П.В.Полуян, Красноярск
Что же автор подразумевает под терминами: "ноопрограмма" и "ноовирус"?
Характер использованной терминологии, полагаю, уже наводит на мысль: речь пойдет о сопоставлении искусственного "интеллекта" компьютеров и естественного интеллекта - человеческого разума. Как известно, подобные сопоставления появились с рождением электронно-вычислительных машин, дали почву для множества философских умозаключений и псевдофилософских спекуляций. Помогло ли это продвинуться в понимании сущности интеллекта - вопрос отдельный, его мы касаться не будем.
Тем не менее, сопоставление работы компьютера с функционированием мозга - правомерно, особенно в той области, где рассматриваются психические функции, играющие в разумней деятельности подсобную служебную роль. Здесь аналогия практически превращается в тождество, - когда "счет в уме" заменяется в образовательном процессе операциями с калькулятором, а для развлечения публики проводятся шоу - соревнования, где "продвинутые" профессионалы-счетчики соревнуются с компьютерами.
Именно служебные психические функции традиционно связывались с работой материального субстрата - мозга, а связь эта впервые была засвидетельствована в апреле 1861 года, когда Пауль Брока на заседании Парижского антропологического общества продемонстрировал мозг больного, страдавшего речевой афазией, - с обширным размягчением на конвекситальной поверхности левого полушария, захватывавшим задние отделы третьей лобной извилины. В дальнейшем клиническая нейропсихология дала обширный материал, показывающий связь данных служебных психических функций с работой головного мозга.
С появлением электронно-вычислительных машин грубый материалистический подход к анализу этой связи был потеснен информационно-кибернетическим. В отечественной нейропсихологии необходимость такого подхода первым декларировал И.М.Тонконогий - в его монографии "Введение в клиническую нейропсихологию", изданной в 1973 году, последняя глава имела название "Методы кибернетики в нейропсихологических исследованиях нарушения узнавания".
Отмеченная работа примечательна тем, что там впервые была построена блок-схема функциональной анализаторной системы, описывающая нейропсихический механизм распознавания образов, куда входили блоки кодирования информации и ее первичной обработки, оперативная память, устройство сравнения, связанное с долговременной памятью, и т.п. В работе отмечалось, что "такие системы должны использовать определенные коды, "языки", "иерархии алфавитов", однако как они используются в анализаторных системах мозга - остается неизученным. Мы почти ничего не знаем о правилах решения, применяемых мозгом в процессе распознавания образов".(И.М.Тонконогий, Введение в клиническую нейропсихологию", Л.: "Медицина", 1973, с. 222, 229.)
Общий уровень развития информационных технологий 60-70-х годов XX века предопределил тогдашние выводы нейропсихологов. Афазийные нарушения - дислексия, аграфия, агнозия и др. - даже при информационно-кибернетическом подходе однозначно связывались с физическими нарушениями работы мозга-биопроцессора, с "поломками" определенных блоков в выявленных блок-схемах. И лишь в наличии "шумов" - искажений в каналах связи - угадывался информационный аспект явления.
В 80-90 гг. компьютерные системы были принципиально усовершенствованы, сделаны фактически безотказными, опто-волоконные каналы связи и системы фильтрации сигналов позволяют передавать информацию практически без искажений, - все это в области информационных технологий выдвинуло на первый план программные аспекты. И когда компьютер "зависает", никто не говорит - "машина сломалась", обычно ругаются: "Программа сбоит!"
Новое положение дел позволяет по-новому взглянуть на проблематику нейропсихологии, а именно - выявить в работе низших психических функций важнейший программный аспект. К этому нас подталкивает и феноменологический материал, накопленный в области нейро-лингвистического программирования. Полагаю, нет смысла напоминать, что отцы-основатели этого направления Джон Гриндер и Ричард Бэндлер - лингвист и математик - привнесли в психологию как раз то, что ей ранее недоставало: представления о "языках" и "модальностях", о кодах и программах и т.п.
Методы НЛП используются по большей мере в области высших психических функций - для коррекции психологических проблем, изменения моделей поведения, для оптимизации целеполагающей деятельности. Однако, если программные аспекты характерны для этой области, то в еще большей мере они должны проявляться в работе низших психических функций. Иными словами, должны существовать реальные программы, обеспечивающие выполнение мозгом таких функций как - распознавание визуальных образов, членораздельных звуков, управление движением, таких операций как счет, сравнение, кодирование сигналов, их дешифровка, не говоря уже об операциях, обеспечивающих работу памяти - помещение и извлечение информации.
Высказанное суждение, полагаю, нечто большее, нежели гипотеза. Такие программы - я предлагаю именовать их ноо-программы (nouse-program) - должны существовать и реально функционировать в процессе работы мозга. Более того, очевидно, что их функционирование не является чем-то специфически человеческим, поскольку большинство их осуществляет и мозг высших животных.
Таким образом, в психологической проблематике мы должны выделить область, где введение понятия о ноопрограммах позволяет отделить дело разума от низших, служебных психических функций, на которые он опирается, которые он использует. В то же время, мы должны выделить и те ноопрограммы, которые являются специфически человеческими, к примеру - счет, распознавание знаков как ЗНАКОВ, формирование членораздельных звукорядов, передающих информацию и пр. Ясно, что здесь работают ноопрограммы на много порядков более сложные, нежели у животных, но, тем не менее, их специфический программный характер не вызывает сомнений. Или - более слабая формулировка: не вызывает сомнения конструктивность подхода, при котором некоторые психические функции рассматриваются с такой компьютерно-программной точки зрения.
Предлагаемая гипотеза, конечно, ставит много вопросов. Во-первых, вопрос о генезисе таких программ в ходе биологической эволюции. Во-вторых, о приоритете генетической обусловленности или передачи их в процессе воспитания. И, наконец, главное, - если эти операционные программы аналогичны компьютерным, то как они должны быть представлены в чистом виде? Можем ли мы выделить в потоке информационных сигналов, циркулирующих в мозге человека или животного, нечто, что является ноопрограммой того или иного типа? Автор не берется предлагать исчерпывающие ответы на поставленные вопросы.
Сформулированный здесь концептуальный подход неизбежно приводит к некоторым выводам, которые мне представляются хоть и пугающими, но чрезвычайно важными. В связи с этим, позволю себе их вкратце изложить, не смотря на то, что они весьма абстрактны и не подкреплены экспериментально. Речь пойдет о специфических ноопрограммах, которые я именую ноо-вирусами (nous-virus).
Что такое компьютерный вирус подробно пояснять нет надобности - это некая специально созданная программа, которая способна вмешиваться в работу нормальных операционных программ. Она может нарушать их работу определенным образом, приводя к результатам, которые не были в них заложены, или, вообще - полностью выводить их из строя. Любой вирус - это типичная программа, поскольку в его основе лежат те же общие программные принципы.
Если психические функции осуществляются на основе определенных ноопрограмм, и, если интеллектуальная работа сопровождается модернизаций и изменением этих программ, то, можно предположить, что в процессе такой работы могут естественным путем появляться некие особые ноопрограммы, играющие деструктивную роль. Более того, сама эта деструктивность обязательно должна иметь место, поскольку требуются и изменение работающих ноопрограмм, и "уничтожение" кусков ноопрограмм, которые уже не требуются для работы. Наверное, существует определенный антивирусный механизм, предохраняющий операционную систему психики от разрушения, и до сих пор его эффективной работе ничего не угрожало. Прежде, чем говорить о гипотетических угрозах, хочу сказать несколько слов о том, как ноопрограммы могут транслироваться вне человека.
До сих пор, я связывал работу ноопрограмм с функционированием мозга-биопроцессора. Полагаю, что наличие программного аспекта в его работе для всех более-менее очевидно. В конце концов, представления о нейронных сетях и нервных импульсах позволяют проводить аналогию с компьютером достаточно далеко. Иное дело, - передача ноопрограмм от человека к человеку. То, что передача информации в общении всегда происходит – факт несомненный, но как могут передаваться ноопрограммы? Можем ли мы что-либо сказать об этом, если пока не ясно - что они представляют из себя?
Допустим, существуют некая компактная система сигналов, которая, при ее восприятии мозгом, рождает в нервных сетях структуру импульсов, которая и является ноопрограммой. Очевидно, что сама эта система сигналов нами не воспринимается как ноопрограмма: для нас это может быть музыка, ритм, может быть визуальный образ, который обегается глазами, череда движений, которые мы совершаем в танце или при ощупывании предмета. Последнее замечание, заставляет вспомнить про работы Э.В.Ильенкова и его учеников, создававших методику обучения слепоглухонемых детей. В случаях, когда у человека действует только один кинестетический канал восприятия, процесс передачи ноопрограмм становится в полном смысле слова ощутимым. Таким образом, ноопрограммы так или иначе должны передаваться от человека к человеку. Помимо прямой передачи осмысленной информации - знаний, должны также передаваться некие информационные послания, которые играют в работе интеллекта не смысловую, а программно-операционную роль.
В начале статьи я сделал ссылку на свою работу десятилетней давности "Концептуальное мышление. Метрика существования". Тогда я именовал эти информационные послания "концептами" - название не очень удачное, выбранное в связи с рассмотрением стандартного семантического треугольника и нестандартной области искусства - концептуализма. Как видите, автору потребовалось десять лет, чтобы проделать путь от философии и искусствоведения до клинической нейропсихологии. В связи с этим, хочу сделать несколько, как мне представляется, важных замечаний.
