Е.Э.Крылова
Проблемы философской методологии являются базовым философским знанием. Только на их основе можно показать систематичность, дисциплинарную организацию и даже дидактичность философской теории. Именно в рамках данного раздела студенты могут познакомиться с важнейшими принципами, законами и категориями, составляющими суть философского мышления, а значит и мировоззрения.
Студенты негуманитарных факультетов приобретают благодаря этому дополнительные инструменты для решения вопросов в рамках собственных дисциплин.
Студенты гуманитарных факультетов получают представление о методологической культуре как неотъемлемой составной части культуры в целом.
К сожалению, однако, методологическая тематика является в наши дни реликтовой. Она выброшена из программы по философии и прагматически трансформируется в специальные методики в отдельных курсах и отягощена многочисленными “конкретными” формами (бизнес-планами, ролевыми тренингами и играми, бесчисленными методическими рекомендациями и т.п.). Она доведена почти до крайности невразумительностью речей о кризисе культуры, макрои микроэкономике, русской идее и т.п. “актуальных вопросах”, сваленных в кучу не только в массовом сознании.
Общество вздохнуло свободно, оставив в прошлом методологические семинары, лекции общества “Знание”, политинформации и т.п., и уже в который раз произвело реформу по известной модели:”вместе с водой выплеснуть и ребенка”.
Таким «ребенком» является организованная, хорошо поставленная структура мысли, ее инструментализм в высоком смысле этого слова. Очень трудно представить, как можно возродить интерес к высокой философской методологии и понимание того, что она не идеологическая “палица” или “жезл”, а совокупность правил мышления и инструменталистских идей, составляющих важнейший феномен культуры.
Бесспорно то, что вместе со всей культурой философская методология может переживать периоды как полнокровного развития, так и кризиса, и точно так же, как может существовать “культура-ноль”, может существовать и “методология-ноль”.
Последняя являет собой почти тотальное методологическое невежество, которое может иногда выбираться сознательно, вследствие действительной сложности и предельности методологической задачи, стоящей перед человеком.
Но чаще оно бывает “удобным” невежеством, пользующимся либо аморфнонаркотическим, либо, казалось бы, противоположным, шаблонным, “раскадрированным” сознанием, но которые легко, как всякие крайности, сходятся.
Традиционно в истории философии и науке методологическая проблематика по праву считалась философской, а философская методология вершиной методологии, понимаемой в самом широком смысле как система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности людей, а также учение об этих способах.
Философская методология понималась как основа мысли, сконцентрированной в стремлении к самодостаточности, вычищающей себя до состояния сути, что определило как её победы, так и поражения и теоретические причины ее нынешнего социокультурного статуса.
Центральный методологический вопрос -”Как?”. Как существует мир, человек, их соотнесенность? И самое главное, как существует мысль как главная сила этой соотнесенности? Аксиоматической методологической предпосылкой является убежденность в соразмерности “правил жизни” мира и “правил жизни” мысли. Ритмы, режимы и упорядоченности мира воспринимаются либо как “задание” для философской рефлексии, которая всегда есть самометодология, либо как ее воплощение, но в любом случае методологическая суть и функции философии рассматриваются как нечто ей фундаментально приданное. Ее методологическая роль признается даже в ситуации ее крайнего неприятия, например, в системах позитивистских или, напротив, теологических воззрений. Именно методологический аспект философского знания является самым отструктурированным и организованным.
Первоначально способы и приемы философствования просто существуют в “живом” осмыслении мира, но постепенно они осознаются и складываются в оформленные системы, определяющие, описывающие и предписывающие правила мыслительной деятельности. На основе этого философия осознает свою методологическую суть, которая очень рельефно раскрывается значением самого слова “метод” “совершенный путь”, путь, который, будучи однажды найден, не может быть оставлен, являясь универсальным. Методология в этом смысле выступает как философская память.
Самостоятельное значение в философии методология приобретает в Новое время, поскольку проблема метода становится центральной проблемой зарождающейся науки. Первоначально в культуре этого времени метод осознается как реальность жизни и религиозного (реформаторского) сознания: метод это способ “выпрямления ветхой природы человека”. Это социокультурное представление соотносится с методологическим инструментарием, выработанным в длительном развитии философии, на основе чего формируется научная методология.
История философии формирует три основные методологические системы: логику, диалектику и герменевтику. Конечно, все способы и приемы организации философской мысли не исчерпываются названными системами. Но именно они аккумулируют, во-первых, наиболее употребимые и широко распространенные, а, во-вторых, что важней, развившиеся до уровня систематического знания философские методы. Они возникают почти одновременно, возможно, с некоторым опережением диалектики, но оформляются в системы с большим историческим разрывом: логика в 1У веке до н.э. (модернизируется в Новое время), диалектика в ХУШ-Х1Х веках, герменевтика в Х1Х-ХХ веках (и процесс ее систематизации вряд ли можно считать завершенным). При этом если в античности логика является завершающим моментом методологической работы философии, в которой устраняются недоговоренности и неопределенности диалектики и герменевтики, то в Новое время логика оказывается “точкой отсчета”, открывающей движение к диалектике и герменевтике.
