Ю.А.Никифоров
"СООБРАЖЕНИЯ..." ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ОТ 15 МАЯ 1941 г.: ПРОБЛЕМЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Истолкование рядом исследователей майских "Соображений..." Генерального штаба как плана "упреждающего удара" основано на двух абзацах документа, предваряющих изложение целей и задач, ставившихся перед войсками Красной Армии. В них содержался важный вывод, следовавший из констатации того факта, что Германии не нужна мобилизация: "Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находится в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск". После перечисления задач, поставленных перед войсками фронтов, предлагалось: "Для того, чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле: 1. произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса; 2. под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного командования; 3. скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл; 4. постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу" 1.
Сразу же отметим, что в тексте этих двух абзацев, как и в остальной части документа, нет прямых указаний на то, что авторы плана имеют в виду открытие военных действий войсками Красной Армии. Слова и выражения "упредить", "атаковать", "нанести внезапный удар" на уровне обыденного языка лишены того смысла, который в них вкладывают исследователи, интерпретируя весь отрывок в целом. В ходе любой войны войска сторон обмениваются ударами, внезапность которых для противника — важнейшая предпосылка победы, одно из слагаемых военного искусства. В ноябре 1942 года наши войска, например, нанесли вермахту внезапный удар под Сталинградом. Так что атаковать противника, достигая при этом внезапности, можно и в ходе войны. Затруднение вызывает тот факт, что сделать это авторы "Соображений..." предполагали, "упредив" противника в развертывании.
Историкам, привыкшим писать о "вероломном и внезапном" нападении Германии, произошедшем 22 июня 1941 года, трудно представить себе, что война могла начаться как-то иначе. Некоторые авторы (прежде всего, это касается отечественных эпигонов западногерманского "ревизионизма"), просто отмахиваются от этой проблемы, с высоты сегодняшнего дня заявляя, что невозможно поверить, будто Сталин не знал, что в ХХ веке войны не объявляются, а начинаются. М.И.Мельтюхов, приводя цитаты из работ М.Н.Тухачевского, свидетельствующие о наступательных задачах армий прикрытия, пытается даже утверждать, что "советская военная наука... считала, что ныне войны не объявляются, а начинаются внезапным ударом" 2. Ссылаясь на приводимые в книгах В.А.Анфилова "материалы", Мельтюхов приходит к совершенно необоснованному выводу о том, что в предвоенных "военно-научных разработках" "применительно к проблеме начального периода войны... доминировала идея внезапного упреждающего удара по противнику..." 3 Ошибка исследователя состоит в смешении проблемы предназначения войск прикрытия (при постановке и рассмотрении которой Мельтюхов очевидным образом исходит из варианта, предлагаемого В.Суворовым (Резуном) в "Ледоколе" 4), и проблемы начального периода войны — будет он или не будет, что становится ясным при ознакомлении с соответствующими страницами монографий В.А.Анфилова 5.
Между тем, следует ещё доказать, что авторы "Соображений...", говоря о необходимости наступления с целью "упредить в развёртывании" немецкие войска, имеют в виду этим наступлением открыть военные действия, напасть на Германию. Известно, (и в литературе это неоднократно подчёркивалось 6), что советские военные теоретики по-разному определяли содержание начального периода войны, причём, если в отдельных случаях — С.Н.Красильниковым, Г.С.Иссерсоном — и делались справедливые выводы, то они не получали официального признания. Дискуссия перед войной по этому вопросу ещё не была завершена: так, В.А.Анфилов, анализируя развитие представлений советской военной науки о начальном периоде войны в 30-е годы, приходит к следующему выводу: "...Усилиями советских военных теоретиков в определении характера будущей войны и ее начальных операций были сделаны крупные шаги. Но эти выводы и обобщения советских военных теоретиков не стали в полной мере официальными взглядами. Более того, в определении понятия начального периода войны имелись и другие точки зрения, о чем убедительно свидетельствовали хотя бы декабрьское совещание и публиковавшиеся по этому вопросу в 1941 г. статьи в военных журналах" 7. Рассекреченные документы предвоенного планирования только подтверждают тот факт, что советское военное руководство исходило из представления о начальном периоде войны, при котором её начало и вступление в неё главных сил противоборствующих сторон хронологически не совпадают. Военные действия в этот период должны были вестись ограниченными силами с целью помешать развёртыванию основных сил противника 8.
