“Тьмы низких истин нам дороже Нас возвышающий обман”.
А.С. Пушкин
Изучение политических идеологий – одно из направлений политической науки XX в. При этом изучается содержание политических идеологий с момента их возникновения, отличие одних идеологий от других, их отношения между собой, отношения между идеологией и политикой, идеологией и экономикой на разных этапах развития общества, а также и сам феномен идеологий, идеологического сознания, его структура и уровни, функции в обществе и т.д. Рассмотрим основные теоретические подходы к объяснению феномена идеологий.
Понятие “идеология” (как учение об идеях) ввел в философский оборот Дестют де Траси, принадлежащий к группе “Идеологии” времен Великой французской революции. В сочинении “Элементы идеологии” он рассматривал “идеологию” как науку о законах происхождения человеческих идей из чувственного опыта, на главные принципы которой должна опираться политика, этика и т.д. Слово “идеология” впервые получило уничижительное значение, когда Наполеон пренебрежительно назвал представителей этой школы, выступавших против его цезаристских устремлений, “идеологами”, т.е. людьми, проповедовавшими оторванные от реальной политики взгляды.
С этого времени вопрос о соотношении идей и действительности, теории и практики стал уже не чисто академическим вопросом, решаемым в ученой среде, а вопросом практической политики.
К. Маркс как основоположник социально-экономической теории идеологии. Важный вклад в теорию идеологии внес К. Маркс, соединивший в своем лице ученого и общественно-политического деятеля. К. Маркс и Ф. Энгельс в “Немецкой идеологии” и позднейших работах под идеологией понимали: 1) идеалистическую концепцию, согласно которой мир представляет собой воплощение мыслей, принципов; 2) тип мыслительной деятельности, не сознающий зависимости собственных идей от жизненных обстоятельств и материальных интересов классов; 3) вытекающее отсюда иллюзорное отображение действительности в политических, религиозных, моральных и других формах. [c.330]
К. Маркс разоблачал идеологию как ложное мышление, не применял данный термин к собственной системе воззрений, а трактовал марксизм как научную теорию социализма, открыто провозгласившую свою связь с классовой борьбой пролетариата. По словам К. Поппера, К. Маркс затратил гигантские усилия, чтобы выковать научное оружие для борьбы за улучшение жизни громадного большинства людей.
Понятие идеологии Маркс использовал для разоблачения своих политических противников. Так, например, он критиковал как идеологов тех, кто называл капитализм обществом свободы, где у каждого человека есть право определять свою собственную судьбу, свободно заключать любой договор, который он сочтет благоприятным для своих интересов, где равенство и справедливость гарантированы каждому. Он определял такое сознание как ложное, искажающее в угоду интересам господствующего в производстве класса буржуазии реальное положение дел, не желающее признавать безжалостную экономическую эксплуатацию, которой подвергался рабочий класс, когда даже официальные доклады комиссии по детской занятости в 1863 г. разбирали случаи 15-часового рабочего дня 6–7-летних детей или смерти девушки от чрезмерной продолжительности труда без перерыва 26,5 часа (примеры из “Капитала”).
Молодые годы Маркса пришлись на период наиболее бесстыдной и жестокой эксплуатации. Как пишет К. Поппер: “В соответствии с действовавшей в то время правовой системой равенство и свобода вроде бы были установленными, но что это означало в действительности! Поэтому мы не должны обвинять Маркса за то, что он настаивал на “реальности” экономических факторов, а правовую систему считал ее прикрытием”1.
Марксом было сделано важное открытие: за каждой общественной теорией стоят определенные интересы. Этот феномен – мышление, обусловленное социальными, жизненными интересами, Маркс и назвал идеологией. В то же время он не увидел или не захотел увидеть, что его собственная теория так же идеологична и в ряде случаев так же односторонне и предвзято характеризует капитализм, как и те буржуазные теории, которые он критиковал. Это сделали за него его противники, никто не мог воспрепятствовать им подвергнуть анализу, направленному на выявление идеологичности, и марксистское учение. [c.331] Более того, с Марксом, настаивающем на научном характере марксизма, стали связывать понятие идеологии, имея в виду, что марксистская теория предвзято (исходя из интересов пролетарских масс) изображает окружающую действительность.
В политической теории под идеологией понимается любая система идей, обслуживающая чьи-либо интересы. Говорят не только о пролетарской и буржуазной идеологиях, но и о крестьянских, мелкобуржуазных, национальных и др. Разведение науки, как истинного, непредвзятого, адекватного познания действительности, и идеологии, как заинтересованного ее ведения и потому искажающего реальное положение дел в угоду выдвинувшему ее субъекту, сегодня является общепринятым.
Обратим внимание на понятие субъекта, выдвинувшего систему идей, отвечающую его интересам (идеологию). В марксизме такими субъектами являются классы. Но в качестве субъектов идеологии могут выступать не обязательно классы, т.е. социальные группы, различающиеся по занимаемому ими положению в сфере производства материальных благ. Субъектами идеологий могут выступить и иные социальные группы. Для того чтобы понять, о чем идет речь, обратимся к иным теориям идеологии, в частности к учению Ф. Ницше.
