О различных типах людей

Хорхе А. Ливрага

Как известно, то, что мы называем человеком, — это не начало и не конец, но лишь мгновение в эволюции Монады (Эона), которая приходит из глубины изначальных времен и устремляется в грядущее. Как говорил божественный Платон, человек несет в себе память о первом Золотом Веке и в то же время предчувствует и ожидает приход нового. Но пока он не наступил, человек подвержен влиянию изменчивого фактора, называемого временем, которое вовлекает его в свой круговорот.

Человечество в целом — это венец опыта, накопленного в результате прохождения через более простые формы. В этом так называемые эволюционистские научные теории, модные в наш век, согласны с древнейшими философскими и теологическими учениями. Но официальная наука говорит о биологических формах, а древняя мудрость — о том, что содержат эти формы, — вот главное отличие. Взглянув глубже, мы видим, что разногласие заключается в том, что материализм отрицает существование бессмертной души, в то время как для эзотерической философии бессмертие души является основным постулатом.

Мы — сторонники второго подхода и считаем, что то, что сегодня является душой человека, когда-то очень давно населяло животные формы, еще раньше — растительные, а во времена столь отдаленные, что нам даже трудно представить их себе, — структуры минералов. Этот общий, коллективный феномен включает в себя, естественно, и индивидуальные процессы. Это означает, что каждый человек несет в себе опыт минерального, растительного и животного царств как основу своей нынешней сущности. И поскольку Природа обладает свойством цикличности и постоянного возобновления, каждый человек бессознательно хранит глубоко внутри себя нечто от камня, от растения и от животного. Именно совокупность этих элементов вместе с осознанием, пусть смутным, вечного предназначения, космического странствия за пределы того, что мы зовем жизнью и смертью, и делает человека человеком, а не просто суммой трех пройденных этапов эволюции. К этой сумме добавляется искра духовного сознания, без которой человек со всем его опытом был бы похож на маяк без огня. Однако опыт минерального, растительного и животного царств, хранящийся в коллективном бессознательном, существует и в индивидуальном бессознательном, и преобладание одного из этих начал, отражаясь в действиях человека и его психологической мотивации, позволяет нам выделить различные типы людей.

В бессознательном человека хранится опыт минерала, растения, животного.

Человек-минерал: его главная забота — существовать, выживать любой ценой. Он живет внутри самого себя и для самого себя, при этом не испытывая больших страхов. Он редко думает о смерти. Он не видит в жизни никаких загадок, ему все кажется понятным, решенным или хотя бы объяснимым, его не волнуют явления, выходящие за рамки повседневного. Ему нет дела ни до прошлого, ни до будущего; он живет только в настоящем, обусловленном случайными событиями. Как и любой камень, он не способен двигаться самостоятельно и под воздействием импульса — будь то толчок извне или внутренняя реакция, атавистическая или унаследованная, — показывает всю свою психологическую инерцию. Он механически повторяет действия, потому что не способен ни на что новое.

Ему нужна атмосфера монотонного однообразия; перемены нарушают его самодостаточность. Если он кажется красивым, то это лишь поверхностное впечатление: его красота — своего рода патина, след взаимодействия с окружающей средой. Принцип его действий — сопротивление. Предоставленный самому себе, он, как правило, катится вниз. При всей его неподвижности зов его теллурической природы вызывает в нем тягу к бездне и постоянное ожидание падения. Гармоничное сочетание с другими людьми-камнями позволяет проявить его основное достоинство — прочность структуры, а его собственная жизнь становится отчаянным вызовом времени, которое течет, кажется, никак не затрагивая его.

Делия (Д.) и Фернан (Ф.): Неужели люди-камни бесчувственны? Неужели абсолютно бесчувственны сами камни, неужели они безмолвны, не способны рассказать о своей боли, не способны плакать, независимо от того, является ли это достоинством или недостатком?

Х.А.Л.: Не ищите в этом мире абсолютных ценностей. В нем нет и никогда не будет ничего однозначного. Абсолютная бесчувственность или абсолютная чувствительность устранили бы границу относительного — своеобразную оболочку, подобную той, что имеет пузырек газа: без нее газ улетучился бы; такую же оболочку имеет все проявленное и без нее не может существовать. У камня очень слабая чувствительность, но она есть, так же как и у всего, что существует.