Кроме того, необходимо учитывать, что от правильных теоретических представлений значительная дистанция до усвоения или хотя бы знакомства с ними основной массы военных-практиков, чья военно-теоретическая подготовка перед войной, что общепризнано, оставляла желать лучшего 9. Рассекреченные материалы декабрьского 1940 г. совещания высшего командного состава Красной Армии показывают, что военное командование не уделяло рассмотрению вопроса начала войны достаточного внимания. Так, за исключением начальника штаба Прибалтийского особого военного округа генерала П.С.Клёнова, ни один из выступавших на совещании с докладом или в прениях генералов не коснулся этой проблемы. П.С.Клёнов, безотносительно к обсуждаемому в тот момент вопросу, решил высказаться по поводу только что опубликованной книги комбрига Г.С.Иссерсона "Новые формы борьбы" и подверг критике утверждение последнего о том, что в предстоящей войне начального периода в прежнем его понимании не будет. "Вопрос о начальном периоде войны, — сказал он, — должен быть поставлен для организации особого рода наступательных операций. Это будут операции начального периода, когда армии противника не закончили еще сосредоточение и не готовы для развертывания. Это операции вторжения для решения особого рода задач. ...Это воздействие крупными авиационными и, может быть, механизированными силами, пока противник не подготовился к решительным действиям, на его отмобилизование, сосредоточение и развертывание для того, чтобы сорвать их, отнести сосредоточение вглубь территории, оттянуть время" 10. Сам факт, что выступление П.С.Клёнова не послужило поводом для дальнейшего обсуждения этого принципиального вопроса, что больше никто из выступавших во время совещания его не поднимал, свидетельствует: либо в руководстве Красной Армии господствовала данная точка зрения и её противники не желали решительно высказаться в пользу позиции Г.С.Иссерсона, либо эта проблема действительно находилась на периферии интересов присутствовавших на совещании военных специалистов 11. Учитывая, что книга Г.С.Иссерсона была опубликована в 1940 году, вполне вероятно, что многие участники совещания могли просто не успеть с ней ознакомиться.
В данном случае нет видимых оснований сомневаться в правоте и искренности Г.К.Жукова, когда он говорил, что, хотя военная теория тех лет и была на уровне времени, однако практика "отставала от теории". "При переработке оперативных планов весной 1941 года, — писал Г.К.Жуков, — практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в её начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений" 12. А.М.Василевский, правда, в 60-е гг. утверждал, что руководство Генштабом исходило "при разработке плана... из правильного положения, что современные войны не объявляются, а они просто начинаются уже изготовившимся к боевым действиям противником..." Тем не менее, продолжал он, "план по старинке предусматривал так называемый начальный период войны продолжительностью 15 — 20 дней от начала военных действий до вступления в дело основных войск страны..." 13. Как видим, непосредственные разработчики плана признавали, пусть и с оговорками, совершенную ими ошибку.
Какие подтверждения этому можно найти в рассекреченных недавно документах планирования?
Авторы "Соображений..." от 18 сентября 1940 г., поставив задачу войскам Западного фронта "ударом... нанести решительное поражение германским армиям, сосредотачивающимся на территории Восточной Пруссии", прямо указывали: "В течение 20 дней сосредоточения войск и до перехода их в наступление армии активной обороной, опираясь на укрепленные районы, обязаны прочно закрыть наши границы и не допустить вторжения немцев на нашу территорию" 14. Таким образом, "нанесение удара" планировалось на 20-й день от начала сосредоточения, прикрывать которое следовало "активной обороной" — использование авторами "Соображений..." выражения "активная оборона" свидетельствует, что в их представлении в период сосредоточения главных сил боевые действия будут уже вестись.
Разработанным в штабе КОВО планом развёртывания войск округа на 1940 г. предусматривалось, что войска будут готовы к переходу в наступление на 30-й день мобилизации (см. п. III), причём сосредоточение и развёртывание должно было проводится после начала войны (п. V). В ходе первого — оборонительного — этапа предполагалось "уничтожение живой силы наступающего противника" (п. V.1) и нанесение авиацией "мощных ударов" по железнодорожным узлам с целью "нарушить и задержать сосредоточение немецких войск" (п. V.6) 15. В апреле командование округа направило в Генеральный штаб записку с просьбой дать разрешение расположить командный пункт фронта не в Тарнополе, а в Новоград-Волынском со следующей мотивировкой: "Постройка подземного командного пункта в г. Тарнополь не закончена. (...) Кроме того, близость расположения этого пункта от наиболее угрожаемых участков госграницы (Сокаль — Тарнополь в 140 км и Черновицы — Тарнополь в 170 км) при относительно небольшом успехе противника в период ведения нами операции прикрытия (курсив мой — Ю.Н.) может создать невыгодные условия для непрерывного управления войсками" 16.
Ещё одно подтверждение дают проведённые после декабрьского совещания оперативно-стратегические игры на картах. Уже отмечалось, что задания на обе игры для противоборствующих сторон были составлены таким образом, что из них полностью исключались операции начального периода войны. Не входила отработка операций начального периода войны и в учебные цели игр. Организаторами, видимо, считалось само собой разумеющимся, что войска прикрытия справятся со своей задачей. Для нас же особенно примечательно то обстоятельство, что, по условиям игр, "Западные" совершили нападение на "Восточных", не завершив развертывания 17.
В апреле 1941 г. НКО и Генштаб направляют директиву командующему ЗапОВО Д.Г.Павлову, приказывая приступить к разработке плана оперативного развёртывания войск округа. Текст директивы (пп. I.1, IV.3, IV.4, V.1) неопровержимо свидетельствует, что её составители исходили из того, что и советские, и германские вооружённые силы будут заканчивать сосредоточение и развёртывание после начала боевых действий. "Учитывая возможность перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения, — указывалось в директиве, — прикрытие границы организовать на фронте всех армий... В соответствии с планом развертывания, в начальный период иметь четыре района прикрытия" 18.
Допустим, однако, что в мае 1941 г. руководство Генштаба осознало факт несоответствия своих представлений о начале войны реально складывавшейся обстановке, что и нашло отражение в тексте "Соображений..." В частности, интерпретацию майских "Соображения..." как своего рода "ответ" Генштаба на проблему, поставленную Г.Иссерсоном в своей книге, предлагает И.Г.Герасимов 19. В этой связи несомненный интерес представляют документы, относящиеся к маю — т.е. к периоду подготовки документа, а также к июню 1941 г. После публикации Ю.А.Горьковым директив Генштаба командованию западных приграничных округов и планов, разработанных в округах на основе этих директив непосредственно перед нападением Германии, с уверенностью можно говорить, что устаревшее представление о начальном периоде войны сохранялось у руководства РККА до 22 июня 1941 г.
Так, например, задачи обороны, в директивах, отданных Генштабом в мае 1941 г. в КОВО и ЗапОВО, определяются следующим образом: "Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа. (...) Активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами...нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника" 20. Ниже определялось количество боеприпасов, которое разрешалось израсходовать до 15 дня мобилизации 21. Выходит, и в это время составители директив исходили из того, что военные действия начнутся до окончательного отмобилизования и сосредоточения главных сил Красной Армии и, что не менее существенно, немецкие войска также будут заканчивать сосредоточение и развёртывание уже после начала боевых действий. На основе этой директивы в штабе КОВО был разработан окружной план, где командование округа повторяет основные положения директивы Генштаба: "Разрушением ж/д мостов и узлов Ченстохов, Катовице, Краков, Кельце, а также действиями по группировкам противника нарушить и задержать сосредоточение и развертывание его войск" 22. Учтём, что никаких наступательных задач войскам округа не ставится — только оборона.
Может быть Д.Г.Павлов и В.Е.Климовских думали иначе? В "Записке по плану действий войск в прикрытии", составленной в ЗапОВО, авиации ставилась такая же задача: "...Нарушить и задержать сосредоточение войск противника" 23. А что же командование ПрибОВО? Говоря о задачах разведки, составители плана в этом округе указывали: "Цель разведки — с первого дня войны вскрыть намерения противника, его группировку и сроки готовности к переходу в наступление" 24. Яснее не скажешь — война начнется как-то иначе, но не решительным наступлением главных сил противника, считали в штабе ПрибОВО (ёще раз подчеркнём, что командование всех без исключения округов ставило перед своими войсками оборонительные задачи на всём протяжении границы, а, значит, никаких оснований для интерпретации приведённых отрывков как свидетельств намерения СССР первым открыть военные действия, нет).
Можно допустить, что руководство Генштаба весной 1941 г. осознало ошибочность подобных представлений, и фраза, открывающая майские "Соображения...", свидетельствует именно об этом. Предположим, сделав вывод, что начального периода войны в прежнем его понимании не будет, Г.К.Жуков и А.М.Василевский предлагали Сталину первыми начать военные действия — это могло бы характеризовать руководство Генштаба с положительной стороны как военных специалистов. Но, даже если это так, то убедить Сталина им, судя по развитию событий, не удалось, а объявить командованию округов о своём "прозрении" они, по всей видимости, не решились. К сожалению, строя подобные предположения, мы рискуем перейти грань, отделяющую основанную на фактах гипотезу от беспочвенных домыслов.
Итак, если исходить из того, что советское командование продолжало придерживаться устаревших взглядов на начальный период войны, следует признать, что выражения "предупредить в развёртывании", нанести "внезапный удар" в данном контексте не обязательно должны означать "осуществить нападение". Если планировалось, что на развёртывание войск и той, и другой стороне потребуется какое-то время уже после начала войны (другими словами, "нанесение удара" и начало войны хронологически не совпадают), то выражение "упредить в развёртывании" должно пониматься как стремление осуществить его в более короткий срок, чем это сделает противник (сократив, тем самым, пресловутый "начальный период"), и, естественно, нанести удар первыми.
Отметим, что в мае — июне 1941 г. советской стороной предпринимались меры по сосредоточению войск второго стратегического эшелона, меры же по приведению в боевую готовность войск армий прикрытия носили явно половинчатый и запоздалый характер. Поскольку очевидно, что силами войск прикрытия никакого "упреждающего удара" наносить не собирались (о чём свидетельствуют опубликованные Ю.А.Горьковым планы приграничных округов), в случае же начала войны именно им в первую очередь предстояло вступить в сражение, то интерпретация указанного отрывка "Соображений..." как свидетельства понимания советским командованием характера предстоящего военного столкновения выглядит тем более сомнительной.