Методология в целом выделяет методы различных уровней: универсальные, философские, всеобщие философсконаучные и конкретные методы частных наук. Универсальные философские методы обладают не только инструментальной, но и критической природой. Они позволяют исследовать методические средства, отслеживать соразмерность метода предмету и цели познания. Разработкой метода философия поддерживает в науках живой критический дух. С другой стороны, именно методологические аспекты научной деятельности более всего привносят философский элемент в науку.
Очевидная близость методологический стороны философии и науки рождает идеал “методологического монизма”, идеал единого универсального метода, применяемого повсюду, “царского пути” мысли. Первые же попытки выявить такой идеал можно найти уже в древних философиях: у Конфуция, у Гераклита и Платона и др. Попытки именно такого рода создают главную проблему философской методологии: вопрос о возможности такого монизма, следующий за ним вопрос о продуктивности и приемлемости метода как способа познания. К этому можно прибавить:”Не выхолащивает ли (изнуряет) себя философия методологией?”, “Не является ли само методологическое стремление неметодологической данностью?”, “Не есть ли оно омертвелый след живой мистики?” и т.п., поэтому идеалу методологического монизма противопоставляется модель методологического плюрализма, анархизма и даже нигилизма.
В своих систематических формах философская методология в истории философии открывается логикой, исходным видом которой является формальная логика. Она достаточно быстро становится самостоятельной системой знаний, дисциплиной, которую определяют как науку о правильных формах мышления (или формах правильного мышления). Суть ее как самостоятельной науки может быть полностью раскрыта только в специальном курсе. В качестве предварительной и самой общей ее характеристики можно отметить следующее. Логика возникает как теоретический и рациональный центр философии, как инструмент приведения философии к систематическому совершенству. Она направлена на решение задачи нахождения четких критериев отделения правильного от неправильного, истинного от ложного. При этом различение истинного и ложного должно быть “полным” и “чистым”, различение истинного как такового и ложного как такового без обязательного прямого соотнесения конструкции мысли с предметом мысли.
Достоинства и недостатки мысли должны и могут определяться ею самой.
Ее совершенство результат ее собственной организации и структуры. Разработка этой структуры и является центральным предметом науки логики получить возможность философствовать “в записи”, а не “в живой речи”, поэтому формальная логика выделяет в качестве единиц анализа понятия, суждения, умозаключения, виды доказательств и приемы аргументации, а также формулирует четыре основные закона правильного мышления: закон тождества, закон непротиворечия, закон исключенного третьего и закон достаточного основания.
Историческое развитие логики определяется отходом от первоначальной онтологической и предметной обусловленности ее “форм” и “схем” сначала ко все большей языковой работе, а затем и к символически-математической. В ХХ веке формальная логика почти полностью трансформируется в логику математическую и символическую. Собственно формальная логика сохраняется во многом как своеобразная методологическая “латынь”.
Она впервые оформляется в систему знания в воззрениях Аристотеля и стоиков [1]. Именно их усилиями система ее представления была перемещена в языковое пространство. Суть и пафос логики максимальный аналитизм, ее цель стать инструментом для правильно высказывающегося. Аристотель изначально говорил не о науке логике, а об “аналитике” науке, различающей “логикос” (высказанное в слове) и “алога” (то, что в слове не выговаривается). Стоики понимали логику как знание о соотнесении внешней речи (собственно языке) и внутренней речи (течении мысли).
В воззрениях Аристотеля и стоиков логика обладала одновременно инструментальной и метафизической, т.е. собственно философской сутью. Метафизика технологизировалась. Инструмент приобретал метафизический статус. Поэтому впоследствии логика как инструментальное средоточие философии органично воспринимается богословской средневековой мыслью и понимается как инструмент уже богословия. Такая логика, как утонченно-изысканные “кружева” рассуждений о Боге, богословских толкований, фактически и составляют средневековую схоластику, явившуюся ядром средневековой философии.
В Новое время осуществляется попытка отстоять методологическую самостоятельность и универсальность логики, найти именно в ней идеал “ методологического монизма”. В связи с этим анализируются и исследуются все возможные направления модернизации и реализации логики.
Условно можно выделить три важнейшие течения в развитии логики в это время: в Англии рассмотрение возможной логики через призму опытной науки, в Германии через задачи теоретической науки и философии, во Франции через ее функционирование в коммуникации.
Во Франции это связано с деятельностью картезианцев и прежде всего школы Пор-Рояля, в Германии с деятельностью Вольфа и Лейбница, в Англии Бэкона и Милля. В первом случае логика понимается по преимуществу как инструмент форм жизнедеятельности людей. Во втором как культура рациональности, универсальное искусство, в конечном счете математическое. В третьем как инструмент эмпирической науки.
На основе этого к ХХ веку создается множество систем логик, которые наследуют из Франции идеи диалогизма и дискурса (продемонстрированного рассуждения), из Англии идеи индуктивизма, а из Германии идеи логистики и логицизма. Логистика понимается, по существу, как математическая логика, как система математического исчисления и исходит из приоритета математики над традиционной формальной логикой. Она является аккумуляцией и сутью внутреннего контекста развития логики. Внешний же контекст формирует концепцию логицизма, отстаивающую теоретический и культурологический приоритет логики. Прежде всего логика приоритетна по отношению к психологии, но также и по отношению к математике, поскольку последняя есть особым образом воплощенная логика. Логика основа и структура научного теоретизирования, а значит, и познания, и мысли.
