B. B. Mотов (Тамбов)
Способность обвиняемого признать себя виновным (competency to plead guilty), способность отказаться от права на помощь адвоката (competency to wave an attorney), способность отказаться от права хранить молчание (competency to wave the right to remain silent) и ряд других обычно выделяются американскими специалистами в области права и психиатрии в отдельную группу c общим названием: «способность принимать решения» (decisional competency) [1].
В нее, однако, не включается способность предстать перед судом, фокусирующаяся лишь на понимании существа судебных процедур и взаимодействии со своим адвокатом, и, формально, не требующая от обвиняемого принятия каких-то специальных решений. Между тем, такие решения на основе анализа альтернатив и прогноза возможных последствий сделанного выбора обвиняемый принимает всякий раз, заявляя о признании себя виновным, об отказе от адвоката или об отказе от права хранить молчание.
Может возникнуть вопрос: должен ли уровень психического функционирования быть выше, или, говоря проще, должен ли обвиняемый с психическим расстройством быть «менее больным», чтобы оказаться способным по своему психическому состоянию признать свою вину в суде, отказаться от права на адвоката или отказаться от права хранить молчание, чем в случае признания его способным предстать перед судом? Или, например, требует ли способность отказаться от конституционного права на помощь адвоката более высокого уровня психического функционирования обвиняемого, чем способность заявить о признании своей вины? Должен ли суд установить более высокие требования к психическому состоянию обвиняемого, заявляющего о намерении отказаться от помощи адвоката и защищать себя в суде самостоятельно, в сравнении с тем, когда обвиняемый намерен полагаться на помощь адвоката? Может ли суд допустить в качестве доказательства по делу заявление о признании в совершении преступления, сделанное лицом с психическими нарушениями психотического уровня (бред, галлюцинации)?
Тому, как решаются эти, находящиеся на границе права и психиатрии вопросы в Америке, посвящается данная статья.
Godinez v. Moran. Обстоятельства дела.
В деле Godinez v. Moran (1993) Верховный Суд США рассмотрел вопрос о том, должны ли быть требования к уровню психического функционирования обвиняемого, заявляющего о признании себя виновным или об отказе от права на помощь адвоката, выше чем в случае признания его способным предстать перед судом. [2]
Ранним утром 2 августа 1984 г. Moran вошел в один из баров в Carson City, штат Невада и, достав пистолет-автомат, выстрелил 8 раз в хозяина бара и бармена, забрал все деньги из кассы и скрылся. Через 9 дней он, явившись к своей бывшей жене, произвел в нее 7 выстрелов, после чего, пытаясь покончить с собой, выстрелил себе в живот. Из 4 жертв его пальбы в живых остался только он сам.
В суде Moran не признал себя виновным в убийстве. Суд назначил двух психиатров для проведения психиатрического обследования. Оба дали заключение, что Moran может предстать перед судом. Штат объявил о намерении добиваться смертной казни. Через два с половиной месяца Moran заявил в суде, что хочет отказаться от помощи своих адвокатов и признать себя виновным. Причиной изменения своей позиции он назвал нежелание, чтобы какие-либо смягчающие его вину доказательства были представлены на стадии назначения наказания.
Основываясь на заключениях психиатров, суд решил, что обвиняемый в период совершения преступления осознавал характер и качество своих действий и обладал способностью отличать правильное от неправильного, что в настоящее время он понимает существо уголовных обвинений, выдвинутых против него и обладает способностью осуществлять защиту, что он понимает последствия своего заявления о признании себя виновным и что он осознанно отказывается от своего конституционного права на помощь адвоката [3].
21 января 1985г. суд в составе трех судей приговорил Moran к смертной казни за каждое из трех убийств. Верховный Суд штата Невада утвердил наказания за убийства в баре, но заменил смертную казнь за убийство жены пожизненным заключением без права на досрочное освобождение [4].
Через два с половиной года осужденный, находясь в тюрьме в ожидании исполнения приговора смертной казни, подал апелляцию в суд штата, где утверждал, что в период судебного следствия он был неспособен по своему психическому состоянию осуществлять свою защиту без помощи адвоката.
Суд, отметив, что материалы уголовного дела ясно показывают, что Moran обследовался двумя психиатрами, оба из которых дали заключение о его способности предстать перед судом, подтвердил свое прежнее решение. Верховный суд штата Невада и федеральный окружной суд для округа Невада согласились с решением нижестоящего суда.
