Абсолютная новизна выводов этой статьи, а также ряда положений, из которых они вытекают, побуждают меня начать чуть-чуть «издалека». Однако тех, кто наберется терпения внимательно прочитать и обдумать все, о чем я пишу, ждет вознаграждение: в совсем необычном свете предстанут перед ними как тема статьи, обозначенная его заголовком, так и её научное и практическое значение.
Напомню о значении основного и наиболее часто употребляемого в статье термина «объект исследования»: это то, на что направлено само исследование, ради познания чего оно и осуществляется.
Так вот, оказывается, (приложение 1) что в современных условиях речь может идти лишь о наших попытках достичь того уровня познания объекта - его нынешнего функционирования, прежнего состояния и перспектив предстоящего развития - который допускают задачи и методы (средства) отраслей знаний, ныне участвующих процессе данного познания, - и не более того! ...
Приложение 1. Далее следует краткое изложение выводов из многолетних исследований Отдела науковедения Института истории естествознания и техники (ИИЕИТ) тогдашней АН СССР совместно с единомышленниками из числа методологов научного знания и специалистов в области научной рефлексии, работавших в те годы в других НИИ и Вузах (например публикации: Юдин Э.Г. "Как понимать объект и предмет научного познания?" - "Политическое самообразование", 1967, № 3; Лехнер Е.А. " О научном познании и его методах" – в кн. "Наука сегодня», М.,1969; Лекторский В.А., Швырев В.С. "Актуальные философско-методологические проблемы системного подхода" - "Вопросы философии", 1971, №1; Юдин Э.Г. "Системный подход и принцип деятельности", М., 1978; Щедровицкий Г.П. "Синтез знаний" - в сб. «На пути к теории научного знания», М., 1984; сб. «Методологические вопросы системно-структурного исследования», М., 1986, "Философский энциклопедический словарь", 1989 с.505 и др.).
При этом каждая отрасль знания вычленяет из изучаемого объекта и делает предметом своего изучения лишь ту его часть, которая отвечает задачам и методам данного изучения.
Даже беглый просмотр названий приведенных только что источников показывает, что формирование рассматриваемой нами сейчас познавательной концепции шло рука об руку с овладением отечественными науковедами системно-структурным подходом к рассмотрению познаваемых науками объектов, а также к самим наукам. Это овладение шло нарастающими темпами, начиная примерно, с конца 50-х годов.
Конечно же, достижимый с помощью этой концепции уровень познания интересующих нас объектов еще далеко не адекватен скрытой от нас невероятной сложности большинства из них. И в этом смысле наше современное знание об изучаемых объектах выглядит лишь как один из этапов на пути к вечному, бесконечному приближению к истине: постепенно к познанию объекта подключаются все новые и новые отрасли знаний с различными задачами и методами (средствами) изучения. А чем острее, животрепещуще в социальном отношении возникает необходимость изучения тех или иных объектов, тем большее число самых разнообразных отраслей знаний к этому подключается. Например, ныне в детальном и разностороннем изучении объектов, связанных с охраной природы и рациональным использованием природных ресурсов, участвуют не только разнообразные естественные науки, сколько-нибудь способные помочь этому делу (в этом плане я бы очень рекомендовал ознакомиться с публикацией в научном журнале «География и природные ресурсы» за 1994 год, № 3, стр. 160-168), но и технические дисциплины, связанные с проектированием и созданием соответствующей аппаратуры, а также науки общественные – в первую очередь, конечно, экономические, в какой-то мере педагогические, юридические и иные.
А как же быть с взаимосвязанными процессами дифференциации и интеграции научных знаний, о которых, как о характерней шей черте современности, наслышаны даже люди, далекие от науки? Каков механизм этих процессов с точки зрения рассматриваемой нами сейчас концепции? Ответ на эти вопросы предельно прост: появление все новых и новых предметов изучения объекта - это есть дифференциация знаний о нем. Синтез полученных на каждый данный момент предметов изучения в более совершенное, чем прежде, знание об изучаемом объекте, - и есть интеграция знаний о нем.
Теперь настала пора сузить рассматриваемый нами круг объектов изучения, постепенно приближаясь к тем, которыми изобилует природа Мирового океана. Постепенность наших действий здесь состоит в том, что еще до обращения непосредственно к объектам Мирового океана, мы сосредоточим внимание на более обширном круге природных объектов, в число которых входят и океанические. А именно: c начала речь у нас пойдет об изучении природных объектов трех земных сфер, опоясывающих Землю выше ее ядра и мантии, т.е. об объектах природы литосферы, гидросферы и атмосферы.
Приходится констатировать факт, что с точки зрения излагаемой нами концептуальной основы современных научных знаний, все, казалось бы, разнообразные науки указанных природных сфер, в действительности пока что разнообразием задач и методов (средств) изучения, а, следовательно, и вычленяемых из какого-либо объекта предметов изучения не отличаются. Во всей этой обширной природной области пока что речь может идти лишь о двух принципиально различных задачах изучения.
Одна из задач - это, в основном, как можно глубже, детальнее понять само существо нынешнего функционирования, прежнего состояния и перспектив будущего развития объектов каждой из четырех ныне известных сторон природы отмеченных выше сфер Земли – их физической стороны, химической стороны, геологической стороны и биологической стороны. Науками, постепенно сформировавшимися специально для решения этой задачи, располагающими наиболее подходящими для этого методами и средствами являются четыре конкретизации соответствующих естественных наук применительно к специфическим условиям нашей планеты. Это – геофизика, геохимия, геология и почти вся биология (за исключением вопросов космической биологии). Говоря о задаче, решаемой всеми этими науками при изучении земных объектов, я не случайно употребил словосочетание «в основном решается». Рядом представителей этих наук, во всяком случае – наук океанических, мне наиболее известных, постоянно делаются попытки представить свои исследования еще и как решение второй задачи, о которой у нас пойдет речь вскоре. Это чреватая далеко идущими отрицательными последствиями ситуация, достойная того, чтобы о ней специально и подробно поговорить. Это мы сделаем в конце статьи, а сейчас только напомним общеизвестную истину, что дилетантизм – не самый лучший подход в научных исследованиях. Кое-что представителями этой группы наук действительно делается и для решения принципиально иной задачи изучения того же объекта, делается из-за незнания того, что это гораздо лучше способны сделать представители другой отрасли знаний, а еще чаще, к сожалению, из-за нежелания даже знать об этом….
Противоположной только что рассмотренной задачи изучения объекта является задача как можно более широкого, всеобъемлющего познания связей того же объекта со всеми другими. Имеются в виду объекты все тех же четырех сторон природы все тех же трех сфер Земли. Центральными в постановке этой задачи является, в основном, представление о каждом изучаемом объекте как о компоненте широкого природного комплекса, а также о комплексах таких компонентов. Наукой, специально изучающей как то, так и другое, специальными – присущими только ей – методами и средствами, среди которых главным является пространственно-сравнительный метод, является физическая география (приложение 2). В названии этой науки неправомерно (по традиции, восходящей еще к ХIX веку – к основателю ее А. Гумбольдту) до сих пор сохраняется слово «физическая», хотя давно уже она изучает не только физическую, но и три других стороны природы указанных выше оболочек Земли. В настоящее время считается, что существует система наук «география в целом», подразделяющаяся на подсистемы 1-го порядка – географию физическую и географию социально-экономическую. В свою очередь, физическая география подразделяется на подсистемы (уже 2-го порядка) – физическую географию суши и физическую географию океана, коротко – океанографию.
Приложение 2. Представление о ней, согласованное с рассматриваемой нами науковедческой концепцией отражено в «Вестнике Российской Академии наук» (1995 г., № 6, с.512-515); «Известиях Русского географического общества» (1995 г., № 1,с.24-28); в журнале «География в школе» (1997 г., № 7, с.25-31) и в других публикациях.
В соответствии с изучаемыми ею сторонами природы океана, океанография в целом подразделяется на океанографию физическую, океанографию химическую, океанографию геологическую и океанографию биологическую. Каждая из этих наук, в соответствии с задачей географии в целом, вычленяет из объектов (тел, явлений, процессов) соответствующей стороны природы океана. Она делает предметом своего изучения всесторонние связи этого объекта как внутри, данной стороны природы океана, так и его связи с объектами за пределами этой стороны. Однако, исходя из того, о чем мы говорили выше, когда касались наук геофизики, геохимии, геологии и биологии, вытекает, что, в соответствии с задачей общей для всех этих наук, каждое из их подразделений, изучающих соответствующую сторону природы океана, изучает точно те же объекты, но прямо противоположной задачей – в основном как можно более глубокого, детального понимания самого существа данных объектов (тел, явлений, процессов) - их нынешнего функционирования, прежнего состояния и будущего развития. Этими подразделениями являются: гидрофизика океанов и морей иначе еще называемая физикой моря (океана) или физической океанологией, гидрохимия океанов и морей иначе еще называемая химией моря (океана) или химической океанологией, геология океанов и морей иначе еще называемая геологией моря (океана) и биология океанов и морей иначе еще называемая биологией моря (океана).
Теперь обратим внимание на каждую пару наук, изучающую один и тот же объект одной и той же стороны природы океана. Согласно рассматриваемой нами науковедческой концепции о вычленении предмета изучения из объекта изучения, в принципе, для получения исчерпывающего представления об изучаемом объекте природы океана на нынешнем уровне развития наук об океане, вполне достаточно и необходимо интегрировать сведения о предметах изучения, полученные в рамках обеих наук этой их пары.
Думаю, что пора обратиться к конкретным примерам этих необходимых и достаточно познавательных процедур. Эти примеры я заимствую из своей базовой специальности – изучения физической стороны природы океанов и морей. Тех представителей мореведческих наук о трех других сторонах природы химической, геологической и биологической, - которые заинтересуются тем, о чем я здесь пишу (а на проявление такого интереса я очень надеюсь!…) рекомендую проделать аналогичные действия с примерами об изучении «своих» объектов. Вполне возможно, что тех сторон природы океана потребует внесения некоторых изменений (пусть даже незначительных) в сами познавательные процедуры. Это было бы великолепно, ибо чуть - чуть сдвинуло бы с места ту мертвечину, ту завесу затхлой паутины, которая до сих пор ограждает изучение природы Мирового океана от обдувания его живым ветром методологических, науковедческих новшеств!
Итак, - примеры из изучения физической стороны природы океана. Необходимо напомнить, что объектами изучения здесь являются физические явления в море и физические свойства морской воды.
Предположим, что мы рассматриваем результаты изучения волнения моря. Пусть в одном месте отчетных, архивных материалов на этот счет явно прослеживаются попытки исследователя выяснить связь волнения с ветром над морем, это волнение вызвавшим и поддерживающим. В другом месте изучается связь с рельефом дна на мелководьях, создающим заваливание гребней волн вплоть до их обрушения в форме прибрежного или мелководного прибоя. В третьем месте изучение волнения связывается с морскими течениями, возбуждаемыми оттоком вод прибоя от берега или мелководья. Это может быть изучение связи со льдом в море (если он там есть), вызывающим гашение волн за счет трения волнующихся частиц воды и лед и т.д. Из этого мы ясно видим, что ученый основное внимание уделяет изучению волнения моря в качестве компонента природного комплекса данной акватории. К тому же, если видно, что все это делает вполне профессионально – на базе всех методических достижений географии в целом и физической географии в частности, - у нас не остается никакого сомнения в том, что перед нами результаты работы специалиста в области физической океанографии.
Но вот перед нами результаты исследования волнения той же акватории моря океана, однако, исследования совсем иного характера. Ученый изучает кинематику волнения, его динамику, используя при этом столь обычные при работе каждого физика методы математического и лабораторного моделирования изучаемого объекта. Мы это воспринимаем как попытку тщательно, углубленно вникнуть в саму сущность явления волнения моря на данной акватории. И эта работа, заслужено вызывающая большое уважение, воспринимается нами работа специалиста в области физической океанологии или физики моря. Но, случается и так, что, тот же физик моря, пытается дилетантски пролепетать что-то относительно связей изучаемого им физического процесса с другими природными процессами на этой акватории. То ли он не знает, что это может лучше его сделать специалист другого профиля, то ли еще хуже – самодовольно даже не желает знать об этом. Естественно, что этот его лепет не может вызвать столь же позитивной реакции, как предыдущие места его работы.
Вот тут - бы и интегрировать профессиональные результаты обеих только что названных работ, какой отличный итог получился бы на предельном уровне современного изучения данного природного объекта вообще! Но куда там: в реальной жизни пока что на первый план выходят ненаучные, неделовые обстоятельства, о которых мы вынуждены, будем рассказывать в конце статьи.
Еще пример. Пусть в другом месте отчетных, архивных материалов об изучении физической стороны природы какой-либо морской или океанской акватории мы встретили сведения об изучении таких объектов, как процесс льдообразования в высоких и средних широтах и связанного с ним наличия морского льда. Предположим, что перед нами материалы, в которых лед рассматривается в связи с режимом ветра и волнения, лед ломающих; в связи с морскими течениями, лед перемещающими; с рельефом дна на мелководьях, при соприкосновении с которым лед останавливается, образуя стамухи и так далее. Здесь мы опять видим, что основное свое внимание ученый уделяет процессу льдообразования в данной акватории и его результату - морскому льду в качестве компонента ее природного комплекса, характерного для соответствующих сезонов года. Видя, что все это излагается на высоком профессиональном уровне географа, мы, ни сколько не сомневаемся, что перед нами часть работы специалиста - физикоокеанографа. Но вот, на ту же тему мы видим работу, где лед (возможно – той же акватории) рассматривается, в основном, только как физическое тело – как специфическое агрегатное состояние морской воды. Лабораторным моделированием, а где надо, - и математическими выкладками, ученый с завидной тщательностью исследует разные стороны внутреннего строения этого природного объекта. Изучается прочность льда, его соленость, электропроводность, плотность удельный вес, прозрачность, цвет и другие свойства. Совершенно ясно, что перед нами труд специалиста в области физики моря (физической океанологии). Но если в некоторых местах он пытается вторгаться в мало известную ему область всесторонних внешних связей изучаемого им объекта, то эти отдельные отступления в сторону воспринимаются нами не со столь большим восторгом, как основная часть его работы.
И опять же – так хочется проинтегрировать, а в этих работах, обе основные части, дабы получить наивысший, на сегодняшний день, уровень познания процесса льдообразования в высоких и средних широтах Мирового океана и связанного с ним наличия морского льда. Но, увы!.. «мечты, мечты, - где ваша сладость»!?
Итак, - очень желаемое, но пока еще, к сожалению, невыполнимое (почему? - подробнее еще пойдет речь в конце статьи) научное значение предлагаемой концептуальной основы современных знаний о природе Мирового океана, - ясно.
К этому необходимо добавить следующее. Неотъемлемой частью каждых серьезных научных или технических знаний является прослеживание закономерностей развития этих знаний вплоть до современности. Цель такого прослеживания двоякая: во-первых, - воссоздание реальной картины прошлого, и, во-вторых, - создание строгой, объективной научной базы для управления дальнейшим научно-техническим развитием: его планирования и прогнозирования. Эта глобальная научная идея овладела нами – сотрудниками ИИЕиТ АН СССР еще с 1962 года – со времени прихода к руководству нашим институтом крупного философа – науковеда академика Бонифатия Михайловича Кедрова. Однако, для каждого сотрудника Института – специалиста в области истории той или иной отрасли знаний, потребовалось пройти науковедческий «ликбез», прежде чем он заложил в основу повседневной работы науковедческую концепцию.
На протяжении последних 35-ти лет постепенно удалось пройти и закончить этот «ликбез» и мне – единственному сотруднику Института, являющемуся специалистом в области изучения природы Мирового океана и истории этого изучения. Для меня, предыдущее 30-летие прожившего в работах непосредственно в море, это вживание в науковедческий дух ИИЕиТ – а было очень нелегким (о чем я еще подробнее скажу ниже), но зато зримо и результативно. Просмотрите мои историко-научные публикации 70-х и 80-х годов (приложение 3) и сами убедитесь в этом. От книги к книге, от статьи к статье усиливалась моя науковедческая зрелость, причем, надеюсь на то, что никто из исследователей природы Мирового океана прочитавших эти публикации, не смог сказать, что я дисквалифицировался в своей базовой специальности, перестал быть их коллегой. Тем самым, я льщу себя надеждой на то, что мне удалось внести свой скромный вклад в развитие замечательной, увлекательнейшей науки – истории изучения Мирового океана.
Приложение 3. "Краткая история экспедиционных исследований по физической океанологии в СССР" - сб. «Вопросы истории физической географии в СССР, 1946-1970 гг., - 4-х томная рукопись, общим объемом 40 а. л., депонированная в ВИНИТИ 3/YII 1975 г. за №№: том I –1975/75 деп., том 2-1976/75 деп., том 3 –1977/75 деп., том 4 –1978/75 деп.; "Взаимодействие океана и атмосферы. История изучения" М., «Наука»,1978 г.; "Структура наук об океане", М., «Мысль», 1981 г.; "Изменчивость физических явлений и свойств океана. История изучения", М., «Наука».1984 г.; "Классификация исследований природы Мирового океана" - Государственный комитет СССР по стандартам. Всесоюзный НИИ технической информации, классификации и кодирования. Классификаторы и документы (научно-технический реферат), М.,1986 г., вып. 3, с. 14-18; "Проблемы истории и теории физической географии". Дисс. на соиск. ученой степени доктора географических наук в форме научного доклада, М., ИИЕиТ АН СССР ,1990 г.
Несколько особняком в этом плане стоит моя большая статья «Взаимосвязи геофизики и географии при изучении взаимодействия океана и атмосферы в высоких широтах», опубликованная под рубрикой «История географической науки» в журнале «Известия Российской Академии наук, серия географическая» (см. № 6 этого журнала за 1997 год, с. 98-108). О ее принципиальной роли расскажу несколько подробнее.
К середине 90-х годов мне показалось, что я уже достиг такой степени науковедческой зрелости, что могу попробовать выполнять очень сложные разработки в области мореведческого науковедения, основоположником, которого я же и являюсь. Да простят мне читатели этой статьи нескромность этих моих слов, но я решился их произнести лишь после того, как встретил единодушное одобрение со стороны компетентных и беспристрастных читателей моих подготовительных к такой ответственной работе публикаций (они перечислены в этой статье в приложении 2).
Одним из сложнейших и до сих пор никем не решавшихся вопросов мореведческого науковедения является вопрос о взаимоотношении географического (конкретнее - физико-океанографического) и океанологического (конкретнее - физико-океанологического) знаний при ежегодных весенних составлениях ледовых прогнозов на трассе Северного морского пути на предстоящую летнюю навигацию. До сих пор такие прогнозы составляются Арктическим и Антарктическим НИИ Центром исключительно на базе эмпирических соотношений. Очень уважительно относясь к добротности этих соотношений, многократно выверенных опытнейшими специалистами, я, тем не менее, подумал: а что, если в дополнение к этим соотношениям дать в руки ледовых прогнозистов еще и принципиально иной источник, так же могущий наталкивать их на прогностические выводы? Ведь в особо сложных случаях составления ледовых прогнозов, такое дополнительное подспорье нет- нет, да и пригодится! Увлеченный такой надеждой, я поднял и освоил огромное количество исходных материалов, результатом чего и явилась упомянутая статья в журнале «Известия РАН, серия географическая». Ее основной научный вывод таков: примерно с конца XIX века до 40-х годов ХХ века происходило предварительное накопление знаний о взаимодействии океана и атмосферы в Северной Полярной области. Это происходило в рамках зародившихся к тому времени и набиравших силу в указанный период наук с качественно различными задачами изучения данного природного объекта – как в рамках физической океанографии, так и в рамках физической океанологии. Причем к этому познавательному процессу одновременно подключались знания: к физической океанографии – из географической, а, потому – имеющей ту же, что и она задачу науки морская климатология, а к физической океанологии – из геофизической, а, потому – имеющей ту же задачу науки физики атмосферы над океаном (соответствующего раздела науки «физика атмосферы»). Оказалось, что, примерно с 40-х годов до конца 70-х годов нашего века имела место квазитриггерная переброска знаний по данной проблеме от пары тесно связанных между собой и только что названных нами геофизических наук к паре столь тесно связанных и только что нами географических наук. И, наконец, примерно с 80-х годов по исходным материалам прослеживается процесс обратной переброски знаний, завершающий квазитриггерный цикл и имеющий очень сложный характер.
Рассматриваемая в этой статье концептуальная основа современных исследований Мирового океана, вообще говоря, имеет ту замечательную черту, что на ее базе можно подступиться к решению очень актуальных в практическом отношении научных проблем. Взять, например, проблему всестороннего изучения загрязнения вод океанов и морей с целью предотвращения этого бедствия. Схема науковедческого подхода к ее решению была впервые обозначена мною во второй - посвященной изучению вод океанов и морей - части книги И.А. Федосеев, А.Ф. Плахотник "Человек и гидросфера. Краткая история взаимодействия", М., «Наука», 1985 (первая часть этой книги, посвященная изучению вод суши написана специалистом в этой области). Столь же первой оказалась моя попытка рассмотреть – с науковедческих позиций – проблему предотвращения обледенения малотоннажных рыболовецких судов в холодное время года в высоких широтных акваториях, а также борьбы с уже возникшим обледенением (приложение 4).
Приложение 4. Данная проблема мне особенно близка и понятна в соответствии с особенностями моей трудовой биографии, см. интервью, которое пожелала взять у меня редакция журнала «Вопросы истории естествознания и техники « (№ 1 этого журнала за 1998 год, с. 162-177).
Её рассмотрению посвящена значительная часть моей статьи "Проблемы взаимодействия человека и Мирового океана", помещенной в разделе «Практика» научного сборника "Науки в их взаимосвязи. История. Теория. Практика", М., "Наука", 1998 г. Было понятно, что этот сборник вероятнее всего останется неизвестным тем, кто непосредственно разрабатывает рекомендации рыболовецким судам, уходящим в районы вероятного обледенения, а именно - специалистам соответствующих подразделений рыбопромысловых НИИ. Поэтому я, преодолев многочисленные заграждения, чинимые мне работниками аппарата тогдашнего Министерства рыбного хозяйства СССР, все же прорвался на прием к первому заместителю министра. Он внимательно прочитал подготовленную мною новинку в области борьбы с обледенением и предотвращения такового, вполне возможно, что ничего там не понял, но, видя, напал на такового, кто, в случае его отказа пойдет «еще выше», с вздохом наложил на моей писанине благоприятную для меня резолюцию. Как по мановению волшебной палочки, то, что я принес в Министерство, было тотчас же отправлено на депонирование (приложение 5) и, кроме того, НИИ Минрыбхоза в Ленинграде было послано циркулярное указание об изучении моего предложения. Каюсь в том, что в последующие месяцы меня «заела текучка» настолько, что я не сделал то, что обязательно надо было сделать: « по горячим следам» проверить самому - не забуксовало ли в последующих инстанциях прохождения этого моего предложения, добиться его практической реализации.
Приложение 5. Мне была выдана справка о том, что моя рукопись значиться в Библиографическом Указателе ВИНИТИ «Естественные науки» № 10 (192), М., 1987г., стр. 139, N 857-рх (по-видимому «рх» означает «рыбное хозяйство» – не правда ли?).
Науковедческая концепция, которую я, на протяжении нескольких предыдущих десятилетий неуклонно пытался внедрить в изучение физической стороны природы океана, открывает перед нами еще и возможность проведения крупных и очень полезных для дальнейшего развития науки мероприятий научно-организационного характера.
В самом деле. Давайте поразмышляем об организации научных исследований в нашей стране, - хотя бы, для начала, - в рамках нашей Академии. Вся иерархия академических учреждений построена «по наукам»: Отделения наук о том-то и том-то, им подчинены НИИ, опять же возвещающие своими вывесками о таких-то науках…. Правильно ли? Ведь стремимся мы к познанию объектов, а каждая наука дает нам возможность вычленить из каждого объекта всего лишь принципиально важную его черту, сделав ее предметом своего изучения. По мере дифференциации научного знания появятся все новые его стороны (отрасли), вычленяющие из того объекта новые черты, являющиеся их предметами изучения.
В связи с этим, хочется спросить: впредь мы так и будем всякий раз создавать все новые Отделения Академии и входящие в них Институты по все новым, выявляемым в процессе научной дифференциации чертам объекта? Когда же мы, идя таким путем, доберемся, наконец, до синтеза всего этого в современное нам интегральное знание об объекте в целом? Ведь если мы не хотим отстать от научно-технического прогресса, то, стоя на нынешних - не продуманных в науковедческом отношении - позициях в области управления развитием знаний, мы так никогда и не сможем получить пусть не совсем совершенное (абсолютно совершенным оно так и не будет!), но все же относительно полное знание об изучаемых объектах в целом, которое можно было бы тут же выдать на пользу людям…. Иначе говоря, при нынешнем положении дел мы все больше и больше загоняем себя в угол!
Подобные размышления приводят нас к четкому выводу о необходимости реорганизовать нынешнюю структуру Отделений нашей Академии. Возьмем, к примеру, нынешнее Отделение океанологии, физики атмосферы и географии. В нем, прежде всего, представлено геофизическое изучение всего лишь двух «наружных» сфер Земли – океана и атмосферы. Не говоря уж о том, что это изучение существенно неполное, - из него выпало геофизическое же изучение обширнейшего объекта – вод суши, посмотрим, - с чем же оно объединено? Оказывается, объединено оно с принципиально иным – географическим изучением, причем взятым во всей его полноте. А это сразу же вскрывает две нелепицы: во-первых, там есть в обязательном порядке география природы Земли, которая не может не включать в себя изучение еще и третьей «наружной» сферы Земли – ее литосферы. Ведь известно, что неотъемлемой частью географии природы Земли является наука геоморфология, изучающая, с географических позиций не только рельеф суши и океанского дна, но и подстилающие его горные породы, т.е. практически - всю литосферу. Почему же этот объект изучается в этом Отделении только с географических позиций, и не изучается с позиций геофизических? Во-вторых, включение в это Отделение по существу естественных наук еще и географии в целом, куда входит общественная наука – география социально-экономическая. А это уже неофициальный развал основного принципа нынешнего разделения Отделений Академии на два блока – Отделения естественнонаучные и Отделения общественно-научные, кардинально различные по многим показателям.
Вывод: для оптимального выполнения главной цели любого изучения – познания объектов этого изучения, необходимо строить Отделения Академии и подчиненные им Институты по объектам, а не по наукам. Например, для оптимального познания объектов нашей планеты необходимо иметь, как минимум, два «объектных» Отделения Академии - Отделение изучения внутренних сфер Земли и Отделения изучения внешних сфер Земли. В последнем из только что названных Отделений логично иметь отдельные Институты по изучению литосферы, гидросферы, атмосферы, а лучше - еще более дробно: например, иметь отдельно Институты изучения вод суши и Мирового океана, а не гидросферы в целом. А уже в составе каждого Института жизненно необходимо иметь подразделения, где одни и те же объекты изучаются с различных, существующих в наше время позиций. Синтез результатов этих изучений и будет составлять действительно добротную, отвечающую уровню современного научного прогресса научную продукцию. А для этого, в свою очередь, необходимо готовить кадры научных работников, т.е. создавать вузы по наукам, но с обязательным условием обстоятельного ознакомления будущих специалистов по изучению того или иного объекта с методами и средствами изучения того же объекта с качественно иных позиций. Это подготовит условия взаимопонимания различных по задачам изучения специалистов при их будущем совместном интегрировании результатов собственных исследований.
Полагаю, что только этих страниц статьи уже достаточно для того, чтобы стала ясна потенциальная научная, научно-практическая и научно-организационная польза рассмотренной нами концептуальной основы современных знаний о природе Мирового океана. Каковы же причины, до сих пор препятствующие превращению этой пользы из потенциальной в реальную?
Переходя к ответу на этот вопрос, необходимо учесть следующее:
Во - первых то, что за последнее столетие у нескольких поколений исследователей океанов и морей не являющихся географами, сложилась привычка к неприятию того, что и наука география способна принести и в действительности приносит пользу в познании природы океана не меньшую, чем те отрасли знаний, специалистами в которых они сами являются. В основе этого неприятия, лежит незнакомство с реальным развитием географии и с изменениями ее возможностей при изучении океана. Такое положение характерно не только для отечественной науки. Еще в 1950 году американские мореведы К.Бьюрк и Ф. Эллиот писали, что среди их коллег - физиков, химиков, геологов и биологов, «очень мало лиц, знакомых с современной географией» (сборник «Американская география», пер. с англ., М., «Прогресс», 1957, с. 395-398). С тех пор, во всяком случае, в нашей стране, положение к лучшему не изменилось.
Во-вторых, то, что с 1961 года – со времени основания единственного в нашей стране профессионального научного журнала мореведов «Океанология», его редколлегия, состоящая, в основном, из сотрудников академического Института океанологии им. П.П. Ширшова (при котором этот журнал и существует) неизменно - из десятилетия в десятилетие – категорически отрицает даже саму возможность обсуждения со своими читателями путей развития наук об океане. Еще в самом начале появления этого журнала – в его 2-м номере за 1961 год, была напечатана науковедческая по своему характеру статья об одной из океанологических наук – геология моря (геологической океанологии). Рассматривалась структура этой науки, ее взаимоотношения с другими отраслями знаний. Для «Океанологии» это был чудовищный нонсенс! С тех пор на протяжении более чем 30-летия ничего подобного ни об одной из океанологических наук (а о смежных с ними науках океанографических – и подавно) на страницах данного журнала не появлялось. А с той статьей «ларчик просто открывался»: автором был руководитель коллектива геологов моря Института океанологии и один из членов редколлегии «Океанологии» П.Л. Безруков, ныне, к сожалению, покойный. Совершенно не свойственна журналу «Океанология» и обычная в других академических журналах рубрика «Дискуссия»: систематически – из номера в номер - читая этот журнал, я встретил в нем под этой рубрикой всего одну статью тоже ныне, к сожалению, покойного К.Н. Федорова. Было это что-то в середине 80-х годов, когда Константин Николаевич возглавлял крупное подразделение Института океанологии. И хотя он поставил на обсуждение читателей отнюдь не науковедческую проблему, но все же появление на страницах «Океанологии», традиционно заполненных мелкотемьем (во всяком случае, по моей специальности - изучению физической стороны природы океана: заявляю об этом вполне ответственно!) стало еще одним для этого журнала ЧП.
Сравнительно недавно представляю в «Океанологию» статью «Физика моря и физическая океанография», в которой излагаю то, о чем писал в настоящей статье. Статья отвергается на основании отрицательного отзыва единственного рецензента. Его главный аргумент то, что якобы, по поводу соотношения наук «океанография» и «океанология» все давно ясно. Давно, якобы, по данному вопросу прошли дискуссии, все прояснившие.
Чтобы показать, - насколько не прав анонимный рецензент в своем голословном утверждении, я уже не имею возможности дать публикацию ни в один другой журнал, кроме «Океанологии» (это только по его профилю). Поэтому я вынужден, в заключение этой статьи, уделить в ней внимание и данному вопросу. Кстати, излагая этот вопрос, я имею возможность сказать и обо всем том, что оставлял на конец.
Буквальный перевод с греческого слова «география» давным-давно уже не соответствует главной задаче этой науки. Еще в XIX веке, когда еще оставались неописанными участки поверхности нашей планеты, основной заботой географов уже было всестороннее изучение всего ранее описанного. Известный историк естественных наук Ф. Даннеман в своей многотомной «Истории естествознания» (см. т. 3, перевод с немецкого, ОНТИ НКТП, М. - Л., 1938, 357 с.) свидетельствует, что уже в первой половине XIX века имело место преобразование географии в «учение о внутренней связи (подчеркнуто мною - А.П.) теллурических явлений» (с.287). При этом взаимосвязь природных явлений изучалась в равной мере по всей известной к тому времени территории нашей планеты – как в пределах территории суши, так и в пределах акватории Мирового океана, причем последняя из только что названных частей географии уже тогда именовалась «океанографией». В крупной историко-научной статье, опубликованной в нашей стране. В начале 60-х годов ведущими советскими географами того времени Г.А. Авсюком, И.П. Герасимовым, А.А. Григорьевым, Ф.Ф. Давитая, М.И. Будыко, С.В. Колесником и В.Б. Сочава была опубликована крупная историко-научная статья («География в системе наук о Земле», изд. АН СССР, серия географическая, 1963 г., № 4, с. 102-111). В ней отмечалось, что из-за технических трудностей изучения природы океана по всей его глубине, океанография всегда развивалась медленнее, нежели география суши. Признавая этот факт, а также многие другие основополагающие моменты в истории океанографии, географы широкого профиля, как в нашей стране, так и за рубежом, всегда превосходили и превосходят до сих пор океанологов в том отношении, что они лучше разбирались в изучении морских и океанских акваторий, нежели океанологи, - в основных проблемах географии в целом, в том числе – и океанографии. Океанологам – с тех пор, как этим обобщающим термином стали называть себя физики моря, химики моря, геологи моря и биологи моря, - всегда казалось, что по сравнению с ними океанографы стоят на какой-то предыдущей, более примитивной стадии изучения тех же объектов: всего лишь описательной их стадии. Не случайно, например, что еще на рубеже ХIХ-ХХ веков в нашей стране имели место высказывания, что в связи с ростом знаний о природе океана, «слово океанография следовало бы заменить словом океанология» (например, брошюра П.И. Броунова «Популярные лекции по океанографии», Спб, 1901 г., с.1, примечание 2).
Мнения многих океанологов о превосходстве их науки над океанографией, (были и есть) конечно же, результат их неосведомленности в истинном развитии «соседки» по изучению тех же объектов Мирового океана - океанографии, как неотъемлемой части географии природы нашей планеты. А эта неосведомленность, в свою очередь, имеет как объективные, так и субъективные причины. К первым относится чрезмерная экспедиционная загруженность океанологов в те годы, когда рейс следовал за рейсом. В то время мы все - исследователи океанов и морей нашей страны едва успевали провести «камералку» собранных в рейсе результатов наблюдений, как надо было готовить тросы, лебедки, глубоководные термометры и прочее для следующего рейса, персональный состав участников которого заранее утверждался отделом науки ЦК партии. Какое уж тут ознакомление с литературой по развитию науки, - особенно не своей, а соседней. Пишу так осведомленно потому, что сам в течение 30 лет побывал «в их шкуре» и только тогда, когда навсегда «сошел на берег», став сотрудником « неплавающего» учреждения ИИЕиТа, я смог начать устранять свою собственную неосведомленность во многих и многих «под зарез» необходимых мне, как исследователю Мирового океана областях.
А что касается, якобы, имеющих место обсуждений понятий «океанология» и «океанография » и решения вопроса «о предпочтении того или иного », так это – не более чем трусливая ложь анонимного рецензента. Ответственно заявляю: никакого сколько-нибудь серьезного, научно обоснованного обсуждения этих вопросов до сих пор не было ни у нас, ни за рубежом. Это связано с тем, что серьезно заняться этими вопросами - означает глубоко влезть в науковедческую тематику, а это до сих пор никому не было «по зубам », да и заниматься этой – далекой от традиционного мореведения областью, желания до сих пор ни у кого не наблюдалось. Я, кажется, первый не только в нашей стране, но и в мире, кто отважился заняться науковедческим мореведением (или мореведческим науковедением – не знаю, как правильнее сказать).
Занялся вовсе не для того, чтобы изрекать истины в последней инстанции (думаю, что здесь до подобных истин ой как далеко!). Это необходимо для того, чтобы дать хотя бы первый, еще, конечно, очень незрелый, но все же материал в этом очень перспективном, в научном и практическом отношениях, деле. Еще 20 лет тому назад, когда сдавалась в издательство рукопись моей первой книги в данной области, в конце предисловия к ней я написал: «необходимо предупредить читателя, что все научные выводы этой книги следует воспринимать в дискуссионном порядке. Они опубликованы с единственной целью - выслушать беспристрастное мнение читателей и каждое критическое, но объективное высказывание об уже сделанном для меня исключительно важно. И если в процессе обсуждения этой книги будет выдвинута иная теоретическая модель структуры науки, более результативная в научном и практическом отношении, нежели та, что изложена здесь, она найдет в моем лице своего самого искреннего доброжелателя, приверженца и горячего пропагандиста» (А.Ф. Плахотник «Структура наук об океане», М., "Мысль", 1981 г., с. 4).
Приложение 6. Эта книга, как и все другое вышедшее из под моего пера в те годы, создавалась на гребне творческого подъема: я был еще сравнительно молод, энергичен, здоров (ведь тогда у меня не было и первого из серии инфарктов, впоследствии заработанных в мытарствах с редколлегией журнала « Океанология»). Поэтому писалось легко, продуктивно. Однако, сама тема этого творчества настолько сложна, нова, что было бы чудом, если бы все сразу получилось без «орехов». Произошел у меня огрех и на этот раз. По-видимому, из-за того, что я большую часть своих творческих сил израсходовал на первую – базовую для меня часть книги («Система физической географии в целом»), на основную – вторую ее часть («Система физической географии океана») пришлись лишь остатки сил. И вот печальный, как впоследствии мне самому стало ясно, результат: в подзаголовке второй части, а также главы III книги (в скобках) появились ошибочные слова «океанологии, океанографии». Запятая между этими терминами означает их синонимичность, что, как вскоре мне стало ясно, - глубоко ошибочно. Здесь я просто пошел на поводу у тех океанологов (в частности – у А.С. Монина – см. его трактовку наших наук в 3-м изд. БСЭ), кто без должного анализа, рассуждают о соотношении океанологии и океанографии. На самом деле это науки с качественно различными задачами изучения одних и тех же объектов. Когда я сам дошел до осознания этого факта, - к сожалению, было уже поздно. Ведь говорят: «что написано пером, - то не вырубишь топором».
А. Ф. Плахотник (Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН, Москва) Концептуальная основа современных знаний о природе Мирового океана