Социально-экономическое развитие Пакистана (конец 40 – 90 гг. ХХ в.)
Даже беглый взгляд на пройденный Пакистаном за годы независимого (с 1947 г.) развития, как политического, так и экономического свидетельствует о существенных позитивных изменениях, происшедших практически во всех сферах общественной жизни. Конечно, подобные процессы характерны практически для всех стран в ходе их поступательного движения вперед, однако основной вопрос заключается в том, каковы темпы этого развития, за счет какого объема затрат как материального, так и гуманитарного характера они были достигнуты.
Если рассмотреть на высокоагрегированном уровне сначала политические процессы, происходившие в течение почти 60 лет в Пакистане и способные в определенной степени объяснить сдвиги в экономике, то становится ясно, что этот путь был крайне сложен даже по сравнению с аналогичным во многих других странах. Достаточно начать с того, что само образование этого государства (из двух территорий, находившихся друг от друга на расстоянии почти 1,5 тыс. км) носило весьма необычный характер, поскольку основывалось на религиозной общности мусульман, что в то время воспринималось, как нечто из ряда вон выходящее. За короткий с исторической точки зрения период Пакистан пережил четыре прихода к власти в стране военных режимов, что однозначно свидетельствует о сильной роли армии в обществе. Нестабильность внутриполитической обстановки определялась и внешними причинами, среди которых на первом месте стояло соседство с Индией, ставшей буквально с первых лет существования Пакистана его главным врагом, а это, в свою очередь, определяло необходимость поддерживать соответствующий уровень военных расходов, при том, что военный потенциал Индии и Пакистана оценивается как 1:3.
Именно нестабильность внутренней ситуации в Пакистане явилась едва ли не главным фактором раскола в 1971 г. страны на два независимых государства – собственно Пакистан и Бангладеш. (Вместе с тем однозначно оценить это явление лишь как негативное или, наоборот, только как позитивное для дальнейшего политического и экономического развития пакистанского государства было бы некорректным. Хотя нам представляется, что в итоге нынешний Пакистан больше выиграл от этого, чем проиграл). Наконец, нельзя не учитывать и то обстоятельство, что Пакистан был, есть и будет исламским государством, имеющим тесные связи с исламскими режимами Ближнего Востока и арабского мира. Исламский фактор оказывает влияние не только на все стороны политической жизни, но и на экономику, что нашло отражение в ее определенной исламизации в 80-е годы и продолжается (хотя и в сильно усеченном и формализованном виде) и поныне.
Очевидно, что эти и другие политические факторы в какой-то степени прямо или косвенно обусловили взлеты и падения в экономическом развитии пакистанского государства за годы независимости. И, тем не менее, если проследить общие тенденции экономического роста, то можно сказать, что в этот период Пакистан превратился из отсталой практически во всех отношениях страны в государство едва ли не со среднеразвитой экономикой. Здесь весомую роль стали играть высокотехнологичные отрасли, действует мощный агропромышленный комплекс, в агросферу все шире внедряются современные методы хозяйствования, позволяющие собирать по два, а кое-где и по три урожая в год, неблагоприятные погодные условия в какой-то мере стали меньше влиять на состояние сельского хозяйства, несмотря на сложные внешнеполитические процессы в южноазиатском регионе, удается продолжить интегрирование в мировую экономику и т.д. Анализ основных макроэкономических показателей свидетельствует, что, например, среднегодовые темпы экономического роста в 1950–1990 гг. составляли свыше 5%, а в 1990–2002 гг. – около 4%.
Мы имеем уникальную возможность сравнить эти данные с аналогичными параметрами применительно к Британской Индии, поскольку известный английский экономист Ангус Мэддисон на базе обширных полевых исследований и с привлечением значительного числа вспомогательных работ осуществил такого рода опосредованные расчеты для колониальной Индии. Он показал, что среднегодовые темпы экономического роста составляли 1,1% в 1870–1913 гг. и 1,2% в 1913–1950 гг. Нет сомнений в том, что рост ВВП на территориях, отошедших впоследствии к Пакистану, вследствие их более низкого экономического потенциала был еще меньше.
С чем же пришел Пакистан к началу своего независимого развития? Поскольку эта тема (равно как и последующий экономический рост страны вплоть до начала нынешнего века) в исторической ретроспективе хорошо изучена, то мы остановимся лишь на экономическом развитии Пакистана на макроуровне, причем до 1971 г. речь идет о Пакистане в современных границах, т.е. бывшем Западном Пакистане.
Общеизвестно, что экономика колониальной Индии развивалась в силу разделения труда между колонией и метрополией крайне однобоко, что нашло отражение в росте преимущественно сельскохозяйственного производства и связанных с ним сырьевых отраслей промышленности. Раздел Британской Индии серьезно разрушил существовавшие в ее пределах экономические связи, причем все это усугублялось непрекращавшимися столкновениями между мусульманами и индусами. Источники сырья остались на территории Пакистана, а его переработка осуществлялась в независимой Индии. Очевидно, что о каком-либо развитии в экономической сфере на том этапе вообще говорить не приходится, кое-как поддерживался небольшой рост в сельском хозяйстве, где создавалось около 60% валового внутреннего продукта. Доля промышленности колебалась в пределах примерно 8%, и даже торговля, традиционно развитая сфера, заморозилась на уровне 12% от ВВП.
В этой связи, естественно, встал принципиальный вопрос о том, как на макроуровне провести существенные преобразования отсталой, многосекторной социально-экономической структуры и наряду с этим обеспечить стабильные темпы экономического роста и подъем ведущих отраслей материально-вещественного производства, а также определить оптимальное соотношение между этими двумя задачами. Трудность решения этого вопроса на том этапе экономического развития заключалась, как справедливо подчеркивал известный экономист В.Л.Шейнис, в том, что методы, используемые для достижения одной цели, далеко не всегда способствуют достижению другой. Низкий уровень развития основных отраслей экономики и нехватка финансовых ресурсов для достижения высокой нормы накопления и поддержания ее на таком уровне, трудность удержания равновесия платежного баланса, налаживания и развития внутриотраслевых и межотраслевых связей (что уже само по себе весьма непросто) затрудняют в совокупности проведение глубоких социальных преобразований.
Очевидно, что в подобных условиях говорить о каком-либо поступательном движении в социально-экономической области не приходится, и если попытаться определить общее направление развития Пакистана в 50-е годы, то можно сказать, что в тот период в стране только создавались условия для грядущего экономического равновесия, обусловленного новыми географическими, политическими, внутрирегиональными границами. Вырабатывались наметки управления экономическими процессами; достаточно упомянуть в этой связи принятие первого пятилетнего плана на 1955–1960 гг. И, даже, несмотря на то, что он дважды пересматривался в сторону уменьшения основных экономических показателей, это уже было введением элементов смешанной экономики, которая в тех условиях была едва ли не единственным институтом, способным хоть как-то вывести страну из кризиса5. Неудивительно, что в конечном итоге уже в 50-е годы рост ВВП колебался на уровне 2,5–3,2%.
Тем не менее, при росте населения на 2,4% в среднем в год в тот период доход на душу населения повышался крайне медленно – лишь на 0,6%. Естественно, что за этим среднестатистическим показателем скрывался значительный разброс в реальных доходах, когда основная масса населения проживала практически за чертой бедности. Низкий рост сельскохозяйственного производства (а в сельской местности проживало 28 млн. человек, что составляло 82% всего населения Пакистана, и состояние агросферы определяло благополучие или, лучше сказать, бедность подавляющей части жителей страны) никак не мог быть компенсирован увеличением объема промышленного производства. Основная проблема здесь заключалась в том, что следовавшие едва ли ни один за другим неурожаи требовали роста импорта продовольствия, а это сокращало почти на треть импорт столь необходимого стране машино-технического оборудования, отсутствовавшего в Пакистане сырья, иных необходимых товаров, объективно требовавшихся для обеспечения процесса расширенного воспроизводства.
Несомненно, что сложная экономическая ситуация породила наряду с другими факторами предпосылки для политических изменений в стране, когда к власти пришел главнокомандующий пакистанской армией генерал Мохаммед Айюб-хан. Не касаясь всего комплекса социально-экономических преобразований, проведенных его правительством (поскольку эта тема подробно изучена советскими и российскими востоковедами, в первую очередь проф. В.Москаленко), следует отметить, во-первых, модернизацию аграрных отношений, рост инвестиций в сельское хозяйство, устранение препятствий для частного предпринимательства, в первую очередь в промышленном производстве при одновременном подчинении госсектора этому процессу, реформирование кредитно-денежной системы, акцент на повышение нормы накопления, стремление к отказу от практики дефицитного финансирования и так далее. В конечном итоге, это придало существенный импульс экономическому росту Пакистана. Недаром тот период развития страны, причем не только экономического, но в какой-то степени и политического, называют «золотым веком» Пакистана.
Действительно, в то десятилетие из года в год наблюдались необычайно высокие темпы роста ВВП – на уровне 6,5–7%. Несмотря на довольно высокий прирост населения – около 3%, – увеличивался и доход на душу населения. Несомненно, что весомую роль сыграли и благоприятные погодные условия, позволившие существенно увеличить сборы основных продовольственных культур, равно как и внедрение достижений «зеленой революции». Но основной составляющей подъема национального хозяйства была общая стратегия экономического развития, составленная с учетом результатов проведения намеченных ранее экономических реформ, реального повышения нормы накопления (а она, кстати сказать, достигла уже к середине 60-х годов почти 20% по сравнению с 10% в 60-м году), с учетом быстрого развития внешнеэкономических связей и т.д. Неудивительно, что в 1969 г. на 25-й сессии комиссии ЭКАДВ (сейчас – ЭСКАТО) в основном докладе Пакистан отмечался особо как страна с оптимальной моделью развития смешанной экономики, которая может быть рассмотрена как образец для многих афро-азиатских государств.
Следует подчеркнуть, что в 60-е годы на передний план четко выступила тенденция приоритета темпов роста экономики. В тот период в экономической науке в стране безраздельно властвовали идеи Дж. Кейнса и У. Ростоу, несколько модернизированные одним из ведущих пакистанских экономистов – Махбуб-уль-Хаком. В соответствии с этими идеями, как планирование экономики, так и весь процесс ее развития исходили из одной цели – достижения максимально высоких темпов экономического роста. Все остальное (сокращение темпов прироста населения страны, изыскание внешних источников накопления, сокращение уровня прямого налогообложения с целью стимулирования развития ведущих отраслей экономики и др.) либо было подчинено выполнению этой задачи, либо практически не принималось в расчет (проведение серьезных социальных преобразований, сокращение неравенства в распределении доходов и богатств, ослабление процесса социально-имущественной дифференциации и т.п.). Нельзя не отметить в этой связи прямо-таки сакраментальную фразу, содержавшуюся в правительственных документах, связанных с подготовкой четвертого пятилетнего плана на 1970–1975 гг., где говорилось: «Мы не можем распределять бедность. Прежде чем может быть улучшено распределение доходов, необходимо обеспечить экономический рост».
Тем не менее, даже при признании происходивших масштабных экономических преобразований в Пакистане со стороны международных организаций, невнимание к социальной сфере, к государственным расходам на здравоохранение, образование, к необходимости выполнения социальных программ (в особенности в сфере улучшения занятости) не могло не сказаться на социально-политической обстановке в стране, и вряд ли приходится сомневаться в том, что игнорирование социальных факторов сыграло свою роль в причинах распада Пакистана в 1971 г.
Наиболее серьезным следствием простого увлечения показателями экономического роста является усиление неравенства в распределении доходов, однозначно ведущее к еще большей социально-имущественной дифференциации, которую на бытовом уровне объективно невозможно скрыть от широких слоев общественности, следует отметить, что количественно определить ее весьма непросто в силу неразвитости в развивающихся государствах (в отличие от развитых стран) статистики расчетов национального дохода на стадии распределения. Тем не менее, в Пакистане в 60–70-е годы были сделаны первые попытки осуществления расчетов социального неравенства. Не останавливаясь подробно на этой теме (она достаточно исследована в нашей научной литературе и за рубежом)13, отметим, что в результате расчетов, проведенных как национальными, так и западными экономистами, был сделан однозначный вывод о существенном и постоянно растущем неравенстве в распределении доходов, как в сельской местности, так и в городе.
Подсчет ВВП на стадии распределения на регулярной основе не проводился в Пакистане вплоть до начала нынешнего тысячелетия, хотя подобные расчеты на стадиях производства и использования ВВП ведутся ежегодно и имеют явную (хотя и медленную) тенденцию к качественному улучшению статистического учета, отмеченную экспертами ООН. Попутно представляется необходимым обратить внимание, что это совершенствование статучета нагляднее высветило ухудшение положения не только лиц с низкими доходами, но и благосостояние среднего класса. Как отмечал пакистанский источник, в начале нового тысячелетия в стране обозначилось «заметное ухудшение положения лиц с фиксированными доходами и увеличение отрыва от высокодоходных групп».
И, тем не менее, если сравнить описанную выше в целом благоприятную экономическую ситуацию в 60-е годы XX в. с аналогичной в следующем десятилетии, то окажется, что в 70-е годы положение в национальном хозяйстве существенно ухудшилось. Будучи все еще неустойчивой и дезинтегрированной, социально-экономическая структура такой развивающейся страны, как Пакистан, весьма податлива ко многим сильным воздействиям как извне, так и внутри страны. Анализируя в этой связи условия, в которых происходило развитие национального хозяйства в 70-е годы, едва ли можно представить худшую обстановку для процесса экономического роста. Тяжелые погодные условия (наводнения в 1973, 1975 и 1976 гг., засуха в 1974 г.) привели к замедлению темпов воспроизводства в сельском хозяйстве; достаточно сказать, что за время пребывания правительства З.А.Бхутто у власти (1972–1977 гг.) среднегодовой рост добавленной стоимости в этой отрасли экономики едва превысил 2% в среднем в год, что в условиях ежегодного прироста населения в 3% на практике означало падение среднедушевых размеров сельскохозяйственного производства. Как свидетельствуют данные табл. 1, экономический рост в 70-е годы был достигнут не за счет отраслей материально-вещественного производства, а за счет сферы услуг, что в какой-то мере допустимо, но лишь в рамках короткого (год-два) исторического периода, но не более.
Кроме того, разразившиеся в первой половине 70-х годов энергетический и валютно-финансовый кризисы привели к тому, что Пакистан, который был уже основательно втянут в орбиту мирового капиталистического хозяйства и международного разделения труда и не обладал необходимыми для минимальной самообеспеченности запасами энергоносителей, был вынужден значительную часть валютных резервов направить на закупки нефти и нефтепродуктов. А это, естественно, привело (в условиях ограниченности валютных ресурсов) к сокращению импорта товаров производственного назначения.
Но самое главное заключалось в том, что пришедшее к власти в стране в 1972 г. правительство Зульфикара Али Бхутто начало проводить широкомасштабные экономические преобразования, направленные на усиление доли государственного сектора в национальном хозяйстве страны и соответствующее ограничение роли рыночной экономики. При этом широко муссировалась популистская идея о том, что экономические реформы «направлены против концентрации богатств и экономической власти в руках немногих, на усиление контроля в экономике и повышение роли «небольшого инвестора». Дело дошло до того, что постепенно как в самом Пакистане, так и за его пределами даже стали говорить о создании в стране чуть ли не зачатков социалистической экономики
Среди основных направлений реформ выделялась национализация нескольких десятков крупных промышленных предприятий в 10 основных индустриальных отраслях (первоначально они были просто взяты под контроль государства). Далее, в 1972 г. была осуществлена национализация 43 страховых компаний (причем 4 из них были иностранными!), являвшихся важным звеном всей кредитно-денежной системы страны. Затем в 1973 г. была национализирована экспортная торговля хлопком (вывоз товаров хлопковой группы является главным источником получения Пакистаном иностранной валюты), а также установлен контроль над торговлей сахаром, зерном.
Дальнейшее усиление роли госсектора в экономике Пакистана нашло отражение в национализации в 1974 г. торгового судоходства и нефтяных компаний (последнее напрямую объяснялось неспособностью частного энергетического сектора справиться с последствиями мирового топливно-энергетического кризиса 1973 г.).
Но одним из наиболее серьезных шагов в деле укрепления госсектора стало тогда проведение банковской реформы. На первом этапе, в 1972 г. правительство Пакистана с целью усиления контроля за деятельностью частных банков предоставило Госбанку страны право смещать и назначать их директоров, приостанавливать деятельность правлений банков и временно назначать своих администраторов и др. Но уже в 1974 г. парламент Пакистана принял закон о национализации банковского дела в стране, что означало переход коммерческих банков в собственность государства (за исключением иностранных).
Наконец, госсектор начал внедряться в аграрный сектор, где были национализированы многие предприятия по первичной обработке сельскохозяйственной продукции: хлопко- и рисоочистительные, маслобойки, мельницы и др. (вплоть до средних по своим масштабам и даже некоторых мелких).
Мы не случайно уделяем довольно много внимания простому (на первый взгляд) перечислению направлений реформирования экономики Пакистана с целью усиления в ней роли государственного сектора. Дело в том, что, как свидетельствуют эти факты, правительство З.А.Бхутто затронуло, в конечном итоге, интересы практически всех предпринимательских слоев – крупных, средних и даже мелких. И как не покажется парадоксальным, именно огосударствление аграрной сферы стало последней каплей, переполнившей чашу терпения предпринимательских кругов, включая самые низшие их формы в сельскохозяйственном производстве, которые на первых этапах реформирования пошли за З.А.Бхутто, веря в реализацию его социальных лозунгов.
Более того, на эти процессы наложились противоречия, связанные с развитием рыночных отношений как в целом в национальном хозяйстве страны, так и, особенно, в деревне. Если в 60-е годы, в условиях быстрого роста сельскохозяйственного производства и развернувшейся во второй половине этого десятилетия «зеленой революции» немалая часть быстро растущего населения абсорбировалась традиционным сектором (в котором увеличивалась численность не полностью занятой рабочей силы), то дальнейшее развитие рыночных отношений в сельском хозяйстве (в 70-е и 80-е годы) заметно затруднило этот процесс. «Зеленая революция» постепенно разрушала традиционные отношения в пакистанской деревне, которые были основой поддержки сельских групп, частично или полностью лишившихся средств к существованию, а также в условиях интенсификации сельскохозяйственного производства сократила потребность в живом труде в сельском хозяйстве. В немалой степени следствием этих процессов был начавшийся в то время рост миграции рабочей силы из Пакистана в мусульманские нефтедобывающие страны Ближнего Востока. Таким образом, в 70-е годы, несмотря на стремление правительства З.А.Бхутто к сбалансированному росту (т.е. к какому-то оптимальному соотношению в постановке и решении экономических и социальных задач), добиться этого не удалось.
Вообще, строго говоря, расстановка акцентов в социально-экономическом развитии в странах, находящихся на периферии мирового экономического хозяйства (к каковым до сих пор в определенной степени продолжает относиться Пакистан), весьма непроста. Экономическое и социальное развитие в странах со слаборазвитой рыночной экономикой носит крайне противоречивый характер, и поступательное движение вперед происходит лишь в ряде очагов. На практике это означает, что на передний план выдвигаются, причем с явным отрывом от остальных, какие-то определенные отрасли или сферы производства, секторы, районы или географические местности (Панджаб и Синд, оставляя позади Белуджистан и СЗПП) и т.п. На развитие таких очагов выделяются зачастую немалые суммы из сравнительно ограниченного общего объема ресурсов. Так было, например, в первой половине 60-х годов, когда быстрыми темпами стали развиваться вспомогательные отрасли тяжелой промышленности; так было во второй половине 60-х годов, в 70-е годы и в определенной степени в первой половине 80-х годов, когда сельское хозяйство Пакистана в связи с развернувшейся «зеленой революцией» становилось все более капиталоемкой отраслью. Однако на практике это вело к тому, что к уже существовавшим формам социального и экономического неравенства стали добавляться новые, иногда труднопреодолимые формы.
Ответной реакцией на эти процессы были усиление в развивающихся странах Азии эгалитаристских тенденций и разработка (а затем и следование в той или иной степени) различным концепциям, направленным на некоторое сглаживание таких диспропорций (концепция удовлетворения «основных нужд», концепция «коллективной самообеспеченности» и т.п.). Естественно, что не избежал этой участи и Пакистан, где теория «Основных нужд» стала базой для пятого по счету пятилетнего плана экономического развития страны (1978–1983 гг.). В этом нашел отражение широкомасштабный протест против такого пути трансформации общества, при котором весь процесс поступательного развития сводится практически к расширению масштабов производства и увеличению нормы накопления, в то время как удовлетворение материальных, социальных и духовных потребностей большинства населения этих стран сводилось к минимуму. Неудивительно, что во главу угла ставилась заведомо невыполнимая (в силу, хотя бы, сложного положения в сельском хозяйстве в предыдущие годы) задача достижения темпов роста сельского хозяйства в размере в среднем 6% в год.
Нет сомнений в том, что резкое неприятие подавляющей частью предпринимательских кругов Пакистана проводившейся широкомасштабной национализации стало одним из существенных факторов расширения влияния оппозиции, куда входили, в первую очередь, религиозно-общинные партии и организации. И даже попытки З.А.Бхутто остановить рост их влияния путем принятия их исламистских требований (когда ислам впервые в Пакистане был объявлен государственной религией) не дал никаких результатов. В конечном итоге, как это уже не раз бывало в истории Пакистана, в условиях очевидной нестабильности экономического, политического и социального положения в стране 5 июля 1977 г. военные взяли власть в свои руки, а главным администратором (с осени 1978 г. – президентом страны) стал генерал Зия-уль-Хак.
С его приходом заметно изменилась и экономическая политика, оказавшая существенное воздействие на развитие национального хозяйства страны, включая и социальную сферу. Ставка была сделана почти стопроцентно на частный сектор, что на практике означало отход от проводившихся ранее реформ по национализации и принятие за основу принципов рыночной экономики. Частному сектору с каждым годом предоставлялись все большие льготы. Стремясь подчеркнуть изменение в соотношении двух составных частей в рамках «смешанной экономики» в пользу частного предпринимательства, Зия-уль-Хак, выступая в конце 1981 г. на конференции по вопросам экономического развития, особо отметил, что государственный сектор не должен препятствовать росту частного сектора, а может лишь его дополнять и способствовать его ускоренному развитию.
Усиление роли и влияния частного сектора в экономике Пакистана в 80-е годы в немалой степени было следствием рекомендаций МВФ и МБРР, в частности экономических советников этих организаций, работавших в Пакистане: К.Шиллера, бывшего министра хозяйства и финансов ФРГ, и Р.Макнамары, бывшего президента МБРР. Надо сказать, что правительство Пакистана и ранее приглашало для работы в стране экономических советников, однако масштабы деятельности ведущих специалистов международных экономических организаций в 80-е годы превысили все предыдущие показатели буквально в десятки раз.
Ярым приверженцем рыночной экономики стал в третий раз сменивший точку зрения на стратегию ее развития «экономический отец» Пакистана д-р Махбуб-уль-Хак, занимавший в первой половине 80-х годов пост первого заместителя председателя Плановой комиссии страны. Именно он задавал тон при определении стратегии экономического роста и экономической политики. На этот раз основные идеи Махбуб-уль-Хака сводились к значительному расширению деятельности частного сектора в национальном хозяйстве, созданию максимально благоприятных для этого условий, денационализации большинства государственных предприятий, поощрению инвестиционной деятельности наиболее богатых групп пакистанского общества, и как следствие этого – все меньшее внимание уделялось социальному равенству.
Эти концепции в наибольшей степени были отражены в шестом пятилетнем плане (1983–1988 гг.) экономического развития страны. В этой связи нельзя не процитировать высказывание прогрессивного лахорского еженедельника «Вьюпойнт», который писал, что «в начале 80-х годов Пакистан возвратился к тому, с чего он начал осуществление второго пятилетнего плана (т.е. к началу 60-х годов. – С.К.). Шестой пятилетний план, подготовленный верхушкой технократов, обучавшихся в США, предоставляет широкие возможности частнокапиталистическому предпринимательству и уделяет мало внимания социальному сектору».
Тем не менее, факты свидетельствуют о том, что акцент на частное предпринимательство дал свои позитивные результаты. В рамках рыночной экономики объективные и субъективные факторы привели к тому, что в 80-е годы рост ВВП достиг практически уровня 60-х годов и превысил 6,0% в среднем в год, довольно высоким был и рост сельского хозяйства – свыше 4%, который, кстати сказать, в целом сохранился и в первой половине 90-х годов (например, 10% в 1992 г., 12% – в 1995 г.)24.
Анализируя экономическое развитие Пакистана в период правления Зия-уль-Хака, нельзя не сказать о нестандартном подходе, воздействующем на этот процесс и реализуемом правительством: речь идет об исламизации экономики, которая на практике началась именно в тот период, хотя разговоры о внедрении исламских принципов, как на уровне официальных лиц, так и национальных экспертов и ранее активно велись. Более того, муссировалась идея о создании тоухидной экономики (т.е. почти полностью основанной на экономических идеях ислама).
Внедрение исламских законов в сферу экономики касалось в первую очередь налоговой системы и запрета взимания «риба» (ссудного процента). Здесь на первом месте стояло применение в экономической жизни страны исламских налогов закят и ушр. Как отмечал в 1979 г. Зия-уль-Хак, «они позволят через несколько лет кардинально изменить экономику страны… и вскоре в Пакистане не останется ни одного человека, который ляжет спать голодным». Не надо было быть провидцем, чтобы уже в то время видеть явно пропагандистский характер такого рода высказываний, а тем более убедиться в этом сегодня по истечении более чем 20 лет.
Не меньшее непонимание вызывает и тогдашнее решение об отмене банковского процента – т.н. «риба». Идея здесь заключалась в том, чтобы вместо взимания процентов банк участвовал в прибылях и убытках заемщика. Более того, предлагалась совершенно нелепая схема, согласно которой вместо кредитных операций банк осуществляет покупку товаров, а затем их продажу по более высокой цене. Рассматривались даже варианты того, чтобы производились «покупка торговых счетов, движимого и недвижимого имущества у клиентов на основе соглашений, предусматривающих выкуп этой собственности; прокат банками контролируемого ими имущества или сдача его в наем; финансирование банками расширения производства с целью возрастания собственности».
То, что исламизация экономики никак не может уложиться в рамки современных экономических законов, сомнений нет. Вопрос иного порядка – почему военные во главе с Зия-уль-Хаком, являющиеся одной из наиболее образованных социальных групп пакистанского общества, солидаризировались с улемами и стали проводниками исламизации в стране? По нашему мнению, на первом месте здесь стоят субъективные факторы, в первую очередь понимание военными властями того, что практически лишь этот процесс вместе с умелым оперированием исламской фразеологией, а также тонкая игра на религиозных чувствах верующих могут в какой-то мере стать той силой, которая поможет главе военных Зия-уль-Хаку удержаться у власти и хотя бы частично оправдать свержение им законного правительства и казнь его главы – Зульфикара Али Бхутто. Ну, и, конечно, нельзя не учитывать естественное стремление военных получить как можно большую экономическую помощь от таких богатых теократических стран, как Саудовская Аравия. Одним из аргументов, способных снискать большую благосклонность саудовцев (а соответственно, и получить искомую помощь), являлась исламизация экономики, поскольку она подчеркивает приверженность законам шариата.
Анализ макроэкономических процессов в 90-е годы свидетельствует, что сбалансированное в целом социально-экономическое развитие страны было нарушено, и нарушено в немалой степени по политическим причинам. Постоянное соперничество между Наваз Шарифом и Беназир Бхутто и, как результат, быстрая смена пакистанских лидеров, регулярные предвыборные кампании, крайне негативно влиявшие на эффективность производства – все это в совокупности не могло не сказаться негативно на плавном развитии экономики. Ко всему прочему, если Наваз Шариф был в целом способен обеспечить работоспособность государственной машины (конечно, по пакистанским меркам), а соответственно, и какое-то управление экономикой страны, то Беназир Бхутто была в состоянии руководить лишь партийным аппаратом, но никак не государственным строительством в силу отсутствия у нее элементарного практического опыта даже при наличии квалифицированных советников.
Но, естественно, главную роль здесь играли экономические факторы: слабая инвестиционная активность, инфляционные процессы, неизменный дефицит внешней торговли (от 1,5 до 3,5 млрд. долл. в разные годы) и, конечно, неблагоприятные погодные условия, определяющие состояние основной отрасли национального хозяйства страны – сельского хозяйства. Сейчас его доля в создании ВВП колеблется на уровне 25–26% (см. табл. 2). О явной нестабильности в экономике свидетельствуют, в первую очередь, скачки в темпах экономического роста; например, в 1992 г. они составили почти 8%, а в следующем, 1993 г. – лишь 2%, в 1996 г. – почти 7%, а в следующем чуть больше 1%. Лишь в последние годы он относительно постоянен, хотя и невелик – где-то немногим более 3% в среднем в год.
Особо следует сказать о негативном влиянии экономических санкций, впервые введенных многими зарубежными странами в 1998 г. по отношению к Пакистану в связи с проведением им в мае того года ядерных испытаний. Не касаясь политической стороны вопроса (об этом уже много писалось), хотелось бы отметить, что по некоторым оценкам, страна лишилась экономической помощи в размере не менее 2 млрд. долл. Даже Саудовская Аравия, один из ближайших партнеров Пакистана, отказала ему в предоставлении обещанных ранее кредитов на сумму почти в 1 млрд. долл. И хотя тогдашний премьер-министр Наваз Шариф утверждал, что санкции не нанесли серьезного ущерба экономике страны, уже одно то, что во время встречи с Клинтоном в том же году он предложил американскому президенту отменить санкции в обмен на согласие подписать в одностороннем порядке Договор о нераспространении ядерного оружия, говорит о том, что удар по Пакистану был весьма силен.
Выше нигде не затрагивался весьма важный для нормального развития национального хозяйства Пакистана (как, впрочем, практически всех стран) вопрос о влиянии занятости на такого рода развитие и опосредованное воздействие иных экономических факторов на занятость. А вопрос этот отнюдь не прост. Развитие пакистанского общества с его многосекторностью (даже, несмотря на главенство частного сектора), пестротой этнического состава и в какой-то мере с учетом различий в культурных традициях происходило на самых разных качественных уровнях и, естественно, в разной степени. Здесь целесообразно принять во внимание существенную зависимость экономического роста от изменений в отраслевой структуре занятости и наоборот: чем выше уровень достигнутого страной экономического развития, тем больше доля занятых в промышленности, строительстве, сфере услуг и тем меньше она в сельском хозяйстве.
Действительно, общая тенденция, как свидетельствуют данные табл. 3, в период с 1972 по 2002 г. именно такова – сокращение доли занятых в сельскохозяйственном производстве и общий рост во вторичных отраслях материально-вещественного производства и сфере услуг. Здесь следует отметить одну важную особенность занятости в сфере услуг, связанную с тем, что численность рабочей силы возрастала отнюдь не во всех отраслях указанной области, а лишь в торговле, гостиничном хозяйстве и сфере питания. В этом нашли отражение особенности экономического развития Пакистана практически в течение всего периода его независимого развития, когда в условиях нестабильности политической обстановки в стране, а также взлетов и падений в экономике многие капиталовладельцы предпочитали осуществлять инвестиции именно в эти прибыльные и сравнительно надежные отрасли, а соответственно, туда устремлялась в поисках возможно большего заработка, а самое главное – в своем стремлении иметь более стабильную работу немалая часть самодеятельного населения.
Следует подчеркнуть, что в 90-е годы произошло обострение целого комплекса социальных проблем, связанных с нестабильной политической обстановкой и экономической ситуацией. Если в 70–80-е годы в Пакистане наблюдалось существенное сокращение численности населения страны, живущего ниже черты бедности (с 47 до 17%), то в 90-е годы произошел его рост, и сейчас, по мнению наиболее видного пакистанского экономиста Махбуб-уль-Хака, около 34% жителей страны находится за чертой бедности, в то время как в 1990 г. таковых насчитывалось около 20%.
Проблема распределения доходов и обеспечения малоимущих слоев общества продолжает относиться к наиболее серьезным социальным и экономическим проблемам страны. Пакистанские эксперты и аналитики международных экономических организаций связывают это ухудшение с проведением в 90-е годы в Пакистане комплекса программ по реструктуризации экономики, падением экономической активности в ряде отраслей национального хозяйства, с принятием макроэкономических стабилизационных мер, которые в своей совокупности легли немалым бременем на бедные и беднейшие слои населения (среди них особо выделяются меры по увеличению сбора косвенных налогов). Негативную роль сыграло и замедление роста общих расходов на экономическое развитие, что привело к недовыполнению таких важных программ, как Программа социальных действий (Фаза 2), Программа поддержки сельского хозяйства, Программа развития водных ресурсов и др.
Особо следует сказать об экономическом развитии Пакистана после трагедии 11 сентября 2001 г. в США. Участие Пакистана в антиталибской коалиции принесло ему немалые дивиденды, и думается, что экономические факторы превалировали над политическими в решении Исламабада примкнуть к антитеррористической операции. С Пакистана были сняты экономические санкции, введенные в 1998 г. в связи с ядерными испытаниями. Уже в октябре 2001 г. он получил от США, Японии, Европейского Союза и Великобритании гранты наличными на общую сумму в 780 млн. долл. Кроме того, он получил твердые гарантии продолжения западной помощи в 2002 г. (что действительно было сделано). Одновременно Канада вложила около 300 млн. долл. в развитие социальной сферы, параллельно Запад выделял помощь афганским беженцам, находившимся на территории Пакистана, с целью ослабить давление на его бюджет. Кроме того, Парижский клуб пообещал рассмотреть вопрос об отсрочке платежей по кредитам. Наконец, Европейский Союз снизил пошлины на экспортируемые Пакистаном товары при одновременном увеличении его экспортной квоты. Здесь перечислены лишь основные преференции, полученные Исламабадом после его решения действовать против талибов.
Вместе с тем была еще одна существенная причина решения Пакистана примкнуть к западным странам в борьбе с талибами, которая хотя и носит политический характер, но о которой нельзя здесь не сказать, поскольку она тесно связана с экономическим развитием страны. Дело в том, что Индия почти сразу после трагедии 11 сентября заявила о своем присоединении к антиталибской коалиции. В подобной ситуации неучастие в ней Пакистана резко подорвало бы его престиж на международной арене при одновременном значительном повышении акций его основного соперника; кроме того, однозначно усилилось бы экономическое давление на и без того ослабленную страну. А этого лидер страны Первез Мушарраф допустить, естественно, никак не мог, даже, несмотря на серьезное противодействие союзу с США со стороны миллионов ортодоксальных мусульман, постоянно проводивших многотысячные демонстрации по всей стране и вступавших порой в жесткие столкновения с полицией. Наконец, правящие круги не скрывали, что осознают серьезную опасность распространения исламского радикализма и для внутриполитической ситуации в Пакистане, что могло затормозить его экономическое развитие.
Среди существенных ограничителей экономического роста страны на протяжении многих лет выступали значительные военные расходы Пакистана. Это обусловливалось в первую очередь постоянным политическим противостоянием с Индией (главным образом по кашмирскому вопросу) и соответствующим стремлением Исламабада поддерживать по возможности военный паритет с Дели. Очевидно, что при соотношении военных потенциалов между странами приблизительно как 1 : 3 Пакистан был вынужден тратить на военные нужды значительно большую часть госбюджета (в процентном отношении), нежели Индия. Так, в 1987 г. (последний год пребывания у власти военного режима во главе с Зия-уль-Хаком) эта доля составила 27%, а затем имела постепенную тенденцию к сокращению: до 26% в 1990 г., 24% в 1995 г. и 20% в 2000 г. Вместе с тем более корректным представляется исчисление военных расходов относительно ВВП, тем более, что Пакистан пока что находится в переходной фазе от формы традиционно британского госбюджета (имеет два самостоятельных бюджета – текущий бюджет и бюджет капиталовложений) к консолидированному, единому бюджету, учитывающему совокупные федеральные и провинциальные доходы и расходы. Расчеты свидетельствуют, что доля военных затрат в ВВП составляла 7,2% в 1987 г., 6,9% – в 1990 г., 5,6% – в 1995 г. и 5,2% – в 2000 г.36 Таким образом, эти данные в полной мере коррелируют с госбюджетом и также имеют тенденцию к снижению. Однако в данном случае важно иное – возможность их корректного сравнения на международном уровне, и в первую очередь с основным военным противником – Индией, где аналогичный параметр колебался в 90-е годы на уровне 3,1–3,3%.
Говоря о сравнениях в международном масштабе, следует, конечно, рассмотреть вопрос о том, какое место занимает в настоящее время Пакистан в мировой экономической системе, но главным образом – относительно других государств региона. Причем целесообразно взять в данном случае не только традиционный показатель – доход на душу населения в долларах, но и постепенно входящий в экономическую практику иной параметр – аналогичный доход, но рассчитанный по паритету покупательной способности, учитывающий в первую очередь потребительские категории.
Как свидетельствуют эти данные, Пакистан по традиционно исчисленному показателю – ВВП на душу населения – опережает свою основную соперницу, Индию. Однако по доходу, подсчитанному на базе паритета покупательной способности рупии, заметно уступает ей; т.е., попросту говоря, жизнь в Пакистане «дороже», чем в Индии, тем более она дороже, чем на Шри Ланке, не говоря уже об Иране, где Тегеран, по оценкам экспертов ООН, признан в 2001 г. самым «дешевым» городом мира.
Особо хотелось бы остановиться на российско-пакистанских экономических отношениях, причем в исторической ретроспективе для последовательности подхода, поскольку изменение геополитической обстановки в регионе обусловливает и постепенную трансформацию наших двусторонних связей.
Несмотря на то, что дипломатические отношения между нашими странами были установлены уже в 1948 г., более или менее регулярные торговые связи и экономическое сотрудничество стали развиваться лишь в 60-е годы. Начало этому процессу было положено подписанием в 1961 г. соглашения о геологоразведке на нефть и газ, которое впоследствии неоднократно продлевалось. Одновременно стала несколько расширяться и советско-пакистанская торговля, хотя она и занимала в товарообороте двух государств крайне незначительное место: так, доля оборота Пакистана в торговле с СССР составляла 0,06% в 1960 г., 0,27% в 1970 г., 0,19% в 1980 г. СССР поставлял машины и различное оборудование, чугун и сталь, удобрения, цемент, некоторые товары культурно-бытового назначения, ряд других товаров. В обмен Пакистан экспортировал в Советский Союз товары хлопковой группы, изделия из джута (до 1971 г.), шерсть, обувь, кожевенное сырье, кожгалантерею и т.п.
Надо сказать, что трудности Пакистана в сфере экономики в 70-е годы не помешали тогда дальнейшему развитию советско-пакистанского сотрудничества. Более того, в тот период в Пакистане с помощью СССР было начато сооружение таких крупных объектов сотрудничества, как металлургический завод около Карачи и вторая очередь теплоэлектростанции Гудду. Строительство большого металлургического завода было расценено в Пакистане как важный шаг к достижению экономической самостоятельности и созданию отраслей тяжелой промышленности, а также увеличению занятости населения.
Кроме того, в 70-е годы вошел в строй ряд объектов, построенных при содействии Советского Союза: это несколько радиостанций (причем одна из них – около Исламабада – была в то время самой крупной в стране), а также большая хлопкопрядильная фабрика. В счет кредитов, которые СССР предоставил Пакистану на строительство металлургического завода, наша страна получала из Пакистана необходимые товары текстильной промышленности, а также сырье. Началось осуществляться сотрудничество в дотоле нетрадиционных сферах, в частности, в области рыболовства.
Естественно, что внешнеполитическая ситуация в 80-е годы, связанная, с одной стороны, с присутствием советских войск в Афганистане, а с другой, – с поддержкой последнего Пакистаном, наложила серьезный негативный отпечаток на наши двусторонние отношения, которые развивались в тот период крайне слабо, хотя и не прекратились полностью. Так, в 1985 г. вышел на полную мощность Пакистанский металлургический завод, который более чем на 50% обеспечил потребности страны в стальном прокате и даже дал возможность экспортировать часть продукции за рубеж. В 1983 г. между СССР и Пакистаном было достигнуто соглашение о строительстве тепловой электростанции Мултан-2 близ Муззафаргарха. Несколько увеличился и товарооборот: если в 1960 г. объем торговых операций составлял лишь 6 млн. долл., а в 1975 г. – 68 млн. долл., то в 1990 г. он превысил 200 млн. долл., т.е. рост очевиден, хотя в абсолютном исчислении эти цифры крайне незначительны.
Примерно 2/3 российского экспорта и тогда, и сейчас составляют машины и машино-техническое оборудование – в первую очередь для объектов сотрудничества, а 1/3 – это различного рода товары: электродвигатели и иное электрооборудование, трубы, изделия из стекла, искусственный каучук, полиэтилен и тому подобное. Россия так же, как ранее СССР, получает из Пакистана хлопок-сырец, хлопчатобумажные ткани, готовую одежду, необработанную кожу, полотенца и многие другие товары широкого потребления. При этом сотрудничество осуществляется не только с предприятиями государственного сектора, но и с частными фирмами, хорошо зарекомендовавшими себя на советском рынке: FECTO, Metro, Mercury, Tabani, Escorts и целый ряд других.
Однако целесообразно взглянуть на нынешние реалии. В 2002 г., например, объем товарооборота составил всего лишь около 70 млн. долл. в год, при этом доля России в общем объеме пакистанского импорта достигла лишь 0,8%, а удельный вес нашей страны в пакистанском экспорте вообще составил 0,06%. Конечно, двустороннее сотрудничество в той или иной степени осуществляется и в других, в том числе в новых сферах. Так, уже успешно произведены с космодрома Байконур два запуска пакистанских спутников российскими ракетами-носителями, идут конструктивные переговоры с пакистанской стороной об участии России в грандиозном проекте по сооружению газопровода из Ирана в Пакистан и возможно далее, в Индию (уже подписан Меморандум о взаимопонимании), на регулярной основе проводятся консультации между Счетными палатами обоих государств с целью обмена опытом по борьбе с коррупцией, рассматриваются возможности расширения двусторонней торговли и др. Однако, как представляется, этим наши возможности не ограничиваются и взаимный интерес представляет: модернизация построенного с помощью СССР Пакистанского металлургического завода, увеличение мощности радиовещательных станций, расширение сотрудничества в сфере высоких технологий и т.п., особенно в свете изменения геополитической ситуации в регионе и устранения многих ранее мешавших экономическим связям препятствий.
Проведенный макроэкономический анализ воспроизводственных процессов в национальном хозяйстве Пакистана дал возможность в наибольшей степени проследить размах и глубину общественного разделения труда, равно как и постепенный переход от доиндустриальных к современным формам и методам производства в ведущих отраслях экономики страны. Такой анализ показал, в частности, что за годы независимости произошли глубокие структурные изменения в экономике пакистанского государства: общественный продукт вырос более чем в 10 раз, основную часть его прироста обеспечило сельскохозяйственное производство. Значительные ассигнования на его развитие, трансформация аграрных отношений, успехи «зеленой революции», освоение новых земель и др. дали ощутимые результаты.
Пожалуй, главным итогом структурных сдвигов в национальном хозяйстве Пакистана стало быстрое расширение национальной основы процесса общественного производства. Благодаря существенной диверсификации экономики, росту современной промышленности и инфраструктуры, внедрению новых технологий страна из просто аграрной превратилась в полном смысле этого слова в аграрно-индустриальную, в которой многие важные элементы, необходимые для нормального функционирования воспроизводственного механизма, стали создаваться внутри страны.
Вместе с тем осуществлявшаяся в Пакистане индустриализация с ее односторонним упором на крупную промышленность в условиях крайне низкого исходного уровня и глубокой дезинтеграции местных хозяйственных структур резко усилила несбалансированность между различными отраслями и группами отраслей и сфер общественного производства и поставила перед страной немало социальных проблем. И, если бы не расширение аграрного сектора и сферы услуг (которые были главными абсорбентами избыточного и к тому же быстрорастущего населения), то воспроизводственный процесс был бы крайне затруднен – уже в 2002 г. население Пакистана достигло 145 млн. человек (в 1951 г. оно составляло на территории бывшего Западного, а ныне современного Пакистана менее 34 млн. человек). Однако даже с учетом высоких темпов роста численности населения и, соответственно, усиления давления на землю, серьезных пертурбаций на мировом рынке, весьма негативно влиявших на уже сильно втянутую в мировое хозяйство экономику Пакистана, внутриполитические катаклизмы, перекликавшиеся с обострениями его положения на международной арене (в первую очередь взаимоотношения с Индией), Пакистану удалось к началу XXI в. войти в группу государств со среднеразвитой рыночной экономикой, опередив по доходу на душу населения Таджикистан (170 долл.), Кыргызстан (270 долл.), Молдову (400 долл.) и приблизившись к Армении (520 долл.) и в некоторой степени к Грузии (590 долл.), и создать, в конечном итоге, серьезную экономическую базу для развития в новом тысячелетии.
Список источников и литературы
пакистан реформа военный режим
Шейнис В.Л. Экономический рост и социальное переустройство. Некоторые взаимосвязи и противоречия // «Третий мир». Стратегия развития и управление экономикой. – М., 1971.
Пакистанское общество. Экономическое развитие и социальная структура. – М., 1987, с. 19.
Москаленко В.Н. Проблемы современного Пакистана. – М., 1970.
В.Я. Белокреницкий. «О стратегии экономического развития Пакистана (по материалам пакистанской печати)» // Современный Пакистан. Экономика, политика, культура. М., 1976.
Каменев С.Н. Экономический рост Пакистана. – М., 1977; Арабаджян З.А. Иран и Пакистан. Распределение доходов в городе. 60-е – начало 80-х годов. – М., 1987;
Мюрдаль Г. Современные проблемы «третьего мира». – М., 1972.
С.И. Илларионов. «Роль государства в развитии экономики Пакистана (70-е годы XX в.)». – М., 1981.
В.А. Мельянцев. «Экономический рост стран Магриба». М., 1984, с. 115–120.
Жмуйда И.В. Пакистан. Внутренние и внешние факторы экономического развития (70–80-е годы). – М., 1988, с. 81.
Вооруженные силы и военная экономика стран Азии и Северной Африки (информационно-аналитический справочник). М., 2002, с. 119.
СССР и Пакистан. – М., 1984, с. 146.
Размещено на
27