СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Источники и историография

2. Дохристианские религиозные представления восточных славян. Места культовых поклонений

3. Крещение Руси. Вхождение Церкви в число госинститутов. Новшества христианизации

4. Место язычества в жизни христианской Руси. Календарная обрядность

Заключение

Используемая литература

ВВЕДЕНИЕ

Приступая к изложению религиозных представлений наших предков до крещения, стоит отметить, что религия восточных славян VI-IX вв., покрыта массой тайн и загадок, и является лишь искомой величиной, относительно которой мы можем лишь делать предположения с большей или меньшей вероятностью. Несмотря на обилие научных и научно-популярных трудов по истории славян (прежде всего, социально – экономической и политической), тема языческой религии и мифологии является всё ещё мало исследованной. Малоисследованность положения язычества до Крещения Руси и после обусловлена, прежде всего, почти полным отсутствием достоверных доказательств того или иного факта, а большинство выводов строится на косвенных данных, и по большому счёту являются догадками. В этом случае исследователь вынужден использовать в работе целый комплекс источников (письменных, археологических, фольклорно – этнографических и т.д.). Лишь в этом случае выводы становятся фактами, имеющими научную ценность.

В данной работе нам следует проследить становление славянского язычества, как базы двоеверия в канун Крещения Руси, образование основных культов; исследовать происхождение основных восточнославянских «летописных» богов и фигур фольклорно-этнографической традиции, изучить изыскания крупнейших археологов в области поиска мест культовых поклонений восточных славян.

С приходом христианства на Русь в качестве основной религии, на Руси появляется оригинальная церковная литература, а вместе с ней и местное летописание. Новая вера крайне предвзято относилась к Древней вере славян и всячески компрометировала её. Таким образом, при изучении эпохи Крещения и становления христианства историкам приходится довольствоваться трудами крайне субъективных древнерусских монахов. Используя информацию, полученную от монахов, нам предстоит рассмотреть положение христианства в Древней Руси до крещения, изучить сам факт Крещения, проследить путь новой веры на территории Руси; также в нашу задачу входит исследование постепенного вхождения Церкви в число государственных институтов, подведение итогов о положительных итогах введения христианства.

Рассматривая период двоеверия, нам следует выяснить, вправе ли мы считать язычество и христианство равноценными и равнозначимыми религиями; требуется проследить на основе археологических материалов материальную сторону сосуществования язычества и христианства в городе и в деревне. Необходимо изучить изображение рассматриваемой проблемы на основе т.н. поучений против язычества. На основе фольклорно – этнографических материалов подробно рассмотреть календарную обрядность восточных славян, и сделать вывод о том, являлись эти праздники и традиции христианскими, или всё – же оставались языческими.

1. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ

История Русской церкви первых веков впервые заинтересовала исследователей больше века назад, и с тех пор вышло огромное количество трутов по этой теме, а тема всё ещё является малоисследованной. Данная работа основывается на работах дореволюционных, советских и современных историков, таких как: Гальковский Н.М., Голубинский Е.Е., Аничков Е. В., Щапов Я. Н., Рыбаков Б.А., Лихачёв Д.С., Кузьмин А. Г., Прозоров Л.Р., и т.д.

Гальковский Н.М., в своей работе «Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси» приводит мысль о том, в канун принятия христианства народ прочно сросся с язычеством и не замечал его, однако параллельно с этим люди искренне считали себя христианами. Язычники не считали христианство чем - то опасным и не сопротивлялись его влиянию [7].

Аничков Е.В., в своём труде «Язычество и Древняя Русь» говорит о том, что двоеверцы хотят быть христианами, но всё равно не могут отказаться от былых убеждений. В формировании мировоззрения, по Аничкову, главная роль принадлежит «околорелигиозной литературе» т. наз. апокрифам. Аничков выступал против использования фольклора в изучении народной культуры, так как эти материалы нельзя продатировать [2].

В трактовке Рыбакова двоеверие – всего лишь выдумка монахов средневековья. Он видел в двоеверии лишь перемену форм обрядности и замену имён языческих богов христианскими святыми. Рыбаков также пишет, что деревня – крещёные язычники, а город – двоеверцы (то есть христиано - язычники) [35].

По мнению Прозорова, на Руси вообще не было истинных христиан, которые сохраняли своё христианство на протяжении всего времени пребывания на Руси. Даже греческие монахи рано или поздно впитывали в себя элементы язычества и тоже становились двоеверцами, хотя и в меньшей степени, чем местное население [28].

В своём труде «История Русской церкви» академик Голубинский приводит мысль о том, что повсеместное христианство в IX –X вв. на Руси явление совершенно нормальное. Крещение Руси представляется автору делом совершенно закономерным и необходимым [9].

В дореволюционной историографии в основном подчёркивалась положительная роль христианизации и необходимость Крещения. В советской историографии писалось о расцвете язычества в период принятия христианства, однако также подчёркивались положительные итоги Крещёния. В современной же науке в основном проходит мысль о том, что христианство хоть и принесло на Русь основы христианской морали, но являлось, по сути, религией враждебной Византии, известной своим вероломством. Также стоит указать и на тот факт, что в середине 1990-х годов вместе с набирающей силу Православной Церковью появляется новое религиозно-философское течение – т. наз. родноверие; приверженцы этого течения занимаются реконструкцией славянской языческой обрядности и изданием книг, пропагандирующих их деятельность (не исторических, а религиозно - философских), поэтому эти книги не принимаются во внимание автором.

Поскольку собственно славянские тексты и изображения богов и духов не сохранились из-за того, что христианизация прервала языческую традицию, главным источником сведений являются средневековые хроники, поучения против язычества, материалы археологических раскопок, фольклорные и этнографические собрания. С введением христианства на Руси распространяется киррилическая письменность, которая послужила основой для создания оригинальных произведений древнерусской литературы, в первую очередь церковной направленности.

Одними из основных среди дошедших до нас письменных памятников являются летописи. Повесть Временных Лет (ПВЛ) – одна из них. ПВЛ – бесценнейший источник, позволяющий нам прояснить многие факты общерусской истории. Летопись предположительно написана в XII веке монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, который включил в ПВЛ труды иностранных историков-хронистов (например «Хроника Георгия Аматола») [26] .

Ещё одним источником по истории восточнославянской церкви первых веков являются так называемые Поучения против язычества. Создание этих источников уже говорит о существовании проблемы бытования языческих мировоззрений в среде крещеных христиан. Среди таких произведений можно назвать следующие труды: «Поучение к простой чади» новгородского игумена Моисея, «Поучения» Серапиона Владимирского и д.т. [23].

В истории древней Руси есть области, в которых письменные памятники не дают ровным счётом никакой информации. Тогда на помощь историкам-исследователям приходит археология. Археологический материал является незаменимым источником в исследовании материальной культуры. В нашей работе мы будем опираться на исследования виднейших советских археологов – Рыбакова Б. А., Русановой И.П. Тимощука Б.А. и др. Итоги их работы – открытие ценнейших артефактов культуры времён язычества и раннего христианства [32; 34].

Ценнейшим источником па истории восточнославянских традиций, обычаев, народной магии, календарной обрядности являются материалы т. н. фольклорно – этнографической традиции. Одним из главнейших минусов является то, что эти источники «слишком молоды», т.е. они были собраны этнографами к. XVIII - XIX века. Проследить в таких источниках, что пришло к нам со времён древней Руси, а что добавилось в самое последнее время, не представляется возможным.

Огромный пласт языческой и христианской культур не мог не оставить в памяти народной никаких сведений о себе. Сведения эти дошли до нас в огромном количестве разновидностей: письменные памятники, материальная культура, приметы, загадки, песни, сказки, народная медицина и т.д. Нашей же задачей, как потомков, является, прежде всего, изучение, накопление и сохранение наследия предков [12; 1].

2. Дохристианские религиозные представления восточных славян. Места культовых поклонений

Слово «религия» происходит от латинского слова religio , что означает – связь. Это две стороны одного и того же многовекового взаимоотношения на одной стороне которого находятся переживания и страхи человеческие, побуждающие человека объяснить всё увиденное в окружающем его мире, другой же стороной является ответ на всё непонятное и пугающее, который является также итогом неспособности человека привести все свои представления, чувства и эмоции к общему знаменателю [7,с.14].

Видя в природе массу непонятных и непохожих явлений человек создаёт для себя множество грозных и непохожих друг на друга богов. В божества превращаются и огромное небо, с прекрасным, дающем жизнь светилом – солнцем; не менее поражала человека смена явлений природы, буйные ветры, сверкающие и опасные молнии, не менее ужасающие громы. Вся природа жила непонятной, таинственной для человека жизнью. Слабый человек признавал её превосходство, обожествлял её и населял её богами. Кирилл Туровский – церковный деятель XII в. – в одной из своих проповедей восклицает: «Уже бо не нарекутся богом стихия: ни солнце, ни огонь, ни источници, ни древеса!» [16,с.296]. Ему вторит и автор "Хождения Богородицы по мукам" (XII – XIII века): «они (славяне – прим. авт.) все бога прозваша: солнце и месяц, землю и воду, звери и чади» [23,с.169].

Самые поразительные природные силы восточнославянские племена называли Сварогом, Перуном, Стрибогом, Хорсом-Дажьбогом и т.д. Как опасные и непонятные силы, божества следовало задабривать и почитать, дабы они проявили благосклонность.

Видя смену времён года, каждый год умирающую и вновь возрождающуюся природу человек не мог допустить, чтобы со смертью всё заканчивалось. Со смертью человек переходил в какое-то неведомое состояние, не меньше чем природные стихии внушавшее страх, и покрытое тайной. А всё покрытое тайной следовало обходить почитаниями. Восточные славяне верили, что умерший заботится о своих оставшихся жить родственниках. В свою очередь живущие «заботились» о почившем родственнике – совершали тризны, поминки. Считалось, что на том свете человек будет заниматься тем же, чем и на этом, а потому клали в могилу предметы, использовавшиеся при жизни в быту [9,с.11].

Таким образом, у восточных славян сложилось два основных культа: культ природы и культ мёртвых. Оба эти культа соприкасались между собой и взаимодополняли друг друга.

Поскольку собственно славянские тексты и изображения богов и духов не сохранились из-за того, что христианизация прервала языческую традицию, главным источником сведений являются средневековые хроники, поучения против язычества, летописи, археологические раскопки, фольклорные и этнографические собрания.

Наиболее ранними у славян являются культы огня, воды и земли. Воде и огню приписывались очищающие и охранные функции, земле – функции животворящие и охранные.

Славяне почитали огонь небесный (молния, солнце) и огонь земной (домашний очаг, сакральный костер). Небесный огонь соединял в себе два начала – карающее, воплощенное позднее в образе Перуна; и очищающее, несущее свет, тепло, а вместе с ними и жизнь. Это начало воплощалось в почитании солнца и солнечных богов – Ярило (Яровит), Сварог, Хорс, Дажьбог (Даждьбог). Почитание солнца нашло широкое отражение в славянском фольклоре: в заговорах, обрядовых песнях, загадках, сказках и т.п. Обряды весеннего цикла призваны были разбудить солнце. В форме солнца выпекались масленичные блины, сжигая Масленицу (Кострому, Мару), славяне призывали на землю весну. Солнце охраняло людей от нечистой силы. Славяне считали, что она может свободно разгуливать по земле только до восхода солнца; как только дневное светило зажигает свои первые лучи, нечисть разбегается, чувствуя свое бессилие.

Огонь земной воплощался в образе домашнего очага – защиты и объединяющего начала семьи. Домашний огонь постоянно поддерживали в печи, сохраняли его ночью в виде горячих углей как символ достатка и благополучия в доме. Он осмыслялся как живое существо, способное защищать, гневаться, наказывать. Образ домашнего огня упоминается в сказках, заговорах, оберегах. Огонь «подкармливали» - оставляли на ночь в печи горшок с водой и полено, - чтобы в доме всегда был достаток. Позднее одним из олицетворений домашнего очага стал домовой. При переезде в новый дом его старались забрать с собой, чтобы и на новом месте он оберегал домочадцев. При этом восточные славяне, например, в печь клали лапоть со словами: «Дедушко домовой! Вот тебе сани, поезжай с нами!», перевозили его также и в горшке с углями из старой печи, повторяя при этом: «Домовой, домовой! Поедем со мной!» [11,с.29-30].

Славяне сжигали своих покойников. Они считали, что вместе с пламенем душа переносятся в Ирий, рай. Огненная река служила рубежом между миром живых и миром мертвых (в некоторых местах, особенно на Украине, после выпечки хлеба кладут в печь полено, чтобы потом было по чему перейти через огненную реку). С сакральным огнем были связаны и жертвы, приносимые славянами; огонь в данном случае служил посредником между человеческим, земным и божественным, небесным. Так, например, в ночь Ивана Купалы было принято сжигать белого петуха – символ плодородия; в огонь бросали первый сноп, чтобы урожай был богатым.

Вода являлась той стихией, из которой, по мнению славян, возникла сама земля; на воде, по представлению славян и других народов, она и покоится. Если огонь связывается с культурой, то вода, как и земля, - с жизнью. У славян широко представлен культ колодцев, ключей, озер – вообще всяких водных источников, который перешел и в христианскую веру (например, Крещение, освящение воды в Крещение и в Благовещение). Вода, по представлению славян, является матерью солнца, которое каждый вечер опускается в море-океан, чтобы очиститься и отдохнуть от мирских забот. С водой связаны мифологические образы девы Зари, Марьи Моревны, русалок, водяного и т.д. Воде и огню посвящен праздник Ивана Купалы. Обливание водой в этот день было не только очистительным, но и должно было способствовать возникновению животворящего для земли дождя. Обряды, связанные с водой, проходили и в русалью неделю, и в Перуновы дни. Как очищение представлено мытье или просто обливание водой в свадебном обряде, в обряде обмывания покойника. Вода смывает грехи и болезни, уносит с собой всю грязь. Вода может и рассказать о будущем. Всё это очень широко использовалось славянами в гаданиях и заговорах, а также в толковании снов. Причем именно в толковании снов раскрывается негативная символика воды: если кто-то видит во сне чистую воду, она предвещает слезы; грязную, мутную, - болезни, смерть.

И южные, и восточные славяне считали «мертвой» воду, которая находилась в доме в момент смерти кого-либо из членов семьи. Это связано с представлением о том, что после смерти человека, его душа погружается в воду. Свойство воды отражено в сказочной «живой» и «мертвой» воде. «Живая» вода способна вернуть к жизни мертвого человека, «мертвая» убивает даже непобедимого врага [11,с.36-37].

Особым почтением у славян пользовался медведь – хозяин леса, защитник от всякого зла и покровитель плодородия. С весенним пробуждением медведя древние славяне связывали наступление весны. Славяне считали, что медведь наделен особой мудростью, всеведением, он способен защитить от колдовства, болезней и всевозможных бед. Медвежья лапа считалась очень сильным оберегом от всяческих напастей, поэтому многие славяне хранили такой талисман у себя дома. С течением времени хозяин леса из медведя превратился в косматого лешего с клыками и лапами, но все же, напоминающего человека. Лешему, покровителю охоты, оставляли на пне первую добытую дичь. Считалось, что он может вывести из леса заплутавшего путника, но если его рассердить, может, наоборот, завести человека в чащу и погубить.

Славяне представляли солнце в виде золотого коня, бегущего по небу, а позднее – бога солнца, едущего по небу в золотой колеснице. Подобно другим солнечным символам, могучим оберегом считались амулеты с изображением конской головы или просто подкова. Символ коня и другие солярные символы очень часто украшают славянские жилые постройки, тем самым оберегая дом от нечистой силы.

В период энеолита складывается и расцветает культ Рода и Рожаниц, порожденный верой в души мёртвых, а также культом предков. Род, по понятиям славян, объединяет добро и зло, любовь и ненависть, жизнь и смерть, создание и разрушение. Все остальные боги являются его проявлением. Род – божество двуполое: он и Отец, и Мать богов. Часто с понятием Рода славяне связывают Вселенную. Помощницами Рода являются Рожаницы – Лада и Леля. Почитание Рода и Рожаниц возникло, вероятно, в связи с усилением родовой организации. Предположительно Род был верховным божеством до Перуна. Автор "Слова об идолах" пишет: «Се же словене начали трапезу ставити Роду и рожаницам переже Перуна бога их. А прежде того клали требы упырям и берегиням». Другим социальным фактором возникновения культа предков послужило выделение в роде возрастной группы старейших. Почитание их в земной жизни сказывалась и на отношении к ним после смерти. На культ предков указывает сохранившийся повсеместно у славян обычай поминания «родителей» в определенные дни года: у русских это радуница, или родительская суббота, у болгар и сербов – задушницы, у белорусов – дзяды. В эти дни славяне приходят на кладбище, «греют» мертвых (жгут костры), «угощают» их (подают милостыню, оставляют на могилах всякую снедь) [7,с.58].

След культа предков сохранился и в образе Чура, или Щура. По мнению этнографа С.А.Токарева, это был почитаемый предок-родоначальник. Имя его сохраняется и сейчас в словах пращур «прапредок», чураться «держаться в стороне», чересчур, чурка «обрубок дерева, из которого делались изображения Чура», в восклицании: «Чур! Это моё!» Чур – божество границ. С этим словом связаны также черт, очерчивать. Праславянское «чърт» – проклятый; возможно, нарушивший границы географические, а затем неизбежно – и нравственные, подменяющий добро злом [7,с.61].