Да и в самом тексте майских "Соображений..." можно найти свидетельства в пользу того, что документ этот нельзя безоговорочно трактовать как план нападения СССР на Германию.
"Соображения..." составлены "на случай войны с Германией". Приводя данные о количестве немецких дивизий, которые будут выставлены против Советского Союза, авторы плана прямо пишут, в каком именно "случае" эта война может произойти: если Германия нападёт на СССР. "Предполагается, что в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР (подчеркнуто мной — Ю.Н.), сможет выставить против нас (...) до 180 дивизий". Надо думать, если бы cоветским командованием рассматривался другой вариант развития событий, оценка немецких сил делалась бы и на этот случай — и была бы, видимо, другой. Кроме того, планируя первым начать войну, необходимо было бы определить срок, хотя бы примерный, к которому войска могли быть готовы для наступления. Отсутствие такой даты уже весьма симптоматично, тем более, что в тексте "Соображений..." названы другие: "...Необходимо, — пишут авторы плана, — всемерно форсировать строительство и вооружение укрепленных районов, начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 году на границе с Венгрией, а также продолжать строительство укрепрайонов по линии старой госграницы" 25. Согласившись считать "Соображения..." предложением начать войну летом 1941 г. (при том, что Красная Армия будет наступать!), историки должны объяснить, почему Генштаб через год военных действий рассчитывал вести их "на тыловом рубеже Осташков-Почеп" или на линии старой госграницы. Непонятно также, зачем в условиях планировавшейся наступательной 26 войны начинать (!) строить укрепрайоны на границе с Венгрией — чтобы обороняться на них в 1943 году? Каким образом можно было бы продолжать строительство укрепрайонов в условиях полномасштабных военных действий? Предлагая И.В.Сталину такой вариант развития событий, авторы плана рисковали быть обвинёнными в пораженческих настроениях.
Таким образом, интерпретация процитированных выше абзацев документа как предложения начать войну летом 1941 г. не согласуется с другими фрагментами текста, и, кроме того, приводит ещё к одному существенному противоречию: в соответствии с пунктом IV "Соображений" в мае — июне 1941 г. начали осуществляться мероприятия по скрытому отмобилизованию и сосредоточению войск Красной Армии 27, чего, казалось бы, не могло быть, если бы документ так и остался "проектом". В то же время перед войсками приграничных округов директивами Генштаба были поставлены исключительно оборонительные задачи. Более того, командование КОВО запланировало меры по инженерной подготовке ТВД — в частности, сосредоточение дополнительного количества мин и колючей проволоки — на июль и август 1941 г.! 28
Эти противоречия, на наш взгляд свидетельствуют о том, что интерпретация "Соображений..." как предложения начать войну неверна. Разрешить их можно в том случае, если признать фразу документа о необходимости "нанести внезапный удар" не тождественной предложению открыть военные действия. Составители плана, учитывая возможность начала войны летом 1941 г., предлагают И.В. Сталину заблаговременно осуществить необходимые мероприятия, которые позволили бы войскам Красной Армии непосредственно после начала войны нанести противнику "внезапный удар", упредив его в развёртывании основных сил. Предполагалось, что столкновение с Германией может произойти только по инициативе последней, и, не будучи абсолютно уверенным в том, что война все-таки начнётся, руководство Генштаба планировало продолжать оборонительные мероприятия в том случае, если напряжённость между двумя странами разрешится как-нибудь иначе. В этой связи будет уместно сослаться на работы О.В.Вишлёва, где содержатся убедительные доводы в пользу расчётов советского руководства на то, что началу военных действий будет предшествовать выяснение отношений на дипломатическом уровне, в крайнем случае — какая-либо провокация со стороны Германии 29. Советские генералы допускали ошибку, полагая, что вступление в сражение главных сил сторон не совпадёт хронологически с началом военных действий, и именно поэтому рассчитывали упредить противника с нанесением удара (понимая под ним удар именно главных сил, а не только войск армий прикрытия). Напомним здесь ещё одно известное признание Г.К.Жукова: "Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не предполагался. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М.Шапошников, К.А.Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов" 30.
