Криницын А.Б.
Картины природы никогда не были для Некрасова главной поэтической темой: обыкновенно все его внимание поглощали напряженные человеческие отношения. Пейзажные зарисовки, если и возникают в его стихах, то в связи с этими отношениями или как своеобразная к ним иллюстрация. К примеру, за изображением несжатой полосы пшеницы поздней осенью встает судьба несчастного пахаря, надорвавшегося на тяжелой работе и умирающего от мучительного недуга:
Поздняя осень. Грачи улетели,
Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна...
Грустную думу наводит она.
Кажется, шепчут колосья друг другу:
"Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,
Скучно склоняться до самой земли,
Тучные зерна купая в пыли!
<...>
Ветер несет им печальный ответ:
"Вашему пахарю моченьки нет.
Знал, для чего и пахал он и сеял,
Да не по силам работу затеял.
<...>
Руки, что вывели борозды эти,
Высохли в щепку, повисли как плети,
Очи потускли, и голос пропал,
Что заунывную песню певал,
Как, на соху налегая рукою,
Пахарь задумчиво шел полосою".
(«Несжатая полоса» 1854 г)
Еще более резко проступает идеологическая направленность в стихотворении «На Родине» (1855г.), где красоту «родимых нив» отравляет в сознании поэта тот факт, что они «возделаны рабами»:
Роскошны вы, хлеба заповедные
Родимых нив, -
Цветут, растут колосья наливные,
А я чуть жив!
Ах, странно так я создан небесами,
Таков мой рок,
Что хлеб полей, возделанных рабами,
Нейдет мне впрок!
Точно так же и Волга, на которой прошло детство Некрасова, несмотря на все ее великолепие, воспринимается им как «река рабства и тоски», поскольку над ней раздается стон бурлаков («На Волге» 1860г.). Все это типичные примеры социального пейзажа в лирике Некрасова.
Мы привыкли, что пейзажи у Некрасова зачастую хмуры и унылы, подобно описанию дождливого осеннего дня в уже разобранном нами стихотворении «В деревне», или же в отрывке «Утро»:
Бесконечно унылы и жалки
Эти пастбища, нивы, луга,
Эти мокрые, сонные галки,
Что сидят па вершине стога;
Эта кляча с крестьянином пьяным,
Через силу бегущая вскачь
В даль, сокрытую синим туманом,
Это мутное небо... Хоть плачь!
Однако встречаются у него картины природы, свободные как от социальной проблематики, так и от тоскливой хандры. В первой части поэмы «Железная дорога» тоже рисуется осенняя природа, но автор бесхитростно восторгается ею. Некрасов вступает в своеобразное поэтическое состязание с Пушкиным, для которого осень являлась любимейшим временем года и который в своем знаменитом стихотворении («Осень» 1833г.) описал ее подчеркнуто реалистическим языком, но при этом опоэтизировал. Некрасов воспроизводит пушкинскую «поэзию действительности»:
Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит;
Лед неокрепший на речке студеной
Словно как тающий сахар лежит;
Около леса. как в мягкой постели,
Выспаться можно - покой и простор!
Листья поблекнуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер.
Славная осень! Морозные ночи.
Ясные, тихие дни...
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни -
Все хорошо под сиянием лунным.
Всюду родимую Русь узнаю...
Вслед за Пушкиным Некрасов показывает, как осенняя природа гармонирует с его телесным и духовным состоянием[viii] и пробуждает в душе новые жизненные силы («Воздух усталые силы бодрит»). По словам Н. Скатова, «некрасовский стих распахнут в природу». Он обновляет поэтические средства, находя конкретные, до него ни разу не употреблявшиеся сравнения и эпитеты (воздух – «ядреный», «Лед неокрепший <...> словно как тающий сахар лежит»). Замечание о том, что «около леса, как в мягкой постели, выспаться можно…» – звучит просто и непритязательно, но именно своей прозаичной конкретностью оно позволяет нам лучше войти в состояние поэта и ощутить почти физически тот «покой и простор», о котором он пишет.
Пусть Некрасов никогда не вдумывался в метафизику и философию природы, подобно Тютчеву, но он прочувствовал с детства ее животворную силу и величавую красоту. Глубокое проникновение в ее бытие, противопоставленное суетным человеческим устремлениям, мы находим в маленькой лирической зарисовке, принадлежащей, несмотря на свою немногословность, к вершинам русской пейзажной лирики:
В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России -
Там вековая тишина.
