Эта летопись будничных злодеяний, которая теснит меня неутомимо, как порок сердца.
И. Бабель
Роман И. Бабеля “Конармия” — это ряд не очень связанных между собой эпизодов, выстраивающихся в огромные мозоичные полотна . В ”Конармии”, несмотря на ужасы войны, показан свирепый климат тех лет, — вера в революцию и вера в человека Автор рисует пронзительно-тоскливое одиночество человека на войне. И. Бабель увидев в революции не только силу, но и “слезы и кровь”, ”вертел” человека так и этак, анализировал его. В романе “Конармия” И. Бабель использует метод ”автор без кавычек”. В главах “Письмо” и “Берестечко” автор показывает разные позиции людей на войне. В “Письме” он пишет о том, что на шкале жизненных ценностей героя, история о том, как “кончали” сначала брата Федно, а потом папашу, занимает второе место. В этом заключается протест самого автора против убийства. А в главе “Берестечко” Бабель старается уйти от реальности, потому что она невыносима. Описывая характеры героев, границы между их душевными состояниями, неожиданные поступки, автор рисует бесконечную разнородность действительности, способность человека одновременно быть возвышенным и обыденным, трагическим и героическим, жестоким и добрым, рождающим и убивающим. Бабель мастерски играет переходами, колебаясь между ужасом и восторгом.
За пафосом революции автор разглядел ее лик: он понял, что революция — это экстремальная ситуация, обнажающая тайну человека. Но даже в суровых буднях революции человек, имеющий чувство сострадания, не сможет примириться с убийством и кровопролитием. Человек, по мнению Бабеля, одинок в этом мире. И. Бабель пишет о том, что революция идет “как лава, разметая жизнь” и оставляя свой отпечаток на всем, чего каснется. Он ощущает себя ”на большой непрекращающейся панихиде”. Еще ослепительно светит раскаленное солнце, но уже кажется, что это “оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова”, и “нежный свет”, который “загорается в ущельях туч”, уже не может снять тревожного беспокойства, потому что не просто закат, а “штандарты заката веют над нашими головами...”. Картина победы на глазах приобретает непривычную жестокость. И когда вслед за “штандартами заката” автор напишет фразу: “Запах вчерашней крови и убитых лошадей каплет в вечернюю прохладу”, — этой метаморфозой он если не опрокинет, то, во всяком случае, сильно осложнит свой первоначальный торжествующий запев. Все это подготавливает финал, где в горячном сне рассказчику видятся схватки и пули, а наяву спящий сосед–еврей оказывается мертвым, зверски зарезанным поляками стариком.
Все рассказы у Бабеля наполнены запоминающимися, яркими метаморфозами, отражая драматизм его мировоззрения. И мы не можем не горевать о его судьбе, не сострадать его внутренним терзаниям, не восхищаться его творческим даром. Его проза не выцвела во времени. Его герои не потускнели. Его стиль по–прежнему загадочен и невоспроизводим. Его изображение революции воспринимается как художественное открытие. Он выразил свою позицию на революцию, стал “одиноким человеком” в мире, который быстро меняется и кишит переменами. Таким образом, он выразил себя и стал наперекор времени.