Ф-рсова Н.В.
Однопартийная система просуществовала в СССР почти шесть с половиной десятилетий – с начала 20-х до второй половины 80-х гг., когда по инициативе М.С.Горбачева и его сторонников в руководстве КПСС был взят курс на демократическое обновление социализма, включавший переход к многопартийности. В декабре 1990 г. решением Съезда народных депутатов СССР была изменена статья 6 Конституции СССР, прежде закреплявшая монопольное право КПСС на руководство советским обществом. В новой редакции этой статьи право на участие в выработке политики Советского государства, в управлении государственными и общественными делами признавались как за КПСС, так и за другими партийными, профсоюзными, молодежными, иными общественными организациями и массовыми движениями. Впредь не допускались создание и деятельность только тех партий и организаций, которые ставили бы своей целью насильственное изменение советского конституционного строя и целостности социалистического государства, подрыв его безопасности, разжигание социальной, национальной и религиозной розни.
Однако, прежде чем это свершилось, в обществе уже должны были произойти серьезные изменения. И прежде всего должно было возникнуть и развиваться независимое общественное движение, которое могло бы стать базой для создания новых партий.
Когда к началу 1986 г. либерализация политического режима в СССР стала достаточно ощутимой, повсюду стали возникать самостоятельные группы, кружки, фонды, комитеты общественного самоуправления, существование которых в рамках прежней политической системы не предусматривалось. Может показаться странным, но диссиденты, единственные, кто задолго до “перестройки” пытались открыто противостоялть тоталитаризму, оказались теперь далеко не на первом плане, хотя новые группы утверждали именно те гуманистические и демократические принципы, которые диссиденты последовательно отстаивали еще в годы брежневского правления. На самом деле ничего удивительного в этом нет, ибо диссиденты не могли ни создать массовое движение, ни возглавить его: жестоко подавляемые в годы “застоя” властями и не находившие ни понимания, ни сочувствия у большинства населения страны, они никогда не рассчитывали на то, что им удастся начать массовую политическую деятельность. По словам одного из сподвижников академика А.Д.Сахарова, диссиденты не были политиками, у них была просто нравственная несовместимость с режимом. Массовую же базу новых гражданских движений составили не те, кто выступал за демократию в 70-е годы, а те, кто откликнулся на инициативу Горбачева по развитию гласности и демократизации общества. Прежде всего, это была часть интеллигенции, так или иначе связанная системой. Причем наиболее психологически подготовленными к обновлению оказались некоторые из тех, кто в прошлом занимал достаточно высокие посты. В своей критике тоталитаризма они с [c.93] самого начала пошли дальше Горбачева и были более последовательны. Частично их романтические убеждения, вера в социализм с “человеческим лицом”, унаследованные с хрущевских времен, частично их реальное положение в обществе привели к тому, что они не смогли действовать более энергично. Но, используя свои связи с прессой, университетские кафедры, другие доступные им средства, они дали определенный импульс к радикализации общественного мнения.
На обновленческие позиции перешла и молодежь, причем все усилия она прилагала к тому, чтобы организоваться вне “системы” и, в отличие от старшего поколения, вела себя более свободно. Молодые не видели иной возможности отстаивать свои взгляды и влиять на ситуацию – комсомол как единственная в то время “системная” молодежная организация был для этого слишком бюрократичен и консервативен. Поэтому уже начиная с 1986 г. по всей стране возникают всякого рода “неформальные” группы. Они начинают апеллировать непосредственно к массам, пытаясь организовать внешнее давление на власть. В таком полулегальном виде “неформалы”, к началу 90-х гг. уже повзрослевшие, пришли к политическому оформлению в некие протопартии.
Проводимая в те годы политика гласности поколебала главную монополию власти КПСС – монополию на информацию. Результаты не замедлили сказаться. Объектом критики постепенно становится не только история, но и основы существующего государственного строя”. Общественное движение, требуя проведения реформ и критикуя руководство за непоследовательность, стремится одновременно склонить Горбачева на свою сторону. Идет поиск наиболее простых и доступных лозунгов. После состоявшейся летом 1988 г. XIX Всесоюзной партийной конференции соприкосновение между КПСС и новыми гражданскими движениями на предстоявших выборах в Советы всех уровней стало неизбежным.
Выборы народных депутатов СССР в 1989 г. и народных депутатов РСФСР в 1990 г. знаменуют формирование нового политического климата в стране. Новые законы о выборах открыли путь легализации оппозиционных сил. На месте неформальных объединений возникает конгломерат еще не оформившихся окончательно групп, союзов, ориентированных на участие в парламентской деятельности. Ситуация изменилась еще больше после того, как часть представителей оппозиции вошла в состав депутатского корпуса. С этого времени начинается активная дифференциация аморфной оппозиционной массы на различные политические направления. В то же время образовавшиеся в результате дробления мелкие, но идеологически более однородные группы стремятся к интеграции.
Таким образом, в 1988-1990 гг. проходил переход от множества политических аморфных образований к достаточно организованным, но немногочисленным по своему составу группам, объединившимся вокруг собственных программ и имеющим свои газеты. На этой основе и стали одна за другой возникать партии и движения различной идеологической направленности. Общая особенность их генезиса состоит в том, что руководящие кадры новых организаций в своем большинстве были выходцами из низовых структур КПСС и комсомола и потому пытались применять на практике те же методы руководства, поскольку иного опыта у них просто не могло быть. Соответственно, такое прошлое лидеров новых организаций, причем не столько в мировоззренческом, сколько в психологическом [c.94] аспекте накладывало свой отпечаток на их деятельность, порождало взаимную нетерпимость, агрессивность, стремление к гегемонизму, желание командовать членской массой. В итоге даже наиболее ярые “антикоммунисты” в своем поведении и идеологической борьбе воспроизводили типично большевистские приемы и методы.
По отношению новых партий и движений, возникших в конце 80-х гг., к существу социально-экономической и политической реформации можно условно выделить пять общих направлений:
1) умеренное либерально-реформаторское, ратовавшее за постепенную и частичную реформацию “сверху” при помощи сильного “центра”;
2) радикально-демократическое, выступавшее за “мирную” революцию “снизу” путем гражданского неповиновения, забастовок, создания параллельных структур власти);
3) социал-демократическое, придерживавшееся “социалистического выбора” и видя идеал в обществе “шведского социализма” со смешанной экономикой;
4) анархо-синдикалистское, выступавшее за развитие самоуправления (в том числе и течение анархо-коммунистов, выдвигавших идею “безгосударственного социализма”);
5) ортодоксально-коммунистическое, выступавшее против всякой реформации либерального толка и считавшее образцом общественного устройства командно-административную систему СССР 30-х – начала 50-х гг.
За исключением первой и последней тенденции, все другие выдвигали лозунги решительного и значительного разгосударствления экономики, деидеологизации и деполитизации армии и правоохранительных органов, развития парламентской демократии, отстранения КПСС от власти и даже ее юридического запрещения.
Но зачастую обнаруживалось, что идеологические, политические, общие мировоззренческие взгляды новых партий отличаются не столько разнообразием, сколько схожими чертами. Часто вообще не было ясно, чем же эти партии отличаются друг от друга. По-видимому, многое зависело не столько от идеологических предпочтений, сколько от персонального фактора, личных амбиций лидеров.
Политическая жизнь России после провозглашения 12 июня 1990 г. государственного суверенитета приобрела новое качество. Перед всеми демократическими силами встала задача реального создания новой государственности.
Период весны 1990 г. – лета 1991 г. ознаменовался противостоянием “косного” союзного центра, связывавшегося в общественном сознании с фигурой Президента СССР М.С.Горбачева, руководством КПСС, большинством народных депутатов СССР, и стремившейся к демократическим преобразованиям России, которую представлял Председатель Верховного Совета РСФСР Б.Н.Ельцин, избранный 12 июня 1991 г., в первую годовщину принятия декларации о государственном суверенитете России, Президентом РСФСР. Перевес сил долгое время был явно на стороне центра. Казалось, компромисс будет найден, хотя вскоре стало ясно, что на урезанный суверенитет новые российские власти не пойдут. Предстояла долгая и изнурительная работа по размежеванию полномочий, созданию механизма согласований, оформлению некоего “обновленного Союза” при сохранении поста президента М. С. Горбачева и властных структур старого центра. [c.95]
Именно на такую перспективу и рассчитывали в своем большинстве сформировавшиеся к тому времени политические партии. Однако в руководстве КПСС все больше давали знать о себе силы, уже потерявшие доверие к М.С.Горбачеву и призывавшие “спасать союзное государство” от распада. Напротив, партии, входящие в массовое движение “Демократическая Россия” и обеспечившие на президентских выборах победу Б.Н.Ельцина, стремились сломить монополию КПСС, ослабить центральную власть и добиться для России большей свободы действий.
Постепенно, шаг за шагом, закон за законом вырисовывались контуры новой российской государственности. Вплоть до августа 1991 г. борьба за ее утверждение протекала в парламентских формах, хотя демократы сумели организовать широкую кампанию массовых внепарламентских акций против центра и склонить на свою сторону большинство населения в крупных городах. Стремясь воспрепятствовать такому ходу событий и остановить “рвущихся к власти демократов”, противники М.С.Горбачева в руководстве СССР пошли на крайнюю меру: 19 августа 1991 г. было объявлено о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с Вице-президентом СССР Г.И.Янаевым, что означало фактическое отстранение М.С.Горбачева от власти. Однако отсутствие народной поддержки действиям ГКЧП привело к провалу “августовского путча”, что в корне изменило ситуацию: полномочия союзного центра, в том числе и Президента СССР, номинально сохранялись до декабря 1991 г., тогда как Россия фактически обрела полный суверенитет, а вся полнота государственной власти сосредоточилась в руках Президента РСФСР Б.Н.Ельцина.
Августовские события 1991 г. показали, что новые политические партии и движения оказались не готовы ни возглавить борьбу в защиту демократии, ни быстро мобилизовать общественное мнение, и в известном смысле отошли на “второй план”, добровольно доверив Б. Н. Ельцину и его ближайшему окружению полное право политического руководства. В дальнейшем, получив возможность значительно расширить поле своей деятельности, партии демократической и либеральной ориентации предпочитали действовать преимущественно в рамках парламентских структур, фракций и депутатских групп на Съездах народных депутатов и в Верховном Совете РФ, а также в республиканских, краевых, областных, реже – в местных Советах народных депутатов. Возможности новых парламентских и “околопарламентских” партий и движений по освещению своей деятельности в российских СМИ создавали впечатление, что жизнь формирующегося гражданского общества наконец-то стала наполняться реальным содержанием.
Однако в действительности тогдашнее российское общество не проявляло ни особого интереса, ни доверия к программным документам новых партий. Да и сами эти документы никто, за редким исключением, не пропагандировал и не распространял. В программных установках большинства парламентских и “околопарламентских” партий и движений было очевидным дублирование основных положений, хоть и выражались они несколько разными словами: все эти партии, так или иначе, выступали за рынок, за реформы, за демократизацию, за укрепление суверенитета России и т.д. Различия касались не столько сути общего курса, сколько методов и форм его реализации. “Конструктивные” оппозиционеры отличались от “приверженцев курса” лишь тем, что защищали [c.96] идеи постепенности, умеренности намеченных преобразований, критиковали президента за пренебрежение интересами простых людей, развал Союза, нарушение демократических принципов. При этом “конструктивная” оппозиция вовсе не представляла собой какой-то прочный союз определенных сил, объединенных одной идеей: скорее речь шла о весьма разношерстных и нередко враждовавших между собой течениях и группах, позиции которых в том или ином отношении лишь временно пересекались, например, в плане критического восприятия политики правительства Ельцина – Гайдара. И если в социоэкономическом плане курс на рынок, приватизацию более или менее сложился, и разговор шел только о методах и сроках преобразований, то в отношении к государственности – конституционному строю, характеру власти, федеральному и административному устройству – многое оставалось неясным, спорным, неизвестным.
Именно на этой почве и развертывались основные политические баталии в зале заседаний Верховного Совета РФ, на страницах газет и журналов и в телерадиоэфире. Между тем политика – это не только слова и обещания, а реальные дела, которых как раз и не хватало. Многие новые партии больше говорили, нежели предпринимали какие-либо усилия для изменения существующего порядка вещей. При этом партийных руководителей и функционеров, на фоне “престижных” заседаний парламентских фракций и совещаний участников блоков и коалиций “высокого” уровня, откровенно “расстраивала” будничная работа по партийному строительству, созданию организаций и отделений на местах. В итоге не удалось достичь главного – создать органическую и эффективно функционирующую партийную систему, субъекты которой были бы способны реально влиять на власть и государство, предлагать и проводить в жизнь тот или иной политический курс.
