МИНИСТЕРСТВО ПРОСВЕЩЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

АДЫГЕЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

КАФЕДРА ИСТОРИИ РОССИИ

КУРСОВАЯ РАБОТА на тему:

С.Ю.Витте политический портрет
[pic]

Научный руководитель Выполнил студент 2 курса доцент исторического факультета
Мальцев В. Н. Краснянский А. А.

Майкоп

1999г.

ПЛАН

Введение
Начало жизненного пути.
Государственная служба Витте
Экономическая программа Витте
Политические взгляды
Деятельность Витте после отставки
Посольская миссия Витте
Заключение

Введение

На стыке XIX и XX века общество вступило в новую фазу своего развития, капитализм стал мировой системой. Россия вступила на путь капиталистического развития позже стран Запада и поэтому попала во второй эшелон стран, такие страны называли "молодыми хищниками". В эту группу входили такие страны, как Япония, Турция, Германия, США.
Скорость, с которой развивалась Россия, была очень высока, этому способствовала уже развитая Европа; она оказывала помощь, делилась опытом, а также направляла экономику в нужное русло. После экономического подъема
90х годов, Россия пережила тяжелый экономический кризис 1900-1903 годов, затем период длительной депрессии 1904-1908 годов. С 1909 по 1913 года экономика России сделала еще один резкий скачок.
В начале ХX века Россия являлась cреднеразвитой страной. Наряду с высокоразвитой индустрией в экономике страны большой удельный вес принадлежал ранне-капиталистическим и полуфеодальным формам хозяйства - от мануфактурного до патриархально-натурального. Русская деревня стала сосредоточением пережитков феодальной эпохи. Важнейшими из них были крупные помещичьи землевладения, широко практиковались отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Крестьянское малоземелье, община с ее переделами тормозили модернизацию крестьянского хозяйства.
Социально-классовая структура страны отражала характер и уровень ее экономического развития. Наряду с формированием классов буржуазного общества (буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат), в нем продолжали существовать и сословные деления - наследие феодальной эпохи. Буржуазия занимала ведущую роль в экономике страны в ХХ веке, до этого она не играла сколько-нибудь самостоятельной роли в общественно политической жизни страны, так как она была полностью зависима от самодержавия, в следствие чего и оставались аполитичной и консервативной силой. Политическим строем в
России оставалась абсолютная монархия.
Россия медленно, но верно начала вмешиваться в борьбу за рынки сбыта.
Борьба между Россией и Японией за господство на рынке сбыта в Китае, стала одним из примеров раздела сфер влияния в мире. Война четко показала неподготовленность русской армии, а также неподготовленность экономики к войне.
С поражением в войне начала нарастать революционная ситуация в стране
(1905-1907). Из всего этого можно сделать вывод, что России требовались как политические, так и экономические реформы, которые смогли бы укрепить и оздоровить экономику России. Во главе этих реформ должен был встать умный и честный человек, для которого очень важна была судьба России.
Начало жизненного пути

Родился Витте 17 июня 1849 года в Тифлисе в семье крупного чиновника, служившего в аппарате Кавказского наместничества. Его отец Юлий Федорович — член совета наместничества -был потомком выходцев из Голландии, переселившихся в Прибалтику еще во времена владычества там шведов.
Российское потомственное дворянство фамилия получила в середине XIX века.
Мать, урожденная Е. А. Фадеева, вела свою родословную но женской линии от старинного княжеского рода Долгоруких. Дед по материнской линии А. М.
Фадеев, женившийся на княжне Н. 11. Долгорукой, одно время был саратовским губернатором, а затем членом Главного управления наместничества. После отмены крепостного права семья Витте утратила связь с землей и принадлежала к разряду «служилого» дворянства, главным средством существования которого было казенное жалованье.
Детские и юношеские годы С. Ю. Витте прошли в доме дяди генерала Р. А.
Фадеева, известного военного историка и публициста, человека отнюдь не прогрессивных взглядов, но достаточно образованного, начитанного, близкого к славянофильским кругам. В семье, в которой кроме него было еще два брата и две сестры, царил «ультрарусский» дух, культ самодержавного монархизма, оказавший глубокое влияние на юношу. Получив домашнее образование, Витте экстерном сдал выпускные экзамены в кишиневской гимназии и в 1866 году поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета в
Одессе. В студенческие годы он обнаружил неординарные способности к математике, но в общественном плане ничем себя не проявил, хотя и был некоторое время в одной компании с будущим известным народовольцем А. И.
Желябовым. Под влиянием своего дяди он в это время увлекался славянофильскими идеями, зачитывался Аксаковым, Хомяковым, Тютчевым, особенно близко воспринимая их взгляды на природу происхождения и сущность самодержавия. Влияние последних было столь глубоко и так отвечало его воспитанию, характеру, мировоззрению, что в значительной мере, хотя и в своеобразном преломлении, сохранилось на всю его жизнь.
Учась в университете, Витте думал о профессорской карьере и, заканчивая курс, подготовил диссертацию по высшей математике. Однако его ждало серьезное разочарование: работа была признана неудачной. Несмотря на уговоры ректора и профессоров, отмечавших его способности к научно- преподавательской деятельности, он решительно отказался от ученой карьеры.
Видимо, немалую роль в принятии такого решения сыграли и семейные обстоятельства — смерть отца и деда, осложнившееся материальное положение семьи. К тому же родственники неприязненно относились к его планам посвятить себя научной деятельности, считая ее недворянским занятием. И
Витте, как и положено «настоящему» дворянину, по окончании университета поступает на государственную службу. В 1869 году он был зачислен в канцелярию новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, где занимался вопросами службы движения железных дорог. Почти одновременно молодой кандидат физико-математических наук поступил на службу в управление казенной Одесской железной дороги. Освоив в ходе знакомства с новой профессией работу практически всех звеньев аппарата, начиная с кассирской должности, он вскоре стал начальником конторы движения.
В те годы министерство путей сообщения прилагало немало усилий, чтобы привлечь на службу выпускников университетов, из которых предполагалось подготовить высококвалифицированных специалистов но административной и финансовой части железнодорожного дела. Витте заинтересовала эта перспектива. Деятельность его на избранном поприще началась вполне успешно, что объяснялось как его связями (министр путей сообщения граф В. А.
Бобринский был близко знаком с Р. А. Фадеевым и знал его племянника), так и собственными незаурядными способностями. За сравнительно короткий срок он быстро продвинулся по служебной лестнице и в 1877 году был уже начальником эксплуатации Одесской железной дороги, перешедшей к тому времени в собственность частного общества. В годы русско-турецкой войны молодой специалист зарекомендовал себя распорядительным и умелым администратором, за что был удостоен высочайшей благодарности. Вскоре Одесская дорога вошла в состав Общества Юго-западных железных дорог, и перед Витте открылись более широкие перспективы. В 1880 году он становится начальником отдела эксплуатации, а с 1886 года — управляющим этими дорогами.
Менее успешным в эти годы было его пребывание на государственной службе.
Еще в 1874 году он был причислен к департаменту общих дел министерства путей сообщения. Однако вскоре после окончания русско-турецкой войны из-за конфликта с министерством он получил отставку, будучи еще в сравнительно низком чине титулярного советника. Переехав по делам службы в Петербург,
Витте был приглашен в правительственную комиссию графа Э. Т. Баранова, занимавшуюся изучением состояния железнодорожного дела в России. Им был подготовлен проект «Общего устава российских железных дорог», публикацией которого в 1895 году завершилась деятельность комиссии. Однако и этот эпизод не оставил заметного следа в его отношениях с бюрократическим миром.
В 1880 году, получив очередное повышение но службе, С. Ю. Витте уезжает в
Киев. Здесь он с головой уходит в практическую деятельность но организации железнодорожных перевозок. Не ограничиваясь этим и давая выход своему тяготению к научно-теоретическому осмыслению практики, он становится инициатором научной разработки проблемы железнодорожных тарифов и крупнейшим специалистом в этой области. В 1883 году им была опубликована книга «Принципы железнодорожных тарифов но перевозке грузов», принесшая автору широкую известность и авторитет российского «тарифмейстера».
Внедрение его рекомендаций в эксплуатацию руководимых им дорог позволило значительно повысить их прибыльность.
Авторитет С. Ю. Витте как теоретика и практика железнодорожного дела привлек к себе внимание тогдашнего министра финансов И. А. Вышнеградского, который обратился к -нему с просьбой представить свои соображения о ликвидации дефицитности казенных железных дорог. Глубоко изучив этот вопрос, Витте заявил, что корень зла в хаосе, царившем в области тарифов.
Он предложил разработать специальный закон, который поставил бы тарифное дело под контроль правительства, и создать в министерстве новый департамент для заведования тарифной частью железных дорог и регулирования их финансовых отношений с государством. Предложения были приняты. Встал вопрос о назначении их автора главой нового министерского подразделения.
К тому времени деятельность в рамках Общества Юго-западных дорог стала казаться Витте ограниченной и перестала удовлетворять его амбициозную, ищущую размаха, масштабности натуру. Он все чаще вспоминал о своей работе в комиссии Баранова, позволявшей ему заниматься делом в общероссийском масштабе. В принципе он готов был занять должность директора департамента.
Однако переход на государственную службу имел ряд сложностей. Во-первых, для занятия поста директора требовался довольно высокий чин, которого Витте не имел. Во-вторых, как управляющий частной дорогой он получал около 60 тысяч рублей, что было намного выше даже министерского оклада, и, следовательно, переход на государственную службу даже сразу на должность директора департамента в материальном плане был невыгоден. Решающую роль сыграло вмешательство Александра III, лично знавшего Витте. Последнему неоднократно приходилось сопровождать императора во время его поездок на юг. Накануне железнодорожной катастрофы царского поезда в Борках 17 октября
1888 года он предупреждал о возможности крушения в связи с перегрузкой состава и превышения им скорости. Обошлось без трагических последствий, и царь, несомненно, запомнил управляющего дорогой, предупреждавшего с грубоватой прямотой свитских сопровождающих, что они «сломают государю голову» .

