Вдовин А.И.
Революция и Гражданская война в России теснейшим образом связаны друг с другом. Ленин прямо ставил знак равенства между ними, рассматривая революцию «как разрыв гражданского мира». В этом смысле Гражданская война началась в конце февраля – начале марта 1917 г. (расстрел революционных рабочих и солдат, свержение самодержавия) и завершилась в ноябре 1922 г. (ликвидация очагов белогвардейского сопротивления на Дальнем Востоке и окончательное утверждение Советской власти). Если февральская революция и последующие события 1917 г. были результатом социально-политического и культурного кризиса, который привел к распаду Российской империи, то развернувшуюся гражданскую войну можно рассматривать как процесс завоевания России, восстановления ее разрушенной государственности. В более узком понимании Гражданская война датируется с конца мая 1918 г. до конца 1920 г.
Известный русский социолог П. А. Сорокин справедливо обращал внимание на то, что любая революция означает разлив бурной, не поддающейся управлению стихии. Это своеобразно ощущала и русская интеллигенция. Ф. И. Шаляпин писал: «Зачем же нужна была революция? Но в том-то и дело, что революция никого ни о чем не спрашивает. Получив толчок, она прет, когда ей вздумается». Однако, как отмечал Сорокин, рано или поздно любая революция вступает в фазу обуздания хаоса. Эта фаза неизбежно сопряжена с применением насилия, масштабы которого определяются как остротой накопившихся к этому времени противоречий, так и действиями тех общественных сил, которые взяли на себя ответственность за стабилизацию положения. В свою очередь, политика этих сил базируется на только им присущих представлениях, которые и предопределяют практические действия. В российской истории на роль такой силы выдвинулись большевики. Поэтому особенности Гражданской войны во многом связаны с большевистскими представлениями о формах преодоления российской Смуты и путях дальнейшей эволюции общества.
В процессе вооруженного противостояния выявились три основные социально-политические силы, участвовавшие в гражданской войне. Первая – большевики, которые опирались на большинство рабочего класса и беднейшего крестьянства. Вторую
составили представители свергнутых классов и примыкающих к ним социальных групп (помещики, буржуазия, офицеры, большая часть казачества, часть чиновников, интеллигенции). В третью группу входила самая многочисленная часть населения, которую большевики называли «мелкой буржуазией». Она включала среднее крестьянство, мелких торговцев, ремесленников. И если первые две силы занимали непримиримые позиции, то большинство крестьян проявляло значительные колебания и, в зависимости от обстановки, склонялось на сторону то белых, то красных, пытаясь защититься от тех и других.
Гражданская война – сложное, многоплановое явление. Оно включает противостояние в таких сферах, как военно-организационная, социально-экономическая, идейно-политическая, культурная, внешнеполитическая, каждая из которых оказывает огромное влияние на конечный исход борьбы. Формы гражданской войны также разнообразны. Это и военные операции регулярных армий, и вооруженные столкновения отдельных отрядов; действия подполья, восстания и мятежи; политический бандитизм, партизанская борьба, саботаж, диверсионно-террористические операции.
Важной особенностью гражданской войны в России было ее тесное переплетение с интервенцией государств Антанты. Зарубежная помощь была одним из главных источников снабжения белых армий оружием, боеприпасами, прочим снаряжением, что вело к затягиванию военного противостояния. В то же время, всячески способствуя борьбе против большевизма, бывшие союзники России решали на ее территории свои задачи. Во-первых, они были заинтересованы в том, чтобы «пожар революции» не перекинулся на их страны. Во-вторых, экспроприация иностранной собственности и отказ Советской власти выплачивать внешние долги вызвали понятное желание отстоять собственные имущественные права. Наконец, ослабление России и фактическое отпадение от нее ряда крупных регионов европейские государства, США и Япония стремились использовать для своего экономического утверждения на этих территориях.
Военное давление на Советскую Россию уже весной 1918 г. поставило задачу создания многочисленной боеспособной Красной Армии, однако было нелегко сделать это быстро. До середины января 1918 г. главным образом решалась задача демократизации старой армии. 15 января 1918 г. Ленин подписал декрет о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) на добровольческих началах. В этот период
она комплектовалась из числа сознательных рабочих и беднейших крестьян. К 10 мая 1918 г. в частях Красной Армии служили 306 тыс. человек (250 тыс. красноармейцев и 34 тыс. красногвардейцев), из них более 70% коммунистов и сочувствующих. 29 мая было принято решение об обязательной мобилизации рабочих и крестьян ряда призывных возрастов, а 10 июля 1918 г. V Всероссийский съезд Советов законодательно закрепил переход к комплектованию армии и флота на основе всеобщей воинской повинности.
При создании Красной Армии новой власти пришлось преодолеть ряд трудностей. Весной 1918 г. войска не имели единых штатов, формы одежды, однотипного вооружения. Управление воинскими частями осуществлялось выборными командирами и коллегиальными органами. Уровень дисциплины и боевой подготовки красноармейцев и комсостава был невысок. Сохранялись подозрительность власти в отношении офицерского корпуса и враждебность многих офицеров к большевикам. Все это нужно было преодолевать решительно и в сжатые сроки.
Переход ко всеобщей воинской обязанности позволил резко увеличить численность Красной Армии: осенью 1918 г. она превышала полмиллиона, а к концу года – 1 млн бойцов. Предпринимались меры по восстановлению дисциплины: В. И. Ленин требовал «заставлять командный состав, высший и низший, выполнять боевые приказы ценою каких угодно средств». С именем наркома по военным и морским делам Л. Д. Троцкого связывают широкое и сознательное применение к нарушителям воинской дисциплины репрессий. Помимо восстановленной еще в феврале смертной казни, летом и осенью 1918 г. на фронтах прибегали к децимации – казни каждого десятого бойца отступившей без приказа части.
Для повышения профессионализма было принято решение привлечь в новую армию офицеров и генералов прежнего режима. Использование военных специалистов Ленин рассматривал и как одну из форм классовой борьбы. Для осуществления партийного контроля за ними был создан институт военных комиссаров, которые «приставлялись» к военспецам. Без подписи комиссаров приказы командиров не имели силы. Семьи бывших офицеров ставились под контроль ВЧК и фактически находились в положении заложников. В то же время многие офицеры искренне приняли новую власть и сознательно с ней сотрудничали. В целом за годы Гражданской войны на стороне Советов воевали 75 тыс. бывших царских генералов и офицеров. Бывшие военные специалисты составили 48% высшего комсостава и административного аппарата, 15% были из бывших унтер-офицеров. Выпускники первых советских курсов и школ составляли лишь 37% красных командиров. К концу 1920 г. в рядах Красной Армии насчитывалось около 5,5 млн человек.
Милитаризация управления и концентрация ресурсов. С начала Гражданской войны Советское руководство предприняло энергичные меры по мобилизации для победы всех имеющихся ресурсов. 2 сентября 1918 г. создан Революционный военный совет Республики (РВСР). Он осуществлял непосредственное руководство армией и флотом, а также всеми учреждениями военных и морских ведомств. Председателем был назначен нарком по военным и морским делам Л. Д. Троцкий. Основными рабочими органами РВСР были Полевой штаб, ведавший вопросами военных действий, и Всероглавштаб, занимавшийся организацией тыла, комплектованием и подготовкой войск.
30 ноября 1918 г. образован Совет рабочей и крестьянской обороны. Новый чрезвычайный орган возглавил Председатель СНК В. И. Ленин. Деятельность Совета обороны охватывала прежде всего хозяйственные вопросы, решение которых было необходимо для обеспечения единства фронта и тыла. Собираясь, как правило, регулярно – два раза в неделю, Совет обсуждал возникающие проблемы, предпринимал оперативные меры по преодолению трудностей. Он выносил также решения об объявлении тех или иных районов страны на военном (осадном) положении и передаче всей полноты власти в них ревкомам.
В сложных условиях гражданской войны особое значение приобретало поддержание порядка в тылу. Для этой цели была создана специальная система военных и репрессивно-террористических органов защиты революции. Она включала ВЧК, милицию, Войска внутренней охраны (ВОХР), Части особого назначения (ЧОН), Войска внутренней службы (ВУНУС), продовольственную армию и некоторые другие воинские формирования, находившиеся вне подчинения командования РККА и действовавшие преимущественно в тылу. Особая роль среди них принадлежала ВЧК. С середины 1918-го шло форсированное создание местных (губернских, уездных, волостных, сельских) чрезвычайных комиссий. В соответствии с решением ВЦИК от 28 октября 1918 г. все они получили право создавать при себе вооруженные отряды, численность которых к марту 1919 г. достигла 30 тыс. человек. В опасные моменты на некоторых территориях местные ЧК брали на себя функции органов Советской власти.