Если ударить по скале киркой, скала не будет кричать, однако ее голосом, ее плачем будет тот звук, который мы услышим, нанеся удар. Любое живое существо, любой предмет будет стонать и плакать, когда меняется его состояние или внешние условия — в том числе во время рождения или смерти (само название будет зависеть от того, откуда вы смотрите). Способность плакать — не достоинство и не недостаток, это свойство всего проявленного. Со всем проявленным всегда сопряжена определенная доля страданий, а любая форма страданий — это одновременно и двигатель для познания, и свидетельство неведения. И это неизбежно. Неизбежно для всех и вся.

Человек-камень: его главная забота — выживать любой ценой.

Обратимся теперь к человеку-растению. Он одержим идеей собственного роста и расширения сферы своего влияния. Неторопливо и неустанно трудится он, создавая волокна, соединяя их пучок за пучком, чтобы создать ствол — прочную опору для дальнейшего роста. Для него все старое остается позади, внизу — так на деревянистом стволе финиковой пальмы старые листья со временем отмирают, но при этом, подобно ступенькам, служат опорой для новых зеленых побегов. Человека-растение не влекут странствия, не манят великие приключения; он растет внутри себя самого, движимый постоянным, безмолвным и настойчивым стремлением.

И пусть стремления его вертикальны или хотя бы направлены вверх, корни его сплетаются в глубинах земли в другую, неподвижную вертикаль. Вот неизменная поддержка для его путешествия, опора в его циклически повторяющемся опыте.

Внутренние волокна его древесины стабильны, но его листва непрестанно колышется от малейшего дуновения ветра. Он зависит от окружающей среды, он живет внутри нее и ради нее. Его гибкость ограничена, и ограничена прочность, но то, что в нем гибко, отличается по своему строению от его твердой части; такая естественная двойственность приводит к тому, что при всем его непостоянстве сохраняется единая, постоянная линия исторического развития.

Любит он молча и умирает в молчании. Необходимость его присутствия осознается лишь когда его нет рядом.

Д. и Ф.: Тогда что такое лес? Существуют ли люди-леса?

Х.А.Л.: Лес — это не просто совокупность деревьев, ведь объединение и взаимное дополнение всегда гораздо больше, чем простейшая сумма отдельных частей. Не существует понятия «человек-лес», но группа людей-растений действительно может образовать лес. Тогда они взаимообогащают друг друга своими качествами, а все их сообщество создает атмосферу взаимной защиты и защиты тех, кто с ними связан. Но среди всех видов и типов людей-растений можно было бы выделить и множество подвидов. Есть люди, созданные для одиночества, которые, подобно кипарисам, даже рядом с другими не создают впечатления леса; а есть люди-растения, похожие на кустарник: у них столь запутанная система веток и беспокойная листва, что даже в одиночку они создают ощущение хаоса и толпы.

На нашем историческом этапе люди-деревья встречаются, пожалуй, чаще других; они никоим образом не влияют на ход истории, но именно они больше всех подвержены ее воздействию.

Человек-растение: одержим идеей собственного роста и расширения сферы своего влияния.

Человек-зверь объединяет в себе положительные качества домашних животных и отрицательные черты хищников. Он вынослив и агрессивен, он никогда не бывает уравновешенным и редко — рассудительным; его терпение очень быстро переходит либо в пассивное созерцание, либо в неистовую агрессивность. У человека-животного невероятно развито чувство самосохранения, сосредоточенное вокруг одного центра — собственного Я, снедаемого исключительным эгоизмом. Он всегда руководствуется психологией войны, будь то экономическая борьба, вооруженный конфликт, любовное соперничество или война религиозная. Для него существуют лишь победители или побежденные, он не принимает никакого другого закона или условия, кроме самоутверждения любой ценой. Его беспокойный характер будит в нем тягу к странствиям, к разнообразию, к изменениям среды обитания. Если человек-животное не может путешествовать физически, он странствует при помощи своей живой, богатой фантазии, плоды которой с трудом отличает от реальности. Он не может четко определить границы своего вымышленного мира, поскольку точкой отсчета для его сознания является его собственное Я, а все окружающее кажется ему не очень-то реальным или во всяком случае малозначительным. Ценность чего бы то ни было определяется близостью к его Я: самое близкое и самое дорогое для человека-животного и будет наиболее реальным, независимо от того, существует ли оно на самом деле. «Не-Я» для него практически равнозначно «не-существованию». И только Я является мерой всему.

Д. и Ф.: А в чем же проявляется агрессивность домашних животных? Могут ли они быть более эгоистичными, чем хищники?

Х.А.Л.: Вы уже поняли, что в Природе мы порой сталкиваемся с «обманом зрения», с определенными психологическими иллюзиями: например, мы не боимся волчонка или тигренка, наоборот, они вызывают у нас нежность и умиление. Так же и дикие животные, если только они не обезумели от голода, никогда не нападают на грудных детей. Об этом рассказывают не только древнейшие предания всех стран и народов (в том числе эзотерические, например про Ромула и Рема), но и современные бульварные романы (вспомните Тарзана, выкормленного обезьянами). Человек-животное, будучи «домашним», более или менее бессознательно пользуется своим «очарованием»; это своего рода оружие, вид агрессии без применения силы: сильных парализует и завораживает беспомощность и беззащитность слабых. Такой способ противоположен агрессивному насилию, но с точки зрения выживания конечный результат и эгоистические намерения одни и те же. Играя в слабость, человек-животное добивается таких же, пусть даже менее грандиозных, преимуществ; эта слабость только кажущаяся, он слаб только с виду. И сознание его, полностью сосредоточенное на своем Я, уже вовлечено агрессию или только провоцируется на так называемую агрессию без насилия. Все это лишь разные формы одного и того же эгоизма.

Д. и Ф.: Стало быть, человек-животное всегда эгоистичен? Даже когда он объединяется с другими и создает сообщество?

Х.А.Л.: Очевидно, что он готов объединяться с единственной целью — лучше защитить самого себя. В любой группе его стиль поведения — индивидуалистическая критика и попытки самоутверждения, которые только внешне будут гаснуть перед лицом коллектива. Если общество не устраивает его или там появляются разногласия с его Я, человек-животное либо сбегает оттуда, либо использует это общество для того, чтобы найти себе более удобное убежище. Человек-животное может много путешествовать, но внутри самого себя он всегда скован и неподвижен: никакое внутреннее движение, никакой внутренний путь не заставит его изменить глубинную основу своего биологического утилитаризма.

Человек-зверь: только «Я» является мерой всему.

Д. и Ф.: Значит, у каждого человека есть большой внутренний мир, и этот мир определяет тип его поведения, его характер. Ты всегда говорил нам, что никакое Обучение, никакой опыт не бывает абсолютно новым, не является простым накоплением знаний. Ты говорил, что из удивительных переплетений судьбы мы если и не выносим «новые» формы опыта в прямом смысле слова, то все же эти формы не похожи ни на одну из предыдущих. Итак, у нас есть Человек-камень, Человек-дерево и Человек-зверь. Но что же такое Человек-человек? Человек-камень, очевидно, связан с тем, что алхимики называли «Земля», человек-растение — с «Водой», человек-животное — с «Воздухом». А что же такое Человек-«Огонь»? И как он связан с Новым Человеком, о котором ты часто говоришь нам?

Х.А.Л.: Душа всегда стремится оторваться от земли. Стремится подняться с каждым разом все выше и выше. Все люди, живущие сейчас на земле, являются современниками, но не «ровесниками» — возраст души у всех разный, и поэтому в каждом человеке преобладает то или иное качество, в зависимости от его внутренней природы. Обратите внимание: камень всегда стремится вниз, растение тянется вверх, а животное перемещается в горизонтальной плоскости. Если мы соединим эти три силы, три части нас самих, они станут Четвертым Путем, перекрестком: одна из наших частей даст древнюю, идущую из глубины веков вертикаль, направленную вниз, другая — вертикаль, направленную вверх, но неподвижную, а третья — движение на плоскости, способной подниматься или опускаться. Все эти возможности объединяет в себе Человек-Огонь: он не цепляется корнями за землю, но опирается на нее, он способен подниматься вверх, но также может двигаться в сторону и передавать свое движение другим. Человек-Огонь нестабилен, он может одновременно петь и кричать, разрушать и создавать, он топчет ногами землю, на которую опирается, и при этом тянется к звездам. Это переходный этап от того, что есть, к тому, что должно быть. Человек-Огонь — это типичный пример Человека-Философа, из которого и должен вырасти Новый Человек.

Д. и Ф.: Что же такое Новый Человек? Можно ли уже определить его основные качества? Живет ли он уже в нас? Будет ли это какая-то новая физиологическая раса, подобно так называемым негроидной или монголоидной?

Х.А.Л.: Давайте представим себе беременную женщину: естественно, она ощущает внутри себя другое существо; это существо питается тем же, что и она, дышит при помощи ее легких, но она чувствует, что оно растет и постепенно начинает делать собственные движения. При этом, даже не имея ни опыта, ни специальной подготовки, женщина внутренне уверена в том, что это существо с ее помощью появится на свет. Она знает, что ребенок будет похож на нее, но все же это будет не она сама. Она знает, что он придаст ей сил, но в то же время заставит ее плакать. Она одновременно и любит, и боится его. Мать не знает абсолютно точно, что и как произойдет, но природа делает свое дело.

Перенесем этот образ на ту человеческую расу, которая сейчас правит миром. В ее недрах постепенно вызревает новая раса. Первые проявления новой расы причиняют ей боль, но древний инстинкт не позволяет думать о том, чтобы освободиться от этой боли путем искоренения нового поколения, ведь это наше будущее и наша надежда, от которой мы никогда не откажемся полностью. Процесс этот очень похож на появление ребенка: из нынешнего человечества, переменчивого и многообразного, родится другое, несущее Огонь еще более вертикальный — своего рода «Холодный Огонь» постоянной телеологической вертикали. Прежде чем появится раса в прямом смысле слова, должен сформироваться новый «род», новая духовная общность. Психологические и физические отличия проявятся гораздо позже, подобно тому как тень орла на земле становится видна только тогда, когда он набирает высоту. До этого пройдет еще не одно тысячелетие. Сам процесс весьма сложный, но в его основе лежат довольно простые механизмы, ибо конечная цель ясна: совершенствование нынешнего человека и переход к Человеку Новому. Творец Природы, Логос, уже с начала времен представлял в своем воображении, каким будет Новый Человек, но правильно оценить шаги к нему мы не в силах, поскольку не способны увидеть далекие горизонты. Иногда эти шаги кажутся нам противоречивыми — развитие то ускоряется, то замедляется, — и мы придумываем себе, что процесс остановился. Но любые противоречия проясняются, если посмотреть на них сверху; не может разрешить их только тот, кто остался в плоскости самих противоречий.

Человек-человек: объединяет в себе весь опыт предшествующих царств и еще нечто большее. Конечная цель ясна: совершенствование нынешнего человека и переход к Человеку Новому.

Д. и Ф.: А существует ли что-то от этого Нового Человека в нас самих, или, может, сейчас рождаются люди, уже принадлежащие к этому новому «виду»?

Х.А.Л.: В ваших вопросах уже прорывается взгляд Нового Человека, но чтобы глаза души полностью открылись, требуется время. Конечно же, в вас, как и в любом акропольце, есть кое-что от Нового Человека, но пока это нечто непостоянное, точечное, оно проявляется случайным образом и не удерживается долго. Я говорю о тех грандиозных и мучительных замыслах, которые одолевают вас по ночам, о страстном желании покорить мир во имя Идеала, об эмоциональных всплесках, заставляющих вас преодолевать любую усталость, лишь бы завершить начатое, наконец, о послушании, которое уже у вас в крови, — все эти и еще многие ваши естественные проявления являются первыми проблесками в вас Нового Человека. Поэтому многие ваши слова и дела вам кажутся будто бы чужими, а иногда вы интуитивно понимаете что-то, что не можете ни четко сформулировать, ни обосновать. Но я не думаю, что в наше время существует готовый «образец» Нового Человека, да и вряд ли он появится внезапно... Если бы он появился, он мог бы изменить ход истории за считанные годы, избавив нас от «средневековья», до которого мы скатились за несколько веков братоубийственных войн и геноцида. Одним взмахом он разорвал бы наши оковы... Мы же пилим их медленно и мучительно, встречая нападки со стороны приверженцев материализма, а иногда получая кратковременные передышки, чтобы залечить свои раны.

Д. и Ф.: Нас удивляет еще кое-что. Ты часто используешь в своих объяснениях притчи, аллегории, даешь примеры с очень широким смыслом. Конечно, мы, как и другие твои слушатели, так понимаем лучше, но тем, кто далек от «Акрополя», твои объяснения зачастую кажутся слишком уж короткими и простыми, и они говорят, что иногда ты заставляешь их чувствовать себя детьми. Бывает даже, что человеку становится неудобно от того, что он так внимательно тебя слушал, хотя в твоем присутствии он чувствовал себя совершенно счастливым. Ты можешь рассказать нам, почему так происходит?

Х.А.Л.: Сегодня мир переживает апогей технического прогресса; технический прогресс вытесняет, подменяет собой многое, в том числе и развитие многих отраслей науки. Уровень техники иногда настолько высок, что наука не в состоянии даже объяснить, как действует то или иное устройство. Такое опережение уже само по себе опасно, но реальная угроза не в этом, а в том неприятии, недоверии, с которым живут люди, — будучи прагматиками и требуя конкретных результатов, они становятся похожими на детей: им проще и удобнее что-то увидеть или потрогать, чем понимать.

Философия как наука остановилась на уровне бесплодного субъективизма XVIII–XIX веков. Поскольку у этого субъективизма нет духовных корней, он является не более чем материалистическим калейдоскопом и делит природу на такие виды, которые существуют лишь в лабораторных условиях или в головах их исследователей. Именно поэтому на протяжении 25 веков люди всегда охотнее обращались к тем философам, которые были естественными и человечными. Но сегодня их избегают или читают украдкой, чтобы не казаться старомодными. Для практической, повседневной жизни пространные размышления философов-субъективистов совершенно непригодны. Даже немногие высказывания Иисуса, Будды, Пифагора изменили больше судеб, чем долгие мудрствования картезианцев.

Человек-Огонь — вот пример Человека-Философа, из которого должен вырасти Новый Человек.

Я стараюсь избегать псевдофилософских рассуждений и предпочитаю учиться у Природы, дающей нам простые примеры, которые можно использовать в жизни. Но только при условии, что человеку хоть на какое-то время удастся освободиться от предвзятости, стать естественным и попытаться прожить эти примеры на собственном опыте. Если же он наденет тяжелую маску интеллектуализма, он потеряет простоту и чистоту восприятия. Мы же должны обращаться к Природе, выражаться естественно, говорить именно о том, о чем говорим. Я разделяю идею основополагающего Единства в Природе и поэтому каждый естественный пример, взятый из этой Естественной Природы, считаю ценным. Именно поэтому я использую в своей речи аналогии, притчи, примеры. Ибо все в мире взаимосвязано, а Философия нужна для того, чтобы открыть это Основополагающее Единство во Всем, а не для того, чтобы расчленять и препарировать все на свете. Для меня то, что Есть, безусловно равно тому, что Существует. Основа нашего учения должна быть пропитана Идеалом, подобно тому, как пропитан маслом фитилек лампадки — только поэтому он горит и называется фитилем. Иначе он останется лишь кусочком веревки и никогда не сможет давать свет. Без Идеала нет Философии.

Современному человеку не хватает Идеала, и поэтому он жаждет его. Даже в глубине самых примитивных проявлений человека проглядывает поиск Идеала. Но необходимы столь глубокие перемены, от стольких вещей нужно избавиться, что сам поиск оказывается очень трудным. Однако лишь за трудные дела стоит браться, ибо существует таинственная связь между трудным и ценным. Но откуда бы мы черпали силы, не будь у нас Идеала, который, подобно звезде, указывает нам путь в ночи? Вновь и вновь возносясь на небесный свод, эта Звезда не дает нам двигаться по замкнутому кругу; благодаря ей мы можем идти к нашей Цели. Эта Звезда и есть Идеал.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.newacropolis.ru