Асп. Баракова М. Г.
Кафедра лингвистики и межкультурной коммуникации.
Московский государственный университет
В статье показано отграничение вокативов (обращений) от остальных речевых средств вообще и от формул речевого этикета, в частности, на материале художественного текста (современной англоязычной психологической прозы).
Речевое поведение общающихся сторон в значительной мере реализуется с помощью узуально закрепленных формул общения, одной из которых является обращение (именуемое далее вокативом), степень клишированности которого находится в прямой зависимости от частотности его употребления.
Вокатив или обращение трактуется в данной работе как «грамматически независимый и интонационно обособленный компонент предложения или более сложного синтаксического целого, обозначающий лицо или предмет, которому адресована речь» [1]. Вокатив – единственная единица речевого этикета, которая рассматривается в системно-структурном устройстве языка, в частности в синтаксисе, в отличие от таких ситуативно-тематических групп в речевом этикете, как приветствие, извинение, поздравление и т.д.
Впервые позиции и, соответственно, функциональные особенности обращений были описаны А.А.Шахматовым, который считал, что обращение, употребленное в качестве самостоятельной синтаксической единицы в тексте, в отличие от включенного, выполняет роль предложения (так называемые «вокативные предложения») [2]. В современной теории синтаксиса наблюдается уточнение взглядов на обращение в обеих позициях, а, следовательно, по-новому трактуется функционирование обращений в каждой из отмеченных позиций. Так, многие исследователи указывают на наличие связи обращения с членами предложения в позиции включения в предложение, чаще всего определяя ее как соотносительную или смысловую [3 – 5]. Развитие получает и новый взгляд на синтаксическую природу структурно самостоятельного предложения. Вслед за В.В. Виноградовым [6] вокативные предложения характеризовали как «непредложенческие коммуникаты» Н.Ю. Шведова и О.Б. Сиротинина [7, 8 ].
В синтаксическом плане мнения лингвистов расходятся по поводу включения или невключения обращения в состав предложения. А.М. Пешковский, например, считает вокативы такими словами или словосочетаниями, которые не входят в состав предложения (то есть не являются его членами), и в то же время не составляют отдельных предложений [9]. До сих пор неясно, каким образом слово в роли вокатива получает обязательную интонационную оформленность, ведь известно, что слово как единица номинативного уровня интонации не имеет. Не получило объяснения также и такое свойство обращения, как его «нежелание» вступать в синтаксические связи с другими словами в предложении. По правилам словоизменения русского языка слова должны связываться с другими: слова, которые могут стать обращениями, имеют, как правило, морфологические окончания для связи с другими словами [10].
Здесь важно упомянуть о звательном падеже обращений в ряде современных славянских языков и в древнерусском языке. «Представляется достоверным, что звательный падеж стоит особняком в падежной системе и, скорее, отстоит от нее. Прагматическая нагрузка вокатива способствует его семантической и синтаксической изолированности от остальных членов падежной системы. Дело в том, что в падежной парадигме каждая из форм, отражая определенные семантические отношения (объектности, орудийности, партитивности и т.д.), служит для скрепления слова с другими словами в предложении, для введения его в синтаксическую связь одним из принятых в языке способов. Звательная же форма, напротив, не организует никакой связи с другими словами в предложении, она как бы отделяет обращение от текста, придавая обращению своеобразный самостоятельный статус. Поэтому звательную форму, на наш взгляд, нельзя считать падежом. Можно привести и косвенное доказательство этого: падежная система функционирует независимо от звательной формы. Так, например, современный болгарский язык утратил все окончания падежей, однако в нем существует звательная форма. Русский язык, напротив, сохранил 6 падежных форм, но звательную форму утратил. Таким образом, как синтаксическая единица вокатив не представляет большого интереса, так как не входит в систему основных конструктивных элементов синтаксиса: это не предложение, не словосочетание и даже не словоформа в традиционном смысле. Следовательно, можно утверждать, что вокатив составляет периферию основных синтаксических единиц, наряду с вводными, модальными и т.п. компонентами.