Большевики уже летом 1918-го пошли на жесткое подавление всех оппозиционных политических сил, стремясь пресекать даже возможность их консолидации. С этого времени все чаще звучит слово «террор». Разъясняя его смысл в конце июня 1918 г., председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский говорил: «Общество и пресса не понимают правильно задачи и характер нашей комиссии. Они понимают борьбу с контрреволюцией в смысле нормальной государственной политики и поэтому кричат о гарантиях, судах, о следствии и т.д. Мы не имеем ничего общего с военно-революционными трибуналами, мы
представляем организованный террор. Это нужно сказать открыто». Не менее характерно августовское высказывание руководителя петроградской организации РКП(б) Г. Е. Зиновьева: «Мы теперь спокойно читаем, что где-то там расстреляно 200–300 человек. На днях я читал заметку, что, кажется, в Ливнах Орловской губернии было расстреляно несколько тысяч белогвардейцев. Если мы будем идти такими темпами, то мы сократим быстро буржуазное население России».
После покушения на жизнь Ленина и убийства главного петроградского чекиста М. С. Урицкого 5 сентября 1918 г. был издан Декрет СНК, который предписывал расстреливать на месте всех связанных с белогвардейскими заговорами лиц. Массовое явление приобрело заложничество. По оценкам специалистов только в сентябре – октябре 1918 г. на территории Советской России было расстреляно около 15 тыс. человек. Главными жертвами были представители офицерства, дворянства, буржуазии, интеллигенции, а порой и члены их семей. Одновременно по стране развернулось создание сети концентрационных лагерей, контингент которых исчислялся десятками тысяч.
В годы войны большевикам удалось создать жесткую систему изъятия продовольствия у крестьян для снабжения солдат и частично – городского населения, прежде всего пролетариата. Налажена была также работа предприятий, обеспечивающих выпуск вооружений, боеприпасов, обмундирования для действующей армии. И хотя организация хозяйственной жизни строилась в значительной степени с использованием принуждения, а количество производимого было далеко от оптимальных потребностей, она все же позволила создать необходимые условия для выживания Советской республики.
Большую роль в мобилизации рабочих и крестьян на отпор врагу большевики отводили агитационно-пропагандистской работе, которая была налажена в общегосударственном масштабе. В этой деятельности принимали участие как политические работники, так и деятели культуры. Большими тиражами издавались листовки, плакаты, брошюры, газеты, по стране курсировали агитпоезда и агитпароходы. План монументальной пропаганды предусматривал создание серии памятников революционерам и прогрессивным деятелям «всех времен и народов». Общественные здания, учреждения, а также праздники и другие массовые мероприятия оформлялись знаменами, плакатами, транспарантами, содержание которых пропагандировало цели новой власти, величие труда, союз рабочих и крестьян («Что несет революция трудящимся»; «Мир народов будет заключен на развалинах буржуазного владычества»; «Заводы – трудящимся»; «Земля – крестьянам» и т.п.) Интервенция стран Антанты,
зарубежная поддержка Белого движения, война Польши против Советской России дали большевикам возможность перехватить у своих врагов лозунги защиты свободы и независимости Отечества.
В истории Гражданской войны и интервенции выделяют четыре этапа: с конца мая до ноября 1918 г.; с ноября 1918 г. по февраль 1919 г.; с марта 1919 г. до весны 1920 г. и с весны по ноябрь 1920 г.
На первом этапе Гражданской войны на роль ведущей и консолидирующей силы в борьбе против большевиков выдвинулись социалистические партии – эсеры и меньшевики. Очаг сопротивления возник на Востоке страны, что не было случайным. С одной стороны, в Поволжье, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке в результате выступления чехословацкого корпуса была свергнута Советская власть; с другой – в этих регионах был велик удельный вес зажиточного крестьянства, которое было особенно недовольно продовольственной политикой большевиков и на первых порах охотно поддержало их противников. Все это привело к тому, что летом – осенью 1918 г. на этой территории и на Русском Севере было образовано до тридцати преимущественно эсеровских правительств. Среди них – Комитет членов Учредительного собрания (КОМУЧ) в Самаре, Западно-Сибирский комиссариат в Новониколаевске (с 1925 – Новосибирск), Временное сибирское правительство в Томске, Верховное управление Северной области в Архангельске и др. Доминировавшие в составе правительств партии «революционной демократии» попытались выступить в роли «третьей силы», противопоставляя себя и диктатуре большевиков, и буржуазно-монархическим силам. Программы эсеровских кабинетов, как правило, включали лозунги созыва Учредительного собрания, восстановления политических прав всех граждан, свободы торговли, денационализации промышленности и банков, налаживания социального партнерства.
В первый же день своего существования, 8 июня 1918 г., КОМУЧ опубликовал приказ о создании Народной армии, в рядах которой к 1 августа насчитывалось около 30 тыс. человек. Для борьбы с ней Советская республика создала Восточный фронт (под командованием И. И Вацетиса и С. С. Каменева). Первоначально успех сопутствовал Народной армии, однако в начале сентября ценой колоссальных усилий Красной Армии удалось добиться перелома и развернуть наступление от Средней Волги к Уралу. В это
время эсеры, а также кадеты, образовали Директорию, объявившую себя всероссийской властью (создана в Уфе, затем переехала в Омск). Стремясь консолидировать антибольшевистские силы, она пригласила на должность военного министра популярного в армейской среде адмирала А. В. Колчака. Однако группировавшиеся вокруг него офицеры отрицательно относились к партиям «революционной демократии», считая их недееспособными, а также ответственными за приход к власти большевиков. Это предопределило недолговечность наметившегося было союза и переход инициативы в антибольшевистской борьбе от умеренных социалистов к белым. 18 ноября 1918 г. Колчак разогнал Директорию и провозгласил себя Верховным правителем России.
Особенности второго этапа Гражданской войны и иностранной интервенции (ноябрь 1918 – февраль 1919) во многом связаны с изменением международной обстановки осенью 1918 г. В ноябре Германия и ее союзники признали свое поражение и капитулировали перед Антантой. Войска стран Четверного союза были эвакуированы с российских территорий. В то же время после ухода Германии буржуазно-националистические правительства Польши, Украины, Белоруссии, Прибалтики переориентировались на Антанту. В самой Германии и Австро-Венгрии начались революции. 13 ноября 1918 г. Советская Россия аннулировала Брест-Литовский мирный договор. Все это привело к тому, что в руководящих кругах Антанты сочли момент подходящим для непосредственного вмешательства в дела России.
В конце ноября 1918 г. к российским берегам в Черном море подошла объединенная англо-французская эскадра в составе 32 кораблей. В Одессе и Севастополе высадились французские войска, в Батуме и Новороссийске – английские. Всего к февралю 1919-го на Юге России находилось около 130 тыс. интервентов. Значительными были многонациональные воинские контингенты и в других регионах: на Севере – 20 тыс., на Дальнем Востоке и в Сибири – 150 тыс., в Закавказье – 30 тыс. человек. Однако негативное отношение местного населения, боевые действия Красной Армии и партизан, а также активная революционная пропаганда большевиков в частях противника привели к тому, что боеспособность оккупационных войск была далека от ожидаемой. Более того, на французских кораблях в Одессе и Севастополе вспыхнуло восстание разагитированных матросов. В результате руководство Антанты приняло решение об эвакуации своих войск, которая в целом была завершена в апреле 1920 г. Лишь отряды японцев находились в Южном Приморье до октября 1922.
Одновременно шла консолидация Белого движения. После провозглашения Колчака Верховным правителем России о признании его в этом качестве заявили белогвардейские генералы: Е. К. Миллер (действовал на Севере), Н. Н. Юденич (на
Северо-Западе), А. И. Деникин (на Юге). Однако в конце 1918 – начале 1919 г. белым не удалось добиться существенных результатов: Красная Армия не только отбила атаки Колчака на северо-востоке и Краснова в районе Царицына, но и восстановила Советскую власть на большей части Украины, Белоруссии, Прибалтики. Тем не менее, основные бои были впереди. К весне 1919 г. Колчаку путем мобилизаций удалось создать 400-тысячную армию, а Деникин сумел объединить свою Добровольческую и Донскую армию генерала П. Н. Краснова, создать Вооруженные силы юга России численностью до 100 тыс. человек.
Третий этап Гражданской войны (с марта 1919 до весны 1920) был самым тяжелым в ее истории. Основными противниками Советской республики были белогвардейские армии. Помимо поддержки белых генералов, Верховный совет Антанты сумел мобилизовать на борьбу против большевиков войска Польши, Финляндии, а также буржуазных правительств Латвии, Эстонии и Литвы.