Аксиологический подход. Ф. Ницше (1844–1900) – немецкий философ является основателем аксиологии (философской теории ценностей). Понятие ценности в современной политической науке при ответе на вопрос “Что такое идеология?” является краеугольным. В учении Ницше содержались идеи о зависимости духа, языка, мышления не от места в системе общественного производства, как у Маркса, а от принадлежности к касте потомственной аристократии или к плебейским массам. Говоря о разных типах мышления, Ницше использовал понятия аристократической и демократической культуры.
Ницше разделял пафос дистанции, иерархии, рангов между людьми, верил в их разноценность. Он развивал элитарную концепцию абсолютного господства “высшей касты” над подавляющим большинством – “посредственностью”. Каста знатных (аристократия) с характерными для нее силой воли и жаждой власти подчиняет себе миролюбивые или одряхлевшие, ослабленные культуры.
Жизнь, по сути, есть присваивание, писал Ницше, нанесение вреда, угнетение и эксплуатация более слабого. Аристократия, если она хочет быть жизненной, должна следовать этому закону. Те идеологические системы, которые в нарушение законов жизни будут требовать от людей противоположного (например, воздержание от насилия и эксплуатации возведут в основной принцип общества), будут руководствоваться не принципом жизни, а принципом гибели. [c.332] Мораль господ характерна для арийской расы, или иначе, расы завоевателей. Называя наследственную аристократию “расой завоевателей”, считая аристократов-завоевателей и их потомков даже биологически высшими по отношению к их подданным, Ницше хотел сказать, что у высшего меньшинства больше силы, мужества, порыва к власти, меньше сочувствия, страха и мягкости, чем у простых людей. Демократические идеологии, массовые движения, в том числе рабочие, социалистические, закрепляют “стадные” инстинкты плебеев. Начало таким плебейским идеологиям, по его мысли, положило христианство.
Господствующие и подвластные касты создают собственные системы ценностей, вернее, ценностным суждением руководствуются высшие аристократические касты, а низшие плебейские массы – соображениями пользы. Люди знатной породы чувствуют себя мерилом ценностей, они создают их, чтят мощь, строгость и суровость, веру в самих себя. У них есть обязанности только по отношению к себе подобным, а по отношению к существам более низкого ранга они могут поступать по своему усмотрению.
Аристократические и демократические системы ценностей, которые Ницше называл уравнениями, прямо противоположны. Аристократическое уравнение, отзвук которого сохранили языки индоевропейской группы (хороший = знатный = могущественный = прекрасный = счастливый = боговозлюбленный), было вывернуто, по мнению Ницше, наизнанку христианством, созданным евреями, – “восстанием рабов в морали”. Теперь что хорошо, а что плохо выглядит по-иному: (хорошие = бедные = отверженные = бессильные = незнатные = страждущие = терпящие лишения). Люди угнетенные, несвободные, неуверенные в себе считают за ценность сострадание, кротость, дружелюбие, стремление к свободе.
Если Маркс полагал, что всегда имеются по крайней мере два представления о “справедливости”, “свободе”, “равенстве” и других политических ценностях – господствующего класса и классов угнетенных, – то Ницше одни политические ценности считал ценностями господ (например, волю к власти), а другие – ценностями подвластных (например, стремление к свободе).
Таким образом” во второй половине XIX в. оформилась новая область исследований – анализ идеологического сознания. Социально -экономическую трактовку феномена идеологии предложил Маркс. Согласно Марксу, идеологии – это рациональные мыслительные конструкции, скрывающие реальные экономические отношения господства и подчинения. Идеологии – это ложное сознание, отражающее материальные жизненные отношения. Личность мыслит в категориях класса, к которому она принадлежит, и только отдельные представители интеллигенции могут выйти за рамки этой предопределенности и создать науку, противоположную идеологии. [c.333]
Ф. Ницше предложил аксиологическую (ценностную) трактовку идеологического сознания. Идеологии – это культурные образования (системы ценностей), вырабатываемые аристократическими и плебейскими кастами. Сфера культуры, в которой формируются идеологии, является не производной от экономических отношений, как у Маркса, а некоторым образом первичной. Поэтому и аксиология первична, а само бытие (онтология) есть ценность. Системы ценностей не являются ложными сами по себе. Вырабатываемые кастой господ, они являются истинными построениями, а вот системы ценностей подчиненных каст – ложны, потому что руководствуются принципом пользы.
§ 2. Теории идеологии первой половины XX в.
В первой половине XX в. исследовательский арсенал пополнился двумя новыми подходами к феномену идеологии – психологическим (психоаналитическим) и социологическим (социология знания).
Психологическое (психоаналитическое) направление. 3. Фрейд (1856–1939), создатель психоанализа, не оставил какой-либо теории идеологии, однако созданное им на базе медицинской психологии и практики лечения неврозов учение можно отнести к тем, в которых прослеживается стремление разоблачить скрытые мотивы человеческих действий. Фрейд обратил внимание на структуру человеческой психики и роль бессознательных мотивов, скрытых от человеческого разума в поведении.
