Средняя школа №44 им. Деева В. Н.
Реферат по истории России
Политический портрет
Лейбы Давыдовича Троцкого (Бронштейн).
Выполнил: ученик 11 Г
Лихачев Юрий
Проверил: заслуженный учитель России
Латышев Ю. И.
Ульяновск, 2000
План.
Введение 3
Формирование Троцкого как революционера 4
Троцкий и две революции. 13
Член правительства. Зарождение “Троцкизма” 35
Ссылка и эмиграция. 54
Троцкизм без Троцкого. 64
Источники: 69
Введение
24 августа 1940 г. в газете «Правда» под заголовком «Смерть
международного шпиона» появилась редакционная статья. В ней говорилось;
«Телеграф принес известие о смерти Троцкого. По сообщениям американских
газет, на Троцкого, проживавшего последние годы в Мексике, было совершено
покушение». Назывались имя, фамилия убийцы, отмечалось, что он—«один из
ближайших людей и последователей Троцкого». Затем следовало краткое
изложение политической биографии Троцкого, выдержанная в самых резких тонах
характеристика его деятельности Читатель подводился к весьма однозначному
выводу: Троцкий запутался в собственных сетях, дойдя до предела
человеческого падения»,
По жесткости тона, беспощадности формулировок и несправедливости многих упреков по адресу убитого 21 августа 1940 г. Л. Д. Троцкого есть основания предполагать, что статья была написана либо самим Сталиным, либо под его непосредственным руководством. Так Сталин свел счеты со своим самым опасным и некогда могущественным соперником.
Троцкий дожил до 60 лет. Много это или мало? Если судить по обычным человеческим меркам, то, несомненно, мало. Ну, а если применять систему координат большой политики? По нашему мнению, Троцкий к моменту убийства фактически сделал все, на что был способен. Собственно, он и сам признавался в этом, правда в свойственной ему несколько экстравагантной манере. В 1934 г., накануне своего 55-летия, Троцкий обронил фразу, вошедшую в копилку его бесчисленных «бон мо» (острое словцо): «Все самые худшие преступления уже совершаются к 55 годам».
Троцкий знал, что говорил. А вот знаем ли мы, что он имел в виду?
Формирование Троцкого как революционера
Лейба Давидович Бронштейн (псевдоним—Троцкий) родился в один день с
Октябрьской революцией— 25 Октября (7 ноября) -и в один год—1879-й—со своим
будущим непримиримым соперником И. В. Сталиным. Совпадение этих дат чисто
случайное. Как шутил впоследствии Троцкий, возможно, в нем мистики и
пифагорейцы увидят особый смысл, сам же он ему не придавал никакого
значения.[1]
Троцкий рос в окружении, отнюдь не способствовавшем формированию в нем качеств «ниспровергателя устоев». Его детство и юность прошли в стороне от столбовой дороги развития марксизма в России—вне крупных университетских центров, без тесной связи с рабочими предместьями, знакомства с повседневными нуждами простого люда.
Отец Троцкого арендовал несколько сот десятин земли на юге Украины, в
сельце Яновка Херсонской губернии, где и проживало сравнительно небольшое
по тем временам семейство Бронштейнов. Помимо отца и молчаливой, страстно
любившей Троцкого матери у него были старшие брат и сестра, а также
младшая, особенно любимая им сестра Ольга, ставшая затем женой Д. Б.
Каменева (Розенфельда).
0тец отдал Троцкого в Одесское реальное училище Святого Павла. Мальчик
резко выделялся среди своих сверстников умом, красноречием, рано
проявившейся в нем потребностью и, главное, умением обращать на себя
внимание окружающих. Троцкий очень скоро стал, как мы говорим сегодня,
неформальным лидером группы молодых людей, искавших выхода переполнявшему
их стремлению к активной деятельности «на благо общества». Этим во многом
был предопределен выбор Троцким своей дальнейшей деятельности. В Николаеве,
где Троцкий заканчивал последний класс учебы в реальном училище, он и его
друзья смогли создать Южно-Русский рабочий союз, в котором насчитывалось до
200 членов, главным образом рабочих города.