В марте с Востока развернула наступление армия Колчака. В числе главных ее задач было соединение с войсками Деникина для последующего совместного похода на Москву. Однако в конце апреля наступление колчаковцев было остановлено Красной Армией, которая сама перешла в наступление. Уже в августе колчаковские части потерпели сокрушительные поражения и были отброшены за Урал, а к началу 1920-го были разгромлены окончательно. Сам Колчак 4 января 1920 г. отрекся от титула «Верховного правителя Российского государства» и главнокомандующего. Затем он был захвачен в плен и 7 февраля 1920 г. расстрелян по решению Иркутского ВРК. В тот же день подписано соглашение о перемирии с чехословацким корпусом, который эвакуирован через Владивосток к октябрю 1920 г.
В июле 1919 г. центр борьбы против Советской республики переместился на юг европейской части России, где перешли в наступление армии Деникина. Их успешные операции привели к освобождению от большевиков обширных территорий, Ленин писал, что настал «самый критический момент революции». В сентябре Деникин поставил задачу овладеть Москвой. Его войскам противостояли части Южного фронта Красной Армии. В августе – сентябре их спешно укрепляли коммунистами и комсомольцами, перебрасывали сюда лучшие части (в их числе конный корпус Буденного и дивизию латышских стрелков). В итоге к середине октября инициатива и на этом участке перешла к Красной Армии. К весне 1920-го деникинцы были вытеснены с Украины и Северного Кавказа, а сам генерал с остатками армии в марте перебрался в Крым, сдал командование генералу П. Н. Врангелю и эмигрировал.
Более сложная обстановка складывалась на Северо-Западе. Здесь дважды – весной и летом 1919 г. – были отбиты наступления на Петроград 18-тысячной армии Н. Н. Юденича. В то же время организовать должный отпор буржуазным армиям Литвы, Латвии и Эстонии не удалось, и к концу 1919 г. Советская власть в Прибалтике была ликвидирована. Сюда, на территорию буржуазной Эстонии, в декабре 1919-го отошли остатки разбитой армии Юденича. В феврале 1920 г. войска Красной Армии вступили в Северную область, и генерал Е. К. Миллер также эмигрировал.
Основными событиями четвертого этапа Гражданской войны (весна – осень 1920) были война против Польши и разгром в Крыму последней белой группировки – армии Врангеля. 25 апреля 1920 г. польская армия вторглась на территорию Советской Украины, 6 мая овладела Киевом и к середине мая вышла на левый берег Днепра. Действиями главы польского государства маршала Ю. Пилсудского руководила лежала идея создания «Великой Польши», включающей не только польские, но и украинские, белорусские, литовские территории. Откровенная польская агрессия вызвала подъем патриотических чувств в России. Во второй половине мая войска двух советских фронтов – Западного (командующий М. Н. Тухачевский) и Юго-Западного (А. И. Егоров) – перешли в наступление. Им удалось отбить Киев; к концу июля советские части продвинулись в сторону Польши и достигли так называемой «линии Керзона» – официально признаваемой на Западе границы Польши. В этих условиях страны Антанты выступили с предупреждением в адрес России, что в случае пересечения «линии Керзона» союзники сочтут себя обязанными защитить польскую нацию «всеми средствами, имеющимися в их распоряжении». Тем не менее советское руководство, явно переоценив свои силы, приняло решение начать поход на Варшаву, движимое убежденностью в том, что польский пролетариат не выступит против русских рабочих, а «красная интервенция» в Польшу, а затем в Германию, сможет подтолкнуть революцию в Европе. Однако польское население встретило «освободителей» (советские армии в Польше переименовывались в «РККА им. Коминтерна») враждебно, а в результате просчетов советского командования Красная Армия потерпела сокрушительное поражение. Передовые разъезды конного корпуса комкора Г. Гая в начале августа были замечены в пригороде Берлина, а после поражения РККА на подступах к Варшаве корпус интернирован немцами в Восточной Пруссии. Поляки вновь вторглись на советскую территорию. В октябре 1920 г. было заключено перемирие, а в марте 1921 – мир («Рижский»), по которому Польше отходила часть украинских и белорусских земель, выплачивалась контрибуция.
В июне 1920 г., в разгар войны Советской России против Польши, на Юге перешли в наступление войска Русской армии Врангеля, который отклонил предложение Пилсудского о совместных действиях против большевиков. Из Крыма был высажен десант на Дон и Кубань, предпринята попытка овладеть Донбассом. Однако эти остатки белых армий стратегически были обречены. В конце октября 1920-го войска Южного фронта под командованием М. В. Фрунзе перешли в наступление и после ожесточенных боев полностью овладели Крымом. Врангелю лишь удалось организовать массовую эвакуацию морем военных и гражданских беженцев.
После освобождения Крыма было осуществлено его «очищение» от классово «чуждых элементов», в результате чего было расстреляно 8 тыс. белых офицеров. Разгромом Врангеля был положен конец Белому движению в России, а военный вопрос перестал быть главным в жизни Советской республики. Хотя ликвидация отдельных очагов антибольшевистского сопротивления на окраинах страны продолжалась еще несколько лет.
Победив белогвардейцев в Центре страны, большевики предприняли усилия по восстановлению Советской власти в Закавказье. Несмотря на определенные местные различия, этот процесс в регионе имел общие черты. Азербайджанские, армянские, а затем и грузинские большевики поднимали восстания, создавали ревкомы, объявляли о свержении буржуазных правительств. После провозглашения своей республики социалистической следовало обращение к СНК РСФСР, и Красная Армия быстро приходила на помощь «братским трудящимся» Закавказья. В Азербайджане это произошло в апреле, в Армении – в ноябре 1920 г., а в Грузии – в феврале 1921 г.
Завершение гражданской войны и восстановление Советской власти на Дальнем Востоке отличались своеобразием. После разгрома остатков колчаковских войск в районе Иркутска в начале марта 1920 г. возникла угроза прямого столкновения Красной Армии с японскими частями. Понимая, что война с Японией в то время для России была «непосильна», большевики приняли решение о создании на территории от Байкала до Тихого океана «государственного образования под демократическим флагом». Так, была провозглашена 5 апреля 1920 г. Дальневосточная республика (ДВР), изначально рассматриваемая как временное «буферное образование», политика которого диктовалась из Москвы. Когда части советской армии и отряды красных партизан осенью 1922-го разбили и вытеснили остатки банд белых атаманов в Манчжурию, Япония вынуждена была эвакуировать свои войска из Приморья. 15 ноября 1922 г. ДВР ликвидирована, а ее территория объявлена «нераздельной частью РСФСР».
Успехи и неудачи противников на фронтах в решающей степени определялись прочностью положения на прифронтовых территориях и в тылу, зависели от отношения к власти основной массы населения – крестьянства. Получившие же землю крестьяне, не желая участвовать в Гражданской войне, помимо своей воли, втягивались в нее активными действиями белых и красных. Это породило движение «зеленых»». Так назывались крестьянские повстанцы, боровшиеся против реквизиций продовольствия, мобилизаций в армию, произвола и насилия как белых, так и красных властей. По масштабам и численности движение значительно превосходило белое движение. «Зеленые» не имели регулярных армий, объединялись в небольшие отряды, чаще из нескольких десятков, реже – сотен человек. Действовали повстанцы преимущественно в районах своего проживания, однако само движение охватывало всю территорию России. Не случайно Ленин считал «мелкобуржуазную контрреволюцию» опаснее, чем «взятые вместе» Колчак и Деникин.
Развертывание этого массового протеста крестьян приходится на лето – осень 1918 г. Осуществление «продовольственной диктатуры», означавшей изъятие «излишков» продовольствия у среднего и зажиточного крестьянства, т.е. большинства сельского населения; «переход от демократического к социалистическому» этапу революции в деревне, в рамках которого началось наступление на «кулаков»; разгон демократически избранных и «большевизация» сельских Советов; насильственное насаждение коллективных хозяйств – все это вызвало резкие протесты в крестьянской среде. Введение продовольственной диктатуры совпало по времени с началом «фронтовой» Гражданской войны и расширением применения «красного террора» как важнейшего средства решения политических и экономических проблем.