Однако обращение в федеральный апелляционный суд оказалось более успешным для Moran. Апелляционный суд 9 округа решил, что способность отказаться от конституционных прав (какими в США являются право на помощь адвоката в уголовном процессе, право на отказ от свидетельствования против самого себя и ряд других) требует более высокого уровня психического функционирования обвиняемого, чем способность предстать перед судом, т.к. в первом случае речь идет о «…способности обвиняемого осуществить разумный выбор между имеющимися альтернативами…», а в последнем - лишь о «…разумном и фактическом понимании судебных процедур и способности помогать своему адвокату» [5].
Поскольку апелляционный суд штата и федеральный апелляционный суд разошлись во мнениях относительно того, должны ли быть выше требования к уровню психического функционирования обвиняемого, необходимому для правомочного признания себя виновным или для отказа от права на адвоката, чем к уровню, необходимому для участия в судебном процессе, Верховный Суд США принял дело к своему рассмотрению.
Судья Thomas, выступая от имени большинства Верховного Суда, указал, что признание обвиняемого способным предстать перед судом - не все, что необходимо для того, чтобы заявление этого обвиняемого о признании своей вины или об отказе от права на адвоката было принято судом. Суд должен убедиться, что такой отказ от своих конституционных прав является «осознанным и добровольным» (knowing and voluntary) [6].
Логично было бы предположить, что требование «осознанности и добровольности» в дополнение к установлению способности предстать перед судом ipso facto делает стандарт способности признать себя виновным или отказаться от права на адвоката более высоким, чем стандарт способности предстать перед судом. Думаю, логично было бы также предположить, что Верховный Суд на основании этого установит повышенные требования и к уровню психического функционирования, необходимого для юридически значимого заявления обвиняемого о признании своей вины или об отказе от права на адвоката в сравнении с уровнем, необходимым для участия в судебных процедурах на стадии установления вины.
Этого, однако, не произошло. Сославшись на свои прежние решения в делах: Westbrook v. Arizona[1] и Faretta v. California,[2] Верховный Суд разъяснил, что решение в деле Westbrook не означает, что стандарт способности отказаться от права на адвоката выше стандарта способности предстать перед судом. Речь идет лишь о том, что в первом случае требуется выяснить то, чего не требуется во втором, - а именно, что обвиняемый, отказываясь от права на помощь адвоката, делает это без какого-либо принуждения, с пониманием значения своего решения и его последствий [7].
Большинство Верховного Суда отметило также, что утверждение заявителя о том, что отказывающийся от права на адвоката и, следовательно, осуществляющий свою защиту самостоятельно, обвиняемый должен иметь более высокий уровень понимания и рассудительности, чем полагающийся на помощь адвоката, основано на ложной предпосылке, что способность отказаться от права на помощь адвоката есть способность участвовать в судебном процессе без помощи адвоката [8].
Что касается требований к уровню психического функционирования обвиняемого, необходимому для заявления о признании себя виновным, большинство Верховного Суда высказалось в том смысле, что способный предстать перед судом и не признающий себя виновным (а, потому, подвергающийся суду для определения его виновности) обвиняемый сталкивается с необходимостью принимать решения, результатом которых может быть отказ от тех же самых прав, от которых отказывается обвиняемый, признающий себя виновным (и тем самым избегающий стресса участия в судебном процессе на стадии установления вины)[3]. Так, предстающий перед судом обвиняемый должен решать, отказаться ли ему от права на отказ от дачи показаний, на суд присяжных, на перекрестный допрос свидетелей стороны обвинения. Он также должен решать, какую линию защиты ему выбрать, следует ли ему полагаться на какую-либо из защит, не отрицающих факта совершения уголовно – наказуемого деяния, но приводящих другие причины (например, невменяемость) для доказательства своей невиновности (affirmative defense). И одно решение о признании своей вины требует от обвиняемого не больших психических способностей, чем сумма решений, которые он должен принимать, представ перед судом[4] [9].
Разумно ли выпрыгивать из окна, веря, что не упадешь, а полетишь?
Судья Верховного Суда США Harry A.Blackmun не согласился с решением большинства [10]. 85-летний ветеран американской юриспруденции написал не просто убедительный, но, на мой взгляд, блестящий dissent[5]: блестящий как с точки зрения аргументации, так и в смысле выразительности, сочности, образности языка (что, к сожалению, не всегда удается передать при переводе).
Прежде всего, он отметил, что психиатрическое обследование Moran фокусировалось исключительно на способности предстать перед судом с помощью адвоката, так как вопрос о способности обвиняемого представлять себя в суде самостоятельно в то время никем не поднимался [11]. Один из психиатров (Dr. Jurasky) хотя и дал заключение, что Moran способен помогать адвокату в осуществлении защиты, воспроизводить имеющие отношение к делу факты и давать показания, в то же время отметил у него признаки депрессии, указав, что обвиняемый испытывает значительно выраженные чувства раскаяния и вины, и поэтому может быть склонен прилагать меньше усилий к осуществлению своей защиты [12]. Второй психиатр (Dr. O’Gorman) выразил мнение, что Moran способен осознать выдвинутые против него обвинения и способен помогать адвокату в осуществлении своей защиты. Однако он также указал на имевшиеся у обвиняемого признаки выраженной депрессии [13].
Далее, фокусируясь на психическом состоянии обвиняемого в период его появления в суде с заявлением об отказе от права на защиту с помощью адвоката и о признании своей вины, Судья Blackmun обращает внимание на необычность цели, которую поставил перед собой обвиняемый в то время - предотвратить предоставление каких-либо смягчающих его вину доказательств на стадии вынесения приговора. Это обстоятельство, как видно, насторожило судью суда первой инстанции и заставило его задать вопрос, не находится ли обвиняемый в данное время под влиянием алкоголя, наркотических веществ или лекарственных препаратов. На что Moran ответил, что принимает лишь назначенные ему лекарства. Судья, однако, не стал выяснять, что за лекарства и в каких дозах получал обвиняемый, не стал он выяснять и влияние этих лекарств на его психическое состояние. « Сделай судья это, он бы увидел, что Moran было одновременно назначено четыре различных лекарственных препарата: фенобарбитал, дилантин, индерал и вистарил,- пишет Судья Blackmun и, ссылаясь на 46 издание американского настольного справочника врача 1992г., обращает внимание на возможные побочные эффекты этих препаратов: спутанность сознания, дезориентировку, кратковременное нарушение памяти, головокружение, депрессивный фон настроения, сонливость и др. и продолжает,- …Moran в последующем дал показания относительно вызывающего безразличие и бесчувствие эффекта этих лекарств, заявив: « Я думаю, я действительно ни о чем не заботился в то время. Я не очень-то был обеспокоен чем – либо из того, что происходило, судебными процедурами и всем прочим»…Решение, что обвиняемый способен предстать перед судом устанавливает только, что он способен помогать своему адвокату в принятии важных решений на стадии установления вины или в процессе переговоров [между защитой и обвинением] о заявлении обвиняемого [о признании вины]. Надежность или даже значимость такого решения исчезает, когда его главная предпосылка – наличие адвоката, перестает существовать. Вопрос более не в том, может ли обвиняемый участвовать в судебных процедурах с адвокатом, но может ли он это делать один, без помощи адвоката. Я не думаю, что мы налагаем чрезмерное бремя на суд, требуя проводить отдельное слушание для выяснения этого вопроса, когда обвиняемый, чья способность уже вызывала сомнения, хочет отказаться от права на адвоката и представлять себя самостоятельно. Большинство [Верховного Суда США] решило, что нет необходимости в таком слушании, потому что обвиняемый, обладающий способностью предстать перед судом с помощью адвоката, ipso facto обладает способностью отказаться от помощи адвоката и представлять себя в суде самостоятельно. Но большинство Суда не может изолировать термин « обладающий способностью» и применять его в вакууме, отрывая от специфического контекста. Из того, что человек способен играть в баскетбол вовсе не следует, что он также способен играть и на скрипке…Большинство [Верховного Суда США] утверждает, что способность, которая требуется от обвиняемого, намеревающегося отказаться от права на адвоката, есть способность отказаться от права, а не способность представлять себя [в суде] самостоятельно. Но это утверждение просто неверно. Попытка большинства «высвободить» способность отказаться от права на адвоката от способности представлять себя в суде самостоятельно, тщетна, так как одно решение неизбежно влечет за собой другое. Ясно, что обвиняемый, отказывающийся от права на адвоката должен представлять себя самостоятельно»,- пишет Судья Blackmun и добавляет, что признать Moran способным отказаться от права на адвоката - все равно, что признать разумным человека, решившего выпрыгнуть из окна в уверенности, что может летать [14].
Вопрос о том, является ли нарушением Американской Конституции допуск судом в качестве доказательства по делу заявления лица с активной психотической симптоматикой о признании в совершении им уголовно-наказуемого деяния нашел свое решение в деле: Colorado v. Connelly (1986) [15].
