А.А. Гусейнов

В практической философии Иммануила Канта (Immanuil Kant, 1724-1804) основные тенденции новоевропейской этики - к утверждению автономии человека и рациональному обоснованию морали - достигли своей вершины. Кант с наибольшей полнотой и последовательностью выразил эти два принципа: свобода и разум суть непременные предпосылки моральности личности. При этом Кант представил мораль как своеобразное средство принуждения к поступкам - через долженствование, специфическим выражением которого является нравственный закон в форме категорического императива. Этику Канта обоснованно называют этикой долга, или этикой категорического императива.

Практическая философия Канта получила развитие в трех фундаментальных произведениях: "Основание метафизики нравов" (1785), "Критика практического разума" (1788) и "Метафизика нравов" (1797) [1]. Этические проблемы Кант рассматривает и в ряде других своих работ.

1 Большинство кантовских работ по практической философии опубликованы на русском языке, причем в разных переводах. "Основание метафизики нравов" (пер. Л.Д.П. под ред. В.М. Хвостова, уточненный А.П. Скрипником) и "Критика практического разума" (пер. Н.М. Соколова, уточненный Ц.Г. Арзаканьяном) далее цитируются по: Кант И. Лекции по этике / Общ. ред., сост., вступ. ст. АЛ. Гусейнова. М., 2000; "Метафизика нравов" (в пер. С.Я. Шейнман-Топштейн и Ц.Г. Арзаканьяна) - по: Кант И. Соч.: В 6 т. / Под общ. ред. В.Ф. Асмуса, АВ. Гулыги, Т.И. Ойзермана. М., 1965. Т. 4 (2).

Условия этического исследования. Названные работы Канта обычно причисляют к этическим. Признавая справедливость такой их квалификации, необходимо иметь в виду, что Кант установил довольно строгие рамки и условия исследования морали. Как "Основание", так и "Критика" предваряются точными методологическими замечаниями, без которых невозможно теоретическое рассуждение о нравственности. И оба произведения являются по сути дела философским введением в учение о морали.

Уже в лекциях по этике, которые Кант читал в Кенигсбергском университете в начале 1780-х годов, он ставил вопрос о принципе нравственности. Всякая наука, по Канту, должна иметь первый принцип; такой принцип важен и для науки о морали. Без него невозможен единый критерий оценки того, что является добром или недобром. Обращаясь к истории философии, Кант показывал, что возможны два подхода к установлению принципа морали: один выводит мораль из эмпирических начал, другой - из интеллектуальных. Эмпирические начала могут быть внутренними (физическое или моральное чувство) или внешними (воспитание, обычаи, политическая власть). В системах, основывающихся на интеллектуальных началах, мораль покоится в рассудке и постигается до всякого опыта (apriori); при этом интеллектуальные основания морали также могут быть внутренними (когда действия человека соотносятся с его рассудком) или внешними (когда действия человека соотносятся с "другим, чуждым, существом", т.е. неким божественным началом) [1].

Этика определяется Кантом как наука о законах свободъ?. Действия по законам свободы, т.е. свободные действия возможны при условии, что они независимы от каких-либо принципов, основывающихся на опыте, или от целей, имеющих практический результат. Это - действия, основывающиеся исключительно на рациональных основаниях. Поэтому при том, что в этике есть эмпирическая часть, которую Кант называет "практической антропологией" [3], она должна начинаться с метафизики - метафизики нравов, или "чистой моральной философии", совершенно свободной от какого бы то ни было эмпирического содержания. Метафизика нравов вскрывает первопринцип морали, и на этой основе строится эмпирическое изучение нравственности.

1 Кант И. Лекции по этике // Кант И. Лекции по этике. С. 45-47. Эта схема в развернутом виде представлена Кантом в "Критике практического разума" (Указ. соч. С. 313).

2 См.: Кант И. Лекции по этике. С. 47; Основание метафизики нравов // Указ. соч. С. 224.

3 Кант И. Основание метафизики нравов // Указ. соч. С. 225. Этико-антропологическая проблематика представлена в части одного из наиболее поздних произведений Канта - "Антропология с прагматической точки зрения" (1798) (Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6. С. 349-588).

Это суждение самоочевидно для кенигсбергского мыслителя. Он допускает и ряд других очевидностей, например, моральный закон существует; моральный закон "абсолютно необходим"; добрая воля существует, и она есть единственное проявление неограниченного добра. Эти положения внутренне связаны. Добрая воля - это не некая изначальная способность человека, но это требуемая характеристика существующей способности - способности воления. Как таковая она безусловна: "Добрая воля добра не благодаря тому, что она приводит в действие или исполняет, не в силу пригодности к достижению какой-либо поставленной цели, а только благодаря волению, т.е. сама по себе" [1]. Добрая воля, в свою очередь, обусловливает моральность всех остальных качеств и способностей человека; без нее они в моральном плане ни положительны, ни отрицательны.