Насильственное изъятие продовольствия и принудительные мобилизации в Красную Армию взбудоражили деревню. В результате основная масса селян отшатнулась от Советской власти, что проявилось в массовых крестьянских восстаниях, которых в 1918 г. насчитывалось более 400. Для их подавления использовались карательные отряды, захват заложников, артиллерийские обстрелы и штурмы деревень. Все это усиливало антибольшевистские настроения и ослабляло тыл красных, в связи с чем большевики вынуждены были пойти на некоторые экономические и политические послабления. В декабре 1918-го они ликвидировали вызывавшие неприязнь комбеды, в январе 1919 г. вместо продовольственной диктатуры ввели продразверстку. (Ее основной смысл – регламентация заготовок продовольствия.) В марте 1919-го был провозглашен курс на
союз с середниками, которые ранее как «держатели хлеба» фактически объединялись с кулачеством в одну категорию.
Пик сопротивления «зеленых» в тылу красных войск приходится на весну – лето 1919 г. В марте – мае восстания охватили Брянскую, Самарскую, Симбирскую, Ярославскую, Псковскую и другие губернии Центральной России. Особенно значительным был размах повстанческого движения на Юге: Дону, Кубани и на Украине. Драматично развивались события в казачьих областях России. Участие казаков в антибольшевистской борьбе на стороне белых армий в 1918 г. стало причиной массовых репрессий, в том числе против мирного населения Кубани и Дона в январе 1919-го. Это вновь всколыхнуло казаков. В марте 1919 г. на Верхнем, а затем и на Среднем Дону они подняли восстание под лозунгом: «За Советскую власть, но против коммуны, расстрелов и грабежей». Казаки активно поддержали наступление Деникина в июне – июле 1919.
Сложным и противоречивым было взаимодействие красных, белых, зеленых и национальных сил на Украине. После ухода с ее территории германских и австрийских войск здесь восстановление Советской власти здесь сопровождалось широким применением террора со стороны различных ревкомов и «чрезвычаек». Весной и летом 1919 г. местные крестьяне испытали на себе продовольственную политику пролетарской диктатуры, что также вызывало резкие протесты. В результате на территории Украины действовали как небольшие отряды «зеленых», так и достаточно массовые вооруженные формирования. Наиболее известными из них стали движения Н. А. Григорьева и Н. И. Махно.
Бывший штабс-капитан русской армии Григорьев в 1917–1918 гг. служил в войсках Центральной рады, у гетмана Скоропадского, присоединялся к петлюровцам, а после их поражения в начале февраля 1919-го перешел на сторону Красной Армии. В качестве командира бригады, а затем дивизии, участвовал в боях против интервентов. Но 7 мая 1919 г., отказавшись перебросить свои войска на помощь Венгерской Советской республике, он увел их из фронтовой зоны и поднял мятеж в тылу Красной Армии, сражавшейся против Деникина. Военные силы Григорьева составляли 20 тыс. человек, свыше 50 орудий, 700 пулеметов, 6 бронепоездов. Основные лозунги – «Власть Советам Украины без коммунистов»; «Украина для украинцев»; «Свободная торговля хлебом». В мае – июне 1919 г. григорьевцы контролировали обширные земли в Причерноморье. Однако после в июне основные их силы были разгромлены, а остатки ушли к Махно.
Убежденный анархист Махно создал отряд в апреле 1918 г. и прославился партизанской борьбой против немцев; противостоял режиму гетманщины и частям Петлюры. К началу 1919-го численность его армии превысила 20 тыс. и включала
дивизии, полки, имела свой штаб и реввоенсовет. В феврале 1919 г., когда войска Деникина вторглись на территорию Украины, части Махно вошли в состав Красной Армии. Однако политически махновцы были далеки от большевиков. В мае Махно писал одному из советских лидеров: «Я и мой фронт остаются неизменно верными рабоче-крестьянской революции, но не институту насилия в лице ваших комиссаров и чрезвычаек, творящих произвол над трудовым населением». Махновцы выступали за «безвластное государство» и «вольные Советы», их главный лозунг был: «На защиту Украины от Деникина, против белых, против красных, против всех, наседающих на Украину». Махно отказался от взаимодействия с Врангелем против большевиков, но трижды подписывал соглашения с красными о совместной борьбе против белых. Его части внесли большой вклад в разгром Деникина и Врангеля. Однако после решения общих задач Махно отказывался подчиняться Советской власти и в итоге был объявлен вне закона. Тем не менее, его движение носило не локальный характер, а охватывало обширную территорию от Днестра до Дона. «Революционно-повстанческая армия Украины», насчитывавшая в 1920 г. 50 тыс. человек, включала в себя разношерстные элементы, не чуравшиеся грабежей и погромов, что также было характерной чертой движения.
После разгрома основных сил белых в конце 1919 – начале 1920 г. крестьянская война в Европейской России вспыхнула с новой силой, и началась, как полагают многие историки, самая кровопролитная фаза Гражданской войны. Внутренний фронт для Красной армии стал главным. 1920 – первую половину 1921 г. называют периодом «зеленого потопа», так как это было время наиболее кровавых расправ, сожжений сел и деревень, массовых депортаций населения. В основе крестьянского недовольства лежала политика «военного коммунизма»: война завершилась, а чрезвычайные меры в экономической политике не только были сохранены, но и усилены. Крестьяне выступали против продразверстки, воинской, конной, гужевой и других повинностей, за невыполнение которых следовали арест, конфискация имущества, взятие в заложники, расстрел на месте. Массовый характер приобрело дезертирство, которое в отдельных частях достигало 20, а то и 35% состава воинских частей. Большая часть дезертиров пополняла отряды «зеленых», которые на советском официальном языке именовались «бандами». На Украине, Кубани, Тамбовщине, в Нижнем Поволжье и Сибири крестьянское сопротивление носило характер настоящей крестьянской войны. В каждой губернии были группы повстанцев, которые скрывались в лесах, нападали на карательные отряды, брали заложников и расстреливали. Против «зеленых» направлялись регулярные части Красной Армии, которые возглавляли военачальники, уже прославившиеся в борьбе
против белых: М. Н. Тухачевский, М. В. Фрунзе, С. М. Буденный, Г. И. Котовский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич и др.
Одним из наиболее масштабных и организованных было начавшееся 15 августа 1920 г. восстание крестьян в Тамбовской губернии, получившее по имени руководителя название «антоновщины». Здесь губернский Съезд трудового крестьянства не без влияния эсеров принял программу, которая включала: свержение власти большевиков, созыв Учредительного собрания, формирование временного правительства из оппозиционных партий, отмену продналога и введение свободной торговли. В январе 1921 г. численность «бандитов» достигла 50 тыс. В распоряжении их «Главного оперативного штаба» находились две армии (в составе 21 полка) и одна отдельная бригада. Перерезана была Юго-Восточная железная дорога, что срывало подвоз хлеба в центральные районы, разграблено около 60 совхозов, убито свыше двух тысяч партийных и советских работников. Против восставших использовались артиллерия, авиация, бронетехника. Руководивший подавлением мятежа Тухачевский писал, что войскам приходится вести «целую оккупационную войну». В июне 1921-го разгромлены основные силы, и лишь в июле восстание было подавлено окончательно.
В октябре 1920 г. произошло восстание в гарнизоне Нижнего Новгорода. Красноармейцы – мобилизованные крестьяне – на беспартийной конференции приняли резолюцию с требованием улучшения питания, свободных выборов в Советы и разрешения свободной торговли. В ней осуждались также командиры и комиссары, которые не разделяли тягот солдатской жизни. Когда руководители конференции были арестованы, в ответ на это разразилось восстание. Оно отражало настроения, ставшие массовыми в армии на флоте, и явилось предшественником Кронштадского мятежа.
Едва ли не наиболее трагичными на внутреннем фронте в 1920–1921 гг. были события на Дону и на Кубани. После ухода белых в марте – апреле 1920 г. большевики установили здесь режим жесточайшего контроля, обращаясь с местным населением как победители в завоеванной враждебной стране. В ответ на Дону и Кубани в сентябре 1920-го вновь началось повстанческое движение, в котором приняли участие 8 тыс. человек. его подавление ознаменовало переход большевиков к политике массового террора в отношении всего населения региона. Территория была разделена на сектора, а в каждый были посланы тройки из представителей ЧК. Они имели полномочия расстреливать на месте всех, уличенных в связях с белыми. Простор для их деятельности был велик: в отдельные периоды до 70% казаков воевали против большевиков. Кроме того, были созданы концентрационные лагеря для членов семей активных борцов против Советской
власти, а в число «врагов народа» попадали старики, женщины, дети, многие из которых были обречены на смерть.
