СОДЕРЖАНИЕ.
Память народная____________________________________2
Предания и легенды_________________________________7
Классификация преданий и легенд_____________________10
- Легенды
1) Космогонические.
2) Топонимические.
3) Этимологические.
- Предания.
История башкирского народа в преданиях и легендах.____14
Этноним «башкорт»_________________________________19
Предания и легенды о происхождении башкир.__________19
Заключение.________________________________________21
Список литературы.__________________________________22
ПАМЯТЬ НАРОДНАЯ.
Башкирский народ донёс до нашего времени замечательные произведения разных жанров устного творчества, традиции которых восходят к далекому прошлому. Бесценным культурным наследием являются легенды, предания и другие устные повествования, отразившие древние поэтические воззрения на природу, исторические представления, житейскую мудрость, психологию, нравственные идеалы, социальные чаяния и творческую фантазию башкир.
Первые письменные сведению о башкирской народной несказочной прозе
относятся к 10 веку. В путевых записях арабского путешественника Ахмеда Ибн-
Фадлана, посетившего башкирские земли в 922 году, дана характеристика
архаических верований башкир и изложен вариант их легенды о журавлях.
Мотивами легенд и преданий насыщены генеалогические летописи (шежере)
– своеобразные историко-литературные памятники старого времени. Сведения о
предках в ряде случаев связаны здесь с рассказами о событиях, происходивших
при их жизни. Нередко приводятся мифологические легенды. Суеверные
рассказы. Например, в шежере племени юрматы (начало составления – 16 век):
«…в давние времена на этой земле жили ногайцы…Они кочевали во все стороны
земель по длинам рек Зей и Шишма. Потом на этой земле неожиданно появился
дракон. Находился он на расстоянии одного дня и одной ночи ходьбы. С тех
пор прошли многие годы, с ним боролись. Много людей погибло. После этого
дракон исчез. Народ остался в спокойствии…» Вошедшее в это шежере
повествование о могиле святого (авлии) развивает традиционные мотивы
мифологических легенд. Основная часть шежере, посвященная истории
юрматынцев, перекликается с бытовавшими в народе до недавнего времени
историческими преданиями. В другом шежере карагай-кыпсакского рода племени
кыпсак изложен в форме предания содержание эпоса «Бабсак и Кусяк». В
отдельные шежере вошли фрагменты легенд, целостные сюжеты, широко
распространенные среди тюрко-язычных народов, легендарные повествования о
происхождении тюркских племен. Не случайно поэтому авторы этнографических
очерков и статей прошлого века называли башкирские шежере по-разному:
преданиями, хрониками, историческими записями. Советский этнограф Р. Г.
Кузеев, исследуя башкирские родословные летописи, установил широкий
характер использования в них народных преданий и применил эти предания в
качестве источника для объяснения историко-этнических процессов. Г. Б.
Хусаинов, обратив внимание на наличие в башкирских шежере ценного
фольклорного, этнографического материала, также элементов художественности,
справедливо назвал эти родословные записи историко-литературными
памятниками, указал на их связь с некоторыми печатными и рукописными
сочинениями, получившими известность в тюрко-монгольском мире и за его
пределами (сочинения Джавани, Рашид эд-Дина, Абулгази и др.). На основе
сравнительного анализа фольклорных мотивов и этнографических сведений,
содержащихся в башкирских шежере, с данными других письменных источников
ученый сделал важные выводы не только о древности описанных легендарных
сюжетов, но и о наличии давних письменных традиций составления шежере как
историко-генеалогических рассказов.
В преданиях и легендах, передававшихся из поколения в поколение,
освещается история народа, его быт нравы, обычаи, а вместе с тем
проявляются его воззрения. Поэтому эта своеобразная область фольклора
привлекла внимание целого ряда ученых, путешественников. В. Н. Татищев в
«Истории Российской», касаясь вопросов истории и этнографии башкир,
опирался отчасти на их устные предания. Предания и легенды привлекли также
внимание другого известного ученого 18 века – П. И. Рычкова. В своей
«Типографии Оренбургской губернии» он обращается к народным рассказам,
объясняющих происхождение топонимических названий. Используемый при этом
башкирский фольклорный материал получает у Рычкова разный жанровые
обозначения: предание, сказание, рассказ, поверье, небылицы. В путевых
записках ученых, путешествующих по Уралу во второй половине 18 века, также
приводятся башкирские этногенетические легенды и предания. Например,
академик П. С. Паллас, наряду с некоторыми сведениями об этническом
племенном состав башкир, приводит народное предание о роде шайтан-кудей;
академик И. И. Лепехин пересказывает содержание башкирских топонимических
легенд о Туратау, Йылантау.
Интерес к башкирскому народному творчеству в 19 веке неуклонно
возрастает. В первой половине столетия увидели свет этнографические очерки
и статьи Кудряшова, Даля, Юматов и других русских литераторов, краеведов,
посвященные описанию башкирского быта, обычаев, верований. Использованный в
этих работах фольклорный материал при всей его фрагментальности даёт
определенное представление о распространенных тогда у башкир легендах и
преданиях. Статьи поэта-декабриста Кудряшова ценны довольно обстоятельным
изложением космогонических и других легендарных представлений, ныне уже не
бытующих. Кудряшов, например, отметил, что башкиры полагают, будто «звезды
висят в воздухе и прикреплены к небу толстыми железными цепями; что земной
шар поддерживается тремя огромными величены рыбами, из которых дна уже
умерла, что служит доказательством близкого конца света и прочее и
прочее.». В очерках Даля пересказаны местные башкирские легенды, имеющие
мифологическую основу: «Конский выход» («Йлкысыккан к?л» - «Озеро, откуда
вышли лошади»), «Шульген», «Этташ» («Камень собаки»), «Тирмэн-тау» («Гора,
где стояла мельница»), «Санай-сары и Шайтан-сары». В статье уфимского
краеведа Юматова приведен отрывок из этнонимической легенды о происхождении
названия рода инцев (менле ырыуы), отмечены интересные исторические
предания о распрях между нагайскими мурзами Аксак-Килембетом и
Каракилимбетом, жившими в Башкирии, о неисчислимых бедствиях башкир и
обращениях их к царю Ивану Грозному.
