В жанре сказки наиболее ярко проявились идейные и художественные особенности щедринской сатиры: ее политическая острота и целеустремленность, реализм ее фантастики, беспощадность и глубина гротеска, лукавая искрометность юмора.
"Сказки" Щедрина в миниатюре содержат в себе проблемы и образы всего творчества великого сатирика. Если бы, кроме "Сказок", Щедрин ничего не написал, то и они одни дали бы ему право на бессмертие. Из тридцати двух сказок Щедрина двадцать девять написаны им в последнее десятилетие его жизни (большинство с 1882 по 1886 год) и лишь только три сказки созданы в 1869 году.
Сказки как бы подводят итог сорокалетней творческой деятельности писателя.
К сказочному жанру Щедрин прибегал в своем творчестве часто. Элементы сказочной фантастики есть и в "Истории одного города", а в сатирический роман "Современная идиллия" и хронику "За рубежом" включены законченные сказки.
И не случайно расцвет сказочного жанра приходится у Щедрина на 80-е годы. Именно в этот период разгула политической реакции в – России сатирику приходилось выискивать форму, наиболее удобную для обхода цензуры и вместе с тем наиболее близкую, понятную простому народу. И народ понимал политическую остроту щедринских обобщенных выводов, скрытых за эзоповской речью и зоологическими масками. Он создал новый, оригинальный жанр политической сказки, в которой сочетаются фантастика с реальной, злободневной политической действительностью.
В сказках Щедрина, как и во всем его творчестве, противостоят две социальные силы: трудовой народ и его эксплуататоры. Народ выступает под масками добрых и беззащитных зверей и птиц (а часто и без маски, под именем "мужик"), эксплуататоры – в образах хищников. Символом крестьянской России является образ Коняги – из одноименной сказки. Коняга – крестьянин, труженик, источник жизни для всех. Благодаря ему растет хлеб на необъятных полях России, но сам он не имеет права есть этот хлеб. Его удел – вечный каторжный труд. "Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования..." — восклицает сатирик. До предела замучен и забит Коняга, но только он один способен освободить родную страну. "Из века в век цепенеет грозная неподвижная громада полей, словно силу сказочную в плену у себя сторожит. Кто освободит эту силу из плена? Кто вызовет ее на свет? Двум существам выпала на долю эта задача: мужику да Коняге"... Эта сказка – гимн трудовому народу России, и не случайно она имела такое большое влияние на современную Щедрину демократическую литературу.
Обобщенный образ труженика – кормильца России, которого мучают сонмища паразитов-угнетателей, – есть и в самых ранних сказках Щедрина: "Как один мужик двух генералов прокормил", "Дикий помещик". "А я, коли видели: висит человек снаружи дома, в ящике на веревке, и стену краской мажет, или по крыше, словно муха, ходит – это он самый я и есть!" – говорит генералам спаситель-мужик. Щедрин горько смеется над тем, что мужик, по приказу генералов, сам вьет веревку, которой они его затем связывают. Почти во всех сказках образ народа-мужика обрисован Щедриным с любовью, дышит несокрушимой мощью, благородством. Мужик честен, прям, добр, необычайно сметлив и умен. Он все может: достать пищу, сшить одежду; он покоряет стихийные силы природы, шутя переплывает "океан-море". И к поработителям своим мужик относится насмешливо, не теряя чувства собственного достоинства. Генералы из сказки "Как один мужик двух генералов прокормил" выглядят жалкими пигмеями по сравнению с великаном мужиком. Для их изображения сатирик использует совсем иные краски. Они "ничего не понимают", они грязны физически и духовно, они трусливы и беспомощны, жадны и глупы. Если подыскивать животные маски, то им как раз подходит маска свиньи.
В сказке "Дикий помещик" Щедрин как бы обобщил свои мысли о реформе "освобождения" крестьян, содержащиеся во всех его произведениях 60-х годов. Он ставит здесь необычайно остро проблему пореформенных взаимоотношений дворян-крепостников и окончательно разоренного реформой крестьянства: "Скотинка на водопой выйдет – помещик кричит: моя вода! курица за околицу выбредет – помещик кричит: моя земля! И земля, и вода, и воздух – все его стало! Лучины не стало мужику в светец зажечь, прута не стало, чем избу вымести. Вот и взмолились крестьяне всем миром к господу богу: – Господи! легче нам пропасть и с детьми с малыми, нежели всю жизнь так маяться!"
Этот помещик, как и генералы из сказки о двух генералах, не имел никакого представления о труде. Брошенный своими крестьянами, он сразу превращается в грязное и дикое животное. Он становится лесным хищником. И жизнь эта, в сущности, – продолжение его предыдущего хищнического существования. Внешний человеческий облик дикий помещик, как и генералы, приобретает снова лишь после того, как возвращаются его крестьяне. Ругая дикого помещика за глупость, исправник говорит ему, что без мужицких "податей и повинностей" государство "существовать не может", что без мужиков все умрут с голоду, "на базаре ни куска мяса, ни фунта хлеба купить нельзя" да и денег у господ не будет. Народ—созидатель богатства, а правящие классы лишь потребители этого богатства.
Ворон-челобитчик обращается по очереди ко всем высшим властям своего государства, умоляя улучшить невыносимую жизнь ворон-мужиков, но в ответ слышит лишь "жестокие слова" о том, что сделать они ничего не могут, ибо при существующем строе закон на стороне сильного. "Кто одолеет, тот и прав", – наставляет ястреб. "Посмотри кругом – везде рознь, везде свара", – вторит ему Коршун. Таково "нормальное" состояние собственнического общества. И хотя "воронье живет обществом, как настоящие мужики", оно бессильно в этом мире хаоса и хищничества. Мужики беззащитны. "Со всех сторон в них всяко палят. То железная дорога стрельнет, то машина новая, то неурожай, то побор новый. А они только знай перевертываются. Каким таким манером случилось, что Губошлепов дорогу заполучил, у них после того по гривне в кошеле убавилось – разве темный человек может это понять?.." Коршун из сказки «Ворон-челобитчик» хотя был жестоким хищником, но он говорил ворону правду о звериных законах окружающего их мира.
Карась из сказки "Карась-идеалист" не лицемер, он по-настоящему благороден, чист душой. Его идеи социалиста заслуживают глубокого уважения, но методы их осуществления наивны и смешны. Щедрин, будучи сам социалистом по убеждению, не принимал теории социалистов-утопистов, считал ее плодом идеалистического взгляда на социальную действительность, на исторический процесс. "Не верю... чтобы борьба и свара были нормальным законом, под влиянием которого будто бы суждено развиваться всему живущему на земле. Верю в бескровное преуспеяние, верю в гармонию..." – разглагольствовал карась. Кончилось тем, что его проглотила щука, и проглотила машинально: ее поразили нелепость и странность этой проповеди.
В иных вариациях теория карася-идеалиста получила отражение в сказках "Самоотверженный заяц" и "Здравомысленный заяц". Здесь героями выступают не благородные идеалисты, а обыватели-трусы, надеющиеся на доброту хищников. Зайцы не сомневаются в праве волка и лисы лишить их жизни, они считают вполне естественным, что сильный поедает слабого, но надеются растрогать волчье сердце своей честностью и покорностью. "А может быть, волк меня... ха-ха... и помилует!" Хищники же остаются хищниками. Зайцев не спасает то, что они "революций не пущали, с оружием в руках не выходили". Олицетворением бескрылой и пошлой обывательщины стал щедринский премудрый пескарь – герой одноименной сказки. Смыслом жизни этого "просвещенного, умеренно-либерального" труса было самосохранение, уход от столкновений, от борьбы. Поэтому пескарь прожил до глубокой старости невредимым. Но какая это была унизительная жизнь! Она вся состояла из непрерывного дрожания за свою шкуру. "Он жил и дрожал – только и всего". Эта сказка, написанная в годы политической реакции в России, без промаха била по либералам, пресмыкающимся перед правительством из-за собственной шкуры, по обывателям, прятавшимся в своих норах от общественной борьбы. На многие годы запали в душу мыслящих людей России страстные слова великого демократа: "Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пескари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пескари". Таких "пескарей"-обывателей Щедрин показал и в романе "Современная идиллия".
Топтыгины из сказки "Медведь на воеводстве", посланные львом на воеводство, целью своего правления ставили как можно больше совершать "кровопролитий". Этим они вызвали гнев народа, и их постигла "участь всех пушных зверей" – они были убиты восставшими. Такую же смерть от народа принял и волк из сказки "Бедный волк", который тоже "день и ночь разбойничал". В сказке "Орел-меценат" дана уничтожающая пародия на царя и правящие классы. Орел – враг науки, искусства, защитник тьмы и невежества. Он уничтожил соловья за его вольные песни, грамотея дятла "нарядил... в кандалы и заточил в дупло навечно", разорил дотла ворон-мужиков. Кончилось тем, что вороны взбунтовались, "снялись всем стадом с места и полетели", оставив орла умирать голодной смертью. "Сие да послужит орлам уроком!" – многозначительно заключает сказку сатирик.
Все сказки Щедрина подвергались цензурным гонениям и многим переделкам. Многие из них печатались в нелегальных изданиях за границей. Маски животного мира не могли скрыть политическое содержание сказок Щедрина. Перенесение человеческих черт и психологических и политических – на животный мир создавало комический эффект, наглядно обнажало нелепость существующей действительности.
Фантастика щедринских сказок реальна, несет в себе обобщенное политическое содержание. Орлы "хищны, плотоядны...". Живут "в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают" – так говорится в сказке об орле-меценате. И это сразу рисует типические обстоятельства жизни царственного орла и дает понять, что речь идет совсем не о птицах. И далее, сочетая обстановку птичьего мира с делами отнюдь не птичьими, Щедрин достигает высокого политического пафоса и едкой иронии. Так же построена сказка о Топтыгиных, пришедших в лес "внутренних супостатов усмирять". Не затемняют политического смысла зачины и концовки, взятые из волшебных народных сказок, образ Бабы-Яги, Лешего. Они только создают комический эффект. Несоответствие формы и содержания способствует здесь резкому обнажению свойств типа или обстоятельства.
Иногда Щедрин, взяв традиционные сказочные образы, даже и не пытается ввести их в сказочную обстановку или использовать сказочные приемы. Устами героев сказки он прямо излагает свое представление о социальной действительности. Такова, например, сказка "Соседи".
Язык щедринских сказок глубоко народен, близок к русскому фольклору. Сатирик использует не только традиционные сказочные приемы, образы, но и пословицы, поговорки, присказки ("Не давши слова – крепись, а давши – держись!", "Двух смертей не бывать, одной не миновать", «Уши выше лба не растут", "Моя изба с краю", "Простота хуже воровства"). Диалог действующих лиц красочен, речь рисует конкретный социальный тип: властного, грубого орла, прекраснодушного карася-идеалиста, злобную реакционерку воблушку, ханжу попа, беспутную канарейку, трусливого зайца и т. п.
Образы сказок вошли в обиход, стали нарицательными и живут многие десятилетия, а общечеловеческие типы объектов сатиры Салтыкова-Щедрина и сегодня встречаются в нашей жизни, достаточно только попристальнее вглядеться в окружающую действительность и поразмыслить...
М. Горячкина. Боевая сатира.