Вадим Руднев
Концептуализм - направление в искусстве, прозе и поэзии последних двадцати лет советского строя, возникшее как эстетическая реакция на "зрелый" социалистический реализм, на искусство застоя и его реальность.
Концепт - это затертый до дыр советский текст или лозунг, речевое или визуальное клише. С этим материалом и работали представители русского К., бывшие одновременно представителями авангардного искусства и примыкающие к европейскому постмодернизму своей поэтикой "всеядности", игрой на явных цитатах, вышедшем на поверхность интертекста.
Русские концептуалисты стали быстро известны в Европе. Слава в отечестве пришла к ним лишь вместе с перестройкой. Художникиконцептуалисты Илья Кабаков, Эрик Булатов, Виктор Пивоваров, Виталй Комар и Александр Меламед (выступающие в соавторстве) сегодня признанные во всем мире художники.
В основе искусства К. лежит наложение двух языков - затертого совкового языка-объекта и авангардного метаязыка, описывающего этот совковый языкотореальность. Так, одна из известных картин Булатова представляет собой огромные алые буквы лозунга "Слава КПСС!" на фоне голубого неба с облаками.
Вот что пишет об этом современный художественный критик Екатерина Деготь: "Именно таким образом строятся многие картины Эрика Булатова: в них два слоя - реальное, подчеркнуто реальное пространство и пересекающий его, закрывающий свет социально окрашенный знак или текст".
По-иному построено искусство Ильи Кабакова. Его картины - это надписи на бумаге, каллиграфические буквы, каталогизированные фотографии, обрывки фраз. "Стиль, в котором работает этот герой - автор картин и альбомов Кабакова, пишет Екатерина Деготь, можно назвать "канцелярским примитивом". Одна из излюбленных идей бюрократического сознания, с которым художник отождествляет себя, - навязчивая инвентаризация, списки и таблицы".
Подобно поэтам школы ОБЭРИУ, наследниками которых отчасти являются представители русского К., Кабаков в советское время работал детским художником, оформляя книги.
Проза русского концептуализма знает лишь одного представителя, ставшего писателем с международной известностью. Это Владимир Сорокин. Его творчество характерно своей амбивалентностью - с одной стороны, явный и острый авангард, с другой - тесная связь с поэтикой постмодернизма. Мы остановимся на чисто концептуалистских текстах Сорокина. Чаще всего его рассказы строятся по одной и той же схеме. Вначале идет обыкновенный, слегка излишне сочный пародийный соцартовский текст: повествование об охоте, комсомольском собрании, заседании парткома - но вдруг совершенно неожиданно и немотивированво происходит прагматический прорыв (см. прагматика) в нечто ужасное и страшное, что и есть, по Сорокину, настоящая реальность. Как будто Буратино проткнул своим носом холст с нарисованным очагом, но обнаружил там не дверцу, а примерно то, что показывают в современных фильмах ужасов.
Так, в рассказе "Проездом" столичный партийный начальник после обычных разговоров в провинциальном парткоме вдруг залезает на письменный стол и справляет на нем большую нужду, а потом как ни в чем не бывало продолжает прерванный разговор. В рассказе "Деловое предложение" комсомольское собрание заканчивается тем, что двое комсомольцев, оставшись одни, нежно целуются - оказывается, они гомосексуалисты. В рассказе "Свободный урок" завуч начинает с того, что ругает у себя в кабинете пятиклассника за то, что он заглядывает девочкам под юбки, а кончает тем, что в педагогических целях демонстрирует перепуганному школьнику свои гениталии. Безусловно, поэтика Сорокина связана с мощным преломлением психоанализа с его соотношением поверхностного слоя сознания и глубинного бессознательного, принципа реальности принципа удовольствия.
Наибольшей популярностью последние годы пользуются такие поэты русского К., как Д. И. Пирогов, Лев Рубинштейн, Тимур Кибиров.
Пригов строит свои тексты на образе тупого и самодовольного советского обывателя, рассуждающего о политике и бытии (сам Пригов называет эту риторику "новой искренностью"), некоего нового Козьмы Пруткова, предтечи обэриутов.
Вот избран новый Президент
Соединенных Штатов
Поруган старый Президент
Соединенных Штатов
А нам-то что - ну, Президент
Ну, Соединенных Штатов
А интересно все ж - Прездент
Соединенных Штатов
Здесь явно, кроме Пруткова, видится и капитан Лебядкин из "Бесов" Достоевского, другой предтеча обэриутов.
А вот рассуждение на тему метафизики советской экономики, дискурс на тему текст и реальность:
Неважно, что надой записанный
Реальному надою не ровня
Все, что записано - на небесах записано
И если сбудется не через два-три дня
Но все равно когда-нибудь там сбудется
И в высшем смысле уж сбылось
А в низшем смысле уже забудется
Да и уже почти забылось
Иногда тексты Пригова строятся как интертекст, как, например, следующая макабрическая вариация на тему стихотворения Сергея Есенина "Собаке Качалова":
Дай, Джим, на счастье плаху мне
Такую плаху не видал я сроду
Давай на нее полаем при луне -
Действительно, замечательная плаха
А то дай на счастье виселицу мне
Виселицу тоже не видал я сроду
Как много замечательных вещей на земле
Как много удивительного народу
Наиболее утонченный вариант поэтики К. представляет собой поэзия Льва Рубинштейна - "стихи на карточках". Действительно, исполняя на эстраде свои стихи, Рубинштейн держит в руках стопку библиографических карточек, на каждой из которых написана одна строка или фраза или вообще ничего не написано.
Применительно к поэзии Рубинштейна наиболее остро встает вопрос о том, является ли русский К. течением модернизма или целиком авангардным искусством. Как будто, на первый взгляд, очевидно последнее. Активная прагматика, воздействие на читателя необычным приемом. Но воздействие это мягкое. В том же, что касается содержания и формы стихов Рубинштейна, то в них создается оригинальная поэтика и стилистика (а это уже черта модернизма, связанная - в отличие от поэтики Пригова - с образом русского интеллигентского сознания, вернее, с образом его голоса). Голоса обрываются, перекликаются, и создается теплый интимный мир, вернее, множество пересекающихся миров, связанных с переживанием детства, философских проблем, рефлексией над тем, что такое текст. Ясно, стоит только послушать Рубинштейна, что его философия - это семантика возможных миров, представление о пересекающихся альтернативных голосах-событиях-ситуациях. Послушаем:
1. Мама мыла раму.
2. Папа купил телевизор.
3. Дул ветер.
4. Зою ужалила оса.
5. Саша Смирнов сломал ногу.
6. Боря Никитин разбил голову камнем.
7. Пошел дождь.
8. Брат дразнил брата.
9. Молоко убежало.
10. Первым словом было "колено".
11. Юра Степанов смастерил шалаш.
12. Юлия Михайловна была строгая.
13. Вова Авдеев дрался.
14. Таня Чирикова - дура.
15. Жених Гали Фоминой - однорукий.
16. Сергею Александровичу провели телефон.
17. Инвалид сгорел в машине.
18. Мы ходили в лес.
Другой фрагмент. Стихотворение называется "Появление героя". Линии между строками символизируют границы между карточками.
- Ну что я вам могу сказать?
- Он что-то знает, но молчит.
- Не знаю, может, ты и прав.
- Он и полезней и вкусней.
- У первого вагона в семь.
- Там дальше про ученика.
Среди более молодых представителей русского поэтического К. выделяется Тимур Кибиров, творчество которого полностью не укладывается в рамки К. как ортодоксального эстетического явления.
Наиболее известные его стихи - это, пожалуй, пародия уже на сам К. Таков, например, цикл, посвященный последнему советскому генсеку Константину Устиновичу Черненко, любимому герою Кибирова, очевидно воспринимающему Черненко как мифологического трикстера, посредника между смертью и жизнью (смертью старого времени и рождением нового). Послушаем фрагмент стихотворения, заключительного в этом цикле. Оно называется "РЕЧЬ товарища К. У. ЧЕРНЕНКО НА ЮБИЛЕЙНОМ ПЛЕНУМЕ ПРАВЛЕНИЯ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ СССР 25 СЕНТЯБРЯ 1984 г.":
Вот гул затих. Он вышел на подмостки.
Прокашлявшись, он начал: "Дорогие
товарищи! Ваш пленум посвящен
пятидесятилетию событья
значительного очень..." Михалков,
склонясь к соседу, прошептал, "Прекраено
он выглядит. А все ходили слухи,
что болен он". - "т-с-с! Дай послушать!" - "...съезда
писателей советских, и сегодня
на пройденный литературный путь
мы смотрим с гордостью! Литературой,
в которой отражение нашли
ХХ-го столетия революци-
онные преобразованья!" Взорвался
Аплодисментами притихший зал. Проскурин
Неистовствовал. Слезы на глазах
У Маркова стояли. А Гамзатов,
забывшись, крикнул что-то по-аварски,
но тут же перевел: "Ай, молодец!"
Этой веселой литературной кадрилью-карнавализацией мы закончим наш очерк о русском К.
Личное дело Э: Литературно-художественный альманах. - М., 1991.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/