Коняев Н. М.

Так получилось, что одновременно с другими работами, довольно много лет я занимался исследованием судьбы генерала Власова. В результате, в издательстве «Вече» вышла моя книга «Два лица генерала Власова»…

Разумеется, я осознавал, что ни темой исторического повествования, ни выбором персонажа истории удивить при нынешней насыщенности книжного рынка невозможно, но действительность превзошла все пессимистические ожидания. Почти одновременно вышло еще три книги о генерале Власове…

В одной из них Власов предстает человеком, с курсантских лет озлобившимся на советскую власть, задумавшим предать и в результате предавшим Родину…

В другой книге (Юрий Финкельштейн «Свидетели обвинения: Тухачевский, Власов и другие…», Журнал Нева, Санкт-Петербург Нью-Йорк, 2001) Власов изображен почти идейным борцом со сталинизмом, перешедшим на сторону Гитлера, чтобы освободить Родину от гнета Сталина.

Ну, а автор третьей книги, бывший редактор военно-исторического журнала Виктор Филатов попытался доказать, что Власов был тайным советским агентом, которого сам Сталин и заслал к немцам…

В принципе, сейчас можно стать свидетелем такой сцены… Вы приходите в магазин и спрашиваете книгу о генерале Власове. Продавец спрашивает, а про какого Власова вы хотите приобрести книгу? Про того, который предатель Родины или про того, который борец со Сталиным? Или может быть нужна книга про Власова — тайного агента Сталина?..

1.

Нет сейчас никакой нужды обсуждать насколько соответствуют исторической правде эти срывающиеся то в откровенную русофобию, то в патриотическую шизофрению изыскания.

Важно другое. История как бы размягчается, становится текучей… Исподволь насаждается многовариантность истории…

Несколько месяцев назад, когда правительство решило упорядочить издание школьных учебников истории, тема это прорвалась и на телеэкраны. Один директор школы, признался тогда, что, излагая историю Великой Отечественной войны, он рассказывает и о точке зрения господина Суворова, доказывавшего, дескать, это не Германия напала на СССР, а СССР не успел напасть на Германию.

Говорил директор школы об этом с гордостью, что вот такой он замечательный педагог, не стесняет свободы учащихся, предоставляет им возможность самостоятельного выбора…

На мой взгляд, это признание свидетельствует не о педагогических талантах директора школы, а о его духовной неразвитости и профессиональной непригодности. Уровень культуры этого директора школы настолько низок, что он не может отличить серьезное историческое исследование от политического памфлета.

Мне всегда было грустно смотреть на людей приводивших многочисленные факты и цифры, чтобы доказать, лживость утверждения Суворова. В результате эти оппоненты оказывались в хитрой, специально подстроенной ловушке, и вместо разоблачения памфлетиста, вынуждены были опровергать очевидные факты.

О том, что СССР, действительно, готовится к войне даже и в песнях пели, про машины, которые в огне и блеска стали пойдут в яростный поход… Тут спорить с господином Суворовым не надо. Разумеется, СССР, если бы события развивались как-то иначе, мог бы напасть на Германию.

Подлость обмана господина Суворова в том, что он подменяет сослагательное наклонение действительным. Возможный вариант развития событий уравнивает с тем, который был на самом деле.

Рассуждая в духе Суворова, можно говорить о том, что после войны мы собирались напасть на Америку, а Америка соответственно готовилась напасть на нас. И, в принципе, это будет соответствовать действительности, для войны ведь и велась гонка вооружений.

Но происходит то, что происходит и ничего более…

Какие бы планы не разрабатывали в штабах, ни СССР не напал на США, ни США — на СССР.

СССР, разумеется, мог бы напасть при определенных условиях на Германию, но это — сослагательное наклонение. А в действительности случилось то, что случилось. 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на СССР.

Разумеется, подобная метаморфоза политического памфлета в историческое исследование, как это случилось с книгой господина Суворова, стала возможной лишь в том потоке исторической информации, который обрушился на нас за последнее десятилетие и переработать который не способно не только обывательское сознание, но и научно-общественная мысль.

В результате этот поток исторической информации и населили злые химеры, рожденные попытками свести посредством истории какие-то национальные или политические счеты, в результате так легко вылепляются из недавней русской истории и пасторальные персонажи, и монстры преисподней…

Но это, что касается советской истории…

Между тем «поплыла» и более ранняя история, казалось бы, не столь зависящая от партийных и национальных обид и амбиций.

2.

Искус поиска исторических сенсаций охватил сейчас многих современных писателей.

Возьмем, например, роман интересного санкт-петербургского писателя Сергея Карпущенко «Лже-Петр, царь москвитов». В этом романе достаточно убедительно повествуется, что подлинный царь Петр Первый был подменен в Амстердаме шведским агентом Шенбергом, и этот Шенберг и правил, преобразуя Русь. «Лже-Петр» первый роман в цикле романов Сергея Карпущенко «Эшафот для императора». В последующих романах подобному фантастическому переосмыслению подвергнуты и другие правители России…

Подобный упрек можно было бы адресовать и роману известного московского писателя Александра Сегеня «Тамерлан». Вымышленный персонаж, мирза Искендер, от лица которого — он пишет летопись подвигов Тамерлана — ведется повествование, по ходу развития сюжета, начинает заслонять подлинные исторические персонажи, и оказывает прямое и определяющее влияние на реальные исторические события. Так, например, оказывается, что благодаря мирзе Искендеру, русскому по происхождению, и прервался в Ельце поход Тамерлана на Русь…

Разумеется, Искендер Александра Сегеня это не Шенберг Сергея Карпушенко, но тенденции тут схожие. Писатели передоверяют вымышленным персонажам совершение подлинных исторических деяний.

В принципе, всегда существовало два принципиально различных подхода к исторической прозе. Основывались они на соотношении вымысла или так называемой, поэзии и самой исторической фактуры в романах.

Романы Загоскина, Лажечникова или, к примеру, «Князь Серебрянный» А. К. Толстого, при всех очевидных достоинствах, относятся к мелодрамам, написанным на фоне исторических событий. А вот «Борис Годунов» А.С. Пушкина, в литературных достоинствах которого тоже усомниться никак невозможно, это уже сама история…

Историческую мелодраму, в духе Вальтера Скотта, пропагандировал и насаждал в России В.Г. Белинский, а подлинную поэзию истории — сам А.С. Пушкин. Он не подменял исторические персонажи выдуманными, а раскрывал в подлинности всю глубину переживаемой ими драмы. Мелодрамы же, сколь бы не были разукрашены они все, без исключения, только более или менее удачные копии с западных первоисточников. Забегая вперед, можно сказать, что и сами исторические события, для авторов мелодрам только фон, на котором развертываются главные события их мушкетерской истории, а для Пушкина православие — сущность переживаемой его персонажами драмы.

Упомянутые нами авторы, а я взял лишь два, наиболее ярких, на мой взгляд, исторических романа последнего времени, выбрали жанр мелодрамы, и, удовлетворившись поэтикой исторического вымысла, пошли на этом пути значительно дальше авторов классических мелодрам, они вообще отказались от поиска поэзии самой истории…Исторические события уже и не фон, а непосредственный результат вымышленных ими мелодрам.

Но что говорить о художественной литературе, если сейчас широко издаются труды пресловутого академика Фоменко, который с помощью изобретенных им «дубликаторов» старательно укорачивает и русскую и мировую историю, выстраивает тома исторических изысканий, основываясь на созвучиях типа Батый-батя, Мамай-мама…

Совершенно нелепо анализировать эти построения, поскольку из разоблачений их уже сейчас можно собрать достаточно большую библиотеку. И тем ни менее, не смотря на все объемистые тома «Анти-Фоменко», сам Фоменко и его школа продолжают процветать…

Почему это происходит?

Нелепо утверждать, будто подобные упражнения на ниве русской истории отвечают на конкретные запросы каких-то общественных и политических сил. Но с другой стороны еще более нелепо предполагать, что эти эскапады в русскую историю — лишь результат художественных и научных исканий и никак не связаны с нашей действительностью.

Увы… Само наша время затягивает нас в гиблую местность, где зыбко все, где замотанные бесконечными реформами, мы уже и не замечаем порою, что нравственные нормы, по которым живет наше общество, уже давно сместились за ту черту, где не может быть никакой нравственности…

Сейчас чиновники открыто говорят с экранов телевизоров, что взятки берут все, кому их дают, а откровенные воры и мошенники, не стесняясь, доказывают, что, дескать, воруют и мошенничают все, кто умеет воровать и мошенничать.

Чтобы подобные утверждения не вызывали сопротивления основной массы населения, которая не смотря на все демократические и рыночные эксперименты, сохраняет внутреннюю порядочность, необходимо лишить эту массу последних нравственных ориентиров.

В окружающей жизни, с рыночной системой ценностей, когда даже господин Степашин признает, что по данным Счетной палаты более половины приватизационных сделок в России совершены с нарушением закона и являются мошенническими, таких нравственных ориентиров не найти. Безотносительно от оценки деятельности Путина следует признать, что его правление лишает общественное сознание россиян последней надежды на торжество справедливости и закона... Как ни парадоксально, но это, почему-то названное прагматичным, правление в духовном смысле является апофеозом беззакония.

Где же еще можно искать нравственную опору?

В церкви?

Но наша Церковь пока еще по-прежнему остается запуганной и униженной, любая попытка ее увеличить свое влияние на общество пресекается потоками клеветы и угроз… А сама православная мораль агрессивно и злобно теснится в сознании людей потребительской идеологией, внедряемой нашим телевидением, его развлекательными программами и рекламой…

И значит остается только история православной Руси, где любой даже и не пришедший в церковь человек может отыскать образцы достойного русского человека поведения…

Итак, можно говорить, что сейчас существует совершенно четкий, как говорили в прежнее время, социальный заказ на то, чтобы уничтожить, измарать, все то светлое и чистое, что накоплено мировой и русской историей. Ну, а поскольку не всегда представляется возможным сделать это, то можно запутать человека, подменить действительность сослагательным наклонением, убедить читателя, что хотя было так, но могло быть и иначе, и, может быть, иначе и было…

И вообще, рассуждают эти строители гражданского общества, каким вы хотите видеть, того или иного персонажа, про такого и читайте…

Да, может быть, и были честные люди на Руси…

Но разве их не могли выдумать в целях пропаганды? А раз могли выдумать, значит, и выдумали, а на самом деле у нас всегда воровали и мошенничали все, кто умеет воровать и мошенничать, а взятки брали все, кому их давали…

И все это делается с совершенно определенной целью… Строителям так называемого гражданского общества необходимо легализовать безнравственность, ибо только разрушение нравственных норм и может придать легитимность приобретениям, сделанным классом мошенников за последние десятилетия…

Забегая вперед, скажем, что это бесперспективно.

Бесперспективны любые попытки узаконить свои приобретения, обращая нравственное и историческое пространство вокруг в болотную зыбь. Эта болотная зыбь прежде всего самого обладателя приобретенного состояния и поглотит.

3.

Поэтому-то, рассчитывая именно на здравый смысл наших сограждан и в том числе и тех из них, кто сконцентрировал в своих руках материальные богатства, и полагаю я, что наше общество должно и способно противостоять попыткам разрушения нашей нравственности и исторической памяти.

Назрело время говорить об охране нашей истории.

Разумеется, это звучит нелепо, если вспомнить, что при советской власти до того доохраняли ее, что в тайну превратилась, кажется, и сама история. Еще более нелепыми становятся эти слова, когда уразумеваешь, что историческая цензура не советской властью была изобретена.

Если мы сравним рекордсменов советского «непечатания» Михаила Булгакова, Андрея Платонова, Николая Гумилева с запрещенными писателями дореволюционной поры, то разница будет такая же, как между юношами-третьеразрядниками и гроссмейстерами.

Книга «Просветитель» преподобного Иосифа Волоцкого была напечатана триста пятьдесят лет спустя после создания, «Житие протопопа Аввакума» — спустя двести лет.

Я привожу примеры лишь самых главных русских книг. Книг, которые все столетия запрета продолжали жить сотнями и тысячами копий тогдашнего самиздата.

И когда мы посмеиваемся над панегириками советских литераторов В.И. Ленину, И.В. Сталину или Л.И. Брежневу, не будем забывать, что это наивный детский лепет по сравнению с тем культом, которым окружала себя династия Романовых.

Придуманные десятилетия спустя легенды и мифы вращивались в историю, как исторические факты, а подлинные события, невыгодно рисующие роль Романовых, старательно замалчивались и искажались.

И прежде всего это касается отношений Романовых с Русской Православной Церковью, неприятия ими русского национального характера, обычаев русского народа.

Перипетии жестокой борьбы, что велась фактически до начала правления Николая Первого, дворянская литература и историография старательно обходила.

Не случайно «История государства Российского» Н.М. Карамзина обрывается перед избранием Михаила Романова на царство.

Увы…

Честное сердце автора «Истории государства Российского» не вмещало того, что произошло в правление первых Романовых. Чтобы рассказать обо всех перипетиях их борьбы вначале с православием, с Россией, а потом и со своей собственной семьей, нужно было обладать совсем другим темпераментом, нежели был у автора «Бедной Лизы».

Наверное, Карамзину наиболее сложно было преодолеть инерцию православного пиетета к царствующим особам. Верховная царская власть всегда почиталась православными людьми, как Божие дарование и Божие благословение. Отвержение Божественного происхождения и священных прав царя считается грехом. Православная Церковь ранее подвергала человека за такой грех анафеме.

Не подвергая в принципе сомнению эти заповеди и установления, нужно сказать, что объективное исследование событий русской истории, связанных с недостойным поведением тех или иных коронованных Романовых, как правило, неизбежно будет начинаться с рассказа об оскорблении самими Романовыми своего сана, отказа ими от Божьего благословения.

Вспомните о том же Петре I, который сменив царские одеяния на блузу амстердамского плотника, меняется и внутренне, усваивая образ жизни посетителя портовых кабаков, а не русского царя. О его всешутейших соборах, являющихся надругательством над обычаями и установлениями Церкви и говорить не приходится…

У Н.М. Карамзина не было возможности оглянуть весь путь пройденный династией Романовых, Божие Суды еще не совершились над этой династией, и тем ни менее уже и у Карамзина отношение к оценке роли Романовых в русской истории не было однозначным. Это ведь он и сказал: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России — виною Петр!»

4.

Совершенно очевидно, что, если и говорить об охране отечественной истории, нужно идти не по пути запрета тех или иных изысканий, не по пути сокрытия исторических фактов, а наоборот… Нужно пресекать очевидную ложь, нужно очистить нашу историю, как от советской, так и от романовской мифологии.

И у нас есть на этом пути достаточно надежный путеводитель.

Это Пушкин. Именно у него находим мы еще более определенное и глубокое понимание роли Романовых в русской истории, нежели у Карамзина…

Впрочем, иначе и не могло быть.

«Пушкин... — по словам Н.В. Гоголя, — есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа»

Чудесным образом Пушкину удалось соединить в своем творчестве высочайшую европейскую культуру, с ее культом человеческой личности, и русскую, возведенную на фундаменте Православия духовность, казалось бы, безвозвратно утраченную Россией после реформ первых Романовых. В Пушкине соединилась культура дворянская и культура народная; Святая Русь, разрушенная Романовыми, и Россия, выстроенная Петром и его преемниками.

Ф.М. Достоевский, завершая свою знаменитую речь, сказал удивительные слова: «Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, меньше недоразумений и споров, чем видим теперь».

Мысль эта справедлива не только для лета 1880 года, когда была высказана, но и для наших, начала третьего тысячелетия дней. Вот только в отличие от Ф.М. Достоевского, оправданий собственным недоразумениям и спорам нам найти труднее. Мы уже не можем сказать, что Пушкин «бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну»…

Сейчас, когда опубликован весь Пушкин, мы видим то тут, то там заботливо и мудро расставленные вешки, ориентируясь по которым, мы, если и не постигаем саму тайну Пушкина, то можем догадаться, на отвержении каких лже-истин строится наполненный горним светом мир пушкинской поэзии.

Такие вешки находим мы, например, в записи остроумного, на французском языке, разговора с великим князем…

«Вы истинный член вашей семьи... — сказал тогда Пушкин великому князю, — tоus les Romanof sond revolutionnaires et niveleurs (все Романовы революционеры и уравнители)» (Пушкин. Госиздат «Худ литература», М., 1936, т.6, стр.421.)

Или, например, в письме к Чаадаеву…

«Русское духовенство до Феофана было достойно уважения, — пишет в нем Пушкин, — оно никогда не осквернило себя мерзостями папства и, конечно, не вызвало бы реформации в минуту, когда человечество нуждалось в единстве».

Речь здесь идет о бывшем иезуите Феофане Прокоповиче — видном деятеле Петровской эпохи, составившем по указанию Петра I, «Духовный регламент», который и лег в основание учиненной Петром реформы Русской Православной Церкви…

Пушкин, в отличие от многочисленных церковных и нецерковных историков, четко и ясно указывает, что деятельность Феофана переломила жизнь Русской Церкви…

До Феофана русское духовенство, по Пушкину, достойно уважения. А после Феофана? Ответ ясен из самого построения фразы. Отмена патриаршества, а заодно и тайны исповеди, осуществленные Петром I и Феофаном Прокоповичем, подорвали саму основу, на которой стояла православная Русь.

Оговоримся при этом, что Пушкин говорил так только о современной ему Церкви, уже ощутившей в самой тайной своей глубине удары, которые были нанесены Петром и Феофаном, и еще не успевшей до конца оправиться от них…

Столь же существенно и замечание Пушкина по поводу революционности первых Романовых. Они боролись за русский престол и принимали царский венец, но не столько для управления Россией, сколько для насильственного революционного реформирования ее…

5.

Подобных знаков, расставленных на пушкинских страницах, достаточно много, и в каком-то смысле эти беглые замечания Пушкина можно считать его завещанием нам.

В составленной, по просьбе императора Николая I, Записке «О народном воспитании» Пушкин говорил:

«История в первые годы учения должна быть голым хронологическим рассказом происшествий, безо всяких нравственных или политических рассуждений. К чему давать младенствующим умам направление одностороннее, всегда непрочное? Но в окончательном курсе преподавание истории (особенно новейшей) должно будет совершенно измениться. Можно будет с хладнокровием показать разницу духа народов, источника нужд и требований государственных; не хитрить; не искажать республиканских рассуждений, не позорить убийства Кесаря, превознесенного 2000 лет, но представить Брута защитником и мстителем коренных постановлений отечества, а Кесаря честолюбивым возмутителем…» (Пушкин, Госиздат «Худ. литература», М., 1936, т. 6, стр. 432).

Речь тут идет не только о римской истории, вернее совсем не о римской истории…

Пушкин говорит, завершая свою Записку: «Изучение России должно будет преимущественно занять в окончательные годы умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верою и правдою, имея целью искренно и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве…» (стр. 433).

Справедливо предположить, что Пушкин распространял и на русскую историю призыв «не позорить убийство кесаря». Он считал, что и в русской истории не надобно прибегать ко лжи и искажениям, даже если это и надобно для воспитательных целей.

Руководствуясь этими пушкинскими пожеланиями, и нужно снова вглядеться в хорошо знакомые события русской истории…

Замечателен призыв Пушкина, начинать изучение истории с голого хронологического рассказа происшествий, безо всяких нравственных или политических рассуждений…

Этот совет может показаться слишком простым и даже очевидным… И он и в самом деле прост…

Только нужно помнить, что это Пушкинская простота, та простота, овладение которой требует глубоких знаний, мужества, а главное — свободы.

Пока человек не перестанет быть рабом своих симпатий, предпочтений и дорогих его сердцу обольщений, он не способен будет пойти по указанному великим Пушкиным пути…

Спросят, а зачем это нужно? Спросят, зачем нам отходить от наработанных дворянской историографией схем? Это ведь и для души - спокойнее и для национального самолюбия приятнее, когда, обходя все острые углы, сосредотачиваем мы внимание на грандиозных успехах, достигнутых Петром I и его наследниками в военном и государственном строительстве.

Успехи эти ведь, действительно, неоспоримы…

Все верно… Весь вопрос в цене, которой были оплачены эти успехи.

И, конечно, вопрос в цели…

Русским трудом и русской кровью воздвигалась могущественнейшая империя, чтобы основная часть населения, сами русские, находились в рабстве в своей собственной стране.

Национальная энергия преимущественно оказалась направлена на приобретение все новых и новых территорий, а на обустройство и развитие того, что уже есть, сил зачастую не оставалось…

Для того чтобы попытаться стряхнуть с себя завораживающий, но гибельный дурман такого развития страны, такого предназначения народа, мы и должны освободиться от лживых, хотя, может быть, и удобных схем…

6.

Сейчас, действительно, счастливое время. Сейчас тот редкий момент свободы, когда события нашей истории могут быть проанализированы не с точки зрения идеологов Политбюро, не в соответствии интересам дома Романовых, а объективно, с точки зрения православной истории нашего Отечества.

В Первом послании к коринфянам Апостол Павел пишет:

«Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и тоже духовное питие; ибо пили из духовного последующего камня; камень же был Христос.

А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы. Все это происходило с ними, как образы, а описано в наставление нам, достигшим последних веков…»

Слова эти — воплощенная Истина.

И коли образы прошлого даются в поучение нам Богом, то справедливо предположить, что все, кто пытается перекрасить эти образы, представить их иными, принадлежат к лагерю противника Божия. Сатана всегда противостоял Богу, тьма — свету, ложь — правде.

Если вдумаемся в слова Апостола, то поймем, что грех не в том, чтобы открытыми глазами вглядываться в подлинные облики персонажей истории, различая в них неприятные нам черты, грех в том, чтобы, теша свои иллюзии, оставить русскую историю в злом плену наработанных за много столетий схем.

Не для того нужно противопоставить легендам и мифам правду о том же Петре Первом, чтобы очернить образ главного переустроителя русской жизни, а для того, чтобы избавиться от нелепого, много столетий подряд навязываемого нам убеждения, будто можно совершить что-то хорошее и полезное для страны, если ненавидишь ее обычаи, если осмеиваешь ее веру, если презираешь любое проявление русскости…

Мы должны понять, что если бы не был укоренен в русское общественное сознание нелепый миф о благодетельности правления Петра I для России, может быть, и не приходили бы к власти в нашей стране такие деятели, как Ленин и Троцкий, Горбачев и Ельцин…

Мы должны ясно осознать, что без постижения своей истории мы никогда не сможем понять, что же все-таки хочет от нас, русских, Господь, никогда не сможем выбраться на свой, истинный путь, с которого стараются сбить нас.

Увы… Злое влияние обаянников продолжает действовать на нас, и никакого нравственного очищения не может произойти с нами, пока мы не увидим в свете Истины подлинные лица этих людей.

И когда начинают вестись разговоры о какой-то новой национальной идее, всегда нужно помнить, что ее нельзя возвести на мифах и заблуждениях. Как известно, нация это не то, что народ думает сам о себе, а то, что Бог думает про него…

7.

Завершая эти размышления, хочется напомнить евангельскую историю, в которой злому гонителю христиан Савлу явился Господь и сказал:

— Тяжело тебе, Савл, против рожна идти…

Русскую национальную идею, на мой взгляд, сейчас — увы! — можно уподобить этому Савлу.

Порою мы удивляемся, что и до революции, и при большевиках, и сейчас, когда вчерашняя партноменклатура возглавила строительство капитализма, на любом — не зависимо от общественного строя — отрезке нашей истории, для воплощения национальной идеи в жизнь зачем-то требуют правители и идеологи от народа терпения, напряжения сил.

Но без этого и невозможно, пока наша национальная идея остается Савлом. Это ведь Господь говорит, тяжело, дескать, тяжело тебе, Савл, против рожна идти…

Очень тяжело…

А главное — не нужно идти…

И совершенно безразлично должно быть для нас, какой будет Россия: коммунистической или капиталистической, демократической или монархической. Важно, чтобы она стала, наконец, русской и православной. А нерусский коммунизм, не вполне православную монархию, нерусскую демократию и капитализм — мы уже проходили…

И не так страшны потери, как гипноз потерь.

Как только русская идея превратится из Савла в Павла, мы перестанем осознавать себя побежденными, и тогда и одержим, может быть, самую главную в своей истории победу… Тогда мы и сумеем восстановить и промышленность, и сельское хозяйство, и армию, которая способна будет не только терпеливо и покорно сносить насмешки и нищету, но и выигрывать войны…

«Анания пошел и вошел в дом и, возложив на него руки, сказал: брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шел, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа.

И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его; и вдруг он прозрел и встав крестился...»

Вчитываешься в строки Деяний апостолов и кажется, что не только в Дамаске два тысячелетия назад происходило это, но и сейчас происходит с каждым из нас…

И мы должны сделать все, чтобы отпала «чешуя от глаз» и, прозрев, увидели бы мы то, что должны увидеть…

Уразумев, что невозможно одновременно любить Россию и В. И. Ленина, что невозможно быть православным человеком и восторгаться Петром Первым, мы вырвемся не только из нынешнего состояния размытости и зыбкости нашей истории, но и получим возможность воспитать цельные, способные к позитивному преображению нашей страны характеры.