Неспособность консолидировать антибольшевистские силы, навести порядок в своем тылу, организовать пополнение и наладить снабжение армейских частей продовольствием были основными причинами военных неудач белых в 1919–1920-х гг. Первоначально крестьянство, а также городское население, испытавшие на себе продовольственную диктатуру и террор красных «чрезвычаек», встречали белых как освободителей. И наиболее громкие победы они одержали, когда их армии по численности в несколько раз уступали советским частям. Так, в январе 1919 г. в районе Перми 40 тыс. колчаковцев взяли в плен 20 тыс. красноармейцев. В войска адмирала влились 30 тыс. вятских, ижевских рабочих, которые стойко воевали на фронте. В конце мая 1919-го, когда власть Колчака простиралась от Волги до Тихого океана, а Деникин контролировал обширные пространства на Юге России, их армии насчитывали сотни тысяч человек, регулярно поступала и помощь союзников.
Однако уже в июле 1919 г. на Востоке, с колчаковского фронта, начинается закат белого движения. И белые, и красные хорошо представляли своих врагов. Для большевиков это были буржуазия, помещики, офицеры, кадеты, казаки, кулаки, националисты, для белых – коммунисты, комиссары, интернационалисты, сочувствующие большевикам, социалисты, евреи, сепаратисты. Однако если большевики выдвигали понятные массам лозунги и выступали от имени трудящихся, то у белых ситуация была иной. В основе белого движения лежала идеология «непредрешенчества», согласно которой выбор формы политического устройства, определение социально-экономического порядка надлежало осуществить лишь после победы над Советами. Генералам же казалось, что одного неприятия большевиков достаточно для объединения в один кулак их разнородных противников. А поскольку основная задача момента заключалась в военном разгроме противника, в котором главная роль отводилась белым армиям, то на всех своих территориях они установили военную диктатуру, которая либо резко подавляла (Колчак), либо задвигала на задний план организованные политические силы (Деникин). И хотя белые утверждали, что «армия стоит вне политики», они сами столкнулись с необходимостью решать острые политические проблемы.
Именно такой характер приобрел аграрный вопрос. Колчак и Врангель откладывали его решение «на потом», жестоко пресекая захваты земли крестьянами. На деникинских территориях прежним владельцам возвращали их земли, часто расправлялись с крестьянами за пережитые страхи и грабежи 1917–1918 гг. Конфискованные предприятия тоже переходили в руки прежних собственников, а
выступления рабочих в защиту своих прав подавлялись. В сфере социально-экономических отношений во многом произошло отбрасывание к дофевральской ситуации, которая, собственно, и привела к революции.
Стоя на позициях «единой и неделимой России», военные подавляли любые попытки автономного обособления внутри страны, чем оттолкнули от себя национальные движения, прежде всего буржуазию и интеллигенцию; не единичными были проявления ксенофобии, особенно антисемитизма. Нежелание пойти навстречу казачеству и признать его права на автономию и самоуправление привело к разладу белых с их верными союзниками – кубанцами и донцами. (Белые даже называли их «полубольшевиками» и «сепаратистами».) Такая политика превращала их естественных антибольшевистских союзников в собственных врагов. Будучи честными офицерами, искренними патриотами, белогвардейские генералы оказались некудышними политиками. Во всех этих вопросах ольшевики проявляли намного большую гибкость.
Логика войны вынуждала белых проводить на своих территориях политику, аналогичную большевистской. Попытки мобилизации в армию провоцировали рост повстанческого движения, крестьянские выступления, на подавление которых направлялись карательные отряды и экспедиции. Это сопровождалось насилием, грабежами мирного населения. Массовый характер приобрело дезертирство. Еще более отталкивающей была хозяйственная практика белых администраций. Основу управленческого аппарата составляли бывшие чиновники, воспроизводившие волокиту, бюрократизм, коррупцию. На поставках в армию наживались близкие к власти «предприниматели», а нормальное снабжение войск так и не было налажено. В результате армия вынуждена была прибегать к самоснабжению. Осенью 1919 г. американский наблюдатель так характеризовал эту ситуацию: «… система снабжения была настолько необеспеченной и стала настолько неэффективной, что у войск не было другого выхода, как снабжать себя самим с местного населения. Официальное разрешение, узаконившее эту практику, быстро выродилось во вседозволенность, и войска несут ответственность за всякого рода эксцессы».
Белый террор был столь же беспощаден, как и красный. Их различало лишь то, что красный террор был организованным и сознательно направлялся против классово враждебных элементов, белый же был более спонтанным, стихийным: в нем преобладали мотивы мести, подозрения в нелояльности и враждебности. В итоге на контролируемых белыми территориях установился произвол, восторжествовали анархия и вседозволенность тех, у кого были власть и оружие. Все это отрицательно воздействовало на моральное состояние, снижало боеспособность армии.
Негативно на отношение к белым со стороны населения повлияли их связи с союзниками. Без их помощи наладить мощное вооруженное сопротивление красным было невозможно. Но откровенное стремление французов, англичан, американцев, японцев завладеть российской собственностью, используя слабость государства; вывоз в крупных масштабах продовольствия и сырья вызывали недовольство населения. Белые оказывались в двусмысленном положении: в борьбе за освобождение России от большевиков они получали поддержку тех, кто рассматривал территорию нашей страны как объект экономической экспансии. Это также работало на Советскую власть, которая объективно выступала как патриотическая сила.
Эскалация гражданской войны с лета 1918 г. диктовала особый внешнеполитический курс Советской республики. С одной стороны, он определялся надеждой на мировую революцию и посильной поддержкой революционных начинаний пролетариата соседних стран. С другой – стремлением (ценой возможных территориальных и экономических уступок) добиться прекращения военной интервенции и поддержки западными странами белых генералов, а также восстановления экономических связей, разрыв которых больно бил по России.
«Революционная внешняя политика» вызвала появление нетрадиционных форм дипломатической деятельности. Установленная после октябрьского переворота 1917 г. Советская власть не была признана на Западе, лидеры которого в своих столицах продолжали общаться с русскими послами, назначенными еще Временным правительством. Тем не менее при взаимной неприязни, и Россия, и Запад нуждались в прямых контактах. Так в России возник своеобразный институт полпредов (полномочных представителей) – полудипломатических, полуреволюционных представителей Москвы. Их деятельность, скорее, должна была способствовать «революционному пробуждению Европы», нежели организации собственно дипломатической работы.
В письме советскому полпреду в Швейцарии Я. А. Берзину (октябрь 1918) Ленин рекомендует ему максимум времени тратить «на руководство агитацией», используя при этом немцев, итальянцев, французов. «Из них назначьте агентов, платите и за поездки и за работу архищедро. На официальщину (т.е. дипломатическую работу. – Авт.) начхать: минимум внимания. На издания и нелегальные поездки maximum внимания», – учил он. Советские полпреды работали в Англии (М. М. Литвинов), Швеции (В. В. Воровский),
Дании (Я. З. Суриц), Австрии (П. Ф. Симонов), Швейцарии (Я. А. Берзин) и в некоторых других странах. Эта ответственная работа была связана с определенным риском, поскольку агитационно-пропгандистская деятельность вызывала неприязнь официальных властей стран пребывания. Так, в феврале 1918 г. из Петрограда в Европу для революционной пропаганды выехали Л. Б. Каменев и И. А. Залкинд. Следуя через Швецию, они прямо заявили, что едут в Англию и Францию для того, «чтобы вызвать в этих странах революцию, аналогичную русской». После этого дипломаты-агитаторы были высланы из Англии, а затем арестованы (в Финляндии). Каменев с группой товарищей провели в заключении около полугода и лишь в августе 1918 г. были обменены на финских шпионов.
Осенью 1918 г. большевики по-прежнему большие надежды возлагали на Германию. В сентябре – октябре в атмосфере ожидаемого военного разгрома, политической катастрофы, радикализации народных масс, все, казалось, было готово к свержению кайзеровского правительства и установлению рабоче-крестьянского государства. РСФСР не скрывала своей заинтересованности, Как вспоминал позже посол в этой стране А. А. Иоффе, он заплатил 100 тыс. марок за оружие для революционеров. Наше посольство в Берлине «было главным штабом германской революции… Тонны антимонархической и антивоенной литературы печатались в совпосольстве». Туда «тайком» приходили социалисты, «чтобы получить советы». В итоге за три дня до восстания в ноябре 1918 г. Иоффе вместе с посольством был выслан из Германии. Позднее он как глава делегации ВЦИК (вместе с К. Б. Радеком, Х. Г. Раковским и Н. И. Бухариным) был направлен на первый съезд советов Германии. Однако советская делегация не была пропущена германскими военными властями. Только Радек проник в страну нелегально, 15 февраля 1919 г. он был арестован и пробыл в тюрьме до декабря 1919 г. А в ноябре 1920-го вновь нелегально выехал в Германию на «революционную работу».