Очевидно, что взгляд на вокатив с позиций традиционной грамматики оставляет открытыми многие неясные вопросы. Все проясняет коммуникативный подход. Обращение непосредственно входит в общение, в коммуникативный акт, следовательно, представляет собой речевое действие, отсюда и его отделенность от других слов в предложении, и его интонированность. Интенция говорящего как мотив и цель речевого действия – призыв, привлечение внимания собеседника для вступления в общение. Следовательно, на обращение следует взглянуть с точки зрения теории речевых актов. Это коммуникативное средство обладает целым рядом специфических свойств.
Обращение принадлежит обширной сфере речевого этикета, поскольку с помощью такой единицы устанавливается и поддерживается речевой контакт с собеседником, регулируются представления о ситуации общения в целом и о ролевых позициях партнеров, их социальных и личных взаимоотношениях. Кроме того, единицы обращения или вокативы занимают особое место в речевом этикете. Во-первых, изобилие лексем, на базе которых строится обращение: все собственные имена людей во всех формах, прозвища и клички, названия социальных признаков и ролей и т.д. Во-вторых, вокативы очень частотны в речи при установлении и поддержании контакта с собеседником: прежде чем что-либо сообщить (спросить, побудить), необходимо обратиться. В-третьих, выбирая подходящее обращение, говорящий учитывает возраст, пол, социальный статус адресата, психологические и личные взаимоотношения и т.д. Разные адресанты в разных ситуациях могут обратиться к одному и тому же адресату следующим образом: господин Смирнов, Юрий Сергеевич, Юрий, Юра и т.д (ср. Mr. John Smith, John, Johnny, etc.).
Речевая ситуация, в которой реализуется обращение как речевой акт, определяется непосредственностью речевого общения, когда собеседники, «я» и «ты», встречаются «здесь» и «сейчас». Данные прагматические координаты «я-ты-здесь-сейчас» задают грамматическую и семантическую суть речевого этикета, в частности обращения, проецируясь в его единицы открыто (Приветствую вас; Благодарю вас; Поздравляю…; ср. англ. Thank you) или скрыто (Привет; Спасибо…; ср. англ. Hallo; Thanks; My congratulations). С этой точки зрения, любая единица речевого этикета содержит «явные или скрытые указатели реальной модальности, настоящего актуального времени момента речи и направленности от первого лица говорящего ко второму лицу (адресату)» [10]. Вокатив не составляет исключения в этом отношении, но перечисленные категории присутствуют здесь скрыто (имплицитно).
В семантической структуре вокативов присутствуют следующие компоненты коммуникативной ситуации: адресат как объект привлечения внимания и адресант как субъект такого действия, мотив как необходимость привлечь внимание собеседника и связанная с этим цель – установление контакта в избранной тональности, а также «тема события».
Толковые словари разъясняют слово «обращение» через глагол «обратиться»: направить свои слова, просьбу и т.п. кому-либо, чему-либо; адресоваться к кому-либо (с какими-либо словами, просьбой и т.п.). Уточняя словарное толкование, следует заметить: для того чтобы направить к кому-либо слова, его необходимо позвать, а часто и назвать, то есть употребить то название, которое, с точки зрения говорящего, наиболее соответствует социальному статусу и роли адресата (для незнакомого определяемые «на глаз», для знакомого – известные, при этом избираемые из тематического ряда синонимов как наиболее релевантные в данной ситуации общения). Если же название подобрать сложно в связи с неопределенностью или слишком большой обобщенностью социальных признаков адресата, или в связи с отсутствием в языке и узусе подходящего названия, или с отсутствием необходимости/ желания употребить такое название в данных речевых условиях, то применяется единица привлечения внимания: Простите…, Извините…(ср. англ. Excuse me…, Sorry…, Pardon…, I beg your pardon…) – функционально равная обращению с номинативной основой.
Термин «звательный» (вокативный) также выражает обращение, призыв. Ср., например, «звательные словосочетания (vocative groups) – словосочетания непредикативные, не входящие в состав предложения и употребляемые в функции вокатива». Термины «вокатив» и «обращение» синонимичны и во многих словарях подаются как взаимозаменяемые. Ср., например: Вокатив (лат. Vocativus – звательный падеж).1. То же, что звательный падеж.2. То же, что обращение [Розенталь, Теленкова 1976, с. 19].
