О боже! Дай мужество!
Паскаль носил в душе водоворот без дна.
- Все пропасть алчная: слова, мечты,
желанья.
Мне тайну ужаса открыла тишина,
И холодею я от черного сознанья.
Вверху, внизу, везде бездонность, глубина,
Пространство страшное с отравою молчанья.
Во тьме моих ночей встает уродсьво сна
Многообразного,- кошмар без окончанья.
Мне чудится, что ночь- зияющий провал
И кто в нее вступил,- тот схвачен темнотою.
Сквозь каждое окно - бездонность предо мною.
Мой дух с восторгом бы в ничтожестве пропал,
Чтоб тьмой бесчувствия закрыть свои терзанья.
- А! Никогда не быть вне Чисел, вне Сознанья!
Кричать устами своей раны-мудрость этой испанской пого-
ворки, свойственная любому гению, с особой силою касается ге-
ния трагического.
Симон Бар-Иона, известный святой Петр, блаженный Ав-
густин, Паскаль, Киркегор, Толстой, Ганди,- такова мировая ли-
ния этого матемпсихоза.
У Сент-Бева есть фантастическая сцена погребения Монтеня.
За гробом шествует вся французская литература. Идя за покойни-
ком никто из них ни думает о нем, и лишь один рыдает-Паскаль.
Нет, его трудно представить рыдающим-слишком стоически
переносил страдания. Это рыдание метафизическое, внутреннее,
самое страшное из рыданий.
Вот почему мыслители, подобные гению из Клермон-Феррана,
не только не кажутся счастливыми, но олицетворяют
несчастье.
Все тела, небесная твердь, звезды, земля, ее цаства не
стоят самого ничтожного из умов; ибо он знает все это и
самого себя, а тела не знают ничего.
Но все тела, взятые вместе, и все умы, взятые вместе, и
все, что они сотворили, не стоят единого порыва милосердия-это
явление несравненно более высокого порядка.
Из всех тел взятых вместе, не удалось бы извлечь и самой
ничтожной мысли; из всех тел и умов нельзя было бы извлечь ни
единого порыва истинного милосердия; это невозможно, это от-
носится к другой сфере-сверхестественной.
Этого вполне достаточно, чтобы проникнуться его духом.
Я не знаю, кто меня послал в мир, я не знаю что такое
мир, что такое я. Я в ужасном и полнейшем неведении. Я не знаю
что такое мое тело, что такое мои чувства, что такое моя душа,
что такое та часть моего я , которая думает то, что я говорю,
которая размышляет обо всем и о самой себе и всетаки не знает
о себе больше, чем все остальное. Я вижу эти ужасающие прост-
ранства вселенной, которые заключают меня в себе, я чувствую
себя привязанным к одному уголку этого обширного мира, не
зная, почему я помещен именно в этом а не в другом месте целой
вечности, которая мне предшествовала, и которая за мной следу-
ет. Я вижу со всех сторон только бесконечности, которые заклю-
чают меня в себе, как атом, как тень, которая продолжается
только момент и никогда не возвращается. Все, что я сознаю,
это только то, что я должен скоро умереть; но чего я больше
всего не знаю, это смерть, которой я не умею избежать. Как я
не знаю, откуда я пришел, так же точно не знаю, куда уйду...
Вот мое положение: оно полно ничтожества, слабости, мрака.
Мы беззаботно катимся в пропасть закрыв глаза, чтобы не
видеть ее.
Итак-Паскаль, которому посчастливилось изобрести и
смерть, и счетную машину и которому за одно прощалось другое.
Это было ясновидение. В мире еще ничто не предвещало ра-
ционализации. Человек все больше верил в разум, а величайшие
мыслители - Декарт, Спиноза, Локк, Гоббс - уже начали выводить
из разума новый неведомый мир, да такой, что человечество при-
тихло в восхищении.Бездна открывала ему свои глубины-
опасности рационализации мира. Стоя у самих истоков зарождаю-
щейся науки, он узрел утрату человечности, исчезновение цели и
смысла жизни. Крупнейший естествоиспытатель своего времени, он
обратил взор к глубочайшим внутренним переживаниям, дабы усме-
рить страх перед открывшейся ему жутью.