Несмотря на неудачу, германская революция воодушевила большевистское руководство, ибо вселяла надежду, что революционное брожение в Европе не завершено и принесет ожидаемый результат. Эти ощущения разделяли не только они. Британский премьер-министр Ллойд Джордж в секретном меморандуме весной 1919 г. признавал, что «народные массы Европы, от края до края, подвергают сомнению весь существующий порядок, все нынешнее политическое, социальное и экономическое устройство». Действительно, весной и летом 1919-го революционные выступления имели место в Австрии, Германии, Венгрии, Словакии.
На волне этих настроений 2–6 марта 1919 г. в Москве состоялся I конгресс Коминтерна (Коммунистического Интернационала). Его участники исходили из того, что мир вступил в эпоху разложения капитализма и коммунистических революций, а задача коммунистов – объединить свои усилия для их скорейшего приближения. Коминтерн рассматривал себя как штаб мировой революции, все входившие в него компартии считались его национальными секциями. Для координации связанной с этим работы было создано Бюро Исполнительного Комитета Коминтерна (ИККИ), который возглавил Г. Е. Зиновьев. Помимо центрального, в Москве, были открыты региональные бюро ИККИ – в Скандинавии, Центральной и Восточной Европе, на Балканах.
Создание Коминтерна было и тактически удобным для советского правительства: вступая в контакт с «буржуазными» странами, оно могло формально отмежеваться от курса на «экспорт революции», указывая, что это – функция другой, не государственной структуры, а международной организации. Тем не менее, Коминтерн, опираясь на ресурсы Советской России, организационно и материально поддерживал коммунистическое движение в мире, не чураясь инициативных действий. Так, Ленин в июле 1920-го писал Сталину: «Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию». В этом контексте была логичной позиция Ленина в «польском вопросе» летом – осенью 1920 г. Выступая в сентябре на IX партийной конференции, он ставил вопрос о переходе «от оборонительной к наступательной войне, чтобы помочь советизации Польши, штыком пощупать, не созрела социальная революция пролетариата в Польше?». В случае успеха похода не исключалась еще одна попытка «революционирования Германии». М. Н. Тухачевский вел свои войска под лозунгом: «Вперед на Варшаву! Вперед на Берлин!».
В разгар революционной эйфории допускались и самые дерзкие проекты. В августе 1919 г. Троцкий обратился в ЦК РКП(б) с письмом, в котором предлагал создать на Урале корпус, с тем чтобы бросить его на Индию и Афганистан. Внимание коммунистов к Востоку заметно усилилось в 1920–1921 гг. По мере угасания надежд на Европу, национально-освободительные движения в колониальных и зависимых странах виделись как естественные союзники в борьбе за подрыв позиций буржуазии европейских метрополий.
Летом и осенью 1918 г. все основные империалистические державы встали на путь военно-дипломатической, морской блокады России и участия в организации вооруженной интервенции противосоветских сил в разных частях страны. Это побудило советское
руководство искать такой курс внешней политики, который имел бы успех на Западе. В его основу была положена экономика. Торговля, концессии должны были стать новым полем боя между капитализмом и социализмом, на котором и будет решаться вопрос, сумеет ли советское государство, пойдя на некоторые уступки, получить возможность длительного развития по пути социализма, или же буржуазный Запад сделает их каналами своего влияния на внутреннюю жизнь России в нужном ему направлении? Для проведения этой линии Россией использовалась ранее апробированная с Германией «брестская тактика». Ленин называл ее тактикой «отступления, выжидания, лавирования». Основанный на ней курс определял два первых этапа советской внешней политики. Первый, собственно «брестский», охватывал отношения с Германией после подписания мира 3 марта и добавочных соглашений от 27 августа 1918 г. – до аннулирования Брест-Литовского договора 13 ноября. На втором этапе эта политика проецировалась на отношения с государствами Антанты. Целью данного этапа было добиться мирного соглашения с бывшими союзниками ценой крупных территориальных уступок, «дани» (контрибуций) и т.п.
Возможность прибегнуть к этой тактике связывалась с тем, что на Западе были силы, которые помимо прямого военного вмешательства в дела России, готовы были использовать «германский опыт» военно-политического давления. В ноте от 22 января 1919 г. великие державы Запада обратились к советскому правительству и белогвардейским режимам России с предложением провести совещание, чтобы согласовать нем все меры уступок, которые должна осуществить Советская Россия для заключения мира. (Посвященную этому конференцию планировалось созвать на Принцевых островах в Мраморном море.) В ответной ноте советского правительства от 4 февраля была выражалась готовность предоставить державам «горные, лесные и другие концессии, с тем чтобы экономический социальный строй Советской России не был затронут внутренними распорядками этих концессий». В ней шла также речь об уплате всех довоенных долгов и к территориальных уступках в отношении тех областей, которые были заняты войсками Антанты или теми силами, которые пользовались ее поддержкой. Советское правительство обязывалось не вмешиваться и во внутренние дела держав Согласия, не прекращая, однако, международной революционной пропаганды.
Большевики стояли на грани заключения второго мира на «брестских» условиях. Его главное отличие от «первого Бреста» состояло в том, что теперь границы уступок предложило само советское правительство, а не его противник. Обсуждению этой темы был посвящен специально созванный пленум ЦК РКП(б) 14 марта 1919 г. Чуть позже Ленин говорил: «Когда мы ответили согласием на предложение конференции на
Принцевых островах, мы знали, что идем на мир чрезвычайно насильнического характера». Однако весной 1919 г. началось колчаковское наступление, Колчак и Деникин заявили об отказе участвовать в переговорах с советским правительством, и мирная конференция не состоялась.
В конце 1919 г., когда Красная Армия добилась перелома на основных фронтах, Антанта принимает решение о прекращении помощи белым. В феврале 1920-го Верховный Совет Антанты заявил, что «не рекомендует окраинным государствам вести войну против Советской России, но Антанта защитит их, если Советская Россия на них нападет; дипломатические отношения с Россией не возобновляются». Но именно «окраинные» прибалтийские государства, испытывавшие материальные трудности, недостаток вооружения и противодействие народов своих стран, не желавших продолжать бойню, были более других предрасположены к нормализации отношений с Россией, чем не замедлило воспользоваться ее правительство.
Еще 31 августа 1919 г. Ленин обратился к правительству буржуазной Эстонии с предложением начать мирные переговоры. Аналогичные предложения были сделаны правительствам Латвии, Литвы и Финляндии. 5 декабря 1919 г. в Юрьеве, после одобрения идеи Англией, начался завершающий этап переговоров с Эстонией. По словам Чичерина, действия советской делегации состояли в том, чтобы устранить ненужное сопротивление и идти на значительные уступки ради мира, в то же время отвергая всякие преувеличения и домогательства противной стороны. Хотя эти уступки и находились в рамках «брестской тактики», они были значительно меньшими, чем ранее. Эстония получила три уезда Псковской области, часть золотого запаса Российской империи, признание независимости и обещание советской стороны отказаться от антиправительственной деятельности в Эстонии. На таких условиях 2 февраля 1920 г. был подписан Тартуский мирный договор с Эстонией. Современники чрезвычайно высоко оценили его значение, называв это «генеральной репетицией соглашения с Антантой», первым экспериментом «мирного соглашательства с буржуазными государствами». Договор положил начало выходу России из политической изоляции, что позволяло прорубить и «торговое окно в Европу». Вскоре аналогичные соглашения были подписаны с Латвией, Литвой, Финляндией.
Потерпев неудачу в вооруженном подавлении большевизма, страны Запада должны были «определяться» в изменившихся условиях. Ленин справедливо выделил ту сферу интересов, где взаимодействие было наиболее вероятным. «Мы знаем, что экономическое положение тех, кто нас блокировал, оказалось уязвимым. Есть сила большая, чем желание, воля и решение любого из враждебных правительств или классов,
эта сила – общие экономические всемирные отношения, которые заставляют их вступить на этот путь общения с нами». Однако колебания по поводу снятия военно-морской и экономической блокады западные страны проявляли на протяжении 1920–1921 гг. В это время и Ленин начинает постепенно разделять «революционную» и «государственную» составляющие внешней политики. Первая все больше связывается с Коминтерном, государственные же структуры он ориентирует на решение конкретных вопросов в отношениях с буржуазными странами. В его работах чаще звучат темы о возможности длительного сосуществования с государствами иного общественного строя и об условиях этого «мирного сожительства».