Лишь ветер не дает покою
Вершинам придорожных ив,
И выгибаются дугою,
Целуясь с матерью-землею,
Колосья бесконечных нив...
Русский пейзаж дан всего несколькими чертами, но сразу связывается с концептами тишины, вечности (как и в знаменитом пейзаже И. Левитана «Над вечным покоем»), матери-земли, дороги, а завершается образом медленно зреющих, наливающихся жизнью и новой силой колосьев. Задается и идея любви, которой движется мир – через поцелуй колосьев Земле. Подобный прием резкого переключения из одного смыслового плана (житейского, временного, суетного) в иной (природный, вечный, безмолвный) позже с необыкновенной силой убедительности применил Лев Толстой в сцене ранения князя Андрея Болконского под Аустерлицем, когда тот неожиданно видит над собой только бесконечное спокойное небо.
Природа оказывается для Некрасова средством успокоения, отдохновения от тягот жизни, исцеления душевных ран; именно к ней, на ее грудь он припадает, черпая новые жизненные силы. Особую роль играют восторженные описания весенней природы, поражающие ликованием жизненных сил и кипящей радостью бытия:
Но люблю я, весна золотая,
Твой сплошной, чудно - смешанный шум;
Ты ликуешь, на миг не смолкая,
Как дитя, без заботы и дум.
<...>
По холмам, по лесам, над долиной
Птицы севера вьются, кричат,
Разом слышны - напев соловьиный
И нестройные писки галчат,
Грохот тройки, скрипенье подводы,
Крик лягушек, жужжание ос,
Треск кобылок, - в просторе свободы
Все в гармонию жизни слилось...
Я наслушался шума иного...
Оглушенный, подавленный им,
Мать - природа! иду к тебе снова
Со всегдашним желаньем моим -
Заглуши эту музыку злобы!
Чтоб душа ощутила покой
И прозревшее око могло бы
Насладиться твоей красотой.
Другой ликующе радостный пейзаж мы найдем в стихотворении «Зеленый шум», где рассказывается о том, как приход весны исцелил душу крестьянина, заставив его отказаться от задуманного «косматой зимой» греха смертоубийства изменившей ему жены:
Как молоком облитые,
Стоят сады вишневые,
Тихохонько шумят;
Пригреты теплым солнышком,
Шумят повеселелые
Сосновые леса;
А рядом новой зеленью
Лепечут песню новую
И липа бледнолистая,
И белая березонька
С зеленою косой! <...>
Идет - гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Природа исцеляет душу лирического героя и в поэме «Рыцарь на час» (с очень редким в поэзии ночным осенним пейзажем), и в поэме «Тишина», где природа должна утишить боль от поражения России в Крымской войне:
Все рожь кругом, как степь живая,
Ни замков, ни морей, ни гор...
Спасибо, сторона родная,
За твой врачующий простор!
Уже по приведенным примерам нетрудно заметить, как Некрасов любил в русском пейзаже вид колосящихся полей. Они давали ощущение широты, простора, кроме того, являлись зримым воплощением народного труда и богатства страны, соединением открытой красоты и производительной силы земли. Образы зерна и колоса, кроме того, являются древнейшими символами созидательного труда, культуры и развития (само слово «культура» происходит от латинского «colo, cultum» – пахать, обрабатывать поле), а в религиозном контексте – вечной жизни и воскресения, восходящими к евангельским словам: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрт, то останется одно; а если умрт, то принест много плода» (Ин.12, 24)[ix]. Иисус Христос в одной из Своих притч называет Себя сеятелем, сеющим в людских душах семена веры и Царствия Небесного (Мф. 13; 3-8). Если Пушкин в свое время написал горделивый стих «Свободы сеятель пустынный…», в котором, уподобляя себя Христу, отказывался от проповеди свободы для крепостных, то Некрасов пишет, скрыто полемизируя с предшественником, стихотворение «Сеятелям», напротив, призывая народных просветителей к самоотверженному служению:
Сеятель знанья на ниву народную!
Почву ты. что ли, находишь бесплодную.
Худы ль твои семена?
Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?
Труд награждается всходами хилыми,
Доброго мало зерна!
<...>
Сейте разумное, доброе, вечное.
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ...