А.Б. Давидсон, Институт всеобщей истории РАН.
Николаю Александровичу Ерофееву, моему учителю.
Вслед за важной датой - 450-летия дипломатических связей между нашими странами - приближается другая: столетие англо-русских соглашений 1907 г., которые урегулировали ряд давних противоречий и привели к союзу в первой мировой войне. Одну мы отметили международной конференцией и яркой выставкой в Кремлевском музее в декабре 2003 г. Другую еще предстоит отметить. Обе эти даты привлекают внимание к истории взаимоотношений двух стран и к необходимости более тщательного и, надеюсь, более объективного их изучения.
Но дело, конечно, не только и даже не столько в самих памятных датах, как бы ни были они важны. В отношениях между Россией и Британией в последние годы появились благоприятные признаки. Хотелось бы думать, что эта тенденция укрепится, а вместе с ней откроются и более широкие перспективы для ученых - для более объективного изучения российско-британских исторически сложившихся многогранных отношений.
Расширились возможности работы российских англоведов в архивах и библиотеках Великобритании. Контактов с британскими учеными стало больше. В апреле 2004 г. Институт всеобщей истории РАН возобновил практику российско-британских коллоквиумов. На сентябрь 2005 г. намечен следующий - уже в Лондоне - с заранее согласованной темой: отношения и взаимные образы России и Британии в XIX и XX столетиях.
Но, увы, есть и другие признаки - тревожные. Осенью 2002 г. в России состоялся опрос общественного мнения - чтобы выяснить, как изменилось отношение россиян к зарубежным странам. Взят был семилетний период: перемены с 1995 г. по 2002 г. Опрос проводился двумя авторитетными институтами по изучению общественного мнения. Оказалось, что с 1995 по 2002 г. число лиц, у которых упоминание Англии вызывает "в основном положительные чувства", снизилось с 76,6% до 64,1%. А число лиц, у которых слово "Англия" вызывает "в основном отрицательные чувства", резко возросло: с 4,2% до 14,5% [1].
Так что же проявилось в результатах опроса? Рост ксенофобии в нашей стране? Увы, не исключено (результаты опроса показали ослабление симпатий ко многим государствам). Но, как бы то ни было, это значит, что антибританские настроения есть. В них могло сказаться влияние каких-то новейших событий. Но и за ними, несомненно, видна живучесть давних англо-русских трений, противоречий и взаимных недопониманий. Их последствия, наслоения, накопленные в течение жизни многих поколений, придется разгребать еще долго. Работа предстоит трудная. Некоторым соображениям об этом и посвящена данная статья.
Соперничество двух величайших империй XIX и XX столетий - в какие только периоды и в каких только формах оно ни проявлялось! Это стало очевидным уже на заре XIX в. Только что, еще совсем недавно, российские военные моряки по приказу Екатерины II проходили стажировку в британском флоте, учились морскому делу в Англии, на ее кораблях плавали до Индии. Екатерина Дашкова, сподвижница "матушки-императрицы", вздыхала: "Отчего я не родилась англичанкой? Как обожаю я свободу и дух этой страны!".
Но XIX столетие началось с того, что Павел I разорвал отношения с Англией (7/18 октября 1799 г.), а 31 декабря 1800 г. (12 января 1801 г.) распорядился подготовить поход донских казаков на британскую Индию. Правда, поход не состоялся - в марте 1801 г. Павла убили, но осенью 1807 г., уже при Александре I, - снова разрыв отношений с Англией. И лишь потом судьба соединила Россию с Великобританией - в коалиции против Наполеона. Затем, вплоть до середины XIX в., вроде бы спокойные отношения, заключение ряда договоров, даже визит Николая I в Англию.
Но англофобия развивалась в России еще тогда, до Крымской войны, особенно в среде славянофилов, да и не только у них. Известный писатель князь В.Ф. Одоевский считал, что история Англии дает урок народам, "продающим свою душу за деньги", и что ее настоящее - печально, а гибель - неизбежна [2]. Историк, писатель и журналист М.П. Погодин назвал Английский банк золотым сердцем Англии, "а другое вряд ли есть у нее" [3]. Профессор Московского университета литературный критик и историк литературы С.П. Шевырев клеймил Англию еще резче: "Она воздвигла не духовный кумир, как другие, а златого тельца перед всеми народами и за то когда-нибудь даст ответ правосудию небесному" [4]. В журнале "Отечественные записки" говорилось, что британские ученые и писатели "действуют на пользу плоти, а не души" [5].
Что уж говорить о Крымской войне и обо всей второй половине XIX столетия. Резкое обострение противоречий в Центральной Азии в 1870-х; открытая враждебность в связи с русско-турецкой войной 1877-1878 гг., когда Великобритания не дала России воспользоваться плодами ее победы над Османской империей. Тогда с подмостков лондонского мюзик-холла гремела песенка, от слов которой "русским не видать Константинополя" часть публики приходила в неистовство. И еще больше от куплета:
Мы не хотим войны,
но уж если придется драться,
именем Джинго,
Нам хватит людей
и кораблей,
И денег, чтоб воевать [6].
А в России - как только ни называли Англию: "коварный Альбион", "дряхлый Альбион", "метрополия злата". В бульварной, да и не только бульварной печати бытовало выражение "англичанка гадит".
Вот пример из тогдашней литературы: "Никак не могу примириться с их международной политикою, основанной на эгоизме, маккиавелизме и бесчеловечности ко всем прочим народам земного шара. Недаром политики прозвали Англию коварным альбионом". Так говорилось в пьесе "Джон Буль конца века", изданной в Петербурге в 1898 г. [7].
Под влияние таких настроений попадали иногда и лучшие умы России. А А.И. Гучков, который был потом председателем Государственной Думы и военным и морским министром Временного правительства, в гимназические годы мечтал поехать в Лондон, чтобы убить Б. Дизраэли.
Российский генеральный штаб ревниво следил за всем, что делалось в британских вооруженных силах. В 1894 г. вышло готовившееся несколько лет детальнейшее исследование - том в 400 страниц большого формата. Особое внимание уделялось "той части британского всемирного государства, которая может, скорее всего, сделаться театром войны, в случае столкновения России с Великобританией" [8]. Эта часть называлась: "Частный обзор британской Индийской империи".
Если в наше время кто-то из политиков говорил, что русские солдаты должны омыть сапоги в южных морях, или даже прямо в Индийском океане, то это, надеюсь, была шутка. В царствование же Александра II, Александра III и Николая II, вплоть до самого конца XIX столетия, это вряд ли было шуткой. В 1899 г. генералу М.В. Грулеву, служившему в Туркестанском военном округе, нелегко было бороться с тем, что он назвал "прочно установившимися у нас взглядами, что Туркестан должен служить плацдармом для похода в Индию". Ему "приказано было сначала сделать по этому вопросу сообщение в закрытом собрании, которое было доступно только для генералов и офицеров Генерального Штаба". И хотя многие из офицеров Генерального штаба соглашались с ним, "что действительно необходимо бороться с этими опасными заблуждениями общественного мнения", все же публиковать эти взгляды было признано "несвоевременным". И они появились в печати в полном виде лишь через десять лет, после того, как "в августе 1907 года заключено соглашение с Англией по всем вопросам, касающимся Средней Азии" [9].
Хотя еще в 1899 г. многим в Генеральном штабе была ясна пагубность этой политики на границе Индии, все-таки во время англо-бурской войны 1899-1902 гг. Николай II не раз возвращался к идее о создании угрозы британской Индии из Туркестана. Он писал об этом и в письмах и в дневнике. Сетовал, что отсутствие железной дороги в Туркестан не дает возможности эффективно перебрасывать туда войска [10].
Прямого столкновения России с Великобританией во время англо-бурской войны 1899-1902 гг. не произошло, но правительство Николая II проводило явную антибританскую политику, добровольцы из России сражались в Трансваале на стороне буров, вся российская пресса яростно клеймила действия Великобритании. А русский Генеральный штаб не только посылал на юг Африки официальных и секретных агентов, но и собирал сведения настолько заинтересованно, что одних только опубликованных им материалов хватило на 21 сборник [11].
Через несколько лет, во время русско-японской войны 1904-1905 гг., Великобритания отплатила России тем же. Симпатии правительства и немалой части общественности были на стороне противника Российской империи. Англо-российская враждебность завершилась в 1907 г. созданием Тройственного союза. Причиной примирения стало быстрое усиление военной мощи Германии.
Правда, и в годы конфронтации отношения были все же неоднозначными. Россия брала займы у британских банков. А Николая II многие даже считали англофилом. Последняя императрица, хотя и немка по происхождению, была не только внучкой, но и воспитанницей королевы Виктории. Вся обширная личная переписка Николая II с женой велась по-английски. Когда Николаю II в 1916 г. было присвоено звание английского фельдмаршала и торжественно вручен фельдмаршальский жезл, он этим очень гордился.
Не вполне однозначно было и отношение российской общественности. В книгах и статьях писателя и публициста И.В. Шкловского (псевдоним - Дионео) [12], в которых российский читатель наиболее подробно знакомился с жизнью Великобритании, преобладала симпатия к британцам и их образу жизни, хотя он и осуждал английский империализм. Англофилами были многие депутаты Государственной Думы. Среди военных моряков симпатии к Великобритании извечны - со времен Екатерины II, когда морские офицеры проходили выучку в британском флоте. С англофобскими настроениями соседствовало и увлечение английской литературой. А в среде аристократии - и подражание многим британским традициям: в стиле поведения, в манере одеваться, в спорте. Английский клуб, а затем и Яхт-клуб, созданный в Петербурге по английскому образцу, были фешенебельными местами встреч весьма влиятельных лиц. Там в непринужденных разговорах решались и многие государственные проблемы.
После 1907 г. состоялось несколько обменов делегациями между Государственной Думой и британским парламентом. Расширились и контакты между учеными Великобритании и России. Одним из самых важных стала поддержка российскими учеными Первого всеобщего конгресса рас, который состоялся в здании Лондонского университета 26-29 июля 1911 г. Целью конгресса провозглашалось: "Обсудить в свете науки и современных представлений общие отношения, существующие между народами Запада и Востока, между так называемыми белыми и так называемыми цветными народами, с тем, чтобы способствовать полному взаимопониманию между ними, развитию наиболее дружественных чувств и сердечного сотрудничества" [13]. Полузабытый теперь, заслоненный разразившейся вскоре мировой войной, этот конгресс был для своего времени крупным событием, одной из самых представительных встреч мировой общественности.
Среди тех, кто присутствовал на конгрессе или поддержал идею его проведения, были ученые из России: Санкт-Петербурга, Москвы, Тифлиса, Томска, Тарту, Хельсинки, Одессы, Варшавы, Владивостока; среди них - академик М.М. Ковалевский (1851-1916), автор пятитомного "Происхождения современной демократии". На конгрессе было зачитано приветствие, которое Л.Н. Толстой, к тому времени уже покойный, прислал еще в период подготовки конгресса.
К концу истории императорской России обе страны оказались союзниками в первой мировой войне. Совместная борьба резко усилила симпатии к Великобритании. Это проявилось и в общественных настроениях и в печати. Среди ярких проявлений - книги К.И. Чуковского, одного из лучших российских публицистов. Он вместе с группой писателей и журналистов (А.Н. Толстой, В.И. Немирович-Данченко и другие) побывал в Англии во время войны. Его книги не только давали яркое образное представление о борющейся Англии, но и полны симпатии к англичанам, порой даже восторженности [14].
Важным шагом к установлению контактов между российской и британской общественностью, учеными, писателями и деятелями культуры стала совместная работа над большой книгой "Душа России". Она была издана в Англии в 1916 г. [15]. Туда вошли статьи о Британии, очерки о впечатлениях англичан от поездок в Россию, статьи о русском фольклоре, литературе, искусстве, социальной жизни и, разумеется, об участии россиян в мировой войне. Приведены - в подлиннике и в переводе - стихи русских поэтов. На цветных вклейках воспроизводились картины Н.С. Гончаровой, М.Ф. Ларионова, И.Я. Билибина, Н.К. Рериха и других художников.
Г.К. Честертон посвятил свою статью теме английских ошибок в понимании России. Известный специалист по истории славян Р. Ситон-Уотсон - взаимоотношениям Британии со славянским миром. П.Н. Милюков, И.В. Шкловский (Дионео), П.Г. Виноградов, В.М. Бехтерев, А.Ф. Кони, 3.Н. Гиппиус, Н.А. Котляревский, И. Озеров, Н.К. Рерих, И.Ф. Стравинский - различным сторонам жизни России, ее политике, истории, культуре.
Особенно интересна большая статья историка Н.И. Кареева "Насколько глубоко Россия знает Англию" [16]. В ней подробно рассмотрены российские знания об Англии, накопленные к 1916 г., ко времени подготовки и опубликования этой книги. Статья дана в переводе на английский. Поскольку русского оригинала мне пока не удалось найти, а цитировать в обратном переводе на русский неловко, даю лишь краткое изложение.
Кареев считал, что Англию в России знают неизмеримо лучше, чем Россию в Англии. На русский язык переведено не только множество романов и стихотворений, но и трудов по философии, истории, праву, политической экономии, естественной истории и прочим сферам науки. Переводились не только классические работы, но и совсем недавние, новейшие. Кареев привел десятки имен. Даже если российская общественность не одобряла внешнюю политику Британии, образованных людей России всегда интересовало ее внутреннее положение, прошлое и настоящее ее народа постоянно пользовалось вниманием, изучалось и в университетах и на высших женских курсах. В среде профессуры - историков, экономистов, правоведов - всегда было немало тех, кто специализировался по проблемам Англии, работал в английских библиотеках и архивах.
Завершая свою большую и хорошо продуманную статью, Кареев выразил надежду, что оба народа станут все лучше понимать друг друга, преодолеют взаимные предрассудки и сумеют смотреть друг на друга с симпатией.
Могли оправдаться надежды Кареева, если бы Российская империя сохранилась? Трудно сказать. Уж больно много оставалось в России от идеи "православие, самодержавие, народность" в ее изначальном, уваровском смысле. И через эту призму Англия виделась страной неприемлемого протестантизма, "гнилого либерализма", поклоняющейся "златому тельцу" и "продающей душу за деньги". А британскому общественному мнению очень многое в российском самодержавии по-прежнему было отнюдь не близко.
И все же - в 1907-1917 гг. шло политическое сближение России с Великобританией. Обмены делегациями парламентариев, писателей, журналистов - чего не было прежде. Появление в средствах массовой информации материалов, говорящих о стремлении к взаимопониманию. Сдвиги в экономической и общественной жизни России, которые привели к появлению таких взглядов, как в статье Кареева. Наконец, боевое сотрудничество, скрепленное кровью в войне с Германией.
Так что были наверно шансы и на дальнейшее сближение. Впрочем, что гадать - у истории, как известно, нет сослагательного наклонения.
Но надежды Кареева рухнули сразу после Октябрьского переворота 1917 г. Один из первых же внешнеполитических декретов Совета народных комиссаров - 14 (27) января 1918 г. - денонсировал англо-российские соглашения 1907 г. Вслед за этим, 15 марта, Лондонская конференция премьер-министров иностранных дел государств Антанты приняла решение о непризнании Брестского мира и высадке войск союзников и США на территории России.
И хотя именно Англия стала первой капиталистической страной, с которой правительство В.И. Ленина заключило договор о торговле (16 марта 1921 г.), все-таки именно ей власти СССР определили в своей пропаганде место особенно заклятого врага - даже на фоне ненависти ко всему "буржуазному Западу". В СССР смотрели на нее как на старейшую цитадель капитализма и оплот антисоветизма. К тому же новый режим унаследовал от прежнего и многие давние противоречия. Все это проявлялось в официальных и официозных изданиях, в средствах массовой информации, в художественной литературе, в широко распространенных представлениях. Не избежали этого и ученые.
Изучить отношение различных групп советского общества к Великобритании крайне трудно. Эти чувства могли выражаться только, как говорили тогда, в беседах "на кухне", при закрытых дверях. А во всех средствах массовой информации существовало только одно мнение - мнение власти. Если же происходили многолюдные антибританские демонстрации, то они всегда были организованы "сверху". Так было в 1927 г., в связи с разрывом дипломатических отношений. Так было и при Н.С. Хрущеве и Л.И. Брежневе, когда в знак протеста против британской политики на Ближнем Востоке власти снимали с рабочих мест десятки тысяч москвичей и отправляли выражать свой "гнев" к посольству Великобритании.
В отношении Советского Союза к Великобритании можно выделить ряд этапов ожесточения. Они чередовались с временными смягчениями и даже союзничеством - участие обеих стран в антигитлеровской коалиции. Но недоверие к английской внешней политике и скептическое отношение ко всему, что связано с английским образом жизни, было характерно для большевизма всегда. Можно сказать, что большевики унаследовали те черты неприязни к Великобритании, которые были характерны для императорской России, и прибавили к ним свои, новые, связанные уже с идеями классовой борьбы и к взгляду на Великобританию как классическую страну капитализма. А такие понятия, как "гнилой английский либерализм", перешли от досоветских времен и характерны для всех этапов англо-советских отношений.
В каком тоне в советской пропаганде 1920-1930-х годов говорилось о государственной политике Великобритании? Вот статья "Великобритания" в самом распространенном тогда справочном издании - десятитомной "Малой советской энциклопедии" (тираж каждого тома - до 140 тыс. экземпляров). И вот сколько однородных штампов: "наибольшая реакционность", "особо реакционной", "насильственная политика", "политика подавления и угнетения", "свирепый террор", "с величайшей свирепостью".
А в статье о Черчилле: "Заклятый враг СССР и мирового пролетариата. ...Ныне постепенно переходит на откровенно фашистскую позицию" .
Во время Великой Отечественной войны как правительство, так и народ СССР осуждали Великобританию (как и Соединенные Штаты) за то, что Советский Союз в течение трех лет сражался против Германии на суше один на один, а союзники лишь обещали открыть второй фронт. По поводу обещаний Черчилля и Рузвельта открыть второй фронт у советских людей была трудно переводимая на другие языки неприязненная шутка: "Начерчилли, начерчилли, а рузвельтатов-то и нет". Обида была справедливой.
Но при этом никак не привлекалось внимание к тому, что с середины 1940 г. до середины 1941 г. Великобритания сражалась с гитлеровцами один на один. Этот факт как-то даже не осознавался, да, пожалуй, не вполне осознается и до сих пор.
Через несколько месяцев после окончания второй мировой войны начался новый виток противостояния. Это проявилось и в пропаганде, и в гонке вооружений, и в той поддержке, которую СССР оказывал антибританским силам буквально во всех частях Британской империи. В закрытых советских политических учебных заведениях их руководители и активисты антибританской борьбы получали идеологическую подготовку, а в военно-тренировочных лагерях - военно-диверсионную. КПСС и советское правительство устанавливали наиболее тесные отношения с теми возникшими с распадом Британской империи режимами, которые проводили наиболее энергичную антибританскую политику.
В пропагандистской, общественно-политической и даже научной литературе широко обсуждалась тема распада Британской империи - не хотелось бы говорить, что с прямым злорадством, но во всяком случае констатировалось это с нескрываемым удовлетворением.
Все это продолжалось до второй половины 1980-х годов, до перестройки. Но и в советское время, даже в годы наиболее ожесточенного противостояния, тяга к британской культуре была в СССР очень велика и, в сущности, никогда не ослабевала.
В 1920-х, когда антибританская истерия по временам доходила до апогея и организовывались массовые демонстрации под лозунгами "Наш ответ Чемберлену" и "Лорду - в морду", читающая публика восхищалась английской литературой. Переводы "Саги о Форсайтах" в 20-х годах были среди наиболее читаемой литературы, это повторилось в конце 50-х, когда эту книгу издали снова.
Статистических опросов тогда не проводилось. Поэтому во многом опираюсь на свою память. В годы моего детства, в середине и второй половине 1930-х годов излюбленной у школьников книгой был "Остров сокровищ", а среди фильмов - тот же "Остров сокровищ", блестяще поставленный режиссером В.П. Вайнштоком, с участием таких артистов, как Н.К. Черкасов, О.Н. Абдулов, М.И. Царев, С.А. Мартинсон.
Зачитывались романами Вальтера Скотта - "Айвенго", "Роб Рой". Не говоря уже о В. Шекспире, Дж. Байроне или Ч. Диккенсе, почти каждое произведение которых переводилось на русский язык многократно. Произведения литературы XX в. привлекали такое огромное внимание, что также переводились многократно, разными переводчиками, с неослабной любовью. Стихотворение Р. Киплинга "Заповедь" (If..) переводилось бессчетное, количество раз, одних лишь самых известных переводов - не менее семи. Интерес к Киплингу был в СССР и тогда, когда в самой Великобритании он несколько угасал.
Даже в 1939-1940 гг., в годы советско-германского сближения и резко антибританской советской политики, одним из самых популярных авторов в СССР был Дж.Б. Пристли. Его пьеса "Опасный поворот" сразу же после того, как ее перевели в 1938 г., шла в театрах, и залы ломились от публики. Его повесть "Затемнение в Грэтли" перевели в том же году, когда она вышла на английском, в 1942 г., книга стала тогда буквально самым популярным в СССР произведением зарубежной литературы. Вскоре почти такого же успеха достиг роман Пристли "Дневной свет в субботу": в Англии он вышел в 1943 г., на русском - в 1944 г.
Самыми черными годами для ознакомления советских читателей с иностранной литературой были последние годы жизни Сталина - с 1946 г. по 1953 г. Но даже тогда событиями культурной жизни были выход стихов Бернса, сонетов Шекспира и других английских стихотворений в переводе С.Я. Маршака. Они остаются до сих пор шедеврами переводческой работы. Многократно переиздавались и издаются по сей день.
Это лишь несколько примеров из того широкого интереса к британской культуре, который проявлялся в СССР даже в худшие годы. И, несмотря на антибританский курс официальной политики, значительная часть этого интереса все же удовлетворялась государственными издательствами, театрами, кинофильмами. Мы, школьники, читали журнал "Британский союзник", а в 1944-1945 гг. распевали песню о Джеймсе Кеннеди, капитане английского эсминца (была выпущена и пластинка с этой песней):
|
Ценный груз доверен Вам, Джеймс Кеннеди, В СССР свезти друзьям, Джеймс Кеннеди. |
С середины 1950-х годов, с наступлением "оттепели", в СССР открылись школы с преподаванием на английском языке. Постепенно уходили в прошлое строгие запреты на показ иностранных фильмов. В СССР стали приезжать артисты из зарубежных стран. Начал выходить журнал "Иностранная литература", и там печатались многие из английских новинок. Издание переводов английской литературы резко возросло. В театрах шли блестящие постановки английских пьес. А исполнение В.Б. Ливановым роли Шерлока Холмса в киносериале по мотивам произведений Конан Дойла даже в самой Британии оценивалось как непревзойденное.
Читающую публику не знакомили, разумеется, с такими "опасными" произведениями, как "1984" или "Скотская ферма" Дж. Оруэлла. Но и они переводились и печатались, хотя и очень ограниченными тиражами (несколько сот экземпляров) - для ознакомления верхушки КПСС. Для издания подобной литературы была специальная редакция в одном из московских издательств. Это был тот канал, по которому правящая верхушка СССР узнавала о "запрещенных" политических и культурных веяниях с Запада.
А для простых людей радиостанция Би-Би-Си (когда удавалось ее услышать сквозь треск глушилок) была окном во внешний мир. Стараясь скомпрометировать эту радиостанцию и тех, кто ее слушал, официальная пропаганда придумала уничижительное словечко "взбибисились".
* * *
А.С. Пушкин писал о "Истории Пугачева": "Не знаю, можно ли мне будет ее напечатать, по крайней мере я по совести исполнил долг историка: изыскивал истину с усердием и излагал ее без криводушия, не стараясь льстить ни силе, ни модному образу мыслей" [19].
Легко ли было в нашей стране в советское, да отчасти и в досоветское время, правдиво, объективно писать об англо-российских отношениях - по совести исполнять долг историка? Под давлением "силы" - официальной политики, и "модного образа мыслей" - массовых предрассудков. Да что говорить - и явной цензуры!
Не потому ли в русском классическом англоведении изучение отношений нашей страны с Великобританией не входило в число приоритетных тем. Наиболее известные отечественные англоведы сосредоточивали внимание на истории социально-экономических отношений Англии позднего средневековья и нового времени. Так работали М.М. Ковалевский, П.Г. Виноградов, Д.М. Петрушевский, А.Н. Савин, С.И. Архангельский, Е.А. Косминский, Я.А. Левицкий, В.Ф. Семенов, Г.А. Чхартишвили, В.В. Штокмар, В.М. Лавровский, М.А. Барг, Е.В. Гутнова, Л.П. Репина. В этой же сфере оставили яркие труды Н.И. Кареев и Е.В. Тарле - историки, для которых англоведение не было основным направлением работы.
О том, какой вклад российские ученые внесли в изучение этих проблем истории Великобритании, можно судить по изданиям их трудов в самой Англии. И по надписи на могиле историка П.Г. Виноградова, умершего в Оксфорде: "Благодарная Англия - чужестранцу".
Почему же плеяду блестящих российских исследователей так заинтересовала давняя история английской деревни, местного самоуправления, парламента, реформ и революций самой отдаленной от нас страны Европы? Конечно, у каждого из них были тому свои причины. Но, мне кажется, было и общее. Наверно, хотелось примерить на Россию тот путь, который прошло государство, одним из первых ставшее капиталистическим и провозгласившее идеи западной демократии.
Непосредственно о российско-британских отношениях работы ученых (еще не книги, а статьи) появляются в 1907-1917 гг., когда общая обстановка - сближение России с Великобританией - стала этому способствовать. А.Н. Савин накануне первой мировой войны опубликовал статьи "Английские епископы в гостях у русских" [20] и "Русские разрушители общины и английские огораживатели" [21]. А во время войны - статью "Англороссийское сближение в связи с образованием Тройственного согласия" [22]. В Обществе сближения с Англией он произнес речи "Россия и Англия" [23] и "Английское общественное мнение о войне и мире" [24].
Это англо-русское общество возглавлял Ковалевский, а после его кончины - Виноградов. Наверно, в те годы и у Косминского зародился интерес к истории культурных связей России и Англии [25].
После 1917 г. М.М. Богословский, автор многотомного труда о Петре Великом, продолжал исследовать на основе уникальных российских и английских документов трехмесячное пребывание петровского Великого посольства в Англии в 1698 г. Позднее русско-английские отношения петровского времени изучал Л.А. Никифоров [26]. (а в Англии - Л. Хьюз [27]). Огромный вклад в изучение англо-российских культурных связей и взаимопроникновения культур в XVIII-XIX вв. внес филолог М.П. Алексеев [28].
Но сколько-то объективно изучать историю взаимоотношений, сложившихся уже в новейшее время, было чрезвычайно трудно. В советской официальной и официозной пропаганде в чем только Англию ни винили! Во время гражданской войны в России она поддерживала белых и участвовала в интервенции. На печально известных политических процессах 30-х годов многих подсудимых изобличали за якобы доказанные их связи с британской разведкой. В политике Англии видели намеренную задержку открытия второго фронта. А начало "холодной войны" отсчитывалось от речи Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г. Перечень этих обвинений почти бесконечен.
Так что, увы, можно понять, почему такие англоведы, как И.С. Звавич, Ф.А. Ротштейн, Л.Е. Кертман, А.М. Некрич в книгах и статьях почти не касались англо-советских отношений. Хотя, конечно, это их очень интересовало. (В.М. Лавровский и А.М. Некрич, помню, еще в бытность моей учебы в аспирантуре Института истории АН СССР в 1953-1956 гг., не раз с большой заинтересованностью обсуждали эту тему). Но от высказываний в печати старались воздерживаться. И не только из-за политико-цензурных рогаток. В советское время работа в отечественных архивах, во всяком случае по новейшей истории, была закрыта. А получить командировку для работы в британских архивах вообще невозможно. Н.А. Ерофеев, посвятивший англоведению всю свою долгую жизнь, руководитель сектора Великобритании в Институте всеобщей истории РАН, так и не смог этого добиться. Побывал в Англии только один раз, всего несколько дней, и то лишь туристом. Так же сложилась судьба англоведа А.М. Некрича: всего несколько дней, туристом.
В качестве знатока проблем новейшей истории Британии известен и Д. Маклейн, который, как и К. Филби, был разведчиком, работавшим на Советский Союз. После завершения этой работы он многие годы жил в Москве и публиковал под псевдонимом С. Мадзоевский статьи в журналах "Международная жизнь", "Мировая экономика и международные отношения", "Новое время". Однако и он, правда, вероятно, по своим особым причинам, в печати мало затрагивал тему отношений Британии с нашей страной.
Все же в послесталинское время, в 60-е - начале 80-х годов, после некоторого смягчения цензурных запретов, появился ряд исследований. Их авторы стремились избежать штампов, въевшихся не только в пропаганду, но и в наше сознание. Одним это удавалось больше, другим - меньше.
В.Г. Трухановский опубликовал статьи об англо-советских отношениях накануне и в начале второй мировой войны [29], а в соавторстве с Н.К. Капитоновой - монографию о советско-английских отношениях в 1945-1978 гг. [30]. Владимир Григорьевич опирался не только на документы, но и на собственный опыт. Он участвовал в работе советской делегации на Потсдамской конференции и до середины 1953 г. работал в МИД СССР на британском направлении. Характеру англо-советских отношений Трухановский посвятил немало страниц и в известных биографиях Черчилля и Идена.
Были изданы монографии А.Ф. Остальцевой об англо-русском соглашении 1907 г. [31]. А.В. Игнатьева о русско-английских отношениях накануне Октября [32], дипломата В.И. Попова о дипломатических отношениях СССР и Англии в 1929-1939 гг. [33], Г.С. Остапенко об англо-советском профсоюзном сотрудничестве [34]. Для изучения отношений России и Великобритании в годы первой мировой войны много сделали И.В. Алексеева и М.М. Карлинер; русско-английских общественных связей в конце XIX - начале XX столетий - Н.В. Иванова. Над освещением российских общественных движений 1860-1880-х годов британской печатью и британскими историками работали Т.А. Филиппова и М.Д. Карпачев. Восприятие англичанами России последней трети XVIII - начала XIX столетий изучал И.В. Карацуба. Об англо-русских отношениях накануне и во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. публиковал интересные статьи В.Н. Виноградов.
Особое место в этом ряду занимает книга Н.А. Ерофеева "Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских". Хотя в ней говорится о второй четверти XIX в., все же и анализ автора и его выводы носят настолько расширительный характер, что имеют прямое отношение и к образу Англии в России XX столетия *.
* Странно, что автор не упоминает замечательные очерки об Англии и англичанах - "Корни дуба" Всеволода Овчинникова, - которые были напечатаны в 1979 году в журнале "Новый мир" и пользовались необыкновенной популярностью. - V.V.
О работе над этой темой мой учитель мечтал годами. Но, натерпевшись и в конце 30-х, когда его исключали из партии, и в конце 40-х годов, когда он попал под каток кампании по борьбе с "космополитизмом" и "низкопоклонством перед Западом", Ерофеев в 1975 г. получил новый удар: из его книги "Что такое история" редакторы постарались изъять почти все то свежее, новое, ради чего он писал эту книгу. Им не понравился его непредвзятый (как они называли - "объективистский", на самом же деле - просто объективный) анализ немарксистских взглядов.
И все же он решился. Считал, что откладывать нельзя: ему было уже почти 70. Работал шесть лет - при том, что большая часть материала была собрана давно. Используя контент-анализ, мало известный тогда отечественным историкам, изучил русскую периодику за весь исследуемый период. Вплоть до "Дамского журнала" и издания, которое называлось "Молва. Газета мод и новостей". А уж изученным им мемуарам, дневникам и запискам - несть числа.
Конечно, писал осторожно, чтобы не нарваться в издательстве на те же вивисекции, каким подверглась его предыдущая книга. В чем были для него цензурные трудности на этот раз? Дело в том, что Ерофеев, в отличие от многих других авторов, хотел рассмотреть не только государственную политику, но и представления, бытующие в обществе. При таком подходе никак нельзя умолчать о неверных взглядах, даже предрассудках своего собственного народа, его известных общественных деятелей, видных писателей, публицистов, журналистов. А всем ли сейчас такая критика понравится? Иностранцев критикуй сколько хочешь, разоблачай их представления о нашей стране. Можешь даже обвинить в преднамеренной фальсификации, извращении истории. Многие, мы знаем, даже на зубоскальстве по поводу "чужих" заработали и популярность и капитал. Но вот критиковать "своих" - тут могут сказать, что ты - не патриот. Николай Александрович не раз делился со мной этими сомнениями.
В 1980 г. за рубежом вышла статья Солженицына "Чем грозит Америке плохое понимание России" [35]. Прочитав ее, Ерофеев сказал: - А почему же Солженицын не написал, чем грозит России плохое понимание Америки? Для нас, в России, знать это, наверно, куда важнее!
Автобиографическая книга Солженицына тоже вызвала его недоумение. Больше всего такая фраза: "Под моими подошвами всю мою жизнь - земля отечества, только ее боль я слышу, только о ней пишу". И другая: "Я никакой заграницы не видел, не знаю, и жизненного времени у меня нет - узнавать ее" [36]. Что ж, удивлялся Ерофеев, - разве не нужно слышать боль других народов? Да и вообще получается, что другие народы можно и не знать? Поскольку Николай Александрович занимался историей не только Британской империи, а и Африкой, его резанули и иронические слова Солженицына: "страдатели Африки" [37].
Конечно, рассуждал Ерофеев, эти слова Солженицын, наверно, произносил всердцах, когда подвергался гонениям. Но гонения же шли не от заграницы, а от своих, тутошних. Попав потом, тоже по вине тутошних, в эту самую заграницу и пользуясь ее гостеприимством, почему же и тогда он говорил о ней без сочувствия и симпатии? Для себя Ерофеев сделал вывод: Уж если даже Солженицын, один из властителей дум, рассуждает вот так, то чего же ждать от цензоров?
И он стал зондировать пределы цензурных запретов статьями в малотиражных сборниках "Проблемы британской истории". В 1978 г. опубликовал статью "Промышленный переворот в Англии в зеркале русской прессы" [38]. Затем - “«Дряхлый Альбион»: Англия в русской публицистике 30-40-х гг. XIX в.” [39]. И, наконец, “«Страна чудаков» (из истории англо-русских контактов)” [40].
И сумел сказать если не все, то многое из того, что хотел. К счастью, книга вышла без особых купюр. Вышла, когда ему было 75. Его лебединая песнь. Он вложил в нее свой накопленный десятилетиями опыт разработки методики конкретно-исторического подхода к изучению этнических представлений, образа другого народа. Первая глава книги - вообще не об Англии и не о России - "Этнические представления". Она помогает каждому, кто берется за изучение образа чужой страны, чужого народа. "Ведь русский образ англичанина, - писал он, - это частный случай этнических представлений. И, следовательно, изучая процесс его возникновения, мы приближаемся к пониманию того, как вообще формируются этнические представления" [41].
Что же до конкретной темы книги: образа Англии и англичан в России, - то и тут Ерофеев высказал соображения, которые выходят далеко за рамки исследуемого им периода. Вот лишь некоторые из них:
"Ошибочными и искаженными были представления о самых элементарных вещах. Так, богатство Англии видели не в том, в чем оно действительно заключалось, т.е. не в фабриках и заводах, не в могучих производственных силах, а в изобилии золота и звон-кой монеты, которых в Англии было как раз мало. Бурное развитие английского капитализма воспринимали как назревание кризиса, предвещавшего близкую катастрофу".
«Явления, связанные со стремительным развитием капитализма: всеохватывающая власть денег, погоня за "чистоганом", расчетливость, разъедающие человеческие отношения - все это наводило на мысль о том, что духовная жизнь Англии бедна и вступила в полосу застоя. На страну в целом смотрели как на мир "вещественной цивилизации", глухой к духовным запросам».
"Известное влияние на образ англичанина оказывала и самооценка русскими своего национального характера: в образе чужого народа находила отражение та шкала ценностей, которая господствовала в те годы в России. Приписывая англичанам такие грехи, как корысть и стяжательство, русские наблюдатели хотели этим подчеркнуть бескорыстие и щедрость русского характера. В данном случае речь идет, конечно, не о действительных чертах русского характера, а о той парадигме, которая господствовала в умах русских людей". [42].
Книга Н.А. Ерофеева помогает искать ответ на вопрос: чего будет стоить России непонимание Англии. К этой книге приходится снова и снова возвращаться всем, кого волнуют традиции и тенденции англо-русских отношений.
В целом о многом из того, как относились к Англии в России, можно сказать словами великого Гете: "Мы привыкли, что люди издеваются над тем, чего они не понимают". Конечно, эти слова в такой же мере можно отнести и к англичанам, к образу России в Великобритании. Но и там, как и у нас, было в XX столетии немало достойных исследований, начиная с работ Г. Вильямса, Б. Пейрса и М. Беринга, живших годами в России еще на заре XX столетия. Бурный всплеск интереса к России пришелся в Англии на годы первой мировой войны, в Лондоне вышли книги "Россия сегодня" [43], "Долг Европы перед Россией" [44], "Россия и мир" [45]. Фундаментальный двухтомный труд Т. Масарика "Душа России" был тогда же переведен на английский и издан в Лондоне в 1919 г. [46].
* * *
С перестройкой в СССР, со встреч М.С. Горбачева с М. Тэтчер и ее ярких телевизионных интервью, с визитов В.В. Путина в Англию начался новый этап в отношениях СССР-России и Великобритании. Подводить итоги этому периоду еще рано - это лишь последние два десятилетия. К тому же и этот период неоднозначен. В нем можно увидеть колебания и в государственной политике и в настроениях общественности.
Все же основные тенденции российской государственной политики последних полутора десятилетий - это постепенное улучшение связей с Великобританией. Интерес и уважение к британской культуре полностью сохраняется. В студенческой среде слова "Кембридж" и "Оксфорд" обладают притягательной силой. И в целом для россиян, которые едут за границу учиться или работать, "направлением № 1 стала Великобритания" - так во всяком случае говорится во влиятельном журнале "Новое время" [47] и в "Известиях" [48]. А "российская бизнес-элита обживает столицу Англии" [49] *.
* Вот только несколько фамилий из "элиты", обживающей столицу Англии - Березовский, Явлинский, Абрамович, Закаев... - V.V.
Пути для изучения англо-российских отношений заметно расширились. Сняты столь строгие цензурные запреты. Появились возможности для работы в архивах Великобритании и больше, чем раньше - в отечественных архивных хранилищах. Конечно, все мы жалуемся сейчас на другое - скудость материального обеспечения исследований, особенно - для работы за рубежом. Но все же глубоких исследований, основанных нередко на архивных материалах XIX и XX столетий, выходит сейчас больше, чем прежде.
Приведу лишь несколько примеров. Л.В. Поздеева выпустила монографию "Лондон-Москва. Британское общественное мнение и СССР. 1939-1945" (М., 2000), а также ряд статей, основанных на изучении наследия И.М. Майского, который многие годы был советским послом в Лондоне. В результате долгой работы в английских архивах В.П. Шестаков опубликовал исследования о жизни и деятельности российских ученых в Кембридже и книгу "Английский акцент. Английское искусство и национальный характер" (М., 2000). О.А. Казнина, также после тщательной работы в британских и отечественных архивах, выпустила монографию "Русские в Англии: русская эмиграция в контексте литературных связей в первой половине XX века" (М., 1997). А.Н. Зашихин, историк из Архангельска, получив грант от Фонда Сороса, Британского совета и Оксфордского университета, смог, находясь в Великобритании, изучить высказывания и оценки английских ученых, публицистов и путешественников о России, изданные с 1856 по 1916 г. [50].
Книги об Англии выходят в Санкт-Петербурге [51], в Воронеже [52], во многих городах. В Москве и Калуге с 1996 г. издается международный журнал "RuBriCa (The Russian and British Cathedra)" на английском языке, посвященный проблемам британской цивилизации, истории, философии, литературы, российско-британским историческим связям, взаимопониманию русской и английской культур. В одной из самых последних книг -"Англия и англичане", изданной в 2004 г., - есть и ярко написанный раздел "Англия и Россия - традиции общения" [53].
В Институте всеобщей истории РАН вскоре после его создания в 1968 г. был создан сектор истории Великобритании. Издавался ежегодник "Проблемы британской истории", было проведено несколько встреч с учеными Великобритании. Но сектор перестал существовать, ежегодник - тоже, встречи - как-то замерли. Ведущего англоведа, Н.А. Ерофеева, отправили на пенсию - как многим казалось, преждевременно.
В 1992 г. по инициативе Института всеобщей истории РАН, благодаря усилиям В.Г. Трухановского, директора института А.О. Чубарьяна и энергично им помогавших Е.Ю. Поляковой, Л.Ф. Туполевой, Г.С. Остапенко и других англоведов был сделан новый шаг к оживлению англоведения: создана Ассоциация британских исследований. Ее президентом вплоть до своей кончины (2000 г.) стал В.Г. Трухановский. Нельзя сказать, что деятельность Ассоциации сразу же развернулась очень широко. Но все же в 1997-2002 гг. были изданы три сборника статей "Британия и Россия" со статьями российских и английских историков. Четвертый сборник, посвященный российско-британским отношениям в XIX и XX вв. и уже подготовленный к печати, включает не только статьи отечественных и британских авторов, но и воспоминания Р. Лайна, который был послом Великобритании в Москве вплоть до августа 2004 г., и дневник другого посла, Р. Брейтвейта, относящийся к памятному московскому августу 1991 г. - дневник дает представление, как те события виделись из английского посольства.
На протяжении XIX и XX столетий в нашей стране сменялись поколения, один общественный строй приходил на смену другому. Но в отношении к Великобритании почти неизменно сочетались два образа: любовь к ее культуре и критика (то совсем резкая, то несколько умеренней) ее государственной политики и даже образа жизни ее обитателей. И англофилия (даже, может быть - англомания) сочеталась с англофобией, менялись лишь пропорции. Так, двуликим Янусом и виделась эта страна.
В анализе англо-российских отношений нередко, а то и зачастую, больше говорилось о взаимных противоречиях, взаимном недовольстве и претензиях. Не это ли отразилось в том опросе нашей общественности, которые я привел в начале статьи. Откуда в 1995-2002 гг. такой рост "в основном отрицательных чувств" по отношению к Англии, не говоря уже о многих других странах? Ксенофобия? Изоляционизм? Антизападничество?
Конечно, изучение общественного мнения требует сложного многогранного анализа, а он пока еще не проведен. И все же, повторяю, над этим тревожным фактом надо задуматься. Тем более, что отношение к Великобритании - часть большой проблемы, которая становится для России все более острой. В 1989 г. в ходе общенациональных исследований, проводимых ВЦИОМ, на вопрос: "Как вы думаете, есть ли сегодня у нашей страны враги?" - только 13% назвали какие-то государства, персонажи или силы. А спустя десять лет, в 1999 - 2000 гг., 65-70% опрошенных ответили: "Да, у России есть враги" [54].
Должно быть, настало время, чтобы в прежних тенденциях и традициях ярче высветить и то, что нас сближало. То доброе, хорошее, что мы получали друг от друга. Приведу пример, который важен и для истории моей семьи. В 1921 г., когда Поволжье вымирало от голода, английские квакеры организовали большую продовольственную помощь. Центром их деятельности был город Бузулук, под Самарой - его они называли "городом смерти". Там погибли оба моих деда, и если часть семьи все-таки выжила, в том немалая заслуга английских квакеров. О том, как они организовали свою помощь, сохранилось множество документов в их архиве в Лондоне. Я их видел и уверен, что их надо опубликовать в России.
О том, что получила Британия от России, думаю, скажут англичане. Нам, в России, лучше видна наша, российская сторона, и мы больше внимания уделяем ей, надеясь, что наши британские коллеги возьмут на себя основную тяжесть анализа своей, британской.
Отрадно, что у британских коллег есть исследования, которые помогают англичанам понять Россию. Это, например, прекрасная книга Э. Кросса "Русская тема в английской литературе. С XVI в. до 1980 г." И те тома по истории англо-советских отношений, с приложением множества документов с 1919 г. по 1950 г., которые были изданы в Лондоне в 1940-1950-х годах (первый - с предисловием Ллойд Джорджа) [56]. Разумеется, книги И. Берлина [57], да и многие другие.
Отрадно и то, что труды британских ученых выходят и в русских переводах - чаще, чем прежде [58].
Сейчас, когда наша планета стала такой обозримой, - и тесной, как большая коммунальная квартира, - взаимопонимание стран и народов важно, как никогда. Но оно невозможно без освещения разных точек зрения - не только своей. Именно так мы и стараемся изучать англо-российские отношения. Необходимо разобраться в том, что мы в состоянии понять. И яснее представить, чего же именно мы пока еще не очень понимаем. Хотим видеть Британию непредвзято, открытыми глазами, постоянно прислушиваться к мнениям английских коллег.
Сегодняшняя российская действительность дает отечественным англоведам больше возможностей, чем раньше, увидеть подлинный образ Великобритании - избежать перекосов в ту или иную сторону. И показать англичанам историю их отношений с нашей страной так, чтобы у них осталось как можно меньше оснований повторять слова Черчилля: "Россия - это загадка, окутанная тайной, и все это вместе - внутри чего-то непостижимого" [59].
Не буду кончать таким невеселым высказыванием. Приведу два других. Они выражают главную идею этой статьи. Слова М.Ю. Лермонтова из "Бэлы": "Мы почти всегда извиняем то, что понимаем". И совсем уж давнее - мудрого Спинозы: "Понимание - начало согласия".
1. Известия, 8.Х.2002.
2. См.: Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма. Князь В.Ф. Одоевский - писатель-мыслитель, т. 1. М., 1913, с. 580-582.
3. Погодин М.П. Год в чужих краях, 1839. Дорожный дневник. М., 1844, с. 190.
4. Шевырев С.П. Взгляд русского на образование Европы. - Москвитянин, 1844, кн. 1, с. 230-231.
5. Отечественные записки, 1839, кн. 1, с. 87.
6. Longer W. European Alliances and Alignments, 1871-1890. New York, 1939, p. 135. Слово "Джинго" придумали, чтобы не поминать Бога всуе. Перевод автора. - Прим. ред.
7. Златковский М.Л. Джон Буль конца века. Политическая трагикомедия в пяти картинах. СПб., 1899, с. 3.
8. Военно-статистическое обозрение Британской монархии. Составил Генерального штаба полковник барон А.Е. Тизенгаузен. СПб., 1894, с. III.
9. Грулев М. Соперничество России и Англии в Средней Азии. СПб., 1909, с. VIII, X; его же. Записки генерала-еврея. Orange (Conn.), 1987.
10. Государственный архив Российской Федерации, Дневник Николая II, ф. 601, оп. 1, д. 240. 22 февраля -30 ноября 1899. Подробнее см.: Николай Романов об англо-бурской войне. - Красный архив. Исторический журнал, 1934, № 63; Davidson A., Filatova I. The Russians and the Anglo-Boer War 1899-1902. Cape Town, Pretoria and Johannesburg, p. 208-211.
11. Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке 1899-1902 гг., вып. 1-21. СПб., 1900-1905.
12. Дионео. Очерки современной Англии. СПб., 1903; его же. Английские силуэты. СПб., 1905; его же. На темы о свободе. СПб., 1908; его же. Меняющаяся Англия, 3-е изд. СПб., 1915.
13. Papers on Inter-Racial Problems Communicated to the First Universal Races Congress, Held at the University of London, July 26-29, 1911. Edited for the Congress Executive by G. Spiller, Hon. Organiser of the Congress. London, 1911, p. VII.
14. Чуковский К. Накануне победы. Пг., [б.г.]; его же. Заговорили молчавшие. Англичане и война. Пг., 1918.
15. The Soul of Russia. Ed. by W. Stephens. London, 1916.
16. Kareev N. How Far Russia Knows England. - Ibid., p. 97-99.
17. Малая советская энциклопедия, т. 2. М., 1931, с. 63-64.
18. Там же, с. 782.
19. Пушкин А.С. Из письма А.Х. Бенкендорфу (черновик). - Полн. собр. соч., т. 10. Л., 1979, с. 510.
20. Русские ведомости, 1910, № 223.
21. Московский еженедельник, 1909, январь.
22. Россия и ее союзники в борьбе за цивилизацию, т. 1-2. Пг., 1915.
23. Россия и Англия. Пг., 1915.
24. Проблемы Великой России, 1916, № 1.
25. Академик Е.А. Косминский о культурных связях России и Англии в XVII-XIX вв. - Исторический архив, 1994, № 6.
26. Никифоров Л.А. Русско-английские отношения при Петре I. М., 1950.
27. Hughes L. Peter the Great. A Biography. New Haven and London, 2002.
28. Алексеев М.П. Русско-английские литературные связи (XVIII век - первая половина XIX века). - Литературное наследство, т. 91. М., 1982; его же. Сравнительное литературоведение. Л., 1983.
29. Трухановский В.Г. Англо-советские отношения накануне Великой Октябрьской революции. - Вопросы истории, 1963, № 12; его же. Англо-советские отношения в начале второй мировой войны (3 сентября 1939 - 9 апреля 1940 г.). - Международные отношения. Политика. Дипломатия. XVI-XX вв. Сб. статей к 80-летию И.М. Майского. М., 1964.
30. Трухановский В.Г., Капитонова Н.К. Советско-английские отношения, 1945-1978 гг. М., 1979.
31. Остальцева А.Ф. Англо-русское соглашение 1907 года. Саратов, 1977.
32. Игнатьев А.В. Русско-английские отношения накануне Октябрьской революции. М., 1966.
33. Попов В.И. Дипломатические отношения между СССР и Англией (1929-1939). М., 1965.
34. Остапенко Г.С. Англо-советское профсоюзное сотрудничество в годы Второй мировой войны. - Проблемы британской истории. М., 1980. Переиздана под названием "Деятельность Англо-советского профсоюзного комитета в годы Второй мировой войны" (М., 1985).
35. Солженицын А. Чем грозит Америке плохое понимание России. - Русское возрождение, 1980, № 10.
36. Солженицын А. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. Paris, 1975, с. 497.
37 Там же, с. 134.
38. Проблемы британской истории, 1978. М., 1978.
39. Проблемы британской истории, 1980. М., 1980.
40. Проблемы британской истории, 1982. М. 1982.
41. Ерофеев Н.А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825-1850 гг. М., 1982, с. 306.
42. Там же, с. 304, 305, 308.
43. FraserJ.F. Russia of to-day. London, 1915.
44. Sarolea Ch. Europa's Debt to Russia. London, 1916.
45. Graham S. Russia and the World. London, 1917.
46. Masaryk Th.G. The Spirit of Russia. Studies in History, Literature and Philosophy, v. 1-11. London - New York, 1919.
47. Новое время, 2003, № 17, с. 34.
48. Берлин Е. Россияне "кучкуются" в лучших университетах Великобритании. - Известия, 25.1Х.2004.
49. Давыдов Б. Лондоноград. - Московские новости, 2005, № 20, с. 13.
50. Зашихин А.Н. "Глядя из Лондона". Россия в общественной мысли Британии. Вторая половина XIX -начало XX в. Очерки. Архангельск, 1994.
51. Бурова И.И. Две тысячи лет истории Англии. СПб., 2001.
52. Стернин И .А., Ларина Т.В., Стернина М.А. Очерк английского коммуникативного поведения. Воронеж, 2003.
53. Павловская А.В. Англия и англичане. М., 2004.
54. Образ врага. Сборник. М., 2005.
55. Cross A. The Russian Theme in English Literature. From the Sixteenth Century to 1980. Oxford, 1985.
56. W.P. and Zelda K. Coates. A History ofAnglo-Soviet Relations, v. 1-11. London, 1943-1958.
57. Прежде всего: Berlin 1. Russian Thinkers. London, 1978.
58. Например: Кросс Э.Г. У темзских берегов. Россияне в Британии в XVIII веке. СПб, 1996; Хьюит К. Понять Британию. М., 1992; Брейтвейт Р. За Москвой-рекой. Перевернувшийся мир. М., 2004.
59. Edmonds R. The Big Three. London, 1991, p. 10.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://vivovoco.nns.ru