Математическая экспансия в логику не случайна. С середины Х1Х века традиционная логика начинает быстро терять свой методологический и социокультурный статус. Она больше начинает пониматься как анахронизм, неестественность, помеха и т.п. Интересы философской методологии перемещаются в область диалектики и герменевтики.
Именно они утверждают недостаточность принципа формализации, демонстрируют, что традиционная логика не способна быть адекватным инструментом познания процессов развития, взаимосвязи и взаимозависимости феноменов, их неповторимости и изменчивости и т.п.
Математизация внутри логики осуществляется не в последнюю очередь потому, что это выглядит как ее развитие и “спасение”, но со всей логикоматематической тщательностью выявляется нечто противоположное невозможность (а не только недостаточность) абсолютного формализма. Логика математическая в определенном смысле означает логика есть нефилософская наука.
Очевиднее и точнее всего это выражено у Б.Рассела. В работе “Мое философское развитие” он говорит, что перед ним и Уатхедом возникли проблемы двух родов: философские и математические.
Вторые изначально понимались ими как более полноценные. “Главная цель “Начал математики” состояла в доказательстве того, что вся чистая математика следует из чисто логических предпосылок и пользуется только теми понятиями, которые определимы в логических терминах.
Это было, разумеется, антитезой учениям Канта” [2].
Слово (знак, символ, правило) определяет мысль. Мысль только в понятии, понятие только в слове. Поэтому логика особый синтез математики и лингвистики. Математически правильное грамматическое “кружево” слов, открываемое “логическим микроскопом”, это и есть наше знание. Кроме этого знания мы обладаем еще наивным реализмом (натурализмом) восприятия многообразных вещей. Мир и человек плюралистичны и свободны, не определяются Абсолютом, субстанцией, сущностью, единством и т.п.
Б.Рассел говорит, что он ощущал радость “спасения” не только логики.
“Радость приносили не только эти сухие, логические теории. Я чувствовал свободу, мне будто удалось вырваться из душного помещения и оказаться на овеваемом свежим ветром морском берегу... В первом порыве освобождения я стал наивным реалистом и радовался, что трава действительно зеленая, вопреки мнению философов, начиная с Локка...” [3]. Но “логический медовый месяц” был краток, о чем Уайтхед сказал:”Никогда больше нам не насладиться блаженством утренней безмятежности”.
В ходе математизации логики обнаружились парадоксы и противоречия, не устранимые из логико-лингвистических конструкций. Это изначально известный логике парадокс лжеца, который, по словам св.Павла, демонстрирует порочность язычников. Если лжец говорит:”Я лгу” лжет ли он. Или иначе: Предложение в рамке ложно.
Кроме того, это связанные с противоречивостью понятия “класс”, парадокс альтернативных онтологий, теорема Геделя и невозможность формализованного языка и т.п. Первый говорит о том, что логическая конструкция может иметь несовместимые, но истинные онтологические интерпретации. Второй о неопределенности отношений между классом и его элементом. Третий доказывает несовпадение класса всех возможных доказательных и истинных высказываний.
Четвертая конструкция говорит о том, что самодостаточный формализованный искусственный язык невозможен, поскольку для него всегда будет требоваться “метаязык”, задающий правила функционирования.
За обнаруженными парадоксами и противоречиями скрывается редко замечаемая глубинная ущербность формальной логики. Как правило, логику тренируют извне, как что-то неестественное, натужное, чем никто в практике не хочет пользоваться. Но и в природе основного глубинного усилия самой логики заключено трагическое противоречие: вытеснить мысль ради самой же мысли, вытеснить живую мысль ради ее формы. Благое стремление нивелировать “корявости” живой мысли упраздняет мысль ради слова и знака. Этапы развития логики различаются лишь степенью и характером этого вытеснения.
Это, в свою очередь, обуславливается еще реже замечаемым социокультурным статусом логики, ее социокультурной природой. Любая фундаментальная идея и конструкция логики имеют удивительно “живописную” мировоззренческую подоплеку. Например, принцип обратной связи содержания и объема понятий описывает мысль, преодолевающую два различных вида догматизма: идеологический тоталитаризм (практически нет со-держания) и информационнобесприн-ципный плюрализм (практически нет объема, предмета).
Поэтому подлинное развитие пафоса, духа и традиции логики во второй половине ХХ века осуществляется “за границами” философии: в области кибернетики и проблем искусственного интеллекта. Философская же методология концентрируется в основном в пространстве диалектики и герменевтики. Последняя становится особо актуальной в связи с поставленной логикой проблемой соотношения искусственного и естественного языков.
1. Аристотель. Собр.соч.: В 4 т. Т.2. М.,1978.
2. Рассел Б. Мое философское развитие// Проблемы истины в современной западной философии науки. М.,1987.
3. Там же. С.120.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru