Когда строку диктует чувство, Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.
Б.Пастернак
Появление Интернета во многом изменило нашу жизнь. Темпы его развития превосходят все мыслимые прогнозы; то, что еще вчера казалось преходящим капризом моды, сегодня стало неотъемлемым элементом повседневности. Возникает ощущение хаотичности столь бурного развития, складывающегося под влиянием случайных факторов.
При огромном количестве работ, посвященных Сети, ее влиянию на психику человека и на общество в целом, остается открытым вопрос о месте, которое может занять Интернет в культуре, и о сфере его использования. Такое понимание Интернета невозможно в рамках анализа лишь виртуальной реальности, необходимо включение его в общий контекст всей мировой культуры.
Предметом нашего исследования является интернет-конференция, или в дальнейшем просто конференция, - неотъемлемая составляющая многих интернетовских проектов (сайтов). Она представляет собой виртуальное пространство, где посетители сайта обмениваются мнениями, дискутируют и задают вопросы специалистам.
Содержание большинства конференций Рунета в настоящее время составляют ответы специалиста в какой-либо области на вопросы новичка. Существуют и более сложные формы конференций. Они носят диалогический характер и посвящены вопросам, не имеющим однозначных ответов и допускающим несколько возможных решений. Именно в них наиболее полно проявляются особенности и потенциальные возможности интернет-конференций.
Существующее положение вещей в русскоязычных конференциях напоминает кинематограф в момент его зарождения, когда еще не было четко сложившихся представлений об этом жанре. Самые первые фильмы часто не имели сюжета и копировали обычную жизнь без художественной ее обработки. В данной статье мы попытались определить и проанализировать жанр виртуальной конференции, используя для этого подход, в рамках которого конференция рассматривается как художественное произведение. В этом подходе нет отрицания автономности и самобытности Интернета; он не отрицает привычного его определения как нового способа распространения информации, обслуживающего традиционные сферы науки, искусства, торговли и т.д. Напротив, самобытность и важность Интернета может только возрасти, когда будет определено его место в человеческой культуре, когда он переместится из области чисто фактического своеобразия — в смысловое. Смысл обретается в рамках метасистемы: попытка понять смысл Интернета изолированно, вне пространства культуры, ограничивает понимание его потенциальных возможностей.
Почему содержание интернет-конференции может рассматриваться как литературный текст? Данный подход кажется правомерным, поскольку текст виртуальной конференции обладает, по крайней мере, потенциально многими свойствами художественного произведения. Перечислим некоторые из них.
В конференции разные сообщения объединены общим замыслом ведущего, текст сообщений наполнен философскими размышлениями, регулярно возникают неожиданные повороты сюжета, появляются и исчезают персонажи, для самого участника сообщения носят не только информационный характер, но и этический (отстаивание своей жизненной позиции). Сообщения нередко афористичны, образны и направлены на решение эстетических задач. Все эти особенности характерны для литературы.
Следует заметить, что в анализируемой конференции эксплицитно провозглашается необходимость использования эстетических принципов для решения задач психологического воспитания и духовного преображения. Модератор – ведущий конференции, к примеру, рекомендует применять следующие методы искусства:
Создать комический контекст. Например, если существует возможность пошутить, основываясь на материале, предоставленном грубияном, это зачастую лучший выход из положения, потому что, по словам Канта, смех (комическое) есть «разрешение противоречия в ничто» .
Изменить масштаб восприятия - преувеличить (гипербола) или преуменьшить (литота) значимость данного события, сравнивая его с другими.
Создать драматическую ситуацию и разрешить ее, вызвав катарсис (очищение через сильное эстетическое переживание).
Ввести в действие персонажей, которые помогут человеку увидеть ситуацию с другой стороны.
В качестве примера литературного произведения своей дискретностью близкого к жанру конференции можно привести роман Е.Попова «Прекрасность жизни». В этом романе художественный замысел осуществляется путем отбора подходящих сообщений из множества газетных вырезок. Как пишет о своем романе автор, «начала нет, конца нет, продолжение может следовать или не следовать».
Жанр сократического диалога начинался с реальных бесед, которые лишь потом были записаны. В конференции беседы сразу ведутся в письменном виде.
Интернет-конференция представляет собой обмен посланиями и в этом плане аналогична эпистолярному жанру в литературе, например, роману в письмах.
Еще один элемент, сближающий виртуальную конференцию с литературой. Участник может вступить в диалог сам с собой под разными псевдонимами («никами»). Это сближает конференцию с жанром полифонического романа, где автор – один.
Более того, в конференции звучат, как правило, не просто авторские голоса, а именно разные персонажи. Именно в конференции проявляется подлинная полифоничность, а не псевдополифоничность традиционного романа, где все герои – это плод творческого вымысла одного автора.
В конференции каждый участник – автор, поэтому можно говорить о гиперавторстве. Это термин, введенный М.Эпштейном в статье "О виртуальной словесности" для обозначения возникших в Интернете межличностных форм литературного творчества. Гипертекст в отличие от линейного - это текст, который может писаться и читаться в любой последовательности, в любом направлении и с любого места, поэтому каждое событие текста может читаться каждый раз по-разному. В Рунете уже существует несколько примеров гипертекстов: гиперроман "Роман", "Сад расходящихся хокку" и др. Конечно, в настоящее время наибольший интерес представляет не содержание этих произведений, а способ их написания, но это не отменяет их значимость для современной литературы. Все отмеченные особенности гипертекста в полной мере применимы к виртуальной конференции.
Это позволяет говорить о возникновении нового жанра литературного творчества, о чем пишет М.Эпштейн в своем интернет-проекте «Книга книг». В Интернете каждый учится быть писателем, т.е. превращать мир в слово. Это явление М.Эпштейн называет текстуализацией. Именно с ней он связывает размывание границ между литературой и нелитературой, что приведет в конечном итоге к совершенно новому типу литературного творчества .
Таким образом, по крайней мере, потенциально нет ничего в художественной литературе, что нельзя было бы воспроизвести в виртуальной конференции. Все зависит от способностей и понимания участников.
В качестве основной идеи статьи мы выдвигаем концепцию постепенного создания в интернет-конференции особой, трансформирующей ее участников среды, подобной пространству художественного произведения.
Одно из необходимых условий создания полноценного диалога между участниками - это правильная организация структуры конференции и понимание роли, которую играют в ней ее непосредственные участники.
Это возможно при условии правильного осознания жанра конференции. Такие попытки уже встречаются в научной литературе. Например, У.Эко сравнивает ее с джазовой джем-сейшен:
«Давайте вообразим себе гипертексты беспредельные и бесконечные. Это бывает в Интернете. Запускается сюжет и каждый пользователь дописывает кусочек, и этот бесконечный червяк тянется и тянется. Получается джазовый джем-сейшн, когда исчезает традиционное понятие авторства и открывается новое поле для свободного творчества».
Такое сравнение не учитывает роли ведущих конференции (модераторов), которые направляют эту импровизацию к заданной цели или создают определенный контекст для диалога. Без поддержки модератора сюжет, которому У.Эко отводит место ведущего конференции, очень быстро уходит в «песок» пустых разговоров.
С другой стороны, правильно выстроенный модератором контекст позволяет практически любому событию или высказыванию сыграть конструктивную роль в общей ткани диалога. Не эта ли особенность отличает набор случайных высказываний, пусть даже интересных, от художественного произведения? Так, в анализируемой конференции контекст формируется особым, эстетическим, отношением к происходящему. Все события рассматриваются как часть художественного произведения. Это позволяет участникам относиться, например, даже к грубым или фанатичным высказываниям, неизбежно попадающим в конференцию, с терпимостью и приятием, поскольку и отрицательные персонажи играют важную роль в создаваемом тексте.
Нам представляется, что жанр интернет-конференции наиболее точно соответствует полифоническому роману. Термин был введен М.М.Бахтиным в его книге «Проблемы поэтики Достоевского» для определения нового типа художественного мышления. Характеризуя особенность произведений Достоевского, Бахтин пишет:
«Не множественность характеров и судеб в едином объективном мире в свете единого авторского сознания, но именно множественность равноправных сознаний с их мирами сочетаются здесь, сохраняя свою неслиянность, в единство некоторого события».
Положение участников конференции в этом смысле полностью соответствует состоянию героев романов Достоевского.
Другой важной особенностью конференции, отличающей его от остальных литературных жанров и сближающей с произведениями Достоевского, является принципиальная незаконченность диалога в конференции.
«В романах Достоевского мы действительно наблюдаем своеобразный конфликт между внутренней незавершенностью диалога героев и внешней (в большинстве случаев композиционно-сюжетной) законченностью каждого отдельного романа».