О.С. Ахманова дает следующее определение обращения: «обращение – англ. Vocative «вокатив» (звательный падеж, именительный воззвания) – формально не включенное в состав предложения слово или словосочетание, называющее того, к кому обращается говорящий, т.е. употребляющееся с целью привлечь внимание того лица, к которому обращается говорящий, ср. звательная форма» [11]. Согласно этой точке зрения, вокатив как слово или словосочетание вообще не рассматривается относительно к предложению и тем самым выносится за рамки синтаксиса.
Слово и словосочетание – номинативные средства языка. Когда они употребляются в связной речи, т.е. выполняют определенную коммуникативную функцию, то они уже не существуют безотносительно к предложению. В синтаксисе связной речи нет слов и словосочетаний, а есть предложения и части предложений, их члены. Обращение, как единица синтаксиса, конечно же, должно быть рассмотрено в связи с предложением
Вышесказанное подтверждается исследованием А.В. Велтистовой, которая выдвигает положение о том, что «обращение уточняет коммуникативную направленность предложения и что само по себе понятие обращение (=вокатив) связано с понятием обращенности речи вообще и с понятием обращенности единицы языка, осуществляющей функцию речевой коммуникации в частности» [12].
Следовательно, коммуникативная направленность, обращенность любого предложения является функциональной основой для синтаксической соотнесенности обращения с данным предложением. Уточняя коммуникативную направленность предложения, конкретизируя его адресатность, вокатив врастает в структурно-семантическую ткань любого предложения. Учитывая сложность и многообразие проблем, возникающих при исследовании синтаксиса вокатива, мы не ставим перед собой цель определить его место в синтаксической системе языка, а трактуем вокатив или обращение как особый член предложения, не являющийся ни главным, ни второстепенным, как член предложения «третьего порядка», который связывается с предложением особым видом синтаксической связи – соотносительной связью [3, 4]. (При этом при определении соотносительной связи обращения предлагается исходить из интонации, которая является «единственным безусловным грамматическим средством выражения соотносительной связи» [Абрамова А.Т., 1958]).
Объективное содержание вокатива в лингвистике также рассматривается по-разному. Некоторые ученые отрицают способность этой синтаксической единицы своим лексическим составом выражать мысль, подчеркивая тот факт, что это «всего лишь слова или словосочетания, выполняющие номинативную функцию» [13], что эта синтаксическая единица используется в диалоге лишь для придания «направленности мысли к сообщению ее собеседнику» [14]. В настоящей работе наиболее убедительной точкой зрения на этот счет признается мнение П.В.Чеснокова, который утверждает, что единица языка (каковой является и вокатив), «не соответствующая определенной единице мышления, есть искусственное звуковое построение, не оправданное никакими потребностями общения и познания» [15].
Обращение всегда и прежде всего – слово или словосочетание с определенным объективным содержанием, которое в основе своей имеет форму мысли, – понятие об адресате речи. Называя адресата речи, относя его к известному классу предметов или явлений, мы тем самым сообщаем понятие о нем. Эмоционально-волевая сторона не является в обращении доминирующей. В подобном случае его (вокатив) можно приравнять к междометно-побудительному окрику, когда содержание обращения будет очень неопределенным: кому-то что-то от кого-то нужно. В действительности же, обращаясь к адресату речи, мы обязательно выделяем, с кем хотим установить контакт. Таким образом, обращения называют адресата путем опосредованного отнесения к известному классу предметов (лиц); в качестве названия адресата речи употребляются выражающие понятие о нем знаменательные слова или словосочетания, что, в свою очередь, свидетельствует о наличии в обращениях объективного содержания. Можно заметить, что мнение некоторых лингвистов о том, что сущность обращения заключается исключительно в установлении контакта между участниками диалога, не представляется достаточно убедительным. Кроме контактирования оно способно выполнять и другие функции, наиболее интересными из которых являются оценочно-характеризующая функция и функция воздействия. Подводя итог сказанному, следует отметить, что вокатив есть прежде всего называние адресата речи. Именно понятия об адресате речи составляет объективное содержание этой единицы. Расширяя данное положение, можно принять за основу следующую формулировку обращения: Обращение – «организованное по законам данного языка название реального или предполагаемого адресата речи, используемое в речевом общении с целью привлечь внимание того лица, к которому речь направлена, вызвать у него определенную реакцию на последовавшее или последующее сообщение или вынудить его к совершению действия, диктуемого коммуникативной ситуацией» [16]. Говорящий, преследуя цель установить контакт с собеседником, привлечь или поддержать его внимание к диалогу, в зависимости от разговорной ситуации, может обращаться к адресату речи, назвав его по профессии, по должности или званию, по принадлежности собеседника к соответствующей возрастной группе или любой другой общности людей. Данное изобилие возможных вариантов обращения к адресату является основой варьирования речевых форм вокатива, что представляет наибольший интерес в рамках данного исследования.
В функции вокатива могут выступать существительные, местоимения, субстантивированные прилагательные или эквивалентные им словосочетания для названия лиц или предметов, к которым обращена речь говорящего [11], представленные собственными именами людей, названиями лиц по степени родства, по положению в обществе, по профессии, занятию, должности, званию, по национальному или возрастному признаку, по взаимоотношениям между людьми.
А что же такое этикетные средства речи? Возможны этикетное общение (невербальное и вербальное) и общение в основе своей не этикетное, хотя обычно в той или иной мере сопровождаемое этикетной информацией. Оно также может быть вербальным и невербальным. Актуальная информация о составе и взаимоотношениях участников общения, согласование их представлений о ситуации в целом и о роли в ней отдельных участников необходима субъектам в течение всего коммуникативного акта, но чаще всего она поступает как не основная. Вместе с тем имеются такие типовые ситуации (ситуации встречи, приветствия, прощания, просьбы, обращения, благодарности, извинения и под.), в которых передача этикетной информации составляет главную или даже единственную цель общения. Мы называем их ситуациями этикетного общения. Именно в этих ситуациях наряду со специальными невербальными этикетными средствами функционируют специализированные вербальные этикетные единицы. Чаще всего их называют формулами речевого этикета (ФРЭ). Данные единицы речевого общения – формулы речевого этикета (ФРЭ) – это «ситуативно обусловленные, коммуникативно-направленные, тематически сопряженные, взаимосвязанные и взаимозависимые в рамках диалогических единств устойчивые формулы общения» [17]. Любое обращение (то есть вокатив), выделяющее или не выделяющее получателя речи, то есть обращение адресующего и неадресующего типа, будучи обозначением адресата, служит подчеркиванию обращенности текста (ср. с функцией вводных слов типа you know, you see; видите ли, знаете ли и под.). В сущности, это этикетное действие. Важно заметить, что этикетная значимость выражения обращенности речи позволяет уже изменением относительной частоты обращений в тексте менять его этикетное содержание, варьировать тональность общения. Типичным ФРЭ, как и вокативам в большинстве случаев, свойственна «субъективность», то есть невозможность передавать отношения между третьими лицами: «Sorry!», «Hello!», «How do you do?», «Beg your pardon!»– «Извините!», «Привет!», «Как вы поживаете?», «Простите!» и подобные выражают лишь отношение говорящего к адресату речи. Свойство «субъективности» ФРЭ есть проявление более общего свойства «реальности локации»: субъекты этикетных действий время и место не выражены вербально, а реально представлены в ситуации общения. Таким образом, вокатив в качестве этикетного средства отличается от ФРЭ прежде всего своей коммуникативной несамостоятельностью. Единица, которой подчинено обращение, - текст. Выполняя, как все этикетные средства речи, регулятивную функцию, обладая свойствами реальности локации и модальностью соответствия, вокатив в гораздо большей степени, чем ФРЭ, является собственно языковой единицей. В заключение приведем несколько примеров вокативов, чтобы проиллюстрировать вышеупомянутые положения. Среди оценочных обращений наиболее яркими, на наш взгляд, являются зоонимы – названия животных в функции обращения. Такого рода вокативами изобилует роман Дж. Стейнбека “The Winter of Our Discontent”. Приведем наиболее удачные и запоминающиеся из отобранных нами вокативов. Следующим диалогом между супругами Хоули открывается произведение Дж. Стейнбека:
“You’re silly,” she said. “Ethan, you’ve got your comical genius.”