Фрейд “развел” психику и сознание. Сознательные процессы не исчерпывают содержания психики. Человеческая психика – айсберг, а термин “сознание” указывает лишь на верхушку человеческой психики. Надо исследовать то, что лежит ниже порога сознания, неосознаваемые психические процессы. Фрейд понимает бессознательное как такие психические процессы, которые проявляются активно, и в то же время не доходят до сознания переживающего их лица. Бессознательное – та глубинная часть психики, где сосредоточены унаследованные инстинкты, безотчетные влечения, комплексы, т.е. все стремления, которые характеризуются неосознанностью, наследственностью, сексуальностью, алогичностью и аморальностью. Эта система психически регулируется принципом удовольствия. Оттуда постоянно поступают импульсы к действию.
Однако для того чтобы реализоваться в действии, этим импульсам нужно попасть в сознание, так как только оно отвечает за реализацию поведенческих актов. А для этого бессознательные импульсы должны пройти через цензуру мышления, руководствующуюся другим принципом – реальности. [c.334] В соответствии с этим принципом мышление вытеснит обратно в область бессознательного те его желания и идеи, что неприемлемы с точки зрения требований реальности, в которой живет человек.
В. Парето (1848–1923) также проанализировал роль неосознанных элементов человеческой психики в поведении человека и в общественной жизни. Он является автором оригинальной психологической теории идеологии, в которой рассматриваются как теоретические построения, призванные маскировать эмоции и предрассудки.
Парето считал, что логическое (рациональное) поведение охватывает лишь часть всех видов поведения человека и основное внимание сосредоточил на анализе иррационального и алогичного поведения. По Парето, основное свойство человека – руководствоваться не столько разумом, сколько чувством, но при этом давать псевдологическое (как бы рациональное) оправдание сентиментальному (чувственному) поведению.
Врожденные психические структуры, лежащие в основе чувств, Парето назвал “остатками”. Именно они толкают индивида к нелогичному поступку. Выступая как скрытые пружины действий, они не осознаются человеком в качестве истинных причин поступков. Но человек должен как-то объяснять свои действия. И делает это он с помощью “дериваций”, т.е. производных от чувств интеллектуальных систем защиты, маскирующих страсти и придающих видимость рациональности высказываниям и поступкам, не являющимся таковыми.
“Остатки”, лежащие в основе чувств, которые испытывает человек (например, отвращение к убийству), – величина постоянная, в то время как объяснения – “деривации”, почему люди испытывают такие чувства, – величина переменная (например, запрет на убийство, присутствующий в сознании, может объясняться волей Бога или уважением к человеческому достоинству и т.д.). Эта переменная величина, в роли которой может выступить любая теория, объясняющая “остатки”, и называется идеологией.
Парето обнаружил роль чувств в поведении человека: чувства реально приводят в движение людей; идеологические системы – системы ложного сознания, производные от чувств, коренящихся в иррациональных пластах человеческой психики. Человек, верящий в либерализм, фашизм, социализм или демократию, не менее чем человек, верящий в Бога, колдуна и т.д., является игрушкой своих чувств.
Парето, как и Маркс, противопоставляет идеологию науке, но подчеркивает, что логическая несостоятельность вовсе не уменьшает ее социальное значение для общества в целом и для человека как члена общества. Иррациональное с точки зрения науки может быть результативным и полезным в социальном плане. [c.335]
Парето отмечал активную роль идеологий в обществе, их мобилизующую силу. Идеологическое воздействие – один из двух основных ресурсов власти, наряду с силовым, которое находится в распоряжении правящих элит. Так называемые элиты “лис”, наделенные остатками “инстинкта комбинаций”, предпочитают управлять, используя в первую очередь убеждение, хитрость и изворотливость, стремятся поддерживать свою власть эффективной пропагандой. Парето раскрыл механизм манипулирования массовым сознанием, связанный с воздействием на структуру чувств, описал методы идеологического и психологического воздействия, которые обычно используют политики.
Социологическое направление в изучении идеологий. Важный вклад в разработку теории идеологий внесла работа К. Мангейма (1893–1947) “Идеология и утопия”2. По общепризнанному мнению, она дает самый полный анализ феномена идеологии. Западные исследователи обычно отмечают схожесть взглядов на идеологию Мангейма и Маркса, а также то, что Мангейм пошел дальше в раскрытии корней идеологии, создав так называемую социологию знания. Заимствовав у Маркса положение о зависимости общественного сознания от общественного бытия и социальной обусловленности идей, Мангейм полагал, что общественное бытие не сводится только к экономическим отношениям в сфере материального производства. Для него “социальное бытие”, определяющее стиль различных эпох, может строиться не только вокруг “экономического фактора”, как это происходит в современную эпоху, но и вокруг религиозного фактора, как это было в средние века.
