К. Затулин
Российская диаспора, возникшая в результате распада СССР 10 лет назад, представляет собой сложное динамичное образование, испытывающее на себе трагические последствия разрушения единого государства. Более 50 миллионов советских людей в результате упразднения Советского Союза оказались за пределами своих «этнических родин». Около 30 миллионов русских проживали в то время вне РСФСР, что составляло четвертую часть от 120 миллионов русских россиян. Таким образом, в одночасье русские стали крупнейшим разделенным народом в мире.
Мощные миграционные потоки охватили все постсоветское пространство. За 10 лет Россия приняла более 8 миллионов переселенцев, из которых 83 % составляют русские. Тем не менее сегодня более 25 миллионов человек, чьи исторические корни лежат в России, проживают за ее рубежами в новых государствах. Не менее 20 миллионов из них — русские люди. Они составляют основную часть того массива, который является зарубежной российской диаспорой.
Само по себе наличие большой, даже огромной диаспоры не является аномалией в мире, где государственные границы и условия жизни подвержены постоянному изменению. Мир теперь — в первую очередь совокупность диаспор, а не национальных государств.
Российские соотечественники в странах СНГ и Прибалтики в значительной, большей части не попадают под такое определение. Сами они категорически отвергают свое отнесение к «диаспоре». Особенно подчеркивается, что основная масса русских, оказавшаяся за границами Российской Федерации, никуда не уезжала — прежнее государство уехало от них без их согласия. В восточных и северных районах Казахстана, восточных областях Украины, в Крыму русское население расселялось ранее народов, ставших ныне титульными в новых государствах.
Русские в Казахстане, Латвии, Эстонии, Украине не признают себя национальным меньшинством, что имеет свои основания. Русские Украины, например, составляющие 22% населения, всегда были и остаются наряду с украинцами крупнейшим народом на ее территории. Фактически они, как и украинцы, претендуют на статус государствообразующей нации. Подобная ситуация и в Казахстане. В Латвии и Эстонии русских также никак нельзя пока отнести к меньшинствам.
Таким образом, очевидно, что самоидентификация русских, проживающих в так называемом новом зарубежье за пределами Российской Федерации, запутана в силу сложных процессов, вызванных скоропостижным распадом Советского Союза, и упирается в тот кризис идентичности, который переживает сама Российская Федерация и народонаселение на ее территории. Кто мы в России: русские или «россияне»? Нынешняя Российская Федерация — это государство русских, то есть по типу такое же национальное государство, каким пытается стать Украина, Казахстан или Туркмения? Или же Россия — это государство для всех, кто в нем живет, а сами россияне — это все, кто живет в России и согласен считать себя таковыми?
От ответа на эти ключевые вопросы в значительной степени зависит судьба нашей диаспоры за рубежом. Назови наше государство русским, и сразу обнаружится, что шестая часть (17 %) русских остается вне пределов России. Уйди от этнической самоидентификации, и может сложиться впечатление, что российская диаспора за рубежом — это граждане Российской Федерации, живущие за рубежом, и, может быть, члены их семей, но не более того.
Русская диаспора, как и сама Россия, сейчас находится в муках самоопределения. Из соображений политкорректности в условиях, когда не сформулированы и не приняты окончательные ответы на названные выше ключевые вопросы, в официальном обиходе понятие «русская», или «российская», диаспора принято заменять словосочетанием «соотечественники за рубежом».
Это понятие остается достаточно неконкретным для закрепления его в правовом поле, хотя такие попытки и делаются. Съезд соотечественников поддержал такое определение: «Российскими соотечественниками признаются все лица, кто считает себя таковыми и кто относится к народам и народностям, не обретшим нигде, кроме как в Российской Федерации, своего национально-государственного самоопределения». Таким образом, к российским соотечественникам с равным правом могут относить себя русские, татары, адыги, башкиры, проживающие за границами России. Безусловно, термин «соотечественники за рубежом» не равноценная замена понятию «диаспора», однако его принятие отражает специфику распада многонационального Советского Союза и переходный характер процессов, происходящих после этого в Российской Федерации и на постсоветском пространстве вообще.
На современном этапе в постсоветских странах, которые строятся за исключением России и Белоруссии как моноэтнически ориентированные государства, не найдено удовлетворительного решения русского вопроса и проблемы русскоязычности. По сути, русских и русскоязычных, русскокультурных людей ставят перед дилеммой: или иммигрировать в Россию, или добровольно согласиться на ассимиляцию — вначале политическую, затем культурную, языковую и проч. Ближайшим следствием неблагополучного самочувствия русских и русскоязычных является устойчивая и масштабная депрессия, охватившая русское население бывшего Советского Союза.
Колоссальные социальные проблемы не миновали ни одно из постсоветских государств. Численность населения на постсоветском пространстве за последние 10 лет сократилась на 5,5 млн. человек. Но именно русские понесли самый большой урон — более 10,5 млн. человек (при этом миграция русских в Европу, США и другие страны за этот период из всех постсоветских стран составляет не более 500 тыс. человек). Эти колоссальные потери и есть результат депрессии.
Стоит напомнить, что в ходе восстановления независимости Латвии ее гражданство было обещано всем постоянным жителям по их желанию. В марте 1991 года на референдуме около 45 % нелатышей поддержали идею государственной независимости Латвии и оказались обмануты. Четвертая часть населения до сих пор не признана гражданами. Такого процента неграждан нет нигде в мире. Более 60 % среди неграждан — русские. В то же время этнические латыши могут получать гражданство без каких-либо ограничений, экзаменов и клятв.
Неграждане по сравнению с гражданами Латвии дискриминированы в 58 правах не только в политической, но и в экономической, социальной и гуманитарной сферах. Среди них 19 запретов на профессии. Дискриминация неграждан в межгосударственных договорах Латвии на начало 2000 года составила 92 пункта. Но это только дискриминация, зафиксированная в законодательстве. В реальной жизни ее намного больше.
В июне 1999 года Парламентская ассамблея Совета Европы констатировала: «Латвия не выполнила своего главного обязательства, данного при вступлении в Совет Европы, — не интегрировала неграждан».
Ситуация в Эстонии не менее тягостна. Сотни тысяч людей находятся в унизительном положении «серых» граждан. Так себя называют 220 тыс. обладателей серых паспортов, выданных людям, лишенным права на гражданство Эстонии и не оформивших гражданство России.
Такое откровенное нарушение цивилизованных норм в Латвии и Эстонии, причем не на бытовом, а на законодательном уровне, можно охарактеризовать только как демонстративный вызов России и русским.
В остальных (кроме Латвии и Эстонии) постсоветских государствах вопросы гражданства решены по так называемому «нулевому варианту». То есть всем лицам, кто на момент принятия законов о гражданстве постоянно проживал в этих государствах, новое гражданство предоставлялось автоматически, если человек не заявит своего отказа. Но такой «дар» не защитил права русскоязычных граждан на полноценную жизнь с использованием своего родного языка.
Украина, где, в соответствии с последней советской переписью проживало около двенадцати миллионов этнических русских и где свыше 54 % украинцев также считают себя русскоязычными, а 72 % полагают, что им необходимо знание русского языка, оказалась наиболее широким полем борьбы за признание равноправного статуса русского языка на государственном уровне. Причины упорного нежелания руководящей политической элиты Украины обеспечить равноправие русского и украинского языков коренятся в примитивно понимаемых задачах вытеснения русского языка и культуры как условия консолидации украинской нации и строительства независимой Украины. Возникло кричащее несоответствие между потребностями граждан Украины и государственной политикой.
Не менее критической является в Украине ситуация со свободой совести. Этнокультурное противостояние ярко проявляется в гонениях на Украинскую Православную Церковь Московского Патриархата — доминирующую конфессию Украины, которая объединяет более 35 млн. человек. С помощью боевиков экстремистских националистических организаций аннексировано около тысячи храмов. Захваты сопровождались массовым физическим насилием, избиты и покалечены тысячи людей. По этим фактам не возбуждено ни одного уголовного дела, никто не наказан.
Действия украинских властей находятся в явном несоответствии с международными правовыми нормами. Может быть, именно поэтому в Украине, в отличие от России и других стран Европы, закреплен примат ее внутреннего законодательства над международными обязательствами.
В Казахстане и республиках Средней Азии проблемы русской диаспоры в первую очередь связаны с глубинным цивилизационным конфликтом. С середины прошлого века русские в этих республиках были носителями европейской культуры, европейской этики личных и деловых отношений. После получения этими странами независимости произошел резкий откат к азиатским, патриархально-клановым отношениям. В крайних формах эти тенденции воцарились в Туркмении, но наиболее наглядно само столкновение двух цивилизационных укладов можно наблюдать в Казахстане, где еще недавно русские составляли половину населения. За годы независимости Казахстан покинул каждый четвертый из них.
В республике не прекращается антироссийская мифологизация истории. Идут постоянные апелляции к истории русского колониализма, который называют не иначе как «кровожадным и беспощадным». Казахи в подавляющей своей части не поддаются националистическим вирусам и живут в мире и согласии со своими иноплеменными собратьями. Хотя националистическая пропаганда медленно, но разъедает молодые умы. Главная обеспокоенность русских связана с усилением давления на русский язык, вытеснением его из делопроизводства даже в тех регионах, где русское население остается в большинстве. Беспокоит сокращение числа русских школ. К сожалению, власти усматривают в этой обеспокоенности только покушение на суверенитет Казахстана.
По оценкам экспертов, в Киргизии остается около 600 тыс. русских, в Туркмении — около 200 тыс., в Таджикистане — от 70 до 110 тыс., в Узбекистане — около 1 млн. При общих проблемах в этих государствах, страдающих от экономического кризиса, положение российских соотечественников в каждой из этих стран имеет свою специфику. В Киргизии и Таджикистане власти делают попытки удержать русское население, в Узбекистане и Туркмении таких попыток не делают.
Проблема сохранения или выдавливания русского населения, языка и культуры была одной из существенных причин конфликтов, возникших в процессе распада Советского Союза. Как известно, столкновения на национальной и языковой почве стали причиной кровопролития в Приднестровье, Нагорном Карабахе, Абхазии и Южной Осетии. Крым продолжает постоянно балансировать на грани кризиса в немалой степени из-за подозрения в сепаратизме, которое он вызывает у украинских властей.
Общим явлением (за исключением Крыма), характеризующим поведение русских в ходе конфликтов, стало их участие в борьбе на стороне организованного национального меньшинства против центральных властей новых государств, провозгласивших свою независимость от России и Советского Союза. В ходе этой борьбы русское население в конфликтных зонах серьезно пострадало.
Молдавия стала первой страной, в которой конфликт возник именно на языковой почве. В ней проживает около полумиллиона русских, составляющих 11,5 % населения республики. Результатом конфликтных действий в 1992 году стало фактическое отделение от Молдавии Приднестровской Молдавской Республики, созданной официально в целях защиты права говорить на родном языке. 29 % населения Приднестровья составляют русские. Русский язык является одним из трех официальных.
В Нагорном Карабахе постоянно живущих русских не было совсем. Однако в силу специфики прежнего положения области в составе Азербайджанской ССР вся элита Нагорного Карабаха предпочитала получать образование не в Баку и не в Ереване, где это было некомфортно по национальным или карьерным соображениям, а в российских высших учебных заведениях. Поэтому влияние российской культуры в Нагорном Карабахе всегда проявлялось значительно сильнее, чем в Азербайджане и в Армении.
Россия продолжает принимать активное участие в урегулировании старых конфликтов на постсоветском пространстве в немалой степени именно потому, что при любом исходе военных действий связанное с Россией этнически и (или) культурно население конфликтных зон в первую очередь испытывает угрозу своей жизни и благосостоянию.
В чем тяжелый урок прошлого для русских и основная слабость их положения за рубежами России? В том, что русские люди без государства не организуются. Они и прежде, еще до советских времен, чрезмерно привыкли полагаться на решения «сверху».
И вот, полагаясь во всем на государство, русские за внезапно возникшими границами оказались у разбитого корыта. Национальные государства, возникшие на обломках общей державы, не торопятся учитывать естественные интересы своего русского населения, вымещают на нем вчерашний страх и лесть местных элит имперскому центру.
Что же наше государство, Российская Федерация, до сих пор решающая, кто она?
Поначалу, в первые свои дни, Россия в лице своих уполномоченных представителей бежит от обременительной ответственности за судьбы своей диаспоры как черт от ладана. Вылупляющейся из СССР России не до семиреченских казаков, ей надо в Европу. Максимум, что может себе позволить демократическое руководство новой России — заявить, что, если русским в союзных республиках будет плохо, все они найдут пристанище в РФ. На поток беженцев и мигрантов в Россию отвечают созданием в 1992 году Федеральной миграционной.
Постепенно вместе с первой кровью, пролитой в этнических конфликтах, под впечатлением от нарастающего вала миграции в Россию начинает приходить осознание масштаба обретенной проблемы. В Государственной Думе РФ в 1994 году создается Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками. В утвержденном Федеральным Собранием бюджете на 1995 год впервые появляется строка о выделении средств «на поддержку соотечественников за рубежом». Думский Комитет по делам СНГ и связям с соотечественниками собирает в июле 1995 года первый Съезд представителей русских общин, центров и организаций, возникших после распада Советского Союза в новом (ближнем) зарубежье. Избранный на съезде консультативный Совет соотечественников при Государственной Думе остается до сих пор наиболее авторитетным представительным органом новой русскоязычной диаспоры.
В развитии русской диаспоры за рубежом начинают видеть фактор влияния. На какой-то период защищать соотечественников становится в России политически модным.
К концу президентства Ельцина словоблудие на высоком уровне о «помощи соотечественникам» при реальном к ним безразличии приводит к полнейшей деградации всей этой темы в государстве и обществе. Принятый в 1999 году декларативный Федеральный закон «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом» остается памятником на бумаге. Тихо упраздняется единственный орган правительства, отвечающий исключительно за эту работу, — правительственная комиссия по делам соотечественников за рубежом. Мэр Москвы Юрий Лужков, придерживающийся собственных твердых взглядов на необходимость поддержки соотечественников в Севастополе, в Крыму и на Украине, в Прибалтике и других местах, подвергается периодическому осуждению «сверху» и нападкам в либеральной прессе.
Первые шаги Владимира Путина на посту президента РФ породили в среде соотечественников и сочувствующих им большие надежды. Новый президент дал жесткую оценку посольствам России, добившимся чересчур скромных результатов в деле защиты российских граждан за рубежом. Правительство реанимировало свою комиссию по делам соотечественников. Вновь началась работа по подготовке большого собрания — съезда или конгресса соотечественников в Москве, сорванная в 1999 году.
Прошел год, и можно судить о целостности новой политики, ее глубине и последовательности. Вроде бы Россия как государство видит свою задачу в том, чтобы протянуть диаспоре в ближнем зарубежье руку помощи, с тем чтобы эта диаспора наконец заняла достойное место в жизни соседних государств.
Однако на наш взгляд, до последовательности шагов, до их глубокого осмысления еще далеко. Принят целый ряд решений, которые, мягко говоря, контрастируют с заявленной президентом решимостью поддержать соотечественников. В структуре правительства исчезли Министерство по делам СНГ (Минсотрудничество) и Федеральная миграционная служба. Нет ведомства — нет проблемы, и из проекта государственного бюджета на 2002 год исчезло финансирование федеральных миграционных программ.
Администрацией президента внесен в Госдуму проект нового закона о гражданстве, который разрушает прежний регистрационный принцип получения российского гражданства, затрудняет соотечественникам его обретение. Представитель творческого коллектива при обсуждении прямо заявил: «Все, кто надо, в Россию уже вернулись. Смысл нововведений в том, чтобы поставить барьер на пути тех, кто нам не нужен». В таком варианте не нужны все остальные. Фактически впервые с 1991 года именно в ближнем зарубежье отменяется двойное гражданство: разработчики, не отменяя его формально, требуют отказа от чужого гражданства как условия получения гражданства России.
Получается странная картина: с одной стороны, мы зовем наших соотечественников переезжать в Россию, создаем у них определенные иллюзии, с другой — делаем все возможное, чтобы затруднить обустройство мигрантов. Люди, которые сюда приезжают, оказываются пасынками, последними в очереди в районные, городские, областные администрации.
Но даже не в этом корень проблемы. Мы должны серьезно подумать, а заинтересована ли Россия и сами соотечественники в том, чтобы они отовсюду уезжали в РФ. Где-то мы обязаны сделать все, чтобы люди побыстрее переехали в Россию, например, в зонах конфликтов. А где-то нам нужно всеми силами стараться сделать так, чтобы люди оставались на местах своего проживания за рубежом, — там, где их много и они способны уже сейчас или в будущем сами постоять за себя (в республиках Прибалтики, в Белоруссии, Украине, Казахстане).
Таким образом, миграционная программа — лишь один из ключевых элементов государственной политики в отношении соотечественников за рубежом. Умная поддержка многомиллионной диаспоры извне, из России, и взаимодействие с ней — огромная проблема общенационального масштаба. Поэтому для реализации этой политики необходимо, конечно, чтобы в государстве был создан специальный орган — госкомитет (или федеральное агентство) по делам соотечественников и миграции.
Перед Россией стоит задача разработки внешнеполитических, юридических, гуманитарных мер помощи соотечественникам. Нужно урегулировать с новыми государствами вопросы двойного гражданства, сохранения русского образования, информационной сферы, добиться гарантий равного доступа русскоязычного населения к государственной службе и бизнесу. Мы из России можем помочь запустить механизм самоопределения и консолидации нашей диаспоры, воспроизводства ее самосознания связанного с Родиной. Помочь ей стать политически и экономически состоятельной, самодостаточной для решения стоящих проблем.
Вне взаимосвязи со своей диаспорой россияне и Россия не выживут. Ибо сказано в Евангелии: «Царство, разделившееся само в себе, а город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит».
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.gramota.ru/