ВСТУПЛЕНИЕ

Завоевание германцами и вандалами Западной Европы привело к упадку культуры с VI по VIII в. В это время даже короли варваров не умели подписывать своё имя. Центром богословской и философской жизни в это время становится Византия, сумевшая временно устоять под напором варваров. Напомним, что основным языком в Византийской империи был греческий язык, что помогало в освоении античного наследия.

Строго говоря, средневековая культура – это культура варваров, под напором которых как раз пал Древний Рим. Но, погубив античный мир, варвары оказались главными наследниками его культуры. И новый подъём культуры в Западной Европе начинается благодаря усилиям «императора варваров» Карла Великого. Это был король франков, провозгласивший себя императором Священной Римской империи. Так, в 800 г. устанавливается преемственность между античными политическими институтами и политической властью средневековой Европы.

Карл Великий посчитал своей обязанностью позаботиться о распространении образования, наук и искусств в созданной им империи. Начинается так называемое «каролингское возрождение», а с ним и оживление интереса к философии. Философ Эриугена, от которого ведут начало схоластики, был приглашен ко двору короля Карла Лысого в Париж из далекой Ирландии, где в монастырских школах сохранились традиции латинской и греческой образованности.

Само слово «схоластика» связано с тем, что философия в средневековой Европе изучалась по преимуществу в школах при монастырях. «Схоластика» означает «школьная» от латинского слова schole. Схоластика - интеллектуальный феномен средневековой и постсредневековой европейской культуры в рамках теолого-философской тра­диции, ставивший своей целью рациональное обоснование и систе­матическую концептуализацию западнохристианского вероучения. Схоластика проходит в своем развитии следую­щие периоды:

Классическая (сред­невековая) схоластика, в свою очередь распа­дающаяся на этапы:

ранняя схоластика (11 —12 вв.); представители: Петр Дамиани, Ансельм Кентерберийский, Беренгар Турский(1000-1080) Иоанн Росцелин (1050-1022), Гийом из Шампо (1068-1121), Петр Абеляр, Гийом из Конша (1060-1154), Жильбер Порретанский (1080-1154), Алан Лилльский, Иоанн Солеберийский (1115-1180);

зрелая или поздняя схоластика (13—14 вв.); представители: Альберт фон Больштедт (1200-1280), Фома Аквинский, Роджер Бэкон, Иоанн Дунс Скот, Бонавентура, Сигер Брабантский (1240-1281), Николай Орем (1320-1382), Уильям Оккам, Жан Буредан, Раймунд Луллий (1235-1315).

Неосхоластика, или "вторая схоластика" — ряд течений католической фи­лософской мысли, ориентированных на возрождение схоластики, осуществляемое в рамках: контрреформации (15— 16 вв.); представители: Томмазо де Вио Гаэтанский (1469—1534), Франческо де Сильвестри Феррарский (1474—1528), Франческо де Виттория (1483—1515), Суарес, Габриэль Васкес (1550—1 604) и др.; отчас­ти "католической реставрациии" (18— 19 вв.) и неотомизма.

Теоретическими источниками формирования схоластики выступают: византийская теоло­гия и патристика (прежде всего, со­чинения Августина Блаженного). От неоплатонизма в христианской переработке схоластика унаследовала мировоззренческую ориентацию на соединение иррацио­нально-мистических предпосылок с рассудочностью выводов и методо­логическую установку на герменев­тическую работу с текстом как познавательную типовую процедуру. Христианская теологическая традиция раннего средневековья, иногда рассматривается в качестве предсхоластики, своего рода нулевого цикла культурных усилий по кон­цептуализации христианской веры. В его рамках были сделаны первые шаги по направлению к сис­тематизации и философскому обос­нованию теологии: систематизация патристики Иоанном Дамаскиным (675 —753), энциклопедичес­кая системность произведений Ио­анна Скота Эриугены, глобальные работы Исидора Севильского.

«Диалектика» Алкуина (735— 804) - глава сыгравшая значительную роль в истории средневековой обра­зованности школы при дворе Карла Великого. От этой традиции схоластика на­следует основной жанр масштабных компилятивно-энциклопедических компендиумов-систематизации, впоследствии развившийся в харак­терные для схоластики «Суммы» (глобальная "Сумма теологии" Фомы Аквинского, грандиозный логический трактат Н. Николетты Венецианского "Ве­ликая логика").

Эволюция схоластики органично свя­зана с эволюцией в средневековой культуре образования и образован­ности. Если оформление ранней схоластики связано с возникновениями город­ских школ как центров образован­ности, то зрелая схоластика связана с уни­верситетским образованием (прежде всего, Парижским и Оксфордским университетами). Понятая одновре­менно и как принадлежность к ин­теллектуальной элите ("ученость"), и как принадлежность к определен­ной интеллектуальной традиции ("вы­учка"), схоластика предполагает специаль­ную подготовку (школу), необходимо предваряющую самостоятельные за­нятия теологией. Помимо философии в средневековых школах преподавали семь «свободных искусств». Этот комплекс был разработан в основном Боэцием. Он включал в себя «тривиум» (грамматика, риторика, диалектика) и «квадриум» (арифметика, геометрия, астрономия и музыка). Эти науки назывались искусствами потому, что наукой в Средние века было принято называть только теологическое знание. А всё то, что было свободно от его влияния, именовали «свободными искусствами».

Развитие схоластики осуществлялось на основе и в рамках концепции "двойственной истины". Она предполагает непротиворечивое и независимое сосуществование ис­тины знания и истины веры при нео­споримом примате веры. В этой свя­зи с точки зрения содержания схоластика представляет собой интеллектуаль­ное движение в сфере, которую мож­но обозначить как классический те­изм, естественно подразумевающий креационизм и провиденциализм. Эта основополагающая принадлеж­ность схоластики обусловливает и характер­ную для нее проблематику, которая неизменно связана с христианским вероучением.

Предметом постоянно­го внимания в схоластике выступают догматы о троичности Бога, о предопределе­нии, о сотворении мира из ничего, о первородном грехе и воздаянии, о воскресении. Однако, несмотря на внеш­нюю заданность неизменно канони­ческой проблематики, внутри схоластики оформляются вариативные и зачас­тую глубоко оригинальные и яркие модели видения последней, порож­дая достаточно острые противостоя­ния различных схоластических уче­ний. Примером может служить обсуждение проблемы, совершаются ли деяния Божии на основе его сво­бодной воли или на основе божест­венного разума, подчиняющего себе божественную волю. Дискуссия не только прихо­дит в противоречие с каноническим тезисом о "неисповедимости путей Господних", но и инспирирует оформ­ление в контексте схоластики глубоко ориги­нального выражения идей волюнта­ризма в концепции Иоанна Дунса Скота, построенной в форме тради­ционно схоластической системы. При проявлении подобных противо­речий в глобальном для схоластики масштабе они задают своего рода базовые парадигматические оппозиции, детерми­нирующие основные тенденции раз­вития схоластики на том или ином этапе ее истории.

Так, центральной для ран­ней схоластики была оппозиция "реализм — номинализм", оформившаяся в ходе схоластического обсуждения про­блемы природы универсалий. Наря­ду с реализмом (Ансельм Кентерберийский, Гийом из Шампо и др.) и номинализмом (Беренгар Турский, Иоанн Росцелин, Уильям Оккам, Николай Орем, Жан Буридан и др.) как экстремальными позициями в споре об универсалиях может быть выделен концептуализм (Петр Абеляр). Иоанн Дунс Скот продвига­ется до интерпретации общего как имеющего основу в единичных вещах.

Основным камнем преткнове­ния в споре реализма, номинализма и концептуализма выступала про­блема индивидуации, т. е проявле­ния бытия как множества сходных в основе, но не тождественных инди­видов. Генетически идея индивидуации восходит еще к стои­кам, но в рамках схоластики приобретает кри­териальную остроту. Реализм видел основу качественной индивидуации в форме как источнике "определен­ности" и "отделенности" вещи. Концептуализм основы­вался на тезисе, что типологические различия вещей создает форма, а индивидуальные — материя. Номи­нализм же все сущее полагает единичным и индивидуаль­ным.

Применительно к зрелой схоластике можно выделить две пары парадигмальных оппозиций, соотносящихся между собою по гегелевскому принци­пу "разломанной середины". Исходно — оппозиция "августинизм — аристотелизм", затем, после установления доминанты последнего, оппозиция аверроистского и томистского его ис­толкований. Формирование оппози­ции "августинизм — аристотелизм" связано с деятельностью соборной школы в Шартре (зрелый период), мыслители которой, ориентируясь (с позиций реализма) на онтологиче­ски данное общее, стремились возро­дить платоновскую концепцию в ее исходном, не христианизированном виде. В этом контексте Шартрской шко­лой (Тьерри и Гийомом из Конша) была актуализирова­на платоновская идея о самосущем бытии аморфной материи, пласти­ческое преобразование которой Де­миургом обеспечивает космизацию и оформление мира. Шартрская идентификация Духа Святого с платоновской "миро­вой душой" деформировала понима­ние триединства божественных ипо­стасей и пришла в противоречие с христианским Символом Веры, за­дав пантеистическую и натуралисти­ческую направленность схоластики. Борьба с пантеизмом и натурализмом отст­роилась в схоластике как борьба с платониз­мом, а, следовательно, с августинизмом. Платформой, с которой велась эта борьба, выступил аристотелизм, который сначала сам был воспринят ортодоксией в штыки (борьба с иде­ями Давида Динанского и Сигера Брабантского), однако после его фун­даментальной христианской пере­работки Альбертом фон Больштедтом и особенно Фомой Аквинским, аристотелизм не только был асси­милирован схоластикой, но и вытеснил августино-платоновскую парадигму. Ожесточенная борьба с мыслителями Шартрской школы привела к практически то­тальной переориентации схоластики с нео­платонической на аристотелевскую платформу. Однако становление ее завершилось развитием двух проти­воположных друг другу ее интер­претаций: версий аверроизма и то­мизма. Аверроизм воспринял от арабского перевода и комментариев Ибн Рушдом Аристотеля идею веч­ности мира; понимание души как безличной единой интеллектуальной, «явлен­ной в яви явлений". Сигер Брабантский, интерпретируя с позиции аверроизма индивидуальную душу как функцию тела, истолковал ее в качестве смертной, а человечество — как несотворенное.

Развитие аверро­изма вызвало резкую критику со сто­роны ортодоксальной церкви. В 1270 парижский епископ Тамье предал анафеме 12 аверроистских тезисов. В 1277 — по указанию папы Иоанна XXI совет теологов во главе с тем же Тамье осудил еще 219 тезисов, боль­шая часть которых носила аверроистский характер. Сигер Брабантский был предан суду инквизиции; вызванный для следствия к папско­му двору, был убит своим секре­тарем.

Стремясь противопоставить аверроистскому отдалению Бога от мира и человека реанимированный канон, Фома Аквинский разрабаты­вает свое учение о Боге как перво­причине, действующей посредством вторичных причин в мире и в миру. Томизм (лат. Thomas — Фома) стано­вится для схоластики абсолютно доминирую­щей парадигмальной установкой, вытеснив иные (аверроизм, оккамизм, и др.) за пределы легитимнос­ти и презентируя отныне единолич­но позицию ортодоксальной церкви. Фома Аквинский не только получа­ет титул "Ангельского Доктора" но и официально признается "князем схоластов", а в 1322 канонизируется. Если в 14—15 вв. томизму как официальной доктрине доминиканского ордена противостоит скотизм как францисканское направление в схоластике, расходясь с ним в истолковании проблемы индивидуации (Антуа Андре, Франсуа Мейон, Гийом Алнвик, Иоанн Редингский, Иоанн Рипский, Александр Александрийский) то позднее, в 1567 Фома признается одним из "Учителей Церкви". Томизм не только выступает основой неосхоластики, но и официально признан "единственно истинной философией католицизма", выступающей как неотомизм.

С точки зрения формы, схоластика демонстрирует выраженную интенцию к логицизму : как доктринальную, так внешнюю. В рамках реализма, например, осуществляется фундаментальная основополагающая экстраполяция логической структуры высказывания на онтологическую сферу, выделение в ней первичных непредикативных сущностей (универсалий) и вторич­ных индивидуальных (предикатив­ных) сущностей.

Огромное внимание отводится в схоластике и логической форме рассуждения, изложения и выводов, задавая возможность рассматривать эволюцию схоластики в ракурсе дисципли­нарного развития логики. Схоластика в целом демонстрирует очевидную общеде­дуктивную ориентацию и исходит из принципа жесткой определенности понятий, что соответствует обще­христианскому нормативному тре­бованию определенности.

Тонкий медиевист, Эко устами орто­доксального Хорхе дает следующую формулировку этой особенности средневековой схоластики: "Иисусом положе­но говорить либо да, либо нет, а про­чее от лукавого. И... следует назы­вать рыбку рыбкой, не затуманивая понятия блудливыми словесами". Что особенно интересно, эта уста­новка реализуется на основе естест­венного языка, ибо схоластика строит свою логическую систему на базе нефор­мализованных языковых средств (латыни). Это позволяет ей учесть и использовать все богатство семанти­ческих и синтаксических аспектов естественного языка при неукос­нительном соблюдении требования жесткой определенности объема и содержания понятий.

Эволюция ло­гических изысканий в рамках схоластики позволяет отнестись к последней как к значимому этапу исторического развития логики. Это совпадает и с рефлексивной самооценкой схоластики сво­их логический штудий: в зрелой схоластике была принята следующая перио­дизация развития схоластической логики:

"древняя логика", основанная на переводах и комментариях "Категорий" Аристо­теля Порфирием и Боэцием, — до се­р. 12 в.;

"новая логика", основанная на знакомстве с такими работами Аристотеля, как "Аналитика", "Топика", "О софис­тических определениях", — ко­нец 12 — конец 13 в,;

"современная логика", связанная с система­тической разработкой логической про­блематики и созданием масштабных логических компендиумов — "Суммул" (Раймунд Луллий, Н. Николетта Венецианский, Петр Испанский и др.) —14 в.

В рамках схоластической логики 2-го и 3-го периода были подняты и зачастую разрешены многие клас­сические логические проблемы, фактически заложены теоретические и операциональные основания мате­матической логики, внесен вклад в развитие логики высказываний. В целом, в рамках схоластики осуществлен значительней сдвиг в дисциплинар­ном развитии логики. Это и учение о синкатегоремах (логических кате­гориях); и теория логического следо­вания Иоанна Дунса Скота; и основы теории импликации Раймунда Луллия; и теория субпозиции (допусти­мых подстановок значения терминов); и теория семантических парадоксов Альберта Саксонского; и анализ роли функторов в формальной структуре высказывания; и вопросы силлогис­тики и аксиоматики; и теория беспредпосылочности ("независимости") предположений как "обстоятельств", т.е. сознательных формулировок аксиом апологетируемой системы; и методология сопоставле­ния взаимоисключающих высказы­ваний; и анализ Раймундом Луллием логического характера вопроси­тельных предложений и соотношений конъюнктивных и дизъюнктивных логических констант.

Раймундом Луллием предложен метод изобра­жения логического характера вопро­сительных операций посредством системы кругов. Каждый из них репрезентирует определенную груп­пу понятий (вошел в культуру под названием "кругов Эйлера"). Изобре­тена первая "логическая машина" для такого моделирования, выска­зан ряд идей, впоследствии легших в основу комбинаторных методов в логике.

В общекультурном плане феномен схоластики является уникальным продуктом равно глубинных и аль­тернативных друг другу установок европейской культуры: христиан­ской системы с презумпцией веры как аксиологического максимума, с одной стороны, и базисного инст­рументализма, операционализма мышления — с другой. И если пат­ристика демонстрирует первую по­пытку систематизации христианст­ва, то схоластика представляет собой попытку его рационализации и концептуали­зации. Воплощая своим возникнове­нием концепцию "двойственной ис­тины", параллелизма разума и веры, реально схоластика культивирует спекуля­тивное рассуждение как доминант­ный стиль мышления, в рамках ко­торого таинство веры и апостольская керигма выступают предметом фор­мально-рассудочных умозаключе­ний.

В схоластических апориях (мо­жет ли Бог убить самого себя или сформулировать для себя неразре­шимую задачу?) происходит практи­чески тотальная десакрализация со­держания веры. Однако еще меньше сакральной трепетности в тех, каза­лось бы, фиксировано проортодоксальных схоластических рассуждениях, которые ставят своей целью именно обоснование Божией сак-ральности. Например, у Иоанна Дунса Скота знание не есть ни чис­тая активность (от субъекта к объек­ту), ни чистая восприимчивость (от объекта к субъекту). Но возникает на стыке их взаимодействия и зависит как от субъекта, так и от объекта, — однако пропорция этой зависимости не всегда одинакова: так, при богопознании посредством откровения зависимость знания от познаваемого объекта наиболее велика.

В теистском контексте описание видения Бога, которое в силу остро личност­ной его персонификации есть не что иное, как "взгляд в очи Божии", встреча с его "взыскующим и огнен­ным взором" — в категориях субъ­ект-объектной процедуры не может не выглядеть кощунственно. Строго говоря, при наличии эксплицитно презентированной установки схоластики на использование философии в це­лях теологических концептуализа­ции (знаменитое "философия есть служанка теологии", предложенное еще в рамках патристики), в контек­сте схоластики тем не менее, практически невозможно дистанцировать между собою философию и теологию. По­скольку ни один общепризнанный критерий их дифференциации при­менительно к схоластике вообще не сраба­тывает.

Прокламируя примат богооткровенной истины над истиной позитивного знания и непререкае­мый авторитет Священного писания и Священного предания, в своем ре­альном интеллектуальном усилии схоластика по всем параметрам фактически ос­тается чисто рациональной деятель­ностью логико-спекулятивного пла­на. А тезис о "богодухновенности" Священного писания и конституирование последнего в качестве канона остро прорезонировали в схоластике с трак­товкой логики как "каноники". Кро­ме того, по отношению к феномену веры схоластика демонстрирует сколь не сформулированную эксплицитно, столь же и ощутимую презумпцию "понимаю, дабы уверовать" (пози­ция, в сущности, кощунственная для вероучения теистического типа с их идеей безусловного доверия к Богу и однозначно оцененная орто­доксией в качестве еретичной). Ина­че говоря, формально выступая офи­циально признанным институтом ортодоксии, схоластика на деле фундирует­ся методологическим принципом, к которому ортодоксальная церковь всегда относилась чрезвычайно осторожно. В данном аспекте схоластика лишь ре­презентирует общую для теологии амбивалентность оснований, выража­ющуюся в установке на концептуали­зацию принципиально иррационально­го.

В качестве познавательной типовой процедуры для схоластики выступает работа с текстом; теория "двойственной ис­тины" задает параллелизм текстов-репрезентатов: Священных писания и предания (истина веры), с одной стороны, и Аристотеля с сопровож­дающим массивом комментариев (истина знания) — с другой. Фено­мен веры оказывается практически выведенным за пределы процесса бо-гопознания. Вечная истина уже представлена в текстах — нужно лишь ин­терпретировать, раскрыть герметич­ный текст, сделать явленным его содержание, что осуществимо на ос­нове чисто логических процедур. В этой системе отсчета вера как принципиально алогичный, не раци­онализируемый и не могущий быть формализованным в тексте феномен фактически не дается схоластике в качест­ве объекта. Парадокс и трагедия схоластики заключается в том, что признание этого обстоятельства столь же губи­тельно для нее, как и его отрицание.

На протяжении всей своей ис­тории схоластика подвергалась нападкам со стороны поборников "чистой веры" (Лафранк, Бернар Клервоский), и на протяжении всей ее истории каждая усмотренная в ее разнообразии ересь были ни чем иным, как чуть боле сильным или — чаще! — чуть более явным креном в рационализм. Так, например, Уильям Оккам, высказы­вавший в духе номиналистической критики реализма четкие логико-рациональные требования к теоре­тическому рассуждению (извест­ный принцип "бритвы Оккама": не множь сущности сверх необходи­мого) приходит на этом основании к выводу о противоразумности дог­матов. За что и был привлечен к суду папской курии по обвинению в ереси, четыре года провел в заточении в Авиньоне. Оккамизм, распространивший требова­ния логической безупречности на канонические доказательства бытия Божиего (в частности, телеологичес­кое и космологическое), неоднократ­но осуждался папством (1339, 1340, 1346, 1474). Таким образом, не одо­бряя "книжников", христианство породило традицию книжной учено­сти, спохватившись лишь в 13 в. — в лице Франциска Ассизского, вновь выступившего против книжников, живущих ради книжной мудрости, а не любви Божией.

Неспроста Эко задает монастырское пространство как пространство "людей, живущих среди книг, в книгах, ради книг". Для христианского средневековья в целом характерен образ мира как книги Божией, общая напряженная семиотизация мировосприятия: Бо­жественные знаки, знамения, пред­знаменования. Описанная ситуация дает основания для сформулированной в рамках неотомизма идеи, что хрис­тианской философии как таковой никогда не существовало, что само понятие христианской философии является внутренне противоречи­вым, ибо его объем и содержание принципиально несопоставимы. Правомерно говорить лишь о филосо­фах-христианах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Относительно роли и места схоластики в традиции европейской ментальности можно сказать, что схоластика в полной мере заслуживает право на аполо­гию ее как культурного феномена. От эпохи Возрождения, выступив­шего с резкой критикой медиевальных традиций, само слово "схоластика" стало использоваться в качестве инвекти­вы, приобретя значение пустого ум­ствования, бессодержательной сло­весной игры. Западная классическая культура не­мыслима вне схоластического средневековья. По меньшей мере, по трем причинам: во-первых, благодаря схоластике в истории европейской культуры не "прервалась связь времен". Именно она явилась звеном преемственности, сохранив и транслировав в медиевальной культуре на фоне аксиологически акцентированного иррацио­нализма интеллектуальные навыки рационального мышления и многие аспекты содержания античного фи­лософского наследия.

Во-вторых, за­данная схоластикой традиция понимания шко­лы, канона как ценности явилась необходимым противовесом (векто­ром здорового консерватизма и эво­люционизма) для новоевропейской установки на тотальную оригиналь­ность и безудержное ниспровергание основ.

В-третьих, схоластика внесла серьез­ный содержательный вклад в разви­тие европейской интеллектуальной традиции как в области логики (ста­новление европейского стиля мыш­ления), так и содержательно. Вплоть до эпохи Просвещения и немецкой философской классики философия пользовалась категориальным ап­паратом, во многом разработанным именно в рамках и усилиями схоластики, многие схоластические термины во­шли в обиход в неклассических формах современного философство­вания, как, например, понятие интенциональности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Богута И.И. «История философии в кратком изложении». – М.: Мысль, 1991.-590с.

Голобоков В.Г. «Краткая история философии». – М.:ООО «Изд. «Олимп»: ООО «Изд. АСТ», 2002.-560с.

Грицанов А.А. «Всемирная энциклопедия: Философия». – М.:АСТ, Мн.: Харвест, Современный литератор, 2001.-1312с.

Пивоев В.М. «История философии». – СПб.: Изд. «Лань», 2002.-352с.

Соколов В.В. «Европейская философия XV-XVII веков». – М.: Высш. шк., 1996.-400с.

17