“Oh say, Miss Mousie, will you marry me?”
…”Don’t be sacrilegious. Will Marullo let you close the store at eleven?”
“Darling chicken-flower – Marullo is a Catholic and a wop. He probably won’t show up at all. I’ll close at noon till the execution’s over.”
“That’s Pilgrim talk. It’s not nice.”
“Nonsense, ladybug. That’s from my mother’s side. That’s pirate talk. It was an execution, you know.”
Насколько можно судить из диалога, Итен Хоули в изобилии использует именно зоонимы при обращении к своей жене. Без сомнения можно утверждать, что они звучат более оригинально и свежо по сравнению со стандартными ласковыми обращениями такого рода, как “baby”, “darling”, “honey”. Только раскрыв глаза, Итен пребывает в игривом расположении духа и, разговаривая с женой, пересыпает свою речь библейскими аллюзиями и зоонимами. Hекоторые даже являются авторскими неологизмами (chicken-flower, bugflower), что, однако, не мешает им прекрасно гармонировать с общей шутливой тональностью диалога. В этом же романе Мэри корит мужа за то, что он слишком старомоден со своими моральными принципами, с которыми далеко не уедешь. И сама того не подозревая, толкает мужа на предательство:
“But I do blame you for sitting wallowing in it. You could climb out of it if you didn’t have your old-fashioned fancy-pants ideas. Everybody’s laughing at you. A grand gentleman without money is a bum”. The word exploded in her head, and she was silent and ashamed.
“I’m sorry,” Ethan said. You have taught me something – maybe three things, rabbit footling mine. Three things will never be believed – the true, the probable and the logical. I know now where to get the money to start my fortune”.
Далее Маргарет Янг Хант, охотница за мужчинами, пытается соблазнить Итена, а он переводит все в шутку и начинает иронично цитировать свою излюбленную Библию:
“And after that they had mocked Him, they took the robe off from Him and put His own raiment on Him and led Him away to crucify Him. And as they came out they found a man Cyrene, Simon by name. Him they compelled to bear His cross. And when they were come unto a place called Golgotha – that is to say, a place of a skull – ”
“Oh, for God’s sake!”
“Yes – yes – that is correct…”
“Do you know what a son of a bitch you are?”
“Yes, O Daughter of Jerusalem”.
Большой энциклопедический словарь «Языкознание». Под ред. Ярцевой В.Н. – М., 2000.
Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. – Л., 1941. – 614с.
Руднев А. Г. Синтаксис осложненного предложения. – М., 1959. – 198с.
Руднев А. Г. Синтаксис современного русского языка. – М., 1963. – 364с.
Кротевич Е. В. Предложение и его признаки. Изд. Львовского ун-та, 1954. – С.34.
Виноградов В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. – М., 1975. – С.53 – 88
Шведова Н. Ю. Однотомный толковый словарь (Специфика жанра и некоторые перспективы дальнейшей работы) // Русский язык. Проблемы художественной речи. Лексикология и лексикография. – М., 1981.
Сиротинина О. Б. Современная разговорная речь и ее особенности. – М., 1974.
Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. – М., 1956. – 511с.
Формановская Н. И. Русский речевой этикет: лингвистический и методический аспекты. – М., 1982.
Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. – М.: Сов. энциклопед., 1966. – 605с. (СЛТ).
Велтистова А. В. Обращение в современном английском языке (в сопоставлении с русским): Автореф. дис….канд. филол.наук. – Л., 1964. 28с.
Печников А. Н. К вопросу о смысловых и грамматических связях обращения в предложении // Вопросы теории и методики русского языка. – Куйбышев: Госпединст. – Вып.40, 1963. – С.79-95.
Ардентов Б. П. Контактирующие слова // Уч. зап. Кишиневского гос.ун-та. – Т.XV. – Кишинев, 1955. – С.95.
Чесноков П. В. Смысловые особенности сложного предложения // Уч. зап. Таганр. гос. пед.ун-та. – Вып.5. – Таганрог, 1958.
Проничев В. П. Синтаксис обращения / На материале русского и сербохорватского. – Л.: Изд. Ленингр. ун-та, 1971. – 88с.
Соколова Н. Л. Английский речевой этикет. – М., 1991.