Одним из характерных представителей ренессансной
философии был Николай Кузанский (1401-1464). Анализ его
учения позволяет особенно ясно увидеть различия между
древнегреческой и возрожденческой трактовками бытия.
Николай Кузанский, как и большинство философов его
времени, ориентировался на традицию неоплатонизма. Однако
при этом он переосмыслил учение неоплатоников, начиная с
центрального для них понятия единого. У Платона и
неоплатоников, как мы знаем, единое характеризуется через
противоположность "иному", не-единому. Эта характеристика
восходит к пифагорейцам и элеатам, противопоставлявшим
единое многому, предел - беспредельному. Кузанец,
разделяющий принципы христианского монизма, отвергает
античный дуализм и заявляет, что "единому ничто не
противоположно". А отсюда он делает характерный вывод:
"единое есть все" - формула, звучащая пантеистически и прямо
предваряющая пантеизм Джордано Бруно.
Эта формула неприемлема для христианского теизма,
принципиально отличающего творение ( "все" ) от творца
(единого); но, что не менее важно, она отличается и от
концепции неоплатоников, которые никогда не отождествляли
единое со "всем". Вот тут и появляется новый,
возрожденческий подход к проблемам онтологии. Из
утверждения, что единое не имеет противоположности, Кузанец
делает вывод, что единое тождественно беспредельному,
бесконечному. Бесконечное - это то, больше чего ничего не
может быть, Кузанец поэтому называет его "максимумом";
единое же - это "минимум". Николай Кузанский, таким образом,
открыл принцип совпадения противоположностей (coincidentia
oppositorum) - максимума и минимума. Чтобы сделать более
наглядным этот принцип, Кузанец обращается к математике,
указывая, что при увеличении радиуса круга до бесконечности
окружность превращается в бесконечную прямую. У такого
максимального круга диаметр становится тождественным
окружности, более того - с окружностью совпадает не только
диаметр, но и центр, а тем самым точка (минимум) и
бесконечная прямая (максимум) представляют собой одно и то
же. Аналогично обстоит дело с треугольником: если одна из
его сторон бесконечна, то и другие две тоже будут
бесконечными. Таким образом доказывается, что бесконечная
линия есть и треугольник, и круг, и шар.
Совпадение противоположностей является важнейшим
методологическим принципом философии Николая Кузанского, что
делает его одним из родоначальников новоевропейской
диалектики. У Платона, одного из крупнейших диалектиков
античности, мы не находим учения о совпадении
противоположностей, поскольку для древнегреческой философии
характерен дуализм, противопоставление идеи (или формы) и
материи, единого и беспредельного. Напротив, у Кузанца место
единого теперь занимает понятие актуальной бесконечности,
которое и есть, собственно, совмещение противоположностей -
единого и беспредельного.
Проведенное, хотя и не всегда последовательно,
отождествление единого с бесконечным впоследствии повлекло
за собой перестройку принципов не только античной философии
и средневековой теологии, но и античной и средневековой
науки - математики и астрономии.
Ту роль, какую у греков играло неделимое (единица),
вносящее меру, предел как в сущее в целом, так и в каждый
род сущего, у Кузанца выполняет бесконечное - теперь на него
возложена функция быть мерой всего сущего. Если
бесконечность становится мерой, то парадокс оказывается
синонимом точного знания. И в самом деле, вот что вытекает
из принятых Кузанцем предпосылок: "...если бы одна
бесконечная линия состояла из бесконечного числа отрезков в
пядь, а другая - из бесконечного числа отрезков в две пяди,
они все-таки с необходимостью были бы равны, поскольку
бесконечность не может быть больше бесконечности". Как
видим, перед лицом бесконечности всякие конечные различия
исчезают, и двойка становится равна единице, тройке и любому
другому числу.
В геометрии, как показывает Николай Кузанский, дело
обстоит так же, как и в арифметике. Различение рациональных
и иррациональных отношений, на котором держалась геометрия
греков, Кузанец объявляет имеющим значение только для низшей
умственной способности - рассудка, а не разума. Вся
математика, включая арифметику, геометрию и астрономию,
есть, по убеждению Кузанца, продукт деятельности рассудка;
рассудок как раз и выражает своей основной принцип в виде
запрета противоречия, то есть запрета совмещать
противоположности. Николай Кузанский возвращает нас к Зенону
с его парадоксами бесконечности, с тем, однако, различием,
что Зенон видел в парадоксах орудие разрушения ложного
знания, а Кузанец - средство созидания знания истинного.
Правда, само это знание имеет особый характер - оно есть
"умудренное неведение".
Тезис о бесконечном как мере вносит преобразования и в
астрономию. Если в области арифметики и геометрии
бесконечное как мера превращает знание о конечных
соотношениях в приблизительное, то в астрономию эта новая
мера вносит, кроме того, еще и принцип относительности. И в
самом деле: так как точное определение размеров и формы
мироздания может быть дано лишь через отнесение его к
бесконечности, то в нем не могут быть различены центр и
окружность.
Рассуждение Кузанца помогает понять связь между
философской категорией единого и космологическим
представлением древних о наличии центра мира, а тем самым -
о его конечности. Осуществленное им отождествление единого с
беспредельным разрушает ту картину космоса, из которой
исходили не только Платон и Аристотель, но и Птолемей и
Архимед. Для античной науки и большинства представителей
античной философии космос был очень большим, но конечным
телом. А признак конечности тела - это возможность различить
в нем центр и периферию, "начало" и "конец". Согласно
Кузанцу, центр и окружность космоса - это бог, а потому хотя
мир не бесконечен, однако его нельзя помыслить и конечным,
поскольку у него нет пределов, между которыми он был бы
замкнут.
Бесконечная вселенная
Коперника и Бруно.
Гелиоцентризм
Эти положения Кузанца противоречат принципам
аристотелевской физики, основанной на различении высшего -
надлунного и низшего - подлунного миров. Кузанец разрушает
конечный космос античной и средневековой науки, в центре
которого находится неподвижная Земля. Тем самым он
подготовляет коперниканскую революцию в астрономии,
устранившую геоцентризм аристотелевско-птолемеевской картины
мира. Вслед за Николаем Кузанским Коперник (1473-1543)
пользуется принципом относительности и на нем основывает
новую астрономическую систему.
Характерная для Николая Кузанского тенденция мыслить
высшее начало бытия как тождество противоположностей
(единого и бесконечного) была результатом пантеистически
окрашенного сближения бога с миром, творца с творением. Эту
тенденцию еще более углубил Джордано Бруно (1548-1600),
создав последовательно пантеистическое учение, враждебное
средневековому теизму. Джордано Бруно опирался не только на
Николая Кузанского, но и на гелиоцентрическую астрономию
Николая Коперника. Согласно учению Коперника, Земля,
во-первых, вращается вокруг своей оси, чем объясняется смена
дня и ночи, а также движение звездного неба. Во-вторых,
Земля вращается вокруг Солнца, помещенного Коперником в
центр мира. Таким образом, Коперник разрушает важнейший
принцип аристотелевской физики и космологии, отвергая вместе
с ним и представление о конечности космоса. Вслед за
Кузанцем Коперник считает, что Вселенная неизмерима и
безгранична; он называет ее "подобной бесконечности",
одновременно показывая, что размеры Земли но сравнению с
размерами Вселенной исчезающе малы.
Отождествляя космос с бесконечным божеством, Бруно
получает и бесконечный космос.
Снимая, далее, границу между творцом и творением, Бруно
разрушает и традиционную противоположность формы - как
начала неделимого, а потому активного и творческого, с одной
стороны, и материи как начала беспредельного, а потому
пассивного, с другой. Бруно, таким образом, не только
передает самой природе то, что в средние века приписывалось
богу, а именно активный, творческий импульс. Он идет
значительно дальше, отнимая у формы и передавая материи то
начало жизни и движения, которое со времен Платона и
Аристотеля считалось присущим именно форме. Природа,
согласно Бруно, есть "бог в вещах".
Пантеизм Бруно прокладывал путь к материалистическому
пониманию природы. Неудивительно, что учение Бруно было
осуждено церковью как еретическое. Инквизиция требовала,
чтобы итальянский философ отрекся от своего учения. Однако
Бруно предпочел смерть отречению, и в 1600 году был сожжен
на костре.
Новое соотношение между материей и формой, новое
понимание материи свидетельствует о том, что в XVI веке
сформировалось сознание, существенно отличное от античного.
Если для древнегреческого философа предел выше
беспредельного, завершенное и целое прекраснее
незавершенного, то для философа эпохи Возрождения
возможность богаче актуальности, движение и становление
предпочтительнее неподвижно-неизменного бытия. И не случайно
в этот период особо притягательным оказывается понятие
бесконечного: парадоксы актуальной бесконечности играют роль
своего рода метода не только у Николая Кузанского и Джордано
Бруно, но и у таких выдающихся ученых конца XVI-начала XVII
века, как Галилей и Кавальери.