Быть членом полулегальной организации и тем более одним из ее лидеров
льстило самолюбию Троцкого, придавало ему особый вес, может быть даже не
столько о собственных глазах, сколько во мнении окружающих. Именно эти
качества выделял позднее в Троцком близко знавший его по годам учебы и
общения в Одессе и Николаеве профессор медицины Г. А. Зив. По его мнению,
индивидуальность Троцкого выражалась не в познании и не в чувстве, а в
воле. «Активно проявить, свою волю, возвыситься надо всеми, быть всюду и
всегда первым—это всегда составляло основную сущность личности
Бронштейна,—писал Зив,—остальные стороны его психологии были только
служебными надстройками и пристройками »[2]
"В это время взгляды Троцкого были весьма далеки от марксистских. Он
даже и не стремился к овладению марксизмом, проявляя равнодушие к
систематической, целеустремленной работе по формированию прочных убеждений
«В 96-м и в начале 97 г.,—писал Троцкий историку В/И. Невскому уже после
победы Октября,— я считал себя противником Маркса, книг которого, правда,
не читал. О марксизме я судил по Михайловскому»[3] Нам представляется, что
и с произведениями самого Михайловского Троцкий был знаком не по
первоисточнику. Обладая превосходной памятью, он на лету схватывал наиболее
«крикливые» идеи и установки, а затем яростно отстаивал их в спорах со
сверстниками. Разумеется, это не отрицает большой работы Троцкого по
самообразованию. В дальнейшем, в годы эмиграции, Троцкий окончил Венский
университет.
Вряд ли можно считать подлинно революционной деятельность Троцкого и в самом Южно-Русском рабочем союзе. Сегодня особенно наглядно видно, насколько безобидной с точки зрения угрозы властям предержащим была позиция его николаевской организации. Ее члены занимались главным образом просветительством. Они выпускали отпечатанные на гектографе 200—300 экземпляров газеты «Наше дело», где выступали против городских властей и некоторых состоятельных предпринимателей.
Вспоминая эти годы, Троцкий писал: «Влияние Союза росло быстрее, чем формирование ядра вполне сознательных революционеров. Наиболее активные рабочие говорили нам: насчет царя и революции пока поосторожнее. После такого предупреждения мы делали шаг назад, на экономические позиции, а потом сдвигались на более революционную линию. Тактические наши воззрения, повторяю, были очень смутны»[4]
Но даже в такой, а затем и в других организациях, явно стоявших на платформе экономизма, Троцкий нередко оказывался на правом фланге. Так, переехав из Николаева в Одессу, он выступал против сосредоточения сил местных марксистов на ведении работы среди фабрично-заводских рабочих, настаивал на перенесении центра тяжести агитации и пропаганды в ряды ремесленников и других мелкобуржуазных элементов[5]
Все это дает основание полагать, что, если бы царская охранка проявила
по отношению к многим членам руководящего ядра Южно-Русского рабочего союза
большую гибкость и тактичность, не исключено, что такие лидеры союза, как
Троцкий, скорее всего, оказались бы в одном ряду с легальными марксистами
вроде Струве или Туган- Барановского. Однако российская полиция конца XIX
в. еще не выдвинула из своих недр лиц, подобных полковнику Зубатову. В
январе 1898 г. союз был разгромлен. Троцкий и другие его руководители
оказались в одесской тюрьме.
Началось следствие, в ходе которого, как считает арестованный по тому
же делу Зив, Троцкий всячески выгораживал себя. С одесской тюрьмой связан и
выбор им своего псевдонима. Под фамилией Троцкий в тюрьме служил старший
надзиратель. На 19-летнего юношу большое впечатление произвели величественная фигура надзирателя,
властность, умение подчинять себе окружающих и держать, что называется, в
«ежовых рукавицах» не только арестованных, но и всю администрацию тюрьмы.
Как бы в отместку надзирателю за его диктаторские замашки Троцкий и взял
его фамилию своим псевдонимом, чтобы доказать всем, что фамилия матерого
защитника самодержавия может служить и другим целям— революции.
Следствие длилось около двух лет. За это время Троцкий, по словам Зива, стал «таким же решительным и прямолинейным «марксистом», каким он раньше был его противником». Первым литературным опусом Троцкого была попытка написать статью о масонстве с точки зрения материалистического понимания истории, «Он,— отмечал Зив,—достал три или четыре книги по этому вопросу и думал, что этого вполне достаточно». К этому же времени относится и замеченный арестантами происшедший с Троцким припадок эпилептического характера. Присутствовавший при этом Зив вспоминал, что такого рода обмороки с Троцким происходили и впоследствии.[6] Кстати, и сам Троцкий неоднократно вынужден был признаваться в таких обмороках. Об одном из них, который произошел с ним в самый неподходящий момент—в ночь с 24 на 25 октября 1917 г., то есть в ходе Октябрьского вооруженного восстания, он рассказал в автобиографической книге