Б. В. Поярков
Обычно XVII и XVIII вв. называют веком Ньютона, XIX в. – веком Ч. Дарвина, а ХХ в. стали называть веком Вернадского. В последние двадцать лет уделялось большое внимание изучению разных сторон деятельности В. И. Вернадского. Однако мы еще долго будем постигать это феноменальное явление в развитии научной мысли. В этой же статье, обращаясь к этой гигантской фигуре мировой науки и культуры, я попытаюсь осветить некоторые сложившиеся и только еще намечающиеся связи между В. И. Вернадским и естествознанием конца ХХ века. Конечно же, в основе анализа этих связей должно лежать познание его трудов. Но нельзя ограничивать себя только пределами уже созданных им научных работ. Для нас наиболее важно понять не только, что было сделано им, но и уловить суть его подходов, соотнести его методологию, его методы работы, общий характер его деятельности с тем, что мы делаем сегодня. Важно выявить, что нового оригинального и глубокого в развитие его идей внесли наши современники. Выяснить, насколько проросли “множественные точки роста” научных идей, заложенных им. Установить, что нового в их развитие вносят наши современники, и на что еще недостаточно обращают внимания.
Такой ракурс рассмотрения его работ намечен самим В. И. Вернадским. Близко знавший и общавшийся с ним А. М. Фокин, пишет: “Нередко мне приходилось слышать от Владимира Ивановича слова, которые, начиная с 20-х годов нашего столетия, обычно заключают его статьи - приходится считаться с возрастом ... пожалуй, только смогу наметить направление работ, которую выполнят после меня другие” [33. С. 166]. И вместе с тем такой ракурс анализа сугубо личностный, ибо “история научных идей никогда не может быть окончательно написана, так как она всегда будет являться отражением современного состояния научного знания в былом человечества. Каждое поколение пишет ее вновь” [8. С. 56]. Я бы только добавил – не только каждое поколение, но и каждый исследователь. Поэтому только результаты коллективного анализа его творческого наследия помогут нам, как свет маяка, выбрать правильное направление для продолжения того пути, который начал тропить В. И. Вернадский.
Самая главная особенность В. И. Вернадского, как ученого, состоит в том, что он воспринимал Природу, как единое целое, ощущая живое и себя в том числе, ее неотрывной частью. Я бы хотел подчеркнуть такую особенность его мироощущения как самоценность всего живого. По воспоминаниям его дочери Н. В. Вернадской-Тролль: “Он любил все живое – зверей, цветы, лес, ковыль, степи, небо, звезды. Сейчас воспоминаю, как он постоянно учил меня любить и быть бережным со всем живым. Как я не понимала тогда в раннем детстве, что все прекрасно!” [10. C. 129]. Такое мироощущение не было широко распространено в те годы. Но особенно оно стало необходимым сейчас. Это подчеркивает известный публицист В. Песков: надо “научить человека любви к жизни, интересу ко всему, что дышит, зеленеет, цветет, издает звуки и запахи. Научить радости жизни! Знания, профессия, мастерство, успех, материальное благополучие без страсти и вкуса жить, без интереса к богатству живого мира и ощущения своего места в нем, не часто делают человека счастливым. ... У человека, которого радует пение птиц, обычно и все остальное в жизни хорошо ладится” [Комсомольская правда, 25. 01. 1979]. В таком мироощущении не только ключ к пониманию личности В. И. Вернадского, но и единственно возможный подход к экологическому воспитанию населения, без которого невозможно самосохранение человечества в наши дни.
Главной целью деятельности В. И. Вернадского, несмотря на всю кажущуюся разноплановость его интересов, было познание естественных природных тел. Этому он посвятил всю свою жизнь, и возродил в новом качестве высокий титул – естествоиспытателя-натуралиста. Под естественным природным телом он понимал логически замкнутую систему, которая изучается в совокупности всех своих свойств.
Вероятно, эта черта мышления В. И. Вернадского сложилась под непосредственным влиянием его учителя В. В. Докучаева, который в те годы, на глазах у своих учеников, вел колоссальную, наполненную драматическими моментами, но бескомпромиссную и до конца последовательную борьбу за признание почвоведения самостоятельной наукой, а почвы естественным природным телом. И то, что В. И. Вернадский через всю свою жизнь пронес интерес к познанию естественных природных тел, несомненно, результат воздействия В. В. Докучаева и его школы.
Отличительной чертой деятельности В. И. Вернадского, как естествоиспытателя-натуралиста, было то, что он в своих исследованиях последовательно переходил от наиболее простых естественных тел, таких как кристалл, к все более и более сложным – минерал, земная кора, планета, биосфера, ноосфера.
Логическая замкнуть системы, применительно к естественному природному телу, проявляется в первую очередь в возможности однозначного, чувственного восприятия его границ. В повседневной жизни, равно как и в научных исследованиях, это воспринимается как наличие четких границ. Именно четкость последних и обусловливает однозначное восприятие естественного природного тела, что является непременным условием воспроизводства опытов при диагностике. Без такой воспроизводимости теряет всякий смысл логическая замкнутость системы.
Четкость границ, воспринимаемая в первую очередь зрением, видимо, зависит от соотношения размеров изучаемых объектов и познающего субъекта. Четкость границ у естественных природных тел элементарной размерности (минерал, горная порода, почва, фация и т. д.), как правило, не вызывает сомнение. Когда же мы переходим к естественным природным телам региональной и глобальной размерности (формация горных пород, складчатая область, ландшафт, физико-географическая страна, водная масса, воздушная масса, биосфера и т. д.), то границы начинают терять свою четкость, “размываются” и “плывут”. Это неоднократно отмечалось многими исследователями, которые поэтому и ставили под сомнение реальность, объективность существования естественных природных тел этих классов размерности.
Такое положение, вероятно, является следствием того, что при изучении элементарных естественных природных тел соблюдается принцип стороннего наблюдателя (вне этого тела), а при исследовании естественных природных тел региональной и глобальной размерности исследователь теряет эту внешнюю (стороннюю) точку зрения. Он включен внутрь исследуемой системы. Лишь с появлением космической техники во второй половине ХХ века мы получили возможность внешней точки наблюдения при изучении естественных природных тел региональной и глобальной размерности. В этом методологический смысл использования аэрокосмических материалов в науках о Земле: с их появлением открылась возможность однозначно устанавливать границы естественных природных тел всех классов размерности. Я думаю, что это должно способствовать дальнейшему развитию взглядов В. И. Вернадского о естественных природных телах, понятие о которых определяется характером взаимодействия человека с окружающим миром, и в первую очередь соотношением размеров познаваемых объектов и познающего субъекта.
В своих исследованиях В. И. Вернадский последовательно переходил от наиболее простых естественных тел, таких как кристалл, к все более сложным – минерал, земная кора, планета, биосфера, ноосфера.
Кристалл, с его четкими границами гранями, был первым естественным природным телом, которое исследовал В. И. Вернадский. Познание кристаллов впервые вывело В. И. Вернадского к философским проблемам материи, и в первую очередь к симметрии. Надо отметить, что это явление было известно математикам и минералогам задолго до В. И. Вернадского, но рассмотрение симметрии, как правило, не выходило за пределы этих наук. Первый, кто вывел симметрию за границы отдельных наук, был П. Кюри, который сформулировал свой знаменитый 2-ой принцип симметрии. Сейчас этот принцип носит его имя. В. И. Вернадский был одним из очень немногих, кто сразу понял огромное значение для естествознания в целом этого 2-го принципа симметрии Кюри. Он говорил “новым в науке явилось не выявление принципа симметрии, а выявление его всеобщности” [5. C. 24]. Он очень сожалел, что философия в должной мере не проанализировало это замечательное и очень важное в научном и практическом отношениях явление. К сожалению, мы не уделяем в должной мере внимания симметрии, хотя ее всеобщность уже не вызывает сомнения. Я хочу особо подчеркнуть, что познание симметрии в окружающем мире это не отвлеченная, чисто научная теория, а самая, что ни на есть насущная практика. Ибо предметно-практическая преобразующая деятельность человека только тогда становится наиболее экономичной и экологичной, когда она вписывается в сложившуюся симметрию окружающей нас среды. На это только начали обращать внимание некоторые исследователи географы [30; 35]. Однако таких исследователей единицы. Вероятно, традиционное невнимание широких кругов к явлениям симметрии объясняется дефектами сложившегося образования. Принято специально изучать симметрию только в курсе кристаллографии, который читается лишь на некоторых геологических специальностях, О всеобщности этого явления в учебных дисциплинах говорится еще очень мало, хотя И. И. Шафрановский [34] очень наглядно показал широкое распространение этого явления в живой и неживой природе.
Минерал. От кристалла В. И. Вернадский перешел к следующему, более сложному типу естественных природных тел – минералу, как памятнику былых химических реакций. Он коренным образом перестроил методологическую базу минералогии, создав представление об эволюции минералов, доказав необходимость их изучения с точки зрения их состава и генезиса, конкретного учета геологических условий образования. Он мечтал о географической минералогии, которую сравнивал с географией растений и животных.
Земная кора. Необходимость учета конкретных геологических условий образования минералов вывела В. И. Вернадского на следующий тип естественных природных тел – земную кору. К последней он подошел с геохимических позиций, для чего ему пришлось методологически преобразовывать геохимию. Он определил ее задачи, как изучение истории химических элементов не только Земли, но и Космоса, законов их распределения, распространения и миграции.
Биосфера. Почти одновременно с земной корой Владимир Иванович начинает изучать нашу планету как естественное научное тело. При переходе к таким наиболее сложным природным телам, как земная кора и планета, необходимо было расширить методологическую базу своих исследований. И в первую очередь это относится к принципу историзма, который был органично присущ всему творчеству В. И. Вернадского. Поэтому при изучении земной коры и нашей планеты в целом он большое внимание стал уделять пространсту-времени и особенно радиогеологии, которая в начале ХХ века открыла новые возможности для геохронологии. Об этой стороне его творчества будет рассказано отдельно далее.
К глобальным естественным природным телам относится то, что наши современники называют биосферой или географической оболочкой. Разные исследователи по разному отдают предпочтение тому или иному из этих двух терминов, благодаря чему порой разгораются жаркие споры. В пылу полемики мимо спорящих как-то незаметно проходит одно примечательное обстоятельство. Понятие о биосфере и понятие о географической оболочке в современную науку примерно в одно и тоже время ввели два ученика (В. И. Вернадский и А. А. Григорьев) одного учителя (В. В. Докучаева). Они несколько по-разному развили идею своего учителя о необходимости синтезирующего понятия глобальной размерности в науках о Земле. В. И. Вернадский шел от геохимического процесса, от участия в нем живого вещества, от наличия биогеохимического круговорота. В основе построений А. А. Григорьева лежал внешний круговорот воды на нашей планете. Самое замечательное то, что, по-разному развивая идею своего учителя, они, в конечном счете, пришли к одному и тому же результату. Понятие “биосфера” и “ноосфера”, которые использовал В. И. Вернадский, по существу описывают различные стадии развития географической оболочки.
Эта стадийность географической оболочки связана с развитием живых организмов. В этой связи обратим внимание на то, как В. И. Вернадский ввел деятельность живых организмов во всеобщий геохимический процесс. Его термин – живое вещество, на первый взгляд, по сравнению с достигнутыми биологией успехами в изучении морфологического разнообразия организмов, представляется ничем неоправданным упрощением. Тем не менее, это был крупный шаг вперед, который позволил представить в геохимических процессах совокупное действие мириадов живых организмов. Введение понятия “живое вещество” позволило выражать, - подчеркивает В. И. Вернадский, - “совокупность организмов исключительно с точки зрения их веса, химического состава, их энергии, их объема и характера отвечающего им пространства” [7. C. 59]. Представителей одного вида он, по аналогии с косной материей, называл живыми минералами, а скопления разнородных живых организмов - живыми горными породами. Такой переход от морфологического разнообразия живых организмов к живому веществу был обусловлен поиском того первичного элемента, на основании которого можно будет развернуть систему знаний более сложного уровня. И он сделал этот следующий шаг: введение понятия живого вещества помогло В. И. Вернадскому создать учение о биосфере. Он считал необходимым особо подчеркнуть, что живое вещество неудержимо захватывает прямо или косвенно лучистую энергию Солнца и превращает ее в свободную, т.е. способную производить работу, химическую энергию. И вот то пространство нашей планеты, в которой благодаря сконцентрированной свободной химической энергии осуществляется геохимические, точнее биогеохимические круговороты, было названо им биосферой. Образование биосферы – это одна из самых характерных черт организованности нашей планеты. Именно благодаря живому веществу в ней идет процесс противоположный увеличению энтропии.
В последствии В. И. Лебедев и В. М. Синицын обратили внимание на еще одно замечательное свойство биосферы: в ней постоянно происходит консервация солнечной энергии. Эта консервация осуществляется тремя способами: путем захоронения части растительных тканей живых организмов в виде торфа, сапропеля, горючих сланцев, углей. Далее второй путь – преобразование на поверхности земли глубинных менее энергоемких минералов в более энергоемкие, глинистые минералы. Третий путь – дробление текучими водами горных пород на песчинки с большей поверхностной энергией. Этими тремя способами ежегодно консервируется около 1% падающей лучистой энергии Солнца. За тем эта законсервированная энергия расходуется при геологических процессах, идущих в земной коре и в деятельности человека. В этом наблюдается сходство, с энергетической точки зрения, нашей предметно-практической деятельности с геологическими процессами.
Именно с развитием живого вещества связаны основные моменты эволюции биосферы [24]. В развитии живого вещества, как отмечал В. И. Вернадский, на фоне морфологической эволюции организмов прослеживается один четко направленный процесс – цефализация, т. е. усовершенствование центральной нервной системы. Мозг оказался наиболее важным средством, обеспечивающим развитие вида. В процессе постепенного развития мозга появился Разум, началось самопознание материи. Разум поставил человека в совершенно особые отношения со своей средой обитания. В. И. Вернадский указывал, что “человек своим трудом – и своим сознательным отношением к жизни – перерабатывает земную оболочку – геологическую область жизни, биосферу. Он переводит ее в новое геологическое состояние: его трудом и сознанием биосфера переходит в ноосферу” [9. C. 56]. Таким образом, В. И. Вернадский, я думаю, создал не учение о ноосфере, а сделал нечто более важное – он выявил ноосферный процесс, т. е. переход биосферы в ноосферу под влиянием предметно-практической деятельности человека, направляемой его разумом. Он неоднократно подчеркивал, что пока этот процесс идет в основном стихийно.
Мы не привыкли рассматривать биосферу как естественное природное тело, в развитие которого включено и все человечество. Более обычно для нашего строя мышления противопоставление явлений природных и социальных процессов (с момента появления человека). С этих позиций мы обычно оцениваем и понятие “ноосфера”, которое в современный научный обиход ввел В. И. Вернадский. Еще раз подчеркну, что В. И. Вернадский не создал учение о ноосфере, как идеальной сфере торжества Разума. Он открыл ноосферный процесс, который идет на нашей планете, и мы все так или иначе, хоти мы того или нет, является участниками этого грандиозного процесса. В. И. Вернадский показал сложность и противоречивость этого перехода биосферы в ноосферу под влиянием предметно-практической деятельности человека, направляемой его разумом. На этот ноосферный процесс сейчас все больше и больше начинают обращать внимание многие исследователи, общественные и политические деятели, хотя называют его по-разному. В частности в географии он иногда рассматривается как процесс преобразования географической оболочки в географическую среду в результате предметно-практической деятельности человека [20]. В конце ХХ века человечество начало осознавать этот процесс. Тому свидетельство всемирная конференция ООН по окружающей среде и развитию, которая состоялась в 1992 г в Рио-де Жанейро. На ней была выработана программа действий человечества в ХХI веке [27].
В. И. Вернадский неоднократно подчеркивал, что пока этот ноосферный процесс идет в основном стихийно. Главную задачу он видел в том, что надо осознать наличие этого ноосферного процесса, отнестись к нему сознательно. И это был для В. И. Вернадского не просто важный теоретический вывод, а исходная предпосылка всей его деятельности как ученого, организатора науки и образования, общественного деятеля. К сожалению, к этой рекомендации В. И. Вернадского обратились лишь тогда, когда уже явно стали преобладать в биосфере деструктивные, разрушительные процессы, когда нависла реальная угроза над самим существованием человечества. Было упущено более 80 лет!
Другая очень важная особенность деятельности В. И. Вернадского заключается в том, что он был не только выдающимся ученым-теоретиком, тонким исследователем, ведущим свои наблюдения и в экспедициях, и в лаборатории, но он был также крупнейшим практиком организации науки, общественным и политическим деятелем. Им было создано более 20 научных институтов и лабораторий. Он стремился результаты своих научных результатов сразу претворять в жизнь.
Осознав стихийно идущий ноосферный процесс, В. И. Вернадский сделал все возможное и более того, чтобы человеческий разум стал управлять этим процессом на основе “сознательной организованности” науки. Он считал, что, прежде всего, надо “создать для научной творческой работы” такие условия, при которых “она могла бы проявиться наиболее глубоко, широко и разнообразно”. Для этого надо “создать мощную социальную организацию науки”. Ибо, опираясь на нее, можно быстрее и легче превратить “потенциальные естественные силы в реальное народное богатство”, повысить благосостояние миллионов людей, сделать научное мировоззрение достоянием масс. В 1937 г. он писал: “Вопрос о плановой единообразной деятельности для овладения природой и правильного распределения богатств, связанный с сознанием единства и равенства всех людей, единства ноосферы стал на очереди дня. Движение повернуто быть не может”. Иными словами он видел конечную цель науки в перестройке деятельности людей для того, чтобы овладеть стихийно развивающимся ноосферным процессом и направить его в нужное для человека русло. Ему, как никому другому, был присуще то, что мы теперь называем деятельностным подходом. Для целенаправленного организационного строительства науки необходимо было выявить и проанализировать ведущие тенденции ее развития и указать пути дальнейших поисков. В этой связи надо подчеркнуть, что В. И. Вернадский специально отметил “ту огромную новую форму биогеохимической энергии, какой в биосфере является техническая работа человечества, сложно руководимая его мыслью – сознанием. Любопытно, что рост машин с ходом времени в структуре человеческого общества тоже идет в геометрической прогрессии, подобно тому, как идет размножение всякого живого вещества, людского в том числе. Настоятельно необходимо, направить научную работу в эти области биогеохимии, не только в виду их большого теоретического значения, но и виду, мне кажется, несомненного их значения для задач государственной жизни” [9. C. 68]. Эти слова подчеркивают важность исследований в области того, что мы сейчас называем рациональным природопользованием. Эта настоятельная рекомендация стала реализовываться лишь через 40 – 50 лет. Только сейчас в стране стали развертываться исследования ноосферного процесса, и первым президентом России была утверждена концепция перехода нашей страны к устойчивому развитию. Реализация этой концепции, судя по нашей Ярославской области, идет, хотя и очень медленными темпами.
В. И. Вернадский предвидел и то, что на этом направлении поиска появятся новые “нетрадиционные”, синтетические по своей сути проблемы, мы их потом назовем междисциплинарными. И эти новые проблемы потребуют для своего решения объединения специалистов различного профиля, создания проблемных коллективов. В. И. Вернадский вышел и на идею формирования временных групп специалистов, объединяемых единым проектом, направленным на решение синтетических, междисциплинарных проблем. В наши дни вопросы создания таких временных проблемных групп наиболее злободневны. Но для этого нужна очень высокая социальная защищенность ученых и большая свобода для проявления творческой индивидуальности.
Наука, по мнению В. И. Вернадского, представляет собой “переплетение индивидуального и социального”. Он глубоко проанализировал характер этого переплетения, рассматривая его в двух аспектах. С одной стороны, с точки зрения личного творчества и коллективной научной деятельности. С другой, с точки зрения, соотношения форм организованности науки с государством. В. И. Вернадский подчеркивал, что наука “создается на основе свободного искания творческой личности, а научные знания приобретаются, удерживаются и выявляются массовой работой, массовым творчеством”. Поэтому для наук “наиболее благоприятны и наиболее желательны такие формы общественности, которые дают возможность с одной стороны, свободно проявляться богато одаренным личностям, а с другой – позволяют наиболее полно провести в жизнь организацию коллективной научной работы”. Надо отметить, что В. И. Вернадский придавал индивидуальности в ноосферном процессе весьма большую роль. Он писал в 1939 г. “В этом геологическом процесс – в основе своей биогеохимическом – отдельный индивид живого вещества, людской совокупности – ученый, изобретатель, государственный деятель – может иметь основное решающее и направляющее значение, проявляться как геологическая сила. Такое проявление индивидуальности в процессах огромного биогеохимического значения есть новое планетное явление” [9. C. 57]. Вместе с тем он писал: “ХХ век – век возросшего значения народных масс. Мы одновременно видим в нем энергичное, широкое развитие самых разнообразных форм образования. ... Велико значение демократических и социальных организаций трудящихся ... Их стремление к получению максимального научного знания ... Это столь же необходимая предпосылка ноосферы, как и творческой научной работы” [6. C. 62 – 63]. В этих двух высказываниях нет противоречий, поскольку представления о ноосфере в качестве высшей социальной ценности ставит развитие свободной человеческой личности в гармонии с развитием окружающей ее среды. Такое большое внимание, которое уделяется в ноосферном процессе индивидуальности не только богато одаренной личности, но и каждого человека, должно вызвать особый интерес, ибо в этой сфере деятельности В. И. Вернадского мы можем найти немало поучительного для преобразования нашей общей работы по воспитанию и образованию подрастающих поколений.
В этой связи весьма примечательно то, как он начал свою преподавательскую деятельность. О тех годах он вспоминает: “Когда я впервые начал читать курсы кристаллографии и минералогии, я не сразу мог взять правильную установку, так как столкнулся с резким противоречием между состоянием знаний, как оно мне рисовалось, и официальными программами и установившейся рутиной преподавания. Я тогда молодой приват-доцент решил вести дело, не считаясь ни с тем, ни с другим” [цит. по 17. C.106]. И он стал строить свою лекторскую работу на уровне современной науки, связав ее с собственным научным творчеством. О тех годах становления научной школы В. И. Вернадского сохранились воспоминания А. Е. Ферсмана. Он писал: “Почти каждый день В. И. Вернадский спускался к нам вниз, в нашу лабораторию. Он неизменно спрашивал: “Что у Вас?”, проявляя живой интерес ко всем нашим темам. ... Мы учились по-новому смотреть на окружающую нас природу, понимать, что каждый камень связан с природой тысячами нитей, которые тянулись не только к капле дождя, не только к остаткам древних раковин, но и к современной жизни, органическим растворам поверхности и к деятельности человека” [цит. по 17. C. 138]. Другая ученица, О. М. Шубникова, отмечает: “Я не помню, чтобы Вернадский давал своим ученикам какие-либо подробные объяснения и указания, но он учил и направлял их мысли путем вопросов. Он не указывал на учеников никакого давления, и каждый из них шел своим путем, работал в области, его интересующей” [цит. по 17. C. 139]. Иными словами, В. И. Вернадский никогда не давал готовых рецептов, но он умел создавать атмосферу подлинного творчества, открывая перспективу поисков, стимулируя своими вопросами исследовательскую деятельность своих учеников.
Как указывает биограф В. И. Вернадского И. И. Мочалов, одна из особенностей его взаимоотношения со своими учениками заключалась в том, что “каждый ученик, входя в научный коллектив Вернадского, приносил с собой в исследовательскую и педагогическую работу нечто свое, своеобразное и неповторимое. Отношения, складывающиеся между Вернадским и молодыми учеными, были могучей нравственной опорой, как для самого учителя, так и для его учеников, воспитывая чувство морального долга, ответственности за общее дело” [17. C. 139]. Все это создавало ту удивительную атмосферу, которая будила инициативу, и стимулировала творческую активность всех участников общего дела, включая самого Владимира Ивановича. Эта атмосфера как раз и способствовала формированию ярких индивидуальностей, которыми была так богата его всемирно известная научная школа.
К сожалению, эта сторона деятельности В. И. Вернадского изучена значительно меньше, чем его труды о разных естественных природных телах, но именно к ней мы будем все больше и больше обращаться сейчас в процессе преобразования нашей жизни в соответствии с ноосферной тенденции развития. Идеям и подходам В. И. Вернадского к творчеству и творческому развитию удивительно соответствуют мысли П. Л. Капицы, высказанные более полвека спустя, в 1970 г. [13].
Сказанное все выше показывает, что В. И. Вернадский в ноосферном процессе придавал особое внимание индивидуальности не только богато одаренной личности, но и каждого человека. Это то, что порой не хватает нам сейчас при идущих коренных преобразованиях нашего общества.
На современном этапе ноосферного процесса есть не мало “подводных рифов”. Среди них, с точки зрения автора, три наиболее опасных. Первый из них заключается в следующем. Большинство из нас сформировалось при административно-командной системе, при отсутствии демократии и гласности и таких ее институтов, как агора у древних греков или вече у наших предков. Это привело к нарушению в прежние десятилетия законов, по которым устроено человеческое сознание, и наложило отпечаток на наши личностные качества [15]. Широчайшее распространение получили принципы “только я могу” и “только не я могу” (могут все остальные люди, “начальники” всех рангов и т. д., а я маленький человек). Энергия и сила страсти, с которой выступают действующие согласно этим принципам, черпается в глубокой убежденности видения истины. Но, несмотря на всю экспрессию, это ложный тупиковый путь, ибо эти принципы не объединяют усилия, а противопоставляют позиции людей: “я (мы) и они”! От такой позиции один шаг до поиска врага. И мы уже это проходили! Указанным принципам есть альтернативный – “Я и все мы вместе!”, который основывается на понимании определенной зависимости всего происходящего в мире от собственных действий человека Он утверждает, что возможность способна реализоваться только при условии моего собственного труда и духовного усилия по собственному освобождению и развитию. Лишь только так личность может возвышаться над обстоятельствами. В силу этого и все, что происходит вокруг нас не безнадежно [15]. Это основа социального оптимизма, фундамент конструктивной коллективной работы, единого общего дела. Если посмотреть вокруг, то мы ясно увидим, что принцип “Я и все мы вместе” еще не вошел должным образом в нашу жизнь. Примеров игнорирования этого принципа более чем достаточно.
Второй “подводный риф” – это понимание статуса науки. В. И. Вернадский специально подчеркивал, что “наука в социальной жизни резко отличается от философии и религии тем, что она по существу едина, одинакова для всех времен, социальных сред и государственных образований”. Именно наука является у В. И. Вернадского гарантом “единства – вселенского понимания”. Ни религия, ни философия его создать не могут [18]. Вопрос о статусе науки весьма актуален и для наших дней, когда во время коренных социально-экономических реформ мы пересматриваем сложившиеся в предшествующие десятилетия стереотипы мышления. Этот вопрос поднимается многими учеными, естествоиспытателями и философами. В частности по-новому рассматривается критерий рациональности. Обычно считается, что “рационально то, что позволяет достичь цели и желательно с меньшими средствами” [28. C. 130]. Такое понимание рациональности, по мнению Р. М. Айдинян [1], относится к разряду “технической” или “технологической” рациональности, предполагая “интимное тождество рациональности и эффективности” как меры целедостижения. “Именно такое определение выводит разум из-под контроля совести и ответственности перед другими людьми. Если же поступки, поведение, деятельность человека затрагивает интересы других людей, то определение рационального должно быть иным, а именно: рационально то, что позволяет достичь благую цель и только благими средствами. Благое - это то, что приносит пользу себе и другим, или только другим, или, по меньшей мере, полезное для себя, но не причиняющее вреда другим. Приведенное определение делает рациональное одновременно и нравственным, примиряет рационализм с моралью... Отождествление рационального вообще с техническим рационализмом порождает крайности техницизма и сциентизма, макиавеллизма и тоталитаризма” [1. C. 182 – 183]. Необходимость придания нового морального статуса науки особенно четко прозвучало на конференции “Ноосфера – настоящее и будущее человечества”, которая была организована в 1988 молодежной ноосферной секции комиссии АН СССР по разработке научного наследия В. И. Вернадского [12]. Эта конференция примечательна тем, что она сразу ввела в курс мыслей и чаяний молодежи, среди которых главным лейтмотивом, было то, что нравственность должна идти впереди науки, впереди знаний. Это звучало почти в каждом выступлении. Такой мощный порыв к нравственности в науке я слышал впервые. Примечательно, что среди устроителей конференции преобладали выпускники высшего технического училища им. Баумана и Московского физико-технического института.
При постоянном усложнении науки возникает чрезвычайно опасный момент, когда в силу разных причин не успевают, или не могут, или не хотят подтягивать уровень научного, а вслед за ним и обыденного сознания до переднего края мировой науки. Это ведь требует в первую очередь больших затрат собственных умственных усилий. Начинают тем или иным способом опускать “планку” достижений мировой науки до уровня собственного разумения. Возникает благоприятная почва для идеологизации науки. “Определяющей чертой этого феномена является обслуживание заданных установок, а не исследование реальной действительности” [4. C. 99]. Это, как говорится, мы уже проходили. Тогда “среди прочих разновидностей идеологической науки для нас особенно была опасна ведомственная наука. В ней научное исследование всецело подчинено интересам соответствующего ведомства ... хорошо известны наиболее масштабные и печальные ее достижения: обоснование проекта переброски стока северных рек, перекрытие Кара - Богаз – Гола, возведение ленинградской дамбы и т. д.” [4. C. 99].
В наши дни, когда экологические и ноосферное движение охватывают большие массы людей, то опасность низведения науки до уровня собственного разумения чрезвычайно велика. Отсюда один шаг до принятия малоэффективных и даже неверных решений. Особенно сейчас, когда наука переходит от узко специализированных исследований к междисциплинарным обобщениям, когда, вслед за В. И. Вернадским, все большее число исследователей начинают работать не по “наукам”, а по проблемам. Это реально существующая опасность требует самого серьезного каждодневного внимания к обеспечению непрерывного процесса поднятия обыденного сознания до уровня современной науки. Все общения, дискуссии, средства массовой информации должны обеспечивать поступательное развитие именно этого процесса. Иначе будет возрастать вероятность серьезных потрясений и экологических коллизий. Вот такое настоятельное требование современности (поднятие уровня обыденного сознания) удивительно перекликается с деятельностью братства, которое возникло среди университетских однокашников В. И. Вернадского, в которое входил и он сам. Вот как наши современники оценивают это братство единомышленников. “С братством произошла история необыкновенная. Его идеалы устояли среди всех бурь, как политических, так и житейских Их стремление жить для других не осталась пустой фразой и прекраснодушным намерением... Друзья пришли к выводу, что деспотичное самодержавие, произвол, лихоимство бесчисленных чиновников, вся “азиатчина” возможны только пока существует темнота, нищета и бесправие народных масс. Жизнь предлагала на выбор две стратегии для борьбы с существующим злом: сражаться с властью тьмы или тьмой власти. Братство выбрало первую. Просвещение народа – решили они, - достигая в сущности тех же целей, что и революционная борьба, исключает насилие в действиях. Оно требовало не единовременного порыва, а “долгого дыхания” для большого дела. Ведь подлинно великое и совершается тихо, и незаметно” [2. C. 143]. По существу В. И. Вернадский не только указал на этот подводный риф на пути ноосферного развития, но и всей своей жизнью и деятельностью продемонстрировал обходной путь, обеспечивающий безопасное плавание мимо этого рифа.
Третий подводный риф. Непременное условие развития социального гражданского мышления предполагает наличие формального механизма упорядоченного правового поведения – гласности обсуждения, взаимотерпимости, формального законопорядка [15]. Известно, что закон может существовать только в том случае, когда средства достижения целей в свою очередь будут законны. Если закон не совершенен, или в законодательстве существуют пробелы, то изменять законы и заполнять пробелы надо только теми способами, которые предусмотрены в них. Как бы не было велико искушение перепрыгнуть через последовательные стадии формирования правового государства из-за абсолютной очевидности (с современных позиций) требующихся изменений, этого делать нельзя. Любой отход от закона будет антиноосферной тенденцией и лишь увеличить сложность и без того современной непростой ситуации.
В целом же современные экологические и ноосферные движения надо всемерно развивать, и умело провести мимо всех подводных рифов, о некоторых из которых сказано выше. Анализируя все то, что было написано В. И. Вернадским по биосфере и ноосфере, ясно видно, что ноосферный процесс – это и есть обращение к личности каждого человека. Важно сложение индивидуальных усилий в результирующую, направленную в сторону перехода к экологически безопасному и устойчивому развитию. Без такой опоры на становление человеческой личности, опоры на возникающие в при этом личные убеждения каждого, на способности действовать, исходя из них, мы никогда не совершим этот переход к новой стратегии развития человечества.
Конечно, многого из отмеченного нет в трудах В. И. Вернадского. Многое из сказанного стало понятно именно сейчас, Но у него есть самое главное – ноосферный процесс, который присущ естественному природному телу глобальной размерности – биосфере, составной частью которой является человечество. Такое миропонимание дает естественнонаучное основание не только самому процессу ноосферизации биосферы, но и всем ее составляющим. Как я уже отмечал, система не может сама себя оценить, нужен внешний взгляд, внешняя точка отсчета. И такой внешней точкой отсчета как раз и является естественнонаучный взгляд В. И. Вернадского, как бы из космоса на биосферу, на процесс ее ноосферизации. Миропонимание В.И. Вернадского дает и основания для того, чтобы стереть долгие годы существовавшую непроходимую грань между естественными и общественными науками. В наши дни именно это важнейшее направление развивает Г. А. Заварзин [11]. Миропонимание В. И. Вернадского дает и базу для определения естественнонаучных оснований нравственности, морали, общечеловеческих ценностей, наиболее общих принципов нашей деятельности [24].
Айдинян Р. М. Рецензия на книгу Г. Л. Тульчинского “Самозванство. Феноменология зла и метафизика свободы” // Вопросы философии. 1998. № 3. С. 179-183.
Аксенов Г. П. “ И все великое – не сон ...” // Владимир Иванович Вернадский. Материалы к биографии. М.: Молодая гвардия, 1988. С. 131 – 149.
Ахундов М. Д. Концепция пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М.: Наука, 1982. 222 с.
Ахундов М. Д., Баженов Л. Б. У истоков идеологизированной науки // Природа. 1989. № 2. С. 90 – 99.
Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Пространство и время в живой и неживой природе. М.: Наука, 1975. 173 с.
Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. Наука. М.: Наука, 1977. 191 с.
Вернадский В. И. Очерки геохимии. М.: Наука, 1983. 420 с.
Вернадский В. И. Памяти М. В. Ломоносова // Владимир Иванович Вернадский. Материалы к биографии. М.: Молодая гвардия, 1988. С. 326 – 328.
Вернадский В. И. Проблемы биогеохимии. Труды биогеохимической лаборатории. ХVI. М.: Наука, 1980. 320 с.
Вернадская-Тролль Н. В. Штрихи к портрету // Владимир Иванович Вернадский. Материалы к биографии. М.: Молодая гвардия, 1988. С. 120 – 131.
Заварзин Г. А. Индивидуалистический и системный подходы в биологии // Вопросы философии. 1999. № 4. С. 89-106.
Клаузура ноосферы (тезисы ста докладов на научно-практической конференции “Ноосфера – настоящее и будущее человечества”). М.: Изд. Ноосфера. 1988. Ч. 1, 2. 544 с.
Капица П. Л. Некоторые принципы творческого воспитания и образования современной молодежи // Эксперимент теория практика. М.: Наука, 1987. С. 238 – 251.
Космачев К. П. Географическая экспертиза. Методологические аспекты. Новосибирск: Наука, 1981. 103 с.
Мамардашвили М. К. Сознание и цивилизация // Природа. 1988. № 11. С. 57 – 65.
Миклухо-Маклай А. Д., Раузер-Черноусова Д. М., Розовская С. А. Систематика и филогения фузулиноидей // Вопросы микропалеонтологии. 1958. Вып. 2. С. 5 – 21.
Мочалов И. И. Владимир Иванович Вернадский. М.: Наука, 1982. 487 с.
Мочалов И. И., Флоренский К. П. Комментарии в кн. Вернадского В. И. Размышления натуралиста. Пространство и время в живой и неживой природе. М.: Наука, 1975. С. 148 – 164.
Мочалов И. И., Овчинников Н. Ф., Огурцов А. П. Письмо в редакцию // Вопросы истории естествознания и техники. 1988. № 1. С. 66 – 71.
Мукитанов Н. К. От Странбона до наших дней. М.: Мысль, 1985. 237 с.
Наука и культура. (Материалы круглого стола) // Вопросы философии. 1998. № 10. С. 3 – 38.
Поярков Б. В. Развитие и распространение девонских фораминифер. М.: Наука, 1979. 172 с.
Поярков Б. В. Некоторые вопросы становления инженерной географии // География и природные ресурсы. 1985. № 3. С. 26 – 34.
Поярков Б. В. Основные моменты истории биосферы // Ярославский педагогический вестник. 2000. № . С..
Пояркова З. Н., Поярков Б. В. Палеонтологический метод в стратиграфии // Бюлл. Московского об-ва испытателей природы. Отд. Геологич. 1985. Т. 60. Вып. 5. С. 19 – 34.
Преображенский Б. В. Морфология и палеонтология табулятоморфных кораллов. М.: Наука, 1982. 157 с.
Программа действий. Повестка дня на 21 век м другие документы конференции в Рио-де Жанейро в популярном изложении. Женева: Центр за наше общее будущее, 1993. 70 с.
Тульчинский Г. Л. Самозванство. Феноменология зла и метафизика свободы. СПб.: РХГИ, 1996.
Ракитов А. И. Новый подход к взаимосвязи истории, информации и культуры: пример России // Вопросы философии. 1994. № 4. С. 14 – 34.
Родоман Ю. Б. Поляризация ландшафта как средство сохранения биосферы и рекреационных ресурсов // Ресурсы, среда, расселения. М. 1974.
Урманцев Ю. А. Что должно быть, что может быть и чего быть не может в биологи. М.: Наука, 1972. С. 294 – 304.
Ушинский К. Д. Человек, как предмет воспитания.
Фокин А. М. Отвага научной мысли // Владимир Иванович Вернадский. Материалы к биографии. М.: Молодая гвардия, 1988. С. 158 – 168.
Шафрановский И. И. Симметрия в природе. Л.: Недра, 1968. 184 с.
Эккель В. М. рациональное природопользование как принцип территориальной организации общества // Вестник Московского ун-та., сер. 5. География. 1978. № 3 С. 3 –10. 1989 – 2000 гг.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru