Н.М.Поникарова
С известием о начале Великой Отечественной войны в Москве было объявлено "угрожаемое" положение. Город подчинился законам военного времени: уличное освещение отключали, резко снизился накал электрических лампочек, окна домов и витрины магазинов затянули плотной тканью и бумагой, на автомобильные фары поставили специальные сетки-заслонки. С 27 июня в городе был введен комендантский час.
...24 июня вой электросирен и голос диктора подняли горожан в три часа ночи. Люди растерянно толпились в арках, лишь немногие побежали в бомбоубежища. Однако первая воздушная тревога оказалась ложной. Советские истребители, возвращавшиеся с задания, были приняты за немецкие бомбардировщики. Наутро газеты назвали тревогу учебной.
Единственным документом, разрешающим въезд в город, стал паспорт с московской пропиской. Жители пригородов, работавшие в Москве, предъявляли справки с места работы, а колхозники, торгующие на московских рынках, - удостоверения, выданные правлением колхоза. В сентябре "до особого распоряжения Московского Совета" в Москву запретили возвращаться прежде из нее эвакуированным. Самовольно вернувшимся не выдавали карточек, введенных с 17 июля, не восстанавливали прописку.
Купить продукты и промышленные товары по государственной цене можно было только по карточкам. Хлеба в день полагалось рабочему 800 г, инженеру - 600 г, служащему, ребенку, иждивенцу - по 400 г. Месячная норма круп и макарон была для рабочего 2 кг, для прочих по 1,5 кг; мяса и мясных продуктов соответственно - 2,2 кг, 1,2 кг, 600 г1. Продовольственные карточки выдавались ежемесячно, промтоварные - раз в полгода. При потере восстановить их было невозможно.
Мужчин и женщин трудоспособного возраста обязали по первому требованию оказывать помощь службам и командам местной противовоздушной обороны (МПВО), возглавляемой заместителем председателя Моссовета генерал-майором С.Ф.Фроловым и начальником штаба МПВО Москвы майором С.Е.Лапировым. "Группы самозащиты от воздушного нападения" в жилых домах и учреждениях начали создавать еще перед войной, в мае 1941 года прошли общегородские учения по противовоздушной обороне. А 21 июля в 22 часа 10 минут начался первый воздушный налет на Москву, длившийся пять с половиной часов. На город устремились более двухсот немецких самолетов, но лишь нескольким удалось прорваться к Москве. "Налет надо считать провалившимся", - констатировала наутро московская пресса, признавая, что бомбардировки вызвали пожары жилых зданий, гибель и ранения москвичей.
После этого бомбы падали на Москву почти каждую ночь. При объявлении воздушной тревоги одни спешили в бомбоубежища, другие поднимались на крыши домов обезвреживать сыпавшиеся на город "зажигалки". "Когда фашисты по ночам над улицами кружатся, нужны три вещи москвичам: вода, песок и мужество!" - лозунг тех дней. Не раз бомбежка начиналась без объявления тревоги. 23 июля около пяти часов вечера фугасная бомба упала вблизи станции метро "Арбатская", возникла паника, люди бросились в метро, в давке погибло несколько человек2.
К утру почти все последствия ночных налетов бывали уже ликвидированы - воронки от бомб засыпаны, поврежденные пути и магистрали восстановлены. Начальник штаба МПВО С.Е.Лапиров вспоминал, как в ночь с 11 на 12 августа у Никитских ворот вблизи памятника Тимирязеву упала тонная бомба. "Были повреждены трамвайные пути, сорвана контактная сеть, сброшен со своего постамента памятник, а утром около Никитских ворот уже ходили трамваи, а часов в 5 дня памятник уже стоял на своем месте"3. В аварийно-восстановительных работах принимали участие почти все горожане, рабочий день стал 11-часовым, но фактически работали больше4.
Информация - скупая, косвенная - о разрушениях проникала на страницы газет с трудом. О попадании бомбы в здание Театра имени Вахтангова газеты сообщили лишь когда уже вовсю шли восстановительные работы. "Рваная зияющая рана Театра им. Вахтангова быстро затягивается свежей кирпичной кладкой. Вчера она достигла уровня третьего этажа. И театр, играющий сейчас в филиале Художественного, уже готовится к возвращению домой"5.
Война до сих пор напоминает о себе пустотами в плотной застройке центра Москвы. Проходя по Моховой сегодня, вряд ли подумаешь, что два четырехэтажных здания, стоящих ныне напротив Российской Государственной библиотеки, - на самом деле части одного, разрушенного прямым попаданием бомбы летом 1941 года. След войны - и площадка на углу Богоявленского переулка и Никольской улицы: прежде здесь стоял трехэтажный дом, на который упал немецкий бомбардировщик.
Выставка боевых трофеев была сначала на Театральной (Свердлова) площади (первым привезли "Юнкерс" - "Ю-88"), потом переместилась в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. К самолетам, сбитым нашими истребителями, добавились обломки немецкого бомбардировщика, в августе налетевшего на трос аэростата и рухнувшего в Москву-реку, обезвреженные фугасные бомбы весом от 80 до 1000 кг, зажигательные бомбы, собранные на крышах домов. Осенью для выставки по проекту архитектора А.В.Щусева построили крытый павильон.
Ночные бомбардировки заставляли многих жителей города и ближних окрестностей искать убежища в метро. Они съезжались к станциям еще до темноты "из деревень и пригородных дач, иной раз даже и тогда, когда тревога не объявлялась"6. Воздушных налетов ожидали обычно к ночи, поэтому движение поездов метрополитена прекращалось с 8 часов вечера до 5 часов 30 минут утра. В половине девятого вечера двери метро открывались для детей и женщин с детьми до 12 лет. С собой можно было проносить одеяло, постельные принадлежности, детское питье. Для детей до двух лет в вагонах поездов ставились кроватки. Работали буфеты, продукты продавали также с лотков вразнос, на каждой станции была вода. Остальных в метро пускали лишь после сигнала воздушной тревоги, если оставались свободные места.
Большинство жителей прятались от бомбежек в подвальные помещения, траншеи, щели, защищавшие от осколков и взрывной волны, но, конечно, не от прямого попадания.
С каждым днем облик Москвы становился строже и суровее. Витрины магазинов заняли плакаты "Окон ТАСС" и крупноформатные листы изогазеты московских художников "В бой за Родину!" В кинотеатрах показывали фильмы: "Как уберечь себя от действия отравляющих веществ", "Воздушная тревога", "Как бороться с зажигательными бомбами" и тому подобное. На главных магистралях Москвы установили огромные деревянные щиты-плакаты героико-патриотического содержания (на одном из них, например, была изображена женщина-мать, провожающая сына на фронт со словами: "Будь героем!")7.
Газеты настойчиво подчеркивали, что жизнь столицы идет своим чередом: не прерваны работы по реконструкции центра, начавшиеся до войны, благоустраивается главная улица Москвы - улица Горького. В сентябре-октябре сообщалось о передвижке четырехэтажного здания весом в 16 тысяч тонн с улицы Горького в глубь Брюсовского переулка на расстояние 49,3 м с одновременной заменой в нем голландских печей на центральное отопление8. В августе-сентябре газеты запестрели объявлениями об очередном приеме студентов в вузы. Первые месяцы войны работали театры и кинотеатры. Объявлялись премьеры фильмов и спектаклей. Москвичи впервые увидели кинофильмы "Свинопас", "Небо и ад", "Маскарад". В августе газеты известили о начале еженедельных трансляций Московским радио концертных программ для фронта из Большого театра. Первая передача началась прологом из оперы М.Глинки "Иван Сусанин". В концерте звучали отрывки из опер "Князь Игорь", "Руслан и Людмила", "Садко", "Чародейка", "Пиковая дама", "Евгений Онегин"9.
В сентябре Гитлер отдал приказ о подготовке наступления на Москву. 3-5 октября оборона столицы была прорвана, к исходу 7 октября, как вспоминает маршал Г.К.Жуков, "все пути на Москву, по существу, были открыты"10.
По свидетельству начальника НКГБ Ленинградского района Москвы С.А.Скворцова, руководство города знало о прорыве обороны уже через 20-30 минут после случившегося и сразу начало усиленную подготовку одних предприятий к эвакуации, других - к уничтожению11. Взорвать было намечено более 1000 предприятий, 12 мостов, городские и подмосковные электростанции, вокзалы, автобазы, здания Центрального телеграфа, Гознака, ТАСС, Большой театр, Дом Союзов12. Главный инженер комбината "Трехгорка" Н.Н.Павлов описывает тренировку специальной взрывной команды, какие были созданы на каждом предприятии: "Мы ничего, конечно, не взрывали, а поджигали шнур и за время его сгорания должны были пробежать определенную дистанцию... По сигналу каждый исполнитель завязывал определенное количество узлов. Ему полагалось для проведения этой операции по 5 секунд на 4 точки... и выйти из цеха через 20 секунд, иначе погибнет... Этой тренировкой я достиг такого положения, что на 5 этаже люди успевали сделать свое дело и выскочить в окно..."13
Москвичи в массе своей не представляли реальной опасности, нависшей над Москвой, хотя бомбежки участились. Одна бомба попала даже в Большой театр. Торопились уехать лишь наиболее осведомленные, но таких было немного. До 8 октября сводки Совинформбюро начинались одинаково: "В течение дня наши войска вели упорные бои с противником на всем фронте". О поражениях умалчивалось, сообщалось лишь об успехах отдельных подразделений, о подвигах советских солдат и зверствах противника. Лишь 9 октября узнали о взятии Орла, а потом до 16 октября все утренние и вечерние сводки Совинформбюро повторялись почти слово в слово. 12 октября: "После упорных многодневных боев наши войска оставили Брянск..." 14 октября: "После ожесточенных боев наши войска оставили Мариуполь..."
"Черным" для москвичей стал день 16 октября 1941 года. Газеты оповестили, что "в течение ночи с 14 на 15 октября положение на Западном направлении фронта ухудшилось... В опасности Родина, Москва!"14 На предприятиях и в учреждениях начались массовые увольнения, сжигалась вся документация. Закрывались продовольственные магазины, столовые. Некоторые директора магазинов спешно грузили продукты на машины и покидали город, захватив с собой и денежную выручку. Появились люди, пытавшиеся нажиться на оставленном без присмотра имуществе, грабившие опустевшие квартиры. "Началось мародерство ... бери и спасайся, как можешь, все равно достанется немцу", - вспоминал один из очевидцев15.
В городе возникла паника. Прекратил работу городской транспорт. Руководство метрополитена получило приказ начать срочный демонтаж и эвакуацию основного оборудования16. "Метро сутки не работало, - записала в своем дневнике спустя несколько дней врач "Скорой помощи" А.Г.Дрейзер, - то ли ремонт, то ли срочная перевозка, а толков и слухов масса. На базарах и на улицах продают краденые конфеты и шоколад. Говорят, будто мясокомбинат разгромили. По улицам проходят гурты скота. По Садовой угоняют куда-то несметное количество свиней. Темные личности бродят около и тянут в подворотни свиней чуть ли не на глазах у пастухов"17.
Заместитель начальника метрополитена по сооружению А.К.Шмидт рассказывал в 1944 году, что один из начальников службы 26 октября, поддавшись панике, приказал снять моторы, откачивающие воду из метро. Это грозило затоплением. По чистой случайности дрезины, которые должны были отвезти рабочих для демонтажа, не смогли пройти из-за стоявших в тоннелях составов с детьми18.
"В этот день, - вспоминал И.И.Сурнакин, главный инженер ГПЗ № 1, - мы почувствовали, что за спиной стоит враг... Паника была вызвана еще и тем, что народ неожиданно остался ни при чем. Многие говорили: "дали б нам оружие, мы б пошли воевать, а то получили расчет и уходи"19. "...Говорили: "давайте оружие, мы пойдем на фронт ... Мы ставили этот вопрос перед РК партии, - вспоминал директор Московского инструментального завода А.М.Симонов, - и нам сообщили, что сейчас не могут нас вооружить. Вооружили только небольшую часть комсостава и небольшую группу людей для защиты завода"20.
Панику удалось остановить. В тот же день Моссовет принял постановление, в котором происходящее в городе было названо "грубым нарушением государственной дисциплины". На следующий день сообщили все городские газеты: "1. Всем торговым предприятиям, ресторанам и столовым нормально по установленному порядку обслуживать население Москвы. 2. Троллейбусу и трамваю бесперебойно производить работу с 5 часов утра до 10 часов вечера. 3. Коммунальным предприятиям и лечебным учреждениям начинать и кончать работу в установленные ранее Московским Советом часы"21. В 18 часов 05 минут последовал приказ начальника метрополитена открыть нормальное движение поездов, и через 40 минут оно уже возобновилось на Кировско-Фрунзенской линии. Демонтаж оборудования был приостановлен. А на следующий день поезда ходили как обычно22.
В пять часов вечера 17 октября по радио к москвичам обратился председатель исполкома Моссовета В.П.Пронин, призвавший немедленно приступить к работе и ликвидировать панику, не верить ложным слухам23. А 18 октября было принято решение об открытии в Москве в ближайшие два дня двухсот магазинов и павильонов по продаже хлеба и продовольственных товаров. В газетах печатали сообщения о привлечении к уголовной ответственности руководителей предприятий, проявивших малодушие и самовольно оставивших вверенные им посты, расхищавших государственное имущество, проводивших "контрреволюционную агитацию", и о том, что многие из них приговорены к расстрелу.
19 октября решением ГКО в Москве и прилегающих к ней районах было введено осадное положение. С 21 октября на улицах и площадях Москвы началось сооружение баррикад и огневых точек. Возобновляли работу московские предприятия. "В городе стало спокойно, - записала 24 октября в дневнике А.Г.Дрейзер. - Холодно. Печушки, жаровни, электрические приборы - все в ходу. Из пострадавших домов многие временно переезжают в квартиры эвакуированных. Население привыкает к бомбежкам и реву артиллерии... Большие дома окрашиваются в разные цвета для лучшей маскировки"24.
"Налеты немца с каждым днем ожесточеннее и длительнее, - пишет в дневнике 29 октября врач Е.И.Сахарова. - Вчера был разрушен Большой театр. Бомба упала на улице Горького около телеграфа, в очереди у диетического магазина было много пострадавших и убитых, и все это до воздушной тревоги... Москва имеет необычный вид и настроение: на мостах баррикады, в переулках тоже - Москва готовится к великому бою. Люди ходят с вещами, с заплечными мешками, как будто куда-то уезжают или переезжают"25.
Дух москвичей подняла трансляция 6 ноября речи И.В.Сталина на торжественном заседании, посвященном XXIV годовщине Октябрьской революции. "Только что сейчас прослушала речь Сталина по радио. Прекрасная речь... "Москву не сдадим"26.
7 ноября, несмотря на метель с порывами ледяного ветра, на Красной площади в Москве состоялся ежегодный парад войск. Вот описание парада из газеты "Московский большевик" 9 ноября: "...Открывая торжественное шествие, мимо мавзолея в четком и ровном строю проходят курсанты Артиллерийского училища... Шумными аплодисментами встречаются батальоны моряков... Идут войска НКВД, батальоны пехоты, стрелковые подразделения... Заключая торжественное шествие, мимо мавзолея проходят отряды вооруженных рабочих города Москвы... На площадь вступает кавалерия... За эскадронами с грохотом несутся пулеметные тачанки... Степенно и строго... проходит моторизованная пехота. Неслышно катят автомобили с зенитными установками - одним из самых популярных в Москве родов артиллерийских войск. Зенитчики - любимцы москвичей... Завершая марш советской военной техники, площадь заняли танки, их было 200! Сначала по заснеженному асфальту прошли маленькие подвижные танкетки... За ними шли легкие танки, средние, тяжелые... Для участия в воздушном параде на подмосковных аэродромах было подготовлено 300 самолетов. Однако в силу крайне неблагоприятных метеорологических условий старт грозной воздушной авиации пришлось отложить. Прохождением танков парад был закончен". 6,7,8 ноября состоялись праздничные концерты в Малом театре, театрах Сатиры, Ленсовета, в Консерватории, в Зале имени Чайковского.
В ноябре налеты немецких бомбардировщиков участились, сигнал воздушной тревоги звучал по нескольку раз в день. Занятия в школах, фактически давно прерванные, приказом ГорОНО были прекращены официально. "С каждым днем становится беспокойнее. Привыкнуть к звукам сирены невозможно. Психика людей как-то странно меняется. Самые близкие сообщают о смерти своих родственников равнодушно, констатируя факт, а реакция настоящая приходит потом... Ночи темные, если бы не электрические фонари, которые мы добыли всеми правдами и неправдами, не раз поломали бы себе руки и ноги... Ни на минуту не сомневаюсь, что победа будет наша, но что будет здесь, в Москве? Люди, приезжающие с фронта, говорят, что здесь находиться страшнее, чем на фронте, так как здесь все неожиданно, и не знаешь, где будет сброшена бомба... Фронт приближается к нам. На улицах Москвы строятся баррикады с ежами из рельс... Очень и очень не хочется допустить мысли, что будут здесь уличные бои. Но зверь фашистский силен и надо быть готовым к этому"27.
И вот, наконец, пришла долгожданная весть о контрнаступлении советских войск под Москвой. 14 декабря началось разминирование предприятий28, разборка части баррикад, мешающих уличному движению.
В 20-х числах декабря в городе была организована предпраздничная новогодняя торговля елками. Их продавали по цене от 3 до 15 рублей. Появились новые елочные украшения - блестящие бусы, флажки, куклы, силуэты зверей из золоченого картона, миниатюрные электрические лампочки. Для остававшихся в городе детей проводились елочные представления.
8 февраля А.Г.Дрейзер записала в дневнике: "Масса возвращающихся из эвакуации. Затруднена прописка, но это никого не удерживает"29. Вернувшиеся нашли квартиры занятыми или разграбленными. Виновных в расхищении домашнего имущества эвакуированных граждан военная прокуратура Москвы привлекала к судебной ответственности. Они приговаривались либо к тюремному заключению с конфискацией имущества, либо к расстрелу30.
Жизнь в городе дорожала. Цены на продукты росли. В феврале на базарах кружка молока стоила уже 15-20 рублей, а картофель - 20-35 рублей за килограмм, мука - 40 рублей, морковь - 25 рублей. Мяса почти не было, а если появлялось, то по 160-180 рублей за килограмм (зарплата врача составляла примерно 600 рублей). Выдача продуктов по карточкам часто задерживалась31.
Но жизнь продолжалась. Возобновились занятия в вузах. В январе при школах появились консультационные пункты для учащихся 7-10 классов32. Вновь открылись двери театров и кинотеатров. "Сегодня решили пойти в театр на балет "Тщетная предосторожность", - записала 4 января Е.И.Сахарова. - Большой театр еще не реставрирован после попавшей в него бомбы, но артисты играют в филиале его... В театре было много английских летчиков"33. 18 февраля на экраны столицы вышел документальный фильм "Разгром немецких войск под Москвой". Он шел в 16 лучших кинотеатрах и двух клубах - в Доме культуры железнодорожников и во Дворце культуры имени Сталина.
Этот фильм запомнился не только пронзительными кадрами, но и "Песней защитников Москвы" на слова поэта А.Суркова:
В атаку стальными рядами
Мы поступью твердой идем,
Родная столица за нами,
Рубеж нам назначен вождем.
Не смять богатырскую силу,
Могуч наш запас огневой.
Мы выроем немцам могилу
В туманных полях под Москвой34.
С 1942 года воздушные тревоги становятся все реже. Линия фронта отодвигалась от Москвы. Однако весна принесла новые проблемы: в области были отмечены случаи заболевания сыпным тифом35. "В Моссовете в Комиссии здравоохранения был сегодня разговор о работе клиник. Предложено восстановить работу, как в довоенное время, но... врачей не хватает, и то из них остались старый да малый... Начались прививки, но нас не снабжают ни спиртом, ни шприцами, ни иглами, не говоря уже о мыле, а план прививок увеличен ровно вдвое... нужно сделать 12000, да еще неорганизованному населению... Появляется много больных с голодным авитаминозом во всех степенях, а про вшивых и говорить нечего. Ни одна баня, ни один пропускник не работает в нашем районе... Заболевания сыпным тифом есть пока не очаговые, но ничего не будет удивительного, если появятся и очаги. Сыпной тиф - голодный тиф"36.
Март 1942 года выдался морозным и снежным. В середине месяца температура падала до -18 градусов, но постепенно весна брала свое. Чтобы привести город в порядок, Моссовет в апреле принял решение "О режиме уборки улиц и площадей г.Москвы", невыполнение которого грозило виновным на первый раз штрафом до 200 рублей, а при повторном нарушении - уголовной ответственностью. Моссовет требовал уборку и мойку улиц заканчивать к 7 часам утра, поливать улицы ежедневно в 14 часов, подметать их три раза в день, мусор, грязь, навоз убирать немедленно37.
В апреле в Москве снова стало тревожно. Наступление наших войск на Западном фронте захлебнулось. Газеты ничего не сообщали о действительном положении дел. В городе вновь начали восстанавливать баррикады. "Передачи за последние две недели, - записала Е.И.Сахарова 9 апреля, - начинаются с извещения: "За такое-то число на фронтах ничего существенного не произошло". Это нехорошо действует"38.
Только с конца мая Москва стала окончательно освобождаться от баррикад. Истощенные, измученные, полуголодные, работающие на износ, но не сломленные духом москвичи с надеждой смотрели в будущее. "Трудно, очень трудно, но так хочется преодолеть все это, пережить, победить и... посмотреть, что будет потом, после войны"39...
1 Извещение исполкома Московского городского совета депутатов трудящихся /Московский большевик. 16 июля 1941.
2 ИРИ. Научный архив. Ф.2, р.IX, оп.31, д.3, л.2.
3 Москва военная 1941-1945. Мемуары и архивные документы. М., 1995. С.439.
4 ИРИ. Ф.2, р.5, оп.9, д.5, л.2.
5 Московский большевик. 7 октября 1941.
6 ИРИ. Ф.2, р.IX, оп.31, д.15, л.12.
7 Там же. Л.5.
8 Вечерняя Москва. 6 сентября 1941.
9 Там же. 14 августа 1941.
10 Из воспоминаний маршала Г.К.Жукова // Москва военная... С. 95.
11 ИРИ. Ф.2, р.IX, оп.8, д.13.
12 Москва военная... С. 91, 103.
13 ИРИ. Ф.2, р.V, оп.35, д.2, л.12.
14 Московский большевик. 16 октября 1941.
15 Стенограмма беседы с инженером ГПЗ № 1 Сурнакиным И.И./ ИРИ. Ф.2, р.5, оп.9, д. 9, л.2.
16 ИРИ. Ф.2, р.IX, оп.31, д.1, л.6.
17 Записки врача "Скорой помощи" А.Г.Дрейзер 19 41-1944 гг. ИРИ. Р. XVIII, оп. 8, д.2, л. 10
18 ИРИ. Ф.2, р.V, оп.34, д.2, л.18.
19 Стенограмма беседы... с Сурнакиным И.И. Л.2.
20 ИРИ. Ф.2, р.V, оп.12, д.1, л.2.
21 Московский большевик. 17 октября 1941.
22 ИРИ. Ф.2, р.IX, оп.31, д.1, л.6.
23 Стенограмма беседы с главным инженером МИЗ П.А.Алпатовым 4 января 1944/ ИРИ. Ф.2, р.V, оп.12, д.2, л.3.
24 Записки... Дрейзер/ ИРИ... Л.11.
25 Дневник врача Сахаровой Е.И. ИРИ. Ф.2, р.IX, оп.5, д.16, л.7.
26 Там же. Л.8.
27 Там же. Д.1, л.9.
28 Постановление ГКО № 1025 от 14 декабря 1941 г. // 50 лет Великой Отечественной войны. М., 1992. С.77.
29 ИРИ. Ф.2, р.VIII, оп.8, д.2, л.17.
30 Московский большевик. 24 января 1942.
31 Записки... Дрейзер. ИРИ... Л. 18; Дневник... Сахаровой. ИРИ... Л. 9.
32 Из жизни школ г.Москвы в дни Великой Отечественной войны / ИРИ. Ф.2, Р.IX, оп.26, д.2, л.187.
33 Там же. Оп.5, д.16, л.14.
34 Московский большевик. 15 февраля 1942.
35 Там же. 12 марта 1942.
36 ИРИ. Ф.2, р.IX, оп.5, д.16, л.22,27.
37 Московский большевик. 22 апреля 1942.
38 Дневник... Сахаровой. ИРИ... Л. 21.
39 Там же. Л. 28, 30