Во второй половине 19 столетия в связи с подъемом общественного
движения, особенно под влиянием его революционно-демократического
направления, обострился интерес русских ученых к духовной культуре народов
России, в том числе башкир. По-новому заинтересовала их история и нравы
свободолюбивого народа, его музыкальное, устно-поэтическое творчество.
Обращение Лоссиевского, Игнатьева, Нефедова к историческому образу Салавата
Юлаева, верного сподвижника Емельяна Пугачева, было отнюдь не случайным. В
своих очерках и статьях о Салавате Юлаеве они основывались на исторических
документах и на произведениях пугачевского фольклора, прежде всего на
преданиях и легендах.
Из русских ученых конца 19 начала 20 веков особенно значительную роль
в научном собрании и изучении башкирского фольклора играли Рыбаков,
Бессонов, Руденко.
Рыбаков в книге «Музыка и песни уральских мусульман с очерком их быта»
поместил более ста образцов башкирских народных песен в нотной записи.
Среди них есть песни-легенды, песни-предания: «Журавлиная песнь» («Сы?рау
торна»), «Буранбай», «Иньекай и Юлдыкай» и другие. К сожалению, некоторые
из них приведены в значительном сокращении («Ашкадар», «Абдрахман»,
«Сибай»). Все же книга Рыбакова даёт богатое представление о песенном
репертуаре башкирского народа в прошлом веке, о многих его песнях-
преданиях, бытующих в своеобразной «смешанной» форме – отчасти песенной,
отчасти повествовательной.
Бессонов в конце прошлого века, путешествую по Уфимской, Оренбургской
губерниям, собрал богатый материал башкирского повествовательного
фольклора. В его сборнике сказок, увидевшем свет после смерти собирателя,
помещены несколько преданий исторического содержания («Башкирская старина»,
«Янузак-батыр» и другие), представляющих значительный научный интерес.
Руденко, автор фундаментального исследования о башкирах, записал в
1906-1907, 1912 годах целый ряд рассказов-поверий, легенд. Некоторая их
часть была опубликована в 1908 году на французском языке, но большая часть
его фольклорных материалов увидела свет в советское время.
Образцы башкирских преданий и легенд встречаются в записях дореволюционных собирателей-башкир – М. Уметбаева, писателя-прсветителя, краеведов Б. Юлуева, А. Алимгулова.
Таким образом, ещё в дореволюционное время литераторами и этнографами-
краеведами были записаны образцы башкирской народной несказочной прозы.
Однако многие из этих записей не отличаются точностью, так как подверглись
литературной обработке, например, опубликованная Лоссиевским и Игнатьевым
башкирская легенда «Шайтановы мухи».
Систематическое собирание и изучение устно-поэтического творчества башкир началось только после Великой Октябрьской революции. Инициатором сбора и изучения фольклора стали тогда научные учреждения, творческие организации, Вузы.
В 1920-1930-е годы были опубликованы на башкирском языке ценные в
художественном отношении тексты башкирских преданий-песен в записи М.
Бурангулова, появились в печати на башкирском язык и в переводах на русский
язык социально-бытовые предания, расширившие научные представления о
жанровом составе и сюжетном репертуаре башкирской несказочной прозы.
В годы Великой Отечественной войны увидели свет произведения башкирского традиционного повествовательного фольклора патриотического, героического содержания.
С открытием Башкирского филиала АН СССР (1951 год) и Башкирского
государственного университета им. 40-летия Октября (1957 год) начинается
новый этап в развитии советской башкирской фольклористики. За короткий срок
Институтом истории, языка и литературы БФАН СССР был подготовлен и издан
целый ряд научных трудов, в том числе трёхтомное издание «Башкирское
народное творчество», представляющее первый систематический свод памятников
башкирского фольклора.
Начиная с 60-х годов сбор, изучение, публикация произведений народного
творчества и результатов исследований принимает особенно интенсивный
характер. Участниками фольклорных академических экспедиций (Киреевым,
Сагитовым, Галиным, Вахитовым, Зариповым, Шункаровым, Сулеймановым) был
накоплен богатейший фольклорный фонд, значительно расширился круг изучаемых
жанров и проблем, совершенствовалась методика сбора материала. Именно в
этот период легенды, предания и другие устные рассказы стали предметом
усиленного интереса. Записи произведений башкирского повествовательного
фольклора вели участники археографических (Хусаинов, Шарипова),
лингвистических (Шакурова, Камалов), этнографических (Кузеев, Сидоров)
экспедиций Башкирского филиала АН СССР. Материалы несказочной прозы о
Салавате Юлаеве недавно были систематизированы в виде целостной
народнопоэтической его биографии в книге Сидорова.
В собрании публикации и изучении произведений башкирской народной прозы – сказочной и несказочной – значительная заслуга ученых Башкирского государственного университета: Киреева, работавшего в университете в 70-80- е годы, Брага, Мингажетдинова, Сулейманова, Ахметшина.
Книга «Башкирские легенды», изданная в 1969 году как учебное пособие для студентов, явилась первой публикацией башкирской исторической фольклорной прозы. Здесь наряду с тестовым материалом (131 единица) имеются важные наблюдения о жанровой природе легенд, об их исторической основе.
Сборники, подготовленные и опубликованные кафедрой русской литературы и фольклора Башкирского государственного университета, содержат интересные материалы о межнациональных связях фольклора. Вошедшие в них легенды и предания в значительной своей части записаны в башкирских деревнях от информаторов-башкир. В Башгосуниверситете были подготовлены и защищены также кандидатские диссертации по башкирской несказочной прозе. Авторы диссертаций Сулейманов и Ахметшин результаты своих изысканий опубликовали в печати. Начатая ими в 60-е годы работа по сбору и изучению народных рассказов продолжается по сей день.
Большая роль в популяризации произведений фольклора, в том числе
преданий, легенд, преданий-песен принадлежит республиканской периодической
печати. На страницах журналов «Агидель», «Учитель Башкирии» («Башkортостаны
уkытыусыhы»), «Дочь Башкирии» («Башkортостан kызы»), газет «Совет
Башкортостаны», «Ленинец» («Ленинсы»), «Пионер Башкирии («Башkортостан
пионеры») часто печатаются устно-поэтические произведения, а также статьи и
заметки ученых-фольклористов, деятелей культуры о народном творчестве.
Планомерное систематическое накопление и изучение материала позволили осуществить издание башкирских преданий и легенд в составе многотомного научного свода.
В 1985 году увидела свет книга башкирских преданий и легенд в русском переводе. Обширный материал, систематизированный и прокомментированный в названных книгах, даёт многостороннее представление о бытовании несказочных жанров устной башкирской прозы в последние столетия, преимущественно в советское время, когда записано большинство известных её текстов. В изданной в 1986 году монографии на башкирском языке «Память народа» были освещены ещё малоизученные вопросы жанрового своеобразия и исторического развития этой отрасли национального фольклора.
ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ.
Кроме легенд и преданий существуют былички, которые существенно
отличаются по содержанию, по характеру сообщаемой ими информации от
преданий и других повествований. Записывались фольклорные произведения в
разных районах Башкирской АССР и в башкирских селения Оренбургской,
Челябинской, Свердловской, Пермской, Курганской, Куйбышевской, Саратовской
областей, Татарской АССР. Учтено распространение некоторых сюжетов в разных
версиях; в отдельных случаев приведены характерные варианты. Абсолютное
большинство текстов – переводы с записей на башкирском языке, но наряду с
ними помещены и тексты, записанные от башкирских и русских рассказчиков на
русском языке.
В преданиях и легендах центральное место занимают повествование о
событиях и людях давнего прошлого, называемое на башкирском языке риваятами
и обозначаемыми в народной среде их бытования также термином тарих –
история. Прошлое осмысляется и переосмысляется в риваятах – историях под
влиянием эпохи их происхождения и последующего традиционного устного
бытования как память народная, хранимая несколькими поколениями. Установка
на правдивые произведения прошлого выражены такими традиционными приемами
повествования, как подчеркивание рассказчиком истинности данной «истории»,
происшедший в «незапамятные времена» или в определенное время, в точно
обозначенном месте (например, «в деревне Салавата») и связанной с судьбами
действительно существовавших людей, имена которых известны (Сибай, Исмаил и
Даут и так далее). При этом детализируются обстоятельства места и времени
действия, например: «На правом берегу Агидели, между Муйнакташем и
Азанташем, есть огромная скала, похожая на сундук…» («Сундук-камень, на
котором Исламгул играл на курае»), или «примерно в одной версте от
Муйнакташа, на правом берегу Агидели, виден один камень. Плоская его
вершина покрыта желто-рыжим мхом, поэтому этот камень и прозвали
желтоголовым («Сарыбашташ»).
Большинство преданий носит локальный характер. Народные повествования о происхождении того или иного племени, рода наиболее распространены в местах их обитания, особенно это касается родовых подразделений – аймаков, ара, тубэ («Ара Биресбашей», «Ара шайтанов»). Предания о прославленном историческом герое Салавате Юлаеве бытуют в различных районах, но больше всего – на его родине в Салаватском районе Башкортостана.
В структурном отношении предани-риваяты разнообразны. Когда в них повествуется о случае из будничной жизни, рассказчик обычно стремится передать «историю» точно так, как слышал сам, - вспоминает в ходе беседы по поводу той или иной её разговорной ситуации, приводит факты из собственного жизненного опыта.
Среди башкирских преданиях-риваятах преобладают сюжетные повествования
– фабулаты. В зависимости от жизненного их содержания они могут быть
одноэпизодными («Салават и Карасакал», «Абласкин – яумбай») или состоят из
нескольких эпизодов («Мурзагул» «Дорога Канифы», «Салават и Балтас» и др.).
Много повидавшие в жизни старики – аксакалы, рассказывая какую-либо
историю, склонны привносить в неё свой домысел. Типичный пример тому –
предания «Бурзяне во времена хана». Подробное повествование о племенах
бурзян и кыпсаков; фантастические сведения о чудесном появлении на свет
Чингиз-хана, пришедшего войной на их земли, взаимоотношения монгольского
хана с местным населением, начальством (туря), раздача тамг биям; сведения
о принятии ислама башкирами и другими тюрко-язычными народами;
топонимические и этнонимические пояснения – все это органично уживается в
одном тексте, не разрушая основы жанра. Сюжетная ткань предания зависит и
от творческой индивидуальности рассказчика и от объекта изображения.
Героические события в исторических преданиях и драматические ситуации в
социально-бытовых настраивают рассказчика и слушателей на «высокий лад».
Есть целый ряд традиционно-развернутых сюжетов с ярко выраженной
художественной функцией («Горный склон Турат», «Бэндэбикэ и Ерэнсэ-сэсэн» и
др.)
Героями и героинями преданий являются люди, игравшие роль в
значительных исторических событиях (Салават Юлаев, Кинзя Арсланов, Емельян
Пугачев, Карасакал, Акай), и люди, получившие историческую известность
своими делами в ограниченных регионах (например, беглецы), и люди,
отличившиеся своими драматическими житейскими судьбами (например,
похищенные или насильно выданные замуж девушки, униженные снохи),
неблаговидными проделками, безнравственным поведением в быту. Особенности
раскрытия образа, его художественного пафоса – героического,
драматического, сентиментального, сатирического – обусловлены характерами
героя или героини, фольклорной традицией их изображения, личностными
отношениями, талантливостью, мастерством рассказчика. В одних случаях чаще
всего рассказчик изображает поступки, раскрывающие облик человека («Салават-
батыр», «Каранай-батыр и его сподвижники», «Гильмиянза»), в других – лишь
упоминаются их имена и дела (генерал-губернатор Перовский, Екатерина II).
Внешние черты действующих лиц рисуются обычно скупо, определяются
постоянными эпитетами: «очень сильный, очень храбрый» («Приключения
Айсуака»); «На берегах Сакмара жил, говорят, дюжий батыр по имени
Баязетдин, искусный певец, красноречивый, как сэсэн» («Баяс»); «У древнего
Ирендыка жила-была женщина по имени Узаман. Она была красавицей» («Узаман-
апай»); «Очень работящая и дельная, лицом пригожая была эта женщина»
(«Алтынсы»). Встречаются и такие предания, в которых облик персонажа
передан в духе восточной романтической поэзии.