Развивая “социологию знания”, Мангейм подчеркивал, что мышление вообще, в том числе и научное, происходит в социально обусловленной атмосфере и задача социологии знания – соотнести “духовные образования” с социальными позициями их носителей. При этом следует учитывать, что на мышление оказывают большое влияние бессознательно сформированные данной социальной средой элементы. Каждый из нас детерминирован в своем мышлении собственной системой предубеждений – так называемой тотальной идеологией. А в области политики теоретик в своих оценках и волевых импульсах настолько тесно связан с определенным политическим течением, с одной из борющихся сил, что можно говорить о различии стилей мышления, различии, которое простирается даже на логику. Мангейм доказывает свой тезис на примере важнейших социально-политических течений XIX–XX вв. с присущими им особыми стилями мышления: бюрократически-консервативного мышления, исторического консерватизма, либерально-демократического буржуазного мышления, социалистически-коммунистического мышления, а также особого стиля мышления, присущего фашизму. [c.336]
Именно в политической борьбе, считал Мангейм, люди впервые обнаружили бессознательные коллективные мотивации, которые определяли направление их мышления. В бескомпромиссных политических дискуссиях они не останавливаются на теоретических аргументах, а стремятся сорвать маски, открыть неосознанные мотивы убеждений и действий идейного противника.
Коллективное бессознательное как господствующих, так и угнетенных групп скрывает от них действительное состояние общества. Мышление правящих групп не в состоянии увидеть ряд фактов, которые поставили бы под сомнение и подорвали их уверенность в своем господстве. Выдвигая и теоретически обосновывая свою систему идей как единственно истинную, правящий класс создает духовное образование, называемое идеологией. При этом должно быть совершенно ясно, что понятие “идеология” не предполагает наличия сознательной политической лжи, его назначение – указать на аспект социальной обусловленности мышления бытием, хотя, конечно, тем самым не исключается, что в определенных условиях может быть выявлена и сознательная политическая ложь.
Любая идеология – это апология существующего строя, защита статус-кво. В этом состоит стабилизирующая роль идеологий. Каждая политико-идеологическая точка зрения означает нечто неизмеримо большее, чем простое утверждение или отрицание однозначно постигаемых фактов. Она означает одновременно законченное мировоззрение, проявляющееся в стремлении политиков влиять на формирование не только партийных взглядов, но и мировоззренческое мышление масс, формировать у них политическую установку, т.е. определенное отношение к миру.
По Мангейму, идеологиям противостоят утопии – “духовные образования”, столь же субъективно пристрастные, как и идеологии, но порожденные сознанием оппозиционных классов. Угнетенные группы, заинтересованные в уничтожении статус-кво и своем освобождении, невольно видят в окружающей их действительности только то, что соответствует их настроениям. Они не принимают в расчет все то, что может поколебать их веру или парализовать желание изменить положение вещей. С приходом к власти ранее угнетенных слоев утопии автоматически переходят в идеологии. Получается, что и идеологии, и утопии противоположны науке. Научно мыслить, поднявшись над классовыми пристрастиями, дано только интеллигенции, поскольку она мало связана с каким-либо классом. “Свободно парящая интеллигенция”, чутко улавливая все социальные импульсы, способна из одностороннего знания всех политических течений синтезировать знание целого. [c.337]
Таким образом, в первой половине XX в. были открыты два новых направления в изучении идеологий – психологическое и социологическое. Согласно первому направлению, идеологии – это ментальные (рациональные) конструкции, скрывающие бессознательные импульсы человеческой психики (теория скрытых интересов). Политические идеологии вырабатываются правящим классом (элитой) для осуществления функций управления и манипулирования массовым сознанием.
В соответствии с идеями, развитыми в рамках социологии знания, идеологии есть теоретически оформленное выражение самосознания группы, средство защиты интересов группы, системы одностороннего подхода к объяснению действительности и потому сохраняющие статус ложных систем знания, скрывающих от правящих групп действительное состояние общества, но именно в силу этого стабилизирующие его.
§ 3. Теории идеологии второй половины XX в.
Во второй половине XX в. продолжалась разработка теории идеологии. Новым было выступление некоторых ведущих представителей политической науки с идеей вообще отказаться от идеологии. С этим требованием выступили как авторы концепции “деидеологизации”, так и представители франкфуртской школы.
Концепция “деидеологизации”. В середине XX в. в условиях стартовавшей научно-технической революции, открывавшей большие возможности для роста благосостояния широких народных масс, изменения и даже “размывания” социальной структуры, для регулирования классовых конфликтов с помощью правовых механизмов, у многих известных представителей западной политической науки возникло убеждение, что век идеологии уходит в прошлое. Американский социолог Э. Шиле выдвинул лозунг “конца идеологий” Авторами концепции “деидеологизации” наряду с Э. Шилсом выступили такие известные ученые, как Д. Белл, издавший в 1960 г. книгу под названием “Конец идеологии” и С. Липсет в США, Р. Арон во Франции.
Основные теоретические положения концепция “деидеологизации” заимствовала у неопозитивизма и социологии знания. Сторонники концепции “деидеологизации”, противопоставляя науку и идеологию, пытались доказать, что Наука располагает объективно истинным знанием, в то время как идеологии выражают субъективные, социально-классовые интересы. Согласно С. Липсету, идеологии к середине XX в. якобы утратили какую бы то ни было идейную состоятельность, современное индустриальное общество способно решать свои проблемы вне идеологических догм. Э. Шиле предпринял попытку обосновать чистую, свободную от оценочных суждений социальную науку, которая необходима в таком обществе. [c.338]
Это был бунт рационалистического сознания против иррациональных идеологий, который одновременно позволил отойти от трактовки идеологии как исключительно ложного сознания, которое не может держать в плену общество в век научных достижений. Или это сознание ложно, и тогда неизбежен крах идеологий, на чем настаивали сторонники теории “деидеологизации”, или идеологии – это явление гораздо более сложное, чем это казалось в обстановке острой конфронтации двух систем, оставлявшей мало места беспристрастной научной рассудительности с обеих сторон.