Невидимые духи – души предков и родителей, двойники предметов и явлений-фетишей постепенно проникают в окружающий древнего славянина мир [11, с.43].

Теперь уже не сам предмет является объектом почитания, люди начинают обращаться к живущему в нем духу, демону, который влияет на их судьбы. Демоны приобретают антропоморфный образ. Теперь и лес, и вода, и даже жилище становятся обитаемыми, в них поселяются демоны. Духи становятся хозяевами определенного места: различают демонов, обитающих вне дома (лешие, кикиморы, водяные, полевики и др., населяющие лес, болото, поле и т.п.), демонов домашних (домовой – доможил и дворовой,- банник, овинник и др.), демонов, населявших сферу выше земли и ниже земли (черт, лихо, озем, бесы и др.) и демоны, связанные с определенным периодом времени (ночницы, полудницы). Они различались по своему отношению к человеку, делились на добрых и злых.

В VIII – X веках происходит возвышение культа Перуна и оформление ликов и функций других антропоморфных богов. Само слово бог по происхождению индоевропейское. М.М.Маковский выделяет такие значения у индоевропейского корня bhag-: «дерево, дуб», «радоваться», «судьба», «распределять, наделять (судьбу)» [20,с.46-49]. У славян, вероятно, изначально этот корень тесно соотносился с понятием доли, что отразилось в таких словах, как богатый, богатство (наделенный чем-либо), убогий (лишенный чего-либо). Боги славянского пантеона тоже чем-либо наделяют людей, а, прогневавшись на них за что-то, лишают.

Наиболее полно сведения о славянском пантеоне богов представлены в восточнославянских источниках, описывающих время правления в Киевской Руси князя Владимира Святославовича, или Владимира - Красно Солнышко. Языческие верования при нем превратились в единую государственную религию. В Повести временных лет под 980 годом летописец пишет: «И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша» [26,С.254]. Как полагают такие исследователи, как Е.В.Аничков, Я.Е.Боровский, Б.А. Рыбаков и др., каждый из богов пантеона был главным богом одного из восточнославянских племен: Перун – полян, Хорс – древлян, Даждьбог – северян, Стрибог – новгородских словен, Симаргл – дреговичей, Мокошь – кривичей. Однако современные учёные довольно успешно опровергают эту мысль. На страницах летописи упоминаются и другие славянские божества: Сварог, Ярила, Велес, Купала, Радогост и др.

Пантеон богов складывается у славян достаточно длительное время. Об этом свидетельствует наличие общеславянских божеств: Перун (Перкунос), Сварог, Святовит, Велес – и божеств, характерных только для южных (Ю), восточных (В), северных (С; новгородцы) или западных (З) славян: Белобог (В, З), Вий (В, С), Волх, Волхов (С), Дана (З, Ю), Девана (З), Дунай (З, Ю), Кукер (Ю), Марена, Морана, Мара (В,З), Радогост (С), Ситиврат (З), Триглав (В, С) [ 27,с.46].

Сварог выступает как один из верховных божеств славян – одна из ипостасей Рода. Он управляет светом, огнем и эфиром. Сварог - бог-творец и законодатель, отец Сварожичей, небесный кузнец. Считают, что он научил обрабатывать славян металлы. Завершив создание земли и людей, Сварог отошел от дел, передав власть своим потомкам, поэтому славяне никогда не посвящали ему храмов, но в храмах его супруги – Божуни (у поляков она известна под именем Подага, Погода), богини неба – находились его изображения [38].

Перун выступает у славян как бог грозы, молнии и грома, в процессе развития общественных отношений ему становятся присущи и военные функции, к IX –X вв. он занимает господствующее положение в пантеоне богов. Символами Перуна считались дуб, гора, четверг, конь, петух, шестилучевая звезда.

Имя этого божества связывается со словом пьрати - «ударять, бить». Корень *perk- сохраняется в разных индоевропейских языках со значением «дуб» [35,с.340].

У Перуна была огромная свита из родственников и помощников: Гром, Молния, Град, Дождь, русалки и водяные, Ветры-сыновья. Перуну служат богатыри, боги сезонной смерти природы: Вий, Кощей, Мара и др.

Летописные сообщения дают возможность полагать, что Перун пользовался особым почитанием на юге восточнославянского ареала. Из записи под 945 годом мы узнаем, что в Киеве на холме стоял идол Перуна, который описывают так: «ноги у него были железные, а одною рукою держал он камень в виде молнии, украшенной драгоценными каменьями» [26,с.67-68]. В Польше, на Украине и в Новгороде Перун изображался двуликим: с одной стороны статуя имела благородное мужское лицо, с другой – рысью морду. В 988 году Владимир, приняв христианскую веру, оказал Перуну «особую честь»: его идола не изрубили и не сожгли, как других идолов, а сбросили с Киевской горы, и двенадцать дружинников проводили его по Днепру до самых порогов [35, с.344].

С принятием христианства культ Перуна преобразовался в культ св. Ильи. Его день (2 августа) отмечался со всеми признаками языческого культа. Славяне считали, что Илья-пророк разъезжает во время грозы по небу и истребляет молниями чертей, которые от молний прячутся в трубу, поэтому славяне при малейших признаках грозы закрывали трубы заслонками.

Волос (Велес) - бог скота, торговли и богатства. Согласно исследованиям Рыбакова, культ Велеса возник в эпоху охотничьего хозяйства и был связан с культом медведя (Велес изображался у западных славян человеком с головой медведя, а у восточных – медведем, в руках у него был рог тура – своеобразный рог изобилия). Он связан и с Навью, и с Явью, и с Правью одновременно. С переходом к скотоводству этот бог становится покровителем домашнего скота («скотий бог»), по-прежнему сохраняя свои древние функции. Кроме того, Велес считается покровителем волхвов.

Наиболее почитаемым Велес был в Новгороде и именно оттуда его культ попал в Киев. Велеса чествовали с 20 по 25 марта на масленичную неделю и с 25 декабря по 6 января на зимние святки. 6 января был Велесов день. Днем Велеса является среда, камень — опал или обсидиан, металл — свинец или ртуть, дерево — ель, орех или ясень. Истукан Волоса в Киеве был разрушен вместе с другими идолами; но в Ростове, например, идол и поклонение ему сохранялись еще долгое время. Образ Велеса – бога богатства – постепенно трансформировался в Кощея Бессмертного и в святого Власия (11 февраля) – покровителя скота [7,с.48-50].

Дажбог (Даждьбог) в летописи отождествляется с солнцем. Метафорически его называют «огонь Сварожич», то есть Дажьбог – сын Сварога, бога неба. Идея происхождения людей от солнца получила отзвук в «Слове о полку Игореве»: русские называются внуками Дажбога. Известны две версии происхождения имени этого бога. По первой, оно восходит к славянскому глаголу дати, и Дажбог, таким образом, воспринимается как «бог, дающий достаток, богатство». По второй, корнем его является балтское dags – «жечь», а имя бога осмысляется как «божество, жгущее, греющее». У западных славян Дажбог известен под именем Радегаста (Радогост), у вятичей он – Радигощ (Радогощ). День Дажбога – воскресенье, его металл – золото, его камень – яхонт, священное животное – лев. Крупнейший культовый центр Дажбога располагался на землях лютичей-ретарей. Он неоднократно уничтожался и отстраивался вновь, окончательно был сожжен германцами в 1147-1150 годах [7,с.32].

Хорс появляется в пантеоне под воздействием племен салтовомаяцкой культуры, локализируемой археологами в Предкавказье и на Дону. Хорс – тоже бог солнца, поэтому некоторые исследователи считали, что Хорс и Дажбог – две ипостаси одного и того же солнечного божества: Дажбог – бог-даритель, бог счастья, наделяющий благами; Хорс – карающий бог, приносящий засуху. Правда, некоторые исследователи, в основном украинского(М.А. Максимович, Я.С. Боровский) и польского (С. Урбаньчик,А. Брюкнер) происхождения, выступили с гипотезой, что Хорс —Божество Луны. Б.А. Рыбаков проводит в отношении Хорса иранские параллели, основываясь на том, что во многих иранских наречиях близкие по звучанию слова обозначают «солнце». Также иранским влиянием в культуре славян он считает Дажьбога, Стрибога и Симаргла [35,с.212].

Любопытную идею выдвинул в конце XIX века А.С. Фаминцын. Опираясь на германо-скандинавское название коня — английское «hors», средневековое немецкое «Ross», исследователь обнаружил в западнославянских (и не только) топонимах — названиях рек, городов и селений, гор — этот корень. По его мнению, имя Хорса, Хроса изначально означало коня, Хоре Даждьбог обозначало «конь Даждьбог». Фаминцын ссылался на изображение Солнца как белого, светлогривого коня в мифологиях самых разных индоевропейских народов — от Скандинавии до Индии, на общеизвестные примеры использования изображений коня (коньки русских изб), частей его (конские черепа на тех же коньках или на оградах, конский череп подкладывали под голову больному, отпугивая демонов болезни, Лихорадок-Трясовиц), предметов, имеющих к нему отношение (ведьму били вожжами, на суд вели, накинув узду и надев хомут, через хомут продевали больных, над дверью приколачивали подкову — обычай, дошедший до наших дней), как оберегов, защиты от темных сил [28, с.101]. В православии Хорс ассоциируется с Георгием Победоносцем.

Стрибог (Стрибо, Стриба) – бог-отец, стрый, старый бог, бог ветра, бури, вихря, вьюги. Имя Стрибога означает «свистящий, воющий». Глинка описывает его как божество, наказывающее беззаконников в преисподней, и бич злодеяний во всем мире. Он также истребитель всего видимого. Его мести предавались заслужившие проклятия [8, с.39].

Его днем является суббота (отсюда и осмысление субботы как родительского дня). В поздних источниках он изображался в виде одной головы.

Мокошь (Макошь, Мокощ, Мокуша) – богиня Судьбы, старшая из прях, богиня плодородия. Мокошь связана с урожаем и имеет двенадцать годовых праздников. Изображается она с четырьмя рогами, обильно обросшей шерстью. Мокошь – единственная богиня из пантеона кн. Владимира. «Раньше считали, что Мокошь – женское божество пантеона – была заимствована у финно-угорских племён. Но анализ топонимических материалов показал, что она является праславянским божеством. По реконструированным мифам она – земная супруга громовержца-Перуна. Мокошь ведёт своё начало от вил-русалок и «матери сырой земли». В древнерусское время она – богиня плодородия, воды, в последствии покровительница женских работ и девичьей судьбы» [28,с. 95]. Обряды в честь Мокоши совершались осенью и были тесно связаны со свадьбами и женскими работами на посиделках.

В одной из своих ипостасей она известна как Яга – мать ветров и богиня смерти. О связи Бабы Яги и Мокоши свидетельствует то, что в самых разных сказках Яга либо сидит за прялкой, либо дарит герою волшебный клубок, который указывает ему путь в нижний мир [29, с. 71].

На вышивках Мокошь часто изображается между двух лосих-Рожаниц, иногда - с рогом изобилия. Символическое изображение Мокоши очень часто встречается в узоре оконных наличников. Ее день – пятница, металл – серебро, камень – горный хрусталь и «лунный камень». С принятием христианства Мокошь трансформировалась в Параскеву-пятницу – покровительницу ткачества и женских работ [30, с. 100].

Наконец, Семаргл – единственное зооморфное существо пантеона. Это священный крылатый пёс, возможно, иранского происхождения. Семаргл является божеством низшего порядка, которое охраняет семена и посевы. Обращает на себя внимание тот факт, что в летописях и поучениях против язычества он ставится рядом с Мокошью – «матерью урожая». Возможно, что он не был самостоятельным богом, а являлся спутником Мокоши» [35, с.43].

Имя Семаргла возводят к славянскому смага – «пламя». Принято также считать, что он является богом огня, посредником между богами и людьми.

Однако не все исследователи признают наличие этого божества у славян. Так, например, А.А.Бычков полагает, что имя его было прочитано в летописи ошибочно. Вместо «Того ради не подобает хрстiаном игръ безовскых играти, иже ест плясанie, гудба, песни мирскыя и жрътва идлъскаа, иже молятся огневи при овином и вилам и Мокошiи и Сему, Ръглу и Перуну и Роду и Рожаници» («Слово о мздоимании») [23, с. 201] прочли «Семаръглу», в то время как Сем – покровитель дома и его обитателей – «был известен по всему славянскому миру» [5, с.263].

Также в доказательство этой теории можно привести фрагмент «Слова некоего Христолюбца»: « веруютъ въ Перуна и въ Хърса, и въ Сима, и въ Рьгла… моляться подъ овиномъ огневи и вилам и Мокоши, Симу, Рьглу и Перуну, и Волосу скотью богу» [23].

Следует пояснить, почему почти во всех источниках, а это в основной свей массе поучения против язычества, имена богов одни и те же (да и следуют почти всегда в одном порядке). На самом деле здесь нет ничего удивительного, ведь писаны они церковниками, которые не могли широко описывать Древнюю Веру славян. Именно в этом причина поразительной сдержанности рассказывающих о Язычестве книжников, чаще всего — людей церковных. Для средневековых христиан Боги их Языческих предков — и немалого числа современников — отнюдь не были какими-нибудь безобидными «литературными образами» или «олицетворением явлений природы». «Боги языцей — бесы!» возглашает верховный авторитет христиан, считающееся вдохновенным самим Господом Священное писание. И Ветхий Завет, и Новый вполне единодушны в этом вопросе. А потому — «Не вспоминайте имени богов их» и «не помяну их имен устами моими». Что ж, по-своему разумно — ведь до сих пор говорят: «Помяни черта — и он явится». Но называть имена тех против кого поучаешь всё-таки нужно…Служители христианского бога нашли очень хитрое решение – они выписывали их имена из летописи святого преподобного Нестора.

Таков далеко не полный список и поверхностная беглая характеристика восточнославянских божеств, которые упоминаются в большинстве источников и фигурируют в фольклорно-этнографической традиции. Для более полного рассмотрения славянской дохристианской веры следует рассказать о местах культовых поклонений.

По всей территории славянского мира, простиравшегося от Одера до Оки, обнаружены следы почитания славянами своих древних божеств. Данные археологии дают нам ценный материал, проливающий свет на обрядовую, религиозную сторону жизни наших предков. Здесь следует отметить курганные некрополи, обширные "поля погребений", разнообразные святилища, древние городища, находки на которых представляют собой неповторимые источники, открывающие нам мир славянской материальной культуры. Особое место среди этих памятников занимают культовые сооружения – капища [35, с.49].

Несмотря на массу разрозненных памятников (отдельных идолов, «подозрительных площадок», летописных упоминаний и т.д.), определить конкретно принадлежность того или иного памятника к культовому объекту довольно сложно. Доказательствами в подобной работе являются сообщения письменных источников, легенды, связанные с местностью, находки разнообразных идолов, долговременное употребление огня на одном и том же месте, особые конструктивные детали. Различное сочетание этих признаков позволяют выявить те закономерности, по которым и можно определить принадлежность святилища.

Исследования древнеславянских святилищ опираются, прежде всего, на особенности славянского язычества. Система древнего мировоззрения повсюду находила в природе различных божеств и требовала создания условий для общения человека с духовным миром. Если в обыденной хозяйственной жизни человек находил духов низшего уровня (зачастую равных с человеком по статусу), то для общения с высшими божествами требовались особые места, роль которых исполняли как естественные, так и созданные человеком святилища.

Ученым удалось выделить ряд основных признаков, характерных для культовых памятников славянства. Прежде всего, это особая круглая форма капищ, а также их расположение на труднодоступных и неиспользуемых территориях (вершины гор, острова, болота, леса); отсутствие культурного слоя; долговременное использование ритуальных костров.

Известные на сегодняшний день славянские языческие святилища условно можно отнести к пяти различным типам:

1. Круглые площадки - капища, с идолом в центре и ограниченные рвом или системой ям.

2. Малые городища - святилища, круглые площадки огороженные рвом и невысоким валом.

3. Храмы - деревянные постройки, внутри которых находились идолы.

4. Городища - убежища, на которых располагались святилища.

5. Большие культовые центры в которых сочетались все типы святилищ и почитание отдельных природных объектов [32, с.76].

Делу поиска и изучения славянских святилищ посвятили свои труды ряд известных ученых. Первое открытие сделал В.В.Хвойко, раскопавший в 1908 году на Старокиевской горе каменное святилище в форме эллипса с четырьмя выступами по сторонам света. О этих раскопках сохранилось краткое описание. К сожалению, при повторных раскопках в 1937 года найти это святилище вновь не удалось [32, с. 69].

Многочисленные источники донесли до нас сведения о почитании славянами природных культовых объектов. Среди них можно назвать камни, родники, колодцы, деревья, болота, озера, деревья, вообще все объекты, выделявшиеся по тем или иным причинам из окружающего ландшафта. Например, поклонение деревьям нашло отражение в находках двух моренных дубов, поднятых из Днепра - в них были вбиты кабаньи челюсти [32, с.57]. У подобных естественных святилищ вплоть до недавнего времени устраивались народные празднества, донесшие до нас отголоски старых языческих обрядов.

Природные объекты с трудом поддаются археологическому изучению - влияние времени и чрезвычайное разнообразие не позволяют как-либо классифицировать их.

Больше можно сказать о культе камней. Часто они имеют определенную обработку, смысловую символику, либо естественные углубления, которые позволяют судить о роли данного природного объекта в языческом ритуале. Почитание камней порой непосредственно связано с находящимся по близости капищем. Например, недалеко от городища-святилища расположенного у Кулишевки известен камень с двумя овальными углублениями, известным по местным легендам как "божьи ноги" [32, с. 70].

Священным объектом в доме отдельной семьи была печь. К ней были обращены просьбы домочадцев и целый комплекс бытовых ритуалов. По поверьям именно в печи (или за печью) обитали домовые духи низшей ступени духовной иерархии, и находился главный выразитель божественной воли - огонь.

Для ритуальных нужд отдельных семей или родов устраивались особые жертвенные ямы. Связаны они с культом земледельческих работ и плодородия в целом.

С развитием родоплеменных отношений возникла потребность в создании мест для общих ритуальных действий представителей всего племени. С развитием института жречества наряду с естественными природными святилищами появляются особые рукотворные капища, на которых обычно выделялось почитание определенного божества. Это способствовало укреплению связей и развитию племенной общности.

Центральным культовым объектом на капище являлся идол - скульптурное изображение того или иного бога, которому по видимому и было посвящено святилище. Иногда место идола занимал природный объект, чаще всего камень. Именно к этому кумиру были обращены прошения и ритуальные обряды совершаемые на капище. По-видимому, скульптурное изображение служило своеобразным "посредником" между человеком и определенной силой природы - богом. Славянские идолы чаще всего представляли собой антропоморфные фигуры, выполненные в полный рост (чаще всего 2-2,5 метра), наделенные определенной атрибутикой, с четкими чертами лица. Столб мог быть как круглым в своем основании, так и четырехгранным. Известны так же простые рельефные изображения голов на длинном и толстом стержне. Помимо кумиров, выполненных в полный рост известны небольшие изображения, возможно олицетворяющие духов-покровителей отдельной семьи.

Отличительной чертой славянских идолов было убранство. Кумир мог иметь в правой руке определенный предмет: рог, кольцо, меч, связанный с тем или иным богом. Венчала изваяние чаще всего шапка (либо шлем), сходная с поздними княжескими головными уборами.

Руки идола могли быть сложены на груди, при этом правая рука была выше левой. Источники донесли до нас описание идола бога Святовита, установленного на острове Рюген в городе Аркона. Идол изображал человеческую фигуру с четырьмя лицами. Левая рука была изогнута и упиралась в бок, правая держала рог, который ежегодно наполнялся вином. Иногда боги изображались с поднятой правой рукой.

По-видимому, основным материалом для изготовления идолов служило дерево. Многочисленные упоминания деревянных изваяний известны в летописях. В источниках известны также упоминания кумиров из иных материалов, например "Слово об идолах" (XI век): "начаша кумиры творити, ови деревяны, инеи медяны, друзеи мраморяне и золотеи и серебряны" [7, с.49].

Среди археологических источников наиболее многочисленны находки каменных идолов. Среди них выделяют несколько типов: столбы, столбообразные с одним или несколькими лицами, столбообразные с объемной головой, рельефные головы. Отмечены также характерные черты славянских каменных идолов: схематичность изображения, общая прямоугольная (чаще с четермя сторонами) форма, фронтальность постановки фигуры.

Чаще всего идол занимал центральное положение на капище. Иногда он смещался к противоположному от входа концу святилища. В таком случае центральное место занимал ритуальный жертвенник.

Одним из крупнейших культовых комплексов славян находился в Прикарпатье в долине реки Збруч. Здесь обнаружены три крупных городища - святилища, отстоящих друг от друга на несколько километров. Как и во многих иных местах, капища занимали возвышенности [32, с. 32].

Еще в XIX в. в этой местности из реки был поднят знаменитый Збручский идол, некоторые исследователи видят в нём систему славянского мироустройства. Четырехгранная каменная стела имела изображения четырех богов верхнего яруса, хоровод людей на среднем и некое божество, поддерживающее миры на нижнем.

Збручский культовый комплекс являлся одним из крупнейших святилищ Славянщины. Действовал он до середины XIII века и был разрушен во времена монгольского нашествия [32, с.93].

Из глубины веков дошли до нас языческие верования, которые включали в себя магию, анимизм, фетишизм, тотемизм, культ мёртвых - «навий» четырёх стадий (I - упыри и берегини, II - рожаницы, III - род, IV - домовые), отражающие период матриархата, патриархата и земледельческий культ, связанный с силами природы, земли и неба. Постепенно развиваясь, они достигли высокого уровня, многопланового понимания мироздания. С подъемом хозяйства и развитием общественной жизни населения произошел расцвет языческой религии. Помимо рядовых божеств у древних славян существовали и главные боги (глобальных природных стихий и явлений).

Следует подчеркнуть многоплемённый характер древнерусской языческой религии. Наличие различных названий для бога солнца, говорит о возможном различии культа солнца у восточнославянских племён. Кроме того, были и другие многочисленные боги, разнообразные по происхождению и функциям, игравшие в языческой религии далеко не первую роль.

Появились особые места, которые собирали на празднества и обряды не только представителей одной семьи, но и все племя, что способствовало объединению людей и, в конечном счете, развитию государственности. Язычество на Руси имело специальных служителей и жрецов, что связано с появлением капищ (функции верховного жреца мог также выполнять и князь). Были также и волхвы, чьё религиозное и общественное служение состояло в прорицании будущего и практиковании различного рода сверхъестественных явлений.

3. КРЕЩЕНИЕ РУСИ. ВХОЖДЕНИЕ ЦЕРКВИ В ЧИСЛО ГОСИНСТИТУТОВ РУСИ. НОВШЕСТВА ХРИСТИАНИЗАЦИИ

В X в., языческая религия находилась на пике своего становления и развития. Как и любая другая языческая религия Славянская не отрицала других богов и не проповедовала своих. Отличительной чертой язычества является «впитывание» им других культур или элементов культур. Славяне легко примешивали к своей вере элементы веры балтов и финнов, подпадали под влияния их "шаманов" и "кудесников"; тем более должна была влиять христианская вера на тех славян, которые могли ее познать.

Торговые отношения с Грецией облегчали для Руси знакомство с Христовою верою. Варяжские купцы и дружинники, раньше и чаще славян ходившие в Царьград, прежде славян стали там обращаться в христианство и приносили на Русь новое учение, передавая его славянам. В княжение Игоря в Киеве была уже христианская церковь св. Илии, так как, по словам летописца, в Киеве "мнози бо беша варязи христиани". В дружине самого князя Игоря было много христиан. Жена князя св. княгиня Ольга также была христианкою [26,с.246].

Словом, христианская вера стала хорошо знакома киевлянам еще при первых варяжских князьях. Правда, Святослав был холоден к греческой вере; а при сыне его Владимире в Киеве еще стояли еще языческие "кумиры" (идолы) и еще бывали пред ними человеческие "требы", или жертвы. Летописец рассказывает, как при Владимире языческая толпа киевлян однажды (983) убила двух варягов-христиан, отца и сына, за отказ отца добровольно отдать своего сына в жертву богам [26,с.256]. Но все же, несмотря на это мучение христиан, христианство в Киеве продолжало распространяться и, в общем, делало большие успехи. Однако стоит уточнить: христианство исповедовали в основном «иностранцы»- варяги, греки и т.д. Князь Владимир принял новую веру, считая ее превосходящей язычество по внутренней силе. Также христианство со своей идеей обожествления власти весьма подходило для укрепления феодальной иерархии.

О том, как крестился князь Владимир и как он крестил свой народ, на Руси существовало много преданий. Не помня точных обстоятельств дела, одни рассказывали, что князь крестился в Киеве; другие указывали место его крещения в городе Василеве (в 35 верстах от Киева); третьи говорили, что он принял крещение в Крыму, в греческом городе Корсунь (Херсонес), после того как взял этот город у греков. После такого замечания летописца складывается представление о том, что введение христианства не стало на Руси значительным событием; а после языческой реформы (которая с треском провалилась) народ, возможно, не придавал значения капризам князя. Лет сто спустя после крещения Руси летописец занес в свою летопись такие предания об этом событии:

Пришли (говорит он) к Владимиру (986) сначала волжские болгары, похваляя свое магометанство, затем немцы от римского папы, затем хазарские евреи с проповедью своего закона и, наконец, греческий философ с православным учением. Все они хотели привлечь Владимира в свою веру. Он же выслушивал их и всех отсылал прочь, кроме грека. С греком он беседовал долго, отпустил его с дарами и почестями, но пока не крестился. В следующем году (987) созвал Владимир своих советников и рассказал им о приходе к нему проповедников, прибавив, что более всего его поразили рассказы греческого философа о православной вере. Советники дали мысль князю послать в разные страны своих послов посмотреть: "Кто како служит Богу?" Побывав и на востоке, и на западе, послы попали в Царьград и были поражены там несказанным благолепием греческого богослужения. Они так и сказали Владимиру, прибавив, что сами не хотят оставаться более в язычестве, познав православие. Это испытание вер через послов решило дело по версии летописца. Однако если более глубоко ознакомиться с текстом легенды, то получается, что летописец просто таким изощренным способом похвалил православие (он ведь монах); аналогичный приём можно увидеть в перечислении славянских союзов племён – поляне (киевляне) наиболее «цивилизованное» племя.

