Оглавление

Римское общество и культура I в. н. э.

«Новый» стиль. Сенека

Тацит

Упадок

Римское общество и культура I в. н.э.

Период от смерти Августа (14 г.) до конца правления Траяна (117 г.) принято называть «серебряным веком римской литературы». Средоточием ее остается город Рим, культурный центр всей империи, диктующий свои вкусы даже греческому миру. Он уже не чувствует себя отставшим по сравнению с Грецией, и римская литература опирается преимущественно на местную римскую традицию, освобождаясь от непосредственных греческих влияний.

Перемены, наступившие в общественной жизни Рима после установления империи, сказались, прежде всего, на удельном весе политической тематики в литературе. Политическая тема теряет то значение, которое она имела в последний век республики и во времена Августа, и почти совсем замирает по окончании борьбы между императорами и сенатом, превращаясь в льстивое прославление «деяний» принцепса. Литература империи стремится к мощным взлетам и возвышенному пафосу, но, при отсутствии сколько-нибудь нового и значительного содержания, это приводит лишь к господству риторически-декламационного стиля. Риторика, проникшая в поэзию уже в Августовское время (Озидий и его круг), захлестывает все области литературы, в первую очередь литературу высокого стиля. Произведения этой литературы в большинстве случаев далеки от актуальных вопросов и уходят в область фантастики; они представляются ходульными на наш современный вкус и исполненными ложного пафоса — результат противоречия между возвышенной позой героев и объективной незначительностью их целей. Как и в изобразительном искусстве, заметна перегруженность патетическими сценами; самые произведения составлялись больше в расчете на декламационное исполнение отдельных эффектных частей, чем на художественную действенность целого.

Особо следует отметить декламационный характер драмы. Театр в это время почти совершенно отрывается от литературы. В нем господствует погоня за зрелищной пышностью и чувственной выразительностью игры; театральное представление иногда впитывает в себя элементы кровавого зрелища амфитеатра, допуская на сцене действительное убийство, распятие, сжигание или раздирание зверьми. Основные театральные жанры — мим, ателлана, пантомим (балет); серьезная драма, как сценический жанр, отмирает и становится чисто литературным жанром, предназначенным для чтения, а не для игры.

С другой стороны, растущая бессодержательность общественной жизни переключала литературный интерес в двояком направлении — на тематику частной жизни и на внутренний мир отдельного человека.

Бытовые картины, случаи из частной жизни, описания вилл, пиров, зрелищ, литературных состязаний занимают большое место в римской литературе I в.; во всей истории античного общества трудно указать период, который был бы столь хорошо известен нам с бытовой стороны, как время Римской империи, в особенности ранней империи I — II вв. Показательно в этом отношении изменение содержания писем.

Письма Цицерона — исторический источник первостепенной важности, письма Плиния Младшего, занимавшего видные государственные посты в начале II в., дают гораздо больше материала по культуре и быту, чем для политической истории. Литературные жанры, фиксирующие детали быта в идеализированной или сатирически-обличительной форме, переживают теперь пору своего наивысшего подъема; выбрасывается даже лозунг неприкрашенно-правдивого изображения жизни, и литература обнажает с натуралистической откровенностью изнанку римского общества. На более высокую ступень подымается литература империи (как греческая, так и римская) также в смысле искусства литературного портрета, яркой индивидуальной характеристики, способности к самонаблюдению и анализу переживаний.

Но античная литература достигает этого искусства уже на этапе начинающегося разложения рабовладельческого общества, когда самая внутренняя жизнь личности или бледнеет, или окрашивается в религиозные тона, а бытовые зарисовки римских писателей раскрывают перед нами картину класса, лишенного будущности, цепко держащегося за материальные блага и за преимущества паразитического существования, но неспособного к творчеству новых культурных ценностей.

Поэтому, несмотря на отмеченные прогрессивные моменты, уровень римской литературы понижается, и отдельные блестящие исключения не меняют общей картины. Очень велик количественный рост литературы. Дилетантизм, рост которого приходилось отмечать уже при Августе продолжает захватывать все более широкие круги римской верхушки.

Почти все императоры выступали с литературными произведениями в стихах и в прозе; тем более искало убежища в литературе честолюбие знати, не находившее удовлетворения в ограниченных возможностях государственной деятельности; даже крупные должностные лица считали, что их литературные досуги более достойны славы в потомстве, чем их служба императору. Публичные чтения («рецитации») привлекали обширную аудиторию и многочисленных участников. К рецитациям присоединялись официальные «состязания», устраивавшиеся императорами. Систематического поощрения литературе империя, однако, не оказывала, и положение профессионального писателя, не имевшего собственных доходов, часто бывало очень затруднительным.

