Введение
Рассматривая различные течения в философии на всём протяжении человеческой истории, можно выделить две основных категории философов.
К первой категории можно отнести философов с эпическим уравновешенным складом ума, создающие устойчивую, стройную и логическую архитектуру своего учения - Аристотеля, Спинозу, Канта, Гегеля, Спенсера.
Ко второй категории - философов страстного лирического склада, которые воплощали собой постоянное искание, динамику вечного потока. Таковы Платон, Руссо, Фихте и Ницше... Раскрытие мировоззрений этих философов невозможно теперь без последовательных психологических жизнеописаний.
Жизнь Ницше - воплощение самой его философии во всей ее суровой величественности и трагичности. Не зная первую, трудно понять вторую. И не поняв вторую, невозможно постичь то исключительно сильное воздействие, которое оказало учение Ницше на уходящий ХХ век.
В литературе неоднократно делались попытки истолковать жестокий душевный недуг, отравивший последнюю четверть жизни Фридриха Ницше, как праведную божественную кару за его нечестивое вольнодумство, как достойное искупление его сатанинской гордыни. И действительно, Ницше заплатил безумием за героическую непокорность своей вопрошающей мысли, отдал невольно жизнь за свое запоздалое бессмертие.
Современники довольно холодно встретили Ницше; но учёный синклит внимательно следил за деятельностью юного профессора, чтобы потом отвернуться от гениального поэта и мудреца; и лишь немногие одобряли его деятельность. Он медленно и верно погружался в одиночество. Каждая новая книга отрезала от Ницше небольшую горсть последователей. Он остался в пустоте, опасаясь людей.
Слава, пришедшая к нему достаточно поздно, не вскружила голову мыслителю. Эта слава Ницше началась внезапно; ведь последние книги его уже никем не раскупались; и вдруг - Ницше стал необычайно популярен, когда, будучи больным, уже ничего не понимал.
И Кант, и Гёте, и Шопенгауэр, и Вагнер создали гениальные творения. Ницше воссоздал новую породу гения, которую не видывала ещё европейская цивилизация.
Ницше справедливо считал себя последователем Шопенгауэра, но он выше Шопенгауэра во многих отношениях, особенно потому, что его учение последовательно и непротиворечиво. Шопенгауэровская восточная этика самоотречения не гармонировала с его метафизикой всемогущества воли. У Ницше же воля первична не только в плане метафизическом, но и в этическом.
Своей личностью он открывает новую эру. Анализируя произведения Ницше, мы усматриваем в них все черты гения старого типа; но сквозь эти черты, как сквозь маску, в нём просвечивает и ещё что-то, неведомое европейцам. Это “что-то” и есть загадка, которую он предлагает передовым людям европейской культуры.
В данной работе предпринята попытка достаточно подробно описать жизненный путь выдающегося философа, дать анализ его основным произведениям, рассмотреть философскую концепцию его творчества.
Ранние произведения
Время, в которое жил Фридрих Ницше, было очень сложным: Германия переживала болезненный процесс объединения, проводимый жесткой рукой Бисмарка, ломались столетиями накопленные стереотипы, нормы, правила, которые были так привычны, приятны и ценны немецкой душе и которые так хотелось сохранить. Немецкая интеллигенция, прекрасно образованная, воспитанная цветом европейской культуры - сонмом великих поэтов, философов и музыкантов, больше всего желала плодотворного развития идей и традиций самой передовой в то время в Европе, немецкой культуры и лишь очень немногие видели необходимость радикальных перемен. Одним из них был Фридрих Ницше.
Фридрих Ницше родился 15 октября 1844 года в Реккене, Саксония. Отец и дед его были пасторами. Фридрих был серьезным уравновешенным мальчиком. Несмотря на молодые годы, совесть его была чрезвычайно требовательной и боязливой. Он был горд и твердо веровал в благородство своего рода. Им владел тиранический инстинкт творчества. Он редко принимал участие в играх, так как не любил сходиться с незнакомыми ему людьми. С раннего детства у него было инстинктивное влечение к письменной речи, к видимой мысли.
Учеба в школе, а затем в Домской гимназии давалась Фридриху легко, хотя удивительная тщательность и аккуратность заставляли его засиживаться над тетрадями и учебниками до полуночи.
Но больше учебных предметов мальчика волновали поэзия и особенно музыка. Его кумирами стали классики - В.А. Моцарт и И. Гайдн, Ф. Шуберт и Ф. Мендельсон, Л. ван Бетховен и И.С. Бах. В современной же музыке Г. Берлиоза или Ф. Листа он не находил ничего, способного взволновать человека. Тех же людей, которые презирали музыку. Ницше рассматривал как "бездуховных тварей, подобных животному".
Складывавшееся в те годы мировоззрение Ницше нашло отражение в написанном им в октябре 1861 г. сочинении о поэте Ф. Гёльдерлине (1770-1843), тогда не признанном и почти неизвестном. Его творчество, воспевавшее слияние человека и природы в духе античности и ярко отразившее разлад общества и личности, привлекло юношу тем, что Гельдерлин сумел выразить настроения, присущие тогда и Ницше.
В апреле 1862 г. Ницше создает два философско-поэтических эссе: "Рок и история" и "Свобода воли и рок", где содержатся, чуть ли не все основные идеи его будущих произведений. Вновь и вновь на протяжении всей жизни он будет возвращаться к этим темам, с каждым разом все более страстно и открыто.
“…В свободе воли заключен для индивида принцип обособления, отделения от целого, абсолютная неограниченность, но рок вновь органически связывает человека с общим развитием... Абсолютная свобода воли без рока сделала бы человека Богом, фаталистический принцип – механизмом”, - пишет Ницше в этом сочинении.
Во втором эссе "Свобода воли и рок" самыми примечательными кажутся резкие выпады Ницше против христианской идеи потустороннего мира: "То, что Бог становится человеком, указывает лишь: человек должен искать свое блаженство не в бесконечности, а создать свое небо на земле; иллюзия неземного мира исказила отношение человеческого духа к миру земному: она была созданием детства народов... В тяжких сомнениях и битвах мужает человечество: оно осознает в самом себе начало, сердцевину и конец религий".
В этих небольших произведениях, скорее, набросках уже видны зародыши тех проблем, вокруг которых до самого конца жизни Ницше будет обречена вращаться его беспокойная мысль.
Критика церковных догматов, переоценка всех сложившихся за тысячи лет человеческих ценностей, признание ограниченности и относительности всякой морали, идея вечного становления, мысль о философе и историке как о пророке, ниспровергающем ради будущего прошлое, проблема места и свободы личности в обществе и истории, пронесенное через года отрицание унификации и нивелировки людей, страстная мечта о новой исторической эпохе, когда наконец-то род человеческий возмужает и осознает свои задачи, - все это можно уловить в его первых философских опытах. Развитие эти мысли получат, конечно, гораздо позднее. Пока они не слишком были ясны и самому автору.
Наряду с музыкальными исследованиями, Ницше усиленно изучал историю литературы и эстетику, библейские тексты и античные трагедии. Разбросанность интересов начала тревожить и его самого, пока он не решил обратиться к изучению филологии. Здесь он надеялся найти именно то, что гармонично сочетало бы холодную логику, научный рационализм и художественную сторону. Он твердо выбрал филологию, хотя понимал, что для склада его ума и характера узкая специализация мало подходила. Философское мышление еще не завладело разумом Ницше, но именно годы учебы в Лейпциге дали решающие духовные импульсы для его последующей жизни и творчества.
В сентябре 1864 г. Ницше закончил обучение в Пфорте и после сдачи экзаменов. возвратился в Наумбург. А затем, через месяц, 16 октября 1864 г., после небольшой поездки по Рейну и Пфальцу Ницше приехал Бонн, где продолжал дальнейшую учебу в Боннском университете. Он перешёл там осенью 1865 на отделение филологии и занимался в семинаре одного из лучших немецких филологов - Фридриха Ричля, и, той же осенью, перевелся в Лейпцигский университет в связи с переездом туда своего наставника.
Занятия филологией вернули ему чувство самоутверждения, в значительной мере потерянное за год обучения в Бонне, где он постоянно разрывался между теологией, музыкой и филологией, не решаясь остановиться на чем-нибудь одном.
Именно в это время Идеи Шопенгауэра (1788-1860) оказались чрезвычайно близки собственным размышлениям Ницше. Его поразило презрение философа к людям, с их мелочными заботами и своекорыстными интересами. Бессмысленность этого существования, так ярко обрисованная Шопенгауэром, привела Ницше к мысли о том, что искать смысл жизни человека в исполнении им своего долга - напрасная трата сил и времени. Человек исполняет свой долг под давлением внешних условий существования, и этим ничем не отличается от животного, также действующего исключительно по обстоятельствам.
Страстные выпады Шопенгауэра против философов на университетских кафедрах отвратили Ницше от официальных преподавателей этой дисциплины. С тем большей жадностью набросился он на оригинальную философскую литературу. И, кроме любимых им Канта и Шопенгауэра он внимательно изучил вышедшую в 1866 г. книгу Ф.А. Ланге "История материализма". Прочитав ее, он пришел в восторг от этого, по его словам, "самого значительного философского произведения последних лет".
В философии Ланге выступил как один из ранних представителей неокантианства, наметивший главные принципы этого направления и его социально-политические основы. Из его книги Ницше впервые получил представление о социальном дарвинизме, о политических и экономических тенденциях современного развития, столкнулся с оригинальной интерпретацией взглядов греческого материалиста Демокрита и великого немецкого мыслителя Канта подробно познакомился с представителями английского позитивизма и утилитаризма.
У Ланге Ницше нашел и подтверждение собственным, еще смутным философским представлениям. Согласно Ланге, окружающий нас мир - это представление, обусловленное физической структурой человеческого организма. Но человек не может удовлетвориться только ограниченным чувственным материалом, открываемым в опыте. Человек - духовное, нравственное существо, он нуждается и в идеальном мире, который сам же и создает. Человек - творец поэтических образов, религиозных представлений, дающих ему возможность построить в своем сознании более совершенный мир, чем тот, который его окружает. Такой идеальный мир возвышает человека над миром обыденности, вооружает его этической идеей, а ею для Ланге была идея социализма. Представление о реальном мире как алогичном, иррациональном явлении Ницше почерпнул уже у Шопенгауэра, а Ланге лишь укрепил в нем это убеждение.
8 ноября 1868 г произошло знаменательное событие в жизни Ницше. Он познакомился со знаменитым композитором Рихардом Вагнером.
Кроме музыки, они сразу нашли еще одну, глубоко волновавшую их тему - философию Шопенгауэра. Ницше был очарован дружелюбием и живостью Вагнера, первой поистине гениальной творческой личностью, встреченной им на жизненном пути. Его ослепил не ореол славы Вагнера, а действительно независимое мышление известного музыканта. Вагнер, как и Ницше, стремился к обновлению немецкой культуры.
После знакомства Ницше погрузился в чтение эстетических произведений Вагнера "Искусство и революция" и "Опера и драма". Вновь его начали одолевать сомнения в правильности того, что он избрал своей профессией филологию.
Дальнейшее развитие философских идей
Но именно в это время произошли события, задержавшие на 10 лет Ницше в оковах филологической науки.
23 марта 1868 г Фридриху Ницше присудили степень доктора без обязательной публичной защиты, дискуссии и экзамена, только на основании опубликованных им ранее произведений, и он был приглашён возглавить кафедру греческого языка и литературы в Базельском университете.
Преподавание в университете довольно скоро начали тяготить Ницше. Его все чаще охватывали периоды меланхолической депрессии, спасение от которой он находил в дружбе с Вагнером. Погружение в возвышенный мир искусства. разительно контрастировали с размеренным и скучным существованием Ницше в Базеле. Это вызывало у Ницше отвращение к филологии и науке вообще. В набросках того периода сомнения в науке выражены достаточно определенно:
"Цель науки - уничтожение мира... Доказано, что этот процесс происходил уже в Греции: хотя сама греческая наука значит весьма мало. Задача искусства - уничтожить государство. И это также случилось в Греции. После этого наука разложила искусство".
В августе 1870 г. Ницше подал прошение об отпуске, чтобы принять участие в, начавшихся тогда, военных действиях. Но нейтральные швейцарские власти запретили ему непосредственное участие в боях, разрешив лишь службу в госпитале. Проработав в госпитале всего неделю, он заразился острым инфекционным заболеванием и был на волосок от смерти. Одной недели оказалось достаточно, чтобы усеянные трупами поля сражений и опустошенная войной местность произвели на чувствительную эстетическую натуру Ницше неизгладимое впечатление. Он увидел не героический пафос и сияние побед, а кровь, грязь, хрупкость человеческого существа, ставшего легкой добычей бога войны. Вопрос о смысле человеческого бытия встал перед Ницше уже не в фантастических образах искусства, а в жестокой реальности.
После болезни и возвращения в Базель Ницше начал посещать лекции выдающегося историка Якоба Буркхардта (1818-1897), полные скепсиса и пессимизма в отношении грядущего. Ницше освободился от угара патриотизма. Теперь и он стал рассматривать Пруссию как в высшей степени опасную для культуры милитаристскую силу. Не без влияния Буркхардта Ницше начал разрабатывать трагическое содержание истории в набросках к драме "Эмпедокл", посвященной легендарному сицилийскому философу, врачу и поэту V в. до н.э. В них уже заметны явные элементы философии позднего Ницше. В эмпедокловском учении о переселении душ он нашел один из постулатов собственной теории вечного возвращения.
Во многом размышления Ницше отталкивались от идей Буркхардта. Во многом, но не во всем. Последний считал, что в истории существуют две статичные потенции - религия и государство - и одна динамичная - культура. Ницше же находил статичной только религию, а культуру разделял на два динамичных элемента: искусство, основанное на мире видимости и фантазии, и науку, уничтожающую все иллюзии и образы. Государство он вообще не считал созидающей силой истории, оно лишь результат действительных потенций культуры.
В начале 1871 г. Ницше предпринял попытку занять свободное место профессора философии. Попытка не удалась из-за противодействия руководителя основной кафедры философии К. Стеффенсена, с подозрением относившегося к вольнодумству Ницше, к его дружбе с язычником Вагнером и увлечению философией Шопенгауэра. Поскольку Стеффенсен частично оплачивал содержание второй философской кафедры, то его мнение оказалось решающим.
Хотя Ницше сам понимал, что не имеет в философии никакого имени и поэтому его шансы весьма призрачны, тем не менее отказ его явно разочаровал. И вновь возобновилось мучительное для него раздвоение между профессией и призванием, между миром Базеля и миром Трибшена. Такое раздвоение и отразила его первая большая культурологическая работа, знаменовавшая его уход из филологической науки.
2 января 1872 г. выходит книга Ницше "Рождение трагедии из духа музыки". Задумывалась она еще до франко-германской войны, а схематически очерчена в докладе "Греческая музыкальная драма", прочитанном в университете в январе 1870 г.
Посвященная Вагнеру, работа определяла те основы, на которых покоится рождение трагедии как произведения искусства. Античная и современная линии тесно переплетаются друг с другом в постоянном сопоставлении Диониса, Аполлона и Сократа с Вагнером и Шопенгауэром.
Ницше так сформулировал античные символы:
"До сего времени мы рассматривали аполлоновское начало и его противоположность - дионисийское - как художественные силы: с одной стороны, как художественный мир мечты, завершенность которого не стбит в какой-либо связи с интеллектуальным уровнем или художественным образованием отдельной личности, а с другой - как опьяняющую действительность, которая также не принимает во внимание отдельную личность, а наоборот, стремится даже уничтожить индивида и заменить его мистической бесчувственностью целого".
Освобождающим из этих символов предстает у Ницше дионисийское начало, как бы помогающее "избыть" страдания кошмарного бытия. Оно становится отныне его постоянным спутником. И как удивительное предвидение собственной судьбы звучат его слова:
"Танцуя и напевая, являет себя человек как сочлен высшего сообщества: он разучился говорить и ходить, а в танце взлетает в небеса... в нем звучит нечто сверхъестественное: он чувствует себя Богом, сам он шествует теперь так возвышенно и восторженно, как и боги в его снах).
Исходя из "метафизики ужаса" Шопенгауэра, Ницше стремился отыскать контрпозицию христианству и находил ее в символе или мифе разорванного на куски Диониса, в раздроблении первоначала на множество отдельных судеб, на мир явлений, называемых им "аполлоновой частью". То первоначало, которое Шопенгауэр назвал волей, есть основа бытия, оно переживается непосредственно, и прежде всего через музыку. От прочих видов искусства музыка, по мнению Ницше, отличается тем, что она выступает непосредственным отражением воли и по отношению ко всем феноменам реального мира является "вещью в себе". Поэтому мир можно назвать воплощенной музыкой так же, как и воплощенной волей.
Ницше обрушивался на один из главных постулатов христианской веры в вечное существование по милости Бога в потустороннем мире. Ему казалось абсурдом то, что смерть должна быть искуплением первородного греха Адама и Евы. Он высказал поразительную, на первый взгляд, мысль о том, что чем сильнее воля к жизни, тем ужаснее страх смерти. И как можно жить, не думая о смерти, а зная о ее неумолимости и неизбежности, не бояться ее? Древние греки, чтобы выдержать такое понимание реальности, создали свою трагедию, в которой происходило как бы полное погружение человека в смерть. Причину заката древнегреческой трагедии Ницше усматривал в том, что уже в пьесах Еврипида появилась идея диалектического развития как следствие сократовского рационализма и веры в мощь науки. Сократ стал для Ницше символом реальной потенции духа с магическим воздействием. Вместе с тем Ницше твердо верил в то, что и наука имеет свои пределы. В исследовании отдельных явлений она, по его мнению, в конце концов непременно натыкается на то первоначало, которое уже невозможно познать рационально. И тогда наука переходит в искусство, а ее методы - в инстинкты жизни. Так что искусство неизбежно корректирует и дополняет науку. Это положение стало краеугольным камнем основ "философии жизни" Ницше.
Такое противоречивое переплетение характерно не только для книги, но и, что не менее существенно, для самого автора. Не случайно в январе 1870 г. Ницше писал:
"Наука, искусство и философия столь тесно переплелись во мне, что в любом случае мне придется однажды родить кентавра".
Кентавром этим и стало "Рождение трагедии" - прощальная песнь филологии, встреченная коллегами явно прохладно. Более того, "Рождение трагедии" имело зашифрованный смысл: под камуфляжем темы отношения Шопенгауэра и Вагнера к эллинству скрывалось главное - отношения эллинства и христианства, причем древняя Греция являла собой своего рода трамплин для прыжка в современность, для сильного удара по церковному, по существу, антихристианскому тоталитаризму.
В январе - марте 1872 г. Ницше выступил с серией публичных докладов "О будущности наших учебных заведений", имея в виду не столько швейцарские, сколько прусские гимназии и университеты. Там впервые прозвучала одна из главных идей Ницше - необходимость воспитания истинной аристократии духа, элиты общества. Его ужасала тенденция к расширению и демократизации образования. Он указывал, что "всеобщее образование - это пролог коммунизма. Таким путем образование будет ослаблено настолько, что не сможет более давать никаких привилегий". По Ницше, прагматизм должен присутствовать не в классических гимназиях, а в реальных школах, честно обещающих дать практически полезные знания, а вовсе не какое-то "образование".
В 1874 г. Ницше задумал серию памфлетов. Из примерно 20-24 задуманных удалось написать только четыре эссе под общим заглавием "Несвоевременные размышления": "Давид Штраус, исповедник и писатель" , "О пользе и вреде истории для жизни" (1874), "Шопенгауэр как воспитатель" (1874) и "Рихард Вагнер в Байрейте" (1875-1876).
В этих размышлениях Ницше выступил страстным защитником немецкой культуры, бичевавшим филистерство и победоносное опьянение после создания империи. Сомнение Ницше, родится ли из победы Германии и ее политического объединения блестящая культура, звучало раздражающим диссонансом на фоне бравурного грохота литавр, возвещавших эру расцвета культуры, как произошло это с древними греками после окончания персидских войн во времена Перикла. В статье "Господин Фридрих Ницше и немецкая культура" лейпцигская газета объявила его "врагом Империи и агентом Интернационала". Поистине, трудно представить что-либо более комичное, нежели последнее обвинение, но после этого в Германии стали замалчивать Ницше.
Тем более, что как раз в то время, когда немецкая историческая наука становилась образцом в Европе и переживала период подъема, Ницше резко выступил против преклонения перед историей как слепой силой фактов. В прошлом он видел лишь бремя, отягощавшее память, не дававшее жить в настоящем. А между тем прошлого нужно ровно столько, сколько требуется для свершения настоящего. В этом Ницше явно шел по стопам Гёте, сказавшего однажды: "Лучшее, что мы имеем от истории, - возбуждаемый ею энтузиазм"
Ницше различал три рода истории - монументальный, антикварный и критический. История первого рода, по его мнению, черпает из прошлого примеры великого и возвышенного. Она учит, что если великое уже существовало в прошлом хотя бы однажды, то оно может повториться и еще когда-нибудь. Поэтому монументальная история служит источником человеческого мужества и вдохновения, источником великих побуждений. Опасность же ее Ницше видел в том, что при таком подходе забвению предаются целые эпохи, образующие как бы серый однообразный поток, среди которого вершинами возносятся отдельные разукрашенные факты.
Антикварная история охраняет и почитает все прошлое, ибо оно освящено традициями. Она по своей природе консервативна и отвергает все, что не преклоняется перед прошлым, отметает все новое и устремленное в будущее. Когда современность перестает одухотворять историю, антикварный род вырождается в слепую страсть к собиранию все большего и большего числа фактов, погребающих под собой настоящее.
Поэтому Ницше выше других ставил критическую историю, которая привлекает прошлое на суд и выносит ему приговор от имени самой жизни как темной и влекущей за собой силы. Но он сразу предупреждал, что критическая история очень опасна, поскольку мы продукт прежних поколений, их страстей, ошибок и даже преступлений. И оторваться от всего этого невозможно.
Все виды истории имеют свое несомненное право на существование. В зависимости от обстоятельств, целей и потребностей всякий человек и всякий народ нуждаются в известном знакомстве с каждым из этих видов. Важно лишь то, чтобы история не заменяла собою жизнь, чтобы прошлое не затмевало настоящего и будущего. Поэтому слабых людей история подавляет, вынести ее могут только сильные личности. В этом Ницше видел как пользу, так и вред истории для жизни.
Современную культуру Ницше отвергал потому, что она, с его точки зрения, не сознает своего назначения вырабатывать гениев. Низкие меркантильные интересы, холодный научный рационализм, стремление государства руководить культурой - все это ведет ее к упадку и кризису. Между тем путь к истинной культуре, определяемой Ницше как "единство художественного стиля во всех проявлениях жизни народа" , лежит через выработку в нас и вне нас философа, художника и святого, идеальное сочетание которых Ницше находил в Шопенгауэре и Вагнере.
Панегирик Вагнеру в четвертом "Несвоевременном" - это и отречение от него, и прощание с ним, лебединая песня "вагнерщины и героического германизма". Разрыв этот открывал перспективу абсолютного одиночества, ибо, по словам самого Ницше, "у меня не было никого, кроме Рихарда Вагнера". В сферу пересмотра втягивается и Шопенгауэр
Наступил короткий период позитивистского перерождения Ницше, прилежание ремесленника стало выше природной одаренности, наука - выше искусства, целью культуры стало уже не сотворение художественного гения, а познание истины.
Период этот совпал со столь резким ухудшением здоровья, что Ницше в октябре 1876 г. получил годичный отпуск для лечения и отдыха, во время которого он урывками работал над новой книгой, составленной в форме афоризмов, ставшей обычной для его последующих сочинений. Дело здесь в оригинальном образе мышления Ницше, чуждом традиционной систематики, свободном и музыкальном. Он не фиксирует строго очерченную мысль, а скорее, нюансирует все, что приходит на ум, предлагает не жесткую формулу, а широкое поле для осторожного обдумывания всего предполагаемого. По словам принстонского профессора В. Кауфмана, "в одном и том же разделе Ницше нередко занят этикой, эстетикой, философией истории, теорией ценностей, психологией и, быть может, еще полудюжиной других областей, Поэтому усилия издателей Ницше систематизировать его записи должны были потерпеть неудачу "
Новое философское мировоззрение и разрыв с прошлым
В мае 1878 г. была опубликована новая книга Ницше "Человечество, слишком человеческое" с подзаголовком "Книга для свободных умов". В ней автор публично и без особых церемоний порвал с прошлым и его ценностями: эллинством, христианством, Шопенгауэром, Вагнером.
Одна из версий случившегося усматривает причину поворота в воздействии на Ницше его "злого демона" - философа и психолога Пауля Рэ (1849 - 1901), с которым Ницше тесно сдружился, живя в Сорренто.
Несомненно, дружба с Рэ сыграла известную роль в переломе ницшевского мировоззрения, но Ницше уже до этого знакомства явно охладел к вагнерианству и метафизике немецкого идеализма. В Пауле Рэ он нашел не вдохновителя, а единомышленника.
Новый, 1879 г. принес Ницше неимоверные физические страдания: почти каждодневные приступы болезни, резкое ухудшение зрения. Продолжать преподавание он был не в силах, и в июне Ницше получит по его прошению отставку с назначением ежегодной пенсии в 3 тыс. франков. Он уехал из Базеля в Сильс-Марию, в долину Верхнего Энгадина.
В этом, 1879 году он создал новые книги: "Пестрые мысли и изречения", "Странник и его тень". А в следующем, 1880 году появилась "Утренняя заря", где сформулировано одно из краеугольных понятий ницшеанской этики - "нравственность нравов".
Вначале Ницше проанализировал связь падения нравственности с ростом свободы человека. Он полагал, что свободный человек "хочет во всем зависеть от самого себя, а не от какой-либо традиции". Последнюю он считал "высшим авторитетом, которому повинуются не оттого, что он велит нам полезное, а оттого, что он вообще велит". А отсюда следовало еще пока не высказанное, но уже прочерченное отношение к морали как к чему-то относительному, так как поступок, нарушающий сложившуюся традицию, всегда выглядит безнравственным, даже и в том случае, если в его основе лежат мотивы, "сами положившие начало традиции".
Зимой 1881-1882 г. Ницше написал "Веселую науку", выходившую позже несколькими изданиями с дополнениями.
С этого сочинения началось новое измерение мысли Ницше, невиданное никогда прежде отношение к тысячелетний европейской истории, культуре и морали как к личной своей проблеме: "Я вобрал в себя дух Европы - теперь я хочу нанести контрудар". Но столь интимная сопереживаемость с историей не могла обернуться ни чем иным, как "отравлением стрелой познания" и "ясновидением" , а сам Ницше - "полем битвы". Легко пожать плечами при этом признании, полагая, что оно было высказано человеком, страдающим манией величия. Труднее признать как непреложную данность поразительнейший дар Ницше жить в возвышенном мире и не воспринимать это как "нечто фальшивое и жуткое".
Дюринг высказал мысль, что Вселенную в принципе можно было бы представить в любой момент в виде комбинации элементарных частиц. Тогда мировой процесс будет калейдоскопом их различных комбинаций, число которых имеет предел. А это означает, что после завершения последней комбинации может вновь складываться первая. Следовательно, мировой процесс - не что иное, как циклическое повторение однажды уже бывшего. Дюринг как позитивист отвергал такую гипотезу, считая количество комбинаций уходящим в "дурную бесконечность" (выражение Гегеля). Однако эта идея глубоко поразила Ницше. Ницше вслед за Дюрингом исходит из того, что в основе бытия лежит некое определенное количество квантов силы, понимаемых не физически, а биологически. Кванты эти, подобно объективациям воли в философии Шопенгауэра, находятся в постоянной борьбе друг с другом, образуя при этом отдельные сочетания. А так как число квантов постоянно, то периодически должны складываться комбинации, уже бывшие когда-то прежде: "Все становление имеет место только в рамках вечного круговращения и постоянного количества силы". Таким образом, бытие в том виде, в каком оно существует, не имеет цели и смысла, оно неумолимо вновь и вновь повторяется, никогда не переходя в небытие - неизбежный вечный круговорот и вечное возвращение. Но, следовательно, повторяется и человек, а значит, никакой потусторонней небесной жизни в природе не существует и каждое мгновение вечно, поскольку неизбежно возвращается.
Концепция сверхчеловека
Мысль о вечном возвращении настолько глубоко захватила Ницше, что он создал величественную дифирамбическую поэму "Так говорил Заратустра". Он писал ее в феврале и в конце июня - начале июля 1883 г. в Рапалло и в феврале 1884 г. в Сильсе. Через год Ницше создал четвертую часть поэмы, столь лично-интимную, что вышла она всего в 40 экземплярах за счет автора для близких друзей.
"Заратустра" занимает исключительное место в творчестве Ницше. Именно с этой " книги в его умонастроении происходит резкий поворот к самоосознанию в себе человека-рока. Но вряд ли следует считать, что эта поэма означает начало третьего, уже собственно "ницшеанского" этапа его творчества, ибо "Заратустра" вообще стоит особняком в творчестве Ницше. Эта необыкновенная музыкально-философская книга вообще не укладывается в привычные каноны анализа. Ее органическая музыкальность требует не столько осмысления, сколько сопереживания.
"Заратустра" практически не переводима с немецкого на другие языки, как не переводим, например, волшебник языка Гоголь. Необычайная игра слов, россыпи неологизмов, сплошная эквилибристика звуковых сочетаний, ритмичность, требующая не молчаливого чтения, а декламации. Неповторимое произведение, аналог которому вряд ли сыщется в мировой литературе.
Книга содержит необычайно большое число полускрытых ядовитых пародий на Библию, а также лукавые выпады в адрес Шекспира, Лютера, Гомера, Гёте, Вагнера и т.д., и т.п. На многие шедевры этих авторов Ницше дает пародии с одной-единственной целью: показать, что человек - это еще бесформенная масса, материал, требующий талантливого ваятеля для своего облагораживания. Только так человечество превзойдет самого себя и перейдет в иное, высшее качество - появится сверхчеловек. Ницше закончил первую часть "Заратустры" словами: "Мертвы все боги; теперь мы хотим, чтобы здравствовал сверхчеловек".
Известно, какой кровавый след оставили в истории нелюди, возомнившие себя сверхчеловеками. Но виновен ли в этом Ницше? Ни в коем случае. Его сверхчеловек - результат культурно-духовного совершенствования человека, тип, настолько превосходящий современного Ницше человека по своим интеллектуально-моральным качествам, что он образует как бы новый и особый биологический тип. Аргументы сверхчеловека не пистолет и дубинка: они сводятся к осознанию необходимости того, чтобы человек возносился над прежним уровнем не ради произвола и господства над другими, а ради нового бытия, к которому нынешний человек по сути своей еще просто не готов.
Не случайно, не красного словца ради поставил Ницше появление сверхчеловека в зависимость от смерти богов. На первый взгляд, кажется, что Ницше помещает человека на опустевшее место Бога. Но это не так. Если Бог мертв, то его место так и остается пустым, и не созидание, а только господство над сущим в виде господства над Землей переходит к сверхчеловеку будущего.
Сверхчеловек - это не вождь, возвышающийся над массой людей, не фюрер, не дуче, не каудильо, не генеральный секретарь, как это, может быть, кое-кому хотелось бы думать. Это нравственный образ, означающий высшую степень духовного расцвета человечества, олицетворение тех новых моральных идеалов, любовь к которым Ницше стремился сделать главным нравственным устремлением человечества.
Очень просто возмутиться идеей сверхчеловека, но непозволительно представлять это возмущение, возможно и понятное, как опровержение Ницше. Он мыслил появление сверхчеловека как долгий процесс величайших самопреодолений, как великое торжество духовной природы человека, а не индульгенцию буйствующему произволу хамов.
Другое заблуждение, вытекающее из неверного толкования сверхчеловека у Ницше, заключается в том, что Ницше объявляют философом одной ключевой общественной проблемы - "поддержания господства власть имущих, борьбы с восстаниями порабощенных".
Действительно, господство знати - одна из главных основ общественно-морального идеала Ницше. Но нам прежде всего надо уяснить, что вкладывает Ницше в понятия "господство" и "знать".
"Господство" Ницше понимал не как политическую или юридическую и, тем более, не экономическую власть над людьми. Его "господство" относится к сфере духа - это власть в силу выдающихся духовных качеств, которыми обладающая ими личность щедро и бескорыстно одаривает других. Недаром Ницше недвусмысленно писал: "Но ужасом является для нас вырождающееся чувство, которое говорит: "Все для меня".
Тогда станет понятно, что "аристократия" в учении Ницше вовсе не равнозначна социальной власти немногих избранных над массами: во всех его произведениях "знать" и "чернь" всегда употребляются не как социально-политические, а исключительно как моральные категории. Общественная иерархия здесь совершенно ни при чем. Не богатством или бедностью определяются знать и чернь, а величием или ничтожеством. Величие души - удел немногих, а оно-то и придает смысл самому существованию человека.
Существует миф о Ницше как об аморальном певце насилия и жестокости, но, ни до, ни после Ницше не было такого морального философа. С моральной меркой он подходил ко всему, вплоть до самого бытия, что может показаться нелепым до тех пор, пока мы не поймем общий ход его мысли. Прозвучавшая еще в "Утренней заре" критика морали подводила человечество к осознанию "великого полдня", к моменту высшего самосознания, к той новой морали, которая так необычна, так высоко возносится над общепринятой, что кажется аморальностью.
То, против чего протестовал Ницше, - это идея долга в морали. Она не может быть не чем иным, как принуждением, обязанностью. А так как моральное принуждение исходит из собственного "я", то психологически оно более чувствительно, нежели принуждение внешнее. Потому-то Ницше так восставал против морального принуждения, основанного на страхе наказания, общественного осуждения либо на расчете на награду:
Ницше настаивал на воспитании таких моральных качеств, когда должное будет одновременно и желаемым, когда моральные установки превратятся в индивидуальные потребности, когда исчезнет чувство тягостной принудительности моральных норм и законов?
Ницше поставил перед человеком труднейшую дилемму: мораль или свобода, ибо традиционная мораль, окружившая человека колючей проволокой запретов, могла утвердиться лишь на основе принудительности. Выбор Ницше был в пользу свободы, но не столько свободы от морали, сколько свободы для морали, новой и истинно свободной.
Ницше написал зимой 1885-1886 г. "прелюдию к философии будущего", книгу "По ту сторону добра и зла", по его словам, "ужасную книгу", проистекшую на сей раз из моей души, - очень черную". Ницше прекрасно понимал, что перешел за некую грань и стал чем-то вроде интеллектуального диссидента, бросившего вызов лжи тысячелетий. Именно здесь он, убежденный в том, что в человеке тварь и творец слились воедино, разрушает в себе тварь, чтобы спасти творца. Но закончился этот кошмарный эксперимент тем, что разрушенной оказалась не только тварь, но и разум творца.
Он размышлял о распаде европейской духовности, низвержении прошлых ценностей и норм, восстании масс и создании для их оболванивания и обслуживания чудовищной массовой культуры, унификации людей под покровом их мнимого равенства, начале борьбы за господство над всем земным шаром, попытках выращивания новой расы господ, тиранических режимах как порождении демократических систем. Темы эти будут подхвачены и развиты, только более сухо и тяжеловесно, крупнейшими философскими умами XX в. - Эд. Гуссерлем, М. Шелером, О. Шпенглером, X. Ортегой-Гассетом, М. Хайдеггером, А. Камю.
Ницше никоим образом не пропагандировал идею о том, что для власть имущих должна быть одна мораль, а для подчиненных масс - другая. Он просто констатировал это как реальный факт, но сам писал о другом - о двух типах одной морали, существующих "даже в одном и том же человеке, в одной душе". Различия этих типов определяются различием моральных ценностей. Для морали господ характерна высокая степень самоуважения, возвышенное, гордое состояние души, ради которого можно пожертвовать и богатством, и самой жизнью. Мораль рабов, напротив, есть мораль полезности. Малодушный, мелочный, унижающийся человек, с покорностью выносящий дурное обхождение ради своей выгоды - вот представитель морали рабов, на какой бы высокой ступени социальной лестницы он ни находился. Рабская мораль жаждет мелкого счастья и наслаждения; строгость и суровость по отношению к самому себе - основа морали господ.
Чтобы избежать кривотолков вокруг книги, Ницше в июле 1887 г. написал как дополнение к ней полемическое сочинение "К генеалогии морали", изданное, кстати, также за его счет. В нем он поставил три основные проблемы: аскетические идеалы, способные придать смысл человеческому существованию; "вина" и "нечистая совесть" как инстинктивные источники агрессивности и жестокости; наконец, ключевое понятие движущей силы в структурировании ценностей морали - ressentiment. В общем плане это понятие характеризует атмосферу неопределенной враждебности, ненависти и озлобления, но не самих по себе, а только вкупе с чувством бессилия, порождаемым несоответствием между внутренними притязаниями и фактическим положением человека в обществе.
В Ницце осенью 1887 г. Ницше приступил к первым наброскам задуманного им "главного сочинения" всей жизни. Всего он записал 372 заметки, поделенные на четыре раздела: европейский нигилизм, критика высших ценностей, принцип новой оценки, дисциплина и подбор. Это действительно не отделанные и не отшлифованные заметки, и не искрящиеся афоризмы, к которым привыкли его читатели. Собранные затем заметки составили одну из наиболее нашумевших его книг "Воля к власти", хотя сам Ницше за ее содержание и смысл ответственности, как выяснилось, не несет. Составители произвольно поместили туда не только упомянутые заметки, но и множество других, так что общее их число перевалило за тысячу и существенно исказило общую модальность задуманного сочинения.
После этого Ницше написал памфлет "Казус Вагнер". Это была тщательно продуманная, блестяще написанная работа, пропитанная ядовитым и уничтожающим сарказмом.
Прежде всего Ницше отметил болезненный характер музыки Вагнера: "Вагнер - художник декаданса... Я далек от того, чтобы безмятежно созерцать, как этот декадент портит нам здоровье - и к тому же музыку! Человек ли вообще Вагнер? Не болезнь ли он скорее? Он делает больным все, к чему прикасается - он сделал больною музыку ".
Ницше утверждал, что Вагнер разработал новую систему музыки лишь потому, что чувствовал свою неспособность тягаться с классиками. Его музыка просто плоха, поэтому он прикрывает ее убожество пышностью декораций и величием легенды о Нибелунгах. С помощью грохота барабанов и воя флейт он стремится заставить всех остальных композиторов маршировать за собой. Поэтому вагнерианство - форма проявления идиотизма и раболепия.
Памфлет - итог длительных и мучительных раздумий Ницше над великой проблемой искусства, под которым он имел в виду прежде всего музыку. У Вагнера романтизм доходил до своего идеала и предела. Для Ницше романтизм - всего лишь веха на пути к нигилизму, так же как и христианство. Как раз в то время он записал знаменитые свои "пять нет": чувству вины; скрытому христианству (перенесенному в музыку); XVIII в. Руссо с его "природой"; романтизму; "преобладанию стадных инстинктов". Именно тогда, когда Вагнер повернул к прославлению древнегерманского пантеона богов и немецкого рейха, отношения между ним и Ницше начали быстро ухудшаться.
Последние произведения. Болезнь и смерть.
В конце 1888 г. Ницше охватила мучительная тревога. С одной стороны, у него все яснее начинали проступать черты мегаломании: он чувствовал, что близится его звездный час. В письме к Стриндбергу в декабре 1888 г. Ницше писал: "Я достаточно силен для того, чтобы расколоть историю человечества на два куска". С другой - у него возрастали сомнения и смутные опасения, что мир никогда не признает его гениальных пророчеств и не поймет его мыслей.
В лихорадочной спешке Ницше написал одновременно два произведения - "Сумерки идолов" и "Антихрист", явно не отделанную первую часть "Переоценки всех ценностей".
Ницше подверг резкой критике христианские церкви и тех людей, которые называли себя христианами, на самом деле не являясь ими. Он противопоставил жизнь Иисуса трем синоптическим евангелиям, в которых, по его словам, предприняты первые попытки по созданию системы догм христианства в вопросе негативного отношения к миру.
Иисус же, по мнению Ницше, вовсе не отвергал мира, не истолковывал его лишь как преддверие лучшей потусторонней жизни. Только позднейшее искажение его взглядов последователями и апостолами, особенно Павлом, превратило его учение в отрицание сего мира.
Ницше восстал против грубых попыток христианской церкви извратить смысл и цели истинного христианства, которое "не связано ни с одной из наглых догм, щеголяющих его именем". Ложь и обман то, что мы считаем себя христианами, а живем той жизнью, освобождение от которой проповедовал Христос.
Христианство навязывает жизни воображаемый смысл, препятствуя тем самым выявлению смысла истинного и заменяя реальные цели идеальными. В мире же, в котором "Бог мертв" и не существует более моральной тирании, человек остается одиноким и свободным. Но одновременно он становится и ответственным за все существующее, ибо, по Ницше, разум находит полное освобождение, лишь руководствуясь осознанным выбором, лишь взваливая на себя определенные обязательства. И если необходимости невозможно избежать, то истинная свобода и заключается в ее полном принятии. Принять мир земной и не тешить себя иллюзиями о мире потустороннем - это означает господствовать над всем земным. Ницше потому и отвергал христианство, что оно отрицает свободу духа, самостоятельность и ответственность человека, превращает несвободу в идеал, а смирение - в добродетель.
Но Ницше не дал ответа на вопрос: а будет ли тюрьма разума лучше разрушенной им тюрьмы Бога? Во всяком случае, он категорически предрекал, что переход к свободному обществу невозможно совершить насильственным уничтожением общества нынешнего, ведь насилие способно породить только новое насилие. Единственный, по Ницше. путь - возродить идеал свободной сильной личности, превыше всего поставить ее суверенитет, попранный религией.
Еще не закончив работу над "Антихристом", Ницше решает создать прелюдию к "Переоценке" в виде жизнеописания и аннотации своих книг, чтобы читатели поняли, что он собой представляет. Так возник замысел работы "Ессе homo", где Ницше попытался объяснить причины своего охлаждения к Вагнеру и показать, как вызревало оно в его книгах на протяжении многих лет. Но и эта работа, настоящий тигель, в котором переплавлены все жанры, осталась, в сущности, черновым вариантом, в нем немало эпатирующего. Чего стоят одни названия глав - "Почему я так мудр", "Почему я пишу такие хорошие книги", "Почему я являюсь роком".
Вскоре начали проявляться первые симптомы неуравновешенности Ницше. Он торопился с публикацией своих явно не законченных произведений, хотя его уже надломленному разуму мерещились кошмары и опасности, исходящие от военной мощи Германской империи. Его охватывал страх перед династией Гогенцоллернов, Бисмарком, антисемитскими кругами, церковью. Все они были оскорблены в его последних книгах, и Ницше ждал жестоких преследований.
Начавшийся отход от понимания реального мира привел Ницше к дерзкому плану объединения всех европейских стран в единую антигерманскую лигу, чтобы надеть на рейх смирительную рубашку или спровоцировать его на заведомо безнадежную войну против объединенной Европы. Наброски столь фантастического проекта производят тягостное впечатление потому, что где-то посреди этих строчек пролегла страшная грань между разумом и безумием.
Обстоятельства и причины душевного надрыва Фридриха Ницше досконально не выяснены. Весьма много здесь присутствует мнений различных свидетелей. Трагический надлом в психике Ницше произошел между 3 и 6 января 1889 г. Быстрое помрачение разума привело к смешению всех понятий, и с Ницше, как с мыслителем, было покончено навсегда. После многолетних мытарств по лечебницам разных городов, он простудился, заболел воспалением легких и скончался в полдень 25 августа 1900 г. Через три дня состоялось погребение на семейном участке кладбища в Рёкене, где покоились его родители и брат.
Выступая на траурной церемонии, известный немецкий историк и социолог Курт Брейзиг назвал Ницше "человеком, указавшим путь в новое будущее человечества", мыслителем, выступившим против магии Будды, Заратустры и Иисуса.
Заключение
Драматична не только жизнь Ницше, но и судьба его наследия. Затравленный непониманием и одиночеством при жизни, он был извращен и оболган после смерти. Скандалы вокруг его рукописей и их фальсификация последовали почти сразу. Трижды в 1892-1899 гг. начинало выходить полное собрание сочинений Ницше и дважды обрывалось.
Нельзя без возмущения смотреть на то, как зловещие всходы "ницшеанства", а фактически осквернение его памяти, чертополохом разрастались в Германии и Европе. Словно предчувствовавший эту Вальпургиеву ночь, этот шабаш, Ницше писал о зловонном рое ядовитых мух, которые "льстят тебе, как Богу или дьяволу; они визжат перед тобою, как перед Богом или дьяволом. Ну что ж! Они - льстецы и визгуны, и ничего более".
А между тем ницшеанства как такового нет, этим термином обозначают по крайней мере три различных явления.
Первое - новое воспроизведение отдельных положений Ницше в творчестве таких философов, как М. Хайдеггер, К. Ясперс, К. Левит, Ж. Делёз, Ж. Деррида.
Второе - современная международная школа ницшеведения со своим ежегодником "Ницше-штудиен", издательскими центрами, научными организациями и периодическими конференциями или симпозиумами.
Третье - дальнейшая разработка тех проблем, которые вошли в современную культуру и философию через Ницше. А поскольку он касался буквально всего духовного содержания истории и культуры, то по этому критерию не только "философия жизни", у истоков которой стоял он, но практически все основные направления современной культурологической и философской мысли можно смело отнести к ницшеанским. Даже марксистское, если взять идеи Ницше об относительности и обусловленности морали и нравственности или его тезис о воспитании нового человека.
Но существует еще одно, четвертое и наиболее зловещее значение ницшеанства - политическое, которое сконструировали прежде всего нацисты, руководствуясь идеологией, основанной на аморальности, политическом экстремизме, цинизме и нигилизме. В политическом смысле трактовалась философия Ницше и у нас, подвергаясь безусловному осуждению и критическому разгрому.
Но если в чем и виновен Ницше, так это в том, что раньше всех заглянул в кошмарную бездну грядущего и ужаснулся от открывшегося ему. И кому же придет в голову (а ведь пришло, и многим, и вполне серьезно!) обвинять стрелку барометра, предсказавшего ураган, в наступлении этого бедствия?
Никто, как Ницше, не призывал с таким отчаянием к бегству в царство свободы интеллекта и никто с такой силой не почувствовал, что наступающий век несет с собою нечто новое и ужасное, что старая эпоха отмирает, а в ее предсмертных конвульсиях родятся тоталитарные режимы XX в.: национал-социализм в Германии и большевизм в России:
"Грядет время, когда будут вести борьбу за господство над землей - ее будут вести во имя фундаментальных философских учений".
Это предсказание Ницше остается в силе. И пока оно будет оставаться в силе, идеям. Фридриха Ницше суждено быть не столько философским наследием, сколько ареной политических битв.