18 августа 1983г. в Денвере, штат Колорадо Francis Connelly подошел на улице к полицейскому и заявил, что убил человека и хочет рассказать об этом. Полицейский тотчас же напомнил Connelly, что он имеет право хранить молчание, что все, что он скажет, может быть использовано против него в суде, что у него есть право на адвоката до того, как полицейские начнут задавать ему вопросы.
Сonnelly ответил, что он понимает эти права, но, тем не менее, хочет рассказать об убийстве. Озадаченный таким признанием, полицейский задал несколько вопросов. Сonnelly отрицал употребление алкогольных напитков, наркотических средств или лекарственных препаратов, но заявил, что ранее он лечился в психиатрических больницах. Полицейский вновь напомнил, что Connelly не обязан что-либо говорить, на что Connelly ответил, что его мучает совесть, и он хотел бы обо всем рассказать полиции.
Вскоре прибыл детектив, расследующий случаи убийств и, прежде чем задавать вопросы, вновь напомнил Connelly о его правах. Connelly показал, что приехал из Бостона в Денвер с единственной целью: сообщить о совершенном им в ноябре 1982г убийстве молодой девушки Mary Ann Junta.
Проверка показала, что в апреле 1983г. было обнаружено тело женщины, личность которой не удалось установить. Рассказав об обстоятельствах совершения убийства, Connelly затем указал полицейским точное место преступления. Ни у кого из полицейских в процессе общения с Connelly не возникло подозрений о наличии у него какого-либо психического расстройства.
Ночь Connelly провел в полиции. Однако на следующее утро у него появились признаки дезориентировки, он стал давать путаные ответы, и впервые заявил, что в Денвер приехал под влиянием «голосов» и, признаваясь в убийстве, он также следовал указаниям этих голосов.
Connelly был направлен в психиатрическую больницу штата и, после обследования, признан неспособным предстать перед судом.
К марту 1984г. его состояние улучшилось и было дано заключение о его способности предстать перед судом. На предварительном слушании Connelly ходатайствовал, чтобы все его прежние заявления не рассматривались судом в качестве доказательств по делу.
Dr.Metzner - психиатр психиатрической больницы штата показал, что Connelly страдает шизофренией и находился в психотическом состоянии в период своего заявления о признании в убийстве, т.к.еще в Бостоне он постоянно слышал голос Бога, заставивший его снять деньги со счета в банке, купить билет на самолет и лететь из Бостона в Денвер. По прибытии в Денвер голос Бога стал требовать, чтобы Connelly либо признался в убийстве, либо покончил с собой. Следуя командам голоса, Connelly подошел на улице к полицейскому и признался в убийстве. По мнению Dr.Metzner, испытываемые Connelly императивные слуховые галлюцинации нарушали его волевые способности, и делали невозможным произвольно совершить свободный и разумный выбор. В то же время, имеющееся у Connelly психическое расстройство, не нарушало в значительной степени его когнитивные способности, и он понимал, что имеет право не отвечать на вопросы, не свидетельствовать против самого себя и хранить молчание (о чем его всякий раз предупреждали и полицейский, и детектив, прежде чем задавать вопросы).
Психиатр также заявил, что, голоса, которые слышал Connelly, могли в действительности быть интерпретацией Connelly собственной вины, но признание Connelly в совершении убийства мотивировалось его психозом [16].
На основании данного психиатрического экспертного заключения рассматривавший дело суд не допустил в качестве доказательств по делу заявления Connelly о совершении им убийства, как сделанные вопреки его воле. Суд решил, что признание в совершении преступления допустимо в качестве доказательства по делу только тогда, когда оно является продуктом « здравого ума и свободной воли». Суд также указал, что хотя полиция в данном случае не оказывала на обвиняемого какого-либо давления и не принуждала его к даче признательных показаний, это сделала психическая болезнь, нарушив волевые способности обвиняемого и вынудив его дать такие показания [17].
Верховный Суд штата Колорадо подтвердил законность решения суда нижней инстанции, также отметив, что силой, принуждающей определенное лицо к даче показаний может быть не только давление извне (полиция), но и имеющаяся у данного лица тяжелая психическая болезнь, а потому признание Connelly в совершении им убийства, сделанное под влиянием императивных слуховых галлюцинаций, не является «добровольным» и принятие такого признания судом в качестве доказательства нарушало бы 14 поправку к Конституции США[6] [18].
Верховный Суд США, однако, отменил решение Верховного Суда штата Колорадо, указав, что под «добровольностью» признательных показаний, следует понимать лишь отсутствие «внешнего принуждения», принуждения со стороны властей, полиции, но не «внутреннего принуждения» в результате психического расстройства, нарушающего возможность сделать разумный и добровольный выбор, а потому заявление о признании в убийстве, хотя и сделанное Сonnelly в период наличия у него императивных вербальных галлюцинаций, было расценено Верховным Судом как сделанное добровольно и само по себе принятие этого заявления в качестве доказательства по делу, по мнению большинства Верховного Суда, не нарушает указанную поправку [19].
Судьи Верховного Суда США Brennan и Marshall, не согласившись с решением большинства, обратили внимание на то, что Верховный Суд ранее никогда не поддерживал допуск судами в качестве доказательств по делу признательных показаний, не являющихся результатом проявления свободной воли. Они также отметили, что большинство Верховного Суда, включив признание психически больного в совершении им преступления в понятие « добровольное признание», по существу, дало этому термину новое определение [20].
Вместе с тем, реальные последствия такого решения Верховного Суда США, вероятно, не столь велики, как это может показаться на первый взгляд - отношение судей к надежности признательных показаний, данных лицом, находившимся в психотическом состоянии, вряд ли изменилось. Что, безусловно, изменилось, так это фокус внимания, сместившийся с вопроса о допустимости судом такого признания в качестве доказательства по делу, к вопросу о его надежности.
Reisner R, Slobogin C, Rai A.: Law and the Mental Health System. 3rd ed. West Group. St.P. Minn. 1999, at .930-931
Godinez v. Moran, Supreme Court of the United States, 1993.509 U.S. 389 S. Ct. 2680,125 L. Ed. 2d 321.
Reisner R., Slobogin C., Rai A: Law and the Mental Health… at 962
Ibid.
Ibid. at. 963
Ibid. at.965
Ibid. at. 966
Ibid. at. 965
Ibid. at 964-965
Ibid. at 966
Ibid.
Ibid. at 966-967
Ibid. at 967
Ibid. at 967-969
Colorado v. Connelly, Supreme Court of the United States, 1986. 479 U.S. 157, 107 S. Ct. 515, 93, L. Ed. 2d 473.
Reisner R., Slobogin C., Rai A: Law and the Mental Health… at 975
Ibid.
Ibid.
Ibid. at 976-977
Ibid. at 979
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] В деле Westbrook v. Arizona, 384 U.S. 150 (1966) (per curiam) Верховный Суд США отменил решение нижестоящего суда на том основании, что суд провел слушание для решения вопроса о способности обвиняемого, заявившего об отказе от адвоката, предстать перед судом, но не провел слушания и не исследовал вопрос о том, способен ли обвиняемый по своему психическому состоянию отказаться от конституционного права на адвоката.
[2] В деле Faretta v. California, 422 U.S. 806 (1975) Суд установил, что (1) обвиняемый, принимающий решение представлять себя в суде самостоятельно, должен понимать существо принимаемого решения и его последствия и (2) вопрос, обладает ли обвиняемый специальными правовыми знаниями, не имеет отношения к вопросу о том, способен ли он по своему психическому состоянию отказаться от права на адвоката. Суд указал, что даже если обвиняемый проводит свою собственную защиту в конечном итоге во вред себе, его выбор должен уважаться.
[3] Одно из фундаментальных отличий американского судебного процесса заключается в следующем: принятие судом заявления обвиняемого о признании себя виновным означает, что стороне обвинения нет далее необходимости доказывать виновность обвиняемого, т.е. обвиняемый в данном случае избавляется от участия в наиболее драматичной стадии судебного процесса- стадии установления вины.
[4] Почти за два десятилетия до решения Верховного Суда США в деле Godinez v. Moran обращалось внимание, что реализация на практике предложения установить более высокие требования к психическому состоянию обвиняемого, заявляющего о признании совей вины, чем для признания его способным предстать перед судом могла бы привести к появления целого класса « полуспособных» обвиняемых, не защищенных от уголовного преследования ( т.к. они способны предстать перед судом) , но лишенных возможности воспользоваться преимуществами «судебной сделки», ( т.к. они не способны заявить о признании своей вины). См. “ Competence to Plead Guilty: A New Standard”, 1974 Duke Law Journal 179, 170.
О «судебной сделке» (plea bargaining) см. НПЖ, 2003, 3, на стр.70.
[5] Dissent – несогласие судьи с решением большинства суда См. Merriam Webster’s Dictionary of Law, Merriam –Webster Inc. Springfield, Massachusetts, 1996, at.p.145
[6] 14 поправка к Конституции США, принятая в 1868г, в своем первом разделе гарантирует справедливое применение закона в соответствии с установленными правилами и принципами для жителей всех штатов США.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.npar.ru/