Советско-британские торговые переговоры с переменным успехом шли с конца февраля 1920 г. Первоначально британская сторона настаивала на принятии предварительных политических условий торгового соглашения (отказ от «революционных» действий против Англии, принципиальное согласие советского правительства возместить долговые, имущественные убытки иностранным подданным, признание польских границ в британской редакции и т.п.). Однако осенью 1920-го британские министры были уже уверены, что «ближайшей перспективы падения советского правительства» уже нет, и советовали использовать торговлю как средство «приручить» или «свалить большевизм». Принципиальное решение о подписании торгового соглашения с Россией принято 18 ноября 1920 г., а итоговый текст подписан 16 марта 1921-го. Советско-британское торговое соглашение имело огромное значение. Его не случайно называют «торгово-политическим». Фактически оно положило начало более широкому процессу нормализации отношений между Россией и странами Запада. Торгово-политические договоры, аналогичные советско-британскому, заключили с Россией в 1921 г. Германия (май), Норвегия (сентябрь), Австрия (декабрь).
В то же время Россия была отстранена от участия в подведении итогов Первой мировой войны. Главную роль в этом процессе играли Англия, Франция и США. Итоговые документы готовились в ходе Парижской (1919–1920) и Вашингтонской (1921–1922) мирных конференций. Принятые на них соглашения предопределили формирование так называемой версальско-вашингтонской системы послевоенного устройства мира. Она фиксировала произошедшие в 1914–1922 гг. в мире перемены, но содержала зерна будущих конфликтов.
Экономическую политику, проводимую Советской властью с середины 1918 г. по март 1921 г., обычно называют политикой «военного коммунизма». Между тем, это определение во многом условно. Во-первых, сам термин «военный коммунизм» появился лишь в 1921 г., когда при введении «новой экономической политики» началось осмысление предшествующего ей экономического курса, который привел к острейшему социально-экономическому и политическому кризису начала 1921-го и едва не стоил большевикам власти. Во-вторых, та модель общественного устройства, которая утвердилась в результате Гражданской войны, складывалась постепенно, во многом стихийно и противоречиво, под давлением чрезвычайных обстоятельств военного времени. Цель проводимых в 1918–1920 гг. мероприятий была одна: сохранение Советской власти в условиях фактической дезинтеграции страны, враждебного окружения, развала экономики и скудости ресурсов.
Все это объективно предопределило курс на централизацию управления экономикой; жесткую регламентацию производства и потребления; сведение на нет роли экономических рычагов; усиление административно-репрессивных методов регулирования хозяйственной жизни. И хотя проводимая в середине 1918 – начале 1921 г. политика базировалась на единых принципах, в истории «военного коммунизма» можно выделить два этапа: «складывание» системы в период решающих боев на фронтах гражданской войны (лето 1918 – начало 1920) и «расцвет» «военного коммунизма» в условиях, когда главные враги были разгромлены, а сохранение и «усугубление» чрезвычайных мер становилось все менее оправданным (весна 1920 – март 1921). Историки выделяют следующие черты экономической политики и хозяйственного развития тех лет.
Национализация крупной, средней и части мелкой промышленности. Если осенью 1918 г. в собственности государства было 9,5 тыс. предприятий, то в 1920 – более 37 тыс. Изменилась система управления народным хозяйством, где ведущей стала тенденция централизации. В структуре ВСНХ были созданы «главки» – чисто пролетарские органы управления соответствующими отраслями экономики. По нарядам главка подчиненные ему предприятия получали сырье, полуфабрикаты, а всю производимую продукцию сдавали государственным органам. К лету 1920 г. существовали 49 главков, центров и комиссий. Их специализацию характеризуют названия:: Главметалл, Главторф, Главтекстиль, Главтоп, Центрохладобойня, Чеквалап (Чрезвычайная комиссия по заготовке валенок и лаптей) и т.п. А деятельность была ориентирована прежде всего на удовлетворение нужд фронта. Для персонификации ответственности назначались комиссары с чрезвычайными полномочиями. Так, в июле 1919 г. председатель ВСНХ А.
И. Рыков был назначен чрезвычайным уполномоченным Совета Обороны по снабжению Красной Армии (Чусоснабарм). Он мог использовать любой аппарат, смещать должностных лиц, реорганизовывать предприятия, изымать товары со складов и у населения под предлогом «военной спешности». Чусоснабарму подчинялись все заводы, работавшие на оборону. Для управления ими был образован Промвоенсовет.
Одним из центральных элементов политики 1919 – начала 1921 г. была продразверстка, введенная декретом СНК 11 января 1919-го. Формально в ее основе лежала идея регламентации поставок: если проводившаяся с конца весны 1918 г. «продовольственная диктатура» предполагала просто изъятие «излишков» у всех имевших их крестьян, то теперь губернии облагались «разумным» налогом в зависимости от представлений об их запасах. Эти задания «разверстывались» по уездам, волостям, общинам. На практике же изъятие хлеба по разверстке осуществлялось без учета реальных возможностей хозяев, что вызывало их недовольство и сопротивление. Планы заготовок постоянно срывались, а это, в свою очередь, усиливало репрессии заготовительных органов. Помимо хлеба, к концу 1919 г. по разверстке стали собирать картофель и мясо.
Хронический продовольственный кризис вызвал к жизни нормированное снабжение населения, через карточную систему. В соответствии с классовым принципом и в зависимости от сферы деятельности, городские жители были поделены на четыре категории, от принадлежности к которой зависели объем и порядок снабжения. Число продовольственных и промышленных товаров, подлежавших нормированию, постоянно увеличивалось. Так, в январе 1919 г. в Петрограде было 33 вида карточек: хлебные, молочные, хлопчатобумажные, обувные и т.п. Нормы постоянно менялись, но все время были очень низкими. В мае 1919 г. в Петрограде по первой, высшей, категории, выдавалось 1/2 фунта (200 г), а по третьей – 1/8 фунта (50 г) хлеба в день. В 1920 г. по нормированному снабжению обеспечивались 24 млн человек. Сбор и распределение продовольственных и промышленных товаров были возложены на Наркомпрод, который становился вторым по важности – после военного – ведомством. Подчиненные ему Продармия (в 1920 – 77,5 тыс. человек) и аппарат потребительской кооперации (на 1 первое января 1920 – 53 тыс. обществ) обеспечивали решение этих задач.
Введение нормированного снабжения сопровождалось резким ограничением торговых операций. Национализированы были частные торговые фирмы, склады и даже мелкая торговля, что формально вело к ее запрещению (разрешалось продавать лишь ненормированные продукты, набор которых стремительно сокращался). Однако на деле добиться этого не удалось: мизерные «твердые» закупочные цены вынуждали
производителей, а также спекулянтов продавать товары на «черном» рынке по реальным ценам. В результате мелкая рыночная торговля в местном масштабе продолжала существовать. Власти были вынуждены терпимо относиться к этому явлению. Символом неформальных отношений такого рода между властью и населением стала московская «Сухаревка» (рынок в районе Сухаревской площади, аналоги которого существовали повсеместно), где можно было купить и обменять практически все: продовольствие, бриллианты, одежду, валюту, книги, мебель и т.п. В августе 1919 г., в «разгар» «военного коммунизма», Ленин признавал, что городские рабочие приблизительно половину потребляемых ими продуктов получали по госцене из органов Наркомпрода, другую – покупали на частном рынке по спекулятивным ценам.
В 1918–1920 гг. произошла натурализация заработной платы – ее выдача рабочим и служащим продовольствием и предметами первой необходимости. В 1920 г. денежная часть оплаты труда составила лишь 7,4 %. Это было обусловлено резким падением роли денег в 1918–1920. Расстройство же денежного обращения было напрямую связано с хозяйственной разрухой. Источники бюджетных поступлений сократились, но государство должно было содержать армию, госаппарат, обеспечивать необходимые отрасли экономики, поддерживать инфрастуктуру в городах. В 1918–1920 гг. эти траты осуществлялись за счет безудержной денежной эмиссии: к началу 1918-го в обращении находилось 22 млрд руб., 1919 – 61,3 млрд, 1920 – 225 млрд, 1921 г. – 1,2 трлн. При этом в ходу были разные денежные знаки: царские («николаевки»), думские деньги, «керенки» (выпущенные Временным правительством), а с февраля 1919 – и «расчетные знаки РСФСР». Нехватка денег и разрыв связей между районами в условиях гражданской войны приводили к появлению местных денег или их суррогатов. Помимо фактически отделившихся окраин, «свои деньги» печатали в Ижевске, Иркутске, Казани, Калуге и других городах. В качестве заменителей использовали разные чеки, боны, трамвайные книжки, этикетки от винных бутылок и т.п. Всего в 1918–1922 гг. на территории бывшей Российской империи «ходил» 2181 денежный знак.
Обесценивание денег вело к немыслимому росту цен. Коробка спичек или билет в трамвае стоили миллионы рублей. В 1921 г. покупательная способность 50-тысячной советской купюры приравнивалась к довоенной монете в одну копейку. И хотя в государственном секторе формально сохранялись различия в зарплате (в 1919 – в пять раз между высшей и низшей категориями), на практике это не имело значения, так как основную часть все работники получали натуральными пайками, а здесь разрыв в обеспечении составлял от 2 до 9%. Таким образом, сложилось уравнительное распределение как неотъемлемая часть существовавшей в стране экономической системы.
Столь же характерным ее элементом была милитаризация труда, во многом обусловленная невозможностью его экономического стимулирования. Первоначально трудовая повинность касалась только представителей буржуазии, но с октября 1918 г. все трудоспособные граждане от 16 до 50 лет должны были встать на учет в отделах распределения рабочей силы, которые могли направить их на любую необходимую работу. С конца 1918 г. власти прибегали к призыву (подобно армейскому) рабочих и служащих на госслужбу и в определенные отрасли экономики. Работники принудительно закреплялись на предприятиях и в учреждениях, самовольный уход приравнивался к дезертирству и карался по законам военного времени (суд трибунала, заключение в концлагерь).
Содержание экономической политики и способы ее осуществления в 1918–1919 гг. во многом совпадали с теоретическими представлениями большевиков о том, каким должно быть социалистическое общество. Это историческое совпадение породило определенную эйфорию в отношении военных, командных, административных мер, которые стали рассматриваться не как вынужденные, а как основной инструмент социалистического строительства. Совокупность этих представлений Ленин позднее назвал «военно-коммунистической идеологией». Она оформилась к началу 1920-го, когда объективные условия применения чрезвычайных методов сходили на нет. Красная Армия добивала остатки крупных белогвардейских соединений, и основная масса населения не желала далее жить в условиях «деспотического социализма», рассчитывая на восстановление привычной жизни, в которой снабжение осуществлялось не по карточкам через малоэффективные структуры Наркомпрода, а посредством рынка, торговли, где главные действующие лица – покупатель и продавец – легко находили общий язык без навязчивых советских посредников. Между тем, именно в начале 1920 г. был взят курс на дальнейшее «закручивание гаек» по всем направлениям.
В марте 1920 г. под руководством Л. Д. Троцкого была создана Комиссия для подготовки плана строительства социализма в мирных условиях. Ее рекомендации носили ярко выраженный военно-коммунистический характер. Предусматривались расширение продразверстки, огосударствление экономики, разработка общегосударственного плана, расширение всеобщей трудовой повинности, создание трудовых армий и милитаризация всей системы управления.
Предложения Комиссии были с энтузиазмом одобрены большинством делегатов IX съезда РКП(б), работавшего с 29 марта по 5 апреля 1920, которые своим решением «освятили» изложенный Троцким курс. В соответствии с этим в 1920 г. ненавидимая деревенским большинством продразверстка была распространена на новые виды
сельхозпродуктов и сырья (к хлебу, мясу, картофелю прибавились молоко, яйца, шерсть, кожа, лен и т.д.). Сохранялось привлечение крестьян к другим видам трудовых «повинностей». Утвержден план засева полей, следить за реализацией которого должны были следить посевкомы. В конце 1920 г. были национализированы и мелкие предприятия («с числом рабочих более десяти или пяти, но использующих механический двигатель»). В декабре 1920 г. на VIII съезде Советов был принят план ГОЭЛРО. Формально посвященный энергетике, он содержал перспективную комплексную программу создания социалистической экономики. Апофеозом милитаризации труда стали трудовые армии. Они формировались с начала 1920 г. из высвобождающихся на фронте воинских частей. В июле в народном хозяйстве были заняты 2,5 млн красноармейцев, которых стали именовать «трудармейцами» и использовали заняты главным образом на тяжелых работах в строительстве и на транспорте. Однако производительность их труда была низкой.
В конце 1920 – начале 1921 г. была достроена до своего логического конца военно-коммунистическая система уравнительного обеспечения населения: отменены плата за пользование жильем, транспортом, другие коммунальные услуги. В 1919–1920 гг. широкий размах приобрела кампания за упразднение денег. В июне 1920 г. ВЦИК даже принял резолюцию о важности распространения безналичных расчетов «с целью полной отмены денежной системы». В принципиальном плане по этому поводу в руководстве не было расхождений, реализация идеи уперлась в нерешенность вопроса о том, чем заменить рубль в качестве единицы измерения труда и расчета между предприятиями. Предлагалось вместо него ввести «треды» – трудовые единицы. Однако дискуссия не была завершена, хотя ее тема отпала лишь при переходе к нэпу.
Несмотря на последовательность «военно-коммунистического» курса, на рубеже 1920–1921 гг. он все чаще давал сбои. Резко сократил перевозки железнодорожный транспорт, что было обусловлено нехваткой топлива, которое без охоты поставляли крестьяне и полуголодные шахтеры. В результате снизился подвоз продовольствия в промышленные центры. На этом сказались и массовые крестьянские выступления; их участники не только сами не сдавали хлеб, но и препятствовали его доставке другими. Армия, состоявшая в подавляющем большинстве из крестьян, становилась все менее надежным союзников в борьбе на «внутреннем фронте». Более того, демобилизованные красноармейцы, возвращаясь домой, часто прямиком шли в «бандиты».
В связи с ухудшением снабжения обострилась социальная ситуация в городах, участились рабочие волнения. В этой среде также требовали замены разверстки налогом. В феврале 1921 г. в «колыбели революции» – в Петрограде – против бастующих рабочих власти направили войска. Таким образом, в движение приходила основная опора
большевиков – рабочий класс и армия. Перед руководством страны возник выбор: либо во имя идеи продолжать «военный коммунизм» и рисковать властью, либо пойти на уступки и выжидать более удобного момента для дальнейшего наступления. Как прагматик Ленин сделал выбор в пользу второго варианта. И уже в феврале 1921 г., еще до кронштадского выступления моряков, в партии активно обсуждались варианты снижения налогового бремени крестьян.
При общем усилении централизации и укоренении авторитарных методов, в 1918–1920 гг. в партийной верхушке сохранялись элементы демократизма и достаточно свободное обсуждение принципиальных вопросов. В дискуссиях участвовали коммунисты, представлявшие различные элементы советской политической системы: ЦК РКП(б), ВЦИК, СНК, ВСНХ, ВЦСПС. Сторонники общих позиций объединялись в различные «группы», «платформы» и т.п. Причем весьма существенными были «оттенки» во мнениях: все чаще раздавались голоса в пользу проведения более гибкой экономической политики, прежде всего в отношении крестьянства.
В 1920 г. важное место занимали вопросы внутрипартийной жизни, а в более широком плане – методы управления страной. Под огонь критики попал и Ленин. Представители партийной группировки «децистов» («демократических централистов»), отмечая его выдающуюся роль в сложившейся системе «пролетарского единодержавия», указывали, что «у вождя пролетарской диктатуры политические интересы и способности подавляюще господствуют над организационными». Обращалось внимание на «бюрократическое перерождение верхушек правящего аппарата». В июле 1920 г. появилось письмо секретаря ЦК РКП(б) Е. А. Преображенского о симптомах разложения партии, которое положило начало дискуссии о «верхах и низах». «Низы» выступали против диктата «обуржуазившихся лжекоммунистов, генералов, шкурников, партбюрократов», настаивали на демократизации партии, предоставлении большей самостоятельности ее организациям.
Те же мысли звучали на IX партийной конференции (сентябрь 1920) из уст представителей «рабочей оппозиции» (возглавляли А. Г. Шляпников, С. П. Медведев, А. М. Коллонтай), которые говорили об отрыве партии от рабочего класса и ее «засоренности» непролетарскими элементами, о бюрократическом перерождении «верхов» и необходимости партийной чистки. С конца ноября 1920 г. до марта 1921-го продолжалась бурная дискуссия о профсоюзах, многие ее участники осуждали официальный курс на «огосударствление профсоюзов», выступали против их превращения в придаток бюрократического управленческого аппарата. «Верхи» реагировали на все это созданием ЦКК (Центральной контрольной комиссии), призванной
следить за единством и злоупотреблениями в партии; в феврале 1921 г. были сокращены привилегированные пайки и уравнены нормы снабжения руководящих кадров и рабочих. В то же время уже весной 1921 г. Ленин предпринял энергичные меры по подавлению «оппозиционеров» и «раскольников», сохранению в партии «железной» дисциплины.