«…Девушка была такой красивой, что, говорят, когда она спускалась на берег Ая, вода прекращала свой бег, замирая от её красоты. Все, кто жил на берегах Ая, гордились её красотой. Кюнхылу и петь была мастерица. Голос её изумлял слушателей. Едва она начинала петь, как замолкали соловьи, затихали ветры, не слышен был рев зверей. Говорят, парни, увидев её, застывали на месте» («Кюнхылу»).
В тесном жанровом соприкосновении с предание находится легенда – устное повествование о давнем прошлом, движущей пружиной действия которого служит сверхъестественной. Нередко чудесные мотивы и образы, например, в легендах о происхождении небесных светил, земли, животных, растений, о возникновении племени и родов, родовых подразделений, о святых имеют древние мифологические корни. Персонажи легенд - люди, животные – подвержены всевозможным превращениям, воздействию волшебных сил: девушка превращается в кукушку, человек – в медведя и так далее. Встречаются в башкирских легендах и образы духов – хозяев природы, духо-покровителей животного мира, персонажи мусульманской мифологии, ангелы, пророки, сам всевышний.
Общность функций, а также отсутствие строго канонизированных жанровых
форм создают предпосылки для образования смешанных типов эпического
повествования: предания – легенд (например, «Юряк-тау» - «Сердце-гора»). В
процессе длительного устного бытования предания, созданные на основе
действительных явлений, теряли некоторые, а иногда и очень многие
конкретные реалии и дополнялись вымышленными легендарными мотивами.
Обусловливая тем самым появление смешанной жанровой формы. В
повествованиях, сочетающих в себе элементы преданий и легенд часто
доминирует художественная функция.
К смешанным жанровым формам относятся и сказки-легенды («Почему гуси стали пестрыми», «Санай-Сарый и Шайтан-Сарый»).
В башкирском устно-поэтическом творчестве имеются произведения, которые называют историями песен (йыр тарих). Их сюжетно-композиционный строй, как правило базируется на органической связи песенного текста и предания, реже легенды. Драматические, напряженные моменты сюжета передаются в поэтической песенной форме, исполняются вокально, а дальнейшее нарастание событий, детали, касающиеся личности персонажа, его действий, - прозаическим текстом. Во многих случаях произведения такого типа перестают быть просто историей-песней, а представляют целостный рассказ из народной жизни («Буранбай», «Бииш», «Таштугай» и другие), поэтому такого рода повествования целесообразно называть преданиями-песнями или легендами- песнями. В этой связи уместно вспомнить суждение В. С. Юматова о том, что башкирские исторические песни, те же самые предания, только облаченные в поэтическую форму. В преданиях (легендах)-пенях больше, чем в каких-нибудь других устных произведениях, информативное и эстетическое начало выступают нераздельно. При этом эмоциональный настрой создает преимущественно песенный текст. В большинстве сюжетов песня является наиболее устойчивым компонентом и организующим сюжетным стержнем.
Устные рассказы о недавнем прошлом и о современной жизни, которые ведутся в основном от лица рассказчика – свидетеля событий – переходная ступень к преданиям, которую однако следует рассматривать в общей системе несказочной прозы.
Рассказ-воспоминание проходит процесс фольклоризации лишь в том случае, если он передает на определенном художественном уровне общественно- значимое событие или же любопытное бытовое приключение, вызывающее общественный интерес. Особенно широко распространились в советское время рассказы-воспоминания о гражданской и Великой Отечественной войне, её героях и строителях новой социалистической жизни.
Все виды несказочной башкирской прозы составляют относительно целостную многофункциональную жанровую систему, которая взаимодействует с другими жанрами фольклора.
КЛАССИФИКАЦИЯ ПРЕДАНИЙ И ЛЕГЕНД.
Произведения башкирской несказочной прозы представляют интерес как в познавательном, так и в эстетическом отношении. Их связь с действительностью проявляется в историзме и мировоззренческой направленности.
Мировоззренческий пласт башкирских легенд представлен сюжетами мифологического характера: космогоническими, этиологическими и отчасти – топонимическими.
Легенды
1) Космогонические.
Основу космогонических легенд составляют сюжеты о небесных светилах.
Они сохранили черты очень древних мифологических представлений об их связи
с животными и людьми земного происхождения. Так, например, согласно
легендам, пятна на Луне – вечно гонящиеся друг за другом косули и волк;
созвездие Большая Медведица – семь девушек-красавиц, которые при виде царя
дэвов в испуге прыгнули на вершину горы и оказались на Небе.
Аналогичные представления имеются у многих тюрко-монгольских народов.
В то же время в этих мотивах своеобразно отразились взгляды скотоводческих народов, в том числе башкирского.
Для космогонических легенд обычна также антропоморфемная трактовка образов небесных светил («Месяц и девушка»)
У башкир неоднократно записывались фрагменты космогонических легенд о том, что земля держится на огромном быке, и большой щуке и будто бы движения этого быка вызывают землетрясение. Аналогичные легенды имеются и у других тюрко-язычных народов («Бык в земле»).
Возникновение подобных легенд обусловливалось древним образным мышлением, связанным с трудовой деятельностью людей эпохи родового строя.
2) Топонимические.
Значительное место в бытующей поныне народной несказочной прозе
занимают топонимические предания и легенды разных типов. К ним, например,
относится записанная в деревне Турат (Ильясово) Хайбуллинского района в
1967 году легенда о том, что название косогора Турат (в русском переводе –
гнедой конь) произошло оттого, что там будто бы похоронен чудесный тулпар –
крылатый конь («Горный склон Турат»), а также легенда «Каридель»,
записанная в деревне Куллярво Нуримановского района в 1939 году, о том, что
родник Каридель забил из-под земли в незапамятные времена, когда могучий
крылатый конь ударил копытом о землю.
С древним народным верованием в существование зооморфных духов-хозяев гор и озер связано возникновение легенды о духах-хозяевах в облике селезня, утки, которые обитали на горном озере «Югомаш-горы», и легенды о хозяйке озера.
В топонимических легендах, как и в космогонических, природа поэтически
одушевляется. Реки разговаривают, спорят, сердятся, ревнуют («Агидель и
Яик», «Агидель и Каридель», «Калым», «Большой и Малый Инзер»).
Происхождение гор в башкирских легендах нередко связывается с
мифологическими сюжетами о чудесных великанах – алпах («Две песчаные горы
Алпа», «Алп-батыр», «Алпамыш»).
3) Этиологические.
Этиологических легенд о происхождении растений, животных и птиц собрано немного. Среди них есть весьма архаичные, связанные с мифическими представлениями об оборотнях. Такова, например, легенда «Откуда медведи», согласно которой первый медведь – человек.
По мифологическому содержанию башкирская легенда созвучна с легендами многих народов.
Мифические представления о возможности превращения человека в животное или птицу составляют основу легенд башкир о кукушке.
Древние представления о возможности заклятия человека в цветок составляют основу лиричной башкирской легенды «Подснежник».
Архаичностью происхождения и сюжетной оригинальностью отличаются башкирские легенды о птицах – чудесных покровителях людей. Ещё в 10 веке было зафиксировано содержание башкирской легенды о журавлях, варианты которой бытуют и поныне («Журавлиная песнь»).
Не менее интересна архаическими мотивами и легенда «Вороненок», которая имеет отношение к распространенному у башкир культу вороны и других птиц. С этим культом был связан ритуал каргатуй.
Предания.
Своеобразны старинные предания, в которых рассказывается о происхождении племен, родов и их названий, а также об историко-культурных связях башкир с другими народами.
Самый древний мировоззренческий пласт образуют легенды-предания о
родоначальниках. Чудесными родоначальниками башкирских племен, родов
выступают: Волк («Потомство волков»), Медведь («От медведя»), Конь («Тарпан
человечий»), Лебедь («Племя Юрматы») и демонологические существа – черт
(«Род шайтанов»), Шурале – леший («Порода шурале»).
Собственно исторические предания башкир отражают реальные события общественного значения в народном осмыслении. Они могут быть разделены на две основные тематические группы: предания о борьбе с внешними врагами и предания о борьбе за социальную свободу.
В некоторых исторических преданиях осуждаются представители башкирской знати. Которые, получив ханские грамоты на право владения землей, поддерживали политику золотоордынских ханов.
Историчны в своей основе предания о набегах калмыков, притеснениях татар («Такагашка», «Умбет-батыр»).
Народная мудрость отражается в преданиях о добровольном присоединении
Башкирии к Русскому государству.
К традиционным историческим преданиям о борьбе с внешним врагом
примыкают устные повествования об Отечественной войне 1812 года.
Патриотический подъём, охвативший народные массы башкир, весьма ярко
отразился в преданиях это группы. Эти предания проникнуты возвышенным
героическим пафосом. («Вторая армия», «Кахым-туря», «Башкиры на войне с
французами»)
Много исторических преданий о борьбе башкирского народа за
национальное и социальное освобождение. Добровольное вхождение Башкирии в
состав России было глубоко прогрессивным явлением. Но мошенничество, обман,
подкуп, насилие были типичными явлениями в деятельности предпринимателей-
дельцов, и мотив продажи земли «с бычью шкуру» в своеобразной
художественной форме как нельзя лучше передает историческую реальность
(«Как боярин купил землю», «Утяган»). В преданиях этого типа довольно ярко
показана сложная психологическая ситуация – бедственное положение обманутых
башкир, их растерянность, незащищенность.
Из традиционных сюжетов о расхищении башкирских земель представляет особенный интерес предание о гибели жадного купца, пытавшегося обежать с восхода до заката солнца как можно больше пространство земли, чтобы овладеть ею («Продажа земли»).
Многочисленны предания, повествующие о борьбе башкир против расхищения
их земель заводчиками и помещиками, против колониальной политики царизма.
Видное место среди таких рассказов занимают предания о башкирских
восстаниях 17-18 веков. Из-за давности событий многие сюжеты утратили свои
конкретные реалии и наполнились легендарными мотивами («Акай-батыр» -
предводитель восстания 1735-1740 годов).
Замечателен цикл преданий у бунте башкир 1755 года против Брагина, прибывшего в юго-восточную Башкирию из Петербурга в качестве начальника горно-изыскательной партии. В художественной форме народные предания донесли до нас бесчинства Брагина на башкирской земле. Многие события, отразившиеся в преданиях, исторически достоверны, подтверждаются письменными источниками.
Исторически достоверны по своим основным мотивам предания о
Крестьянской войне 1773-1775 годов. Они рассказывают о невыносимом
феодальном и национальном гнете; в них выражено непоколебимое стремление
народа к свободе, его решимость уберечь родную землю от насильственного
грабежа («Салават-батыр», «Речь Салавата»). В преданиях есть достоверные
исторические сведения об участии народных масс в повстанческом движении по
предводительством Салавата Юлаева («Салават и Балтас»). Предания о
Крестьянской войне лишены творческого домысла. Он значительно проявляется в
изображении богатырских подвигов Салавата, наделенного чертами эпического
героя. Предания о крестьянской войне являются важным источником познания
прошлого.
Благородными социальными мстителями изображаются беглецы-разбойники в
таких преданиях-песнях, как «Ишмурза», «Юркэ-Юныс», «Бииш» и многих других.
Подобные предания-песни составляют особый цикл. Общим мотивом для
большинства их сюжетов являются ограбление богачей и помощь бедноте.
Многочисленны предания, в которых повествуется о событиях, связанных со старинным бытовым укладом и обычаями башкир. Характеры героев проявляются здесь в драматических обстоятельствах, обусловленных феодально- патриорхальными отношениями («Таштугай»).
Гуманистическим драматическим пафосом проникнуты легенды предания
«Кюнхылу», «Юряк-тау».
В целом ряде легенд-преданий опоэтизированы образы героических свободолюбивых женщин, подчеркнута их нравственная чистота, верность в любви, решительность действий, красота не только внешнего, но и внутреннего их облика.
В преданиях «Узаман-апай», «Ауазбика», «Махуба» повествуется об отважных женщинах, вдохновенно борющихся за своё счастье.
В предании «Гайша» лирично раскрывается образ несчастной женщины, которая в молодости оказалась на чужбине, родила и воспитала там детей, но долгие годы тосковала по родине и на закате своей жизни решилась бежать в родной край.
Среди замечательно ярких легенд-преданий значительную группу
представляют повествования о старинных житейских нравах, обычаях,
празднествах башкир («Зульхиза», «Уралбай», «Иньекай и Юлдыкай»,
«Аласабыр», «Киньябай»).
ИСТОРИЯ БАШКИРСКОГО НАРОДА В ЛЕГЕНДАХ И ПРЕДАНИЯХ
Вопросы этнической истории башкирского народа получили впервые
многостороннее освещение на состоявшейся в Уфе (1969) научной сессии
Отделения истории и Башкирского филиала АН СССР. В решении проблем
этногенеза башкир с тех пор достигнуты значительные позитивные результаты,
и все же интерес к ним не ослабевает и продолжает привлекать внимание
ученых различных гуманитарных специальностей. Существенную роль в решении
этих проблем играют фольклорные источники.
Бытующие поныне в башкирской народной среде предания о происхождении
народа, отдельных племен и родов, а также межплеменных взаимосвязях
раскрывают некоторые обстоятельства формирования этнической и языковой
общности башкир, не известные по письменным источникам. Однако в преданиях
отражаются народные представления об истории, а не сама история
непосредственно, информационная их функция нераздельно сочетается с
эстетической. Этим определяется сложность изучения преданий как материала
этнической истории народа. Правда истории переплетается в преданиях с
позднейшим фольклорным и нередко книжным вымыслом, и ее вычленение возможно
только путем сравнительно-исторического изучения материала. При этом
следует учитывать, что такие устные источники выходят далеко за пределы
фольклора современной Башкирии. Ведь процесс этногенеза башкирских племен,
история их расселения охватывают много веков, начиная с эпохи великого
переселения народов, и связаны с обширными территориями Средней Азии и
Сибири. Древнейшая этническая история башкир поэтому отразилась не только в
их национальном фольклоре, но и в фольклоре других народов.
Примером сложного сочетания фантастического и реального, фольклорного
и книжного является легенда о древнем племени hэyен, от которого якобы
происходят уйгуры, живущие в Китае, Киргизии, Казахстане, и башкиры. В
шежере башкирского племени юрматы происхождение его возводится к Яфесу
(Яфету) и его сыну Тюрку. Этнограф Р.Г. Кузеев не без основания связывает
легендарные мотивы этого шежере с реальным процессом тюркизации юрматынцев
(“тюркизированных угров”) в XIII - XV веках. Наряду с преданиями-легендами,
в которых ощутимо влияние мусульманских книг, в башкирском фольклорном
материале нередко встречаются легенды-мифы о происхождении народа, чуждые
религиозности.
Говоря о легендах, в которых происхождение таких родовых династий
объясняется брачным союзом с мифическими существами, Р.Г. Кузеев
усматривает в них лишь отражение смещения или скрещивания отдельных
этнических (точнее, иноплеменных и иноверческих) групп в составе башкир.
Разумеется, возможно и такое толкование содержания легенд, но своей
архаичной основой они восходят, по-видимому, к более древним истокам
родовой общины, когда в ее недрах возникает антагонизм между патриархальной
семьей и отдельной личностью. Конфликт разрешается уходом героя от родичей
и образованием нового родового подразделения. Новый род со временем
подвергается притеснениям со стороны старого рода. В этом отношении
представляет интерес предание о том, как “шайтаны” жили на отшибе деревни и
им после смерти не отводилось места на общем кладбище.
К мифическим преданиям о шайтанах примыкают предания о происхождении башкирского рода кубаляк и племени кумрык, в которых легко уловить отзвуки древних тотемистических воззрений: сами этнонимы указывают на их связь с доисламской родовой мифологией (кубаляк - бабочка; кумрык - коряга, корни, пни). Сопоставление разных версий сюжета о появлении рода кубаляк ведет нас к предположению о том, что эти предания весьма своеобразно преломляют процесс развития мифологических представлений: в одной из них родоначальником выступает летающее чудовище, в другой - мохнатое человекоподобной существо, в третьей - случайно забредший в лесную глушь обыкновенный старик. Такой же определенностью реальных черт, как и образ старика в предании о происхождении рода кубаляк, отличаются образы четырех мальчиков-близнецов, от которых будто бы ведут свой род нынешние инзерские башкиры Архангельского района Башкортостана. В инзерском предании переплетаются реалистические мотивы с мифологическими.
Следует отметить, что легендарный образ дерева имеет многочисленные параллели в легендах о происхождении народов мира.
Известно, что еще в недавнем прошлом каждый башкирский род имел свое
дерево, клич, птицу и тамгу. С этим было связано довольно широкое
распространение преданий-легенд о родственных отношениях человека с
животным и растительным миром. В них особенно часто рисуются образы волка,
журавля, вороны и орла, сохранившихся поныне в качестве этнонимов родовых
подразделений. В исследовательской литературе неоднократно приводилась
легенда о происхождении башкир от волка, который будто бы указал им путь на
Урал. С легендой данного типа связан сюжет о древнем башкирском знамени с
изображением волчьей головы. Сюжет относится к событиям V века н.э.
В преданиях-легендах башкир проявляется тенденция у определенному
обозначению территории своей прародины: Юго-Восточная Сибирь, Алтай,
Средняя Азия. Довольно обстоятельно повествуют некоторые пожилые
рассказчики о проникновении из Центральной Азии в составе тугыз-огузских
этнических образований булгаро-башкирских групп в Сибирь и на Урал, об
образовании Булгарского государства в бассейне Волги-Камы и о принятии
булгарами, а затем и башкирами через арабских миссионеров ислама. В
противовес таким устным повествованиям бытуют предания-легенды об
автохтонном уральском происхождении башкир, отрицающие связи башкирских
племен с монгольскими ордами, вторгшимися на Урал в XII веке.
Противоречивость легендарных представлений о происхождении башкир связана с
исключительной сложностью давнего процесса их этногенеза. Среди башкирских
племен есть такие, которые упоминаются в письменных памятниках с V века и
имеют, вероятней всего, местное уральское происхождение, например, бурзяне.
Вместе с тем башкиры села Сарт-Лобово Иглинского района, которых называют
“бухарцами”, вряд ли сильно отступают от исторической истины, рассказывая,
что их предки “пришли из Туркестана во время войны ханов”.
Несомненны исторические корни преданий о том, что башкирские племена разделили участь покоренных Золотой Ордой народностей. Таково, например, предание о расправе башкирского батыра Мир-Темира над Чингис-ханом в 1149 году за то, что тот издал указ, противный башкирским обычаям.
В XIV веке усилилась борьба покоренных татаро-монголами народов за освобождение от ига поработителей. Непосредственное участие в ней приняли башкиры. Героические сказания башкир повествуют о молодом батыре Иркбае , возглавившем успешный поход против монгольских захватчиков. Интересно в этой связи и предание о том, как хан Батый, опасаясь сопротивления башкирских воинов, обошел со своим войском стороной охраняемые ими земли:
Вместе с тем эпоха монгольского нашествия заметно повлияла на формирование этнического состава башкир и отразилась в их устно-поэтическом творчестве. Так, например, в дер. Узунларово Архангельского района Башкирии наряду с преданием-легендой о возникновении инзерских селений от четырех мальчиков-близнецов, найденных под корягой, бытует и такое предание, согласно которому девять башкирских селений на горной реке Инзер берут свое начало от девяти сыновей воина хана Батыя, который остался жить здесь.
Достойны серьезного внимания этнографов предания-легенды об участии
финно-угров в формировании башкирской народности. Записанные в ряде районов
Башкирии предания о том, что башкиры “разгромили чудаков”, но сами, подобно
“чуди”, стали жить в марах и курганах, “чтобы их не погубили враги” ,
имеют, по-видимому, отношение к историческому процессу ассимиляции
башкирами некоторых финно-угорских племен. В научной литературе обращалось
внимание на отражение этнических связей башкир с финно-уграми в предании о
возникновении племен Гэйнэ и Тулбуй . Примечательно, что названия
башкирских сел Кара-Шиды, Баш-Шиды, Большое и Малое Шиды восходят, как
отмечалось проф. Д.Г. Киекбаевым, к племенному названию чуд. Предания о
древних башкиро-угорских связях в значительной мере соответствуют данным
современной этнографической науки.
К этногенетическим преданиям примыкают повествования о
взаимоотношениях башкир с другими тюркскими племенами. Такие предания
объясняют происхождение отдельных родовых подразделений (ил, аймак, ара).
Особенно популярен в разных районах Башкирии сюжет о появлении среди башкир
казаха или киргиза, потомки которого составили целые роды. В Хайбуллинском
районе Башкирии старики рассказывают о казахском юноше Мамбете и его
потомках, от которых будто бы берут начало многочисленные фамильные
династии и деревни: Мамбетово, Калтаево, Султасово, Танатарово и другие. С
предком-киргизом (казахом?) связывают происхождение своего рода и основание
деревень (сел) жители Акъяра, Байгускарово, Каръяна того же района. К
предку, казаху или киргизу, восходит, согласно преданиям, история деревень
Аркаулово, Ахуново, Бадраково, Идельбаево, Ильтаево, Калмакларово,
Махмутово, Мечетлино, Мусатово (Масак), Мунаево в Салаватском, Кусимово - в
Абзелиловском и ряд аймаков с. Темясово в Баймакском районах. О наличии
иноязычных элементов в составе башкир говорят и этнонимические
словосочетания “лемезинские и муллакаевские туркмены” в Белорецком,
названия деревень Большое и Малое Туркменово в Баймакском районах и т.д.
Заметную роль в исторических судьбах башкир до середины XVI века
играли ногайские родоплеменные группы. В предании, записанном нами в
Альшеевском районе Башкирии, раскрывается сложный характер их отношений с
ногайцами, которые после покорения Русским государством Казани, покидая
свои прежние владения, увлекли с собой и часть башкир. Однако в своем
большинстве башкиры не захотели расстаться с родиной и, возглавляемые
батыром Канзафаром, подняли восстание против ногайского насилия. Истребив
врагов, башкиры оставили в живых лишь одного ногайца и дали ему имя Туган
(Родной), от которого пошел род Тугановых. Содержание этого предания
своеобразно преломляет исторические события.
Эти и другие народные рассказы и предания перекликаются отчасти с документальными историческими сведениями.
Башкирские этногенетические предания-легенды в точных записях дореволюционного времени до нас не дошли. Такие предания приходится реконструировать из книжных источников. Но специальных работ, решающих эту задачу, пока еще нет. В советское время опубликовано не более двадцати таких преданий-легенд. Целью нашего сообщения является необходимость обратить внимание на важность дальнейшего собирания и изучении преданий о происхождении башкир.
Поскольку история и фольклор башкирского народа развивались в тесном взаимодействии с историей и устным творчеством других народов Урала, весьма актуальным является сравнительное исследование уральских этногенетических преданий.
ЭТНОНИМ «БАШКОРТ».
Само название башкирского народа — башкорт. Казахи называют башкир истэк,
иштэк. Русские, через них многие другие народы, называют башкир. В науке
существует более тридцати версий происхождения этнонима “башкорт”. Наиболее
распространенными являются следующие:
1. Этноним “башкорт” состоит из общетюркского баш (голова, главный) и
тюркско-огузского корт (волк) и связывается с древними верованиями башкир.
Если учесть, что у башкир существуют легенды о волке-спасителе, волке-
проводнике, волке-прародителе, то, несомненно, что волк был одним из
тотемов башкир.
2. По другой версии, слово “башкорт” также разделяется на баш (голова,
главный) и корт (пчела). Для доказательства этой версии ученые привлекают
данные по истории и этнографии башкир. Как свидетельствуют письменные
источники, башкиры издавна занимались бортничеством, затем пчеловодством.
3. Согласно третьей гипотезе, этноним расчленяется на баш (голова,
главный), кор (круг, корень, племя, сообщество людей) и аффикс
множественного числа -т.