Государственная служба Витте

10 марта 1890 года Витте был назначен директором департамента с производством, минуя все ступени чиновной иерархии, сразу в чин действительного статского советника и с доплатой к жалованью из средств
Кабинета. С этого момента началась его головокружительная карьера. Менее чем через год новый начальник департамента был введен представителем от министерства финансов в совет министерства путей сообщения, а 15 февраля
1892 года он уже назначается управляющим МПС. Не прошло и года -- и он уже управляющий министерством финансов, а с 1893 года, в связи с болезнью И. А.
Вышеградского, министр финансов с производством в чин тайного советника, почетный член императорской Академии наук.
На государственной службе Витте развивает бурную деятельность.
Теоретическая и практическая подготовка, широта взглядов, опыт, приобретенный в сферах частнопредпринимательской деятельности, выгодно выделяют его на фоне бюрократического окружения. Он сразу же становится деятельным сотрудником Вышнеградского, причем постоянно выходит за отведенные ему рамки. При его активном участии был разработан покровительственный тариф 1891 года, сыгравший исключительную роль во внешнеторговой политике России и ставший защитительным барьером для развивавшейся отечественной промышленности. Витте входит в различные комиссии - по проблемам торгового мореплавания и судоходства, по мелиоративному и мелкому кредиту и т. д. Осенью 1890 юла он сопровождает
Вышнеградского в его поездке по Средней Азии, а возвратившись, выступает с предложениями о расширении там производства хлопчатника и создании сырьевой базы для текстильной промышленности.
В качестве директора департамента, а затем и министра Витте проявил недюжинные административные способности и организаторский талант. Пользуясь положением царского выдвиженца. он ведет необычную для госаппарата кадровую политику набирает людей, отдавая приоритет не происхождению, чинам и выслуге, а прежде всего профессиональной подготовке, знаниям и деловитости, резко меняет стиль работы руководимых им подразделений. Его поведение, отношение к подчиненным были необычны, выпадали из привычных стереотипов, многим казались чрезмерно демократичными. Как вспоминали впоследствии его сотрудники, он позволял не соглашаться с собой, спорить, ценил самостоятельность и инициативу. «Доклады Витте происходили при весьма любопытной обстановке, писал его преемник на посту директора департамента железнодорожных дел В. В. Максимов.-- У докладчика нет с собой ни бумаг, ни карандаша, и вот в течение двух часов докладчик и Витте ходят из угла в угол но кабинету и яростно спорят. Витте при этом вводит собеседника в круг своих идей и горячо отстаивает защищаемый им проект. Если Витте сдавался на доводы собеседника, то обыкновенно он начинал горячиться и кричать:«Я вас не понимаю, что вы хотите делать, - и после некоторого раздумья: - Ну, да делайте, делайте...» "' Сам он чрезвычайно гордился тем, что из круга его сотрудников вышло немало государственных деятелей, таких, например, как министры финансов Э. Д. Плеске, И. П. Шипов, В. Н. Коковцов, а также видных представителей российского делового мира А. И. Вышнеградский, А. И.
Путилов, П. Л. Барк и др.
Конечно, и у него бывали и нередко — ошибки и заблуждения, подчас соразмерные масштабам его деятельности. Но ему претила бюрократическая традиция ведомств под предлогом изучения и всевозможных обсуждений тормозить решение назревших проблем. «Из-за стремления к совершенству не задерживайте роста жизни,— говорил он своим сотрудникам.— Ошиблись -- сознайтесь и исправляйтесь. Россия страдает от избытка самокритики и стремления отыскать безошибочные решения, которые удовлетворили бы даже глупых людей, нередко попадающих в межведомственные комиссии, и потому-то у нас и происходят затяжки в насущных вопросах, и продолжительность разрешения их измеряется кратным числом от двадцати лет» . Правда, сам он не очень любил признаваться в ошибках, нередко предпочитая прибегать к весьма неблаговидным приемам сваливания вины на подчиненных, что было особенно характерно для времени, когда он достиг вершины бюрократической иерархии и поварился в ее «котле».
Надо сказать, что он удивительно легко воспринял все те методы достижения целей, которые широко практиковались в высшей бюрократической и придворной среде: лесть, умение вести закулисные интриги, используя в борьбе с противником далеко не джентльменские приемы, прессу, подкуп, слухи, сплетни и т. и. Так, играя на неприязни И. А. Вышнеградского к тогдашнему министру путей сообщения А. Я. Гюбеннету, он с помощью своего покровителя добился отставки министра и занял его место, предварительно скомпрометировав перед царем А. А. Вендриха, считавшегося кандидатом на этот пост. Затем, использовав болезнь Вышнеградского и нараставшее недовольство им Александра
III, Витте становится во главе финансового ведомства, сохраняя свое влияние и в министерстве путей сообщения.
Стремительное появление Витте в среде высшей бюрократии и столичного общества произвело сильное, но далеко не однозначное впечатление.
Небезызвестный князь В. Г1. Мещерский-, близкий ко двору реакционнейший публицист и издатель, так вспоминал свою первую встречу с новой «звездой», внезапно вспыхнувшей на петербургском небосклоне: «Я увидел перед собой высокого роста, хороню сложенного, с умным, живым и приветливым лицом человека, который сильнее всего впечатлил меня полным отсутствием всякого чиновничьего тина... Витте мне сразу стал симпатичен своей естественностью, безыскусностью в проявлении им своей личности. В черном сюртуке, развязный и свободный в своей речи и в каждом своем действии, он мне напомнил наружностью английского государственного человека» Правда, другим он показался несколько примитивным. Генеральша А. В. Богданович писала в своем дневнике, что «на вид он похож скорее на купца, чем на чиновника». Беседа с ним сразу обнаруживала его природную даровитость. В профессиональной области он был хорошо знаком с научной литературой. В сфере же гуманитарной у него была масса серьезнейших пробелов. В частности, по мнению Мещерского, он слабо владел французским, литературу и историю знал плохо, хотя и старался пополнить свое образование. Не блистал он и манерами. Весь его облик выдавал в нем провинциала. «Приехал он из Юго-Западной России с привычками, мало приспособленными к той среде, в которой ему приходилось работать; даром слова совершенно не обладал; формы речи были неправильными и носили отпечаток долгого пребывания на Украине,- вспоминал бывший товарищ министра В. И. Ковалевский. — Сама фигура его, манера говорить резко и категорично, его угловатые жесты производили разнообразное впечатление на официальные круги и вылощенную публику столицы...» "
У Александра III, который сам был груб и резок, новый министр вызывал симпатию. Ему нравились в нем ясность ума, твердость, умение излагать свои идеи четко и убедительно. Симпатия была взаимной. Витте до конца своих дней с уважением и признательностью вспоминал об Александре 3 как о настоящем монархе, хотя и не без недостатков и слабостей («ниже среднего ума. ниже средних способностей и ниже среднего образования»), но в целом отвечавшем его представлению о носителе верховной власти («громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость, твердость») '.
В высшем свете «выскочка» из провинции фактически так и не стал своим. О нем ходили анекдоты, создавались легенды, разные «вицмундирные» люди не переставали изощряться в остроумии по поводу его французского произношения, поведения. громоздкой фигуры, его семейной жизни. Витте был женат дважды и оба раза - на разведенных, прилагая в каждом случае немало усилий, чтобы развести своих будущих жен с мужьями. Его первая жена Н. А. Спиридонова, урожденная Иваненко дочь черниговского предводителя дворянства, умерла осенью 1890 года. Вскоре Витте женился на М. И. Лисаневич, за что, но слухам, ему пришлось заплатить отступные и даже прибегнуть к угрозам.
Скандальная история с разводом получила огласку, и служебное положение министра несколько пошатнулось. Но Александр III поддержал своего протеже.
Брак оказался удачным в семейном отношении, хотя детей у Витте не было.
Однако супруга могущественного сановника так и не была принята ни при дворе, ни в высшем свете, что крайне досаждало Витте на протяжении всей его жизни.
Министерство финансов, которое возглавил Витте, представляло собой некий конгломерат ведомств. В руках министра сосредоточивалось управление не только финансами, но и промышленностью, торговлей, торговым мореплаванием, отчасти народным образованием, коммерческим и аграрным кредитом. Под его контролем фактически находилось министерство путей сообщения. Оказавшись на столь влиятельном посту, Витте дал волю распиравшей его энергии. Правда, вначале у него не было сколько-нибудь четкой экономической программы. В какой-то мере он руководствовался идеями немецкого экономиста первой половины XIX века Ф. Листа. Анализ с этой точки зрения практики пореформенных десятилетий послужили отправным моментом для выработки Витте собственной концепции экономической политики. Главной его задачей стало создание самостоятельной национальной индустрии, защищенной на первых норах от иностранной конкуренции таможенным барьером, с сильной регулирующей ролью ! государства, что должно было в конечном итоге укрепить экономические и политические позиции России на международной арене.
В целом на этом этапе он попытался приспособить экономическую политику к общеполитической доктрине царствования Александра III с ее курсом на отстаивание консервативных начал во всех сферах жизни страны, к укреплению и расширению роли самодержавного государства. Усиление государственного вмешательства в хозяйственную жизнь страны нашло отражение в ряде мер — от разработки и широкого внедрения тарифного законодательства, чрезвычайного усиления регулирующей роли государства во внутренней и внешней торговле до выкупа в казну почти 2/з всех железных дорог, расширения казенного промышленного сектора и усиления роли Государственного банка во всей народнохозяйственной системе и т. д. Вместе с тем он попытался активизировать и частный сектор, ввести новую систему налогообложения, облегчить порядок возникновения и деятельности акционерных предприятий.
Став министром финансов, Витте получил в наследство российский бюджет с дефицитом в 74,3 миллиона рублей. Расходные статьи бюджета при активной политике по развитию промышленности быстро росли: с 1893 года но 1903 год они возросли почти вдвое — с 1040 до 2071 миллиона рублей . Первое время он носился с мыслью получить дополнительные средства просто за счет усиления работы печатного станка. Идея выпуска ничем не обеспеченных бумажных денег буквально вызвала панику среди финансистов. Новый министр скоро понял ошибочность такого шага к оздоровлению бюджета. Теперь ликвидация дефицита связывалась им с повышением рентабельности промышленности и транспорта, пересмотром системы налогового обложения, с ростом прямых и особенно косвенных налогов. Немалую роль в увеличении статьи доходов сыграло введение ' с 1894 года государственной монополии на продажу винно-водочных изделий, дававшей до четверти всех поступлений в казну.

Одновременно продолжалась подготовка денежной реформы, разрабатывавшейся еще М. X. Рейтерном, Н. X. Бунге и И. А. Вышнеградским и имевшей целью введение в России золотого обращения. Витте продолжил серию конверсионных займов за границей, задачей которых был обмен имевших хождение на иностранных рынках 5- и 6-процентных облигаций старых займов на займы с более низкими процентами и более длительными сроками погашения. Ему удалось это сделать, расширив для размещения русских ценных бумаг французский, английский и немецкий денежные рынки. Наиболее удачными были займы 1894 и
1896 годов, заключенные на парижской бирже. Это позволило осуществить ряд мер по стабилизации курса рубля и с 1897 года перейти на золотое обращение.
Эмиссионная деятельность Государственного банка была ограничена: он мог выпускать кредитные билеты, не обеспеченные золотым запасом, на сумму не более 300 миллионов рублей. Эти меры позволили укрепить конвертируемость русской валюты на мировых рынках и облегчить приток в страну иностранных капиталов.

Экономическая программа Витте

Со второй половины 90-х годов экономическая программа Витте приобретает все более отчетливые контуры. Этому в немалой степени способствовала его борьба с оппонентами из дворянско-помещичьих кругов и их адептами в высших эшелонах власти. Виттевский курс на индустриализацию страны вызвал протест поместного дворянства. И либералов, и консерваторов объединяло неприятие методов реализации этого курса, затрагивавших коренные интересы аграриев.
Что касается претензий помещиков, то они были и реальными, и надуманными.
Действительно, покровительственная таможенная система, особенно четко проявившаяся в таможенном тарифе 1891 года и в русско-германских торговых договорах, вела к росту цен на промышленные товары, что не могло не затрагивать сельских хозяев. Ущемление своих интересов они видели также и в перекачке средств в торгово-промышленную сферу, что не могло не сказаться на модернизации сельского хозяйства. Даже золотое обращение, повысив курс рубля, оказалось для помещиков-экспортеров невыгодным, так как повышение цен на сельскохозяйственные продукты снижало их конкурентоспособность на мировом рынке. Но более всего раздражали реакционное дворянство взгляды
Витте на будущее России, в котором высшему сословию не отводилось прежней лидирующей роли. Особенно массированным нападкам министр и его политика подверглись в ходе работы Особого совещания по делам дворянского сословия
(1897— 1901 годы), созданного по повелению Николая II для выработки программы помощи высшему сословию. Критика была столь ожесточенной, претензии реакционно-консервативных сил, требовавших восстановления прежнего социально-экономического и политического статуса дворянства как правящего сословия, так противоречили проводимой политике, что фактически стал вопрос и том, н каком направлении и каким путем идти дальше России .
В своих выступлениях на совещании и во всеподданнейших записках Витте показал, что поместное дворянство вовсе не было обойдено заботами правительства. В ряду мер помощи помещикам были перечислены и организация дешевого и льготного кредита, и особая тарифная политика правительства, ограждавшая помещичий хлеб от конкуренции дешевого сибирского зерна, и закупка фуража интендантством и т. п. Главной же причиной оскудения поместного дворянства он считал его неумение приспособиться к новым условиям, понять перспективы развития страны. В одном из первых своих выступлений на совещании 29 ноября 1897 года Витте, еще сравнительно недавно придерживавшийся идеи об исключительности и самобытности России, развитие которой, как он считал ранее, шло и должно было идти своим путем, отличным от Запада, теперь заявил, что существуют закономерности, общие для всего мира, с которыми необходимо считаться. «В России теперь происходит то же, что случилось в свое время на Западе: она переходит к капиталистическому строю, - говорил он. ...Россия должна перейти на него.
Это мировой непреложный закон»''. Заявление смелое и весьма ответственное.
Самодержавие, развивая промышленность, модернизируя сельское хозяйство, серьезно не задумывалось о сущности преобразований, о тех социально- экономических последствиях, к которым неизбежно должна была привести эта политика. Витте убеждал своих оппонентов, что решающая роль в жизни страны переходит от землевладения, сельского хозяйства к промышленности, банкам.
«Мы находимся у начала этого движения,-- констатировал он,— которого нельзя остановить без риска погубить Россию». Гигантская сила современной промышленности, банков и в России подчиняет себе аграрный сектор экономики.
Выход, по его мнению, для дворянства один — обуржуазиться, заняться помимо земледелия и этими отраслями хозяйства.
Однако то, что стало очевидным для министра финансов, почти не встретило сочувствия у участников совещания. Большинство никак не отозвалось на его речь, не видя, видимо, и смысла в обсуждении этой проблемы. Лидер же консерваторов-охранителей В. К. Плеве, в то время товарищ министра внутренних дел, отмел все выводы и аргументацию Витте. «Россия,— утверждал он, - имеет свою отдельную историю и специальный строй». Указанные оппонентом законы развития он пренебрежительно назвал «гадательными». По его мнению, «имеется полное основание надеяться, что Россия будет избавлена от гнета капитала и буржуазии и борьбы сословий» . Ближайшие же годы показали, как грубо ошибался Плеве. Но тогда его позиция вызвала сочувствие в правящих верхах, да и у самого царя.
Совещание приложило массу усилий, совершенно, как оказалось, бесплодных и безуспешных, чтобы поддержать и восстановить прежнее положение высшего сословия, считавшегося «первой опорой престола». Витте не отказался от своей идеи, и ему пришлось неоднократно отстаивать свой курс на индустриализацию страны, развивая и дополняя его новыми элементами. В 1899 н 1900 годах им были подготовлены два всеподданнейших доклада, в которых он настойчиво убеждал царя строго придерживаться программы создания собственной национальной промышленности . Чтобы решить ее, предлагалось, во- первых, продолжать политику протекционизма и, во-вторых, шире привлекать в промышленность иностранные капиталы. Оба эти способа требовали определенных жертв, особенно со стороны землевладельцев и сельских хозяев. Но конечная цель, по глубокому убеждению Витте, оправдывала эти средства. К этому времени относится окончательное складывание его концепции индустриализации страны, политика министерства финансов приобретает целенаправленный характер - в течение примерно десяти лет догнать более развитые в промышленном отношении страны, занять прочные позиции на рынках стран
Ближнего, Среднего и Дальнего Востока. Ускоренное промышленное развитие страны Витте рассчитывал обеспечить за счет привлечения иностранных капиталов в виде займов и инвестиций, за счет внутренних накоплений, с помощью винной монополии, усиления налогового обложения, за счет повышения рентабельности народного хозяйства и таможенной защиты промышленности от зарубежных конкурентов, за счет активизации русского экспорта.
Витте удалось в какой-то мере добиться реализации своих планов. В российской экономике произошли значительные сдвиги. За время промышленного подъема 90-х годов, с которым совпала его деятельность, промышленное производство фактически удвоилось, в строй вступило около 40 процентов всех действовавших к началу XX века предприятий и было построено столько же железных дорог, в том числе великая Транссибирская магистраль, в сооружение которой Витте внес немалый личный вклад. В итоге Россия но важнейшим экономическим показателям приблизилась к ведущим капиталистическим странам, заняв пятое место в мировом промышленном производстве, почти сравнявшись с
Францией. Но все же отставание от Запада и в абсолютных показателях, и особенно но душевому потреблению оставалось eще весьма значительным 1 '.
Вместе с тем следует отметить, что промышленная политика Витте была глубоко противоречива в своей основе, ибо он использовал для индустриального развития страны средства и условия, порожденные. феодальной природой существовавшей в России системы государственного управления. Проводившаяся им политика государственного вмешательства в экономику чаете оправдывалась необходимостью поддержки неокрепшей еще частной инициативы. Но в действительности это вмешательство далеко выходило за пределы помощи частному предпринимательству и фактически нередко становилось препятствием его естественного развития, тормозя процесс роста капитализма «снизу».
Консерватизм виттевской системы состоял и в том, что она на деле способствовала укреплению экономической базы реакционнейшего абсолютистского режима.
С ростом промышленности и модернизацией социальной структуры все большее место в деятельности министерства финансов занимала проблема взаимоотношений предпринимателей и рабочих. В царствование Александра III политика правительства в этой области, отражая общую направленность социальной политики самодержавия, носила сугубо попечительный характер.
Правительством был издан ряд законов, регулировавших отношения между фабрикантами и рабочими, и создан орган по контролю за соблюдением этих законов - фабричная инспекция. При Витте последняя была существенно реорганизована. Деятельность ее к концу 90-х годов распространялась на 60 губерний и областей Европейской России. В ее компетенцию входил также контроль за техническим состоянием предприятий, точным оформлением документации при получении их владельцами ссуд из Государственного банка и наблюдение за правильным использованием кредитов. Вместе с тем фабричным инспекторам вменялось в обязанность «следить и своевременно доводить до сведения министерства финансов... о нездоровых проявлениях и неустройствах на фабриках, которые могут породить беспорядки»
Много внимания Витте уделял подготовке кадров для промышленности и торговли. При нем к 1900 году были учреждены и оснащены оборудованием 3 политехнических института, 73 коммерческих училища, учреждены или реорганизованы несколько промышленно-художественных заведений, в том числе знаменитое Строгановское училище технического рисования, открыты 35 училищ торгового мореплавания.
Первоначально Витте, полностью разделявший попечительный характер правительственной рабочей политики, склонен был видеть причину стачечного движения почти исключительно в подстрекательстве антигосударственных элементов, которые якобы искусственно стремились внести рознь и отношения между трудом и капиталом во имя «отвлеченных или заведомо ложных идей... совершенно чуждых народному духу и складу русской жизни». «В нашей промышленности, отмечал он в циркуляре фабричным инспекторам от 5 декабря
IS*),") года, - преобладает патриархальный склад отношений между хозяином и рабочим. Эта патриархальность во многих случаях выражается в заботливости фабриканта о нуждах рабочих и служащих на его фабрике, в попечениях о сохранности лада и согласия, в простоте и справедливости во взаимных отношениях. Когда в основе таких отношений лежит закон нравственный и христианские чувства, тогда не приходится прибегать к применению писаного закона и принуждения» .
Вскоре, однако, рассуждения об особом укладе русской жизни и патриархальных отношениях на фабриках и заводах совершенно исчезают в документации министерства финансов. Это и понятно: они никак не увязывались с виттевской программой индустриализации страны и его новыми представлениями о путях ее развития. К тому же рост забастовочного и революционного движения служил достаточно убедительным доказательством несостоятельности его прежних представлений о причинах социальной напряженности на предприятиях. Именно нарастание стачечного движения побудило правительство вернуться на путь усовершенствования фабричного законодательства. При самом активном участии
Витте были разработаны и приняты законы об ограничении рабочего времени на предприятиях (2 июня 1897 года), о вознаграждении рабочих, потерявших трудоспособность в результате несчастного случая на производстве (2 июня
1903 году), о введении на фабриках и заводах института фабричных старост
(10 июня 1903 года), которые при всей их ограниченности были все же шагом вперед в разработке рабочего законодательства. Таким образом Витте, видимо, рассчитывал установить полный контроль над положением дел в промышленности, начиная от технического состояния предприятий и кончая сферой социальных отношений.
Политика эта встречала упорное сопротивление МВД, пытавшегося, в свою очередь, полностью подчинить себе фабричную инспекцию, расширив ее полицейские функции. Витте удалось ''держать за собой общее руководство фабричными инспекторами и председательство в Главном по фабричным и горнозаводским делам присутствии - межведомственном органе, созданном в
1899 году. Но на местах инспектора оказались в подчинении губернаторов, что было вынужденным компромиссом. Оказались урезанными и принятые законы, что, как отмечал впоследст нпи Витте, послужило причиной обострения социальной напряженности. В целом его, конечно, никак нельзя заподозрить в особом благоволении к рабочим. Как вспоминал в заметке-некрологе Н. Ланговой, вице- директор департамента торговли и мануфактур, «в деле организации рабочего труда он терпеть не мог «крайностей» но поводу «утрирования» гигиены труда...». Но в то же время он отчетливо осознавал опасность отставания в этой сфере от законодательства передовых стран Занада.
Менее успешной была деятельность Витте в сфере аграрного сектора экономики, хотя полностью возлагать вину за это на него, очевидно, нельзя. При всем своем неприятии дворянских претензий к правительству он предпринял немало усилий но обеспечению помещиков средствами для модернизации их имений.
Продолжая линию своих предшественников, он активизировал деятельность кредитных учреждений по выдаче ссуд землевладельцам и сельским хозяевам. За
1895-1905 годы объем долгосрочных ссуд, выданных ипотечными банками под залог земли, превысил миллиард рублей. К выдаче краткосрочных кредитов
(соловексельных, подтоварных и т. п.) помимо Государственного банка были привлечены частные кредитные учреждения (акционерные банки, общества взаимного кредита). Условиями кредита и строгим контролем за их выполнением
Витте пытался форсировать капиталистическую перестройку помещичьих хозяйств. Однако этот процесс в силу сохранения крепостнических пережитков, последствий мирового аграрного кризиса, ряда тяжелых неурожаев и т. д. шел крайне медленно.
В крестьянском вопросе Витте долгое время оставался ярым сторонником консерваторов славянофильской закваски, полностью разделяя законодательные меры Александра III по сохранению патриархально-попечительных начал в российской деревне. Так, в 1893 году он выступал горячим сторонником указа о сохранении общины и неотчуждаемости надельных земель. По его мнению,
«общинное землевладение наиболее способно обеспечить крестьянство от нищеты и бездомности» . Вместе с тем он считал, что положение крестьянства не так уж и тягостно, как это описывалось в литературе. Даже голод 1891 года он склонен был приписать изъянам статистики.
Однако но прошло и пяти лет, как Витте понял, что тяжелое экономическое положение деревни ведет к падению платежеспособности крестьян и что это, в свою очередь, подрывает государственный бюджет и внутренний рынок промышленности. Выход из обострявшегося кризиса он видел в ликвидации правовой обособленности крестьян, их имущественной и гражданской неполноправности. В октябре 1898 года он обращается к Николаю II с запиской, в которой уговаривает царя «завершить освобождение крестьян», сделать из крестьянина «персону», освободить его от давящей опеки местных властей и общины. Проведение реформы сулило, по его расчетам, блестящие перспективы — 3—4 миллиарда рублей ежегодных поступлений бюджетных доходов, что укрепило бы мощь России .
Но предложение главы финансового ведомства создать специальную комиссию по этому вопросу тогда не было принято. Царь даже не ответил на его обращение.
Это и понятно. Дела, казалось, шли блестяще, экономическая конъюнктура шла в гору. И Витте пришлось временно отступить. Когда государственный секретарь А. А. Половцев в апреле 1900 года в частной беседе напомнил ему о записке, тот ответил, что сомневается, «чтобы нашелся человек, который решился бы произвести необходимый для экономического подъема переход от общинного владения к подворному» . Лишь разразившийся финансовый и промышленный кризис, неурожаи 1899 и 1901 годов, крупные крестьянские выступления 1902 года заставили Николая II создать ряд комиссий и совещаний для пересмотра крестьянского законодательства и выработки мер по подъему сельского хозяйства.
Витте возглавил один из важнейших таких межведомственных органов — Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности (1902—1905 годы), сыгравшее заметную роль в разработке нового курса аграрно-крестьянской политики правительства. И опять свою программу ему пришлось разрабатывать и отстаивать в ожесточенной борьбе с реакционно-консервативными помещичьими и бюрократическими кругами, настроения которых выражала Редакционная комиссия по пересмотру крестьянского законодательства, возглавлявшаяся тем же В. К.
Плеве, ставшим к тому времени министром внутренних дел. Борьба между ними шла с переменным успехом, носила подчас ожесточенный характер, с применением всего арсенала средств, особенно характерных для абсолютистских режимов,— интриги, клевета, использование придворной камарильи и т. п., когда все решалось завоеванием расположения монарха. Витте проиграл и вынужден был оставить пост министра финансов. Но разработанная им программа по крестьянскому вопросу сыграла немаловажную роль в процессе выработки правительством нового курса аграрной политики, предвосхитив в основных чертах последующее столыпинское законодательство.
Основные положения своей программы Витте изложил в известной «Записке по крестьянскому делу» (Спб., 1904). В ней он утверждал, что главным тормозом развития деревни и модернизации сельскохозяйственного производства является правовое «неустройство» крестьян, их имущественная и общественная неполноправность, это крайне отрицательно сказывается на ведении ими личного хозяйства. Одним из важнейших таких депрессивных факторов являлась, по его мнению, община, сковывавшая крестьянскую предприимчивость, тормозившая рационализацию хозяйства. На каком-то историческом этапе, отмечал он, община сыграла свою роль, «естественную и даже полезную в условиях примитивного земледелия и неразвитого гражданского общества...»
(с. 84—85). Но в условиях становления такого общества и развития товарно- денежных отношений она утратила свое первоначальное назначение.
Несостоятельными оказались и расчеты правительства использовать общину в фискальных целях и как средство предотвращения пролетаризации крестьянства и либеральнонароднические надежды на использование ее в качестве переходной формы к кооперативным союзам, посредством которых на Западе решались многие экономические и социальные проблемы. К тому же, указывал он, община служит одним из важных пунктов в теоретических построениях сторонников социалистических и коммунистических учений. Эти построения, на его взгляд, с экономической точки зрения совершенно нереальны, утопичны. «По моему убеждению, — писал Витте,— общественное устройство, проповедуемое этими учениями, совершенно несовместимо с гражданской и экономической свободой и убило бы всякую хозяйственную самостоятельность и предприимчивость». Но с точки зрения политической они представляют определенную опасность для режима, потому что «уравнительные порядки расшатывают понятия о твердости и неприкосновенности прав собственности и представляют самое удобное поприще для распространения социалистических понятий» (с. 85).
Панацею от всех бед он видел в укреплении крестьянской земельной собственности и постепенном уравнивании крестьян в правовом отношении с остальным населением империи. С этой целью, полагал он, необходимо предоставить крестьянам, внесшим выкупные платежи, право свободного выхода из общины с выделением причитающегося им надела, как это и предусматривалось Крестьянским положением 1861 года. Община должна со временем превратиться в простой союз земельных собственников, объединенных чисто хозяйственными интересами. Все остальные ее функции перейдут к специально созданной мелкой земской единице - волостному земству или всесословной волости. Волостные же суды и обычное право должны быть заменены со временем общегражданскими установлениями.
Вместе с тем, излагая свою программу, Витте обязан был исходить из противоречивых установок Николая II, данных им в манифесте от 26 февраля
1903 года и в указе Сенату от 8 февраля 1904 года, согласно которым, с одной стороны, в основу трудов комиссии и совещания должен был быть положен принцип сохранения неприкосновенности общины и незыблемости надельного землевладения, а с другой стороны -- «изысканы способы к облегчению отдельным крестьянам выхода из общины». И, видимо, эта противоречивость его не смущала. Наоборот, и сословной обособленности надельного землевладения он видел наилучший способ сохранения мелкой земельной собственности.
Неприкасаемость же общины он трактовал как запрещение любых способов насильственного воздействия на выход из общины, так и принудительного удержания в ней ее членов. В практической своей деятельности он добился отмены наиболее архаичных статей крестьянского законодательства, таких, как круговая порука, телесные наказания крестьян по приговору волостных судов.
Не без его участия были облегчены условия переселения крестьян на свободные земли, расширена деятельность Крестьянского банка, изданы законы и нормативные правила о мелком кредите. Так в аграрной программе Витте причудливо переплетались буржуазные начала и феодальные пережитки.

Политические взгляды

Еще более противоречивыми, сложными, во многом эклектичными представляются политические воззрения Витте, тяготевшие к откровенно консервативным и даже реакционным общественно-политическим устоям. Как уже отмечалось, с детских лет он был воспитан в духе строгого монархизма. «Вообще,— писал он в своих мемуарах,-- вся моя семья была в высокой степени монархической семьей, и эта сторона характера осталась у меня по наследству» . Действительно, идея монархизма, своеобразно проэволюционировав под влиянием внешних обстоятельств, продолжала главенствовать в его общеполитических представлениях о формах государственного устройства.
Анализируя причины активизации массовых социальных движений в мире, Витте главную из них видел в естественном стремлении человека к справедливости, в борьбе с неравенством. «В сущности, по моему убеждению, это корень всех исторических эволюции,-- делился он своими «открытиями» с В. П. Мещерским в письме от 7 октября 1901 года. — С развитием образования народных масс — образования не только книжного, но и общественного (железные дороги, воинская повинность, пресса и проч.) — сказанное чувство справедливости, вложенное в душу человека, будет расти в своих проявлениях». Процессы эти неотвратимы. Но общественные перевороты, являющиеся их следствием, могут проявляться и в формах «закономерных», если правительства в своей законодательной деятельности считаются с ними, и в формах эксцессов, если этим тенденциям не придать нужного направления и выхода. В возникновении социалистических идей, считал он, проявляются глубочайшие жизненные устремления народных масс, и готов был даже видеть в социализме силу, которой принадлежит будущее. Но верно оценив сущность и направление современного исторического процесса, Витте делал из этого весьма своеобразный вывод. По его мнению, перед Европой в целом и перед Россией в частности стоял выбор -— самодержавие или социализм. Только эти две государственные формы могут удовлетворить массы. И по его убеждению, наилучшей из них в этом плане является самодержавие, но «самодержавие, сознающее свое бытие в охране интересов масс, сознающее, что оно зиждется на интересах общего или социализма, существующего ныне лишь в теории».
Буржуазный парламентарный строй он считал нежизнеспособным, видел в нем лишь переходную стадию развития к более совершенному общественному строю — монархическому или социалистическому. Так охранительно-попечительная политика самодержавия получала новое обоснование и содержание.
В основе этого утопического по существу воззрения лежал тезис об абсолютной свободе верховной власти,- которая может действовать во благо всех классов, слоев и групп населения. Примером в этом плане для Витте был Бисмарк, который, перехватив ряд важнейших социальных требований у социалистов и проведя соответствующие реформы, добился относительного социального мира в стране и укрепления ее внешнеполитических позиций. В то же время он был противником любых общественных самоуправляющихся организаций, не вписывавшихся в самодержавно-бюрократическую структуру. Его идеалом была сильная верховная власть, построенная на принципах просвещенного абсолютизма, равно пекущаяся о «благоденствии» всех подданных и опирающаяся в своей деятельности на крепкий бюрократический аппарат.
В конце XIX — начале XX века особое место во внутренней политике правительства заняла земская тема, которая стала предметом самых острых споров в правящих верхах в связи с поисками выхода из обострявшегося политического кризиса. Поводом к полемике послужили разрабатывавшиеся в МВД проекты распространения земств на неземские губернии и некоторого расширения их хозяйственной компетенции. Определенная децентрализация управления и расширение местного самоуправления рассматривались некоторыми представителями российской бюрократии, в частности министром внутренних дел
И. Л. Горемыкиным, как средство укрепления основ самодержавия, местной хозяйственной организации и одновременно как способ удовлетворения некоторых претензий оппозиционных кругов общества. Витте выступил решительным противником этих проектов. Им была подготовлена специальная записка «Объяснение министра финансов на записку министра внутренних дел о политическом значении земских учреждений» (1898 год), в которой доказывалось, что самоуправление не соответствует самодержавному строю государства. Он категорически возражал против введения новых земских учреждений и предлагал реорганизовать местное хозяйственное управление, усилив бюрократический аппарат и допустив лишь некоторое представительство местной общественности. В ответ на новые доводы Горемыкина, что «местное самоуправление не стоит в противоречии с началом самодержавной монархии» и что его нельзя смешивать с народным представительством, Витте представил еще одну записку, в которой, изложив, по сути, свою прежнюю позицию, развернул аргументацию своих взглядов. Будучи конфиденциальной по форме, записка была явно рассчитана на публику. И действительно, произошла, видимо не без участия самого автора, «утечка информации» - документ был опубликован за границей под названном «Самодержавие и земство» (Штутгарт,
1901) и получил широкую известность в России.
Чтобы снять с себя клеймо гонителя земств и ярого консерватора, Витте поспешил объяснить читателям, что он не предлагает ни упразднения земств, ни коренной ломки существующих порядков, что его предложения сводятся в основном к реформированию местной правительственной администрации. Более того, он сделал ряд оговорок, которые должны были засвидетельствовать понимание им новых ценностей, привнесенных общественным прогрессом. Так, он писал о признании в качестве важного фактора, определяющего уровень развития общества, общественной и личной «самодеятельности», которая определяет в конечном итоге мощь современного государства. По это, по его мнению, возможно при любом строе, при самодержавии же эти качества раскрываются наиболее полно.
Наряду с этим он утверждал, что в настоящее время «Россия не представляет еще окончательно сложившегося государства и целостность се может поддерживаться только сильной самодержавной властью». При самодержавном же строе, с неизбежной при этом сильной бюрократизацией всех сторон жизни общества, земство — непригодное средство управления. И не только потому, что оно менее эффективно в сфере хозяйственного управления, но и главным образом потому, что оно неизбежно приведет к народному представительству, к конституции. Последняя же, по глубокому убеждению Витте, вообще «великая ложь нашего времени». В России введение конституционных начал неизбежно приведет к разложению «государственного единства».
Такой взгляд на самодержавие вполне соответствовал честолюбивому характеру могущественного министра, влиятельное положение которого в период расцвета его карьеры во многом основывалось на личном расположении к нему Александра
111. Положение всесильною визиря при неограниченном деспоте вполне его устраивало и, видимо, подпитывало его политические пристрастия. Ситуация начала меняться с восшествием на престол Николая II. Последнему не могли импонировать манеры министра финансов, его настойчивость, некоторое менторство и наставительность тона в разговорах, частое упоминание о воле его отца при решении тех или иных вопросов. Резкость и прямота суждений министра -- то, что нравилось Александру,—воспринимались новым императором как развязность и даже наглость. По свидетельству Витте, Николай II «но характеру своему с самого вступления на престол вообще недолюбливал и даже не переносил лиц, представляющих собою определенную личность, то есть лиц твердых в своих мнениях, своих словах и своих действиях» . Далеко не все эти качества в полной мере можно приписать безоговорочно автору этих строк.
Действительно представляя собой выдающуюся личность, Витте, как мы видим, не отличался особой целостностью ни идей, ни действий. Об эклектичности, противоречивости, а порой и беспринципности его хорошо сказал К. II.
Победоносцев: «Витте умный человек... но он весь составлен из кусочков» '.
К тому же, вращаясь в среде, где процветали интриги, лицемерие и корысть, он вынужден был принять «правила игры», и надо признать - усвоил их как нельзя лучше. И все же эти оговорки не умаляют достоинств Витте как государственного деятеля сложной переходной эпохи российской истории и как яркой, оригинальной личности. Свидетельства же его о характере Николая и о его отношении к своим министрам совпадают с мнениями многих лиц, близко знавших последнего царя.
Охлаждение к Витте и даже враждебность к нему императорской четы в какой-то мере, видимо, было усугублено его поведением во время серьезной болезни
Николая II осенью 1900 года, когда в придворной среде даже возник вопрос о его преемнике. Тогда Витте высказался за брата царя — Михаила, чем кровно обидел императрицу, в пользу которой были расположены некоторые сановники.
К тому же рост его влияния серьезно обеспокоил царское окружение. Зять императора великий князь Александр Михайлович внушал своему августейшему шурину, что Витте «обезличивает не только другие министерства. но и само самодержавие». Сыграли свою роль и усилия Плеве, всеми способами пытавшегося скомпрометировать своего соперника. Он посылал Николаю перлюстрированные письма, и которых так или иначе фигурировала фамилия министра финансов. В одном из них, найденном в бумагах Плеве после его смерти, сообщалось, что Витте состоит и тесном общении с русскими и заграничными революционными кругами и чуть ли не руководит ими. В другом выражалось удивление тем, что правительство, зная о враждебном отношении первого министра к царю, о его близости к заведомым врагам существующего государственного строя, «терпит такое безобразие» . На обоих письмах имелись пометы императора, свидетельствовавшие о том, что он ознакомился с их содержанием.
Все это наряду с нараставшими расхождениями по ряду важных аспектов внутренней и внешней политики, особенно по поводу дальневосточных дел, русско-японских отношений, а также в связи с установившейся в правых кругах репутацией «красного», «социалиста», «опасного масона» привело в августе
1903 года к отставке Витте с поста министра финансов. Учитывая, однако, его высокую международную репутацию, необходимость иметь под рукой компетентного советника но сложнейшим проблемам, Николай II обставил свое решение внешне вполне благопристойно: Витте получил крупное единовременное вознаграждение (около 400 тысяч рублей) и был назначен председателем
Комитета министров. Должность эта была почетная, но фактически маловлиятельная, так как Комитет занимался в основном мелкими текущими делами.

Деятельность Витте после отставки

Оказавшийся не у дел министр, еще недавно считавший себя едва ли не вершителем судеб России, крайне тяжело переживал опалу. Однако он не захотел вернуться в мир бизнеса, хотя без особого труда мог получить руководящее кресло в совете или правлении какого-либо предприятия или банка. Прерогативы власти, вероятно, теперь ценились им выше материальных благ. Если верить А. А. Лопухину, бывшему в то время директором департамента полиции, то Витте в разговоре с ним намекал даже на возможность устранения Николая II, рассчитывая вновь войти в фавор с воцарением Михаила, с которым был в хороших отношениях 'г''. После убийства эсерами 15 июля 1904 года В. К. Плеве он, по свидетельству современников, предпринимал энергичные попытки возглавить МВД. Вместе с тем им уже в это время высказывалась мысль, что для наведения порядка в империи необходимо объединение министров в форме кабинета во главе с премьером, которым, конечно, Витте видел себя. Планам его тогда не дано было свершиться. Но в процессе нарастания революционных событий и во время самой революции ему не раз предоставлялась возможность оказать влияние на их ход, а фактически и на судьбы страны.
Осенью 1904 года процесс нарастания революционной ситуации вступил в новую фазу, захватив широчайшие слои российского общества. После массовых крестьянских выступлений 1902 года, волны всеобщих забастовок, прокатившейся но югу страны летом 1903 года, оппозиционные настроения, усугубленные рядом чувствительных поражений России в начавшейся н 1904 году русско-японской войне, охватили и высшие классы общества. Состоявшийся 6—8 ноября съезд земских деятелей высказался за введение представительных учреждений и установление в стране буржуазно-демократических свобод. «Союз. освобождения»—возникшая на рубеже 1903—1904 годов нелегальная либеральная организация -- принял обращение о проведении с 20 ноября так называемой
«банкетной кампании», в ходе которой участникам предлагалось принимать решения с пожеланиями буржуазно-либеральных преобразований. В 34 городах
России состоялось более 120 собраний и митингов, в которых приняло участие около 50 тысяч человек, открыто высказавшихся против неограниченного самодержавного режима.
В таких условиях царизм помимо ужесточения репрессий попытался сбить волну недовольства, став на путь лавирования. В ноябре декабре 1904 года в правящих сферах обсуждалась всеподданнейшая записка князя П. Д. Святополк-
Мирского, нового министра внутренних дел, имевшего в общественных кругах репутацию либерального бюрократа. Само назначение его на этот пост. по словам Витте, представляло собой флаг. который правительство выкинуло в знак примирения с обществом. Основной упор в записке был сделан на анализе сложившейся ситуации, на доказательстве невозможности сохранения в неизменном виде политического режима. В качестве одной из важнейших мер выхода из кризиса предлагалось допустить участие выборных представителей в работе Государственного совета. Царь созвал специальное совещание сановников, на которое был приглашен и Витте.
Последний, стремясь поднять свой пошатнувшийся престиж, проявил необычайную политическую активность. В либеральных кругах, где разделялись реформаторские идеи, он всячески подчеркивал свою близость к Мирскому, представляя его своим ставленником. По свидетельству В. Н. Коковцова, он
«везде и всюду противопоставлял его покойному Плеве как образец просвещенности, государственного ума и той новой складки представителя власти, которая должна сменить ушедший со сцены чин полицейского администратора, чуждого понимания необходимости примирить власть с обществом и приготовить переход к новым приемам управления . Одновременно, пытаясь поднять свои акции и у трона, он выступал убежденным противником любого представительства. Эта двойственность и непоследовательность наглядно проявлялись и в ходе обсуждения записки. В целом он вроде бы и поддержал министра внутренних дел, солидаризовавшись с ним в его оценке кризисной ситуации. Но по вопросу о приглашении выборных представителей общественности в Государственный совет, за что, кстати, высказались большинство участников совещания, он заявил, что, с одной стороны, такая мера, видимо, нужна, но при этом, с другой стороны, необходимо иметь в виду, что она не может не поколебать существующий государственный строй .
Император, согласившись с мнением большинства, подготовку проекта указа о предполагавшихся реформах поручил Витте, рассчитывая с его помощью выйти с наименьшими потерями из сложившейся ситуации. Проект был составлен и послан царю. В его преамбуле от имени верховной власти провозглашалось:
«Когда потребность той или другой перемены оказывается назревшей, то к свершению ее мы считаем необходимым приступить, хотя бы намеченные преобразования вызывали внесение в законодательство существенных изменений». Далее в весьма расплывчатых выражениях содержались обещания постепенно уравнять крестьян в правах с другими сословиями, ввести государственное страхование рабочих, умерить стеснение печати и т. д. Был там и пункт о выборном представительстве, правда, с оговоркой о
«непременном сохранении незыблемости самодержавия». Перед подписанием указа состоялась еще одна беседа Николая II с Витте. Царь заявил, что в целом он одобряет проект. Вызывает сомнение лишь пункт о представительстве. И Витте вновь повторил свои опасения, что представительство выборных в
Государственном совете может явиться первым шагом к конституции.
Неприемлемым является, с его точки зрения, и предложение о созыве Земского собора ввиду полного анахронизма этого института. Его позиция, несомненно, укрепила паря во мнении об опасности и вредности предложений Мирского, который в результате, как отмечал А. А. Лопухин, оказался «опасным потрясателем основ, а Витте спасателем престола» .
Сейчас трудно со всей определенностью сказать, было ли это со стороны Витте шагом с целью восстановить свою репутацию в глазах Николая, или таким образом проявились его монархические убеждения. Как бы то ни было. так была упущена еще одна возможность перевести назревавшую революцию в русло реформ. Указ 12 декабря 1904 года, обещавший некоторые преобразования, был опубликован без пункта о представительстве, но с твердым заявлением о
«незыблемости основных законов империи». Более того, наряду с указом был опубликован текст правительственного сообщения, в котором всякая мысль о политических реформах и представительных учреждениях объявлялась «чуждой русскому народу, верному исконным основам существующего государственного строя». Здесь, видимо, уместно отметить, что в свое время Витте обвинял К.
II. Победоносцева в провале в начале 80-х годов проекта конституции графа
М. Т. Лорис-Меликова, что привело, по его мнению, в конечном итоге к революции . Приведенный эпизод с запиской Мирского и изданием указа свидетельствует, что сам Витте сыграл не менее зловещую роль.
Весьма неприглядным было и поведение Витте в начале января 1905 года, когда ему еще раз предоставилась возможность повлиять на ход событий, приведших к революционному взрыву. Он знал и о готовящемся шествии рабочих к Зимнему дворцу, и о содержании их петиции. Накануне, 8 января, у министра внутренних дел состоялось совещание по этому вопросу, на котором Витте, ссылаясь на отсутствие официального приглашения, не был. Вечером того же дня к нему пришла депутация общественных деятелей и писателей, убеждавших его предпринять какие-либо шаги, чтобы избежать трагедии. В ответ на эту просьбу Витте заявил, что это дело его никак не касается, оно не входит в компетенцию председателя Комитета министров. Зато после 9 января он стал во всем винить правительство, и в первую очередь Святополк-Мирского за его слабость и нераспорядительность. В беседе с В. Н. Коковцовым он заявил, что не имел никакого представления о готовящейся демонстрации, резко осуждал
МВД и неоднократно произносил фразу: «Расстреливать безоружных людей, идущих к своему Царю с его портретами и образами,— это просто возмутительно...» Об этом же он поведал и в ряде интервью для западной прессы, утверждая, что если бы он был в то время во главе правительства, то поступил бы просто — поручил бы кому-нибудь принять петицию и предложить рабочим разойтись. Но на такой, казалось бы, простой шаг никто из правящих кругов, в том числе и Витте, не пошел, что является еще одним доводом в пользу предположения о преднамеренном доведении властями событий до кровавой драмы.
Некоторое время после опубликования указа 12 декабря 1904 года Витте, на которого была возложена разработка мер по его реализации, был занят подготовкой законопроектов по обещанной программе реформ. Поручение императора он воспринял как проявление благосклонности монарха к своей персоне. Однако, несмотря на проявленную им активность, ситуация не изменилась. Все законопроекты завязли в бюрократической машине. Более того, наряду с Комитетом министров стал функционировать Совет министров под председательством самого царя, что еще более подчеркивало ограниченность компетенции возглавлявшегося Витте учреждения. И все же даже в условиях разразившейся революции он продолжал оставаться на позициях безусловной поддержки самодержавия. Так, 18 февраля 1905 года по повелению царя им было проведено совещание министров и других высших сановников, на котором обсуждалось создавшееся положение и пути выхода из кризиса. Витте предложил срочно издать манифест, в котором бы четко было заявлено о непричастности царя к происшедшим событиям и о его сожалении но поводу кровопролития, а также указ сенату с дальнейшим развитием основных положений реформ, провозглашенных актом 12 декабря. Однако идея обращения к народу не понравилась Николаю II. По совету Д. Ф. Тренева, петербургского генерал- губернатора, он ограничился принятием специально подобранной депутации от петербургских рабочих и назначением комиссии для выяснения причин их недовольства.
В начале февраля состоялось еще одно совещание министров, на котором вновь встал вопрос о привлечении выборных представителей от общественности к обсуждению законопроектов. Большинство участников вновь высказалось за созыв «народных представителей», в котором они видели единственный выход из
«настоящего смутного положения». И вновь Витте выступил с принципиальным возражением, еще и еще раз настаивая на своих доводах о самобытности и исторической миссии российского самодержавия, непригодности для России конституционного строя. Наконец в результате повторного обсуждения этого вопроса 18 февраля Николай II рескриптом на имя министра внутренних дел А.
Г. Булыгина поручил последнему составить проект привлечения выборных народных представителей к законосовещательной деятельности.
На этот раз Витте пришлось смириться с «царской волей». Вместе с тем у него рождается комплексный план борьбы с разраставшейся революцией. Первым и необходимым условием подавления «смуты» должно было стать прекращение русско-японской войны. 28 февраля 1905 года он пишет Николаю II письмо, в котором доказывает бесперспективность и крайнюю опасность продолжения военных действий. Усугубление военного конфликта, считал он, приведет к значительному ухудшению внутреннего и внешнеполитического положения России
- окончательно расстроит финансы и подорвет экономику страны, усугубит бедность населения и увеличит его озлобленность, вызовет враждебные настроения среди зарубежных держателей русских ценных бумаг и как итог потерю кредита и т. д. Обрисовав в самых мрачных красках перспективу продолжения войны, Витте предлагал немедленно начать мирные переговоры с
Японией, пока сохранившийся престиж России позволяет еще надеяться на то. что «мирные условия не будут ужасающими». Если же они окажутся неприемлемыми, несмотря на содействие некоторых великих держав, тогда у народа будут дополнительные стимулы, чтобы встать на защиту царя и своей чести. Прекращение войны позволит к тому же использовать армию для наведения «порядка» в стране. Пока же, «чтобы хотя немного успокоить
Россию», он предлагал немедленно реализовать булыгинский рескрипт. «Это письмо, - с экспрессией добавлял он, оговариваясь, что находится в здравом уме и твердой памяти, - не есть письмо растерянного человека, но письмо человека, сознающего положение. Не боязнь водит мою руку, а решимость, решимость сказать вам, что другие, может быть, побоятся сказать». И он призывал царя к действию, так как «при несчастье решимость есть первая ступень к спасению» .
Советы Витте получили весомое подтверждение на следующий же день, когда французские банкиры отказались парафировать достигнутое, казалось бы, накануне соглашение о займе. И все же царское предубеждение к нему было столь сильным и стойким, что письмо осталось без ответа. Однако игнорировать отказ Франции от займа Николай не мог, и когда посол в Париже
А. И. Нелидов иными словами изложил суть виттевских мыслей, император признал его соображение «весьма дельным».

Посольская миссия Витте

Однако вплоть до лета 1905 года попытки начать мирные переговоры успеха не имели. Витте, не добившись расположения царя, тем не менее продолжал искать контакты с нужными посредниками и через различные придворные каналы прощупывал настроение монарха и склонял его к переговорам. Наконец посредничество с обоюдного согласия России и Японии взяли на себя США.
Встал вопрос о главе русской делегации. Николай II, в душе сознававший свою ответственность за дальневосточную авантюру и помнивший предостережения бывшего министра финансов от развязывания военного конфликта, на предложение министра иностранных дел В. Н. Ламсдорфа назначить на этот пост председателя Комитета министров ответил: «Только не Витте». Однако длительные поиски кандидатов не дали результатов. Опытные дипломаты Н. В.
Муравьев и А. И. Нелидов, понимая сложность положения России и тяжесть ответственности, предпочли уклониться от предложения царя «но болезни».
Свет словно клином сошелся на человеке, которого царь менее всего желал бы видеть в этой роли. Наконец
29 июня император скрепя сердце вынужден был подписать указ о назначении
Витте первым уполномоченным для ведения переговоров.
Витте, не имевший специальной дипломатической подготовки, тем не менее к этому времени обладал огромным опытом и влиянием в сфере внешних сношений
России. При нем министерство финансов имело свои представительства почти при всех российских зарубежных посольствах. При министерстве в 1902 году было создано первое в России государственное агентство печати, получившее тогда наименование Торгово-телеграфное (позднее -Петроградское телеграфное агентство - ПТА). Он активно участвовал в формировании внешней политики
России на важнейших, узловых ее направлениях. Его глубокое знание ситуации, напористость, воля сыграли немаловажную роль при заключении займов, внешнеторговых договоров. В частности, во многом благодаря именно Витте
России удалось заключить достаточно выгодные торговые договоры с ее главным партнером Германией в 1894 году и особенно в 1904 году, когда ситуация в результате русско-японской войны оказалась для русской стороны крайне тяжелой. В самом возникновении войны, хотя Витте был ее противником и даже лишился в результате противодействия известной «безобразовской клики» своего влиятельного поста, была в какой-то мере доля и его ответственности.
Его усилия но завоеванию рынка для российской промышленности на Дальнем
Востоке (КВЖД, Русско-Китайский банк и т. п. предприятия) объективно способствовали обострению международных конфликтов в этом регионе.
Резонанс на назначение Витте главой делегации на переговоры, которые должны были состояться в городе Портсмуте (США), был неоднозначен. Если буржуазно- либеральная общественность отнеслась в целом к этому факту положительно, то правые круги не скрывали своего недовольства. За рубежом же выбор царя рассматривался как свидетельство серьезности намерений русской стороны заключить мир.
Компетенция главы делегации формально была достаточно ограничена правительственными инструкциями. На встрече с царем установка была крайне жесткой ни копейки контрибуции, ни уступки пяди земли. Но Витте сумел все же проявить гибкость и изворотливость, связав проблемы заключения мира с ближайшими и отдаленными перспективами русской внешней политики. Он считал необходимым добиться прочного и долговременного мира на Дальнем Востоке, восстановить добрые отношения с Японией, хотя бы и ценой утраты некоторых позиций России, урегулировать отношения с другими великими державами в
Китае. Все это нужно было для того, чтобы «лет на 20-25 заняться самими собою» и решительно двинуться но пути реформ, которые должны были восстановить мощь страны. Он рассчитывал при этом и на истощение военных и финансовых ресурсов Японии, и на поддержку мирных инициатив России великими державами, опасавшимися нарушения баланса сил в Европе и на Дальнем
Востоке.
Подготовку своей миссии глава делегации начал еще перед отъездом. В
Петербурге он имел встречи и беседы с английским, американским и французским послами, стремясь узнать настроения западных держав и заинтересовать их в благоприятном исходе переговоров. Понимая значение общественного мнения, Витте начал кампанию по его завоеванию на свою сторону заявлением корреспонденту американского агентства, в котором говорилось, что Россия не ищет мира любой ценой, что условия, ущемляющие ее престиж великой державы, для нее неприемлемы и что они лишь побудят народ сплотиться в борьбе за будущее страны. Ресурсы же ее неистощимы. Весьма характерна и форма, в которой изложено было это заявление. «Я убежден в том, -без тени «ложной скромности» говорил Витте,-- что раз уж я признаю условия Японии неприемлемыми для нашего достоинства, то за мной пойдет вся
Россия, и наш народ проявит готовность продолжать войну, хотя бы еще в течение нескольких лет». Интервью получило широкую огласку и оказало определенное влияние и на общественное мнение, и на претензии японской стороны.
Еще до прибытия в Портсмут Витте встретился с главами правительств и финансовыми кругами Берлина, Парижа и Нью-Йорка, чтобы прозондировать почву в отношении возможности заключения нового международного займа. Стало ясно, что великие державы за заключение мира любой ценой и только на этих условиях готовы были предоставить России необходимые средства. Полученная информация позволила ему окончательно выработать тактику, которой он затем придерживался на переговорах. Заключалась она, по его словам, в следующем:
«1) ничем не показывать, что мы желаем мира, вести себя так, чтобы внести впечатление, что если государь согласился на переговоры, то только ввиду общего желания почти всех стран, чтобы война была прекращена; 2) держать себя так, как подобает представителю России, т. е. представителю величайшей империи, у которой приключилась маленькая неприятность; 3) имея в виду громадную роль прессы в Америке, держать себя особливо предупредительно и доступно ко всем ее представителям; 4) чтобы привлечь к себе население в
Америке, которое крайне демократично, держать себя с ним совершенно просто, без всякого чванства и совершенно демократично; 5) ввиду значительного влияния евреев, в особенности в Ныо-Йорке, и американской прессы вообще не относиться к ним враждебно, что, впрочем, совершенно соответствовало моим взглядам на еврейский вопрос вообще» .
Этой программы он придерживался последовательно в течение всего времени переговоров, и она, как он считал, помогла ему в целом благоприятно для
России завершить свою миссию. Он часто встречался с представителями прессы, жал руку машинисту поезда, доставившего его из Нью-Йорка в Портсмут, поднимал на руки и целовал чьего-то ребенка и т. д. и т. п. и действительно сумел склонить в свою пользу общественное мнение, хотя все это «актерство» давалось ему с немалым трудом, позиция его на переговорах была гибка, но в то же время и тверда. В результате долгого и трудного противоборства сторон
(конференция проходила с 27 июля по 23 августа) Витте удалось заключить мир на сравнительно благоприятных для России условиях, Первоначально требования японских крайне агрессивных кругов простирались на Квантун, Сахалин,
Камчатку, Приморье, не считая 3 миллиардов рублей контрибуции. Затем претензии их стали более умеренными. Японская сторона в качестве условий мира требовала уступку аренды Квантуна и железной дороги Порт-Артур -
Харбин, уступку Сахалина, уже занятого японскими войсками, признания Кореи сферой японских интересов, установления в Маньчжурии принципа «открытых дверей», предоставления Японии концессии в российских территориальных водах и уплату контрибуции. Витте принял условия, касающиеся Кореи и Маньчжурии, но отверг уступку Сахалина в контрибуцию. В ходе переговоров, когда они грозили зайти в тупик, царь по настоянию Т. Рузвельта дал согласие на уступку Южного Сахалина. Портсмутский мир был подписан 23 августа. Война закончилась «почти благопристойным», но выражению Витте, миром. Глава делегации получил приветственную телеграмму императора, благодарившего его за умелое и твердое ведение переговоров, приведших к хорошему для России окончанию. Подписанный Портсмутский договор действительно был вершиной дипломатического искусства Витте и крупным успехом царского правительства, дававшим ему возможность в сложное для режима время сосредоточиться на внутренних проблемах.
Закончив свою миссию, Витте на расспросы членов делегации о его дальнейших планах отвечал, что по возвращении в Петербург он намерен подать в отставку и уехать за границу на продолжительное время. Давая такой ответ, он скорее всего лукавил. Еще не покинув США, он уже начал деловые встречи с представителями американского бизнеса, обсуждая возможность участия их в размещении русского займа. Едва же оказавшись в Европе, он с головой погрузился в политику, стремясь восстановить пошатнувшийся престиж России, упрочить ее роль в системе международного сообщества и, конечно, получить кредиты. Всюду его встречали как триумфатора.
Возвращение 15 сентября героя Портсмута в Петербург прошло почти незамеченным. Страна бурлила, и внимание властей и общественности было приковано к завершавшемуся земско-городскому съезду, террористическим актам эсеров и решению социал-демократов бойкотировать булыгинскую совещательную
Думу. Председателя Комитета министров встречали лишь несколько сотрудников.
Такой прием подействовал на него удручающе. Но волнения оказались напрасными. Вскоре последовало приглашение на царскую яхту «Полярная звезда», где Николай II милостиво принял своего посланца, удостоив его воинских почестей, поблагодарил за успешное выполнение сложного поручения и объявил о возведении его в графское достоинство. Уверив его в своем расположении, император просил председателя Комитета министров продолжать координацию деятельности ведомств, столь необходимую в переживаемый трудный момент.
Воодушевленный царским приемом, новоявленный граф все усилия сосредоточил на борьбе с революцией, входившей с осени 1905 года в полосу своего высшего подъема. Вспыхнувшая со второй половины сентября стачка московских рабочих в течение первых дней октября переросла во всероссийскую политическую забастовку. Бастовали все: рабочие, студенты, врачи, чиновники, артисты...
Стачка железнодорожников, почтовиков, связистов парализовала всю жизнь страны. Первой реакцией правительства было ужесточение репрессий.
Петербургский генерал-губернатор Д. Ф. Тренов 14 октября отдал знаменитый приказ: «Холостых залпов не давать и патронов не жалеть!» Однако подавить движение оказалось невозможным. В ряде мест стачки начали перерастать в вооруженные выступления.
Размах борьбы насмерть перепугал царя: его яхта «Штандарт» стояла под парами, чтобы в критической ситуации вывести его и семью за границу.
Растерявшийся самодержец собирал совещание за совещанием, пытаясь найти выход. В этих условиях Витте 9 октября представляет императору всеподданнейшую записку. «Волнение, охватившее разнообразные слои русского общества, не может быть рассматриваемо как следствие частичных несовершенств государственного и социального устроения, только как результат организованных действий крайних партий,— пишет он, пытаясь раскрыть перед царем скрытые пружины событий.- Корни этого явления, несомненно, лежат глубже... Россия переросла форму существующего строя. Она стремится к строю правовому на основе гражданской свободы». Обрисовав ситуацию, он убеждает Николая II, что еще возможно мирное разрешение кризиса. Правительство должно взять инициативу в свои руки, заручившись содействием «общественности». Для этого следует пойти на удовлетворение некоторых требований либералов о свободе печати, союзов, собраний, неприкосновенности личности, создании объединенного министерства с привлечением лиц, пользующихся общественным довернем. Последнее вполне возможно и при сохранении самодержавия -убеждал он царя, забывая о своих недавних, казалось бы, предостережениях. В самых общих чертах излагалась и программа социальных реформ, в значительной мере предусматривавшихся еще дореволюционными указами: нормирование рабочего дня, государственное страхование рабочих, учреждение примирительных камер, продажа через
Крестьянский банк казенных земель нуждающимся крестьянам и возможный выкуп крестьянами части помещичьих земель.
В личных беседах с Николаем II 9- -10 октября, в присутствии императрицы,
Витте более откровенно поделился своими замыслами. Он вновь поставил царя перед выбором - или назначение его, Витте, премьером, предоставив ему подбор министров и осуществление предложенной программы преобразований, или подавление «смуты» силой, для чего необходима военная диктатура. Последняя, но его мнению, в сложившихся условиях невозможна: нет ни достаточного количества войск, ни подходящей кандидатуры. Что касается реформистского пути, то Витте весьма откровенно и цинично объяснил свой план. «Прежде всего, - наставлял он царя,— постарайтесь водворить в лагере противника смуту. Бросьте кость, которая все пасти, на вас устремленные, направит на себя. Тогда обнаружится течение, которое сможет вынести вас на твердый берег» Расчет был на то, что предложенная им программа вызовет замешательство и раскол в рядах освободительного движения, переход на сторону правительства умеренных либералов.
Еще неделя прошла в колебаниях и метаниях. Последней каплей в чаше сомнений стали заявления великого князя Николая Николаевича и Д. Ф. Трепова, отказавшихся от идеи военной диктатуры и принявшихся уговаривать Николая стать на путь реформ. Наконец Витте было поручено представить развернутую программу действий и проект манифеста. Издание манифеста, которым царь намерен был объявить о своем решении приступить к преобразованиям, кандидат в премьеры считал тактически ошибочным, так как это накладывало на верховную власть определенные обязательства. По его мнению, целесообразно было опубликовать его всеподданнейший доклад-записку с высочайшей резолюцией, что давало некоторый простор для деятельности правительства и могло способствовать постепенности мер по реализации программы. К тому же последняя была весьма умеренной, нарочито расплывчатой. Так, в ней совершенно не упоминалось ни о предоставлении Государственной думе законодательных нрав. ни о расширении круга избирателен. «Манифест, вспоминал впоследствии Витте, был мне навязан...» Настойчивость царя в его издании в значительной мере объяснялась очередной кампанией правых кругов против Витте, пытавшихся убедить императора в стремлении его стать президентом Российской республики, приписать себе роль преобразователя.
17 октября Николай II подписал манифест, составленный князем А. Д.
Оболенским и Н. И. Вуичем под руководством Витте. Документ оказался радикальнее, чем мог предположить главный его автор. «Мои сотрудники по составлению манифеста шли дальше меня»,— вспоминал он позднее. Можно предположить, что он сознательно заострял формулировки, чтобы побудить императора отказаться от его опубликования и согласиться па его вариант.
Как бы то ни было, манифест возлагал на объединенное правительство во главе с Витте выполнение «непреклонной царской воли» о даровании населению
«незыблемых основ гражданской свободы» на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
Провозглашалось, что никакой закон не может быть принят без одобрения Думы, причем круг избирателей предполагалось значительно расширить.
Условия, при которых Витте стал премьером, действительно были крайне сложные. Налицо была, как отмечал он впоследствии, «полная дезорганизация власти сверху донизу, от центра к периферии, раскаты революции, знаменитые иллюминации помещичьих имений, отсутствие войск для подавления беспорядков, отсутствие денежных средств в казне для ликвидации последствий злополучной японской войны и для ведения необходимой стране и государству финансовой политики». Среди сановников царил «полнейший сумбур», причем многие из них готовы были посягнуть на прерогативы верховной власти, общественные силы
«оказались не на высоте своего призвания».
Издание манифеста и обещания преобразований предотвратили немедленное крушение самодержавия. Буржуазия получила возможность начать легальную организацию своих политических партий. У части рабочих и особенно демократической интеллигенции манифест вызвал определенную конституционную эйфорию. Забастовки временно пошли на убыль. Сам инициатор этой тактики впоследствии так оценил свой маневр: «Конечно, теперь я не стал бы рекомендовать того преобразования государственного строя, на котором я настоял 10 лег назад. Тогда надо было спасать положение вещей... Раздавить поднявшиеся и разделявшиеся буйные силы возможно было или вооруженной рукой и потоками крови, или компромиссом в виде народного представительства. Все равно, рано или поздно, Россия пришла бы к таковому, а тут манифест сыграл роль громоотвода, и образовавшиеся к тому времени партии бросились в рукопашную друг с .другом и перегрызлись между собою. Положение было спасено, ,ч тем временем с Дальнего Востока прибыли... воинские части. С их содействием оказалось возможным приступить к тушению пожара, который охватил всю Россию»".
