Аветисян Борис Абелович
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук
Краснодар 2006
Работа выполнена на кафедре философии Кубанского государственного технологического университета.
Актуальность исследования. Феномен знания – извечная загадка, волнующая человечество с тех пор, как начинало прорастать философское мышление. Что знаем мы? Как именно мы это знаем? И почему то, что называют знанием, столь многообразно и вместе с тем непостижимо, таинственно? Возможна ли в целом ее разгадка? В попытках ответить на эти вопросы раскрывается картина мира. Не случайно К. Поппер задавался целью узнать нечто о загадке мира, в котором мы живем, и о загадке человеческого знания об этом мире. Ж. Маритен утверждал, что если мы озабочены будущим цивилизации, то нам следует беспокоиться в первую очередь о подлинном понимании того, что такое знание. Поиску ответов на эти вопросы посвятил свою философию Л. Витгинштейн. И все же, обращаясь к истории философской мысли, невозможно найти ясного ответа на данные вопросы, ибо с каждой крупицей знания открываются лишь новые области нашего незнания. Человеку во все времена, даже если он многое знает, суждено жить, действовать и принимать решения на границе знания и незнания. И как бы ни была велика претензия различных исследователей на неоспоримость и завершенность их теории знания, все они – лишь очередной шаг на пути к ее построению. Поэтому неудивительно, что в начале XXI века вопрос о знании задается с той же настойчивостью, что и две с половиной тысячи лет назад. Проблема знания вечно актуальна.
Поистине вопрос «что такое знание?» есть исходная проблема философии. Вопрошая «кто мы?», «на что нам надеяться?» и «чего следует ожидать?», мы направляем свои усилия на поиск ответа. А ответ – это уже знание. Но способен ли человек, владея знанием, принимать решения, которые позволили бы ему ориентироваться в окружающем мире, подчиняя этот мир себе? Не является ли совершенно ошибочным употребление слова ''знать'' в качестве самого почитаемого философского слова?
Человек не только знает, но через свое знание понимает мир, к которому это знание относится. В самой попытке понять феномен знания потенциально содержится возможность постижения контура искомого предмета, его сути. Постижение сути предмета требует, на наш взгляд, построения некой схемы, связанной с определенным пониманием знания. Однако в науке, как справедливо отмечают исследователи, нередки ситуации, когда можно пользоваться понятиями и другими формами знания, не понимая их. Обязательно ли в таком случае учитывать понимание? Наука не только дает нам знание тех или иных фактов и законов, но и предполагает их понимание, ибо понимание связано с более глубоким проникновением в объект. Знание всегда урезанно. Понимание же, напротив, цельно. Оно несет в себе определенное реальное содержание и как таковое заслуживает специального анализа. Понимание все чаще становится предметом исследования в философской и методологической литературе последних десятилетий. Оно переживается как чрезвычайно современная и актуальная проблема. Почему это произошло и чем определяется актуальность этой проблемы сегодня? Актуальность проблемы понимания объясняется неопределенностью его познавательного статуса. Эта нерешенность обусловлена тем, что понимание долгое время не относилось к познавательному процессу и трактовалось как нечто внепознавательное. Вместе с тем невозможно в целом решить проблему понимания, игнорируя его роль в процессе познания. Свидетельством тому является повышенный интерес к феномену понимания, наблюдаемый в зарубежной и отечественной гносеологии. Здесь выделяется широкий круг проблем, связанных с теоретико-познавательным осмыслением процесса понимания. Среди них такие, как определение места понимания в процессе познания; соотношение понимания и объяснения; вопрос о корректности постановки проблемы понимания в естественнонаучном и гуманитарном познании; проблема выявления философского ядра понимания; разработка средств логико-гносеологического анализа понимания и объяснения; соотношение знания и понимания. Анализ последней представляет интерес, поскольку сложность природы понимания проявляется именно в этой проблеме.
Исследование знания и понимания во взаимосвязи актуально еще и потому, что механизм перевода знания в понимание может быть объективно представлен лишь при условии рассмотрения их в единстве. Исследование понимания безотносительно к знанию, равно как и анализ последнего вне контекста проблемы понимания, носит односторонний, фрагментарный характер. Это отрицательно сказывается на результате процесса познания.
Степень научной разработанности темы. Исследованию проблемы соотнесенности и взаимопроникновения знания и понимания уделялось и уделяется много внимания. Вопросы взаимодействия знания и понимания освещаются, в частности, в трудах С.С. Гусева, И.В. Дмитриевской, К.В. Малиновской, Г.Л. Тульчинского, В.Г. Федотовой. Выявлению общего и особенного для данных понятий посвящены работы О.Е. Баксанского, А.А. Брудного, А.А. Воронина, Г.А. Геворкяна, А.И. Донцова, М.К. Мамардашвили, А.Л. Никифорова, Г.А. Нуждина, Н.Ф. Овчинникова, А.И. Павловского, М.С. Роговина, А.В. Родина, В.В. Розанова, А.А. Яковлева.
Исследования, ориентированные на выявление связей между знанием и пониманием, можно условно разделить на группы в зависимости от выводов, которые в них изложены:
1) работы, в которых познавательные отношения, лежащие в основе понимания, находят выражение в элементарной «клетке» знания. Знание рассматривается здесь как основа понимания (С.С. Гусев, И.В. Дмитриевская, М.В. Попович, Г.Л. Тульчинский);
2) работы, в которых понимание представлено как осмысленная реализация знания (О.Е. Баксанский, А.И. Донцов, Е.Т. Коробов); поскольку непосредственно с практикой связано знание, а не понимание, то авторы заключают, что понимание не обладает самостоятельной ценностью, а является лишь анализом содержания знания;
3) работы, посвященные анализу понимания как средства объяснения и систематизации знания (А.А. Брудный, Г.А. Геворкян, Л.П. Доблаев, Г.Д. Пирьев, В.В. Розанов, А.А. Смирнов, А.А. Яковлев), где основной вывод исследований сводится к следующему положению: понимание есть установление определенного отношения между компонентами знания, воссоздание или построение некоторой целостности;
4) работы, в которых высказывается мысль об условности имеющихся границ между знанием и пониманием (К.В. Малиновская, В.Г. Федотова. Одна и та же теория (или система представлений), по мнению К.В. Малиновской, может быть знанием по отношению к самой себе и пониманием по отношению к другому знанию. На этом основании автор заключает: границы между знанием и пониманием не являются абсолютными.
Обозначенные работы, представляя солидную основу для настоящего исследования, оставляют открытым вопрос о механизме перехода знания в понимание. Не прослеживается сама возможность выражения знания через понимание, а понимания через знание. Это и определило цель настоящего диссертационного исследования – показать взаимосвязь знания и понимания в познавательном процессе.
Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:
– осуществить историко-философскую реконструкцию проблемы происхождения и сущности знания;
– установить границы и условия освоения знания;
– рассмотреть понимание как историко-философскую проблему;
– выявить познавательный потенциал понимания;
– проанализировать соотношение знания и понимания в процессе познания;
– выявить механизм перевода знание в понимание.
Объекты исследования: знание и понимание как структурные компоненты познавательного процесса.
Предмет исследования: взаимосвязь знания и понимания в познавательном процессе.
Методология и теоретические источники исследования. Исследование взаимосвязи знания и понимания осуществляется общенаучными методами познания: индукции, дедукции, анализа, синтеза, сравнения, обобщения. В параграфах, посвященных рассмотрению историко-философских взглядов на место и роль знания и понимания в познавательном процессе, используется метод логико-исторической реконструкции, сравнительный метод.
Методологической основой диссертации стали философские концепции отечественных и зарубежных исследователей. Методологический стержень исследования составили работы С.Л. Франка, Д.И. Дубровского.
Относительно сущности знания автор разделяет позицию С.Л. Франка, полагающего, что всякое знание имеет дело с неизвестным предметом, который оно определяет, вскрывая в нем и приписывая ему содержание. Кажущаяся столь очевидной природа знания есть, по мнению философа, «величайшая загадка». Поэтому одной из первостепенных задач данного исследования является определение границ знания и условий его освоения.
Концептуально значимыми для настоящего исследования представляются выявленные Д.И. Дубровским взаимопереходы знания и незнания. Согласно Дубровскому, можно выделить четыре ситуации, в которых находится всякий познающий субъект: 1) незнание о незнании; 2) незнание о знании; 3) знание о незнании; 4) знание о знании. Последние две представляют большой интерес для понимания путей формирования нового знания. Без их учета и тщательного анализа не может быть объективно выявлена взаимосвязь знания и понимания. Этим и вызвана необходимость подробного рассмотрения данных ситуаций в контексте представленной работы.
Научная новизна данного исследования может быть суммирована в следующих положениях:
1. Осуществлена историко-философская реконструкция проблемы происхождения и сущности знания.
2. Обозначены границы знания в структуре познавательного процесса и определены условия его освоения.
3. Выявлен познавательный потенциал понимания.
4. Показано соотношение знания и понимания в познавательном процессе.
5. Выявлен механизм перевода знания в понимание.
