Реферат: Перехильский конфликт в аспекте мароккано-испанских международных отношениях
Ситуация, сложившаяся в сентябре 2002 г. в мароккано-испанских отношениях, в очередной раз подтвердила самые пессимистичные прогнозы, высказывавшиеся двумя месяцами ранее в связи с военно-дипломатическим кризисом вокруг острова Лейла (Перехиль): поддержание конфликта в перманентно незатухающем состоянии по ряду объективных и субъективных причин как внутреннего, так и внешнего свойства выгодно Рабату. До того, как раскрыть основания подобной ситуации, представляется целесообразным напомнить о некоторых событиях самого «жаркого» лета в отношениях между двумя соседями.
Прежде всего приходится констатировать, что мароккано-испанский кризис был неизбежным. Не было только ясности, когда он разразится. Почему? У двух соседей, которых формально связывает Соглашение о дружбе и сотрудничестве от 1991 г., за последние годы накопилось немало претензий друг к другу.
С одной стороны, Мадрид не может простить Рабату его сугубо политическое решение не возобновлять соглашение между Марокко и Евросоюзом о морском рыболовстве. Пострадавшей стороной оказались десятки тысяч испанских рыбаков. Именно с осени 1999 г., когда истек срок действия предыдущего соглашения и сотни испанских рыболовецких судов ушли из 200-мильной марокканской экономической зоны в Атлантике, стрелка барометра двусторонних отношений начала медленное, но поступательное движение к отметке «шторм». С этого момента Испания стала все чаще и острее критиковать Марокко по ряду проблем.
В частности, Мадрид обвинил Рабат в непринятии мер и даже потворствовании незаконной иммиграции и наркоторговле (в последнем случае речь идет о выращиваемой в регионе горной цепи Риф разновидности индийской конопли – каннабисе.
Со своей стороны Рабат подверг резкой критике позицию Мадрида по западносахарскому урегулированию. Дело в том, что Испания негативно восприняла планы Рабата решить сахарскую проблему путем предоставления этим провинциям самой широкой автономии в рамках Марокко. Мадрид (его позиция по данному вопросу во многом совпадает с позицией Москвы) остается приверженным идее проведения под эгидой ООН референдума о будущем сахарских провинций.
Из марокканской столицы вновь стали раздаваться претензии на испанские территории в Северной Африке – города-анклавы Сеуту и Мелилью с прилегающими островами, которые оказались окруженными чужой территорией еще 500 лет назад. Рабату пришлось не по душе и то, что испанцы начали вести разведку на нефть в зоне между Канарскими островами и континентом. Здесь также имеет место пограничный спор. Марокко считает своими водами 200-мильную экономическую зону в Атлантике. В то же время Испания полагает, что в зоне между Канарами и африканским континентом должен действовать принцип равноудаленности. Впрочем, по испанской логике, марокканцы также явно поторопились, начав раздавать лицензии на ведение разведки на нефть в прибрежных зонах, прилегающих к Западной Сахаре.
Претензии Рабата к Мадриду мягко говоря удивили и заставили тщательно искать их глубинные причины. В самом деле, Испания является вторым по значимости торговым партнером Марокко. Прервись торгово-экономические связи между двумя странами, Испания – хоть и не без проблем – переживет их потерю. Иное дело – Марокко, и без того живущее в условиях системного кризиса. Что касается анклавов, то выдвижение территориальных претензий к участнику ЕС и НАТО представляется просто безрассудным. Тем более – если вспомнить, что одновременно Рабат всеми силами стремится примкнуть в том или ином виде к ЕС, непременным требованием которого к партнерам является отсутствие территориальных претензий к кому бы то ни было.
Кризис в двусторонних отношениях усугубил отзыв Рабатом в октябре 2001 г. марокканского посла из Мадрида.
Взаимные претензии сторон сделали кризис неизбежным. Однако как это всегда бывает, он разразился неожиданно 11 июля 2002 г. В тот день на расположенном в Гибралтарском проливе острове Лейла (Перехиль), который Рабат считает своим из-за его географического положения (остров отделен от африканского побережья всего несколькими сотнями метров), высадилась группа марокканских морских пехотинцев. Тем самым был нарушен соблюдавшийся сторонами много лет демилитаризованный статус острова. Чтобы обосновать эту акцию, было объявлено, что этот шаг предпринят в рамках «кампании по борьбе против терроризма и незаконной иммиграции, проводимой марокканскими властями в зоне Гибралтарского пролива». Одновременно утверждалось, что остров Лейла «был освобожден в 1956 г. одновременно с прекращением действия режима испанского протектората, после чего марокканские силы безопасности размещались на нем всякий раз, когда это было необходимо» (10, 11.07.2002).
Высадка марокканцев совпала с торжествами по случаю бракосочетания короля Мохаммеда VI. Согласно одной из версий событий, монарх якобы не ведал, какой свадебный «подарок» ему подготовили военные. Однако те, кто знают хорошо Марокко, сразу же поставили эту версию под сомнение. Парижский еженедельник «Жен Африк/Интеллижан», в осведомленности которого сомневаться не приходится, тут же назвал эту версию «фольклорной» (5, 22.07.2002). Ее недостоверность подтверждается и тем, что по итогам событий вокруг острова Лейла (Перехиль) никаких оргвыводов со стороны дворца в отношении военной верхушки не последовало.
Испанцы, по большому счету, не оспаривали марокканской принадлежности крохотного острова. Они лишь обвинили Рабат в нарушении статус-кво и односторонних действиях, которые вряд ли допустимы в современном мире, где все взаимосвязано. Официальный Мадрид потребовал очистить остров. Рабат отказался выполнить испанское требование. Перевернув все с ног на голову, официальный представитель Марокко, министр культуры и информации Мохаммед аш-Шаари тут же заявил, что «нет причин драматизировать» инцидент вокруг острова. Министр утверждал, что реакция Испании является «непропорциональной».
Немедленно в ожесточенную перепалку вступили СМИ двух королевств. В частности, отдельные испанские газеты сразу же сравнили кризис вокруг острова с конфликтом из-за Мальдивских (Фолклендских) островов. Со своей стороны газета марокканских социалистов «Либерасьон» вопреки очевидному факту – первый шаг был сделан именно Рабатом – выступила с утверждением, согласно которому испанский премьер Хосе Мариа Аснар «объявил нам войну нервов» (8, 13.07.2002). По абсурдной логике газеты консервативно-националистической Партии Истикляль (ПИ) «Опиньон» сделано заключение: поскольку, согласно официальной версии, «наблюдательный пост» выставлен в рамках мероприятий по борьбе против терроризма, то Испания просто не хочет бороться с этим явлением (9, 14.07.2002).
Некоторые марокканские СМИ увидели в кризисе религиозный оттенок. В частности, газета «Экономист» назвала его «первым межгосударственным конфликтом» после событий 11 сентября прошлого года в США, в котором сошлись две страны, «разделяющие одну и ту же идеологию». «Однако между ними есть единственная разница: одна находится на Севере, другая – на Юге; одна является христианской, другая – мусульманской. Поэтому простой пограничный конфликт между двумя соседями после 11 сентября изменил свое измерение», – утверждала газета (7, 15.07.2002).
Позднее станет известно, что – как это нередко случается в Марокко – правительство страны как таковое не было даже предупреждено о планируемой акции. Ее подготовкой занимались министры-назначенцы монарха. И когда – по версии независимого еженедельника «Демэн магазин» – на экстренном заседании кабинета влиятельный представитель партии Социалистический союз народных сил (ССНС) – министр по вопросам оборудования территории, градостроительства, жилищного строительства и охраны окружающей среды Мохаммед эль-Язги набросился с критикой на главу МИД М.Бенаиссу, тот ответил ему, что не собирается отчитываться перед ним (2, 20.07.2002). Понятно, что такая реакция могла быть только в одном случае: проводник внешней политики Марокко чувствовал за собой чью-то поддержку.
Есть еще один многозначительный факт, показывающий тех, кто играет ключевые роли в марокканской внешнеполитической «кухне». Еще 13 июля премьер-министр Марокко Абдеррахман Юсуфи пообещал найти «быстрое решение» кризиса с Испанией и одновременно обязался «избежать осложнения конфликта». Это заявление прозвучало сразу после того, как Юсуфи переговорил по телефону с председателем Еврокомиссии Романо Проди. Последний заявил марокканскому премьеру об обеспокоенности Евросоюза в связи с действиями Марокко. Однако последовавшие события подтвердили, что в марокканских реалиях только дворец и его ставленник М. Бенаисса занимаются вопросами внешней политики.
В ночь с 16 на 17 июля испанские военные провели молниеносную операцию и вытеснили с острова марокканцев. Атака последовала сразу после того, как испанский посол покинул территорию Марокко через пограничный переход в Сеуте. Операции предшествовало несколько очень драматичных часов, которым разные стороны дали диаметрально противоположные прочтения. Точно известно одно: в ту ночь состоялся телефонный разговор между М. Бенаиссой и главой МИД Испании А. Паласио.
По марокканской версии, стороны при посредничестве американского посольства в Рабате достигли соглашения о восстановлении статус-кво острова, однако «вероломные» испанцы якобы тут же нарушили его, высадившись на Лейлу (Перехиль). Официальный Мадрид немедленно опроверг существование подобной договоренности. Он едва ли смог бы выступить с подобным опровержением, если бы соглашение действительно существовало. Тем более, что фактическим свидетелем заключения сделки (согласно Рабату) якобы выступили США. Последние вообще повели себя необычайно осторожно, никак не показав, кто из двух сторон лукавил.
По одной из независимых версий, А.Паласио потребовала очистить остров в течение ночи, однако Бенаисса сначала вообще отказался говорить с ней под предлогом позднего времени, а затем сослался на невозможность для него командовать военными. Поэтому неудивительно, что испанцы тут же начали действовать.
По слухам, гулявшим среди марокканцев, Бенаисса, сославшись на ночное время, просто отказался говорить с Паласио, предложив ей перезвонить утром. Одно только существование подобной версии показало, что действия творцов марокканской внешней политики были далеко неоднозначно восприняты населением при том, что официальная пропаганда твердила о «всенародном одобрении» действий Рабата.
Согласно американским источникам в Рабате, всю ночь с 16 на 17 июля Бенаисса все же провел в посольстве США в Рабате, откуда он вел переговоры с Паласио. Впрочем, если наложить все версии одна на другую и отбросить лишнее, нетрудно заметить довольно целостную картину происшедшего.
Официальный Рабат расценил высадку испанских войск на Лейле (Перехиле) как «агрессию, эквивалентную объявлению войны». И это при том, что всерьез в Марокко никто воевать с Испанией явно не собирался. Простое сравнение боевых потенциалов армий двух стран в случае перехода конфликта в военную фазу было явно не в пользу марокканцев, поскольку боевая мощь испанских ВМС и ВВС просто несравнима с аналогичными составляющими марокканских вооруженных сил. Тем не менее это обстоятельство не помешало некоторым «горячим головам» заговорить о необходимости организации нового «Зеленого марша» (невооруженный поход марокканцев на Западную Сахару, на сей раз – на испанские анклавы. Новый «Зеленый марш» – это, пожалуй, единственное оружие, которое могут противопоставить марокканцы испанским фрегатам и истребителям, и это хорошо понимают в обеих столицах.
20 июля наступила развязка конфликта. В тот день благодаря посредничеству США конфликтующие стороны согласились восстановить демилитаризованный статус острова. Это стало возможным лишь после трех телефонных разговоров между госсекретарем США и королем Марокко. Сразу после достижения соглашения испанцы тут же, без лишнего шума, оставили остров.
22 июля конфликтующие стороны подтвердили, что будут придерживаться соглашения об урегулировании кризиса вокруг острова Лейла (Перехиль), заключенного двумя днями ранее при посредничестве США. Тем самым формально был погашен пусть и бескровный, но первый конфликт XXI-го века, в который оказалась втянутой европейская страна.
В распространенном в тот день в Рабате совместном коммюнике по итогам краткого визита в марокканскую столицу главы МИД Испании Аны Паласио и состоявшихся там переговоров с министром иностранных дел и сотрудничества Марокко Мохаммедом Бенаиссой подчеркивалось, что стороны обязались уважать (демилитаризованный) статус острова, как это было «до июля 2002 года» и как это обусловлено с госсекретарем США Колином Пауэллом 20 июля 2002 г. Они обязались вести дела «в этой области» в дальнейшем так, чтобы «не наносить ущерба их позициям относительно статуса острова». Отдельно подчеркивалось, что Мадрид и Рабат будут придерживаться этого соглашения добровольно. Они также договорились продолжить диалог. С этой целью главы МИД двух стран планировали встретиться в Мадриде в сентябре 2002 года (10, 22.07.2002).
Тут же выяснилось, что стороны по-разному «читают» соглашение, которое было достигнуто госсекретарем США с каждой из них. Так, еще до объявления о выработке соглашения Рабат категорически опроверг информацию, согласно которой он якобы обязался не возвращаться на остров после вывода оттуда испанских войск. Да и позднее он так отчетливо и не высказался, будет ли им уважаться демилитаризованный статус острова. Со своей стороны Мадрид рассчитывает на то, что К.Пауэлл до конца сыграет роль гаранта выполнения соглашения. Испания сразу же дала понять, что на предстоящих переговорах она никоим образом не позволит обсуждать проблему анклавов.
Кризис вокруг Лейлы (Перехиля) вызвал многочисленные отклики в мире. Испанию поддержали Евросоюз и НАТО, Марокко заручилось поддержкой Лиги арабских государств, Организации Исламская конференция и Союза арабского Магриба. Впрочем, можно ли было вообще говорить о поддержке последних трех организаций? Ведь хорошо известно, что решения в них принимаются на основе консенсуса. Но также не секрет, что член этих организаций – Алжир однозначно осудил высадку марокканских солдат на острове.
23 сентября 2002 г. в Мадриде должна была состояться встреча между главами МИД Испании и Марокко. Испания не скрывала, что первым делом хотела бы обсудить вопрос возвращения послов. Одновременно категорически отвергалась сама постановка вопроса об анклавах. Согласно А.Паласио, статус этих двух городов «никогда не обсуждался ни на одном форуме по деколонизации, потому что они никогда не были колониями». Она подчеркнула, что «Сеута и Мелилья – такие же испанские города, как Уэска» – город, находящийся на севере Испании. По логике министра, нахождение двух испанских городов в Африке – такая же «географическая исключительность», как в случаях с Калининградом, Гавайями или Стамбулом (1, 07.09.2002).
Со своей стороны Марокко имеет диаметрально противоположный взгляд на эту проблему. Более того, за 9 дней до встречи М.Бенаисса с трибуны Генеральной ассамблеи ООН вновь потребовал передачи Сеуты и Мелильи под марокканскую юрисдикцию, в очередной раз назвав их «оккупированными» городами. «Восстановление территориальной целостности Марокко является абсолютным приоритетом для короля Мохаммеда VI и всего марокканского народа», – заявил он. В итоге встреча, которую так ждали, просто не состоялась.
Можно даже констатировать, что Рабат приложил для этого максимум усилий. И это при том, что всего за день до встречи все, казалось, шло по плану. «Для Испании и Марокко настал момент установить отношения более реалистичные, откровенные и ответственные. Легендарное испано-марокканское братство – вещь вполне реальная», – заявил 22 сентября А.Юсуфи в интервью одной из испанских газет (6, 22.09.2002). Однако в очередной раз подтвердилось, что премьер не имеет ни малейшего отношения к реальной внешней политике королевства. На ее творцов не оказал никакого влияния и распространенный 20 сентября манифест, который подписали около 150 деятелей культуры и науки из Марокко и Испании. В нем они призвали к диалогу между двумя странами. «Испания и Марокко должны преодолеть существующие между ними противоречия и найти решения всех проблем путем диалога, – отмечалось, в частности, в документе. – Вместе мы требуем от наших правительств, чтобы они наладили диалог и через него пришли к новым соглашениям, которые заменят язык столкновений и угроз языком согласия» (4, 20.09.2002).
Подводя первые итоги, можно смело констатировать, что конфликт далек от завершения. Подтверждение тому – события, которые произошли уже в сентябре 2002 г., когда Рабат обвинил Мадрид в совершении якобы многочисленных нарушений его морского (61 случай со времени июльского кризиса) и воздушного (26 случаев) пространства и на основании этого явно надуманного предлога отказался от участия во встрече глав МИД двух стран в Мадриде. Почему надуманного? Ответ на этот вопрос крайне прост. Дело в том, что прилегающие к анклавам несколько островов, на которых дислоцируются небольшие испанские гарнизоны, из-за их географической близости к марокканскому побережью формально находятся в марокканских территориальных водах. Их снабжение осуществляется либо по воздуху, либо морским путем. Отсюда и «многочисленные» нарушения марокканского морского и воздушного пространства. Но так было всегда, и ранее подобная ситуация никоим образом не будоражила Рабат.
Кстати, по утверждениям Рабата, он располагает «неопровержимыми» доказательствами нарушений своей границы. Однако есть все основания полагать, что Марокко мягко говоря лукавит. В последнем случае, который формально «переполнил чашу терпения» марокканцев, они сначала утверждали, что испанский военный вертолет якобы совершил посадку на Лейле (Перехиле). Когда Испания категорически опровергла эту информацию, оказалось, что посадки на острове не было вообще, а воздушное пространство Марокко нарушил вовсе не военный вертолет, а частный испанский самолет, нанятый одной из телекомпаний.
Столкнувшись с подобным нежеланием вести диалог, Мадрид в лице А. Паласио тут же заявил, что не изменит своей позиции по западносахарскому вопросу лишь только для того, чтобы улучшить отношения с Рабатом. «Сахара не является разменной монетой и ни в коем случае не будет таковой только для того, чтобы улучшить наши отношения с Марокко», – подчеркнула она (4, 26.09.2002).
В целом Мадрид пока добился того, что хотел. Демилитаризованный статус острова восстановлен. Надолго ли? Понятно, что Рабат в международном плане больше потерял, нежели выиграл. Однако создается впечатление, что Рабату конфликт был просто необходим для «внутреннего потребления», и в таком качестве будет использоваться и в ближайшем будущем. Во-первых, напряжение позволяет держать внутреннюю ситуацию в стране в управляемой фазе и даже манипулировать этой ситуацией в достаточно широких рамках. Во-вторых, даже в случае, если обстановка начнет выходить из-под контроля (это может произойти в случае социального взрыва в какой-либо форме), конфликт позволяет переключить энергию масс на внешнего противника, отведя тем самым угрозу от режима. Это становится особенно актуальным после того, как по итогам состоявшихся 27 сентября парламентских выборов исламисты из легально действующей Партии справедливости и развития (ПСР) стали третьей по влиянию партией страны. При этом хорошо известно, что она не является самой сильной по воздействию в исламистском движении в Марокко. В-третьих, столкновение интересов двух стран позволяет привлечь в той или иной степени международное внимание к Рабату, который в последнее время по ряду причин чувствовал себя несколько обделенным в этом отношении и хотел бы определенного самоутверждения. А значит, кризис может вновь в любой момент перейти в активную фазу со всеми вытекающими отсюда последствиями. Причем на этот раз он может развернуться не вокруг забытого всеми острова, а вокруг Сеуты и Мелильи.
Похоже, в Мадриде понимают сложность и непредсказуемость складывающейся ситуации, и прежде всего – в самом Марокко. В самом деле, ПСР по результатам голосования получила 41 мандат из 325 (в парламенте прежнего созыва исламисты имели 14 мест). Для сравнения: формально победившая партия ССНС получила всего 49 мест в Палате представителей (нижняя палата марокканского парламента). Проголосовав за исламистов, всегда занимавших во внешнеполитической сфере антииспанские позиции, марокканцы тем самым отвергли конформистские «системные» партии, как участвовавшие в прежней правительственной коалиции, так и находившиеся в оппозиции. В этих условиях Испания взяла курс на ускоренное развитие отношений с «большим другом» Марокко – Алжиром, в том числе и в области безопасности.
Испанцы оказались и самыми внимательными зрителями избирательного действа в соседней стране. «Первым результатом подъема исламистов, что весьма тревожит Испанию, является фрагментация политических сил в Палате представителей. Это ведет только к одному – еще большему усилению позиций Мохаммеда VI», – писала, в частности, газета «Эль Мундо» (3, 30.09.2002). «Сохранение позиций ПИ и ССНС указывает, что политика на конфронтацию с Испанией не изменится, и она во многом будет определяться потребностями внутренней политики», – утверждала со своей стороны газета «Эль Паис» (4, 30.09.2002).
Многое будет зависеть и от США, выступивших в июле 2002 г. гарантом соглашения между Марокко и Испанией. Уже после срыва Мадридской встречи госдепартамент США заявил, что получил гарантии сторон в том, что они продолжат уважать статус Лейлы (Перехиля) в виде, существовавшем до июльского кризиса.
перехильский конфликт марокко испания
Список использованной литературы
Мароккано-испанский кризис вокруг острова Лейла (Перехиль) и его последствия. / Куделев В.В. - Б.м. - С. 115 - 122.
Фадеев Л.Ф. Новейшая история Испании. М., 2010
Примаков Е.Л. Проблемы «атлантики». М., 2008
13