К чему бы ни прикоснулся гений этого человека, везде
крупнейшие открытия и изобретения. "Ему свойственно удивитель-
ное умение проникать в самую суть вещей и отделять солидные
основания от чисто словесных". Французский Архимед, он закла-
дывает основы гидростатики, попутно изобретая гидравлический
пресс. Он придумывает счетную машину, тачку, альтиметр, с уди-
вительной точностью определяет массу воздуха, разрабатывает
методы обучения языку, достигает невиданных высот в физике и
математике.
Хотя в конце жизни он назовет математику бесполезным ре-
меслом, именно ему,Пуанкаре XVII века, принадлежат серии задач
о циклоиде, подготовившие математику к анализу бесконечно ма-
лых, дифференциальному и интегральному исчислению, выдающиеся
достижения в теории игр, вполне современная формулировка мето-
да математической индукции, теория конических сечений и мно-
гое, многое другое.
А философия?-Желая возвысится над стоиками и скептиками,
ибо первые, наделяя человека безгранично всемогущим разумом
ставят его выше всего сущего, а вторые склоняясь к другой
крайности, безмерно принижают мысль, доводя ее до животного
состояния, Паскаль пытался соединить, синтезировать самонаде-
янность и утрату веры.
А о ком говорит Паскаль, себя не упоминая?
Хотя с годами он все больше склонялся к пессимизму и
скептицизму, раздражение пирронизмом Монтеня так и не прошло.
Ему чужды вычуренность, витееватость, риторство, педан-
тизм. Излюбленная манера - виртуозность афоризма. Даже
вскользь брошенное замечание пронзительно, даже мимолетная
мысль проникновенна. Ни к кому в большей мере не относится
формула: минимум слов- максимум идей.
Стиль- это сам человек, скажет ему Бюффон. И Паскаль зна-
ет это:
Видя естественный стиль, мы приходим в удивление и восхи-
щение: ожидая видеть в слоге только автора, мы находим в нем
человека.
Что же это был за человек?
Паскаль был человеком большого ума и,-что не свойственно
большим умам,- человеком большого сердца. Все то, что он со-
вершил в области ума и в области сердца, несет на себе печать
самостоятельности и своеобразия, о пылких, почти яростных по-
исках истины. Воспитанный отцом, человеком тоже незаурядным- в
обстановке полной свободы, он обладал изумительными способ-
ностями, в частности к математическим вычислениям и концепци-
ям. Злоупотребление умственным трудом ранопривело его с стран-
ному нервному заболеванию, еще более развившую в нем чувстви-
тельность.Искренний и страстный христианин, он создал свою
апологию религии, пользуясь методами и доводами, до которых
никто до него не додумывался и которые должны были поразить в
самое сердце неверующего. Ему было всего тридцать девять лет,
когда он скончался, так и не успев свести в единое целое все
написанное им.
Итак человековидение Паскаля.
Никогда люди не делают зла так много и так радостно, как
тогда, когда делают это сознательно.
Люди только и делают, что обманывают друг друга-такова их
природа. И пусть они пытаются поставить свое корыстие на служ-
бу общественному благу-эти попытки только лицемерие, подделка
под милосердие, потому что в основе основ все равно лежит не-
нависть.
Жалость к обездоленным легко уживается со своекорыстием.
Люди рады отдать дань добрым чувствам, прославиться мягкосер-
дечием, при это ничего от себя не оторвать.
Пройдет немного времени, и другой великий гуманист, автор
идеи вечного мира, Иммануил Кант, напишет трактат Об изначаль-
но злом в человеческой природе:
Эта нечестность самому себе пускать пыль в глаза, мешаю-
щая утверждению в нас подлинно морального образа мыслей,
превращается в лицемерие и одурачивание других. Если зто
и нельзя назвать злостью, то оно по меньшей мере заслужи-
вает названия низости и кроется в том злом начале человеческой
природы, которое составляет тронутое гнилью место нашего рода,
и, пока мы не избавимся от него, будет припятствовать развитию
зачатков доброго.
Да уж, лгать себе о себе-мы слишком хороше знаем куда это
в итоге заводит... А вот Паскаль- не лгал, предостерегая и
грядущее Просвещение, и всех нас. Не лгал - отсюда всеуравно-
вешенность и амбивалентность М ы с л е й :
Если человек восхваляет себя, я его уничижаю, если уничи-
жает - восхваляю и противоречу ему до тех пор, пока он не
уразумеет, какое он непостижимое чудовище.
Я равно порицаю и того , кто взял себе за правило только
восхвалять человека, и ,того кто всегда его порицает, и
того, кто насмехается над ним. Я с теми, кто , тяжко сте-
ная, пытается обрести истину.
Пусть же человек знает, чего он стоит. Пусть любит субя,
ибо он способен к добру, но не становится из-за этого снисхо-
дителен к низости, заложенной в его натуре. Пусть презирает
себя, ибо способность к добру остается в нем втуне, но не пре-
зирает сомое эту способность. Пусть и ненавидит себя и любит:
в нем есть способность познать истину и стать счастливым, но
познания его всегда шатки и неполны.
Человек осознает свою неполноценность в чуждом ему мире и
испытывает жалость к самому себе. Он чувствует себя ничтожным,
ибо понимает, что он ничтожен, этим-то он и велик.
Стержневая идея человековидения Паскаля не в том, что на-
до "ненавидеть себя", но в том, что "не надо лгать себе":
Конечно, плохо быть полным недостатков, но значительно
хуже быть полным ими и не желать признавать их, поскольку к
ним добавляется еще и недостаток добровольной иллюзии.
Что за химера человек, какое чудовище, какой хаос, какое
вместилище противоречий, какое чудо... судья всех вещей и
бессмысленный червь земли, обладатель истины и клоака неуве-
ренности и заблуждений, слава и отброс мироздания.
Хотя чувство трагедизма существования пронизывает всю че-
ловеческую культуру, именно Паскаль выразил его, как "изна-
чальную бедственность нашего удела"-"хрупкость,смертность и
такую ничтожность человека, что стоит подумать об этом- и уже
ничто не может нас утешить".
В зародыше у Паскаля содержится идеи Киркегора об
омассовлении человека и его растворении в других. Человек
стремится к анонимности и конформизму. Щадя свое "я" и не же-
лая задумываться о своей природе, он убегает от самого себя во
внешнее существование - в суетность и массовую " зачумленность
". Но это не приносит ему радости. Непостоянство разглагольст-
вование, беспокойство, скука- вот непременные условия челове-
ческого бытия. Люди не живут, но лишь надеются жить, поскольку
пренебригая настоящим, вечно ожидают будущего.
Почему люди следуют за большинством ? Потому ли, что оно
право ? Нет, потому что оно сильно.
Почему следуют стародавним законам и взглядам ? Потому
ли, что они здравы ? Нет, потому что они общеприняты и не дают
прорастать семенам раздора.
Политические взгляды Паскаля весьма консервативны, он яр-
кий противник Фронды и поборник абсолютизма. Он принимает су-
щее не в меру его аправедливости, но в силу его неизбежности.
Любой общественный порядок. несправедлив. Поэтому разрушению
должно предпочесть созидение. Философ истины, какой бы она ни
была, знаток человеческой природы, он понимает, что все дело в
этой самой природе, а не в общественном порядке.
Нет беды страшнее, чем гражданская смута. Она неизбежна,
если попытаться всем воздать по заслугам, потому что каждый
тогда скажет, что он то и заслужил награду. Глупец взошедший
на трон по праву наследования, тоже может причинить зло, но
всетаки не столь большое и неизбежное.
Насилие государства-это зло, абсолютизм- зло наименьшее.
Фронда- мнимая справедливость. Нехорошо быть слишком свобод-
ным, записывает он, Хотя богатство ведет к неравенству, ра-
венство куда хуже. Монтальт провидит опасность тоталитаризма:
откроется простор не только высшему государству, но и высшей
тирании.
Иногда Паскаля обвиняют в обскурантизме, но он страшился
не знания, а "просвещенных невежд", толкающих чернь на бунт. У
всякого знания есть две крайние точки, и они соприкасаются.
Одна- это полное неведение, в котором человек рождается; дру-
гой достигают все познавшие ученые умы. уразумевшие в своей
глубине, что по прежнему ничего не знают, и , таким образом,
вернувшиеся к первоначальному неведению, но умудренно. А те,
что вышли из природного неведония, но не достигли неведения
умудренного, те набрались обрывков знаний и воображают, будто
все превзошли. Они-то и мутят мир, они-то и судят обо всем
вкривь и вкось. Народ и сведующие люди-здоровое общество,
всезнайки- его болезнь.
О ком бы это ?...
В основе антесцентизма Паскаля лежало опасение, что чело-
века слишком легко обратить в голый научный факт- сделать его
одномерным, сказали бы мы. Он иронизировал, что побаивается
математиков, которые, чего доброго превратят его в теорему".
" Паскаль принес в жертву своему богу великолепный мате-
матический ум, тем самым приписывая богу жестокость, которая
является космическим расширением болезненных душевных мук са-
мого Паскаля" - Рассел и Валери явно пристрастны к трагическо-
му мыслителю. Пристрастны и не справедливы. Горько слушать их
упреки в прозелитизме, отступничестве от науки, расчетливости
и рассчитанности искусства, особенно- в противопоставлении
вечного безмолвия духу геометрии.
Но было- ли отступничество ? Была ли жертва ? Являются ли
мысли жертвой, жертвой Богу самого ценного в человеке- разума?
Нам бы такие жертвы! Да и мог ли человек такого масштаба от-
речься от самого себя?
Накануне просвящения и как бы предостерегая о грядущей
опасности механизации жизни, Паскаль говорил о невозможности
сведения высшего к низшему, о возможном антигуманизме, о гря-
дущей плоской раздумчивости, об абсурде замены веры наукой.
Развивая античный принцип " вижу и одобряю лучшее, а сле-
дую худшему" Мональт, вопреки Картезию, категорически отверг
просвещенческое тождество знания и добродетели. Разум слишком
побвержен влиянию воли, дабы стать управителем и судьей.
Источником нравственности является доброе или злое сердце, а
не всесилие рассудка. Ум с сердцем не в ладу: борьба между ра-
зумом и страстями- извечная драма человеческого существования.
Даже обладая лучшими понятиями о мире и о себе, человек
далеко не всегда ведет себя в полном согласии с ним. Зло мира,
если мир находится во зле, не может не проникать в его душу.
Унижение не делает нас неспособными к благу, и святость не де-
лает изъятыми от зла.
В отличие от Декарта, Лейбница, Спинозы , Паскаль не яв-
ляется панлогистом. Для него граница между истиной и ложью,
как и между двумя истинами, призрачна и условна.
Истина столь тонка, что, чуть отступишь от нее, впадаешь
в заблуждение столь тонко, что едва отклонившись от него обре-
таешь истину.
Ничто не бывает безусловно истиным, ничто не истинно в
смысле чистой истины.
Мы только отчасти обладаем истиной и благом вперемежку с
ложью и злом.
Осознавая бесконечность истины и знания , Паскаль неодоб-
рительно относитсяк притязаниям философов обьять все существу-
ющее,- как Демокрит, говорить обо всем.
Для Паскаля человек не исчерпывается разумом. Его неотъ-
емленные качества: неразумение на одном конце, вдохновение и
вера- на другом. Животность и - божественная откровенность,
тупость.
В формулу отчаяния "надо поглупеть" Паскаль вкладывает
всю боль интеллектуала, глубоко осознавшего тщету познания-"
познания, умножающего скорбь".
Он считал, что мышление дано человеку и как осознание
смерти: с его помощью человек убеждается, что все его удо-
вольствия только суета, что бедствия бесконечны, что, наконец,
смерть неумолимо приводит к страшной необходимости исчезнуть
навсегда. Нет ничего действительнее и ужаснее этого.
Кстати, логика Паскаля контрапунктична. Каждое утвержде-
ние рано или поздно переходит в свою противоположность. После-
довательно испытывая все за и против, он убеждался в одинако-
вой верности всех прямых и обратных утверждений- отсюда его
амбивалентность, напряженность, двоемерие.Чтобы остаться чело-
веком, нельзя отказаться от собственных полюсов. Отказ чреват
тем, что чем больше мы стремимся представиться ангелами, тем
больше уподобляемся животным. Тщетны усилия и тех, кто отказы-
вается от страстей, и тех, кто им предается.
... разум по прежнему клеймит страсти за их низость и
несправедливость, нарушая покой тех, кто им предается, и
страсти по прежнему бушуют в тех кто жаждет от них избавиться.
Даже величие человека в его трагическом уделе. Даже ни-
зость его в его величии.
Итак, мы показали, что человек суетен, ибо ценит несу-
щественное, и все его суждения ничего не стоят. Но потом мы
показали, что они вполне здравы и что вовсе не так суетен, как
обычно утверждают, ибо его суетность глубоко обоснованна;
итак, мы опровергли суждение, опровергающее суждение народа.
А теперь следует опровергнуть и это наше утверждение, по-
казать, что при всей здравости суждений народ суетен, не пони-
мает, в чем истина, видит ее там, где ее нет,и, таким образом,
его суждения всегда неверны и неразумны.
Но главное из Мыслей о религии- это величие и недостаточ-
ность разума, но что эта мощь перед смертью, перед Богом, пе-
ред слабостями человека?
Все наше достоинство,- пишет Паскаль,- заключается в
мысли. Не пространство, не время, которых мы не можем запол-
нить, возвышают нас, а именно она, наша мысль. Будем же
учиться хорошо мыслить: вот основной принцип морали".
И-рядом:"Сколько бы разум не кричал, он не может сам оце-
нивать вещи". "Мне очень приятно видеть, как унижают гордый
разум".
" Мысль составляет величие человека"
" Люди безумны, и это столь общо, что не быть безумцем
было бы тоже своего рода безумием".
" Мы должны бесприкословно повиноваться разуму".
" Все достоинство человека заключено в мысли, но что та-
кое эта мысль? Как она глупа!.. Как она величественна
по своей природе, как она низка по своим недостаткам".
Человек столь счастливо устроен, что не распологает ника-
ким верным критерием истины, зато имеет несколько отличных
критериев лжи.
Таков наш удел. Мы не способны ни к всеобьемлющему позна-
нию ни к полному неведению. Плывем по безбрежности, не ведая
куда, что-то гонит нас, бросает из стороны в сторону. Стоит
нам найти какуюто опору и укрепиться на ней, как она начинает
колебаться, уходит из под ног, а если мы бросаемся ей вдогон-
ку, ускользает от нас, не дает приблизиться, и этой погоне нет
конца. Вокруг нас нет ничего незыблемого.
Не Будем же гнаться за уверенностью и устойчивостью. Из-
менчивая видимость будет всегда вводить в обман наш разум...