По сути, после устранения КПСС с политической сцены, новые партии и движения фактически оказались в условиях своеобразного “беспартийного режима”. Наиболее крупные организации – Демократическая партия России (ДПР, лидер – народный депутат РФ Н.И.Травкин) и Народная партия “Свободная Россия” (лидер – Вице-президент РФ А.В.Руцкой) хоть и имели весомые фракции в парламенте, однако реальными рычагами власти не располагали. Ни Президент РФ, ни правительство никакого отношения к партийным программам и партийной дисциплине не имели. Более того, Б.Н.Ельцин неоднократно заявлял, что считает себя лидером всего народа и упорно отказывался связывать себя с каким-либо политическим движением. Суть власти, общая государственная стратегия формировалась отнюдь не новыми партиями и движениями. В действительности их политическая роль была весьма незначительна, влияние в обществе невелико, участие в “большой политике” крайне ограничено.
В итоге сложилось парадоксальное положение: всеми осуждаемое огосударствление КПСС, узурпация ею государственной власти сменились отчуждением от государства как симпатизирующих новому режиму, так и “конструктивно оппозиционных” партий; при этом наличие у них фракций в Верховном Совете сути дела не меняло. Молодые партии и движения демократической и либеральной ориентации, возникшие в 1990-1993 гг., так и не смогли наладить деловое сотрудничество с властью и, кроме того, не могли похвастаться массовой поддержкой. Многие из них так и не смогли преодолеть [c.97] естественные слабости своей молодости: малочисленность, отсутствие большой идеи, неспособность по-настоящему мобилизовать массы, внутреннюю междоусобицу, персонализм и т. д., – и потому быстро сошли с политической арены. Напротив, на этом фоне укрепляли свои позиции внепарламентские и оппозиционные партии, сделавшие ставку на работу в массах – популистская Либерально-демократическая партия России (ЛДПР) со своим весьма специфическим пониманием либерализма и демократии, ортодоксальная Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП) и воссозданная в феврале 1993 г. “умеренно оппозиционная” Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ).
Не вызывает удивления, что из множества партий и движений “первой волны” на выборах депутатов Государственной Думы I созыва в декабре 1993 г. успеха, причем весьма скромного, смогла добиться лишь Демократическая партия России, получившая поддержку 5,52 % избирателей. Деятельность Народной партии “Свободная Россия”, или “партии Руцкого”, после событий сентября-октября 1993 г. и ареста руководителя была приостановлена, партия к участию в выборах допущена не была, и ее недостаточно прочные организационные структуры быстро распались. Вскоре из-за внутренних разногласий в партийном руководстве произошел раскол ДПР, и два года спустя к моменту следующих думских выборов эта “старейшая” демократическая партия уже никем не рассматривалась как политическая сила, обладающая каким-либо серьезным влиянием.
На сегодняшний день из организаций, образовавшихся в “переходный период” между летом 1990 г. и событиями сентября-октября 1993 г., прочно сохраняет свои позиции только КПРФ. От былой популярности ЛДПР практически не осталось следа: если на думских выборах 1993 г. федеральный список этой партии получил поддержку 22,92 % избирателей, на выборах 1995 г. – уже 11,18 %, то на выборах 1999 г. – только 5,98 %; от выборов до выборов ее электорат сокращался ровно вдвое. А деятельность множества парламентских и “околопарламентских” партий “первой волны” и их лидеров, вначале “блиставших” на многотысячных митингах в центре Москвы, а потом переместившихся в зал заседаний и кулуары Дома Советов на Краснопресненской набережной, теперь уже окончательно стала достоянием политической истории России последнего десятилетия ХХ века.
Грачев М.Н. Политика, политическая система, политическая коммуникация. – М., 1999.
Коргунюк Ю.Г., Заславский С.Е. Российская многопартийность (становление, функционирование, развитие). – М., 1996.
Кто есть что: Политическая Россия 1995-1996 / Авт. колл.: В.Г.Гельбрас, М.Н.Грачев и др. – М., 1996.
Парламентские выборы в России: год 1999. Избирательные объединения и блоки, их лидеры и программные документы, результаты выборов. / Авт.-сост.: М.Н.Грачев. – М., 2000.
Политическая история: Россия – СССР – Российская Федерация. В 2 т. – Т.2. – М., 1998.
Политические партии России в контексте ее истории. – Ростов-на-Дону, 1998.
Россия сегодня: Политический портрет в документах. – Кн. 2: 1991-1992 гг. – М., 1993.
Россия: партии – выборы – власть. / Под общ.ред. В.Н.Краснова. – М., 1996. [
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.humanities.edu.ru/