Важное место в творчестве Рахманинова занимает и жанр концерта как таковой: ни для одного из его современников, творческие интересы которых были связаны в первую очередь с областью фортепианной музыки (Скрябин, Метнер), этот жанр не имел такого значения, как для него. Каждый из четырех фортепианных концертов Рахманинова (к которым следует добавить и Рапсодию на тему Паганини) обозначает определенную веху на пути композитора.
Первый концерт, написанный им в семнадцати- восемнадцатилетнем возрасте (1890-1891), еще до окончания консерватории, - произведение неровное и недостаточно самостоятельное. В нем чувствуется влияние как русских музыкантов, под воздействием которых рос и формировался юный Рахманинов (Чайковского, Рубинштейна), так и западных романтиков - Шопена, Шумана, отчасти, может быть, Грига и Листа. Некоторые места (особенно во второй и третьей частях концерта) кажутся наивными, элементарными по изложению. Вместе с тем в ряде моментов чувствуются рахманиновская "львиная хватка", напор и энергия. Таковы бурно низвергающиеся каскады октав во вступлении к первой части, напоминание о которых несколько раз встречается в дальнейшем. Выразительны взволнованно-лирическая тема главной и спокойная, легко парящая - побочной партии. В целом эта часть безусловно лучшая и по качеству материала, и по стройности, законченности композиции.
Концерт был первым произведением Рахманинова, которое он предать гласности, обозначив его ор.1. О том, что оно оставалось ему дорого и позже, свидетельствует новая редакция, сделанная в 1917 году, в которой при сохранении основного тематического материала был внесен ряд изменений в план его развития, значительно обогащена фактура фортепианной партии, подвергнута коренному пересмотру инструментовка. В этом обновлен -виде композитор неоднократно включал Первый концерт в программы своих концертных выступлений.
Пять лет отделяют Второй фортепианный концерт Рахманинова оконченный в 1901 году, от его предыдущего фортепианного произведения - Шести музыкальных моментов ор.16. После трудного пятилетия мучительных сомнений, разочарований и размышлений о своем пути композитор предстает в этом новом своем сочинении как зрелый сложившийся мастер с ярко выраженной индивидуальной физиономией и выработанной манерой письма. Как замечает Кашкин в отзыве на первое авторское исполнение концерта в полном виде 27 октября 1901 года, миновав период Sturm und Drang'a, Рахманинов показал себя в нем крупным оригинальным художником, "свободным от всякой изысканности и в то же время обладателем всех средств новейшей техники" (170).
Концерт, принесший ее автору заслуженный успех, был по праву признан лучшим русским фортепианным концертом после си-бемоль-минорного концерта Чайковского. Но, при сохранении преемственных связей с наследием Чайковского и других русских и зарубежных композиторов XIX века, рахманиновский концерт содержит много нового как в своем образном строе и средствах музыкального выражения, так и в самой трактовке жанра. Можно было бы назвать его вдохновенной лирико-патетической поэмой для фортепиано с оркестром. Черты поэмности проявляются в тяготении к единству цикла и непрерывности развития, достигаемых с помощью развернутой системы интонационно-тематических свя зей и модулирующих "скрепок" между отдельными частями элемент соревнования солиста с оркестром, являющийся одним и основных определяющих признаков классического концерта существу, отсутствует и уступает место их тесному взаимодействию Современников даже смущало почти полное отсутствие самостоятельных "концертирующих" эпизодов, в которых исполнителю сольной партии предоставляется возможность свободной демонстрации своих виртуозных возможностей. Кашкин в нерешительности останавливался перед вопросом, относится ли это к достоинствам или недостаткам произведения.
Монологичность концерта определяется по преимуществу лирическим строем его музыки, что не исключает ни сурового драматизма, ни строгой величавой эпичности. Рахманиновский лиризм проявляется здесь во всем своем богатстве и многогранности оттенков от тихого созерцательного покоя или элегической грусти до мужественного протестующего пафоса и восторженного радостного самоутверждения. Изумительна мелодическая красота и выразительность основных тем концерта, широко разрабатываемых композитором и предстающих в различном освещении, в разных метроритмических вариантах и сменах темброво-регистровой окраски. К числу замечательных образцов рахманиновского мелодического дара принадлежит тема главной партии первой части, о которой много уже было сказано и написано. Н. К. Метнер называет ее "одной из наиболее ярких тем России": "с первого же колокольного удара чувствуешь, как во весь свой рост подымается Россия" (202, 350).
В этой теме, появляющейся в оркестре после нескольких "колокольных" аккордов субдоминантовой функции у фортепиано, Рахманинов создает на основе свободного претворения некоторых особенностей русской народно-песенной мелодики образ большой обобщающей силы. Возникая из секундовой интонации, она постепенно расширяет свой диапазон и приобретает все большую широту дыхания (пример 24). Вначале сурово и сумрачно звучащая тема приобретает в ходе развития более мягкую лирическую окраску и продолжается у фортепиано, которое выполняло до этого сопровождающую роль, окутывая мелодию гулкими полнозвучными пассажами.
Так подготавливается переход к побочной партии, тему которой излагает фортепиано при почти полном молчании оркестра. Эта светлая мечтательная тема принадлежит к характернейшим образцам одного из описанных выше типов рахманиновской лирической мелодики: за коротким воодушевленным взлетом мелодии на октаву по ступеням тонического секстаккорда следует длительное секвенционное нисхождение с преобладанием поступенных ходов, законченного периода тема далее словно истаивает и растворяется в высоком регистре. В отличие от неторопливо развертывающейся экспозиции с плавным "перетеканием" одного раздела в другой разработка развивается динамично и целеустремленно. При непрерывном ускорении темпа она по числу тактов почти вдвое короче. В ходе развития все яснее выступает на первый план активное ритмическое начало и путем преобразования краткого мотива, соединяющего вступительное аккордовое построение с главной партией (пример 26), формируется энергично ритмованная фигура маршевого типа, в сопровождении которой вступает сильно динамизированная тема главной партии в репризе. Вслед за кратким проведением ее основного шестнадцатитактового построения, представляющем собой главную кульминацию всей первой части, напряжение спадает, на протяжении почти всего дальнейшего развития репризы и коды идет процесс неуклонного постепенного затухания динамической энергии. Контуры побочной партии лишь слегка обрисованы в тихом, затаенном звучании валторны соло и в ритмическом увеличении, придающем ей спокойный, убаюкивающий характер. Только в небольшом кратком построении коды движение вновь оживляется, и вся часть завершается тремя энергичными словно обрубленными аккордами.
Медленную среднюю часть концерта В.А.Цуккерман справедливо назвал "жемчужиной русской лирики" (323). Это пленяющее красотой и поэтичностью музыки Adagio при довольно большой своей протяженности целиком основано на одной теме. Излагаемая солирующим кларнетом на фоне ровно струящихся фигурации у фортепиано9, она производит впечатление почти незаметной легкой зыби на застывшей поверхности, лишь слегка отклоняясь от основного опорного звука соль-диез и вновь возвращаясь к нему. Но за кажущейся внешней неподвижностью ощущается трепетная внутренняя жизнь. Безмятежный созерцательный покой нарушается отклонением в параллельный минор во втором трехтакте и особенно подчеркнуто экспрессивным взлетом мелодии на малую септиму перед заключением (пример 27). В среднем разделе этой части тема подвергается интенсивной разработке с непрерывным нарастанием темпа и силы звучания, приводящим к яркой кульминации на доминанте фа-диез минора, после него довольно развернутое построение типа каденции с "рассыпающимися" пассажами
фортепиано подготавливает вступление репризы, изложенной сокращенно с однократным проведением темы.
В финале концерта контраст мужественно волевого, действенного начала и мягкого лиризма обостряется при явном преобладании первого. Четко и энергично ритмованная тема главной партии сохраняет связь с некоторыми тематическими элементами первой части, но эта связь настолько завуалирована, что с трудом улавливается на слух. В лирически напевной теме побочной партии также есть обороты, сходные с аналогичной по своему месту темой первой части, но черты маршевой ритмики придают ей более подвижный и активный характер (пример 28). В заключительном построении коды эта тема звучит победоносно-ликующе в сочных унисонах струнных, сопровождаемых мощными полнозвучными аккордами фортепиано. Этот прием превращения лирического образа в героический, встречающийся у Танеева в до-минорной симфонии, а затем неоднократно у Скрябина, использован Рахманиновым для светлого утверждающего завершения своего удивительного по вдохновенному пафосу музыки и стройной законченности, соразмерности всех элементов произведения.
Важнейшим этапом в творческом развитии Рахманинова стало создание в 1909 году Третьего фортепианного концерта, которому принадлежит такое же центральное место среди его сочинений конца 1900 - начала 1910-х годов, какое занимает Второй концерт в ряду произведений рубежа столетий. Не уступая этому своему предшественнику по свежести вдохновения, мелодическому богатству и красоте тем, Третий концерт носит на себе печать большей зрелости и сосредоточенности мысли. Асафьев считал, что начиная именно с Третьего концерта происходит окончательное формирование "титанического стиля рахманиновской фортепианности" и черты "наивно романтической фактуры", свойственные ранним сочинениям композитора, полностью преодолеваются им (25, 299). Более широкое дыхание приобретает симфоническое развитие, прочнее становятся связи между отдельными частями формы, огромной мощи звучания достигает монументальная фортепианная фактура наряду с почти моцартовской простотой, легкостью и прозрачностью некоторых эпизодов.
Концерт начинается сразу, после двух вступительных тактов оркестра, с проведения широко распевной темы главной партии солистом в октавном изложении. По своей обобщающей силе и глубине выражения она не уступает первой теме Второго концерта, ко, в отличие от нее, звучит тихо и скромно, со сдержанным затаенным чувством задумчивой печали. Мелодия попевочной структуры развертывается в ограниченном диапазоне с постоянным воз вращением к основному устою. Много раз отмечалась близость ее к строению древнерусских церковных напевов, приводились даже конкретные примеры подобной близости (см.: 353, 369). Впрочем, эта аналогия может относиться только к первому построению темы, во втором построении она хроматизируется и подвергается секвентному развитию, что придает ей более экспрессивно заостренную субъективно-лирическую окраску. Существенную роль играет также четкий активный ритм оркестрового сопровождения, который приобретает далее значение одного из постоянных объединяющих элементов в пределах всего цикла.
Та же ритмическая фигура слышится и в начальных фразах более лирически взволнованной побочной партии, что подчеркивается предшествующим собственно самой теме ее оркестровым вариантом (пример 30 а, б). В своем развитии тема достигает яркой выразительной кульминации3, представляющей динамическую вершину всего экспозиционного раздела.
Вторая, более высокая и продолжительная кульминация, достигаемая путем постепенного развития и вычленения отдельных мотивов темы главной партии, становится центром разработки (Allegro, ff, molto marcato) и завершается стремительно низвергающимся пассажем martellato, после чего наступает полоса длительного спада напряжения со скорбными малосекундовыми интонациями, настойчиво повторяющимися то в партии солиста, то у оркестра. Третья большая волна нарастания приходится на обширную каденцию, связывающую последний раздел разработки с началом репризы. Все признаки последней (появление темы главной партии, хотя и в значительно измененном, варьированном виде, утверждение основной тональности ре минор) ясно обозначаются в эпизоде scherzando. Развитие темы приводит к новой грандиозной кульминации, которая превосходит по силе обе предыдущие.
Все дальнейшее (краткое напоминание побочной партии и полное заключительное проведение темы главной партии в ее первоначальном экспозиционном изложении) служит заключением и "округляет" форму, придавая ей замкнутый, завершенный характер. Троекратное проведение основной темы (в экспозиции, в начале разработки и в заключении) и три кульминационные фазы, расположенные в порядке нарастающей силы и напряженности, являются узловыми моментами формы, сообщающими ей необычайную внутреннюю цельность и целеустремленность развития.
Своеобразна по своему строению и вторая часть концерта Интермеццо, написанная в виде свободных вариаций на простую песенную тему, излагаемую в оркестре. При этом тональность первоначального ее изложения и вариаций, исполняемых солистом, различны (ля мажор и ре-бемоль мажор с рядом последующих модуляций). Благодаря обилию понижающих альтераций во вступительном оркестровом изложении темы, частично повторяющемся в конце Интермеццо, тональность его воспринимается как доминанта минора. Тем самым эти два проведения выполняют функцию модулирующих построений, связывающих среднюю часть концерта с двумя крайними.
Уверенной мужественной силы и энергии исполнен финал концерта с его типично рахманиновским твердым, резко акцентированным поступательным ритмом. Отмеченная выше ритмическая фигура, являющаяся своего рода лейтритмом всего произведения, получает новое преломление в теме главной партии финала, основанной на стремительно взлетающих призывных квартовых интонациях. Тот же неудержимый напор волевой энергии, закованной в жесткие рамки неизменного синкопированного ритма, слышится и в излагаемой полнозвучными аккордами теме побочной партии. Только в заключительной партии появляется более плавная напевная мелодия, рисунок которой совпадает с основными контурами предшествующей ей темы.
Характер музыки неожиданно меняется в разработке (цифра 48, Scherzando), представляющей собой самостоятельный эпизод внутри сонатного allegro: резко изменяются темп, звуковой колорит, тип изложения; ритмический рисунок становится причудливым, неуловимо капризным. Но при всей контрастности сохраняется, хотя и очень тонко завуалированная, связь с основным тематическим материалом, боевые кличи главной партии финала превращаются в какие-то таинственные фантастические зовы: неясно вырисовываются и очертания отдельных мотивов побочной партии первой части (пример 33), а незадолго до окончания, как краткое напоминание, проходит начальная тема концерта в звучании виолончели (цифра 54, a tempo, poco a poco accelerando). Тем самым финал приобретает до известной степени суммирующее, синтетическое значение.
После краткой репризы Третий концерт, как и Второй, победоносно увенчивается сияюще светлой, но еще более ярко и уверенно звучащей в мощных унисонах фортепиано и оркестра кодой, основанной на преображенной теме побочной партии финала. Это торжествующее заключение подготавливается длительным постепенным нарастанием на доминантовом органном пункте, что еще повышает силу и интенсивность производимого им впечатления.
Работой, знаменовавшей начало выхода из затянувшегося на целое десятилетие творческого молчания, было завершение Четвертого концерта. Мы не располагаем данными для суждения о том, как далеко продвинулась работа над концертом, когда он был задуман композитором, но в печати появилось весной 1914 года сообщение, что Рахманинов предполагает к осени написать свой новый концерт, уже готовый в эскизах (см.: 206, 318). Такой большой промежуток времени между началом работы и ее окончанием не мог не отразиться на стилистической цельности произведения. Четвертый концерт носит на себе отпечаток "переходной" поры в развитии его автора. Некоторыми своими сторонами этот концерт близок к двум предшествующим (особенно Третьему), и вместе с тем в нем отчетливо выступают те новые черты, кристаллизация которых происходит уже в этюдах-картинах и Второй сонате. Тема главной партии первой части, излагаемая i листом после нескольких вступительных тактов оркестра, го ена по принципу, характерному для одного из типов рахмани ской мелодики среднего периода: быстрое целенаправленное хождение к вершине, за которым следует длительный постепенный спад, "затухание" мелодической энергии (пример 36). Чарующий своей нежной лирической прелестью тема побочной партии, в противоположность широким плавным линиям и плотному аккордовому изложению главной, отличается хрупкостью, тонкими извивами мелодического рисунка. Она складывается из отдельных коротких фраз, которым обильная хроматизация придает оттенок щемящей грусти, словно воспоминание о чем-то прекрасном, но безвозвратно ушедшем (пример 37).
Первой теме принадлежит главенствующая роль в концерте: она господствует на протяжении всей стремительной, динамичной разработки первого Allegro, эпизодически напоминает о себе и в двух следующих частях. Тема же побочной партии только один раз еще проходит в светлом, прозрачном регистре деревянных духовых незадолго до окончания разработки. Больше она нигде не появляется, репризное же проведение темы главной партии в оркестре с непрерывной линией тихого, постепенного динамического угасания звучит скорее как заключение, чем собственно реприза.
Необычна для рахманиновских концертов вторая часть с ее строго размеренным ровным хоральным движением и лишь слегка варьируемым повторением одной короткой мелодической фразы. Неожиданный драматический взрыв в среднем разделе трехчастной формы только на короткое время нарушает создаваемое этой неизменной повторностью состояние тишины и самоуглубленного покоя. Не получая устойчивого завершения, вторая часть концерта непосредственно переходит в финал, построенный на резких, может даже показаться, чересчур смелых контрастах. Весь финал представляет в структурном отношении большую, широко развернутую трехчастную форму. Крайние его разделы основаны на острой "колючей" теме с оттенком сумрачной скерцозности, которая подвергается свободному варьированию. Ей противопоставлена более светлая середина, наполненная то ли какими-то манящими звонами, то ли перекличкой призывных фанфар. Внезапные грозные аккорды в оркестре, а затем печально и несколько таинственно звучащая цепочка хроматически нисходящих терций у фортепиано на выдержанном гармоническом фоне приводят к возвращению и дальнейшему развитию первой темы. Уже перед самым концом в последний раз проходит в гармонически усложненном виде начальная тема главной партии первой части.
Четвертый концерт Рахманинова уступает двум предыдущим по свежести мелодического изобретения, широте и напряженности симфонического развития. Вместе с тем в нем проявляется ряд черт, характеризующих последний, зарубежный период творчества композитора: стремление к строгой сдержанности выражения порой жесткость, графичность музыкального письма усиление темных, мрачных тонов, принимающих иногда зловещую окраску ("разгул злых сил" в финале).
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.muzlit.narod.ru/