Понятие долга. Понятие доброй воли Кант разъясняет через понятие долга. Он специально обращает внимание на недопустимость трактовки долга как свойства человеческой природы и вообще не допускает сведения каких-либо моральных определений к природе. Долг - это "практически безусловная необходимость поступка" [2]. Это значит, что поступок из долга безотносителен к конкретным обстоятельствам его совершения - он не выводится из опыта и не оправдывается опытом. Это действие не ради пользы и не из симпатии. Его оправдание - исключительно в разуме. Поэтому требование долга оказывается значимым "для всех разумных существ".

Различные действия людей по-разному относятся к долгу. Есть большой класс действий, положительно значимых для человека, однако не соответствующих долгу. Таковы полезные действия, т.е. приводящие к искомому результату, однако противоречащие долгу и не отвечающие нравственному критерию. Например, полезны для действующего лица, но противоречат долгу эгоистические действия, т.е. такие, в которых интересы лица ставятся безусловно выше интересов другого человека. Далее, есть действия, которые внешне соответствуют долгу, но не являются нравственными по существу. Так, люди могут совершать действия, сообразные долгу, из эгоистических мотивов, сообразные с долгом, но не из долга, а из склонности и благорасположения. Такие поступки, говорит Кант, заслуживает похвалы и поощрения, но не нравственного одобрения. Лишь совершение поступка из долга придает ему нравственное достоинство.

Поскольку же поступок из долга совершен не ради некой цели, которая посредством него достигается, а ради самого долга, постольку его моральная ценность зависит "не от действительности объекта поступка, а только от принципа воления, согласно которому поступок был совершен" [3]. Принцип воления априорен и формален в отличие от побудительного стимула, который материален, т.е. направлен на содержательно или предметно определенные цели.

1 Кант И. Основание метафизики нравов // Указ. соч. С. 229-230.

2 Там же. С. 253.

3 Там же. С. 234.

Обобщая эти характеристики, Кант приходит к следующему выводу: "Долг есть необходимость поступка из уважения к закону" [1]. Закон - единственный фактор, определяющий волю извне. Изнутри же воля определяется чистым уважением к закону. Это значит, что его исполнение всегда предпочитается следованию каким-либо склонностям. Моральная ценность поступка определяется, по Канту, самим по себе стремлением к исполнению закона, а не искомым или даже полученным результатом.

Противопоставление долга и склонности - одна из характерных черт кантовской этики. Под склонностью Кант понимал любые влечения и порывы, которые отвечают потребностям, материальным интересам или душевному настрою человека. Даже, благодеяние, оказанное только из симпатии, участливости или благорасположения, хотя и полезно благодетельствуемому, мало свидетельствует о моральности благодетеля. Совершение благодеяния есть долг. И потому моральность человека, оказывающего благодеяния, определяется тем, руководствуется ли он долгом. В этом же духе Кант трактует и заповедь "Люби Бога больше всего, а ближнего своего, как самого себя", которую он называет "сердцевиной всех законов". Любовь к Богу как чувственная любовь, как склонность вообще невозможна. Чувственная любовь к человеку возможна, но она не может быть предписана как заповедь. Так что и в том, и в другом случае речь идет не о склонности и влечении, а об уважении к закону. "Любить Бога - значит охотно исполнять его заповеди; любить ближнего - значит охотно исполнять по отношению к нему свой долг" [2].

1 Кант И. Основание метафизики нравов.

2 Кант И. Критика практического разума // Указ. соч. С. 346. В другом месте Кант рекомендует различать "душевный подъем", который бывает очень непостоянным, и "подчинение сердца долгу", характеризующееся более продолжительным влиянием (Критика практического разума. С. 398).

Таким образом, возвращаясь к вопросу о первопринципе воли как доброй воли, следует указать на общую законосообразность поступков.

Виды императивов. Категорический императив. Человек может определяться в своей воле субъективно, т.е. произвольно выбирать себе правила совершения поступков. Субъективные правила воления Кант называет максимами. Обычно человек избирает максиму сообразно со складывающимися условиями жизни, по склонности или по

неведению. Максима является моральной, если она согласована с нравственным законом и определена человеком на основе осознания им нравственного долга. Человек должен стремиться к тому, чтобы максима его поступка могла стать частью всеобщего законодательства, и он способен согласовывать свои индивидуальные максимы с нравственным законом благодаря тому, что он свободен.

В отличие от субъективного принципа, объективный принцип задается разумом и потому является велением. Объективный принцип веления Кант называет императивом.

Все императивы выражаются через долженствование. Однако характер их веления может быть разным. Совершение одних поступков необходимо ради достижения определенного практического результата; совершение других ценно и важно само по себе, безотносительно к какой-либо практической цели. Первый тип императивов - это гипотетические императивы, и их два, второй - это категорический императив, и он один.

Все императивы направляют человека к благу, хотя и по-разному. Гипотетические императивы ориентируют человека на какую-нибудь цель, возможную или действительную. Их, как было сказано, два: императивы, ориентирующие на достижение некой возможной цели - это "технические правила умения"; а императивы, ориентирующие на достижение некой действительной цели - это "прагматические советы благоразумия" [1]. Императивы умения и благоразумия нельзя отнести к нравственности, поскольку они целиком зависят от преходящих внешних или внутренних обстоятельств; их исполнение направлено к цели, не имеющей прямого отношения к нравственности.

Особенность категорического императива заключается в том, что он не ориентирует на какую-либо цель, но требует определенного рода поведения самого по себе. Это и есть моральный закон. Категорический императив "касается не содержания поступка и не того, что из него должно последовать, а формы и принципа, из которого следует сам поступок; существенно хорошее в этом поступке состоит в образе мыслей, последствия же могут быть какие угодно" [2].

1 Кант И. Критика практического разума. С. 244-245, 247.

2 Там же. С. 246.

Категорический императив - один. Но выражается он в различных формулах. Принципиально значимыми являются три формулы, или практических принципа категорического императива.

Первый принцип утверждает необходимость согласования индивидуальной максимы с всеобщим законодательством: "Поступай только согласно такой максиме, относительно которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом" [1]. В этом принципе находит отражение надситуативный и имперсональный, а, значит, универсальный характер нравственного веления: поступая определенным образом в отношении конкретного лица, человек как бы предполагает, что он поступил бы таким же образом в отношении любого другого лица, и в отношении него любое другое лицо поступило бы так же. Человек по своей воле утверждает правило, которое становится "всеобщим законом природы". Идею всеобщего характера моральных форм под разным видом выражали моральные философы и до Канта, однако только Кант сформулировал ее адекватным образом, выделив универсальность как одну из фундаментальных характеристик нравственности.

Второй практический принцип привносит в действие категорического императива определенные ограничения. Человек не вправе утверждать в качестве всеобщих какие угодно правила. Полагание правила как всеобщего должно одновременно соотноситься с целью самой по себе. Такой единственной целью является, по Канту, человек. Поэтому во всех действиях должно руководствоваться следующим императивом: "Поступай так, чтобы ты всегда использовал человечество и в своем лице, и в лице всякого другого человека также как цель, но никогда - только как средство" [2]. Ограничение, которые накладывает на действия второй принцип, по существу носит содержательный характер: можно представить тирана, столь последовательного, что он готов придать произволу признак всеобщности - по логике, что сильный всегда прав. Вторым принципом устанавливается, что всеобщность не является единственным качеством моральности поступка; моральный поступок еще и содержательно определенен: он должен быть ориентирован на человека как такового, безотносительно к каким-либо внешним обстоятельствам или характеристикам. Но привнесение категории цели самой по себе в понятие категорического императива имеет и теоретический смысл: существование цели самой по себе предполагается безусловным характером долженствования; цель сама по себе является оборотной стороной безусловности долженствования [3].

1 Кант И. Критика практического разума. С. 250.

2 Там же. С. 256.

3 См.: Скрипник А.П. Категорический императив Иммануила Канта. М., 1978. С. 63-68.

Третий практический принцип задает характер категорического веления и статус законодательствующей воли. Утверждая некую максиму в качестве всеобщей, человек полагает ее как органичную часть всеобщего законодательства. Нравственная воля проявляет себя не только как законодательствующая воля, но и как воля, подчиняющаяся закону. Посредством третьего практического принципа Кант, не давая его строгой формулы, утверждает, что воля "должна быть не просто подчинена закону, а подчинена ему так, чтобы она рассматривалась также как самой себе законодательствующая и именно лишь поэтому как подчиненная закону (творцом которого она может считать самое себя)" [1].

Существенным моментом третьего практического принципа категорического императива является то, что он отражает автономию воли (греч. ???, autonomia, от ???, auto - сам + ???, nomos - закон) нравственного субъекта. Как и идея цели самой по себе, идея автономии воли содержится в представлении о безусловности долженствования. Поскольку долженствование не обусловлено никакими внешними факторами, постольку и воля, через которую долженствование себя обнаруживает, "не может зависеть от какого-нибудь интереса" [2]. Кант замечает, что многие мыслители связывали моральное долженствование с законом, но их мысль не доводилась до положения, что это закон, который человек устанавливает для себя сам; но именно как всеобщий закон. Канту, таким образом, принадлежит заслуга введения этого важного этического понятия - "принципа автономии воли", который он противопоставляет принципу гетерономии (греч. ???, heteronomia, от ???, heteros - иной) [3]. Принцип автономии доброй воли в наиболее абстрактной форме представляет традиционную для моральной философии идею бескорыстия, или незаинтересованности морального мотива.

1 Кант И. Основание метафизики нравов // Указ. соч. С. 258.

2 Там же. С. 258.

3 Там же. С. 259.

Возможность свободы. В автономии воли, т.е. ее независимости от внешних воздействий и внутренних влечений, - фундамент человеческой свободы. В той мере, в какой человек (и вообще каждое разумное существо) обладает волей, он свободен. Ведь человек обладает практическим разумом, а разум по своей природе не может руководствоваться чем-то иным, нежели собственные суждения.

Трезво представляя себе человека, Кант понимает, что человек свободен именно как обладающий разумом. Но человек еще и чувствующее существо. Опыт познания, говорит Кант, приводит нас к пониманию различия чувственно воспринимаемого мира и мира рассудочного. Опыт самопознания свидетельствует о том, что и человек принадлежит к двум мирам: как чувствующее и Восприимчивое существо он принадлежит к чувственному миру, а как субъект чистой деятельности - к миру интеллектуальному. Как принадлежащий феноменальному, чувственно воспринимаемому миру, человек подчинен законам природы. Однако как принадлежащий к ноуменальному [1], умопостигаемому миру, человек подчиняется законам, не зависимым от природы и коренящимся только в разуме. В этой своей определенности человек и может быть свободным.

1 Понятия "homo phaenomenon" и "homo noumenon" Кант использует в "Метафизике нравов", относя первое к человеку, т.е. природному существу, а второе - к личности, т.е. разумному существу (Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4 (2). С. 149).

В независимости от чувственного мира проявляется негативная свобода человека. Развивая философскую традицию, идущую от Августина, Кант усматривал действительную человечность и моральную ценность в позитивной свободе, которая проявляется в доброй воле как воле, подчиненной нравственному закону, законосообразной и самозаконодательствующей. Развитие от негативной свободы к позитивной можно проследить у Канта в переходе от первого практического принципа категорического императива ко второму и в снятии этого перехода - в третьем принципе.

Учение об обязанностях. Принципы изучения и понимания нравственности, разъясненные в "Основании" и "Критике практического разума", Кант применяет в "Метафизике нравов" и других работах для изучения нравственности как таковой. Кантово понятие нравственности вполне соразмерно тому, относительно широкому, с современной точки зрения, понятию, которое оно сохраняло и в конце XVIII в. Учение о нравственности включает, по Канту учение о праве и учение о добродетели. Кант и в этом произведении рассматривает именно метафизические начала учений о праве и добродетели, имея в виду, что предметом его анализа являются чистые формы нравственности, которые в свою очередь должны быть применены к случаям, имеющим место в опыте. Кант тем самым понимает нравственность как сферу законодательства вообще. Последнее делится на "юридическое законодательство", для которого важно лишь само по себе соответствие поступка закону безотносительно к мотиву (поступки, характеризующиеся лишь внешним соответствием закону, Кант называет легальными), и на "этическое законодательство", для которого необходимо, чтобы соответствующий закону поступок мотивировался идеей долга (поступки, обусловленные самим по себе уважением к закону, Кант называет моральными) [1].

1 Кант И. Метафизика нравов // Соч.: В 6 т. Т. 4 (2). С. 125-126.

Соответственно Кант делит и обязанности (как предметно определенное выражение долга) - на правовые обязанности (officia juris), т.е. такие, для которых возможно внешнее законодательство, и обязанности добродетели (officia virtutis), для которых не может быть внешнего законодательства, поскольку они направлены к цели, которая сама есть также и долг. А обязанности добродетели - на обязанности по отношению к себе и обязанности по отношению к другим. Они ориентируют человека, соответственно, на собственное совершенство (как деятельную культуру разума и воли) и чужое блаженство (как долг делать цели других моими собственными). Раскрывая эти обязанности, Кант разбирает важные этические вопросы, касающиеся моральных решений и человеческих отношений.