Конференция — это практически бесконечный роман. Характерно, что Достоевский, тонко чувствуя принципиальную незавершимость диалога, его открытость бесконечности, не любил заканчивать работу над рукописями. Работа над романом для него была подобна лестнице Иакова, которая шаг за шагом приближала его к Богу, а завершение романа, напротив, говорило о невозможности достичь цели.
Рассмотрим развитие жанра полифонического романа и выясним, с какими феноменами в культуре связаны его жанровые особенности. Истоки полифонического романа берут начало в античной литературе. В первую очередь, это мимы Софрона, «сократический диалог», памфлеты, «мениппова сатира» и некоторые другие серьезно-смеховые жанры. При всем их внешнем разнообразии они были объединены своей глубокой связью с карнавальным фольклором. Бахтин выделяет три важные особенности перечисленных выше жанров.
Первая — это то, что исходным пунктом их понимания является злободневная современность.
Вторая — критическое, иногда цинично-разоблачительное отношение к преданию. Герой, в первую очередь, опирается на собственный опыт и свободный вымысел, а не на мнение авторитета.
Третья особенность — многостильность и разноголосость. Для всех этих жанров характерна «многотонность рассказа, смешение высокого и низкого, серьезного и смешного».
Особое значение для развития «диалогического романа» имеют два серьезно-смеховых жанра: «сократический диалог» и «мениппова сатира».
«Сократический диалог» — это особый и в свое время широко распространенный жанр. «Сократические диалоги» писали Платон, Ксенофонт, Антисфен, Эсхин, Федон, Эвклид, Алексамен, Глаукон, Симмий, Кратон и другие. До нас дошли только диалоги Платона и Ксенофонта. Остальные нам известны лишь по косвенным сведениям и отдельным фрагментам. Первоначально жанр «сократического диалога» (далее — СД) был почти мемуарным жанром. Это были воспоминания о беседах, которые вел Сократ, изложенные в форме краткого рассказа. Но вскоре свободно-творческое отношение к материалу освобождает жанр от его мемуарных ограничений и сохраняет в нем только внешнюю форму записанного и обрамленного рассказом диалога. Для Сократа истина рождается в разговоре с людьми, совместно ищущими истину, поэтому он называл себя «сводником». Сократ сталкивал людей в споре, в результате которого и рождалась истина; по отношению к этой рождающейся истине он называл себя «повивальной бабкой», помогающей ее появлению на свет.
Двумя основными приемами СД являлись синкриза и анакриза. Под синкризой понималось сопоставление различных точек зрения на определенный предмет. Технике такого сопоставления в СД придавалось большое значение, что вытекало из самой природы этого жанра. Под анакризой понимались различные способы провоцировать собеседника, заставлять его высказывать свое мнение и доводить мысль до логического завершения. Сократ был великим мастером анакризы: он умел заставить людей говорить, облекать в слово свои предвзятые мнения, освещать их словом и тем самым разоблачать их ложность или неполноту; он умел «вытаскивать» ходячие истины на свет божий и определять их истинную ценность.
СД как определенный жанр просуществовал недолго, но в процессе его распада сложился другой диалогический жанр — «мениппова сатира». Свое название он получил от имени философа III века до н.э. Мениппа из Гадары, а наиболее полное представление о нем дают дошедшие до нас «менипповы сатиры» Лукиана. Развернутой «менипповой сатирой» являются «Метаморфозы» («Золотой осел») Апулея (равно как и его греческий источник, известный нам по краткому изложению Лукиана). В дальнейшем, вслед за Бахтиным, мы будем называть «мениппову сатиру» просто мениппеей.
Важнейшей особенностью мениппеи является исключительная свобода сюжетного вымысла, смелая и необузданная фантазия, необходимая для создания исключительной ситуации, провоцирования и испытания философской идеи — слова правды, воплощенной в образе мудреца, искателя этой правды. Фантастика служит здесь не для положительного воплощения правды, а для ее искания, провоцирования и, главное, для ее испытания.
Мениппея — это жанр «последних вопросов». В ней испытываются мировоззренческие позиции человека. Мениппея стремится показывать последние, решающие слова и поступки человека, в каждом из которых выражаются весь человек и вся его жизнь. В мениппее отпадают все сколько-нибудь «академические» проблемы, сложная и развернутая аргументация, а остаются, в сущности, голые «последние вопросы» с этико-практическим уклоном.
Для мениппеи очень характерны сцены скандалов, эксцентричного поведения, неуместных речей и выступлений, т.е. всяческие нарушения общепринятого и обычного хода событий, установленных норм поведения и этикета, в том числе и речевого. Скандалы и эксцентричности разрушают эпическую и трагическую целостность мира, пробивают брешь в незыблемом, нормальном («благообразном») ходе человеческих дел и событий и освобождают человеческое поведение от обуславливающих его норм.
В мениппее впервые появляется и то, что можно назвать морально-психологическим экспериментированием: необычные, ненормальные морально-психические состояния человека, всякого рода безумия, раздвоения личности, мечтательность, сны, страсти, граничащие с безумием и т. п. Мениппея наполнена резкими контрастами и оксюморонными сочетаниями: добродетельная гетера, свобода мудреца и его рабское положение, император, становящийся рабом, моральные падения и очищения, роскошь и нищета, благородный разбойник и т.п. В мениппее часто используются резкие переходы между верхом и низом, неожиданные сближения далекого и разъединенного, мезальянсы всякого рода. Все это носит в мениппее формально-жанровый характер.
И наконец, что особенно важно в контексте данной статьи, «...мениппея — глубоко карнавализированный жанр».
Отметим ряд важных особенностей виртуальной конференции, сближающих ее с жанром мениппеи и полифонического романа, а также карнавальной традицией.
Во-первых, интернет-конференция благодаря своей природе задает особый, игровой, карнавально-маскарадный контекст для разворачивающегося диалога. В ней сняты большинство законов, запретов и ограничений, определяющих строй и порядок обычной жизни. Прежде всего, отменяется иерархический уклад и все связанные с ним формы страха, благоговения, пиетета, этикета, т.е. все то, что определяется социальным и всяким иным (в том числе возрастным и физическим) неравенством людей. Исчезает привычная дистанция между людьми, общение носит вольный, фамильярный характер. Для виртуальной конференции в силу ее открытости свойственно глубоко критическое, а иногда – цинично-разоблачительное отношение ко всякого рода авторитетам и преданиям. Это способствует срыванию социальных масок. В одном форуме могут встретиться профессор и дворник, диалог между ними возможен только вне их обычных социальных ролей. Иерархия в интернет-конференции существует, но она носит иной, меритократический характер. Каждый участник «зарабатывает» и утверждает авторитет собственными высказываниями и поведением. Здесь становится возможным осуществление идеалов равенства и свободы. Поэтому положение любого авторитета потенциально уязвимо и неустойчиво. Это создает ощущение веселой относительности всякого иерархического положения, всякого строя и порядка. Такие взлеты и падения авторитета участников напоминают основное карнавальное действо: шутовское увенчание и последующее развенчание карнавального короля, «карнавал — праздник всеуничтожающего и всеобновляющего времени».
Анонимность участников позволяет им проявляться в разных ролях — подобно тому, как во время карнавала или маскарада можно выступать под разными масками. Возможность выбрать для себя любую роль потенциально может оказывать терапевтический эффект, создавая некую виртуальную аналогию «психодрамы».
Несмотря на виртуальный характер интернет-конференции, переживания участников форума могут быть вполне реальными, если в качестве критерия берется степень эмоциональной вовлеченности. Впрочем, здесь нет ничего удивительного и принципиально нового. Спортивные болельщики или «геймеры», например, чрезвычайно вовлечены в игру и часто испытывают более сильные эмоции по поводу искусственно созданных ситуаций, чем в обыденной, «настоящей» жизни. В психологической плоскости переживания участника виртуальной конференции мало отличаются от эмоций, испытываемых им в жизни, грань между интернет-конференцией и жизнью размыта.
При этом участник всегда ощущает относительную безопасность своего положения. Он может в любой момент безболезненно выйти из ситуации и вернуться в нее вновь под другим именем, в другой роли, не неся на себе груз прошлого, вины и не опасаясь последствий своих поступков. Это свойство роднит интернет-конференции с другими символическими реальностями «сновидений, искусства, религиозными или эзотерическими реальностями». Возможность всегда начать участие «с чистого листа» не отменяет ответственности участника за свои высказывания, поскольку, оставляя старый образ и беря новый «ник», участник теряет и весь накопленный в рамках этого форума авторитет.
Интересно, что в интернет-конференции почти неизбежно появляются персонажи, характерные для произведений Достоевского: шут, демон-искуситель, двойники, безумцы и другие. Одно из объяснений этого явления может состоять в том, что виртуальная конференция, отменяя некоторые социальные условности, ослабляет и внутреннюю цензуру. Поэтому раскрывается сущностная незавершенность и неоднозначность человека, он перестает совпадать с самим собой. Каждый участник находится в маргинальном состоянии, поскольку его жизненная позиция подвергается постоянному сомнению и пересмотру остальными участниками. Непрекращающийся диалог делает коллективное сознание интернет-конференции более глубоким по сравнению с сознанием каждого из участников в отдельности. При этом в отличие от обычного коллектива, где человек часто выступает под определенной, единожды заданной и неизменной, социально допустимой маской, в виртуальной конференции участник может переходить от одной роли к другой по своему собственному желанию, а сами роли более свободны и пластичны. Наличие персонажей, демонстрирующих разного рода отклонения от общепринятых норм поведения, приводит к тому, что общение на интернет-конференции часто носит форму споров, скандалов, неуместных речей и выступлений. Эта жанровая особенность поведения героев характерна и для мениппеи, и для романов Достоевского.
Действие в виртуальной конференции, так же как и в мениппее, может легко переноситься в любую точку мира реального или вымышленного (преисподняя, небеса), его основная задача — поставить обсуждаемую идею в новый контекст, проверить истину в новых условиях. Этот контекст формируется, в частности, за счет появления в интернет-конференции новых персонажей (или «ников»). Например, в дискуссии могут появиться такие персонажи, как личности великих людей, сказочные животные, Мефистофель. Конечно, появляется не сам Платон или Ницше, а новый участник с таким «ником»; кто именно скрывается под данным именем остается загадкой. Несмотря на то, что их выдуманность не ставится под сомнение, участники конференции, принимая правила игры, обычно относятся к ним именно как к персонажам, а не как к человеку с таким странным именем. Это, конечно, происходит в шутливой форме, но факт остается фактом: если участник появляется под именем Муму, то к нему относятся как к говорящей собаке, а появление Мефистофеля предвещает беспощадную критику чьей-то позиции, искус, сомнение. Аналогичная ситуация существует в кинематографе или в театре, где наряду с людьми могут появляться вымышленные существа. В рамках фильма или спектакля и те, и другие одинаково реальны. Мы переживаем сходные эмоции, если герою угрожает не человек, а какая-нибудь говорящая черепаха, несмотря на то, что достоверно известно — говорящих черепах нет. Условность образа не отменяет его реальности в рамках произведения.
Напомним, что мениппея — универсальный жанр последних вопросов. Это особенность проявляется и в интернет-конференции. Так как диалог ведется в письменном виде, то каждое слово, высказанное участником, как бы «зависает в вечности» и становится объектом, доступным для анализа и критики. Любой участник интернет-конференции может посмотреть записи за все время ее существования, поэтому каждое слово, когда-либо высказанное на конференции, может быть предъявлено в качестве неопровержимого доказательства. Современные конференции позволяют осуществлять разнообразный поиск по ключевым словам, по времени написания, по автору и т. п. Все это делает нахождение нужного сообщения делом нескольких секунд. Мир интернет-конференции сжат в единую точку: здесь все одинаково близко, и в тоже время этот мир способен расширяться до бесконечности, ведь любой вопрос в конференции может вызвать сколь угодно много ответов.
В рамках диалога в качестве аргумента может быть предъявлено любое высказывание собеседника, независимо от того, когда оно было сделано. И если участник форума допустил ошибку, или его утверждения не выдержали критики, то это невозможно скрыть, потому что весь диалог, представленный в виде текста, виден как на ладони (некая аналогия с допросом, который тоже фиксируется на бумаге). Благодаря этой особенности конференция превращается в область максимально ответственного слова. Подлинный диалогизм подразумевает не только ответ, но и ответственность. Такую же область ответственного слова мы находим и в диалогах Сократа, который бескомпромиссно исследует каждую важную мысль или заблуждение собеседника, и в произведениях Достоевского, где она представлена в эпизодах допроса, в исповеди человека на грани смерти.
Если в обыденной жизни связь между разновременными событиями не очевидна, то здесь каждое событие отражается в каждом. При помощи конференции высказывание многодневной давности может всплыть и оказать влияние на происходящее сейчас и на то, что будет происходить в дальнейшем. Все сплетено в тугой узел, в котором нет времени; все существует актуально, как бы в Вечности.
Проводя анализ жанра интернет-конференции необходимо указать на одно отличие конференции от полифонического романа и от литературы в целом. Самобытность и новизна виртуальной конференции состоит в том, что ее не только читают, как роман, но и живут в ней. В рамках виртуальной конференции становится возможным непосредственное взаимодействие автора и читателя. Участник конференции становится героем художественного произведения, являясь при этом одним из его соавторов. Конференция это своего рода «книга жизни», куда каждый вписывает свою биографию. Эта книга разыгрывается и пишется нами одновременно, как на картине Эшера, когда рука художника постепенно переходит в рисунок руки. Надо заметить, что художественные свойства конференции существуют лишь как потенция. (Так же как у человека могут быть способности к музыке, но стать музыкантом он может только после долго труда). Поэтому представляется необходимым наличие в конференции ведущего (модератора), который, осознавая ее жанр, мог бы направлять конференцию в нужное русло. Понимание потенциальных возможностей конференции необходимо и просто для полноценного в ней участия.
Любой участник воспринимает свои высказывания на конференции как выражение своей личной позиции. Он также может относиться к ним (высказываниям) и как к репликам одного из литературных героев, а сам он тогда становится одним из соавторов этого произведения. Конечно, видение конференции как художественного произведения требует сознательного усилия со стороны участника. Однако, это усилие окупается той почти неограниченной авторской свободой, которую он приобретает. Теперь у него появляется возможность сознательно строить свое участие в конференции по законам художественного творчества.
Такое превращение участника конференции в героя художественного произведения — это процесс, в котором «плоть становится словом». Став персонажем, каждый участник форума начинает жить по законам искусства. Здесь необходимо заметить, что это принципиально двухсторонний процесс. Не только человек стремится воплотить себя в слове, но и слово-идея стремится к опредмечиванию. Нередко эта идея обретает «виртуальную плоть» и становится персонажем, равноправным участником действа.
Таким образом, виртуальная конференция - это пространство, где слово становится плотью, а плоть обретает свойства слова.
Даже самое возвышенное искусство ограничено в своей способности преобразить человека. Одно из объяснений этого явления состоит в том, что искусство существует как отдельная, не связанная с обычной жизнью область человеческого опыта и поэтому воспринимается нами лишь как источник эстетических переживаний. Попытки искусства выйти за границы сцены, проникнуть в обычную жизнь обычно кончались неудачей. Оно словно бы увязало в косности материального мира. Например, такой попыткой были хэппенинги - театрализованные импровизации с обязательным участием зрителей. Хэппенинги по замыслу авторов направлены на стирание границы между искусством и жизнью. Однако участие зрителей в данных представлениях было незначительным и случайным (хлопки в ладони, непроизвольный вскрик и т.д.). Видимо, мистерии древности или средневековый карнавал, которые мы упоминаем ниже, более эффективно воплощали эстетические принципы в бытие людей.
Неспособность искусства трансформировать человека и изменить жизнь переживается как кризис искусства. Наиболее остро проблема кризиса искусства была поставлена в русской культуре второй половины XIX – начала XX века.
«Искусство судорожно стремится выйти за свои пределы. Нарушаются грани, отделяющие одно искусство от другого и искусство вообще от того, что не есть уже искусство... Никогда еще так остро не стояла проблема отношения искусства и жизни, творчества и бытия, никогда еще не было такой жажды перейти от творчества произведений искусства к творчеству самой жизни».
Для преодоления возникшего кризиса искусство должно стать теургическим, т.е. вести к преображению самой жизни на основе духовно-эстетических принципов. Это была одна из наиболее животрепещущих тем религиозной философии и культуры, волновавшая таких мыслителей, как П.Флоренский, С.Булгаков, Н.Бердяев, А.Белый. Первым стал развивать концепцию теургии великий русский философ В.С.Соловьев, который понимал теургию как «осознанное единство мистики, искусства и техники на путях преображения жизни под водительством Бога, или высшего Духа, как грядущее искусство создания жизни на совершенно новых принципах» .
Видный русский поэт-символист и мыслитель В.Иванов представлял себе искусство будущего в виде Мистерии – сакрального действа, в котором зрители и актеры являются полноправными участниками. Эта Мистерия должна основываться на «соборном сознании».
Представляется возможным, что именно развитие Интернета позволит создать теургическую среду, в которой разрыв между искусством и жизнью сведен до минимума, т. е. преодолен кризис искусства. Даже в таком технически несовершенном явлении как текстовая конференция ощущается уменьшение этого разрыва. Здесь присутствует и «единство мистики, искусства и техники», о которых пишет В. Соловьев, и «соборность сознания», равноправное участие зрителей и актеров, упоминаемые В.Ивановым.
В конференции наряду с эстетическим присутствует и этический элемент. Каждое высказывание участника на конференции это поступок. Участие в конференции является частью обыденной жизни самого человека, частью его бытия. Восприятие событий, происходящих на конференции, отлично от чтения книг, эти события воспринимаются как жизненные ситуации.
В то же время в конференции существует потенциальное отличие от повседневной жизни. Оно заключается в том, что ее относительно легко выстроить в соответствии с законами искусства. Участники конференции в этом случае являются одновременно и героями художественного произведения. Поэтому возможно, что метаморфозы, происходящие с персонажем конференции, изменят в чем-то и самого человека – изменят в большей степени, чем чтение им художественной литературы.
В истории существуют примеры построения жизни человека на основании сказаний и мифов, попытки «художественного» воплощения идеи о совершенном, утопическом, сакральном мире в повседневной действительности. В качестве подтверждения можно привести мистерии Древней Греции (основу Элевсинских мистерий составляло воссоздание мифа о Деметре и Коре). Не будем останавливаться на этом подробно, отметим лишь, что действие мистерии развивалось по законам искусства — от мрака к надежде и свету, позволяя участникам достичь катарсиса — очищения и пробуждения. К этой же категории следует отнести римские сатурналии, «которые мыслились как реальный и полный... возврат на землю сатурного золотого века».
Европейский карнавал — непосредственный наследник сатурналий, также являл собой разыгрываемое на городской площади театральное представление с одним отличием от современного театра: «карнавал — это зрелище без рампы и без разделения на исполнителей и зрителей. В карнавале все активные участники, все причащаются карнавальному действу». Во время карнавала все сословия охватывала праздничная атмосфера игры. В игровой форме преодолевались страх и боль, восстанавливалась утраченная гармония. Со временем карнавальная традиция постепенно редуцировалась, становилась все более замкнутой, принимая форму дворцовых маскарадов. Вслед за Бахтиным, мы считаем, что эти формы народно-смехового искусства оказали значительное влияние на развитие европейской литературы, которая донесла традицию всенародного карнавального смеха до наших дней. Эти образы можно найти у Пушкина, Гоголя, Достоевского и многих других авторов. В этом отношении Интернет с его поистине всенародной, площадной атмосферой предоставляет великолепную возможность для возвращения сакральной карнавальной традиции из области идеального мира художественного произведения в повседневность нашей жизни. Из сказанного не следует, что конференция должна быть стилизацией древних жанров. Она лишь дает возможность воплотиться тем идеям, которые раньше реализовывались только в литературной форме.
В заключение хотелось бы сформулировать название жанра рассмотренной выше интернет-конференции как виртуальная мистерия.
Слово «виртуальная» указывает на ту среду, в которой мистерия может быть реализована. Под «мистерией» понимается действо, выстроенное по законам искусства, воссоздающее некий духовный идеал и являющееся при этом частью нашей жизни. Действо, в котором мы, в отличие от искусства, являемся активными участниками, а не пассивными наблюдателями.
1. Бахтин М.М Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972.
2. Бахтин М.М. Проблемы содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве. М.: Художественная литература, 1975.
3. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990.
4. Лауэнштайн Дитер. Элевсинские мистерии. М: Энигма, 1996.
5. Розин В.М. Технологии виртуальной реальности. // Традиционная и современная технология (философско-методологический анализ) / РАН институт философии. М., 1999, С. 159-181.
6. Тираспольский Л. М. Золотой век. М.: Прогресс, 1995.
7. Эко У. От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст из публичной лекции Умберто Эко на экономическом факультете МГУ 20 мая 1998.
8. Computerization and Controversy: Value Conflicts and social Choices/ by Rob Kling 2nd edition, Academic Press, 1996, p.278-309.
9. Бердяев Н. Кризис искусства. // Философия творчества, культуры и искусства. Т.2. М.: Искусство, 1994.
10. Бычков В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica.Т.2. М.-СПб.: Университетская книга, 1999.
11. Тираспольский Л. М., Новиков В.В. Жанр виртуальной конференции.