Владета Еротич
Отчужденность жизни (существования)
Велика суггестивная, почти магическая сила «окружения и среды», в которой мы живем. Современный общий дух безверия, умаления религиозных ценностей, научная, атеистическая и материалистическая официальная позиция государства и всего нашего времени, – все это оказывает влияние на слабого обычного члена общества, навязывая ему именно такое «мировоззрение». Это влияние в значительно большей мере проявляется на подсознательном уровне. Если человек длительное время, возможно уже с детских лет, проводит в атмосфере равнодушия или противления вере, то его желания и стремления в более поздние годы направлены в сторону, противоположную религии. И так постепенно дело доходит до отчуждения человека от веры. Когда такой человек позднее сталкивается с верующим и между ними завязывается беседа, она кажется такому человеку странной, чуждой, далекой, смешной или отвратительной. Подобное чувство отчужденности у современного человека значительно усиливается, когда он слышит или читает такие слова как «грех», «грешить», «каяться». Согрешивший человек, да еще и замеченный другими в этом грехе, воспринимается окружающими неумелым, глупым, наивным, но никак не грешником. Антуан Трстеньяк пишет, что раньше раскрывали и изобличали ложь, а теперь говорят о пропаганде. Сегодня люди не обольщаются, но в лучшем случае ужасаются некоему крупному нарушению. Надменность в наши дни воспринимается как амбиции, жадность как предприимчивость, блуд как потребность человеческой природы.
Что же тогда говорить о всеобщей заразе телевидения и ее вредоносном воздействии на человеческий дух? Те, кто пропагандируют просмотр телевизионных программ, найдут десятки оснований в пользу этого не столь давнего чуда современной цивилизации. Противники же этого современного «чуда» едва-едва находят место в пользующихся хорошей репутацией научных и научно-популярных периодических журналах, чтобы высказать свои собственные доводы, потому что могучие телевизионные вельможи считают такие доводы опасными для зарабатывания собственных капиталов. Известный американский психиатр Дональд Каплан описал некоторые психологические явления, возникающие после длительного смотрения телевизора, назвав их «телевизионной наркоманией». Он обратил внимание, в первую очередь, на тесную связь, существующую между долгим времяпрепровождением перед телевизионным экраном и увеличением веса человека вследствие усиленного потребления не только еды, но и сигарет и алкоголя. Каплан описывает возникновение у подобных особ состояния отупения, ощущения дезориентации и нереальности, временами прерываемое приступами чувства вины и страха. Свои исследования Каплан завершает обобщающими словами: «Телевидение является не только тратой времени, но и опасностью».
Оказывать отравленному духовному климату нашего сегодняшнего дня сознательное и, особенно, бессознательное сопротивление может лишь такой верующий, который непосредственно проживает и переживает религиозную истину. Именно переживание веры заполняет целое существо человека и дает ему силу сопоставлять, а тем самым и противостоять сторонним воздействиям.
Какое значение имеет тот факт, когда говорится о 90% «верующего» населения какого-либо края (под чем в основном подразумевается приятие священников, исполнение религиозных церемоний, совершение пожертвований), а при всем этом публичное мнение, духовная атмосфера этого села, города или страны все-таки для всех пропитаны осознанными равнодушием или антирелигиозным настроением! Не является ли вышеперечисленное признаком губительной секуляризации и раскола человека на две части, большая из которых определяется окружающим мнением?!
Не следует бояться того, что можно оказаться в меньшинстве. Истина никогда не бывала в большинстве. Как будто, если «все так говорят», то истина должна принадлежать говорящим! Верующий обязан осознавать иллюзорность и даже опасность этого, ставшего уже привычным, крылатого выражения. Но осознать это верующий может лишь тогда, когда он в достаточной степени осознaет истину, которую предлагает ему живительная вера.
Переход веры в безверие
Как мы уже говорили, в сербской священнической среде до войны нередко случалось так, что сыновья и дочери авторитетных священников становились пламенными поборниками левых идей, а во время войны – приверженцами партизанского движения. И это возможно объяснить с психологической точки зрения. Чрезмерная строгость патриархальных сербских отцов («турецкие краски» в воспитании – строгие, даже суровые отцы и снисходительные и слабые матери), как и склонность превращать веру в идеологию (политическое движение Дмитрия Летича [1] ) являются достаточными основаниями для того, чтобы создать в молодом человеке условия для бунта и разворота в противоположную сторону (от набожных родителей – к атеистическим детям, от родителей с атеистическими и коммунистическими убеждениями – к набожным детям!)
Религиозный минимализм
Сегодня мало родителей и даже священников, которые развивают в ребенке, разумеется верующем, религиозную ревность, и, таким образом, потребность в вере увядает. Религиозный минимализм (в католической церкви религиозный пробабилизм [2]) есть компромисс с материалистическим мировоззрением, а со временем он становится и доминирующим. Когда христианство теряется в каком-то окружении, причину этого следует искать не только в активных внешних враждебных антихристианских силах, но и в теплохладности самого христианства. Один из самых крупных театральных писателей нашего века Эжен Ионеско (румыно-французского происхождения) [3] справедливо спрашивал, почему во Франции католические священники так редко появляются в священнических одеждах, почему стесняются явно исповедовать истину христианской веры, почему не свидетельствуют об этой вере? Очевидно, что дух рационализма, научного мировоззрения и комфортного материального существования сделали священников на Западе минималистами. На Востоке смертельно напуганные коммунистическими диктаторами православные священники, даже когда террор по отношению к церкви прекратился, не смогли достаточно быстро встать на ноги, и в каких-то ситуациях они по-прежнему остаются минималистами.
«Механизация» религиозной жизни
Многих людей от активной и практической религиозной жизни (церкви) отталкивает механистичность и ритуализация религиозной жизни. И действительно, у каждого верующего присутствует неосознанное стремление религиозную жизнь, требующую постоянного внутреннего усилия, стереотипизировать, «механизировать», свести к выученному ритуалу. В начале нашего века в экспериментальных работах русского физиолога Ивана Павлова [4], писавшего о «динамическом стереотипе», нашел подтверждение известный значительно раньше из опыта факт, что человек склонен во всех областях своей деятельности совершать механические действия с целью расходовать наименьшее количество энергии. Ребенок спонтанно и естественно повторяет какие-то действия или слова до тех пор, пока их достаточно не ритуализирует и таким образом усвоит и сохранит как долгосрочный залог своей телесной и душевной организации. И совсем другое дело, когда эта естественная стереотипизация обучения может уже у ребенка или у взрослого стать по причине невроза «принудительным повторением» [5], а у наблюдателя создавать впечатление трагикомической замороженности некого естественного движения или человеческой потребности.
Церковная религиозная жизнь совершается истинным Божественным Словом, Которое через священнослужителя и внешние формы ритуализованных религиозных действий должно быть открыто, доступно чувственной интуиции или полному пониманию верующего человека. Если у священника в некоторых религиозных действиях, таких, как крещение, венчание, отпевание, как и в любом другом церковном обряде, преобладают рутинные и выученные поступки, а не его личная вера, может возникнуть опасность отторжения от церкви и христианской веры у каких-либо молодых богоискателей. Необходимо, чтобы одновременно с неизбежной механистичностью религиозных действий и религиозной жизни христианина вообще в нем проявилась деятельная живая вера, оживотворяющая христианские догмы и всегда питающая их свежими соками и «пульсирующей жизнью».
Инфантильная набожность
Обилие детских представлений о Боге, добре и зле, рае и аде, религиозных действиях в христианском мире наносит вред христианской Церкви, потому что пробуждает в серьезных и образованных молодых людях сомнения: не представляет ли христианская вера, да и вера вообще, что-то хорошее лишь для детей и пожилых женщин? Указывая на инфантильный тип набожности христианских народов, особенно тех, которые по разным причинам задержались на нижних ступенях цивилизации, мы касаемся предмета и вечной проблемы взаимоотношений магии и религии, а значит, и суеверия и подлинной христианской веры. Мне кажется современным, особенно для подобных народов, высказанное некогда Юнгом замечание о том, что Христовы слова о ребенке, которому принадлежит Царство Небесное [6], означают то, что следует не «оставаться детьми, но вновь становиться детьми».
К инфантильной набожности по праву можно причислить и религиозный эгоизм, распространенную привычку среди верующих людей требовать от Бога именно то, что им необходимо; этот эгоизм временами вырастает до вымогательства у Бога: «если Ты мне дашь, то и я Тебе тогда дам!» «Вечная» языческая душа человека, «вечная», ибо существует более десяти тысяч лет [7], должна постоянно предостерегаться и корректироваться («вечная» задача для духовного пастыря!) как ветхозаветным Законом («Кто не исполняет Моисеевых заповедей, напрасно стучится в ворота Христовы», – говорил владыка Николай Велимирович), так и новозаветной Благодатью.
Сегодня традиционное православие должно ради молодых людей, жаждущих чистого Божьего слова, очиститься от негативного консерватизма застоявшихся ритуалов и языческих остатков магии и инфантильной набожности, чтобы действительно предстать привлекательным и желаемым для всех, кто ищет живительной и освежающей воды христианского Бога.
Радикальный активизм и бегство от мира
Возможную опасность представляет чрезмерно большая активность и постоянная суетность священника в его пастырских трудах, а также практические последствия для паствы, проистекающие от запуганного и оторванного от жизни духовного пастыря. Обе упомянутые крайности представляют психическое препятствие для религиозной жизни не только обычного верующего, но и его духовного пастыря.
Опасность радикального активизма в том, что он приводит к дехристианизации и материализации жизни и представляет собой подражание всеобщему прагматизму нашего века, доходя внутри западного христианства до распространенного феномена лихорадочного озабоченного труда духовных лиц и морализма без веры. Среди таких чрезмерно активных духовных лиц мы часто обнаруживаем ярко выраженный экстравертный тип, иногда людей с умеренной психопатологической структурой личности (т.н. циклотимические личности [8]), встречаемся и с более ярко выраженными невротичными и психотичными особами (маниакально-депрессивный психоз [9]).
Другая крайность, которую мы замечаем как среди духовников, так и среди мирян, проявляется в преобладании страха перед жизнью, людьми, материалистическим веком, перед ожидаемыми апокалипсическими событиями и дьявольскими капканами, что ведет к пассивности их жизненной позиции, пессимистической резигнации (обреченности. – Ред.) и преданию себя судьбе (понятие, которое вообще неприменимо и неприемлемо для принципов иудео-христианской религии). У подобных людей вера остается эгоистичной и индивидуалистичной, что в некоторых случаях взращивает все более распространяющуюся в современном мире религиозность, которую называют «приватной религиозностью» [10].
Как определенный тип экстравертных людей привлекает радикальный религиозный активизм, так и сильно выраженных интровертных людей, пугливых с детства (анксиозных [11]), а затем и шизоидных [12] людей со странностями привлекает уединенность, поиск убежища от мира и жизни под защитой религиозного одиночества, предлагающего иллюзию надежности.
Природа человека является действенной и созерцательной. Следовательно, у нее есть потребность в одновременном развитии и того, и другого способов существования: vita active et vita contemplative [13]. «Кесарево кесарю, а Божие Богу» [14], – заповедовал нам Иисус Христос.
Духовник как камень преткновения для верующего
Естественно, что все до сих пор упоминавшиеся факторы, представляющие психологические препятствия для движения в сторону веры или здорового осуществления религиозной жизни, более всего касаются того, кто своими поддержкой, убеждением, положением, одним словом, всей своей личностью привлекает людей к вере или отталкивает их от нее. Это происходит потому, что не только в объяснении природы психологических преград на пути приближения человека к вере, но и в осуществлении этой веры почти всегда указывали на духовного пастыря как на самое ответственное лицо, обладающее способностями и возможностями обнаружить и избежать упомянутые психологические препятствия. Однако было бы не очень верным идеализировать обладающее священным саном лицо и приписывать ему сверхчеловеческие качества, ожидая от него невозможного, или постоянно подвергать его критике, придираясь к каждой мелочи. Священники и монахи в значительно большей мере, чем другие люди являются посланниками и соработниками Бога на земле. Всякий подлинный духовник осознает это, поэтому в нем всегда присутствует «страх Господень». Этот страх не является ни болезненным ужасом человека перед гневным отцом, всегда готовым наказывать, ни мазохистским страхом вечной вины. Страх Божий есть единственный (между всеми иными страхами) страх в человеческой жизни, который побуждает к действию, ибо он подталкивает человека к ревности Божией и к непрестанному усовершенствованию «в меру полного возраста Христова» [15]. В то же самое время страх Божий защищает человека от всякого иного страха. Тот, кто не верует в Бога, не способен развить в себе благотворный страх Божий и боится всего другого: болезни и смерти, нищеты и голода, других людей, иногда и собственной тени. Замечательно говорил святой Исаак Сирин [16]: «Пока живет человек неподобающе, он ощущает страх перед смертью. Если приблизится он в жизни своей к Богу, то приобретет спасительный страх перед судом Его. А когда человек полюбит Бога, то его любовь погасит оба прежних страха».
Наш народ всегда ценил священнический сан, но и смотрел на него под особым углом зрения. За исключением мрачных лет от 1945 до 1975 год, когда на нашей земле господствовала марксистская идеология безбожия и грубая атеистическая пропаганда, в период, когда духовных лиц пошло высмеивали и разными способами унижали, арестовывали, осуждали и даже убивали, священник в сербском народе от зарождения этого народа, точнее, со времен святого Саввы, когда ранее принятое христианство в первый раз утвердилось фундаментально, всегда был и остается духовным отцом, учителем и советчиком сербскому человеку и в добрую минуту, и в различных неприятностях, настигающих его. Именно тот факт, что священник и сам имеет жену и детей, а значит знает и делит с народом каждодневные заботы и радости реальной жизни, и в то же время представляет собой посредника и народного заступника перед Богом (так как таинством священства богословски подготовленное лицо введено в особый чин Божьего посланника на Земле), позволяет духовному пастырю занимать срединное положение в небесной и земной иерархиях. Он – тот Божий угодник, который познает и небесные, и земные законы, и тем самым он помогает Богу в исправлении искривленных путей человеческих, каковыми их делает грешная и падшая природа человека. Поэтому и не существует более возвышенной и бескорыстной любви, чем та, которую испытывает в своей жизни верующий по отношению к доброму и радетельному пастырю Христову.
Если мы все же попытаемся кратко описать главные препятствия, которые могли бы возникнуть перед верующим человеком из-за священника (а того, кто только ищет веру, такой священник мог бы отвратить от веры), то в этом случае мы насчитали бы семь главных психологических препятствий: а) духовник, сомневающийся в Боге; б) (духовник), который не вступает в постоянную борьбу, чтобы победить в себе «смертные грехи» (особенно гордость, зависть, сребролюбие, похоть, чревоугодие); в) (духовник), который чрезмерно строг по отношению к пастве («Благо тем, кто строг к себе, но благ к другим», – говорит свт. Иоанн Златоуст); г) (духовник), который вяло и слишком снисходительно относится к своей пастве и попустительствует ее ошибкам (грехам), изьянам и порокам; д) (духовник), который механически и «по-чиновьичьи» исполняет свои религиозные обязанности; е) (духовник), который недостаточно или неправильно толкует христианское православное учение; ж) такой священник, который не нашел «золотую середину» между заботой и любовью как по отношению к вверенной ему пастве, так и по отношению к собственной семье, и пренебрегает одной за счет другой.
Не следует также забывать, что частая, излишняя, да и просто несправедливая критика людей (верующих и, особенно, неверующих), направленная в адрес личности священника и его поступков, во многих случаях есть только проекция собственных неосознаваемых пороков и предлог, чтобы сохранить атеистическое мировоззрение или равнодушное отношение к религии и Богу.
1. Летич Дмитрий (1891–1944) – сербский политический деятель. Проповедовал единство балканских народов на основе религиозных и монархических взглядов.
2. Пробабилизм (от лат. ргоbabilis – 1) достойный одобрения, порядочный; 2) с чем можно согласиться, т. е. вероятный, правдоподобный) – этическое учение, получившее распространение в Католической Церкви; рассматривает роль человеческого мнения в процессе нравственного выбора христианина.
3. Ионеско Эжен (1909–1994) – французский драматург. Один из основателей «театра абсурда». В своих пьесах выступал против тоталитаризма.
4. Павлов Иван Петрович (1849–1936) – русский физиолог, автор учения о высшей нервной деятельности. Лауреат Нобелевской премии по медицине.
5. Компульсия (от лат. compulsare – сильно толкать, бороться) – симптом, наблюдающийся при некоторых невротических заболеваниях (невроз навязчивых состояний) и выражающийся в чувстве настоятельной необходимости для человека выполнять какие-либо ритуальные действия.
6. Упоминания о детях и о Царствии Небесном в едином контексте неоднократно встречаются в Новом завете. См., например: Мф. 18, 2–5; Мк. 9, 36; 10, 15; Лк. 9, 47; 18, 17.
7. По мысли автора, инфантилизм в вере (т.е. примитивные, незрелые религиозные представления, установки и переживания), присущий отдельным христианам, имеет много общего с языческой религиозностью.
8. Тип личности, который характеризуется не связанным с какими-либо внешними причинами (событиями) колебанием настроения (циклом) от приподнято-оживленного (гипоманиакальная фаза) до уныло-мрачного (субдепрессивная фаза).
9. Устаревшее название биполярного (циклического типа) психоза (а также близких ему заболеваний, связанных с расстройством эмоциональной сферы человека) – тяжелого психического заболевания, при котором смена фаз психической активности (маниакальной или гипоманиакальной) и депрессии (субдепрессивной) имеет черты глубокой патологии.
10. Приватный (от лат. privatus – частный) – касающийся отдельного лица. Частная (приватная) вера как социальный феномен связан, во-первых, с индивидуализацией религиозности через протестантизм, во-вторых, с процессом секуляризации жизни (феномен светского государства), в-третьих, с «атомистической революцией» (Ницше) и «бегством» современного человека в мир частных интересов, идей и ценностей.
11. Анксиозный (от лат. anxius – боязливый, беспокоящийся, мнительный, озабоченный, тревожный) – тревожный; термин психологии и психиатрии, который описывает состояния тревоги и страха как синдром, характеризующий боязливую (тревожную) личность.
12. Шизоид (букв. шизоподобный, т.е. похожий на шизофреника) – тип личности, характеризующийся высокой замкнутостью, уходом в мир собственных идей и чувств, а также неожиданностью в поведении.
13. Vita active et vita contemplative (лат.) – жизнь деятельная и жизнь созерцательная.
14. Мф. 22, 21.
15. Еф. 4, 13.
16. Преподобный Исаак Сирин Ниневийский (VII в.) – великий христианский писатель-аскет, жил в Сирии в VII в. Оставил много сочинений на сирийском языке, как то: о судах, благочинии, о божественных тайниках и о духовном управлении, известных под названием монашеского правила. Содержание всех его поучений – анализ разнообразных состояний праведности и греховности и способов христианского исправления и самоусовершенствования.