Юлия Качалова
В июле 2001 года специалистами фонда «ФОКУС» и Института развития личности была проведена первая экспериментальная образовательная программа «ДАO НКО». Участниками программы были люди, занимающиеся весьма специфической деятельностью – возглавляющие негосударственные некоммерческие молодежные. Мы говорим “специфической” потому что эта область не связана с какой-то конкретной профессиональной деятельностью, не связана с производством продукции и услуг. Главная задача этих организаций заключается в том, чтобы направлять духовную энергию молодежи на решение наиболее острых социальных задач сообщества. Чтобы успешно справляться с этой задачей лидерам подобных организации необходимо понимать духовные запросы (или способствовать их формированию) других людей и предлагать способ их адекватного удовлетворения.
Поскольку, для лидеров некоммерческих организаций ясное и глубокое осознавание своей миссии, ценностей и смысла деятельности является не менее важным, чем профессиональное мастерство, наша программа объединяла тренинг личностного развития с тренингом повышения профессиональных знаний и навыков.
Использование в программе техник измененных состояний сознания; ритуалов, воздействующих на архетипические области сознания; эмоциональных процессов, связанных с представлениями о собственной идентичности, позволило участникам получить трансперсональный опыт (переживание глубоких «состояний сознания»). Для того чтобы опыт переживания глубоких «состояний сознания» не остался внутренним и непроявленным, он должен быть спроецирован на плоскость социальной реальности. Обычно программы личностного развития, в фокусе которых стоят задачи самоисследования и самопознания, дают участникам переживание глубокого экзистенциального опыта. Однако, осознание этого опыта и то, как он скажется на жизни или на профессиональной деятельности участников в дальнейшем, выходит за рамки этих программ. Образовательные программы, направленные на повышение профессионального уровня участников (если говорить о программах для НКО, то это – тренинги по организационному развитию, стратегическому планированию, социальному маркетингу, фандрайзингу, ПР, менеджменту, защите прав и т.д.) передают участникам определенную сумму знаний, навыков и умений, которые должны сказаться на их профессиональной деятельности. Они содержат минимум личностных интервенций и не требуют от участников изменения уровня осознанности по отношению к работе как части жизни и осмысления экзистенциальных ценностей.
Особенность нашей образовательной программы заключалась в том, что она:
а). интегрировала тренинг личностного развития с тренингом профессиональным, развивающим умение убеждать, структурировать идеи, вычленять главное; строить работу в команде и т.д.
б). через активизацию трансперсональных областей сознания давала участникам глубокий экзистенциальный опыт и побуждала их вывести переживание «состояния» на уровень осознания. Создавала связь, своего роста «мосты», между глубоким личностным переживанием и пониманием ценностей, обуславливающих деятельность на социальном поле.
в). исходя из этого осознания, побуждала воплотить полученный персональный опыт в практические действия на социальном поле.
И хотя изменение состояния и мировосприятия участников в результате программы, довольно трудно измерить, определенные выводы можно сделать, воспользовавшись качественными. Нами было проведено такое исследование. Мы выбрали метод фокус-групп, имеющий двойной генезис – социологический и психологический – поскольку он позволяет достигать ретроспекции, полноты, глубины и личностного контекcта [1] . Фокус-группы проводились в присутствии наблюдателя, высказывания записывались на аудиокассету, расшифровывались и анализировались нами.
Помимо оценки влияния программы на состояние участников, в ходе исследования мы старались прояснить особенности и преимущества стиля жизни людей, занятых в молодежном сегменте “социального” сектора; понять особенности этой категории людей, понять, является ли для них их деятельность просто специфическим рабочим местом или чем-то иным; какие хорошие эмоциональные состояния они получают от своей деятельности; в какой среде действуют; какими ценностями руководствуются.
Результаты данного качественного исследования, которое следует отнести к категории “пилотного”, являются весьма общими и предварительными. В то же время, они могут быть полезны для определения направления дальнейших исследований в этой области.
В каждой фокус-группе приняло участие по 8 человек. В первой фокус-группе - 6 мужчин и 2 женщины. Средний возраст участников – 38 лет. Во второй фокус-группе - 5 мужчин и 3 женщины. Средний возраст участников – 27 лет.
Все участники являлись лидерами и руководителями программ некоммерческих организаций, работающих с молодежью, и локализованных на Европейской части России (города Фрязино (Московская область), Жигулевск, Пенза, Архангельск, Нижний Новгород, С.-Петербург, Тверь, Ростов-на-Дону, Новороссийск, Набережные Челны, Отрадный).
Какой смысл участники вкладывают в понятие “стиль жизни”.
Половина участников первой фокус группы связывают понятие “стиль жизни” непосредственно с деятельностью человека, его целями и задачами. Для оставшихся стиль жизни – это отношение к жизни и характер взаимоотношения с людьми, определяемые воспитанием, образом мыслей, внутренними качествами человека, его убеждениями.
Во второй группе двое участников определили стиль жизни как жизненную философию – образ мыслей, чувств, систему ценностей, проявляющуюся на внешнем уровне в виде поступков, внешнего облика, языка, организации жизненного пространства. Важное отличие от первой группы заключается в том, что участники второй фокус-группы делали акцент на процессуальности этого понятия. Участники первой фокус группы для прояснения “жизненной философии” использовали слова “внутренние границы”, “внутренние свойства”, “набор убеждений”, рисуя некую статичную замкнутую систему. Участники второй группы, подчеркивая, что стиль жизни – это внутреннее состояние, постоянно развивающийся процесс, то, что “очень хорошо ощущается, но тяжело выражается словами”.
Большинство участников первой группы определяли свой стиль жизни через деятельность. При этом половина участников делала акцент на форме: “природный”, “авантюрный”, “эклектичный”, “все время в пути, все время в дороге”. Вторая половина акцентировалась на содержании, подчеркивая альтруистичный характер своей деятельности – “делать добро не для себя, а для кого-то”, “делать что-то нужное другим людям”, “стремление отдать больше, чем приобрести”, “быть кому-то полезным”. Часто использовались понятия “самореализация”, “самосовершенствование”. Однако, добиться прояснения этих номинализаций было чрезвычайно сложно.
Участники второй группы с меньшей легкостью давали определения, однако, их ответы были гораздо менее формальны. Участники второй группы не определяли свой стиль жизни через деятельность, но пытались прояснить свою “жизненную философию” и определить, почему их стиль жизни, описываемый ими как процесс, запущен именно таким образом.
“Ориентация на людей, на чувства, на добро, некая наивность. Желание, чтобы было красиво, хорошо и попытка это делать. Мой стиль жизни – быть в потоке. Если ты идешь, куда нужно, ты чувствуешь себя комфортно, если ты идешь в неправильном направлении, то получаешь шлепок”.
“Для меня стиль жизни – это противление какой-то армейской тупости, готовность защищать мир моей любви”.
“Мой стиль – изменения, постоянный процесс изменений. Я сделал вывод, что если придерживаться неизменного стиля, скорее можешь погибнуть. Мир и наше состояние изменяется с каждым днем, и надо быть готовым к изменениям. Кроме того, общение с людьми – это хождение по мирам, каждый человек – свой мир. Когда я прихожу к вам, я понимаю правила вашего “монастыря”, не лезу со своими правилами. При этом я не теряю своей точки зрения и честно ее говорю, если меня просят”.
Еще одна участница определила свой стиль как протест против навязываемого со стороны окружения единообразия, унификации одежды, поведения, реакций. И хотя этот вызов воспринимается ее окружением “в штыки”, он позволяет ей чувствовать себя комфортно и проявлять себя в неожиданных поступках.
Преимущества своего стиля жизни для участников первой группы определялись как преимущества занятости в некоммерческом секторе. Согласно подавляющему большинству высказываний, основным преимуществом является “свобода”, под которой, судя по ответам, подразумевается главным образом “свобода от начальства и режима”:
“Живу так, как хочу, мне не диктуют. На работе делаю то, что хочу”.
“Свобода сменить одно поле деятельности на другое, когда устаешь от однообразия”.
“Независимость от начальства. Чувство что “сам себе хозяин”.
“Мой стиль – разгильдяйский. Плюсы: – свобода действия, свобода поведения, свобода выбора партнеров и общения.”
“Ощущение свободы творчества”.
Вторым преимуществом этого стиля является его насыщенность общением с людьми:
“Окружая себя интересными людьми, я с ними развиваюсь”.
“Интересная, насыщенная жизнь. Возможность увлекать за собой других”.
“Ощущение многих возможностей”.
Третьим преимуществом участники считают возможность видеть результаты своих трудов:
“Видишь результаты своей работы и понимаешь, что это кому-то нужно”.
Участники второй группы отталкивались не от деятельности/занятости, а от своего внутреннего процесса. Главным преимуществом своего стиля жизни, по мнению большинства, является ощущения внутреннего комфорта.
“Преимущество во внутренней гармонии, которую я иногда ощущаю”.
“Я пробовал другие стили жизни и получал по башке. Преимущества моего стиля в ощущении комфорта”.
“Я ношу только то, что мне нравится, ни в коем случае ничего другое. Если мне это не нравится и я это одену, мне сразу неудобно. Вот мой стиль жизни”.
На втором месте – наличие веры. Для одного участника – это вера в сказки, в чудеса, придающая жизни неповторимый особый вкус. Для другой участницы – это христианская вера, благодаря которой ей удается “не принимать в сердце чувства ненависти и злости”. Такая вера способствует большему эмоциональному здоровью, потому что “с чувством любви жить легче”.
Еще одна участница, связывающая свой стиль с обретением внутренней свободы и развитием, видит его преимущества в том, что “это бесконечный путь, который предоставляет бесконечные возможности”.
В первой группе, рассматривавшей стиль жизни главным образом с позиции занятости, 7 человек твердо ответили, что оставили бы все как есть, руководствуясь, очевидно теми преимуществами “свободы от начальства” и т.д., которые обсуждались выше:
“Нынешний стиль устраивает больше предыдущего, в госструктуре”.
“Я уже выбрала свой стиль”.
При этом участники в большинстве своем утверждали, что они совершили осознанный и наилучший выбор в имеющихся условиях, невзирая на предложения модератора переключиться с “наилучшего выбора при данных обстоятельствах” на “выбор по желанию”. Эмоциональный накал, с которым участники доказывали, что “имеют именно то, чего хотят” и, с другой стороны, сильное сопротивление при попытках перевести вопрос о “желаемом” на более личный уровень, не связанный исключительно с занятостью, наводит на мысль о “защитной позиции”, об избегании вопросов: “Правильно ли живу? Почему именно так? Как я хочу жить?”. Хотя, были отдельные попытки приблизиться к ним: “Не знаю, чтобы я делал, если бы у меня была свобода выбора. Не знаю, из чего выбирать. Не то, чтобы обстоятельства заставили меня жить таким образом. Я сам сделал выбор, но к тому моменту уже имел сформированные взгляды, привычки, опыт. Несколько раз в жизни у меня были поворотные моменты, но я все равно выбирал этот стиль. Но это не значит, что если мне представится возможность, я опять буду делать то же. Я, наверное, застрял на каких-то этапах развития, в подростковом возрасте и порой думаю, что надо что-то изменить, но не уверен, что все-таки это сделаю”.
Но в большинстве своем высказывания участников о “желаемых изменениях”, сводились к тому, чтобы добавить в коктейль деятельности еще какого-нибудь сиропа:
“Я бы выбрал тот же самый стиль, но добавил в него большую дозу конструктивности”
“Я бы “гармонизировала” отдачу и получение”.
Впрочем, без особых прояснений, что означают эти туманные пожелания самим себе.
Во второй группе вопрос о “выборе стиля жизни по желанию” не вызвал сопротивления. Участники отвечали не столько с позиции занятости, сколько с позиции достижения большего внутреннего комфорта:
“Я бы, наверное, переселился бы в экологическое поселение, которое сейчас потихоньку начинает развиваться”.
“Я бы, наверное, носила разные народные костюмы, обожаю народные костюмы”.
“Хочется иметь отдельное жилье”.
“Я до конца не определился со своим стилем, пытаюсь играть с ним. Не уверен, что мой сегодняшний стиль жизни выгоден для меня самого, для внутреннего моего состояния, для спокойствия”.
Что касается собственно деятельности, то в отличие от большинства участников первой группы, в явной и неявной форме прикрывавшихся флагом “альтруизма”, вторая группа выражала гораздо меньше пафоса по этому поводу.
“Я бы хотела работать с людьми, которые мне близки. Иногда не чувствуешь, что твоя работа нужна, не чувствуешь обратной связи, не получаешь ничего взамен. Ты отдаешь им что-то, а для них это не важно”.
“Хочется его переориентировать больше на себя и свое внутреннее состояние. Я выбрасываю в мир больше, чем то, что я хочу получить. Из-за этого у меня возникает некий дисбаланс”.
“Хотелось бы привлечь людей, которые мне лично интересны, найти сообщество людей, близких по духу, по чувственному состоянию. Хочется идти, что называется, в люди, искать этих людей”.
“Я хотел бы меньше распыляться. Направления, которыми я занимаюсь, никак не связываются и там абсолютно разные люди. Приходится постоянно перестраиваться. Но в то же время я не хочу себя ограничивать”.
Что в течение полутора последних лет приводило участников в особенно хорошее ценное эмоциональное состояние?
Все без исключения участники первой фокус-группы говорили, что они испытывали огромную радость от результатов своей работы. Самые сильные эмоциональные состояния, описываемые как “удовольствие, кайф, эталонное состояние, блаженство, эйфория”, в большинстве ответов связывались с ощущением “общности, когда человек сто – сто пятьдесят что-то проводят вместе, и кажется, что все друг с другом очень дружат и любят всех”. Аналогичные эмоции возникают “в конце тренинга, когда все прощаются, когда все любят друг друга, чувствуется какое-то единство”. Подобные состояния придают необычайный заряд энергии, и “на этой волне начинаешь думать о будущем, испытываешь удовольствие от предвкушения работы”, “на этом подъеме сразу тебя посещает множество мыслей, что сделать дальше, хочется сразу браться и что-то делать, делать моментально”.
В то же время, участники отмечали краткосрочность этого состояния: “Это состояние длится не долго. Потом проходит, и опять все надо начинать сначала, кажется, все плохо, все не так”.
Участники второй группы привели более обширный спектр ситуаций, в которых они испытывали сильные положительные эмоции, причем в большинстве случаев эти эмоции носили не обусловленный, а спонтанный характер. Например, они возникали после “приятных снов, когда какое-то такое потрясающее чувство приснится – безумная любовь, или нежность”, от общения с природой, от прелести раннего утра, когда “идешь пешком по набережной – бухта красивая, природа классная, свежесть. Просто идешь, и нравится город, в котором живешь, нравятся люди, которые мимо проходят. Все нравится”.
Радость от ощущения свободы, когда ощущаешь свое единство со стихиями: “я очень люблю состояние голода, очень люблю состояние холода. Когда последний автобус ушел, а домой идти два часа, гололед жуткий, ты в одной легкой курточке, а радость не знает границ. Я чувствую, что меня никто не обделяет, ощущение полной свободы…”; “когда разыгрался сильный шторм, я был в этой стихии, в этих волнах. Я чувствовал себя частью могущества природы, силы моря, и был счастлив”.
Упоминались ситуации “безумной радости” от нечаянных встреч со старыми знакомыми. Интересно, что самой ценной в этих встречах для участников оказалась возможность увидеть себя прежних, отраженных в других людях, и сравнить с собой нынешними.
Разными словами и разными ситуациями участники описывали свои состояния, которые можно определить как ощущение “магии жизни”.
“Просто событие, рождение кого-то. Они вызывают у меня всегда радость, причем радость на самом глубоком духовном уровне”.
“Идешь по парку – рядом с церковью народ нарядный гуляет, влюбленные прохаживаются. Отходишь на десять метров, и – покореженное дерево, совершенно какое-то сумасшедшее, с какими-то вороньими гнездами. И вдруг такой выброс энергии – сквозь тебя, от земли куда-то, осознание, что это дерево – противоположность праздничной толпы. И этот контраст настолько тебя выбивает, захлестывает!”
“В этом году происходят хорошие вещи, позволяющие верить в Ассоль, в “Бегущюю по волнам”. Просто чудеса! Например, для моих знакомых было достаточно проблематично создать семью из-за высоких запросов. И вдруг – вал свадеб, рождений детей”.
“Ощущение детства, когда для тебя мир нов, и краски свежие и яркие – такие, как они должны быть”.
“Во мне сильно пробило отцовство. За последние сумасшедшие полгода, когда у меня не было возможности долго общаться с сыном, я понял что мне так дорог сын, я так по нему скучаю!”
По словам участников, эти ценные эмоциональные состояния сопровождаются зарядом энергии, который хочется выплеснуть в “что-то большое и доброе”, “это чувство наполняет желанием сделать что-то большое, доброе, светлое”.
Среди обусловленных стилем жизни факторов, способствующих достижению положительных эмоциональных состояний, половина участников первой группы назвала общение с хорошими, интересными людьми, наличие коллектива единомышленников. Была упомянута насыщенность стиля жизни, заполненность ее событиями, отсутствие “дыр”, пустоты. Были также названы результаты, достигнутые в прошлом и придающие сил для движения вперед.
Среди препятствий лидирует негативное отношение со стороны административного окружения, “мелкие, но противные препоны со стороны начальства”, “нехватка средств, бытовые проблемы”, стереотипное представление окружающих о том, что работать – это значит отсиживать часы на рабочем месте.
Некоторые участники называли препятствия личностного характера, такие как лень, отсутствие системы работы, нежелание заниматься необходимой рутиной, неорганизованность.
Интересно, что на второй группе в качестве положительного фактора рассматривалась не перенасыщенность событиями, а, напротив, умение “остановиться и посмотреть на себя, на свои чувства в данный момент”, умение “выпадать в другую реальность, которая дает чувство новизны и напоминает о том, что жизнь прекрасна”, “динамичность и рефлексия”. Способствует получению ценных эмоциональных состояний рациональная вера в себя (“чем активнее прилагаешь усилия, тем сильнее эффект”) и “вера в то, что ты делаешь, в свое дело”. Способствует также “открытость новому, терпимость к чему-то непонятному, не такому, как я, умение видеть мир в его бесконечном многообразии, видеть какие-то ресурсы для себя”. Наконец, по мнению одного из участников, “мои хорошие ощущения – результат любви. Любви к природе и любви к людям. И эти чувства не просто способствуют хорошим ощущениям – благодаря им все остальное происходит”.
К каким словам чаще всего прибегают участники, чтобы побудить других людей совершить некие, желательные поступки, связанные с характером деятельности участников.
Среди слов, призванных побуждать, у участников первой группы лидирует “Давайте!”. “Давайте” в мягком варианте звучит как: “Друзья мои, давайте что-нибудь делать уже”. “Давайте” в агрессивном варианте: “Вам не надоело так жить?! Не хотите, чтобы вы жили лучше? Давайте тогда сходим и уберем этот несчастный участок леса, который мы захламили”. Двое участников продемонстрировали знание маркетингового подхода. В первом случае молодежи предлагается известность и популярность в обмен на участие в добром деле: “Ты хочешь, чтобы о тебе узнали?”. Если человек отвечает “да, хочу”, мы начинаем с ним работать, делаем так, чтобы о его инициативе все узнали”. Во втором, сначала выясняется, чего собственно люди хотят достичь. Один из участников, выдвинувший в качестве варианта лозунг: “Общественно-полезному нужна ваша помощь”, честно признался, что у него “опыт общения с аудиторией скорее отрицательный, чем положительный, повести за собой не особенно получается”.
По ответам на этот вопрос, складывается впечатление, что большинство участников первой группы побуждает на какие-то действия, главным образом, членов своего коллектива или знакомых людей, разделяющих сходные с ними взгляды. Есть большое сомнение, что незнакомые или малознакомые им люди начнут “что-нибудь делать уже”, едва заслышав клич: “Давай!”.
Наиболее нетривиальным побуждающим крючком являются слова “классная идея”, предложенная одним из участников: “Я обычно говорю: “У меня есть классная идея, давайте сделаем то-то и то-то. В результате мы получим то-то и то-то”. В данном случае упор делается не просто на том, что нужно что-то сделать, а на естественном человеческом любопытстве опробовать “классную идею”.
Только одна участница отметила, что “у меня выразительными являются не столько слова, сколько мое состояние. Много раз не слова действовали, когда я с новым человеком говорила, а именно мое состояние”.
Во второй группе трое участников высказали подобную точку зрения, что побуждают людей не столько слова, сколько состояние того, кто эти слова произносит.
“Слова не принципиальны. Я даже не вспомню слов, потому что главное не что ты говоришь, а то, какие ты чувства при этом испытываешь. Я верю в то, что говорю”.
“Безусловно, важны слова, которые ты говоришь, но гораздо важнее то, как ты это говоришь. Твои эмоции, чувства, и, действительно, вера в самого себя. В то дело, к которому ты хочешь привлечь ребят. Огонек в глазах”.
“Слова могут быть разными. Важнее вера, открытость, искренность в своих чувствах”.
Двое участников делают акцент на словах “доброта”, “доброе дело”. Еще трое предлагают получить новый опыт:
“Мгновение уходит, оставьте его в себе в виде какого-то опыта”;
“Ощутите, почувствуйте, это прекрасно, это классно”.
“Новые возможности, новые знакомства, новый опыт”.
В этих случаях, как и примере с “классной идеей”, молодежи предлагается удовлетворить свое любопытство, попробовав что-то новенькое. Представляется, что это вполне работающий ход, но если люди, откликнувшиеся на него, не почувствуют и не сочтут, что это так уж “прекрасно и классно”, как расписывают инициаторы, вряд ли его можно будет использовать повторно на той же аудитории.
Упор на “время”, которое уходит, сделанный в двух примерах, вероятно не слишком работает применительно к подростковой и молодежной аудитории (как писала Ю.Мориц в известном стихотворении “Хорошо быть молодым”: “Вот уж этого навалом”). Агрессивные призывы типа “Вырвись из болота!” или слэнговые кличи: “Вперед на тараканов! Замочим, козлов, блин, ср...х!” представляются более действенными, чем нотация “о потерянном времени”.
Поскольку участникам не давалось дополнительных разъяснений относительно того, какую именно среду они должны характеризовать, большинство членов первой группе предпочли описать свою микросреду. Наиболее важные и часто называемые эпитеты, определяющие характер человеческих отношений в “своем кругу” были: “теплота”, “доброжелательность”, “ясность”, “прозрачность”, “открытость”, “честность”, “бескорыстие”. Как признались некоторые участники, они стараются “уходить” от напряжения макросреды в тот комфортный мир, который сами себе создают. В то же время, как следует из ответа на следующий вопрос, выдвинутые характеристики микросреды являются некоторой идеализацией.
Участники второй группы под “средой” понимали не только узкий круг приятных людей и единомышленников, поэтому в большинстве ответов отмечается, что среда бывает “самая разная”: “Состояния людей, которые находятся рядом со мной, колеблются от откровенной вражды до любви и нежности”; “Моя среда хотя и разнородная, но ее объединяют некоторые общие свойства. Неформальная, нестандартная, неординарная. И от этого не всегда комфортная, несколько нетерпимая к другим”.
В то же время, в ответах участников явно сквозит любовь к своей среде, забота о ней, готовность “вкладывать” в нее время и энергию:
“Волнующая меня постоянно и постоянно задающая вопросы”.
“Солнечная, жаркая, энергичная, сильная, способная, и, в то же время, тихая, слабая, беззащитная, требующая вложения сил”.
“Представьте сундук в темном чулане, в котором хранятся старые тряпки. Вдруг ты открываешь сундук, а там – самоцветов полный сбор. Это – трансформация среды, то чудо, которое постоянно происходит!”.
Каким образом участники характеризуют среду, которая была бы для них идеальной?
В ответах первой и второй группы на вопрос об “идеальной среде” меньше отличий, нежели в ответах на другие вопросы. В первой группе в качестве идеальной рассматривается ситуация, когда окружение выказывает больше понимания, доверия, терпимости, и любви. Также участникам хотелось бы, чтобы было больше творчества и юмора.
Во второй группе, помимо вышеперечисленных пожеланий, упоминается еще наличие в среде людей, за которыми можно тянуться, у которых можно было бы учиться. Идеальная среда – движущаяся, не застойная, активная.
Какие слова, связанные с характером деятельности участников, наиболее созвучные тем ценным эмоциональным состояниям, которые они испытывают и хотят испытывать.
Любопытно, что отвечая на этот вопрос, участники первой и второй групп использовали разные формы речи. В первой группе почти целиком преобладали существительные, среди которых попадались номинализации типа уже неоднократно упомянутой “самореализации”. Во второй группе существительных было гораздо меньше, зато были представлены и глаголы, и прилагательные, и причастия.
Если же говорить по сути, то в первой группе лидером стало субъективное восприятие своей “нужности людям”.
“Чувство собственной нужности людям”.
“Среда и профессиональная деятельность”
“Самореализация”
“Радость в глазах других”
“Помощь в реализации другим”
“Нужность кому-то, процесс творчества”
Во второй группе большинство ответов выражали моменты, являющиеся важными для самих участников в том, что они делают, их собственные характеристики своей деятельности.
“Я учительствую, веду, сопереживаю”.
“Я предлагаю, открываю, даю возможность, помогаю, поддерживаю”.
“Поддерживающее, слушающее, но не навязывающее, а предлагающее”.
“Заметить и впечатлиться”
“Ищущая, создающая. Еще одно слово – это забота”.
С какими социальными ценностями ассоциируются у участников эти слова?
Среди социальных ценностей в первой группе наиболее часто упоминались дружба, товарищество, чувство общности, взаимопонимание, единение.
Во второй группе неоднократно были названы свобода, права человека в контексте права на самовыражение, ценность личности, толерантность. Кроме того, упоминались честность, надежность, преданность, ответственность, гражданская позиция, инициатива.
С какими экзистенциальными ценностями ассоциируются у участников эти слова?
У части участников первой фокус-группы этот вопрос вызвал затруднения. Оставшиеся ответы главным образом повторяли ответы на предыдущий вопрос.
Ответы второй группы:
“Развитие души”, “развитие духовных качеств”, “ощущение жизни души”
“Любовь”
“Расширение сознания до такой точки, когда принимаешь все, что происходит”
“Служение”, “предназначение”
Выводы и рекомендации
Интегрируя разные точки зрения, высказанные по поводу “стиля жизни”, можно резюмировать их следующим образом. Это понятие означает проекцию на внешние проявления жизни человека его “внутренней” философии. “Внутренняя философия” – организация ценностей, представлений и убеждений, складывающихся на основании личностного опыта и под воздействием внешней среды. Внешне “внутренняя философия” человека проявляется в его манере поведения, принадлежности к определенному кругу общения, в облике, языке, организации жизненного пространства, способах проведения досуга. Может отчасти определять его локальные цели и выбор областей деятельности.
С другой стороны, область деятельности также оказывает влияние на стиль жизни, поскольку – как, впрочем, и принадлежность к определенной культурной среде и т.д. – способствует накоплению опыта вполне определенного сорта, который обрабатывается и встраивается во “внутреннюю философию” в виде новых представлений и убеждений или корректирует уже имеющиеся.
1. Особенности и преимущества стиля жизни, обусловленные занятостью молодежном сегменте “социального” сектора.
Направленность деятельности на подростков и молодежь. В общении с менее опытными людьми (все участники, даже самые молодые, двадцатилетние, работают с еще более юными группами) более старшие – хотят они того или нет – выполняют функции наставников. Во все предшествовавшие эпохи и в нашей культуре, и в Индии, и в Китае одной из наиболее значительных и уважаемых фигур была фигура учителя, передающая ученикам некоторые человеческие качества. Поэтому, идентификация себя как наставника, способствует ощущению собственной значимости, влиятельности.
Занятость в некоммерческом негосударственном секторе (в отличие от государственных учреждений и коммерческих структур) не предполагает четкой организации деятельности, фиксированной структуры, жесткого режима и интенсивности. Она предоставляет полную свободу в выборе формата и содержания, а также возможности делать ее более интенсивной или расслабленной – что неоднократно подчеркивалось участниками групп, когда они говорили о “самореализации”, “реализации творческого потенциала” и т.д.
2. Особенности категории людей, которая находит этот стиль жизни привлекательным.
Общей чертой участников обеих групп, пожалуй, является ценность для них широкого круга общения. В отличие от представителей других профессиональных и социальных групп, которые удовлетворяются общением с семьей, небольшим кругом друзей, и более-менее формальным общением с коллегами и партнерами по работе, люди, ведущие данный стиль жизни, имеют более обширный круг общения. Они находят или формируют вокруг себя микросреду – “теплую”, “доброжелательную”, “открытую”, “честную”, “бескорыстную” и т.д. – внутри которой испытывают чувство комфорта.
По тому, как участники расставляли приоритеты в своих ответах на большую часть вопросов, их можно условно разделить на три типа.
1. Те, для кого приоритетным является направленность деятельности.
Люди, для которых наставничество является призванием. Некоторые из них, помимо занятости в негосударственном секторе, преподают в государственных учреждениях образования. Для них наставничество – хорошо осознанная жизненная миссия (“Я учительствую, веду, сопереживаю”).
2. Те, для кого приоритетной является формат деятельности.
Для второго типа гораздо большее значение имеет не то, на кого направлена их деятельность, а то, как она организована (“Живу так, как хочу, мне не диктуют. На работе делаю то, что хочу”; “свобода сменить одно поле деятельности на другое, когда устаешь от однообразия”; “независимость от начальства. чувство что “сам себе хозяин”; “мой стиль – разгильдяйский. Плюсы: – свобода действия, свобода поведения, свобода выбора партнеров и общения.”). Можно предположить, что эта часть группы с легкостью могла бы поменять направленность, если бы сохранилась свобода в выборе формата. Однако, свободный формат требует от человека внутренней дисциплины и самоорганизации. Именно поэтому “лень”, “отсутствие системы работы”, “нежелание заниматься необходимой рутиной”, “неорганизованность” – упоминались как главные внутренние препятствия для достижения результатов и получения удовлетворения.
3. Те, для кого приоритетным является наличие комфортной микросреды.
О значимости микросреды для всех участников фокус-групп уже говорилось. Однако, для данного типа микросреда, по-видимому, играет первостепенную роль. Удивительно, например, что ни один из участников первой группы на вопрос о ценных эмоциональных состояниях, испытанных за последний год, не припомнил ничего, что было бы связано с его/ее собственными детьми, с любимым человеком, с кем-то и чем-то еще, кроме деятельности. Можно предположить, что для некоторой части людей этого типа комфортная микросреда компенсирует отсутствие родственных связей, семьи или настоящей близости в любовных отношениях. Можно также предположить, что несколько гипертрофированная потребность в формировании или поиске микросреды как зоны комфорта связана у этого типа людей с повышенной напряженностью, настороженностью и недоверием по отношению к макросреде – всему остальному миру.
“Альтруизм”
Что касается вопроса, связанного с определением собственной идентичности, то люди, которых условно можно отнести ко второму и третьему типам, чаще все идентифицировали себя не с наставниками, а с альтруистами. Вероятно, это связано с широко распространенным в западной культуре заблуждением о том, любить себя – значит проявлять эгоизм. Поэтому любить себя – грешно, а любить других – добродетельно. Неудивительно, что многие из участников с таким пафосом подчеркивали альтруизм своей деятельности “делать что-то нужное другим людям”, “стремление отдать больше, чем приобрести”, “быть кому-то полезным”. Вероятно, эти ответы должны были свидетельствовать об их добродетельности, но, к сожалению, свидетельствовали лишь о вышеупомянутом заблуждении. Показательно, что часть участвовавших в обсуждении людей, аналогичным образом отвечала и на серию вопросов, касавшихся эмоциональных состояний. Создается впечатление, что они настолько привыкли пренебрегать своими эмоциональными и чувственными возможностями, что готовы превратиться в придаток исполняемой ими социальной функции.
Справедливости ради, следует заметить, что, как отмечали такие мыслители как А.Уотс, О.Хаксли, основоположник гуманистической психологии Э.Фромм, подобное заблуждение (любить себя – грешно, а любить других – добродетельно) и вытекающее из него пренебрежение заботой о себе как об “индивидуальности со всеми заложенными в ней интеллектуальными, эмоциональными и чувственными возможностями” и ответственностью за раскрытие этих возможностей вообще свойственно представителям западной культуры. Однако, в нашем случае это пренебрежение встроено в представление человека о собственной идентичности (Я = моя социальная функция = альтруист = добродетельный человек) и выступает как предмет гордости. Соответственно все попытки (в первой группе) перевести обсуждение с вершин “альтруизма” на личностный уровень встречали непонимание и упорное сопротивление.
В каких эмоциональных состояниях это выражается?
Не останавливаясь на тех духовных запросах, которые, как например, потребность в “служении”, характерны для конкретной личности, а не для категории людей, придерживающихся данного стиля жизни, попробуем обобщить те, которые в явной или завуалированной форме упоминалось наиболее часто.
Как следует из ответов участников, их стиль жизни позволяет испытывать ощущение индивидуальной свободы, неисчерпаемых возможностей за счет того, что они сами выбирают формат своей деятельности, наполняют ее содержанием и определяют степень интенсивности. О свободе выбора формата говорилось выше. Возможность наполнить деятельность собственным содержанием многократно озвучивалась участниками как “самореализация”, “творчество”, “рождение идей”, “что-то необычное, то, что никто не делал”. Возможность управлять интенсивностью деятельности позволяет создавать и эффект “кипучести” – насыщенности жизни событиями, и обратный эффект – торможения, временной остановки. Как отмечали участники последнее также крайне необходимо для рефлексии и прочищения восприятия, которое, естественно, несколько смазывается, когда ты крутишься, как белочка в колесе.
Данный стиль жизни удовлетворяет еще одному запросу – признанию права на неповторимость индивидуальности. И хотя в высказываниях участников этот запрос не был артикулирован столь же четко, как предыдущие, о нем упоминалось неоднократно, главным образом, как о неприятии единообразия.
Как следует из ответов практически всех участников первой группы наиболее сильные положительные эмоциональные состояния, описываемые как “удовольствие, кайф, эталонное состояние, блаженство, эйфория”, переживались от ощущения “общности, когда человек сто – сто пятьдесят что-то проводят вместе, и кажется, что все друг с другом очень дружат и любят всех”. Универсальность и сила этих переживаний, очевидно, обусловлена удовлетворением одной из самых насущных потребностей человека - чувствовать единство с другими живыми существами, связанность с ними. Однако, как уже отмечалось выше, это состояние мимолетно (“Потом оно проходит, и опять все надо начинать сначала, кажется, все плохо, все не так”). Или высказывание еще одного участника: “Все получили большое удовольствие от работы, стали думать о будущем, о будущем годе, что можно делать дальше, в каком направлении развиваться. И от предвкушения этой работы тоже испытываешь удовольствие”. Невольно возникает аналогия с сексуальными отношениями, лишенными переживания глубинной близости с партнером. Удовольствие, конечно есть, но оно мимолетно, фрагментарно, не приносит удовлетворенности и порождает стремление немедленно искать все новые удовольствия.
Если обратиться к кластерной модели сознания (автор – М.А.Щербаков, он же – автор и ведущий личностной программы “Дао НКО”, о которой речь пойдет ниже) нестабильность переживания “единства”, возникающего на поверхностном, социально-адаптивном уровне сознания (а в нашем случае, дело, похоже, обстоит именно так: дружба, товарищество, чувство общности, взаимопонимание – большинство названных участниками ценностных категорий относятся исключительно к социально-адаптивному уровню сознания), обусловлена его неустойчивостью к разрушительным воздействиям “макросреды”. Окружая себя благоприятной микросредой, можно “оттянуть” момент разрушения этого состояния, но в любом случае ее “мощности” не хватит, чтобы нейтрализовать негативное воздействие “макросреды”. Возможно ли в принципе сделать переживание “единства” – это мощнейшее “ресурсное” состояние – более стабильным? Согласно кластерной модели, да, возможно, но для этого должен быть открыт доступ к более глубоким слоям сознания. Возможность исследовать эти более глубокие слои участники получили во время прохождения личностного тренинга “Дао НКО”. Естественно, что воспользовались этой возможностью все по-разному, однако сравнение результатов фокус-групп, проведенных до и после тренинга, позволяет сделать опять-таки предварительные (для полноценного качественного исследования двух фокус-групп недостаточно) выводы о его эффекте.
Резюмируя эффект прохождения личностного тренинга, я постараюсь избегать повторения тех наблюдения, которые уже были высказаны в основном тексте отчета. Если сравнивать, как участники до и после тренинга презентовали свой стиль жизни, видно невооруженным глазом, какой серьезный урон понесли ряды “альтруистов”. Достаточно сравнить схожие по сути ответы двух участников первой и второй группы - “делать добро не для себя, а для кого-то” и “ориентация на людей, на чувства, на добро, некая наивность. Желание, чтобы было красиво, хорошо и попытка это делать” – чтобы, как говорится, почувствовать разницу.
Следующее наблюдение заключается в том, что в первой фокус-группе практически все презентации носили либо декларативный (“делать добро не для себя, а для кого-то”) либо “жанровый” ( “авантюрный”, “эклектичный”) характер. Во второй фокус-группе участники стремились не дать красивое определение, но, главным образом, объяснить свою мотивацию и “внутреннюю философию”.
Любопытно сравнить ответы на вопрос о преимуществах стиля жизни. Если в первой группе участники в большинстве своем констатировали некоторые факты, например, “насыщенная жизнь” (но ведь “насыщенная жизнь” легко может вызывать усталость и раздражение. В чем же тогда преимущества?), то во второй группе участники фокусировались, в основном, на своих ощущениях (“ощущение внутреннего комфорта”, “наличие веры” – то есть, я верю).
Еще более явно разница в состоянии двух групп проступает в ответах на вопрос “Что бы вы изменили в своем стиле жизни?” Как уже говорилось выше, участники первой группы давали ответы исключительно в контексте их социальной функции. Изменения в стиле жизни рассматривались ими как изменения в выполнении социальной функции. А поскольку для некоторых участников социальная функция на уровне самоидентификации приравнивалась к альтруизму и добродетельности, она выступала предметом гордости. Вероятно, поэтому большинство заявили, что “имеют то, что хотят” и ничего менять не надо. Только наиболее радикальные участники согласились, что, пожалуй, можно как-то получше организовать выполнение своей социальной функции (“добавить конструктивности”).
Во второй группе участники исходили, главным образом, от своих внутренних ощущений и размышляли, что им нужно изменить, чтобы сделать эти ощущения острее или достичь большего душевного комфорта или избавиться от внутреннего дисбаланса.
Эта тенденция развивалась и в серии вопросов, связанных с положительными эмоциональными состояниями. В первой группе все ответы описывали эмоции, обусловленные хорошим выполнением участниками их социальной функции. Во второй группе в значительном числе примеров сильные положительные эмоции носили спонтанный характер, диапазон эмоциональных состояний был намного богаче, а сами состояния глубже (если пользоваться предложенной в кластерной модели схемой глубины уровней сознания) – потрясенность от осознания силы любви к своему ребенку; восторг от переживания единства со стихией; острое ощущение прелести мира; подобное озарению переживание контраста и единства жизни и смерти и т.д.
Еще один важный момент, открывшийся после прохождение тренинга, на который хотелось бы обратить внимание. Это произошедшая инверсия в понимании цепочки “состояние-деятельность”. Если в приводимых участниками первой группы примерах состояния любви являлись следствиями деятельности (“когда человек сто – сто пятьдесят что-то проводят вместе, и кажется, что все друг с другом очень дружат и любят всех”; “в конце тренинга, когда все прощаются, когда все любят друг друга, чувствуется какое-то единство”), то в высказывании одного из участников второй группы состояние любви выступает уже причиной, а деятельность – следствием (“мои хорошие ощущения – результат любви. Любви к природе и любви к людям. И эти чувства не просто способствуют хорошим ощущениям – благодаря им все остальное происходит”).
Как говорилось выше, одна из главных задач людей, участвовавших в исследовании, заключается в том, чтобы побудить молодежь совершенно добровольно направлять свою энергию на решение наиболее острых социальных задач сообщества. Однако, мотивировать человека стать субъектом действий, не связанных напрямую с его потребностями, отнюдь не просто. В первой группе (помимо не очень понятных призывов “Давайте!) предлагались варианты, широко используемые в социальном маркетинге. Первый вариант – все-таки определить потребность и попытаться найти способ удовлетворить ее через предлагаемую деятельность. Второй вариант – честный рыночный обмен: у тебя есть то, что нужно мне (скажем, руки и время), а у меня есть то, что нужно тебе (скажем, если ты хочешь, чтоб о тебе написали в газете – пожалуйста).
Судя по ответам второй группы, прохождение личностной программы способствовало модификации этой позиции в направлении “передачи состояния”. Находясь в “состоянии”, я передаю его другому, и он действует, исходя из этого состояния. Подобный вывод следует из ответов второй группы на вопрос о “побуждающих словах”.
“Слова не принципиальны. Главное не что ты говоришь, а то, какие ты чувства при этом испытываешь”.
“Безусловно, важны слова, но гораздо важнее то, как ты это говоришь. Твои эмоции, чувства, вера в самого себя, в то дело, к которому ты хочешь привлечь ребят. Огонек в глазах”.
“Слова могут быть разными. Важнее вера, открытость, искренность в своих чувствах
Представляется вполне уместным в качестве рекомендаций предложить участникам цитату из книги Эриха Фромма “Искусство любить”: “Я убежден, что воспитание означает знакомство молодежи с лучшим из наследия человечества. Но так как большая часть этого наследия выражается словами, то воспитание эффективно только, если эти слова обрели реальность в лице учителя, в практике и устройстве общества. Только материализованная во плоти идея может оказать влияние на человека; идея, которая остается лишь словами, способна изменять только слова”.
И еще одно наблюдение, принадлежащее Симоне Вейль: “Одни и те же слова могут прозвучать обыденно или необыкновенно, в зависимости от того, как они произнесены. А это зависит от того, насколько глубоко внутри человека лежит источник этих слов, причем произвольно управлять этим невозможно. И благодаря волшебному совпадению они проникают в слушателя на такую же глубину. Тем самым слушатель, если он вообще на это способен, может ощутить истинную цену этих слов”.
[1] С. Белановский. Метод фокус-групп.М.: Никколо-Медиа, 2001.