Под впечатлением новых социальных движений, Д. Белл, С. Липсет и др. признали ошибочность концепции “деидеологизации”. А в 70-е гг. как реакция на развернувшиеся в мире различные демократические и освободительные движения возникла концепция “реидеологизации”, которая возвеличивала роль и значение идеологии в общественном развитии.
Критика идеологии франкфуртской школой западного марксизма. Франкфуртская школа западного марксизма в 20–70 гг. сосредоточила свое внимание на вопросах теории культуры и идеологии. Как писал в 1968 г. Ю. Хабермас, вся социальная философия франкфуртцев была, по-существу, перманентной критикой идеологии. В 30–40-е гг. они в основном критиковали Мангейма, а в 60-е гг. высказали ряд новых идей. Если Мангейм объяснял ложность взглядов идеолога групповым характером его интересов (классовой принадлежностью), то Адорно в статье “Идеология” (1964) утверждал, что ложность сознания нужно объяснять ложностью самой действительности. Адорно, Хабермас и др. проводили различие между формой и ролью идеологии в буржуазном обществе XIX в. и позднекапиталистическом обществе. В XIX в. идеология была в первую очередь политической теорией. Теперь идеология выступает в иной форме – в форме массовой культуры. Она перестала быть теорией, и все больше сращивается с пропагандой, формируя вкусы “человека массы”. На место идеологии как выражения, часто бессознательного, коллективных интересов пришла вполне сознательная и централизованная манипуляция массовым сознанием. Адорно отмечал, что даже сама речь превращается в инструмент, с помощью которого буржуазная идеология манипулирует людьми. Стандартный язык, языковые клише служат для приспособления к существующему строю. Идеология больше не существует как политическая идеология.
Известна полемика Ю. Хабермаса с Н. Луманом, представлявшим школу структурного функционализма. Функционалисты отрицательно от-
носились к теории “деидеологизации”, поскольку в их концепции общества идеологии отводилась интегрирующая и стабилизирующая роль. [c.339] На замечание Лумана о том, что “идеология” является функциональной категорией и имеет целью не достижение истины, а ориентацию людей на определенное поведение, Хабермас отвечал, что от этого идеологическое сознание не перестает быть ложным. Что же касается стабилизирующей функции идеологии, то она стабилизирует не систему, а отношения господства. В современных условиях стабилизирующая роль идеологий падает, они держатся только на жестком контроле за средствами массовой информации.
В работе “Техника и наука как идеология” Хабермас предложил различать две формы идеологии – политическую идеологию, свойственную прошлым эпохам, и современную “идеологию”, возникшую в условиях индустриального общества – технократическое сознание. Она свободна от некоторых элементов “ложного сознания”, присущих предыдущей форме. Г. Маркузе также разделял представление о науке и технике как новых формах идеологии (само понятие “технический разум”, возможно, становится новой идеологией). Техника стала элементом “репрессивного управления” и социального контроля, и таким образом обрела политическое и идеологическое измерение.
Своеобразную концепцию идеологии разработал Л. Альтюссер. С его точки зрения, идеологии так же вечны, как и бессознательное, это набор мистических представлений о реальности, это иллюзии непосредственного опыта. Все идеологии, согласно Альтюссеру, стремятся изобразить индивидов как “субъектов” (т.е. источник инициативы якобы находится в них самих), а на самом деле подчинить их социальному порядку. Он критиковал представления о людях и классах как сознательных субъектах истории. Это как в религии, говорил Альтюссер: внушение иллюзий свободы для обеспечения действия необходимости.
Одну из интересных трактовок идеологии предложил в конце 80-х гг. современный немецкий политолог У. Матц. С его точки зрения, идеологиями являются такие системы ценностей, которые выходят на авансцену во время серьезных общественных кризисов. Они выступают в качестве политического мировоззрения, имеющего силу веры, обладают особенно большим ориентационным потенциалом и потому способны обуздывать связанные с кризисом процессы социальной аномии. Первый серьезный кризис в новое время – это кризис Реформации. Церковный раскол привел к эмансипации политики и культуры от религии. Если в средние века религия объединяла людей, то теперь это делает государство с помощью “внутренней религии” – идеологии. Поэтому идеологии – это эрзац-религии. [c.340]
Матц предложил идеальный тип идеологии, абстрагируясь от конкретного содержания следующих друг за другом больших идеологий Нового времени: либерализма, позитивизма, социализма, коммунизма, национал-социализма (консерватизм как самостоятельную идеологию он не рассматривает, поскольку считает, что тот получает отчетливое оформление благодаря своему противостоянию собственно идеологии). Отличительные признаки идеального типа: религиозная мотивация системы ориентации, революционность, прогрессизм, авторитарность идеологического принципа.
Политические убеждения по своему содержанию отличаются от религиозных убеждений, однако так же, как и религиозные, они основаны на вере: идеологии несут с собой веру в изначально добрую или изначально злую природу человека, прогрессивное развитие человечества, в равенство или прирожденное неравенство между людьми, частную собственность как гарантию свободы личности и т.д. Каждая идеология предлагает свою систему ценностей и смыслов, позволяющих людям ориентироваться в окружающей их действительности.
Но этим не исчерпывается сходство политических идеологий и религии. Всем без исключения большим политическим идеологиям Нового времени свойственно квазисвященно-историческое представление о будущем, несущем с собой качественно новое, лучшее состояние человечества. Все эти идеологии пишут заново революционный сценарий достижения светлого будущего. Если религия живописует рай на небе, то идеологии – рай на земле, но и в первом, и во втором случае это ожидание переносится в будущее.
Достижение лучшего будущего в идеологиях предстает великим революционным делом, превосходящим частный и групповой специфический интерес, претендует на тотальную значимость для “мира” – идет ли речь о прогрессе человечества или роли частной собственности у либералов, о мировом господстве расы господ у национал-социалистов или об очеловечивании человека в коммунистическом обществе.
Сложность мира допускает, однако, появление многих идеологических систем, каждая из которых создает повсюду окрест себя отношения “свой – чужой”.
Сложность мира в идеологиях редуцируется, сводится к простым и понятным для массового сознания формулам. Матц считает, что эта черта идеологий не изучалась учеными ввиду ее очевидности, но все исследователи, понимавшие идеологии или как ложное сознание, или системы манипулирования идеями, или теории скрытых интересов, по существу, отмечали этот принцип идеологической деформации. Идеология – система идей, вызывающих к жизни определенную политическую практику, идеи, дающих начало интеллектуальным или массовым движениям, и поэтому эти идеи должны быть поняты и приняты людьми, объяснять, во имя чего жить, бороться, как строить отношения с другими людьми. [c.341] Такое объяснение основывается на упрощении реальной сложности мира. Например, с позиций науки может исследоваться сложная феноменология конфликтов, а для идеолога все будет просто и ясно – он абсолютизирует один фундаментальный вид – классовый или расовый, с позиций которого и объяснит жизнь и смысл деятельности своим последователям.
Значимость идеологий в современном обществе объясняется тем, что присущий им догматизм способен потеснить нарастающие процессы аномии и дезориентации, а также преодолеть фактическое превращение политической деятельности в простое управление благами земной жизни. В людях сохранилось стремление найти в политиках духовных руководителей, а в идеологических целях найти смыслы, которые не просматриваются в бесконцептуальной “текущей политике”.
В то же время Матц считает, что идеологии, ставшие доминантой политической культуры Запада, не являются функционально-необходимым элементом открытого общества. Они, как костыли, просто подвернулись под руку во время мировоззренческих кризисов, которые переживало современное общество, они несут в себе патологическое состояние конфликтности, особенно наглядное на примере пришедших к господству идеологий. Культура современного общества, основанная на плюрализме и терпимости, уже сегодня предъявляет идеологиям столь высокие требования, что им приходится, сохраняя притязания на абсолютную значимость, отказываться от духа враждебности, от практического утверждения любой ценой, мириться с видимым ослаблением своей мобилизующей и убеждающей силы. В будущем открытое общество должно окончательно эмансипироваться от этих суррогатов подлинной гражданской веры.
Таковы основные подходы и взгляды на феномен идеологий.
Можно сделать вывод, что во многих из них идеологии противопоставляются науке.
Идеология выступает символом несовершенства, когда ее рассматривают с гносеологических позиций и сравнивают с наукой. Оставаясь на тех же гносеологических позициях, можно согласиться с западными авторами по поводу понятия “идеология”: в настоящее время оно употребляется почти исключительно как характеристика неистинного мировоззрения, предназначенного для обмана ради материальных, а также политических интересов.
В то же время, в 70–80-е гг. на базе концепции “реидеологизации” вопрос о соотношении науки и идеологии был решен следующим образом: для идеологии неприемлем научный критерий истинности и объективности, ее значение для общества оценивается исходя из степени воздействия идей на членов общества. [c.342] Разрабатывается принципиально новый для Запада, конструктивный взгляд на идеологию как явление объективно необходимое, в принципе положительное, а следование идеологическим принципам и ценностям является необходимым условием для решения задач внутренней и внешней политики. В работах этого направления идеологии перестают быть символом несовершенства, “немодернизма” и отсталости общественного сознания, а выступают в качестве важнейшего национального ресурса, ключевого фактора модернизации страны и упрочения ее положения в мире3.
§ 4. Политические идеологии как системы политических ценностей
Позитивный взгляд на идеологию характерен для многих современных политических исследователей. В центре представлений о феномене идеологии находится понятие ценности, через которое они и определяются.
Идеологии – системы ценностей данного общества (Т. Парсонс). Идеология – такая система ценностей, которая легитимирует существующий в данном обществе порядок господства (К. Ленк). Идеологии – такие системы ценностей, которые, выступая в качестве политического мировоззрения, имеющего силу веры, обладают особенно большим ориентационным потенциалом и потому способны обуздывать связанные с кризисом процессы социальной аномии (У. Матц).
Что же такое ценность? Ценность – это значимость объектов окружающего мира для человека, группы людей или общества в целом. Это не свойство самих объектов, а результат их вовлеченности в сферу человеческой жизнедеятельности, интересов и потребностей человека. А.Г. Здравомыслов отмечал, что “система ценностей – это мир значений, благодаря которому человек приобщается к чему-то более важному и непреходящему, чем его собственное эмпирическое существование... именно благодаря приобщению к миру ценностей жизнь отдельного человека приобретает смысл”4. Идеология является теоретическим обоснованием системы ценностей определенных социальных субъектов, она определяет им их мир значений и смыслов, приобщая к делу, которое выходит за рамки индивидуального существования. [c.343]
Есть еще одна сторона ценностного отношения: ценность – то, что чувства людей диктуют признать стоящим над всем и к чему можно стремиться, относиться с уважением и т.д.5 Идеологии как теоретические обоснования тех или иных ценностей взывают не только к разуму, но и к чувству. Как заметил К. Поппер, сказать людям, что они равны – значит затронуть их чувства. Однако с этим чувством не идет ни в какое сравнение то, что человек испытывает, когда пропаганда внушает ему, что он превосходит других, а другие ему подчинены6. Но все ли сводится к чувствам?
Ценностное отношение к действительности рассматривалось еще М. Вебером в его типологии социального действия. Как известно, М. Вебер различал четыре типа социального действия: целерациональное, ценностно-рациональное, традиционное и аффективное. Что отличает ценностнорациональное и аффективное действия?
Аффективное действие, направленное на немедленное удовлетворение душевного волнения, страсти, владеющей индивидом, находится на границе осмысленности. Чувство довлеет человеком в аффективном действии. Ценностно-рациональное действие характеризуется высокой степенью сознательности, понимания своей направленности на определенные ценности, последовательностью в их реализации. О ценностно-рациональном действии говорят, когда индивид действует в соответствии с собственными представлениями о справедливости, правах человека, чести и т.д. То, что индивид действует по “закону совести” в соответствии с теми ценностями, которые разделяет, заключает и нечто “иррациональное”, поскольку следование ценностям выступает выше доводов разума, практичности, пользы. С этой точки зрения можно определить ценности как побудительные причины таких видов действий, в выполнении которых субъект видит свой долг.
Идеологии предлагают цели, ориентиры для политических действий. Как говорил А. Эйнштейн, наука “не может создавать цели и еще менее способна вселять их в людей; самое большее – наука может предоставить средства для достижения некоторых целей”. Идеология нужна постольку, поскольку в жизни необходимо принимать решения по многим вопросам, на которые не всегда может дать ответ наука. Идеология, таким образом, – это другая, нежели наука, форма общественного сознания. Как писал Аристотель, “можно исследовать, какова сумма углов треугольника, но нельзя принять решение о том, какой ей быть лучше”. А в практической жизни часто принимаются решения, которые или “лучше”, или "хуже" в зависимости от того, чему придается большее значение (что служит ценностью). [c.344] Рассматривая идеологию как систему ценностей, можно заметить, как меняются акценты в ее характеристике. Такие черты идеологического сознания, как спекулятивность, догматизм и др., становятся “верой в идеалы” и “верностью” им.
Идеологическому (ценностному) сознанию присущи:
1) спекулятивность (высокие цели, идеалы). Идеи воспаряют над реальными проблемами, о жизни говорят высоким слогом, “языком плаката”, благодаря чему собственная жизнь с ее каждодневными заботами наполняется сакральным смыслом служения большим целям и сам человек ощущает свою значимость в служении общему делу;
2) догматичность (вера в идеалы). Ценности, с которыми имеет дело идеолог, – это не разменная монета для получения выгод и жизненных благ, они ценны сами по себе, идеолог исходит из них как из незыблемых принципов. “Не могу поступиться принципами!” – это верный лозунг как религиозного, так и политико-идеологического сознания;
3) апологетичность (верность идеалам). Безоглядная защита ранее принятой линии, собственной системы ценностей, отстаивание своей “правды” любой ценой;
4) авторитарность (требовательность). Идеология обращается с требованием, задавая модели сознания и поведения. Изменения в системе этих требований, которые происходят со временем в развивающейся и жизненно полноценной идеологической среде, также требуют авторитарного принципа, силы на стороне реформаторства.
Уровни идеологии. В современной политологии идеологию и идеологическое сознание рассматривают на трех уровнях.
Первый, самый высокий, – концептуально-теоретический, или уровень социальной философии, или суперидеологии. Это уровень, на котором создаются политико-идеологические теории, разрабатываются, “изобретаются” новые системы ценностей, способные регулировать поведение людей, а творцами, изобретателями новых ценностей являются малоизвестные широкой публике философы и ученые, учителя человечества, которые будут признаны только тогда, когда разработанные ими идеи востребуются жизнью.
Второй – программно-политический, собственно идеологии. На этом уровне система идей, ценностей, идеалов переходит в цели, переводится на язык партийно-политических программ, требований, уставов, норм, лозунгов, предполагает выработку стратегии и тактики действий. Иными словами, вместе с целями движения разрабатывается вопрос о методах и средствах их достижения с выработкой соответствующих нормативных правил. [c.345]
Третий – актуализированный уровень массового сознания (идеологии-чувства). Он характеризует степень усвоения массовым сознанием идей, целей, идеалов и ценностей соответствующей идеологии. Как говорил о демократических идеях Ж.Ж. Руссо его почитатель Робеспьер, он, как и Сократ, спустил философию с небес на землю, принес ее в каждый город, в каждый дом.
В отечественной литературе до последнего времени можно было встретить противопоставление идеологии как теоретического уровня общественного сознания массовому сознанию, которое сводилось к массовой психологии. Но нельзя отнимать у идеологических убеждений граждан рациональный элемент, без которого нет ни идеологии, ни ценностного отношения к действительности. Идеологические взгляды, формируемые в результате целенаправленных пропагандистских усилий государства или каких-либо оппозиционных структур, представляют довольно отчетливый срез идеологического сознания. Идеологические установки на этом уровне в отличие от массового повседневного сознания отличаются устойчивостью.
Когда мы говорим об идеологиях, мы всегда имеем в виду определенный уровень идеологического сознания. Идеи, говорил К. Маркс, становятся материальной силой, когда они овладевают массами. Но вместе с тем они могут до неузнаваемости измениться на этом массовом уровне. Когда Ф. Энгельса в конце его жизни спросили, какую бы главную идею в марксизме он мог назвать, тот ответил: “Свободное развитие каждого является условием свободного развития всех”. А для неграмотного голодного человека времен гражданской войны в России, которому суть происходящего объяснили марксистские идеологи, взявшие на вооружение эту философскую доктрину, марксизм означал оправдание уничтожения целых классов и социальных слоев, которые были уже не соотечественниками, а врагами.
Сегодня широкую известность получила медиология – новое направление в изучении идеологии и ценностного сознания. Ее разрабатывает французский ученый Р. Дебре, бывший в начале 80-х гг. советником президента Ф. Миттерана. Мир материального производства, считает Дебре, все знают достаточно хорошо: товары, услуги, продукты. Но очень плохо известен мир обращения ценностей, идей и представлений. А сегодня этот мир во многом определяющий. Медиология занимается анализом того, как идея превращается в материальную силу. Она изучает механизм действия идей, собственно технику их функционирования, особый способ включения техники в поле идеологий. В книгах “Курс общей медиологии”, “Медиологические манифесты” Р. Дебре описывает механизм того, как идеи становятся властью, Манифест – Партией и т.д. Как он сам признается, его всегда интересовал вопрос, каким образом от того, что неизвестный немецкий философ положил на бумагу некую систему идей, 50–80 лет спустя получается режим коммунизма. [c.346] Мыслить – значит организовывать, считает Дебре. Чтобы идея превратилась в институт, например в партию, необходим медиатор. После пророка идет стратег. Основать идейное движение – это прежде всего основать организацию, способную иерархично, строго по правилам передавать четкую информацию.
Способ передачи информации: устный, письменный, печатный, электронный определяет особенности власти идей и саму систему господства. Сегодня, в электронный век передачи информации, тот, кто имеет телевидение, имеет власть. Вопреки утверждениям позитивистов больше не существует самих по себе фактов, а существуют представляемые факты: то, что ценится больше всего, образ, представление. Р. Дебре один из первых на Западе предсказал распад Советского Союза. Такой вывод он сделал на основании того, что заметил как СССР утратил способность, в отличие от первых десятилетий, производить символы, формировать воображение людей с помощью фильмов, музыки, песен, звезд кино и т.д. В соревновании с Америкой, считал Дебре, советские руководители не поняли, что танковые дивизии не могут конкурировать с рок-н-роллом. Последний – сильнее. Политики СССР этого не поняли, потому что этого не понял Маркс. Маркс полагал идеологию отражением базиса. Но это не совсем так. Идеология – это созидательная и динамичная сила.
Вместе с тем не будем забывать, что идеологии – это и страшная сила, поскольку ценностные конфликты отняли так много человеческих жизней, как никакие другие. Пока идеологии остаются в общественной жизни, будет осуществляться и их теоретический анализ.
1. Что такое идеология, каковы ее цели и задачи?
2. Какие существуют подходы к изучению идеологий?
3. В чем различие между идеологией и наукой?
4. Как вы думаете, в современном мире возрастает или падает роль идеологий? Обоснуйте свою точку зрения.
5. Почему концепция “деидеологизации” не выдержала испытания временем? [c.347]
1 См.: Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. Т.2. С. 143.
2 См.: Мангейм К. Идеология и утопия // Мангейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.
3 Косолапов Н.А. Интегративная идеология для России: интеллектуальный и политический вызов // Вопросы философии. 1994. №1. С. 6.
4 Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М., 1994. С. 184.
5 См: Краткая философская энциклопедия. М., 1994.
6 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. С. 133.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.humanities.edu.ru/