Спасая царизм от немедленного краха, Витте начал искусно лавировать, заявив в правительственном сообщении от 20 октября, что провозглашаемые реформы требуют времени, а пока должны действовать старые законы. Прежде всего он начал заигрывать с общественностью, затеяв переговоры о вхождении в состав кабинета октябристско-кадетских деятелей. Одновременно он настоял на уходе из правительства наиболее скомпрометировавших себя министров. В конечном итоге из этого ничего не вышло, но определенный эффект все же был достигнут
— у либералов окрепла надежда на возможность сотрудничества с властями. Не погнушался Витте и контактами с Гапоном. С его помощью Гапон, получивший из личных средств премьера 500 рублей, был выдворен за границу и оттуда но указанию главы правительства обратился с воззванием к рабочим, призывая их избегать насильственных действий, требуя пока от правительства выполнения программы, намеченной Манифестом 17 октября, а также немедленного созыва
Думы. С целью оживления гапоновских организаций в Петербурге Витте вступил в переговоры с известным гапоновцем Ушаковым.
«Реформаторство» кабинета Витте в период наивысшего подъема революции проявилось в частичной политической амнистии, временных правилах о печати, в некотором расширении избирательных прав населения. 3 ноября 1905 года был издан манифест «Об улучшении благосостояния и облегчении положения крестьянского населения» и два указа, целью которых было прекращение захватов и разгромов крестьянами помещичьих имений. Объявлялось о снижении с 1906 года наполовину и о полной отмене с 1907 года крестьянских выкупных платежей. Несколько облегчались условия приобретения земель через
Крестьянский банк, который получил право покупки помещичьих имений за собственный счет.
Вскоре пелена конституционных иллюзий, на некоторое время действительно ослепившая широкие слои российского общества, начала спадать. Вновь поднялась волна стачечного движения, перерастая в ряде мест в вооруженные восстания, наиболее крупное из которых разразилось в Москве. Соответственно разработка и осуществление карательных мер занимают все большее место в деятельности премьера. Совет министров под его председательством разрабатывает стратегию и тактику вооруженного подавления революционных выступлений. Были устранены почти все юридические препятствия для широкого и быстрого применения оружия войсками и полицией. Витте выступил инициатором законопроекта об упрошенном применении военно-полевых судов, выводившем их из-под опеки какого-либо контроля административных органов.
Проект, правда, не прошел, так как Совет министров признал, что в условиях военного и чрезвычайного положения военно-полевые суды и так действуют достаточно быстро и надежно. Вместо этого он счел нужным изменить правила действия войск при подавлении вооруженных выступлений, отменив стрельбу в воздух и холостыми патронами. Обосновывая это решение, премьер в докладе царю писал: «Главным основанием деятельности войск должно быть поставлено, что коль скоро они вызваны для усмирения толпы, то действия должны быть решительные и беспощадные по отношению ко всем сопротивляющимся с оружием в руках». Он потребовал также, чтобы ему было предоставлено право менять в зависимости от складывавшейся политической ситуации дислокацию войск, что было прерогативой монарха и военных. Николай II весьма ревниво отнесся к притязаниям председателя Совета министров, и тому пришлось даже пригрозить уходом в отставку, чтобы добиться этого права.
Вместе с тем Витте принимал и непосредственное участие в руководстве подавлениями очагов вооруженных конфликтов. Так, своевременно оценив нараставшую напряженность в Москве, он еще в начале ноября добился назначения туда генерал-губернатором адмирала Ф. В. Дубасова, зарекомендовавшего себя жестоким карателем крестьянских выступлений. По его же указанию была осуществлена рискованная для правительства переброска гвардейского Семеновского полка в Москву, сыгравшая решающую роль в разгроме вооруженного восстания. Он выступил инициатором посылки карательных экспедиций в Прибалтику, Польшу, на Кавказ, организации
«кордона» на границе с Финляндией, чтобы воспрепятствовать ввозу оружия в
Россию. По его приказам отправлялись специальные «экзекуционные» поезда по железным дорогам, наводившие ужас на население пристанционных районов.
Много усилий было приложено им к возвращению войск с Дальнего Востока. К апрелю 1906 года из Маньчжурии было выведено до 250 тысяч солдат и офицеров. А так как в решающие моменты войск все равно не хватало, то он предлагал даже создать черносотенные ополчения, которые должны были оказывать содействие правительству при подавлении главным образом «аграрных беспорядков».
После подавления декабрьских вооруженных восстаний революция постепенно пошла на убыль. Витте, щеголявший во всеподданнейших докладах крутым характером предпринимавшихся мер, 23 декабря доносил царю: «Вообще можно сказать, что революционеры на время везде сломлены. Вероятно, на днях общие забастовки везде кончатся. Остаются остзейские губернии, Кавказ и Сибирская железная дорога. По моему мнению, прежде всего надо разделаться с остзейскими губерниями. Я целым рядом телеграмм поощрял генерал-губернатора действовать решительно. Но там, очевидно, мало войск. Вследствие сего я ему еще вчера ночью телеграфировал, что ввиду слабости наших войск и полиции необходимо с кровожадными мятежниками расправляться самым беспощадным образом». И каратели не стеснялись в выборе средств.
Несмотря на успешную в целом деятельность Витте по подавлению революции, напряженность между ним и обществом не спадала. Его двойственная политика, вынужденные компромиссы не снискали ему популярности ни среди либералов, ни в право-консервативных кругах. В дневнике А. В. Богданович уже в записи от
24 ноября 1905 года констатировалось: «Каждый день Витте все больше и больше теряет почву под ногами, никто ему не верит. Пресса всех оттенков его ругает». Особенно усердствовали черносотенцы, видевшие в нем ниспровергателя основ российского самодержавия, виновника позорного, по их мнению, мира с Японией, наградившие его презрительной кличкой -- граф
Полусахалинский.
Старая неприязнь к нему Николая И и особенно императрицы вновь переросла во враждебность, внешне до поры до времени маскируемую. В вину ему теперь вменялось и вынужденное согласие царя на публикацию Манифеста 17 октября, и то, что избранная но новому избирательному закону Дума оказалась крайне оппозиционной, а надежды на крестьянский цезаризм себя не оправдали, и вообще поведение, которое ставило монарха в некоторую тень за мощной фигурой премьера.
Не помогло Витте и то, что при обсуждении в феврале- апреле 1906 года положений о реформированном Государственном совете и Думе он выступал за всемерное ограничение полномочий обеих палат, а при подготовке новой редакции Основных законов империи, которые должны были придать самодержавному строю правовой характер и видимость конституции, приложил массу усилий в отстаивании неограниченной власти императора. В это время он заметно проэволюционировал вправо по сравнению с позицией, которую он занимал в октябре 1905 года. Сам форсированный пересмотр этих законов, на котором настаивал премьер, объяснялся стремлением его завершить этот акт до открытия Думы, чтобы последняя не стала чем-то вроде Учредительного собрания и не поставила под сомнение прерогативы верховной власти. По его представлениям, это дало бы возможность России постепенно, на основе консервативной конституции и без парламентаризма внедрить в жизнь начала
Манифеста 17 октября.
Позднее он не раз сокрушался, что с манифестом поторопились, что народное представительство себя не оправдало и что Россия оказалась не готова к политической свободе. По его мнению, необходимо было действовать более осмотрительно. Этот путь он в свое время и предлагал царю, посоветовав вместо манифеста опубликовать в виде рескрипта его всеподданнейший доклад.
Насколько большое значение придавал он этому документу, свидетельствует тот факт, что в одной из бесед с журналистом А. Румановым он заявил: «Если бы меня спросили, что я хочу, чтобы было написано на моем надгробном памятнике, я сказал бы: «Объяснительная записка Манифеста 17 октября» .
Вместе с тем, однако, как человек трезвого ума, он понимал, что самодержавие в прежнем виде сохранить невозможно, что в России для этого уже нет соответствующих условий. «В конце концов,— писал он в своих мемуарах,— я убежден, что Россия сделается конституционным государством и в ней, как и в других цивилизованных государствах, незыблемо водворятся основы гражданской свободы... Вопрос лишь в том, совершится это спокойно и разумно или вытечет из потоков крови. Как искренний монархист, как верноподданный слуга царствующего дома Романовых, как бывший преданный деятель императора Николая II, к нему в глубине души привязанный и его жалеющий, я молю бога, чтобы это свершилось бескровно и мирно». Этим и объяснялась противоречивость его политических взглядов и непоследовательность его поведения, стоившие немало крови народной, избежать которой он якобы так хотел. «Сердцем я за самодержавие,— признавался он своему биографу журналисту-историку Б. Глинскому,- умом за конституцию. Самодержавию я всем обязан и люблю его, а умом понимаю, что нам нужна конституция».
К открытию Думы Витте подготовил и проект аграрного законодательства, в котором изложил свои представления о путях решения острейшей проблемы, стоявшей перед правительством. Аграрный вопрос он предлагал решить посредством насаждения единоличной крестьянской собственности — в основном посредством распродажи крестьянам казенных, удельных и части помещичьих земель, заложенных в Крестьянском банке и купленных последним, а также за счет поощрения постепенного выхода из общины наиболее предприимчивых крестьян, но ни в коем случае не форсируя этот процесс и оставляя в неизменном виде законодательство о надельном землевладении. Причем предполагалось обеспечить землей в первую очередь «маломощных» крестьян, чтобы поднять таким образом общую платежеспособность деревни. Такой подход к решению аграрно-крестьянского вопроса нес на себе отпечаток прежнего попечительного курса в отношении деревни. Но в целом в основных своих чертах виттевский проект аграрной реформы в значительной мере совпадал с программой, предложенной осенью этого же года П. А. Столыпиным, что давало повод Витте обвинять своего политического воспреемника в плагиате. Свой же проект представить в Думу Витте так и не успел.
Все его усилия укрепить у трона свои позиции оказались бесплодными. Его еще какое-то время терпели, пока он не завершил переговоры о заключении крупного заграничного займа. Дело в том, что Россия стояла на грани финансового краха. Соглашение о займе на 8,4 миллиарда рублей после сложных и трудных переговоров с французскими банками было подписано 4 апреля 1906 года, а 14 апреля Витте подал прошение об отставке, которая была принята
Николаем II с облегчением. Внешне и эта отставка была проведена вполне благопристойно. Император поблагодарил его за преданность и усердие.
Высочайшим рескриптом от 22 апреля были отмечены его заслуги в борьбе с
«крамолой», по подготовке и открытию новых законодательных учреждений и в заключении внешнего займа. Он был награжден высшим орденом - Святого
Александра Невского с бриллиантами и получил крупное денежное вознаграждение. В личной беседе царь обещал ему место посла. Однако это обещание так и не было выполнено. Довольно выгодное предложение занять место консультанта сделал ему Русский для внешней торговли банк. Но такое совмещение для высших сановников было запрещено законом, и Витте предпочел остаться на государственной службе. Он оставался членом Государственного совета и Комитета финансов, но активного участия в государственных делах больше не принимал, хотя попытки вернуться в правящие сферы предпринимались им неоднократно.
Правые не могли простить Витте его колебаний в кульминационный период революции. Он неоднократно получал анонимные угрозы расправиться с ним. В январе 1907 года в печных трубах его дома были обнаружены две «адские машины» большой взрывной силы. Лишь по счастливой случайности взрыв удалось предотвратить. Полицейские власти проявили крайнюю нерасторопность и уклончивость в расследовании обстоятельств дела. Витте обратился с письмом к Столыпину, требуя принятия экстренных мер. Вскоре обнаружилась связь одного из главных исполнителей покушения (некоего Казанцева) с правыми черносотенными кругами и охранкой. Столыпин всячески отрицал причастность к случившемуся своего ведомства и отказывался привлечь к дознанию заподозренных в организации покушения черносотенцев. Витте настаивал па проведении нового расследования. И тогда Столыпин - конечно, в своей интерпретации событий доложил об атом царю. На его докладной записке
Николай II наложил резолюцию: «Никаких несправедливостей в действии властей административных я не усматриваю, дело считаю законченным».
Черносотенцы, ободренные царским покровительством и рассчитывая окончательно дискредитировать опального сановника, стали муссировать слух, что тот нарочно симулировал покушение, с целью саморекламы. В ответ Витте при встрече в Государственном совете демонстративно отвернулся от
Столыпина, отказавшись пожать протянутую ему руку. Конфликт обострился до того, что Столыпин обратился к царю за разрешением вызвать обидчика на дуэль. В этом, естественно, было отказано. Но с тех пор Витте, считая себя кровно обиженным, оставался крайне враждебно настроенным к Столыпину и всей его политике, резко критикуя в Государственном совете любые его предложения.
С обострением в последние предвоенные годы внутриполитической ситуации отставной сановник вновь и вновь всеми средствами и путями пытается напомнить о себе. Он активно работает над мемуарами, искусно организуя время от времени «утечки информации» об особо секретном характере располагаемых им материалов, которые якобы проливают свет на различные закулисные махинации в высших правящих кругах, содержат характеристики видных государственных деятелей и даже самого царя и его окружения. Он переиздаст свои основные ранние работы (По поводу национализма.
Национальная экономия и Фридрих Лист. СПб. 1912; Конспект лекций о народном и государственном хозяйстве. СПб, 1912; По поводу непреложных законен государственной жизни. СНб, 1914), в которых содержалась квинтэссенция виттевской финансово экономической программы, его взглядов на природу самодержавия и его сосуществования с современными политическими процессами.
В печати появляются инспирированные им статьи, восхвалявшие заслуги первого премьера в отстаивании прерогатив монарха при пересмотре и кодификации
Основных законов империи. Наконец, в январе 1914 года он активизирует свои нападки на В. Н. Коковцова, бывшего в то время председателем Совета министров и министром финансов и с которым он до того был в неплохих личных отношениях. Используя первые признаки надвигавшегося очередного экономического спада, он резко критикует своего бывшего сослуживца, обвиняя его в извращении разработанного им финансово-экономического курса, в злоупотреблении винной монополией и т. и. Премьер вынужден был подать в отставку. Но преемником ею на этом посту стал И. Л. Горемыкин, министерство финансов возглавил П. Л. Барг. Витте был настолько разочарован и растерян, что попытался даже обратиться за покровительством к известному авантюристу и проходимцу Г. Распутину, пользовавшемуся влиянием на царя и царицу.
«Старец» хвастался в своем окружении, что перед ним заискивает «сам Виття».
Он пытался говорить о нем в «высших сферах», но, видимо, почувствовав твердую антипатию императорской четы, не рискнул настаивать .
В феврале 1915 года Витте простудился и заболел. Началось воспаление уха, которое перешло на мозг. В ночь на 25 февраля он скончался, немного не дожив до 65 лет, и был похоронен на кладбище в Александро-Невской лавре.
Кабинет его тотчас был опечатан, бумаги просмотрены и увезены чиновниками
МВД. Однако рукописи мемуаров, которые так интересовали Николая II, не были обнаружены ни в России, ни на вилле в Биаррице, где Витте обычно над ними работал. Опубликованы они были позднее, когда династия Романовых и сам царский режим уже пали под напором революционных волн 1917 года.

Заключение

В начале марта 1915 года в центре внимания всей русской прессы оказалась кончина крупного, хотя уже и давно отставного сановника - графа
Сергея Юльевича Витте. Сам но себе факт смерти частного лица от прозаической простуды, особенно на фоне событий первой мировой войны, казалось, был не столь значительным. Тем не менее имя бывшего могущественного министра финансов и первого председателя Совета министров
России в течение нескольких дней не сходило со страниц столичных и провинциальных газет и журналов. Вопреки традиции не говорить о покойном ничего плохого, мнения в оценке личности и деятельности российского премьера, как и при его жизни, резко разделились. «Одним вредным для России человеком стало меньше», со злобой откликнулось черносотенное «Русское знамя» (1915 г.), выразив вслух чувства и настроение самого императора
Николая II. Буржуазная деловая печать, отражая нараставшие оппозиционные настроения, сожалела об утрате выдающегося государственного деятеля, преждевременно устраненного с политической арены. Снова и снова перечислялись заслуги «великого реформатора»: денежная реформа и винная монополия. Портсмутский мир и Манифест 17 октября, развитие промышленности и строительство железных дорог, таможенные тарифы и приобщение России к мировому хозяйству (Биржевые ведомости, 1915 г.). Либеральная кадетская пресса, высоко оценивая заслуги Витте, отмечала сложность, противоречивость его личности. Так, П. Б. Струве, признавая его одаренность как государственного деятеля, превосходившего талантом всех сановников царствования трех последних российских самодержцев, в то же время отмечал, что в отношении нравственности «личность Витте... не стояла на уровне его исключительной государственной одаренности», что «он был но своей натуре беспринципен и безыдеен» (Русская мысль, 1915 г.). П. Н. Милюков писал о беспомощности Витте в 1905 году в тех государственных вопросах, которые на него обрушились как на главу правительства, о невозможности сотрудничества с ним общественности, на которую он смотрел лишь как на орудие достижения своей цели—укрепление старого режима (Речь, 1915 г.). В леворадикальных кругах Витте оставил о себе память как беспощадный каратель революции, жестокий и циничный бюрократ, строивший могущество империи на костях подданных. И все эти отзывы действительно в той или иной мере отражали какую-то грань этой сложной и противоречивой натуры, оставившей заметный след в российской истории конца XIX - начала XX века.

Список литературы

Витте. Избранные воспоминания М., Мысль, 1991г.
Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце 19 века. Л., 1970
Кризис самодержавия в России Л., 1984.
Мунчав Ш. М. Устинов В. М. История России М., 1997.
Щетинов Ю. А. История России 20 век. М., Манускрипт 1995.
Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991.
Россия на рубеже веков. М., 1991.