Положения диссертации, выносимые на защиту:
1. В результате историко-философской реконструкции проблемы знания и понимания было установлено, что данная проблема актуальна во все времена. Знание и понимание должны быть изучены в связке, во взаимодействии.
2. Знание в структуре познавательного процесса, с одной стороны, выходит за рамки незнания, а с другой – не является еще пониманием. Перевод урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания осуществляется посредством понимания.
3. Понимание, устанавливая связь между отдельными компонентами знания, раскрывает внутреннюю природу объекта, выявляет причины его трансформации.
4. Взаимосвязь знания и понимания можно выразить формулой: знание есть часть понимания, а понимание – целостное знание.
5. Знание всегда урезано, недостаточно, направлено вовне, в силу чего оно всегда содержит в себе возможность перехода к более полному, исчерпывающему, целостному знанию и в конечном счете к пониманию. Данный переход провоцируется вопрошанием.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что знание и понимание рассматриваются в нем не как независимые, взаимоисключающие или, напротив, тождественные категории познавательного процесса, а с позиции взаимопроникновения и дополнения. Их синтез является неотъемлемым условием отражения сути познавательного объекта. Рассмотрение знания и понимания в единстве становится возможным при условии выражения знания через понимание, а понимания через знание. Развиваемая концепция, будучи реализованной в преподавании, позволит изменить образовательные стандарты, ориентированные на получение знания. Кроме того, теоретические выводы данной работы можно использовать в преподавании вузовских курсов философии в разделе «Теория познания».
Апробация работы. Основные положения и выводы, сделанные в ходе данного диссертационного исследования, обсуждались на заседаниях кафедры философии КубГТУ. Материалы диссертации использовались при разработке лекционных курсов и на соответствующих семинарских занятиях по философии в КубГТУ. Результаты исследования изложены в ряде публикаций общим объемом 1,6 п.л.
Структура диссертации. Логика исследования определила целесообразность разделения материала на три главы, в каждой из которых два параграфа. Предваряет работу введение, завершает – заключение и библиографический список, включающий 157 наименований.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обоснована актуальность темы диссертационного исследования, определены его объект, предмет, цель и задачи, степень изученности проблемы, описана методология и методы исследования, показаны научная новизна, теоретическая и практическая значимость, актуальность темы; сформулированы положения, выносимые на защиту.
Первая глава «Получение знания как проблема гносеологии» состоит из двух параграфов. В этой главе проанализированы подходы и теоретические концепции в исследованиях проблемы знания в истории философской мысли. На основе проведенного анализа дано определение знания, обозначены границы знания и условия его освоения.
В параграфе 1.1 «Происхождение и сущность знания: историко-философская реконструкция» автор раскрывает постановку и содержание исследуемой проблемы в историко-философском аспекте. Анализ проблемы знания позволил выявить два основных подхода, отражающих процесс его формирования: эмпиризм и рационализм. Сторонники эмпиризма, отдавая предпочтение чувствам, полагали, что знание возникает благодаря опыту. Недооценивая роль разума, представители данной концепции отмечали, что разум лишь систематизирует данные опыта и не выявляет в вещах ничего нового. Сторонники рационализма, напротив, недооценивали значение чувственного опыта в возникновении знания и преувеличивали роль разума, полагая, что ему присущи «врожденные идеи», благодаря которым и возникает знание, обладающее всеобщей необходимостью. Давая разные ответы на вопрос, каким образом в результате изучения объективного предмета возникает знание о нем, эмпиризм и рационализм оказались совершенно несопоставимыми концепциями. Признавая единственно надежным источником знания разум или чувственный опыт, каждая из представленных концепций односторонне отражала процесс формирования знания. Не разделяя крайностей эмпиризма и рационализма, ряд философов предприняли попытку устранить противоречие между их положениями. Разрешение этого противоречия нашло отражение во взаимосвязи чувственного опыта и рационального мышления. Данная взаимосвязь является неотъемлемым условием возникновения знания и раскрытия его сущности, которая заключается в отражении объективной действительности.
Анализ происхождения и сущности знания, проведенный в данном параграфе, позволил сформулировать следующее определение знания: знание – это достигнутое в результате взаимосвязи эмпирического и рационального уровней познания отражение объективной действительности, фиксируемое впоследствии в виде информации.
Однако знание, будучи отражением объективной действительности, включает в себя не только область чувственного опыта и рационального мышления, но и некий «горизонт ожидания», т.е. способность к выявлению перспектив. Очевидно, что знание позволяет адаптироваться к определенным условиям существования: на основе наличного знания познающий субъект способен ставить конкретные задачи, выявлять проблемы и предписывать пути их решения. Последнее не всегда представляется эффективным по причине того, что знание, которым обладает познающий субъект, урезано. Неполнота знания порождает определенную неясность и служит причиной недостаточной обоснованности принятых решений. Вместе с тем перед нами всегда открыта возможность восполнения этой недостаточности, ибо частное (неполное) знание есть залог целостного знания. Человек способен ориентироваться в окружающем мире, подчиняя этот мир себе, в том случае, если он не просто владеет знанием, а осваивает его. Освоить знание – значит не просто указать на качество отдельных компонентов целого или на относительную частоту, с которой они проявляются, а установить связь между данными компонентами. Результатом освоения знания является перевод частного, урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания.
В параграфе 1.2 «Границы знания и условия его освоения» выявлен процесс перевода частного, урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания, а также определена область частного, урезанного знания в структуре познавательного процесса.
Знание всегда направлено на неизвестную сторону объекта, на раскрытие его содержания. Неизвестное (незнание) – диалектическая противоположность знания, знание со знаком минус. Они как положительная и отрицательная стороны магнита притягиваются друг к другу, образуя единство положительного содержания и вопрошающего компонента. Знание того, что мы видим, несомненно, мешает нам видеть видимое. Поэтому в содержательной части знания на первый план должно выступать то, что известно о предмете, в вопрошающей – неполнота знания, необходимость выхода за пределы наличного знания.
Знание и незнание не являются чем-то внешним по отношению друг к другу. Они неотделимы друг от друга, подобно механическим частям. Как нет единого без многого, бытия без небытия, так нет знания без незнания. Знание есть знание по отношению к незнанию, в то время как незнание является незнанием по отношению к знанию. Знание обуславливает незнание тем, что проливает свет на неизвестные объекты, обнаруживает, очерчивает их границы. Чтобы незнание могло быть оценено как незнание, необходимо знание, позволяющее это сделать. Только существование знания делает незнание таковым: знание высвечивает незнание, как зажженный фонарь высвечивает кусок темноты.
Знание и незнание равновелики: известное равно неизвестному. То, что мы ищем, по числу равно тому, что мы знаем. Знание и незнание, будучи противоположностями, на высокой стадии развития их отношений взаимопереходят друг в друга, что создает возможность выразить одну противоположность через другую: знание через незнание, а незнание через знание.
Взаимоотношение категорий знания и незнания предполагает четыре ситуации, в которых находится всякий познающий субъект: 1) знание о знании (когда субъект обладает некоторым знанием и в то же время знает, что оно истинно, или оценивает его как вероятное, неточное и т.п.); 2) незнание о знании (когда некоторое присущее субъекту знание не рефлексируется, пребывает на протяжении какого-либо интервала в латентной форме); 3) знание о незнании (имеется в виду проблемная ситуация, когда субъект обнаруживает и четко фиксирует свое незнание чего-либо определенного); 4) незнание о незнании (допроблемная ситуация).
Среди перечисленных разновидностей знания и незнания наиболее значимыми представляются знание о незнании и знание о знании. Знание о незнании, следуя за незнанием о незнании как начале познания, приводит к формированию знания. Это видно уже из того, что знание о незнании, представляющее собой незнание чего-то конкретного, вызывает потребность в узнавании. Однако знание может быть ограниченно, урезано. Возможность перехода от неточного, ограниченного знания (знания о знании (1)) к более полному, исчерпывающему знанию (знанию о знании (2)) коренится в самом знании о незнании – проблеме, поскольку проблема – это не только свидетельство недостаточности наличного знания, но и «всматривание» в неизвестное, его узнавание. Решение проблемы связано с выявлением на основе наличного знания недостающего звена разорванной цепи явлений, которое достигается в результате более глубокого понимания фактов, прослеживания всей цепи опосредующих звеньев. Понимание, таким образом, есть процесс воссоздания целостности явления, который предполагает перевод частного, урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания, т.е. его освоение.
Вторая глава «Понимание как феномен» состоит из двух параграфов. В этой главе проводится анализ понятия «понимание» в контексте философских теорий, который позволил раскрыть сущность понимания и выявить его познавательный потенциал.
В параграфе 2.1 «Понимание как историко-философская проблема» автор раскрывает постановку и содержание исследуемой проблемы в историко-философском аспекте. Установлено, что данная проблема возникла и долгое время трактовалась в контексте противопоставления гуманитарного познания естественнонаучному. Проблема понимания связывалась то с описанием онтологий различных знаково-символических систем культуры, то с нормативно-ценностными системами общественной практики. Исследование понимания исключительно в русле гуманитарных наук выводит его за рамки естественнонаучного познания. Не исключая общности двух ветвей единого древа познания, многие авторы указывали на невозможность применения методологических идей естествознания к проблемам гуманитарных наук. Это умонастроение еще больше усилилось в контексте бурного развития идей герменевтики как имманентной методологии гуманитарных исследований. Так, например, Дильтей утверждал, что в отличие от объектов, сущность которых раскрывается путем объяснения, объекты, связанные с деятельностью человека, постигаются на основе интуитивного переживания и последующего истолкования. Истолкование же предполагает определенного рода слияние субъекта познания с познаваемым объектом и понимание первым второго. Следует отметить, что в рамках данной традиции допускаются различные трактовки понимания. С одной стороны, понимание как отношение Я к Другому (другому сознанию, тексту) есть своеобразная неизбежность (Э. Гуссерль, Г. Шпет). «Непонятый» просто лишается статуса Другого, поскольку Другой по определению и есть тот, кого мы понимаем. С другой стороны, подлинное понимание Другого – это признание невозможности его понять, так как понять Другого – значит осуществить его возможности, а не свои и тем самым перестать быть собой (М. Хайдеггер). Радикальная инаковость Другого всегда остается несхваченной. Непонятное нуждается лишь в признании собственной непонятности, которая не требует преодоления.
Помимо представленных радикальных способов решения проблемы понимания предприняты попытки осмыслить эту проблему, сочетая элементы обеих радикальных стратегий. В решении проблемы понимания значительную роль играет представление об историчности человеческого бытия. Присутствие истории в современности выступает как «событие традиции». Традиция проявляет себя в отложившихся в языке схематизмах опыта – «предрассудках» (Г.-Г. Гадамер). При этом понятие «предрассудок» несет не только негативную смысловую нагрузку. Предрассудком называется суждение, которое имеет место до окончательной проверки фактически всех определяющих моментов. Следовательно, «предрассудком» не называют ложное суждение, в его понятии заложено то, что может быть оценено позитивно и негативно. Совокупность всех имеющихся «предрассудков» является, по Гадамеру, «горизонтом понимания». Указывая на изменчивый характер последнего, он объясняет такое положение дел историчностью самого понимания: каждое новое поколение интерпретирует текст по-своему.
Дополнительные существенные уточнения понятия «понимание» вносит П. Рикер. Понимание, с точки зрения Рикера, нельзя трактовать слишком узко, т.е. отождествляя его только с постижением чужой духовной жизни или эмоциональным переживанием мира. Процесс понимания, а точнее истолкования символов, с помощью которого выражается психическая жизнь человека, есть одновременно способ освоения человеком мира объектов.
Своеобразное решение проблемы понимания предлагает Ю. Хабермас. Философ стремится достичь идентификации и реконструкции универсальных предпосылок возможности и взаимности понимания. Для этого он акцентирует внимание на изучении не языка, а речи как средства коммуникации. Понимание возможно в результате осуществления коммуникативных действий только в рамках одного общества или одинаково организованных обществ. Наряду с коммуникативным действием, автор выделяет действие инструментальное, которое используется при ориентации на достижение успеха в зависимости от технических (технологических) правил коммуникации. При этом областью применения коммуникативного действия является «жизненный мир», а инструментального – «мир системный» (система). Именно в соответствии со стратегией этих двух типов поведения – коммуникативного (взаимовыгодного сотрудничества по принципу рациональной организации дискуссий) и инструментального (использование партнера по коммуникации без учета его интересов) – обеспечивается легитимация речевой практики посредством семантического потенциала языка. В результате этого становится возможным само понимание.
Итак, исследуя проблему понимания в рамках герменевтической традиции, невозможно найти однозначного ответа на вопрос о его сущности. Подобное обстоятельство обусловлено различием авторских мнений. Поэтому, несмотря на огромный вклад герменевтики в область понимания, постановка вопроса о его сущности остается открытой.
Учитывая герменевтическую претензию на монополию в исследовании проблемы понимания, все же отметим, что она активно обсуждалась и в рамках рационализма. Так, Р. Декарт, проводя различие между способностью воображения и пониманием, называет «понимание ясного и внимательного ума» интуицией. Последовательно следуя за Декартом, Спиноза объявляет наивысшей формой понимания интеллектуальную интуицию, которая обладает ясностью, отчетливостью и самоочевидностью. Для Г.В. Лейбница понимание является способностью обладать отчетливыми идеями, выводить из них необходимые следствия. Согласно И. Канту, понимание представляет собой акт синтеза в категориях рассудка, обеспечивающих воспроизведение многообразного в едином знании и понимание восприятий. Несмотря на то что сам Кант трактует понимание как дискурсивное познание в понятиях – во временных, объективно-идеальных формах, он в то же время, включая схематизм времени в структуру акта понимания, обращает внимание на процессуальность и темпоральность понимания. По мнению Гегеля, понимание есть не что иное, как мышление в понятиях. Оно оказывается одноуровневым процессом, не предполагающим перехода от индивидуального ко всеобщему и обратно. Понимание осуществляется лишь за пределами чувственности и рассудка, на высшей стадии разума. Иными словами, понимание в философии Гегеля выступает как логический процесс саморазвертывания понятия.
Обращаясь далее к истории философской мысли, автор обнаруживает, что проблема понимания не чужда и русской религиозно-философской традиции XIX–XX веков. Так, например, онтология С.Л. Франка есть онтология понимания другого как основа самопонимания «я». Согласно Франку, человек неким образом знает «другое» «я» и понимает его. Это возможно в силу того, что нашему «я» изначально присуща отнесенность к «ты». Поскольку «я» не может существовать до «встречи» с «ты», до отношения к «ты», т.е. не может быть представлено в готовом виде, то отсюда следует, что оно конституируется непосредственно через это отношение. Франк различает следующие типы отношения «я – ты». С одной стороны, «ты», выступая в качестве «двойника», «второго я», представляется и переживается нами как нечто чуждое, жуткое и угрожающее, что, в свою очередь, провоцирует отход «я» в глубь самого себя. Именно в этот момент в результате защиты от нападения перед лицом опасности «я», замыкаясь в себе, впервые осознает себя как внутреннее самобытие. С другой же стороны, «ты» может иметь для нас и иной смысл. Так, реальность «ты» может быть тождественна реальности непосредственного самобытия. Принимая во внимание двойственный характер отношения «я – ты», философ делает следующий вывод: единство «я – ты» – «единство тайны страха и вражды с тайной любви». «Ты», с которым мы встречаемся вовне, изнутри принадлежит нашему собственному бытию как запредельное выражение его самого. Только потому реальность может обретать для нас облик «ты», открываться нам извне, что изнутри она сродни нам и слита с нашим собственным существом.
Согласно П.А. Флоренскому, онтологической сферой, в которой происходит понимание другого, является язык. Философ утверждает, что каждое услышанное нами слово, представляя собой говорящего, начинает жить в нас, раскрывая тем самым наше собственное «я». Иными словами, наше понимание слова есть выражение нас самих, наша жизнь.
Схожую мысль можно обнаружить у А.Ф. Лосева. Он отмечает, что язык есть предметное состояние бытия. Всякая энергия сущности есть, стало быть, язык, на котором говорит сущность с окружающей ее средой. Слово, по мнению Лосева, есть фактор самой действительности, самой социальности. В этой связи он отмечает, что слово – понятая вещь и властно требующая своего разумного признания природа. Слово, по Лосеву, есть сама вещь, но в аспекте ее уразуменной явленности. Слово, пишет философ, является не звуком, а постигнутой вещью, вещью, с которой осмысленно общается человек.
Итак, проблема другого, представленная в русской религиозно-философской традиции, разрешается посредством идеи всеединства «я» и «мы», что, в свою очередь, обуславливает понимание и самопонимание.
Как видим, спектр представленных точек зрения относительно проблемы понимания в истории философии чрезвычайно широк. Единого общенаучного определения понимания невозможно найти и среди его современных словарных значений. В рамках современного анализа данной проблемы, изложенного в зарубежной и отечественной литературе, также встречается множество определений понятия «понимание», некоторые из которых либо повторяют, либо конкретизируют его словарные определения.
Проведенный анализ показал, что экспликация понятия «понимание» обусловлена прежде всего авторским выбором конкретного подхода при решении данной проблемы. Однако фиксируемые выше различия проводятся нами не столько для того, чтобы показать расхождение в трактовках понимания, сколько с целью обратить внимание на следующий факт. Понимание зачастую рассматривается в неразрывной связи с ценностями, культурой, языком и деятельностью людей. В то же время практически упускается из виду его эффективность в постижении и освоении истины. А между тем всякое понимание – это стремление постичь и освоить истину (истинное знание). Именно это стремление, на наш взгляд, способно вывести проблему понимания на междисциплинарный уровень. Лишь рассматривая понимание с позиции постижения и освоения истины (истинного знания), мы способны раскрыть его познавательный потенциал.
В параграфе 2.2 «Познавательный потенциал понимания» автор характеризует понимание как возникшее на основании содержательного знания (знания сути) объясняющее рассуждение, способствующее разрешению проблемы.
Понимание, преследуя цель освоения содержания знания, возникает при господствующем участии человеческого разума, роль которого сводится к предварительному отбору, систематизации и последующему анализу наличного знания. В результате данного анализа выявляется ограниченность знания (проблема). Преодоление данной ограниченности, решение возникшей проблемы становится возможным в результате нахождения содержательного знания (знания сути), которое раскрывает сущность изучаемого предмета или явления. Нахождение этого знания есть ключ к решению проблемы, выход за ее пределы, независимость и «свобода». С этой точки зрения понимание представляет собой некоторую форму знания о знании (знание о знании (2)), что позволяет представить его как позицию, противоположную знанию о незнании, т.е. проблеме. Проблема же есть свидетельство «недостаточности», «урезанности», «незавершенности» знания. Основываясь на некотором знании, она, в свою очередь, упирается непосредственно в незнание сути вещей. Знать суть вещей – значит понять и уметь объяснить их причины и следствия. Именно это знание – знание сути – есть залог успешного понимания. Только в связке с ним разум способен привести к конечной цели познавательного процесса – достижению знания, которое наиболее полно, адекватно отражает объективную действительность. Аналогично тому, как ограниченное, частное знание, обнаруживаясь из незнания (знания о незнании), выступает предпосылкой понимания, так и последнее служит предпосылкой целостного истинного знания. Понимание, таким образом, представляет собой некоторую форму знания о знании (знание о знании (2)), что позволяет представить его как позицию, противоположную знанию о незнании, т.е. проблеме.
Исходя из этого положения, структуру процесса познания можно представить следующим образом:
|
Незнание (незнание о незнании) |
→ |
Знание о незнании (1) |
→ |
Частное знание (знание о знании (1)) |
→ |
Знание о незнании (2) (проблема) |
→ |
Понимание |
→ |
Целостное истинное знание (знание о знании (2)) |
Такой подход четко определяет место понимания в процессе познания как своеобразного переходного мостика между частным, ограниченным знанием и знанием целостным, наиболее полно, адекватно отражающим объективную действительность. Иными словами, понять – значит истинно оценить знание, дать знание о знании. Являясь существенной стороной каждого познавательного акта, понимание, таким образом, становится единственным средством адекватного отражения объективной действительности. Путем установления связей между отдельными компонентами знания при помощи разума оно позволяет раскрыть сущность изучаемого предмета или явления. В этом проявляется его познавательный потенциал.
Третья глава «Взаимосвязь знания и понимания в процессе познания», состоящая из двух параграфов, посвящена анализу соотношения указанных понятий и выявлению механизма перевода знания в понимание.
В параграфе 3.1 «Проблема соотношения знания и понимания» установлена взаимосвязь знания и понимания.
Проанализировав проблему соотнесенности знания и понимания, автор пришел к выводу, что указанные элементы процесса познания взаимопроникаемы, но не тождественны. Знание, представленное как адекватное отражение действительности, с необходимостью включает в себя понимание. Однако это не дает основания утверждать, что понимание в процессе развития науки может получить статус знания. Понимание отлично от знания. Между знанием и пониманием существуют определенные границы.
Знание представляет собой отношение к объекту, выраженное в получении о нем новых сведений, в то время как понимание есть отношение не к объекту, а к знанию об этом объекте. Понимание есть некоторая интерпретация, освоение знания. Понимание не может быть просто сведено к знанию потому, что появляется в результате определенных действий над ним.
Знание неразрывно связано с памятью, что позволяет утверждать о присущем ему свойстве припоминания. Понимание же нельзя «припомнить» – оно либо существует, либо нет. Понимание – это то, что уничтожает память в самом акте понимания, ибо понять второй раз невозможно.
Знанию, в отличие от понимания, присущ объективный характер. Оно, безусловно, принадлежит нашему собственному миру. Однако утверждение о том, что знание одного субъекта не может быть тождественно знанию другого, представляется неубедительным. Несмотря на то что знание существует в каждом из нас, это все же не позволяет говорить о нем как об исключительно нашем индивидуальном приобретении. У человечества имеется долгая история, обогащающая человека так же, как и общение его с современниками. Знание наряду с всеобщей возможностью предоставления каждому, независимо от места, времени и прочих обстоятельств, не перестает быть объективным. Вместе с тем всеобщность знания означает не всеобщность понимания, а только всеобщность возможности понимания. Способность человека понимать, открывать для себя определенные истины неразрывно связана с деятельностью его разума. Поскольку разум неодинаков у различных людей, то и понимание свойственно им в неодинаковой степени. Следовательно, понимание, в отличие от знания, действительно субъективно. Знание – это мы, в то время как понимание – это я. Невозможно воспользоваться пониманием другого человека так же, как поделиться своим собственным. Оно, в отличие от знания, не может быть никому передано.
Знание всегда урезано, недостаточно. Оно, в отличие от понимания, «захватывает» лишь часть целого. Однако отсюда вовсе не следует, что понимание может быть представлено как суммирование наличного знания, его совокупность. Понимание – это не просто сумма знаний, а логически выстроенная с их помощью конструкция; это установление существующих связей между предметами реальной действительности посредством использования знаний.
В различении упомянутых понятий прослеживается возможность выражения знания через понимание, а понимания через знание. Анализ структуры понимания позволяет, с одной стороны, определить знание как элемент структуры понимания, а с другой – представить понимание как исчерпывающее знание. Данную взаимосвязь автор выразил следующим образом: знание есть часть понимания, а понимание – целостное знание.
В параграфе 3.2 «Вопрошание как механизм перевода знания в понимание» оценивается эффективность процесса вопрошания на пути «построения» понимания.
Об активной познавательной деятельности субъекта свидетельствует возникновение ряда вопросов и их последующая постановка. Возникновение вопросов – свидетельство непонимания, возникшего по причине ограниченности наличного знания. Постановка вопросов (вопрошание) – желание преодолеть это непонимание путем явных усилий разума. Задавая вопросы о предмете исследования, познающий субъект, помещая его в разные условия, заставляет отвечать на эти вопросы. Следовательно, вопрошать – значит выйти за пределы непосредственно данного для того, чтобы соединить известное с неизвестным и через это придать известному вопросительный смысл. Вопрошать – это обратиться к чему-то, что лежит за известным. Это попытка конструировать суждения, выходящие за пределы данного.
Однако не всякий вопрос, а лишь тот, что соединен со знанием (знанием о знании (1)), способен приобрести силу и высветить неизвестное, то есть проблему. Именно в этом состоит отличие вопросов «где?», «когда?» и «сколько?» от вопросов «что?», «зачем?», «почему?», «каким образом?» и «к чему это приведет?». Если первые отражают изменение предмета во времени и в пространстве, то вторые, проникая в глубь самого предмета, выявляют причины, связи, закономерности и следствия этих изменений, формируя тем самым понимание. Сказанное находит отражение в следующей схеме:
|
Вопросы, лежащие на поверхности |
Вопросы, проникающие в глубь проблемы |
|||||||||
|
→ |
→ |
|||||||||
|
Незнание (незнание о незнании) |
→ |
Знание о незнании (1) |
→ |
Частное знание (знание о знании (1)) |
→ |
Знание о незнании (2) (проблема) |
→ |
Понимание |
→ |
Целостное истинное знание (знание о знании (2)) |
Данная схема предполагает, что человеческое мышление, двигаясь по пути познания объективной действительности и овладения истиной, преодолевает достигнутый ранее предел проникновения в предмет исследования. Это становится возможным в результате вопрошания, поскольку именно вопрос, будучи необходимым элементом освоения знаний, представляет собой начало движения мысли от знания менее полного, ограниченного к знанию более полному, целостному. Вопрос выявляет и очерчивает границы проблемы, создавая тем самым некоторую незавершенную форму, пустоты которой заполняются недостающим знанием-ответом посредством достигнутого понимания. Иными словами, уровень понимания объективных процессов зависит от характера тех вопросов, которые задает познающий субъект. Процесс «построения» понимания прямо пропорционален умению ставить вопросы.
В заключении диссертации обобщены результаты и подведены итоги исследования.
Основные положения исследования изложены в следующих публикациях:
1. Аветисян Б.А. Истинное знание: пути достижения // Синтез. 2004. № 3 (6). – 0,4 п.л.
2. Аветисян Б.А., Авакян О.А. К вопросу об истинности, природе и роли знания в познавательном процессе // Синтез. 2004. № 3 (6). – 0,2 п.л. (0,1 авт.л.).
3. Аветисян Б.А. Понимание – окно в мир истины // Вопросы гуманитарных наук. 2005. № 3 (18). – 0,3 п.л.
4. Аветисян Б.А. Понимание как процедура реконструкции вопросов // Актуальные проблемы современной науки. 2005. № 4 (25). – 0,1 п.л.
5. Аветисян Б.А. Знание и понимание в их отношении друг к другу // Вопросы гуманитарных наук. 2005. № 6 (21). – 0,1 п.л.
6. Аветисян Б.А. Вопрошание как механизм перевода знания в понимание // Человек. Сообщество. Управление. Науч.-информ. журнал 2006. Спец. выпуск № 3. – 0,5 п.л.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.kubsu.ru/