4. Заслуживает внимания версия, связывающая этноним с антропонимом Башкорт.
В письменных источниках фиксируются половецкий хан Башкордъ, Башгирд — один
из высших чинов хазар, египетский мамлюк Башгирд и т. д. Кроме того, имя
Башкурт и сейчас встречается у узбеков, туркмен, турок. Поэтому, возможно,
что слово “башкорт” связано с именем какого-то хана, бия, объединившего
башкирские племена.
ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ О ПРОИСХОЖДЕНИИ БАШКИР.
В давние времена наши предки кочевали из одной местности в другую. У них
были большие табуны коней. Кроме того, они занимались охотой. Однажды
откочевали они в поисках лучших пастбищ далеко. Долго шли, прошли великий
путь и наткнулись на волчью стаю. Волчий вожак отделился от стаи, встал
впереди кочующего каравана и повел его дальше. Еще долго следовали наши
предки за волком” пока не дошли до благодатной земли, обильной тучными
лугами, пастбищами и лесами, кишащими зверьем. А ослепительно сверкающие
дивные горы здесь достигали облаков. Дойдя до них, вожак остановился.
Посоветовавшись между собой, аксакалы решили: “Нам не найти земли,
прекраснее этой. Подобной нет на всем белом свете. Остановимся же здесь и
сделаем ее своим становищем”. И стали жить на этой земле, по красоте и
богатству которой нет равных. Поставили юрты, стали заниматься охотой,
разводить скот.
С тех пор наши предки стали называться “башкорттар”, т. е. людьми,
пришедшими за главным волком. Раньше волка звали “корт”. Башкорт значит
головной волк”. Вот откуда произошло слово “башкорт” — “башкир”.
Башкирские племена пришли с Причерноморья. Там в селении Гарбалэ обитали
четыре брата. Жили они дружно и были ясновидцами. Однажды к старшему из
братьев явился во сне некий человек и сказал: Уходите отсюда. Отправляйтесь
на северо-восток. Там найдете лучшую долю. Утром старший брат рассказал сон
младшим. “Где эта лучшая доля, куда идти?” — спросили те с недоумением.
Никто не знал. Ночью старшему брату снова привиделся сон. Тот самый человек
опять ему говорит: “Покиньте эти места, угоните отсюда свой скот. Как
только вы тронитесь в путь, навстречу вам попадется волк. Он не тронет ни
вас, ни скот ваш — пойдет своей дорогой. Вы идите за ним. Когда он
остановится, остановитесь и вы”. На следующий день братья со своими семьями
отправились в путь. Не успели оглянуться — навстречу бежит волк. Они пошли
за ним. Долго шли на северо-восток, и, когда добрались до мест, где сейчас
находится Кугарчинский район Башкирии, волк остановился. Остановились и
четыре брата, следовавшие за ним. Выбрали себе землю в четырех местах и там
обосновались. У братьев было трое сыновей, они тоже выбрали себе землю. Так
они стали владельцами семи участков земли — семиродцами. Семиродцев
прозвали башкирами, так как их предводителем был вожак-волк — башкорт.
Давным-давно в этих местах, богатых лесом и горами, жили старик со старухой
из кыпсакского рода. В те времена на земле царили мир и покой. На
необозримых просторах степей резвились ушастые косоглазые зайцы, косяками
паслись олени и дикие лошади-тарпаны. В речках и озерах водилось много
бобров и рыбы. А в горах находили себе пристанище красавицы косули,
степенные медведи, соколы-белогорлики. Старик со старухой жили, не тужили:
пили кумыс, разводили пчел, занимались охотой. Много ли, мало ли прошло
времени — родился у них сын. Старики только им и жили: берегли малыша,
поили рыбьим жиром, заворачивали в медвежью шкуру. Мальчик рос подвижным,
шустрым, и скоро медвежья шкура стала ему мала, — вырос он и возмужал.
Когда умерли отец с матерью, он отправился куда глаза глядят. Однажды в
горах егет встретил девушку-красавицу, и стали они жить вместе. У них
родился сын. Когда вырос, — женился. Появились в его семье дети. Род
увеличивался, умножался. Шли годы. Эта родовая ветвь постепенно
разветвилась, — образовалось племя «башкортов». Слово “башкорт” происходит
от баш” (голова) и “кop” (род) — оно означает “главный род”.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Итак, предания, легенды и другие устные рассказы, традиционные и
современные, теснейшим образом связаны с народной жизнью, с его историей,
верованиями, мировоззрением. В них своеобразно отложились разные ступени
исторического развития народа и его социального самосознания.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.
1. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на
Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956, с. 130-131.
2. Башкирские шежере/сост., перевод, введение и коммент. Р. Г.
Кузеева. Уфа, 1960.
3. Юматов В. С. Древние предания башкирцев Чумбинской волости. –
Оренбургские губернские ведомости, 1848, № 7
4. Лоссиевский М. В. Былое Башкирии по легендам, преданиям и хроникам//Справочная книжка Уфимской губернии. Уфа, 1883, отд.
5, с. 368-385.
5. Назаров П. С. К этнографии башкир//Этнографическое обозрение.
М., 1890, № 1, кн. 1, с. 166-171.
6. Хусаинов Гайса. Шежере – историко-литературные памятники//Эпоха.
Литература. Писатель. Уфа, 1978. с 80-90
7. Хусаинов Гайса. Шежере и книга//Литература. Фольклор.
Литературное наследие. Кн. 1. Уфа: БГУ. 1975, с. 177-192.
8. Татищев В. Н. История Российская. Т. 4, 1964, с. 66, т. 7, 1968, с. 402.
9. Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. Т. 1. Оренбург.
1887.
10. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Перевод с немецкого. В 3-х частях. Ч. 2, кн. 1.
СПб, 1768, с. 39
11. Лепехин И. И. Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорской Академией наук в 5-ти томах. Т. 4.
СПб., 1822, с. 36-64.
12. Кудряшов П. М. Предрассудки и суеверия башкирцев//
Отечественные записки, 1826, ч. 28, № 78
13. Даль В. И. Башкирская русалка//Москвитянин, 1843, № 1, с. 97-
119.