Высказанные нами соображения, разумеется, также не могут претендовать на статус бесспорной истины. Но их следует принять во внимание, чтобы получившая распространение в новейшей литературе интерпретация не закрепилась в историографии как единственно возможная. Вопрос, на наш взгляд, остаётся дискуссионным, и разрешить его окончательно можно только с привлечением дополнительных источников. В то же время ряд исследователей — например, В.А.Анфилов, М.А.Гареев, Ю.А.Горьков 31, П.Н.Бобылёв, — не принимая точки зрения и выводов сторонников "ревизионистской" концепции, — согласились рассматривать майский вариант оперативного плана как план упреждающего удара, понимая под ним предложение открыть военные действия, "развязать войну с Германией" 32. Аргументом в данном случае являются свидетельства историков В.А.Анфилова и Н.А.Светлишина, согласно которым Г.К.Жуков в частных беседах с ними признал факт сделанного Генштабом предложения нанести "упреждающий удар", реакция на которое И.В.Сталина была резко отрицательной 33. Эта версия получила распространение в новейшей литературе. Так, Н.М.Раманичев, рассматривая "Соображения..." как предложение нанести упреждающий удар и основываясь на рассказе В.А.Анфилова, рассуждает следующим образом: прежде чем представить документ И.В.Сталину, С.К.Тимошенко и Г.К.Жуков "решили проверить его реакцию на идею упреждающего удара"; поскольку реакция была отрицательной, ясно, что самого документа Сталин не видел 34. И всё же отметим, что такого рода свидетельства не могут играть роль решающего доказательства. Тем более, что сообщаемая В.А.Анфиловым (также со слов Г.К.Жукова) информация о содержании оперативно-стратегических игр на картах в январе 1941 г., содержащаяся на соседних страницах его монографии, оказалась, как мы видели, не вполне соответствующей действительности 35.
Отметим, что свидетельства историков о сделанном им Г.К.Жуковым признании появились уже после выхода книги В.Суворова "Ледокол" в период острой дискуссии по поводу содержащихся в ней утверждений и ис-пользовались непосредственно с целью их опровержения. В опубликованном же наследии Г.К.Жукова не содержится ничего похожего. В то же время маршал письменно засвидетельствовал (выше цитировалось одно из таких признаний), что Генштаб исходил из того, что главные силы сторон вступят в сражение только через несколько суток после начала войны ("Ни Комиссариат обороны, ни я сам, ни мои предшественники — Б.М.Шапошников и К.А.Мерецков, ни Генштаб не думали, что противнику удастся сосредоточить такую массу... сил и задействовать их в первый же день..."). Руководство Красной Армии не смогло заранее оценить "ударную мощь немецкой армии... Это был основной фактор, предопределивший наши потери в начальный период войны" 36.
П.Н.Бобылёв в статье "К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 году?" приводит одно из высказываний А.М.Василевского, считая, по-видимому, что тот имел в виду нанесение упреждающего удара: "Доказательств того, что Германия изготовилась для военного нападения на нашу страну, имелось достаточно — в наш век их скрыть трудно. Опасения, что на Западе поднимется шум по поводу якобы агрессивных устремлениях СССР, нужно было отбросить. Мы подошли волей обстоятельств, не зависящих от нас, к рубикону войны, и нужно было твердо сделать шаг вперед" 37. Однако А.М.Василевский говорил о необходимости своевременного приведения войск в полную боевую готовность, проведения мобилизации, осуждая И.В.Сталина за то, что он этого вовремя не сделал. Если рассматривать слова Василевского, не вырывая их из контекста, то понимать их следует именно так 38.
М.А.Гареев пишет: "Судя по всем имеющимся данным и совершившимся событиям, Сталин такой вариант (нанесение упреждающего удара — Ю.Н.) в принципе не исключал. Он многое для этого готовил, ...но полагал, что к такому способу действий можно будет прибегнуть не ранее 1942 г., так как в 1941 г. армия к этому не была готова" 39. Что это за "данные" и "совершившиеся события", М.А.Гареев, к сожалению, не объясняет. Но последнее утверждение — о неготовности Красной Армии к подобного рода действиям летом 1941 года — получает в его работе некоторое обоснование. "Совершенно очевидно, — делает вывод М.А.Гареев, — что план действий, изложенный в докладной от 15 мая 1941 г., если бы даже был утвержден, ни при каких обстоятельствах не мог быть реализован на практике" 40.
Характерно, что до издания в России книг В.Суворова историки не видели оснований рассматривать "Соображения..." как предложение открыть военные действия. Д.А.Волкогонов, например, цитируя "Соображения...", сопроводил их следующим комментарием: "Генштаб и ГУПП полагали, что оборона может быть лишь кратковременной: войска готовились наступать. Отразить нападение и наступать..." 41 А.Г.Хорьков, чья книга "Грозовой июнь" появилась в печати в 1991 г., используя выражение "упреждающий удар", понимал его как "ответный удар", соответствующий представлениям советской военной науке того времени о начальном периоде войны. "Исходные расчеты советского руководства, — писал он, — основывались на предположении, что обе стороны, вступающие в войну, введут в начальные сражения лишь часть заранее развернутых сил, а главные силы в это время будут завершать мобилизацию и продолжать сосредоточение под прикрытием войск первого стратегического эшелона. В имевшихся планах решающим моментом (...) являлось принципиальное решение вопроса: какого варианта с началом войны (подчеркнуто мной — Ю.Н.) придерживаться — либо первым осуществить наступление на противника, т.е. нанести упреждающий удар, или вначале отразить его удар, а затем перейти в решительное наступление" 42. И позже отдельные ученые — в частности, доктор военно-морских наук Ю.С.Солнышков — не видели в тексте майских "Соображений..." предложения "нанести удар в 1941 г." 43 К сожалению, голос тех исследователей, кто не торопился признавать "Соображения..." планом "упреждающего удара", в соответствии с которым советско-германская война должна была быть развязана Советским Союзом, звучал недостаточно громко.
Выше уже говорилось, что документы оперативного планирования, кроме варианта от 18 сентября, не имеют каких-либо подписей или отметок, по которым можно судить об отношении к ним со стороны высшего руководства. Поэтому сторонники воспринимать "Соображения..." как директивный документ, в частности, М.И.Мельтюхов, пытаются доказать, что в соответствии с ним проводились конкретные организационные мероприятия, а это, по их мнению, было бы невозможно, если бы документ не был одобрен на самом верху 44. Кроме того, было обращено внимание на содержащееся в так называемом "Неопубликованном интервью" А.М.Василевского указание на тот факт, что отсутствие подписей под "Соображениями..." не означаело отклонение их руководством: "Все стратегические решения высшего военного командования, — сообщал А.М.Василевский, — на которых строился оперативный план, как полагали работники Оперативного управления, были утверждены Советским правительством. Лично я приходил к этой мысли потому, что вместе с другим заместителем начальника Оперативного управления тов. Анисовым в 1940 году дважды сопровождал, имея при себе оперативный план вооруженных сил, заместителя начальника Генштаба тов. Ватутина в Кремль, где этот план должен был докладываться наркомом обороны и начальником Генштаба И.В.Сталину... Никаких отметок в плане или указаний в дальнейшем о каких-либо поправках к нему в результате его рассмотрения мы не получили. Не было на плане и никаких виз, которые говорили бы о том, что план был принят или отвергнут, хотя продолжавшиеся работы над ним свидетельствовали о том, что, по-видимому, он получил одобрение" 45. Косвенное свидетельство правоты Василевского содержится непосредственно в тексте документа от 15 мая: пункт VII гласит: "Задачи Военно-морскому флоту поставлены согласно ранее утвержденных Вами моих докладов" 46 — таким образом, составители прямо указывают, что предшествующие этому варианту "Соображения" получили одобрение И.В.Сталина.
Тем не менее, большинство исследователей пришло к выводу, что "Соображения..." от 15 мая 1941 г. были отклонены руководством 47. О.В.Вишлёв приводит в этой связи сообщения германской разведки, полученные в Берлине в июне 1941, свидетельствующие о негативной реакции Сталина на проект 48. Некоторые исследователи ставят под сомнение даже сам факт того, что эти "Соображения..." были доложены Сталину 49. Однако, как справедливо заметил П.Н.Бобылёв, научные проблемы не решаются большинством голосов 50.
Вопрос о правомерности той или иной интерпретации майских "Соображений..." Генштаба ставился в зависимость от содержания всего комплекса связанных с ними документов военно-оперативного планирования, относящихся к маю — июню 1941 года: к комплексному исследованию этих документов призывали и М.И.Мельтюхов, и Ю.А.Горьков 51. После публикации в 1997 году, пусть и частичной, директив Генштаба командованию приграничных военных округов, планов прикрытия, разработанных в округах в конце мая — начале июня на основании этих директив, директив штабов этих округов подчинённым им армиям 52 стало возможным утверждать, что планы, с которыми советские вооружённые силы вступили в войну, носили оборонительный характер. П.Н.Бобылёв, однако, указывает, что это не может служить доказательством отсутствия у советского руководства намерения нанести упреждающий удар, поскольку "...оборонные мероприятия планировались в округах вне всякой зависимости от реакции Сталина на предложение об упреждающем ударе и на майский план Генштаба в целом" 53.
Выше уже было сказано: "Соображения..." не содержат прямых указаний на то, что их составители предполагали открыть военные действия наступлением Красной Армии. Единственным свидетельствовать в пользу того, что Генеральным штабом такой вариант развития событий не исключался — это замечание М.А.Гареева о плане, датированном 11-м марта 1941 г. Если верить М.А.Гарееву, этот вариант "Соображений..." содержит вписанную карандашом фразу: "Наступление начать 12.6" 54. Очевидно, историкам ещё предстоит найти объяснение этому факту: является ли указанная дата лишь тем ориентировочным сроком, к которому Генеральный штаб рассчитывал завершить сосредоточение и развёртывание в случае своевременно начатых подготовительных мероприятий, и, следовательно, Красная Армия могла бы перейти в наступление, или же составители предлагали эту дату как время начала войны. К сожалению, исследователи получили возможность ознакомиться лишь с небольшой частью имеющихся в архивах материалов. Многие из опубликованных документов (к ним относятся и "Соображения..." от 11 марта) приведены в сокращении. Это создает предпосылки для разных интерпретаций.
Окончательную точку в дискуссии о подготовке Генеральным штабом Красной Армии упреждающего удара ставить рано. В то же время, необходимо подчеркнуть: речь в дискуссии идёт именно об упреждающем ударе, который рассматривается исследователями как "способ сорвать готовящееся нападение Германии на СССР" 55. Между тем, некоторые историки увидели в документах советского предвоенного планирования доказательство агрессивности "сталинского режима" и свидетельство намерения советского руководства совершить нападение на Германию в целях "советизации Европы". Учитывая особое место, которое занимала полемика по этим вопросам в литературе последних лет, значительное количество публикаций, посвящённых на эту тему, а также широкое распространение версии о намерении Сталина завоевать Европу, целесообразно более подробно рассмотреть содержание дискуссии.
1941 год: В 2 кн. Кн.2. М., 1998. С. 216; Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.? // Новая и новейшая история. 1993. № 3. С. 43 — 44; Горьков Ю.А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995. С. 304.
Мельтюхов М.И. Современная отечественная историография предыстории Великой Отечественной войны (1985 — 1995): дисс... канд. ист. наук. М., 1995. С.144; Мельтюхов М.И. Современная историография и полемика вокруг книги В.Суворова "Ледокол" // Советская историография. М., 1996. С. 497.
Там же.
См.: Суворов В. Ледокол. М., 1992. Главы "Что такое армии прикрытия" и "Для чего предназначался Первый стратегический эшелон".
Анфилов В.А. Крушение похода Гитлера на Москву. М., 1989. С. 75 — 76; Анфилов А.В. Незабываемый сорок первый. 2-е изд. М., 1989. С. 17 — 18.
См., напр.: Начальный период войны. М., 1974. С. 87; Кирьян М.М. Начальный период Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 1988. № 6. С. 13; Бобылёв П.Н. Точку в дискуссии ставить рано. К вопросу о планировании в Генеральном штабе РККА возможной войны с Германией в 1940 — 1941 годах // Отечественная история. 2000. № 1. С. 45.
Анфилов В.А. Бессмертный подвиг. М., 1973. С. 157.
Великая Отечественная война. 1941 — 1945. Кн.1. Суровые испытания. М., 1998. С. 106 — 107.
Из последних публикаций см., например: Стереотип — недруг командира // "Независимое военное обозрение". 2000. № 25.
Русский Архив: Великая Отечественная.Т. 12 (1). М., 1993. С. 153 — 154.
Именно так расценивает выступление П.С.Клёнова и отсутствие реакции на него участников совещания В.А.Анфилов (Анфилов В.А. Незабываемый... С.18; Анфилов В.А. Дорога к трагедии 41-го года. М., 1997. С. 131).
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1974. Т. 1. С. 230, 240.
Василевский А.М. Накануне 22 июня 1941 года (неопубликованное интервью маршала Советского Союза А.М.Василевского от 20 авг. 1965 г.) // Новая и новейшая история. 1994. № 6. С. 8.
1941 год... Кн. 1. С. 247.
Там же. С. 492 — 493.
1941 год... Кн.2. С. 68.
Справка об оперативно-стратегических играх, проведенных с участниками декабрьского (1940 г.) совещания высшего командного сос-тава РККА // Русский архив: Великая Отечественная. Т.12 (1). М., 1993. С. 388 — 389; См.также: Бобылёв П.Н. К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 году? // Отечественная история. 1995. № 5. С. 7 — 8.
1941 год... Кн.2. С. 134, 137.
Герасимов Г.И. "Мобилизация есть война...": Мобилизационная готовность РККА и начальный период великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 1999. № 37. С. 9 — 10.
1941 год... Кн.2. М., 1998. С. 227; Новая и новейшая история. 1997. № 5. С. 117.
Новая и новейшая история. 1997. № 5. С. 120.
Военно-исторический журнал. 1996. № 4. С. 8.
Военно-исторический журнал. 1996. № 3. С. 11.
Военно-исторический журнал. 1996. № 2. С. 13. Пунктами II б и II д плана ПрибОВО определяются задачи обороны, аналогичные содержащимся в планах КОВО и ЗапОВО (Военно-исторический журнал. 1996. № 2. С. 9.)
Ю.С.Солнышков обращает внимание также на упоминание в плане авиаполков, готовность которых предполагалась к 1 января 1942 г. (Солнышков Ю.С. По поводу статьи генерал-полковника Ю.А.Горькова // Новая и новейшая история. 1994. № 1. С. 240).
Мы решительно возражаем против использования выражения "наступательная война" в качестве синонима войны захватнической, агрессивной, как это делается в книге "Ледокол" В.Суворова, а также в работах историков В.А.Невежина, М.И.Мельтюхова и некоторых других авторов.
Сам по себе данный факт, как бы ни хотелось этого эпигонам В.Суворова, не может служить доказательством решимости руководства СССР начать летом 1941 г. войну.
Военно-исторический журнал. 1996. № 4. С. 12 — 13.
Вишлёв О.В. Почему медлил Сталин в 1941 г.? (из германских архивов) // Новая и новейшая история. 1992. № 1. С. 86 — 100; № 2. С. 70 — 96; Вишлёв О.В. "...Может быть, вопрос еще уладится мирным путем" // Вторая мировая война: Актуальные проблемы. М., 1995. С. 39 — 53; и др.
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 2. М., 1990. С. 29 — 30.
Ю.А.Горьков, в частности, анализируя содержание "Соображений...", счёл нужным оговорить, что план не предусматривал нанесение удара в 1941 г. (Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин... // Новая и новейшая история. 1993. № 3. С. 37).
Горьков Ю.А., Сёмин Ю.Н. О характере военно-оперативных планов СССР накануне Великой Отечественной войны. Новые архивные документы // Новая и новейшая история. 1997. № 5. С. 111; Бобылёв П.Н. К какой войне… // Отечественная история. 1995. № 5. С. 13, 16.
Анфилов В.А. Грозное лето... М., 1995. С. 67; Анфилов В.А. Дорога... С. 167; Светлишин Н.А. Крутые ступени судьбы. Хабаровск, 1992. С. 57 — 58.
Великая Отечественная война. 1941 — 1945. Военно-исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания. М., 1998. С. 118.
В.А.Анфилов пишет, что Г.К.Жуков, рассказывая ему о военно-стратегических играх на картах, состоявшихся в январе 1941 года, изобразил на рукописи монографии В.А.Анфилова "Бессмертный подвиг" "три мощных удара" "синих", разгромившие группировки "красных", охарактеризовав игру как "генеральную репетицию начала Великой Отечест-венной войны" (Анфилов В.А. Указ. соч. С. 155; Анфилов В.А. Грозное лето... М., 1995. С. 56 — 57). Рассекреченные же материалы декабрьского 1940 г. совещания и состоявшихся по его окончании игр свидетельствуют, что ход игр был совершенно иным (См.: Справка об опера-тивно-стратегических играх, проведенных с участниками декабрьского (1940г.) совещания высшего командного состава РККА // Русский архив: Великая Отечественная. Т.12 (1). М., 1993. С. 388 — 390; Бобылёв П.Н. Указ. соч.; Его же: Репетиция катастрофы // Военно-исторический журнал. 1993. № 6. С. 33 — 34).
Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1990. Т. 1. С. 324; Симонов К.М. Заметки к биографии Г.К.Жукова // Военно-исторический журнал. 1987. № 9. С. 53 (Свидетельство К.М.Симонова ценно тем, что появилось в печати до опубликования книги "Суворова").
Бобылёв П.Н. К какой войне... // Отечественная история. 1995. № 5. С. 15.
В частности, если бы П.Н.Бобылёв обратился непосредственно к тексту статьи А.М.Василевского, он на той же странице нашёл бы следующие слова: "...Вина его (Сталина — Ю.Н.) состоит в том, что он не увидел, не уловил того предела, дальше которого такая политика становилась не только ненужной, но и опасной. Такой предел следовало смело перейти, максимально быстро привести Вооруженные Силы в полную боевую готовность, осуществить мобилизацию, превратить страну в военный ла-герь" (Василевский А.М. В те суровые годы // Военно-исторический журнал. 1978. № 2. С. 68).
Гареев М.А. Неоднозначные страницы войны (очерки о проблемных вопросах истории Великой Отечественной войны). М., 1995. С. 90.
Там же. С. 96.
Д.Волкогонов. Триумф и трагедия. Кн. 2. Ч. 1. М., 1989. С. 136.
Хорьков А.Г. Грозовой июнь. М., 1991. С. 235.
Солнышков Ю.С. Указ. соч. С. 240.
Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года: опыт осмысления одной дискуссии // Отечественная история.1994. № 3. С. 4 — 22.
Василевский А.М. Накануне войны // Новая и новейшая история. 1992. № 6. С. 7.
1941 год... Кн.2. С. 219.
Гареев М.А. Указ. соч С. 90 — 93; Анфилов В.А. Грозное лето... С. 67; Городецкий Г. Миф "Ледокола": накануне войны. М., 1995. С. 293 — 296; Горьков Ю.А. Кремль... С. 62.
Вишлёв О.В. Была ли в СССР оппозиция "германской политике" Сталина накануне 22 июня 1941 // Новая и новейшая история.1994. № 4 — 5. С. 244.
Орлов А.С., Темирбаев С. Так кто же начал войну? //Армия. 1993. № 8. С. 18; Волкогонов Д.А. Эту версию уже опровергла история // "Известия". 1993. 15 января.
Бобылёв П.Н. Точку в дискуссии... // Отечественная история. 2000. № 1.
Мельтюхов М.И. Споры вокруг... // Отечественная история. 1994. № 3. С. 16 — 17; Горьков Ю.А. Готовил ли... // Новая и новейшая история. 1993. № 3. C. 38.
Горьков Ю.А., Сёмин Ю.Н. Конец глобальной лжи о вероломстве СССР // Военно-исторический журнал. 1996. №№ 2, 3, 4, 6; Горьков Ю.А., Сёмин Ю.Н. О характере... // Новая и новейшая история. 1997. № 5. С. 108 — 129.
Бобылёв П.Н. Указ. соч. С. 56.
Гареев М.А. Указ. соч. С.93.
Бобылёв П.Н. Указ. соч. С. 51.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.tellur.ru/