К характерным особенностям «серебряного века» принадлежит, наконец, появление большого количества провинциалов в среде литературных деятелей. В частности Испания, старейшая и культурно наиболее выросшая из романизованных западных провинций, дала целый ряд значительных писателей (Сенека, Лукан, Квинтилиан, Марциал и др.). Внутри «серебряного века» можно различить два периода:

1) время Юлиев и Клавдиев, период наиболее острой борьбы императоров с сенатской оппозицией, — расцвет декламационно-реторического стиля;

2) правление Флавиев, Нервы и Траяна — период классицистической реакции.

«Новый» стиль. Сенека

Стиль, создавшийся «декламаторами» времени Августа, получил наибольшее распространение в средине I в., при Клавдии и Нероне. Писатели I в. называют его «новым», «современным» стилем в отличие от «старинного» стиля Цицерона и его последователей. Длинные речи Цицерона, его философские рассуждения, строго уравновешенные периоды казались теперь вялыми и скучными. Лозунги нового направления — «страстность», «стремительность», «порывность».

Литературные традиции «азианизма» нашли благодарную почву в Риме начала I в., с его жаждой блеска, стремлением к гордой позе и погоней за чувственно-яркими впечатлениями. Неспокойная общественная атмосфера периода от Тиберия до Нерона еще более усиливала эту тягу к аффектации. Декламационный стиль развертывался в коротких точеных фразах с неожиданными ходами мысли (так называемых «сентенциях»), в нагнетании метафор, в не всегда естественных со смысловой стороны, но приятных для слуха словосочетаниях. Стирание границ между поэзией и прозой, проникновение в прозу поэтических средств выражения, а ораторских в поэзию — одна из важнейших особенностей литературы всего «серебряного века». Сторонники нового стиля видели свои достижения в «остроумной краткости сентенций», в «блеске описаний», в «изысканном и поэтическом убранстве», в «веселой красоте» речи.

В «Диалоге об ораторах» Тацита защитник «современного» красноречия Апр порицает Цицерона за то, что тот «медлителен в приступах, длинен в рассказах, не знает меры в отступлениях, медленно движется, редко воодушевляется, — немногие периоды оканчиваются искусно и с некоторым блеском». «В этих речах, — продолжает Апр, — словно в неотделанном еще здании, стены крепки и прочны, но недостаточно отполированы и недостаточно блестят. Я же хочу, чтоб оратор, как богатый и роскошно живущий хозяин, не только жил под кровом, который бы защищал его от дождя и ветра, но и который бы веселил взор и глаза, чтоб кров этот не только был снабжен утварью, служащею для необходимых потребностей, но чтобы в убранстве его было золото и драгоценные камни, — предметы, которые было бы приятно взять в руки и на которые не один раз можно было бы полюбоваться».

Лучший мастер «нового» стиля в середине I в. — Луций Анней Сенека (родился за несколько лет до нашей эры, умер в 65 г. н. э.). Средний из трех сыновей Сенеки Старшего, Луций Анней Сенека родился в Испании, в городе Кордубе (современный Кордова), но вырос в Риме. Он получил образование в духе новой риторики и расширил его философскими занятиями. Неопифагореец Сотион, проповедник вегетарианства, стоик Аттал, учивший бедной и воздержной жизни, декламатор Фабиан, последователь школы Секстия, были философскими учителями молодого Сенеки. Лишь увещания отца удержали его от увлечения вегетарианством, которое во времена подозрительного Тиберия рассматривалось как «чужеземное суеверие» и как признак неблагонамеренного образа мыслей. В 30-х гг. Сенека занимался адвокатской деятельностью и, получив должность квестора, попал в сенат. Успехи его как судебного оратора возбудили ярость императора Калигулы, который не выносил чужой славы. Калигула приказал было убить Сенеку и смягчился только тогда, когда его заверили, что болезненный Сенека и так скоро умрет. В начале правления Клавдия Сенека по интригам жены императора Мессалины был сослан в пустынную Корсику (41 г.), где провел восемь лет, занимаясь литературой и философией. При жизни Мессалины все хлопоты о возвращении оставались безрезультатными; не помогло и льстивое «утешительное» письмо к влиятельному вольноотпущеннику Клавдия Полибию по случаю смерти брата Полибия (около 44 г.). Зато вторая жена Клавдия, Агриппина, вернула Сенеку из изгнания, добилась для него должности претора (49 г.) и поручила ему воспитание своего сына от первого брака, будущего императора Нерона. Со вступлением Нерона на престол (54 г.) Сенека был осыпан богатствами и почестями. Вместе с начальником преторианцев Бурром он был фактическим руководителем империи в первые годы правления Нерона. Это время, ознаменованное некоторым ослаблением деспотического режима, вошло в римскую историографию, как счастливое «пятилетие Нерона»; в адресованном молодому императору трактате «О милосердии» (55 — 56 гг.) развиваются мысли о значении милосердия для единодержавного правителя.

В 56 г. Сенека получил консульство. Личное поведение Сенеки в годы, когда он находился у власти, вызывало, однако, серьезные нарекания. Указывали, что «мудрец» за короткий срок нажил огромное состояние в 300 миллионов сестерциев (15 миллионам золотых рублей), что он гоняется за наследствами и ведет ростовщические операции. Ответом Сенеки на эти обвинения служит трактат «О счастливой жизни» (58 — 59 гг.), в котором разбирается вопрос об отношении философа к богатству; к этой же теме он возвращается впоследствии в трактате «О благодеяниях». Другим источником нареканий были активное участие Сенеки в дворцовых интригах и его потворство испорченным склонностям Нерона. Когда по приказанию Нерона была умерщвлена его мать Агриппина, Сенека составил для императора послание сенату со всяческими обвинениями по адресу убитой (59 г.). В последующие годы влияние Сенеки на Нерона ослабевает и совершенно падает после смерти Бурра (62 г.).

С этого времени он держался по возможности вдали от двора и погрузился в интенсивную литературную деятельность, но положение его становилось все более трудным из-за возраставшей ненависти Нерона. В 65 г. нашелся удобный предлог для расправы с Сенекой: в связи с раскрытием так называемого заговора Писона он получил приказ императора окончить жизнь самоубийством. По рассказу Тацита, Сенека выполнил это с полной твердостью духа и большим достоинством.

Многочисленные произведения Сенеки сохранились далеко не полностью. Дошедшее до нас литературное наследие его распадается на две части: произведения философские [«Моральные письма к Луцилию», 63 — 64 гг.; «Естественнонаучные вопросы», 62 — 63 гг. и ряд небольших трактатов на моральные темы] и произведения поэтические (эпиграммы, сатира «Отыквление» и трагедии).

Лучшее произведение Сенеки, содержащее, вместе с тем, наиболее полное изложение его взглядов, — сборник «Моральных писем к Луцилию» (63 — 64 гг.). Это — дневник размышлений, составляющих в совокупности целый курс практической морали. Самоизображение автора служит как бы ответом на запросы стремящегося к совершенствованию адресата. Рисуя себя в различных жизненных ситуациях, Сенека достигает того, что размышления естественно вытекают из соответствующих переживаний.

Литературное влияние Сенеки на его поколение было очень значительным. Наступившая затем классицистическая и архаистическая реакция отвергла «новый» стиль, но моральное учение Сенеки не потеряло значения и для позднейшей античности. Христианство приняло ряд положений стоической этики, и у христианских авторов западной части империи, писавших на латинском языке, часто можно найти сочувственные цитаты из Сенеки. В IV в. была даже сочинена переписка между Сенекой и апостолом Павлом. В результате Сенека рассматривался в Средние века как автор, близкий к христианству. С высокой оценкой моральной философии Сенеки мы встречаемся иногда и в Новое время, например в XVIII в. у Дидро. Большое значение имели со времени Возрождения его трагедии. Гуманистическая трагедия и трагедия французского классицизма, вплоть до Корнеля, примыкают к античной трагедии в той ее форме, которая представлена у Сенеки.

Тацит

На фоне эпигонствующей и «декламационной» литературы конца «серебряного века» резко выдается фигура блестящего историка, Публия (по другим источникам — Гая) Корнелия Тацита (родился около 55 г., умер около 120 г.).

Исключительный талант Тацита признавали уже современники. С самых молодых лет он обратил на себя внимание как выдающийся оратор. Зять известного полководца Юлия Агриколы, покорителя Британии, он легко получил доступ к государственным должностям, достиг консулата (97 г.), а при Траяне занимал один из высших административных постов империи — был проконсулом провинции Азии. В правление Домициана Тацит воздерживался от литературных выступлений и только после его смерти приступил к осуществлению своих историографических замыслов. Предварительно он выпускает три небольшие монографии, свидетельствующие о его исключительном литературном искусстве. Они принадлежат к различным прозаическим жанрам и написаны в трех разных стилях, в манере Саллюстия, в «новом» стиле и в стиле Цицерона.

Еще в 93 г. умер Агрикола, тесть Тацита, и молва утверждала, что он был отравлен Домицианом, относившимся с подозрительной завистью к славе Агриколы. Тацита в это время не было в Риме, и он не мог произнести традиционного «погребального восхваления». Взамен этого он издает в 98 г. «Жизнеописание Юлия Агриколы». Деятельность Aгриколы должна послужить доказательством того, что «и при дурных государях могут быть великие люди». Режим Домициана получает краткую, но мрачную характеристику. «Как наши предки были свидетелями того, до каких пределов может доходить свобода, так мы видели последнюю степень рабства».

Аристократ Тацит ненавидит деспотизм, но скептически относится к республиканской свободе и осуждает бесцельную оппозицию, «честолюбивую смерть без пользы для государства». Он приветствует наступивший «счастливейший век», когда Нерва сумел «соединить дотоле несоединимое — принципат и свободу». «Жизнеописание Агриколы» стилистически ориентировано на Саллюстия.

В том же 98 г. Тацит выпустил другую монографию, на этот раз этнографического содержания. «Германия» содержит описание общественной жизни и нравов германских племен, сперва в целом, затем по отдельным племенам; изложению предпосланы краткие сведения о стране и происхождении ее жителей. Огромная историческая ценность этого трактата, послужившего одним из важнейших источников для классической работы Энгельса «О происхождении семьи, частной собственности и государства», общеизвестна. С историко-литературной стороны важно указать, что «Германия» преемственно связана с традицией географически-этнографических описаний, вволившихся в состав исторических произведений. Сам Тацит дал такой экскурс в «Агриколе» — описание Британии и ее обитателей. Характерно, что для чисто описательного сочинения Тацит выбрал «новый» стиль, с антитезами, точеными сентенциями и поэтической окраской речи.

Тацит оставил два больших исторических труда, охвативших в совокупности период от смерти Августа (14 г.) до падения Домициана (96 г.). «Истории» посвящены той части этого периода, для которой автор являлся современником, и начинаются с 69 г., с описания смут, последовавших за низвержением Нерона. События 14 — 68 гг. изложены во втором произведении, «От кончины божественного Августа», обычно называемом «Анналами» («Летописью»); оно было написано позже «Истории». В сумме оба эти труда составляют 30 книг. Сохранились далеко не все: от «Историй» первые четыре книги и начало пятой (события 69 — 70 гг.), а от «Анналов» книги 1 — 4 и часть 5 и 6-й книг (правление Тиберия), затем книги 11 — 16 (47-66 гг.) с утратой начала 11-й и конца 16-й книги.

Тацит одиноко возвышается над уровнем своего времени и как художник и как мыслитель. В античности он не был в достаточной мере понят и оценен. Должную оценку ему принесло уже Новое время. Его повествование не только дало материал для многочисленных трагедий (из произведений значительных авторов можно указать на «Отона» Корнеля, «Британника» Расина, «Оюавию» Альфиери), но и оставило значительный след в развитии политической мысли Европы. Революционная буржуазия всех стран не могла пройти мимо этого автора, который с гораздо большим основанием, чем Ювенал, должен был считаться обличителем абсолютизма. «Имя Тацита заставляет тиранов бледнеть», — писал во времена Наполеона революционный французский поэт Мари-Жозеф Шенье. Таково же было отношение к Тациту декабристов и Пушкина, который вдохновлялся римским историком, работая над «Борисом Годуновым», и отмечал «глубину суждения» этого «бича тиранов» («Замечания на Анналы Тацита»).

Упадок

Время Нервы и Траяна, которым заканчивается серебряный век Р. литературы, было последним её расцветом, произведшим трёх из наиболее видных писателей империи: Тацита, Плиния Младшего и Ювенала. После их смерти производительная сила литературы быстро иссякает, наступает бессилие создать что-либо жизненное и получает преобладание наклонность к сухому знанию и педантической учености, а в поэзии — к бездушной версификации. Со времени Адриана (117 г. н. э.) это литературное падение не останавливается.

Главнейшими представителями литературы II века н. э. являются Светоний, автор двенадцати биографий римских императоров, ритор Корнелий Фронтон, африканец по происхождению, развивший вкус к архаической латыни, Авл Геллий, представитель учености, выражающейся в составлении из разных писателей заметок, относящихся главным образом к языку и грамматике, и африканец Апулей, получивший образование в Карфагене и писавший по разным предметам, как оратор, философ, ритор и поэт. В языке Апулея, получившим название африканской латыни, набор фраз, неожиданных слов и выражений, обилие плеоназмов и вообще риторическая искусственность служат главными средствами привлечь и поддерживать внимание читателя. Падение литературы было полное и непоправимое. Только юриспруденция, представляемая в этот век Гаем с его «Институциями», указывает ещё на высоту римской образованности, достигнутую в прежнее время и способную бороться с умственным и государственным разложением.

Пример Апулея, даровитейшего из писателей II века, показывает, что Рим уже утратил обаяние литературного центра; провинции начинают вести литературную жизнь на свой страх. Вслед за Африкой выступает самостоятельно в III в. Галлия, богатая риторическими школами; её ораторы щеголяют особенно панегириками, превосходившими в лести все, что было известно со времени знаменитого панегирика Плиния Траяну. Как низко пала история в III и IV вв., об этом всего лучше говорят так называемые Scriptores historiae Augustae — авторы биографий римских императоров, компилировавшие и сокращавшие своих предшественников, без всякой критики или выбора источников, без всякой заботы о точности рассказа, без способности возвыситься до понимания эпохи и даже просто до политического суждения. Язык этих историков времен Диоклетиана и Константина не только переходит в вульгарную латынь, но и обнаруживает неправильности в конструкции и даже в употреблении грамматических форм. Ещё один шаг — и переход к варварской латыни средних веков становится естественным. Только исторические сочинения Аврелия Виктора и Евтропия, хотя также компендиозного характера, написаны правильным языком и даже не без признаков литературного таланта. К IV в. принадлежал и историк империи от Нервы (96 г н. э.) до смерти Валента (378 г.), Аммиан Марцеллин, по своему образованию и развитию стоявший выше своего времени; но он был грек (из Антиохии) по происхождению, вследствие чего латинский язык страдает у него неправильностями и труден для понимания. Более всего, начиная с III по V столетие включительно, писалось по грамматике и риторике, так как потребность в образовании, несмотря на упадок литературы и даже государства, продолжала существовать и школы были рассеяны по всему государству. В математике римляне не сделали никаких успехов, но не переставали заниматься военными искусством, сельским хозяйством, медициной и географией. К последней относится ряд дорожников (Itineraria), основанием для которых служили географические карты; из них одна, дошедшая до нас в средневековой копии, носит название Tabula Peutingeriana, по имени первого её обладателя, и хранится в венской придворной библиотеке. О поэзии последних столетий сказать нечего. Правда, лица, называвшиеся поэтами, не переводились и пережили даже конец римской империи, но поэзия эта была лишь упражнением в версификации. Излагались в стихах просодия и метрика, сельское хозяйство и медицина, даже география. Некоторые из христианских поэтов ведут полемику в стихах с язычниками и иудеями. Из всей многочисленной фаланги поэтов IV и V вв. можно указать только эпика Клавдиана, написавшего несколько поэм правильным языком и правильными стихами, Авиана, переложившего 42 эзоповых басни элегическим размером, и Рутилия Намациана, описавшего живым языком свое возвращение из Рима в Галлию, к себе на родину. Остальные были только версификаторы, умышленно создававшие себе трудности стихосложения и игравшие ими. Р. литература не умерла насильственной смертью, а погибла от истощения сил, как и само римское государство, находясь по крайней мере три столетия в какой-то агонии. Эта агония литературы пережила официальный конец империи (476 г. н. э.); Р. литература совершенно замолкает уже в VI или даже в VII в. нашей эры. Последним её представителем считается севильский епископ Исидор (570—636), много писавший по истории и грамматике.

Начиная с конца II в., когда уже резко обозначился упадок языческой литературы, возникает на латинском языке литература христианская, в которой скоро обнаруживается большое движение, достигающее в IV в. своего апогея в лице Амвросия, Иеронима и Августина. Но христианская литература, как по своему происхождению, так и по своему духу и задачам, представляет совершенно особую литературную область, с литературой древнего Рима органически не связанную, и потому должна быть рассматриваема особо.

Список литературы:

И.М. Тронский. История античной литературы

http://wikipedia.org/