Третье поколение учебников по экономике
Потрясения, которые за последнее десятилетие выпали на долю отечественного экономического образования, сравнимы, пожалуй, лишь с катаклизмами, постигшими саму экономику нашей страны. Устоявшиеся в течение десятилетий курсы политической экономии вдруг оказались невостребованными. Разумеется, можно и по сей день продолжать дискуссии о роли и значении марксистской экономической теории, но сама быстро меняющаяся реальность требовала адекватных изменений учебного процесса. Ставшие повседневностью, рыночные отношения диктовали необходимость подготовки специалистов, владеющих достаточно четким и конкретным набором теоретических и прикладных знаний о принципах функционирования современной экономики.
Спешно формируемые курсы экономической теории потребовали и новой для нас учебной литературы. Понятно, что на первых порах в качестве таковой могли выступать только переводы популярных на Западе изданий. Конечно, многие из классических трудов зарубежных экономистов, начиная с работ А. Смита, Д. Рикардо, Ф. Кэне и других классиков политэкономии, выходили еще в советское время. Так, были переведены "Общая теория занятости, процента и денег" Дж.М. Кейнса, "Экономика" П. Самуэльсона и "Основные течения современной экономической мысли" Б. Селигмена, "Теория экономического развития" И. Шумпетера, "Экономическая теория несовершенной конкуренции" Дж. Робинсон, "Стоимость и капитал" Дж. Хикса, "Экономическая теория благосостояния" А. Пигу, "Теория монополистической конкуренции" Э. Чемберлена, основные работы Дж. Гэлбрейта, А. Маршалла, представителей австрийской школы и др. Однако, как правило, это были издания с грифом "для научных библиотек", по сути, доступные достаточно узкому кругу специалистов и студентов, в основном занимающихся изучением современных экономических теорий Запада.
Поэтому не удивительно, что начало 90-х годов ознаменовалось всплеском изданий зарубежной учебной экономической литературы. Был переиздан классический учебник Самуэльсона. Увидели свет "Экономический образ мышления" П. Хейне (М., 1991), такие книги, как "Рынок: микроэкономическая модель" Э. Делана и Д. Линдсей (СПб., 1992), "Эффективная экономика. Шведская модель" К. Эклунда (М., 1991), "Современная микроэкономика: анализ и применение" Д. Хаймана (М., 1992) и "Микроэкономика" Р. Пиндайка и Д. Рубинфельда (М., 1992).
Вышли и русские переводы таких популярных на Западе учебников, как С. Брю, К. Макконелл "Экономика" (М., 1992) и С. Фишер, Р. Дорнбуш, Р. Шмалензи "Экономика" (М., 1993). Несколько позже, в 1997 году, было издано и «Руководство по изучению учебника "Экономика" С. Фишера, Р. Дорнбуша, Р. Шмалензи». Стали издаваться работы М. Фридмена, Ф. Хайека и многих других.
Однако все эти издания носили чаще всего коммерческий характер и приобрести их могли лишь состоятельные студенты. Да и предлагаемый тираж не мог удовлетворить растущей потребности в новой учебной литературе. Решение проблемы было в создании отечественных учебников по экономической теории. И такие учебники стали появляться еще в первой половине 1990-х годов. В частности, в 1994 году увидели свет "Курс экономической теории", подготовленный коллективом преподавателей Московского государственного института международных отношений МИД РФ, и "Макроэкономика" В. Гальперина, П. Гребенникова, А. Леусского и Л. Тарасовича из Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. Литературу тех лет можно назвать вторым (после переводного) поколением экономических учебников в России.
Предложенные в данных книгах учебные курсы соответствовали стандартам, принятым за рубежом. При этом авторы стремились адаптировать материалы к возможностям российского читателя. В частности, они ставили перед собой специальную задачу ввода российского студента (или оказавшегося перед необходимостью переквалификации специалиста) в мир новых экономических отношений. Так, упомянутый "Курс экономической теории" начинается со специального раздела "Введение в экономическую теорию", который авторы сочли целесообразным открыть главой "Человек в мире экономики", повествующей о рациональной модели поведения человека в рыночном мире. Думается, такой материал в классическом учебнике был бы сегодня излишен, но для страны, лишь вступающей на новый путь, представляется достаточно целесообразным. А глава "Основы общественного производства" сегодня смотрится как некий "мостик", связывающий старый и новый экономические курсы, где новый материал излагается с учетом еще не забытых традиций.
Кроме того, авторы этих учебников стремились иллюстрировать излагаемые теоретические положения на отечественных примерах. Однако в то время возможности для этого были крайне ограничены по вполне понятной причине: становление рыночных отношений в России находилось в самой начальной стадии. А потому попытки привести подобные примеры были достаточно фрагментарны.
В то же время с каждым годом все острее ощущалась потребность в осмыслении и учебном изложении отечественного опыта рыночного созидания. В какой-то степени в рамках учебников второго поколения ее пытаются удовлетворить, дополняя их новые издания одной или несколькими главами, специально посвященными реформам в России. Но качественно иной подход, на мой взгляд, предлагают учебники третьего поколения, увидевшие свет в конце десятилетия. Речь идет прежде всего об "Экономике" под редакцией А. Архипова, А. Нестеренко и А. Большакова [1] и учебнике В. Кудрова "Мировая экономика" [2].
Критерием для выделения вышеупомянутых учебников в "третье поколение" может служить сама их структура. Почти половину их объема занимают проблемы переходной экономики вообще и российского хозяйства в частности. Думается, для подготовки отечественных специалистов это закономерно. Уже в первые годы реформирования стало очевидно, что переходная экономика обладает целым рядом качественных особенностей, отличающих ее от классического рыночного хозяйства. Их изучение не могло не занять важного места в общем курсе экономической теории, но в то же время представляется важным вписать эти особенности в некий общеэкономический контекст.
В этом плане весьма интересно изложение материала в учебнике Кудрова. Сам предмет курса, предполагающий описание экономик различных стран - США, Западной Европы, Японии, других государств Востока - позволяет нарисовать картину прогрессивного развития рыночных экономик на протяжении столетия. Причем анализ этапов этого развития демонстрирует ситуации, в чем-то схожие с нынешними российскими, а значит, вполне разрешимыми и у нас. В частности, отмечая динамику эволюции стран "третьего мира", Кудров особо подчеркивает результативность их реформирования на принципах современного рыночного хозяйства. В результате произошло резкое ускорение динамики их развития: «...если в 1900-1938 годах душевой ВВП в периферийных странах возрастал в среднем на 0,4-0,6%, то в 1950-1993 годах - уже на 2,6-2,7%. Конечно, не во всех слаборазвитых государствах экономическая результативность была столь впечатляющей. Но средневзвешенный показатель по "третьему миру" более чем вдвое превысил соответствующий параметр для стран Запада эпохи промышленного переворота и в целом соответствовал послевоенным показателям душевого роста ВВП в капиталистических странах. При этом некоторые показатели, характеризующие нестабильность, несбалансированность и диспропорциональность развития, в быстро модернизирующихся странах "третьего мира" оказались в среднем не больше, чем в ведущих капиталистических государствах на этапе их "промышленного рывка" в послевоенный период» [2, с. 29, 30]. Думается, эти и иные подобные наблюдения, которых немало в книге, небесполезны для отечественных читателей, нередко исполненных пессимизма в отношении экономического развития собственной страны. Изучение опыта других государств свидетельствует, что при адекватной экономической политике трудности вполне преодолимы, причем в относительно сжатые сроки.
Переходной экономике, как уже говорилось, отведено более половины книги, причем в основном автор оперирует российским материалом. При этом он не ограничивается лишь проблемами воздействия экономических реформ на развитие производства. Здесь, как и в разделе, посвященном мировой рыночной экономике, материал строится прежде всего по историческому признаку. Сначала анализируется советская экономика со всеми ее достижениями, связанными с мобилизационными возможностями концентрации всех ресурсов на нескольких приоритетных направлениях, и с нарастающими год от года проблемами, которые в итоге с объективной неизбежностью привели ее к краху.
Кудров показывает последовательные попытки "косметического ремонта" советской модели, начиная с территориально-управленческих (введение совнархозов) и до попыток встроения в нее элементов рыночного регулирования (косыгинская реформа 1965 года, а затем реформа 1979 года). Их характерной чертой было то, что "ощущая полную неэффективность и бесперспективность плановой, командной, распределительной экономики, руководители бывшего Советского Союза не ставили прямо вопрос об отказе от планирования, о необходимости ориентации производства на спрос. Они затрагивали вопрос лишь о частичном, дозированном и под неусыпном контролем введении некоторых элементов рыночной экономики в плановую" {2, с. 274]. Такое напоминание сегодня представляется весьма актуальным, ибо свидетельствует, что тема реформ стала насущной у нас в стране еще в 50-е годы, и не-. сколько десятилетий оказались потерянными для жизненно необходимых преобразований. В то же время сам принцип "скрещивания" плана и рынка, как мне представляется, не только не мог спасти советскую хозяйственную модель, но, напротив, способствовал проникновению чуждых ее природе элементов, деформированию ее основ и в итоге привел к ее крушению [З].
Хотя не исключено, что если бы в 60-х и даже в 50-х годах (есть, например, ряд свидетельств об идеях рыночного реформирования у Л. Берии [4]), когда партийный аппарат еще не был развращен "экономикой бюрократического торга", в стране начались бы серьезные рыночные преобразования, мы могли бы пойти по так называемому китайскому пути. Однако если принять во внимание все политические и идеологические компоненты ситуации того времени, вряд ли это было возможно. Не случайно в истории осуществляется наиболее реальный вариант. А в действительности партийное руководство, увидев в реформах 60-х годов реальную опасность для основ системы, свернуло их не только в СССР, но и в. странах Восточной Европы, жестоко подавив "пражскую весну". Кудров, правда, считает, что возможность китайского варианта была реальной на рубеже 70-80-х годов. Думается, однако, в это время необходимой для такого варианта жесткости партаппарата в стране уже не было [5]. Да и идеологически руководство КПСС, даже лучшие его представители, оказалось не способным вырваться за рамки утвердившихся догм.
Может быть уместно сегодня напомнить, как это делает Кудров, что "к концу своего пребывания у власти М. Горбачев практически покинул стан демократов, стал поддерживать консерваторов, испугавшись коренных институциональных преобразований в стране" [2, с. 279]. И сейчас многие постулаты прошлого живы в нашем обществе - и в "верхах", и в "низах". Это создает дополнительные трудности процессу реформирования, делает его более мучительным, чем в идущих тем же путем странах Восточной Европы. Об этом свидетельствует, в частности, изложенная в книге история гайдаровскйх и постгайдаровских реформ и роль оппозиции в ее торможении, разрушении комплексности задуманных преобразований.
Сам предмет анализа - мировая экономика - позволяет дать сравнительный материал экономического развития в 90-е годы России и стран Центральной и Восточной Европы. Разумеется, стартовые условия не только в России и других странах СНГ, но и в государствах бывшего социалистического содружества различны, различны были и структура экономик, и степень нацеленности всего общества на реформы, а все это, бесспорно, создает дополнительные трудности для тех, кто находится в худшей ситуации. Однако в целом, "несмотря на серьезные стартовые различия в проведении экономических реформ, последние все же делятся на радикальные и эволюционистские... Сегодня можно смело утверждать, что страны, вставшие на путь радикальных преобразований, добились лучших результатов" [2, с. 411].
Разумеется, при такой оценке нельзя абстрагироваться от социальной цены реформ. Но все же нельзя не заметить и то, что под лозунгами борьбы с радикализмом у нас нередко блокировались просто необходимые и разумные новации, причем нередко это делалось в узкокорыстных интересах определенных кланов или даже социальных групп. В результате же социальная цена так и не завершенных реформ уже достигла критических высот.
Кудров отмечает, что в странах, взявших курс на медленную трансформацию (а таковые есть и в Центральной и Восточной Европе), "как правило, еще продолжается спад производства, достаточно высокая инфляция, мало сделано (или ничего не сделано) в области создания рыночной инфраструктуры и перехода от распределительного к рыночному мышлению" [2, с. 411]. Думается, последнее замечание для нас особенно важно, потому что как раз в нашей стране тормозом является не только неприспособленная к новым отношениям материальная структура экономики, но и неготовность большинства людей к требованиям, диктуемым рынком.
Сквозь призму необходимости и неизбежности глубоких рыночных преобразований рассматриваются и отдельные аспекты российского реформирования. Особо здесь хотелось бы выделить специальную главу, посвященную научно-техническому прогрессу в СССР и России. Признавая величайшие достижения СССР в этой области (прежде всего в сфере обслуживания военных нужд), Кудров в то же время показывает огромные проблемы, с которыми столкнулась страна еще в советские времена. Сегодня многие уже не помнят, что в 70-80-х годах власти были серьезно озабочены проблемами внедрения научных достижений, тем, что "гнавшие план" предприятия нередко просто саботировали внедрение нововведений. "Главное поле неэффективности советских НИОКР находилось в сфере не академических, а прикладных промышленных исследований и разработок, более тесно, естественно связанных с производством именно благодаря примату производства, а не НТП, существовавшему в командно-распределительной системе, в сфере перехода от НИОКР к производству и инвестициям" [2, с. 349].
Показательно, что в СССР продолжительность научно-производственного цикла составляла 17,5 лет, а в США 4—5 лет. С последствиями таких традиций внедрения научно-технических достижений мы сталкиваемся и сегодня, когда в стране известны многие изобретения, способные дать эффективную отдачу, но нет механизмов быстрого доведения их до уровня серийного промышленного производства. Во многом это следствие того, что в СССР НТП "носил в значительной мере имитационный характер, поскольку практически задавался не рыночным платежеспособным спросом в соответствии ,с реальными общественными потребностями, а техническим прогрессом, идущим на Западе, и прежде всего в США" [2, с. 349, 350].
Выход Кудров видит в том, чтобы "использовать уже оправдавшие себя в мире формы и методы коммерциализации НТП. Речь идет прежде всего о возрождении коммерческих посреднических фирм, осуществляющих связь между исследовательскими организациями и промышленными предприятиями, о создании и поддержке гибкой сети научно-производственных комплексов, исследовательских и инновационных фирм и кооперативов. Наряду с этим следует развивать и различные формы рискового капитала в сфере НИОКР" [2, с. 384]. Представляется, что на данном пути открывается решение не только научно-технического отставания страны, но и сугубо социальных проблем выживания отечественной научно-технической интеллигенции.
Если в учебнике Кудрова тематика переходного периода, прежде всего в его российском варианте, дается в сопоставлении отечественных реалий с примерами экономического развития других государств, а также в исторической ретроспективе, то в уже упомянутом учебнике "Экономики" [1] она вплетена в сам курс экономической теории. Прежде всего хотелось бы подчеркнуть, что многие темы, связанные с переходным периодом вообще и актуальными проблемами современной России, до выхода данной книги вообще не рассматривались в учебной литературе. Например, здесь впервые дано учебное изложение таких тем, как промышленная политика, бюджетный федерализм и экономическая безопасность России. Важно и то, что в качестве авторов учебника выступили не только преподаватели ведущих вузов страны (МГУ им. М.В. Ломоносова и МГИМО МИД РФ), но и ученые академических институтов (Института экономики РАН, Института мировой экономики и международных отношений РАН, Института международных экономических и политических исследований РАН, Института Европы РАН). Это позволило насытить учебный материал результатами последних научных изысканий, что особенно важно в случаях, когда мы имеем дело с динамично меняющимся предметом исследования, к каковым можно, бесспорно, отнести современную Россию.
Анализируя российскую ситуацию, авторы постоянно привлекают сравнительный материал из практики других государств. Так, излагая свои представления о промышленной политике, А. Нестеренко, с одной стороны, обосновывает ее важность в деле реформирования в противовес либерально-утопической логике, а с другой -приводит удачные примеры такой политики во Франции, Германии, Японии, Южной Корее. Особый акцент делает он на проблемах структурной перестройки предприятий ВПК как наиболее технологичных и наукоемких производств, на поиске новых организационных форм, способных дать рыночную жизнь крупным предприятиям, доставшимся в наследство от советской хозяйственной модели. Особое внимание он уделяет проблемам преодоления "размытости" прав собственности и "отсутствия финансовой прозрачности" [1, с. 621].
В этих кратких определениях, по сути, сконцентрированы основные "болевые точки" отечественных акционированных предприятий. Сегодня активизировались процессы вторичного перераспределения прав собственности, полученных прежде всего в ходе ваучерной приватизации, возрастает неопределенность в отношении того, кто в итоге станет контролировать то или иное предприятие. Участились даже случаи силового захвата предприятий, а также использования действующей администрацией трудовых коллективов для борьбы с признанными судебными органами собственниками крупных пакетов акций. На деле все это лишь усугубляет нервозность и нестабильность, препятствует вложению средств в модернизацию оборудования и расширение производства, а значит, создает преграды для решения социальных проблем работников данных предприятий.
Препятствует созданию нормального инвестиционного климата и финансовая непрозрачность предприятий. До сих пор на них не налажены рыночные формы учета и отчетности, позволяющие потенциальным инвесторам и кредиторам реально оценить состояние и перспективы производства. Все эти проблемы ярко и убедительно изложены в учебнике. В целом кредо автора в области промышленной политики, как и следует ожидать от автора учебного пособия, носит достаточно взвешенный характер и может быть сформулировано как "поддержание конкурентной среды и умеренный протекционизм" [1, с. 623].
Из всего богатства переходной тематики вообще и российской в частности, предлагаемой авторами учебника, особо хотелось бы выделить материал о макроэкономической финансовой стабилизации (А. Нестеренко), о приватизации (М. Дерябина), о становлении банковского сектора (В. Мехряков) и фондового рынка (Г. Чубанов) в России.
Уникальной можно назвать также главу Л. Лыковой, посвященную становлению и развитию российского бюджетного федерализма. Эта весьма болезненная тема для повседневной экономической политики страны все еще находится в стадии как теоретических дискуссий, так и попыток практически нащупать тот реальный баланс, который, с одной стороны, не угрожал бы целостности государства, а с другой - дал бы субъектам федерации финансовые рычаги для наиболее эффективного управления в рамках собственной компетенции. И потому изложенный учебный материал представляет собой не только обобщение имеющихся подходов, но и научные предложения автора по решению данной проблемы. В частности, предлагаются 7 критериев построения бюджетного федерализма [1, с. 739-742]. Особое место отводится модели реализации налоговых полномочий и их распределению. Для преодоления бюджетной асимметрии и развития бюджетных отношений в России, считает автор, "необходимо более точно разграничить расходную ответственность, распределить налоговые полномочия, а также совершенствовать механизм финансового выравнивания" [1, с. 749].
Тема экономической безопасности в связи с политикой реформ также оказалась среди тех, что впервые попали в учебную литературу. Автор этого раздела А. Архипов определяет экономическую безопасность как "такое состояние экономики, при котором обеспечивается устойчивый экономический рост, достаточное удовлетворение общественных потребностей, эффективное управление, защита экономических интересов на национальном и международном уровнях" [1, с. 750, 751]. Он структурирует экономическую безопасность на международный, страновой, предприятия и личный уровни, выделяет ее внутренние и внешние аспекты, объекты и субъекты безопасности; отмечает возрастание важности этой проблемы в связи с перенесением акцента в международных делах из сферы военно-политического противостояния в область экономической конкуренции и глобального бизнеса.
В книге приводится и классификация угроз экономической безопасности России. К таковым, по мнению Архипова, относятся: усиление структурной деформации экономики; снижение инвестиционной и инновационной активности и разрушение научно-технического потенциала; тенденция к превращению России в топливно-сырьевую периферию развитых стран; усиление импортной зависимости; утечка валютных ресурсов; усиление имущественного расслоения общества; рост внешнего долга; чрезмерная открытость экономики; криминализация экономических отношений [1, с. 755-768]. При этом автор особо подчеркивает, что для обеспечения экономической безопасности страны важно продолжение курса на либерализацию внешней торговли при соблюдении экономических интересов России, повышении эффективности внешнеэкономической деятельности в условиях интеграции российской экономики в мировое хозяйство [1, с. 773].
Важнейшим принципом учебника является упор на современное видение многих научных проблем. Поэтому и материал стандартных для курсов экономической теории разделов написан с учетом новейших достижений экономической теории. Думается, этим обусловлено также и то, что структура общетеоретического раздела учебника отличается от аналогичных классических западных пособий (например, С. Фишера, Р. Дорнбуша и Р. Шмалензи)1. К числу таких глав, не обязательных для классических курсов, но важных для отечественного учебного процесса, можно отнести главу об организации управления в экономике, написанную известным специалистом в этой области Б. Мильнером. Автор не только четко излагает актуальные проблемы современной теории управления с привлечением в нее поведенческих наук (психологии, социологии, социальной психологии, антропологии), но и знакомит с актуальными для страны процессами модификации структур управления, перехода от систем вертикального подчинения к горизонтальным структурам, о формах коллегиального управления. В главе дается представление об ассоциативных формах организации предприятий (современных корпораций, финансово-промышленных групп), о сетевых организациях, позволяющих управлять процессами не на основе команд в многоуровневой иерархии, а с помощью рыночных механизмов.
Особый интерес вызывает глава о современных экономических теориях. Ее автор - В. Евстигнеев структурировал огромный материал с точки зрения выявления методологически новых идей в экономической науке. Во-первых, это теоретические подходы, обусловленные переосмыслением идеи рационального, экономического агента, которые сегодня играют решающую роль в формировании "альтернативной" экономической мысли. Во-вторых, теории, основанные на критике представлений о движущих силах и внутренних закономерностях иррационального экономического поведения. В-третьих, подходы, связанные с новым пониманием взаимосвязи экономических агентов и экономической системы, с представлениями о сложной природе оптимальности экономических систем, невозможности ее вывода из максимизирующего поведения рационального экономического агента. В-четвертых, концепции, основанные на идеях нелинейности и самоорганизации систем (синергетики).
Такой тип изложения материала и его анализа позволяет Евстигнееву формулировать выводы, актуальные и для академических трудов. Например, о том, что критика базовых положений традиционного экономического анализа "подводит к пониманию экономики как структуралистской дисциплины и экономического агента как представителя определенных общностей, на которые структурирована экономическая система. Иными словами, научная мысль подошла в современную эпоху к идее коллективной рациональности и коллективного субъекта экономики (а точнее, к идее механизма, определенным образом трансформирующего базисную индивидуальную рациональность)" [1, с. 473]. В итоге автор резюмирует, что "новые направления экономической мысли в большинстве своем основываются на критике методологических допущений стандартного экономического анализа" [1, с. 481].
Таким образом, можно сказать, что отечественные учебники третьего поколения несут не только учебную, но и исследовательскую нагрузку, предлагая читателю материалы современных научных изысканий. В то же время потребности познания особенностей нынешнего этапа развития российской экономики (откликаясь на которые и появились учебники третьего поколения) настоятельно диктуют потребность в дальнейшем расширении предмета изучения за счет включения в него социального компонента.
Действительно, социальный мотив оказывается сегодня едва ли не решающим фактором, под воздействием которого формируется тот или иной тип переходной экономики. От качеств рядовых субъектов экономического действия в значительной степени зависит, например, смогут ли "низы" адекватно воспринять реформаторские импульсы "верхов". Мало изученной остается и сама экономическая жизнь "низов", формирующая в переходной экономике специфическую хозяйственную среду.
Кроме того, важным фактором современной экономической жизни России, вполне сопоставимым по своему влиянию с традиционными факторами производства (землей, трудом и капиталом), стал сегодня социальный капитал - "вклад социальной организации общества в производство" [6, с. II]. Ведь социальный капитал может в определенных границах стать заменителем других факторов производства, а значит, иметь стоимостную оценку, сопоставимую с стоимостной оценкой последних. И эффективность проекта может оцениваться по совокупной эффективности всех факторов производства, включая социальный. А это уже прямо входит в сферу интересов экономического анализа.
Конечно, на пожелания включить социальные компоненты непосредственно в курс экономической теории есть резонное возражение: нельзя бесконечно расширять предмет вполне конкретной экономической дисциплины. Он должен быть строго очерчен микро- и макроэкономическим анализом. Однако сам факт включения в новые учебники обширного материала, касающегося переходных процессов вообще и их российской специфики в частности, уже свидетельствует о разрыве со строгими канонами. Причем в наших условиях - о разрыве вполне оправданном. Кроме того, нельзя не отметить, что даже в классические учебники входят главы социального плана. Так, в знаменитом учебнике Фишера, Дорнбуша и Шмалензи можно обнаружить главы о человеческом капитале и профсоюзах, о неравенстве, бедности и дискриминации в США. Да и сами авторы этого учебника в предисловии к русскому изданию отмечают: «С точки зрения теории переходного периода наиболее важным элементом, отсутствующим в курсе "Экономики", являются вопросы о том, какими темпами - с политической точки зрения - может происходить процесс трансформации, а также о том, как преодолеть сопротивление кругов, заинтересованных в торможении реформ» [7, с. XXXI]. Все это вопросы, которые невозможно решить без включения в экономический контекст социальной и даже политической составляющей.
Естественно, что требования такого расширения и экономического анализа, и курса экономической теории тем более актуальны для нас самих. Причем подобные пожелания раздаются не только в научных кругах, их высказывают и практики, создающие новую российскую экономику. Например, А. Таранцев - президент компании "Русское золото" отмечает: "Рыночные институты нужны и должны работать, но с учетом нашей национальной специфики, причем с учетом не формальным и поверхностным, а всесторонним" [8]. Такой анализ рыночных институтов возможен только с опорой на данные социально-экономических исследований, с широким привлечением экономической социологии, возможно, социальной психологии и т.п.
Разумеется, все это пока находится только в поле зрения "большой науки", но все же представляется, что отдельные выводы уже могут найти свое место и в расширенном курсе экономической теории. Это позволит новому поколению экономистов обрести более объемное представление о предмете. И раз такая потребность есть, будем ждать "четвертое поколение" отечественных учебников по экономике.
1. Экономика. Учебник. М., 1998.
2. Кудрин В.М. Мировая экономика. Учебник. М., 1999.
3. Плискенич Н.М. Утопизм и прагматизм российского реформаторства // Общественные науки и современность. 1998. № 1.
4. Пихня Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. М., 1998.
5. Гордон Л., Плискенич Н. Развилки переходного времени // Полис. 1994. № 4, 5.
6. Дискин И.Е. Хозяйственная система России: проблемы институционального генезиса // Общественные науки и современность. 1998. № 4.
7. Фишер С.,Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М., 1999.