В последнее время в рамках семиотических исследований обрисовались контуры, скажем так, системно-программистского подхода, к человеческим коммуникациям. Например, Умберто Эко в своей книге "Отсутствующая структура. Введение в семиологию" (СПб, 1998) вводит в оборот термины "отправитель" и "адресат", "код", "сообщение" и др. А в отечественной науке Вадим Розин - ученик Г.П.Щедровицкого - в монографии "Семиотические исследования" при анализе работы мозга в бессознательном состоянии сновидения пишет о "психических замыканиях" и "психических программах". (В.Розин, Семиотические исследования, М.: Университетская книга, 2001, с. 81.) На мой взгляд, в области семиотики исследователи прямо-таки наталкиваются на нечто, что является структурным элементом коммуникации, но не имеет четко определяемого смысла. Это нечто, наличествующее в процессе коммуникации, но проявляющееся только внутри психического процесса, имеет явным образом ноопрограммный характер. А в области рекламы и PR, где автор профессионально работает уже более шести лет, азбучными истинами считаются представления о том, что рекламная коммуникация задает определенную программу восприятия и усвоения послания.
Прежде чем согласиться с тем, что в коммуникациях, наряду со смысловой информацией, наряду с эмоциями и художественными образами, могут передаваться-транслироваться и некие ноопрограммы, давайте вспомним хотя бы о том, как ребенка учат распознавать образы. Все эти яркие погремушки, эти приятные на ощупь шарики и кубики, книжки с контурами для раскраски... В них не смысловая информация главное, а нечто иное - те системы сигналов, которые рождаются в мозге ребенка, осваивающего мир. Пусть мы не можем пока отделить ноопрограммы от смысловых содержаний, но то, что они передаются вместе с ними - очевидно. Достаточно посмотреть на ребенка, неотрывно следящего за передвижением анимационных картинок на экране телевизора.
И здесь мы подходим к самому главному.
Если, наряду с позитивными ноопрограммами, могут возникать и передаваться разрушительные ноопрограммы - ноовирусы, то современные телекоммуникации несут в себе скрытую угрозу.
Во-первых, если ноовирусы появляются стихийно в процессе случайного сочетания тех или иных кусков ноопрограмм, то конвейерно-компьютерное производство разнообразных визуальных и слуховых рядов может непроизвольно порождать такие ноовирусы - без злого умысла, без определенной цели. Во-вторых, если раньше такой ноовирус появлялся изредка и, попав в канал коммуникации, передавался немногим людям, уничтожался в их нейронных цепях антивирусными ноопрограммами, то теперь такой случайный ноовирус по системе массовых телекоммуникаций может "заразить" сразу миллионы людей. Наконец, в-третьих, у детей, чьи психические функции только формируются, механизмы защиты еще не развиты - для них ноовирусы представляют огромную опасность.
Из опыта клинической нейропсихологии известно, что различные афазии - такие, как дислексия и аграфия - возникают при травмах или болезнях головного мозга. Но как быть, если они обнаруживаются у людей, чей мозг не подвергался ни физически, ни инфекционным воздействиями, не имеет органического расстройства? Не вправе ли мы предположить, что в таком случае в основе афазии скорее всего лежит эффект депрограммирования, вызванный ноовирусом? Иными словами, в информационном поле коммуникаций циркулируют эти вредоносные информационно-смысловые блоки, которые поступают в мозг ребенка или взрослого человека и, если его "антивирусная" защита не срабатывает, - следствием деструкции является психическое нарушение, не сопровождаемое органическим поражением мозга. Проникновение ноовируса в мозг человека я называю "инвекция" (от латинского термина "инвектива" - оскорбление).
Мы все легко соглашаемся с тем, что кажется нам очевидным. Но разве не очевидно, что все вышеизложенное очень похоже на правду? Чем дольше думаешь об этом, тем больше убеждаешься: ноопрограммы существуют и функционируют, а ноовирусы возникают как побочный продукт их функционирования. Так было всегда, но современное развитие информационных технологий и телекоммуникаций сделало ситуацию чрезвычайно опасной. Раньше ноовирусы "просеивались" через множество работающих нейрокомпьютеров в умах людей, уничтожались там с помощью антивирусных ноопрограмм. Сейчас размножению ноовирусов, их распространению-инвекции способствуют достижения технической цивилизации и средства массовой информации. А наиболее уязвимыми для этой напасти оказываются страны, где телекоммуникациями охвачено большинство населения. Ситуация может выйти из-под контроля общества, может привести к страшным последствиям.
Как же мы ответим на этот вызов? Будем действовать порознь или объединим усилия? Отдадим проблему на откуп журналистам и писателям-фантастам или же сделаем ее предметом серьезного научного исследования?
Моя статья не претендует на фундаментальность. Как читатель уже понял, эти заметки достаточно абстрактны и декларативны. Я по большей части не доказываю свои утверждения, а просто стараюсь убедить вас в конструктивности, намеченного подхода. Однако, надеюсь, что даже самый критический анализ предлагаемого текста позволит читателям ощутить наличие серьезной реальной проблемы. Возможно, для ее решения придется в ходе дискуссии объединить усилия исследователей из нескольких областей - психологии и семиотики, теории информации, теории массовых коммуникаций и пр.
Так или иначе, намечается широкое поле - как для серьезных научных исследований, так и для выработки практических мер, призванных обезопасить человеческое существование. Но прежде чем начинать работу, надо осознать: эта неожиданная угроза, с которой нам пришлось столкнуться в области информационных технологий, коренится не где-то в космосе или в потустороннем мире, - она прячется в нас самих.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru