Героев комедии можно разделить на несколько групп: главные герои, второстепенные, герои-маски и внесценические персонажи. Все они, помимо отведенной им в комедии роли, важны и как типы, отражающие те или иные характерные черты русского общества начала XIX века.
К главным героям пьесы можно отнести Чацкого, Молчалина, Софью и Фамусова. Сюжет комедии строится на их взаимоотношениях. Взаимодействие этих персонажей друг с другом и движет ход пьесы.
Второстепенные герои - Лиза, Скалозуб, Хлестова, Горичи и другие - тоже участвуют в развитии действия, но прямого отношения к сюжету не имеют.
Образы героев-масок предельно обобщены. Автору не интересна их психология, они занимают его лишь как важные "приметы времени" или как вечные человеческие типы. Их роль особая, ибо они создают социально-политический фон для развития сюжета, подчеркивают и разъясняют что-то в главных героях. Их участие в комедии основано на приеме "кривого зеркала". К героям-маскам можно отнести Репетилова, Загорецкого, господ N и D, семейство Тугоуховских. Автора не интересует личность каждой из шести княжон, они важны в комедии лишь как социальный тип "московской барышни". Это воистину маски: все они на одно лицо, мы не отличим реплику первой княжны от высказывания второй или пятой:
3-я. Какой эшарп cousin мне подарил!
4-я. Ах! да, барежевый!
5-я. Ах! прелесть!
6-я. Ах! как мил!
Эти барышни смешны Чацкому, автору, читателям. Но вовсе не кажутся смешными Софье. Ибо при всех ее достоинствах, при всех сложностях ее натуры, она из их мира, в чем-то Софья и "стрекочущие" княжны очень и очень близки. В их обществе Софья воспринимается естественно - и мы видим героиню уже в несколько ином свете.
В отличие от княжон, которых Грибоедов лишь пронумеровал, даже не сочтя нужным дать им имена в афише, их отец имеет и имя, и отчество: князь Петр Ильич Тугоуховский. Но и он безлик, и он маска. Ничего, кроме "э-хм", "а-хм" и "у-хм" не произносит, ничего не слышит, ничем не интересуется, собственного мнения начисто лишен... В нем доведены до абсурда, до нелепости черты "мужа-мальчика, мужа-слуги", составляющие "высокий идеал московских всех мужей". Князь Тугоуховский - вот будущее приятеля Чацкого, Платона. Михайловича Горича. На балу сплетню о безумии Чацкого разносят господа N и D. Вновь ни имен, ни лиц. Олицетворение сплетни, ожившая сплетня. В этих персонажах сфокусированы все низменные черты фамусовского общества: безразличие к истине, равнодушие к личности, страсть "перемывать косточки", ханжество, лицемерие... Это не просто маска, это, скорее, маска-символ.
Герои-маски играют роль зеркала, поставленного напротив "высшего света". И здесь важно подчеркнуть, что одной из главных задач автора было не просто отразить в комедии черты современного общества, но заставить общество себя в зеркале узнать.
Задаче этой способствуют внесценические персонажи, то есть те, чьи имена называются, но сами герои на сцене не появляются и участия в действии не принимают. И если основные герои "Горя от ума" не имеют каких-то определенных прототипов (кроме Чацкого), то в образах некоторых второстепенных героев и внесценических персонажей вполне узнаются черты реальных современников автора. Так, Репетилов описывает Чацкому одного из тех, кто "шумит" в Английском клубе:
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист.
И не только Чацкий, но и большинство читателей "узнавали по портрету" колоритную фигуру того времени: Федора Толстого - Американца. Занятно, к слову, что сам Толстой, прочитав в списке "Горе от ума", себя узнал и при встрече с Грибоедовым попросил изменить последнюю строчку следующим образом: "В картишках на руку нечист". Он собственноручно переправил так строку и приписал пояснение: "Для верности портрета сия поправка необходима, чтобы не подумали, что ворует табакерки со стола".
В сборнике научных трудов "А. С. Грибоедов. Материалы к биографии" помещена статья Н. В. Гурова "Тот черномазенький..." ("Индийский князь" Визапур в комедии "Горе от ума")". Помните, при первой встрече с Софьей Чацкий, стараясь возродить атмосферу былой непринужденности, перебирает давних общих знакомых, над которыми оба они три года назад потешались. В частности, поминает он и некоего "черномазенького":
А этот, как его, он турок или грек?
Тот черномазенький, на ножках журавлиных,
Не знаю, как его зовут,
Куда ни сунься: тут как тут,
В столовых и гостиных.
Так вот, в заметке Гурова говорится о прототипе этого "проходного" внесценического персонажа. Оказывается, удалось установить, что был во времена Грибоедова некий Александр Иванович Порюс-Визапурский, вполне подходящий к описанию Чацкого.
Зачем потребовалось искать прототип "черномазенького"? Не слишком ли мелкая он фигура для литературоведения? Оказывается - не слишком. Для нас, спустя полтора века после издания "Горя от ума", безразлично, был ли "черномазенький" или Грибоедов его выдумал. Но современный читатель (в идеале - зритель) комедии немедленно понимал, о ком идет речь: "узнавал по портрету". И исчезала пропасть между сценой и зрительным залом, вымышленные герои говорили о лицах, известных публике, у зрителя и персонажа оказывались "общие знакомые" - и довольно много. Таким образом, Грибоедову удалось создать удивительный эффект: он стирал грань между реальной жизнью и сценической действительностью. И что особенно важно, комедия при этом обретая напряженное публицистическое звучание, ни на йоту не теряла в художественном отношении.
Проблема прототипа главного героя комедии требует особого разговора. Прежде всего потому, что о прототипе Чацкого нельзя сказать с той же определенностью, однозначностью, что о прототипах внесценических персонажей. Образ Чацкого - меньше всего портрет того или иного реального человека; это собирательный образ, социальный тип эпохи, своеобразный "герой времени". И все же в нем есть черты двух выдающихся современников Грибоедова - П.Я. Чаадаева (1796-1856) и В.К. Кюхельбекера (1797-1846). Особый смысл скрыт в имени главного героя. Фамилия "Чацкий", несомненно, несет в себе зашифрованный намек на имя одного из интереснейших людей той эпохи: Петра Яковлевича Чаадаева. Дело в том, что в черновых вариантах "Горя от ума" Грибоедов писал имя героя иначе, чем в окончательном: "Чадский". Фамилию же Чаадаева тоже нередко произносили и писали с одним "а": "Чадаев". Именно так, к примеру, обращался к нему Пушкин в стихотворении "С морского берега Тавриды...": "Чадаев, помнишь ли былое?.."
Чаадаев участвовал в Отечественной войне 1812 года, в заграничном антинаполеоновском походе. В 1814 году он вступил в масонскую ложу, а в 1821-м внезапно прервал блестящую военную карьеру и дал согласие вступить в тайное общество. С 1823 по 1826 год Чаадаев путешествовал по Европе, постигал новейшие философские учения, познакомился с Шеллингом и другими мыслителями. После возвращения в Россию в 1828-1830 годах написал и издал историко-философский трактат: "Философические письма". Взгляды, идеи, суждения - словом, сама система мировоззрения тридцатишестилетнего философа оказалась настолько неприемлема для николаевской России, что автора "Философических писем" постигло небывалое и страшное наказание: высочайшим (то есть лично императорским) указом он был объявлен сумасшедшим. Так случилось, что литературный персонаж не повторил судьбу своего прототипа, а предсказал ее.
Монахова О.П., Малхазова М.В. Русская литература XIX века. Ч.1. - М.-1994
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.gramma.ru