Далее летописец повествует о том, как Владимир и его советники выбрали для крещения Корсунь. И вот в следующем 988 году Владимир пошел с войсками на Корсунь и осадил его. Город упорно сопротивлялся. Владимир дал обед креститься, если возьмет Корсунь и действительно взял его. Не крестясь еще, он послал в Царьград к царям-братьям Василию и Константину, грозя идти на них и требуя за себя замуж их сестру Анну. Цари сказали ему, что не могут выдать царевну замуж за "поганого", то есть за язычника. Владимир ответил, что готов креститься. Тогда цари прислали в Корсунь сестру свою и с нею духовенство, которое крестило русского князя и венчало его с царевною. Перед крещением Владимир заболел и ослеп, но чудесно исцелился во время самого таинства крещения. Помирившись с греками и отдав им Корсунь, он возвратился с православным духовенством в Киев и крестил всю Русь в православную греческую веру [26,с.275].

Таково сказание летописи. В нем, по-видимому, соединились в одну повесть разные предания: предание о том, Владимиру предлагали свою веру болгары, хазары, немцы и греки, пришедшие в Киев и жившие в нем; предание о том, что Владимир, не только пребывавший во тьме язычества, но пораженный и физическою слепотою, чудесно во время крещения прозрел сразу и духовными и телесными очами, и предание о том, что для принятия греческой веры Владимир счел нужным осадить греческий город Корсунь, чтобы вместе с ним как бы завоевать и веру греческую, приняв ее рукою победителя (величайшую награду «просвещённых христиан» для князя- язычника).

Однако же существует и другая версия относительно похода Владимира на Корсунь: В то время в Византийской империи произошло восстание войска под предводительством полководца Варды-Фоки. Греческое правительство, не располагая силами, искало помощи у киевского князя Владимира. Союз был заключен (987): Владимир соглашался послать свои войска в помощь Византии, за что получал руку греческой царевны Анны, а сам обязывался принять христианство. Благодаря русскому вмешательству, мятеж был подавлен и Варда-Фока погиб (988). Но Византийцы после победы не исполнили своих обещаний, данных Владимиру. Тогда Владимир начал войну с греками, осадил и взял Корсунь, главный греческий город в Крыму, и настоял на исполнении греками договора.

Он принял христианство и получил в супружество царевну (989). Где именно был он крещен, и когда именно состоялось крещение, в 988 или 989 году, точно неизвестно [26, с. 276].

Возвратившись из корсунского похода в Киев с греческим духовенством, Владимир начал обращать киевлян и всю Русь к новой вере. Он крестил в Киеве народ на берегах Днепра и его притока Почайны. Кумиры старых богов были повергнуты наземь и брошены в реку. На их местах были поставлены церкви. Так было и в других городах, где христианство огнём и мечом насаждал княжеские наместники. Летописец не очень охотно рассказывает о приходе Христа в другие города Руси; более или менее конкретно ясно с Новгородом и Туровом. Преподобный Нестор с нехристианским злорадством пишет о кровавой резне в Новгороде, а в Турове до сих пор являются местными святынями каменные кресты, приплывшие против течения по кровавой реке. В глухих углах (например, у вятичей) язычество держалось, не уступая христианской проповеди, еще целые века; да и по всей стране старые верования не сразу были забыты народом и сплетались с новым вероучением в пеструю смесь язычества и христианства [19].

Крещение Руси не следует представлять себе, как одну простую перемену верований. Христианство, став господствующей религией на Руси, выразилось не только в проповеди и богослужении, но и в целом ряде новых установлений и учреждений. Из Византии пришла на Русь иерархия: в Киеве стал жить русский митрополит, поставляемый константинопольским патриархом; в других городах были поставлены подчиненные митрополиту епископы (на первых порах их было пять, потом число их дошло до пятнадцати). В Киеве и во всех епархиях строились церкви и устраивались монастыри; причты церквей и братия монастырей подчинялись своему епископу, а через него митрополиту. Таким образом власть митрополита простиралась на всю Русь и объединяла все духовенство страны. Вместе с христианством на Русь пришла письменность, а с нею книжное просвещение. Как ни слабо оно было на первых порах, оно все же оказывало могучее влияние на познавших его людей. Богослужебные и священные книги были принесены на Русь на доступном для всех языке славянском, том самом, на котором изложили их славянские первоучители святые Кирилл и Мефодий и их болгарские ученики [33, с. 27].

Язык этих книг был вполне понятен русским и "книжное учение" было поэтому не затруднено. Тотчас по крещении на Руси возникают школы с учителями-священниками и появляются книжники-любители просвещения, собиравшие и переписывавшие книги. Митрополит и вообще духовенство управляли и судили подчиненных им людей так, как это делалось в греческой церкви, на основании особого сборника законов Номоканона, получившего на Руси в болгарском переводе название Кормчей книги. В этом сборнике заключались церковные правила Апостольских и вселенских соборов, также гражданские законы православных византийских императоров [6, с.60].

Церкви принадлежали земли, на которых духовенство и монастыри вели хозяйство по-своему, руководясь византийскими обычаями и законами, устанавливая такие юридические отношения к земледельцам, какие были приняты в Византии [33, с.113].

Таким образом, на Руси вместе с новым вероучением появились новые власти, новое просвещение, новые законы и суды, новые землевладельцы и новые землевладельческие обычаи. Так как Русь приняла веру из Византии, то все новое, что пришло вместе с верою, имело византийский характер и служило проводником византийского влияния на Русь.

В языческом обществе княжеская власть не имела той силы и значения, какое имеет государственная власть теперь. Общество делилось на самостоятельные союзы, которые одни лишь своими силами охраняли и защищали своих членов. Вышедший из своего союза человек оказывался бесправным и беззащитным изгоем. Семья, при обычаи многоженства, умычки и покупки невест, имела языческий характер. Рабство также имело место.

Церковь старалась поднять значение княжеской власти. Князей она учила, как они должны управлять: "воспрещать злым и казнить разбойников» [26,с.286], "Ты поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милованье", говорила духовенство князю Владимиру, указывая ему, что князь не может остаться безучастным к насилию и злу в своей земле, что он должен блюсти в ней порядок. Такой взгляд духовенство основывало на убеждении, что княжеская власть, как и всякая земная власть, учинена от Бога и должна творить Божью волю. Но так как "всяка власть от Бога" и так как князь "есть Божий слуга", то ему надлежит повиноваться и его надлежит чтить. Церковь требовала от подданных князя, чтобы они "имели приязнь" к князю, не мыслили на него зла и смотрели на него, как на избранника Божия [4, с.76].

Несколько отличалось от христианского воззрение языческой Руси на князей, как на дружинных конунгов, которые берут дань за свои военные услуги земле и которых реально прогнать, если они не угодны, и даже убить (как древляне Игоря). Церковь всячески боролась с таким взглядом и поддерживала авторитет князей, смотря на них как на прирожденных и богоданных государей. Когда князья сами роняли свое достоинство в грубых ссорах и междоусобиях ("которах" и "коромолах"), духовенство старалось мирить их и учить, чтобы они "чтили старейших" и "не переступали чужого предела". Так духовенство проводило в жизнь идеи правильного государственного порядка, имея пред собою пример Византии, где царская власть стояла очень высоко [19].

Найдя на Руси ряд союзов, родовых и племенных, дружинных и городских, церковь образовала собою особый союз церковное общество; в состав его вошло духовенство, затем люди, которых церковь должна была опекать и питать, и, наконец, люди, которые служили церкви и от нее зависели. Церковь должна была опекать и питать тех, кто не мог сам себя кормить: нищих, больных, убогих. Церковь должна была давать приют и покровительство всем изгоям, потерявшим защиту мирских обществ и союзов. Церковь получала в свое владение села, населенные рабами. И изгои, и рабы становились под защиту церкви и делались ее работниками. Всех своих людей одинаково церковь судила и рядила по своему закону (по Кормчей книге) и по церковным обычаям; все эти люди выходили из подчинения князю и становились подданными церкви. И как бы ни был слаб или ничтожен церковный человек, церковь смотрела на него по-христиански как на свободного человека. Для церковного сознания все были братья во Христе, и не было пред Господом ни простолюдина, ни господина – все рабы Божии [24,с.43].

Рядом с воздействием церкви на гражданский быт Руси мы видим и просветительную деятельность церкви. Она была многообразна. Прежде всего, просветительное значение имели те практические примеры новой христианской жизни, которые давали русским людям отдельные подвижники и целые общины подвижников монастыри. Затем просветительное влияние оказывала письменность, как переводная греческая, так и оригинальная русская. Наконец, просветительное значение имели те предметы и памятники искусства, которые церковь создала на Руси с помощью греческих и местных художников.

Примеры благочестивой христианской жизни являли как мирские, так и церковные люди. Летописец говорит, что сам князь Владимир после крещения стал добрым и милостивым, заботился об убогих и нищих, думал о книжном просвещении. Среди его сыновей были также благочестивые князья. В среде простых людей на первых же порах после принятия новой веры являются христиане в самом высоком смысле слова. Таков, например, Иларион, из священников села Берестова (около Киева), поставленный в сан русского митрополита за свое благочестие, ученость и удивительный ораторский талант. Таков инок св.Феодосий, игумен Печерского Киевского монастыря, с детства проникнутый Христовым учением, оставивший зажиточный дом для монашеской убогой жизни и стяжавший себе славу подвижника, писателя и проповедника. Влияние подобных людей в русском обществе было очень велико и благотворно. Дабы Церковь и монастыри оказывали ещё большее влияние, княжеская власть раздавала им земли и богатства [19].

Община монахов превращалась в богатый и благоустроенный монастырь и делалась религиозным и просветительным средоточием для своей области. Монастырь учил не только вере, но и "книжному почитанию", и хозяйственным приемам. В монастырях образовывались целые библиотеки и процветала грамотность; почти все знаменитые писатели Киевской Руси вышли из монастырей. Хозяйство монастырей устраивалось по образцам греческих монастырей (в первую очередь Афонского монастыря). В этом хозяйстве не было рабов, потому что церковь не допускала у себя рабства, и рабочий люд пользовался гражданскими правами, хотя и был прикреплен к церковной земле. На обширных землях монастырей все хозяйственные порядки установлялись сообразно указаниям греческого закона и отличались правильностью и стройностью. Поэтому монастырское (и вообще церковное) землевладение становилось образцом не только для частных, но даже и для княжеских земельных хозяйств. Однако в летописях проскальзывают свидетельства грубого обращения церковных иерархов со своими работниками, за что иногда платили жизнью [24,с.59].

В первое время христианская письменность на Руси не была обширна. Книги, принесенные на Русь вместе с крещением, представляли собою болгарские переводы Библии, богослужебных книг, поучений, исторических книг, Кормчей книги и т.п. Под влиянием этой болгарской письменности создалась и собственная русская письменность, в которой главное место занимали летописи и жития святых, поучения и молитвы. Эта письменность, за немногими исключениями, не отличалась ни ученостью, ни литературным искусством. Первые киевские писатели были просто грамотными людьми, обладавшими некоторой начитанностью. Они подражали переводным образцам так, как умели, без школьной учености и риторического искусства. Тем не менее, их произведения оказывали заметное влияние на духовную жизнь наших предков и содействовали смягчению нравов на Руси.

Наконец, христианская культура принесла на Русь каменную архитектуру, прежде всего церковную сосредоточенную в главных городах. Киевский храм Успения Богоматери, получивший название Десятинной церкви потому, что Владимир уделил на его содержание "десятину" (то есть десятую часть) княжеских доходов, был древнейшим каменным храмом в Киеве. Каменные храмы в Киеве, Новгороде и в других главнейших городах Руси были созданы вслед за Десятинною церковью. Они строились по византийским образцам и украшались богатейшими мозаиками и фресками. Архитектурное дело и живопись под влиянием церковного строительства достигли в Киеве значительного развития. А с ними вместе развились и прочие искусства, и художественные ремесла, в особенности же ювелирное дело и производство эмали. Первыми мастерами во всех отраслях художественного производства были, конечно, греки. Позднее под их руководством появились и русские мастера. Развилось, таким образом, национальное искусство. Но оно в Киевской Руси отличалось резко выраженным византийским характером и поэтому известно в науке под именем русско-византийского.

Таким образом, из всего вышеуказанного можно сделать следующие выводы: В X в., в период расцвета языческой идеологии, на Русь проникают христианизированные элементы, (представленные в первую очередь варягами-наёмниками, и торговцами-греками) которые составляли одну из основных частей княжеской дружины. Княжеская власть, в лице Владимира Святославича, нуждаясь в укреплении своих позиций, принимает веру, обожествляющую её – христианство. Церковь постепенно вошла в число государственных институтов Древней Руси. Кроме всего прочего христианство принесло на Русь кириллическую письменность (а вместе с ней и грамотность), каменную архитектуру и монастырский уклад жизни, что содействовало распространению достижений западной культуры на Руси.

4. МЕСТО ЯЗЫЧЕСТВА В ЖИЗНИ ХРИСТИАНСКОЙ РУСИ. КАЛЕНДАРНАЯ ОБРЯДНОСТЬ

Язычество. Огромный пласт древней культуры, который из глубины веков сливается с нашей современной жизнью. Порой мы, сами того не замечая, оказываемся под влиянием языческих верований: верим в приметы, рассказываем детям сказки, печем блины на Масленицу, гадаем на святки, хотя при этом считаем себя верующими христианами, ходим в церковь, читаем молитвы. Об этом же говорит и архиепископ Макарий (Булгаков) автор многотомной «Истории Русской Церкви», он признает, что «многие из христиан практически оставались язычниками: исполняли внешние обряды святой церкви, но сохраняли обычаи и суеверия своих отцов» [19,с.146].

Так что несправедливо утверждение о том, что настоящие религиозные представления появились у славян только с принятием христианства. Да, и как бы смог обрусеть мощнейший культурный вклад Византии, если бы не имели древние славяне высокого уровня своей собственной культуры. И нельзя говорить, что раньше существовал только мрак варварских культов, о котором в наше время ничего не известно. Но ведь мы же сами знаем кучу забавных и интересных явно языческих суеверий: бьем тарелки на свадьбах на счастье, считаем, что нельзя здороваться или что-то передавать через порог, часто в новый дом первой впускаем кошку, при всяком удобном случае сыплем пословицами.

Обрядовая сторона многих двунадесятых праздников, трепетное отношение к природе, вера в талисманы, обереги, приметы – все это и многое другое свидетельствует о поразительной живучести языческих культурных традиций даже сегодня, в начале третьего тысячелетия. По сути дела мы и сегодня – двоеверцы, и христиане, и язычники в одно и то же время. В самом деле, все двунадесятые христианские праздники, отмечаемые на святой Руси, – христианские по сути, по обрядовой же стороне многие из них накрепко связаны с языческими традициями: Крещение Господне, Сретение, Масленица, Благовещение, Троица, Покров и др.

Показательно, что на Руси все эти праздники давно уже ассоциируются в народе с тем или иным временем года, явлением природы. Откуда это трепетное отношение к природе, как не от язычества, от его поклонения природным явлениям? А разве не от язычества – звериный стиль в архитектуре, растительный рельеф в оформлении культовых сооружений, шатровый стиль русской архитектуры более позднего времени? И если все это действительно так, если влияние язычества оказалось столь длительным и заметным, то надо определенно признать следующее: мощные языческие корни славянской культуры – это не слабость ее, а показатель силы, самобытности, оригинальности. Не будь этих корней, наверное, не было бы и столь замечательной русской культуры, значение которой давно признано всем мировым сообществом.

Таким образом, очевидно, что преемственность язычества и христианства – это одна из доминантных черт отечественной культуры (здесь и далее под отечественной культурой понимается, в первую очередь, русская, украинская, белорусская культуры как нечто единое).

Рассматривая эту органическую связь, мы обращаем внимание на следующее: отечественная культура являет собой органический сплав византийской культуры и языческой культуры наших далеких предков. Высота культуры языческой Руси оказалась столь значительна, что византийский вклад довольно скоро обрусел; время показало, что языческие культурные традиции и обычаи, языческое мироощущение не стали принадлежностью лишь дохристианской Руси. Лишь по причине равноценности культур могло произойти вышеописанное переплетение и взаимодополнение, которое монахи эпохи Древней Руси назвали «двоеверием».

Однако мы знаем, что все случилось не быстро и не просто. Это была многолетняя борьба двух равноценных идеологии. Борьба эта сопровождалась и насилием, и гонениями на язычников. Достаточно вспомнить методы Владимира: уничтожение языческих капищ, насильственное крещение и т.п. Конечно, это было жестоко по отношению к народу, которому толком не объяснили, что от него хотят. Почему люди в одночасье должны были менять свой уклад жизни ради непонятного и неизведанного? Это сейчас, спустя тысячелетие мы понимаем, что принятие христианства было важнейшим событием в нашей истории, политический и культурный скачок в сторону Запада.

Конечно, переход к христианству не был резок. В таких условиях процесс христианизации протекал постепенно, и по оценке Б.В. Раушенбаха занял 100 лет. Скорее всего процесс этот протекал гораздо медленнее, тем более, учитывая территориальные размеры Руси. Ведь в дальние уголки весть о принятии христианства пришла намного позже. Ошибка очевидна, особенно если учесть, что христианизация Швеции и Норвегии (крестились одновременно с Русью) затянулась на 250 и 150 лет соответственно. Также отметим, что такой процесс невозможно проследить в четких временных рамках [31,с.139].

Тем более что сам князь Владимир сохранил, например, княжеские пиры, которые знало и язычество. Правда, придал им новое содержание. На них между представителями дружины и племенной знати обсуждалась «текущая политика», и это служило сплочению классов. Так что получилось, что и сам князь, возможно, сам того не подозревая, не слишком спешил избавиться от язычества. Вот и повелось на Руси все крепче и крепче затягивать узел из языческого наследства, доставшегося князю Владимиру из глубины веков, и христианского наследия, оставленного нам самим князем.

К концу XI – началу XII века борьба между язычниками и христианами на Руси приостановилась. Это связано с тем, что города как сакральные центры были захвачены приверженцами Христа. Кроме того, волхвы были практически истреблены. Наконец, княжеская власть перестала оказывать Церкви военную поддержку т.к. все ресурсы были направлены на междоусобные распри.

Лишившись «огня и меча» Церковь, обратилась к слову (проповеди). Именно к этому времени относятся первые Поучения против язычества – лаконичные произведения, разоблачавшие обычаи и пороки язычников. В этих текстах проступает незавершённость процесса Крещения Руси: разрушены святилища, изгнаны волхвы, крещена знать, но всё это – еще не есть Русь Христианская.

Одним из самых красноречивых «Поучений» является т. наз. «Поучение к простой чади» новгородского игумена Моисея, датируемое 1170 – 1180 гг. [23]. Из текста следует, что христианский Бог со святыми воспринимался как дополнение к языческому пантеону. В церквях, построенных на местах древних святилищ, язычники ставили в алтаре изображения своих богов. Скорее всего, священнослужители, дабы привлечь людей к церкви, не препятствовали этому. В поучении, как о наиболее варварском обычае, упоминается о клятвах на крови детей в присутствии матерей. Ритуал понятен: в эпоху гибели древней веры использовались самые действенные средства. Одним из пороков игумен Моисей считает чрезмерную веру людей в колдовство, заговоры, суеверия. К моменту принятия христианства у колдовства появились «специализации» – для удачной охоты, торговли, и даже для милости властьимущих! Упоминает автор также и о неких «письменах лживых», с помощью которых, якобы, лечили трясцу (лихорадку). В поучении епископа Белгородского, датируемого теми же годами, упоминается ещё один «языческий» порок – пьянство. В видении епископа пьянство является пороком потому, что пьяные устраивают игрища (что грешно).

Из приведённых сведений видно, что простой народ в XII в. долго сохранял элементы язычества в быту. Но из тех же поучений следует, что и пастырское слово также носило отпечаток язычества. Оба церковных иерарха позиционировали себя практически апостолами на Руси, но язычески-наивно грозили пастве за прегрешения карой небесной. Очевидно, что более позднее христианское учение не трактовало кару и гнев Божий так буквально.

Чтобы понять насколько глубоко проникло язычество в христианский мир, нужно непременно обратиться к истории средневекового Новгорода. Во- первых, потому, что Новгород, хотя и не был типичным русским городом и стоял немного особняком, представлял собой пример высокоразвитого центра. А, во-вторых, потому что в связи с удачными раскопками на его территории, мы получили из самой древности вполне достоверную информацию о жизни славян, это один из самых больших исторических источников древней Руси.

В статье Б.А. Рыбакова «Культура средневекового Новгорода» рассматриваются результаты этой археологической экспедиции под руководством А.В. Арциховского. Эти раскопки явились важнейшим событием в науке. Ведь мощный культурный пласт земли содержит отложения сотен лет. В слоях с X-XVI в. хорошо сохранились дерево, ткань, кость, береста. Все это является бесценным историческим материалом [34].

Таким образом, – пишет Б.А. Рыбаков, – едва ли не единственный в своем роде источник знаний о жизни древней Руси. Раскопки в Новгороде позволили проникнуть в таинственную и загадочную область языческих представлений.

Например, было установлено, что в самом начале строительства города, где Волхов вытекает из озера Ильмень, существовало языческое святилище древнеславянских богов Перуна и Велеса, которым поклонялись русские воины - язычники. На месте храма Велеса стоит архитектурно еще не изученная церковь св. Власия, а в урочище Перыни располагалось под открытым небом особое святилище, круглое в плане, с жертвенным местом и идолом в центре. В обособленных углублениях пылал вокруг него восемь костров. Адам Олеарий, который побывал в Новгороде в 1635г., описывает предания о вечном огне из дубовых дров вокруг идола Перуна.

Легендарное русское сказание XVII в. о начале Новгорода указывает, что в Перыни был погребен древний ящер (крокодил) божество реки Волхов. Вообще, верования в предания о драконе подтверждается множеством изображений дракона-ящера на вещах: рукояти деревянных ковшей, спинки кресел, иногда драконьи морды свешивались с крыш, весла судов оформлялись головами ящеров. Такое почитание прослеживалось в русском и белорусском фольклоре вплоть до рубежа XIX-XX вв.

А ведь в этот период христианство уже давно стало укладом жизни русского народа, его духовной опорой. Таким же образом, наряду с Оптиной Пустынью спокойно сосуществовали обряды, игры связанные с языческим ящером. Другое дело, что ящер есть и в христианской традиции, только в этом толковании змей – знак дьявольской хитрости, искушения, греха. А в языческом представлении – божество. И такие представления уживались в одну эпоху, не мешая друг другу.

С домашним культом связаны маленькие деревянные фигурки бородатых людей. В них можно рассмотреть изображения домовых, предков или праотцов. Фигуры домовых чаще встречались в слоях X-XI вв., однако, есть и в слоях XII-XIIIвв. А в XVI в., одновременно с сектой стригольников, вновь появляются бородатые человеческие головы. Кроме того, тогда же, когда обострились определенно отрицательные настроения народа к феодальной церкви, наблюдаются проявления антиклерикальных воззрений и даже возврат к языческим представлениям. Например, страницы церковных книг городские художники стали украшать инициалами, которые не связывались с текстом, образы повседневного быта: Глашатай с трубой, охотник с собакой, горожанин, греющий руки над огнем…. резчик по дереву Яков Федотов в 1339г. изготовил огромный крест с надписью секты стригольников с драконьими головками в орнаменте. Одновременно вновь появляются старые символы плодородия – ромбы с усиками [34].

О том, что хотя все более и более отходят в прошлое языческие верования и обычаи, тем не менее, все-таки они существуют на Руси в XIII- XIV вв., пишет и Д.С.Лихачев в своей книге «Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания Премудрого». Так, например, он пишет, что: « еще в 1274г. церковным собором во Владимире отмечались игрища, на которых по субботам и воскресеньям собирались новгородцы, « ристали и ржали, как ковш, и делали скверну». Еще в к.XIII в. в Новгороде существовал языческий обычай водить невест к воде. Еще в первой половине XIV в. при сливании кваса окружающие поднимали страшный шум, призывая и величая языческих богов (в том числе и кваса), и били в бочки. Но уже под1358г. в новгородской летописи отмечалось, что новгородцы «того же лета целоваша (т.е. клялись) бочек не бити»[18, с.127].

А русская деревня еще долго-долго была языческой. В материалах сельских курганов этого времени очень мало предметов, связанных с христианством. Зато многочисленны украшения, обусловленные языческой символикой. Особый интерес представляют привеси-амулеты, фигурирующие в источниках под термином «наузы». Они связаны с заклинательной магией. Привески в виде стилизованных птиц и животных и животных, очевидно, связанны были с их животными свойствами. Изображение зубов, когтей хищников служили для ограждения от зла. Амулеты-гребни являлись оберегами от болезней и нередко носились на груди вместе с освященным крестиком. В оформлении оружия и воинских доспехов многие орнаментальные композиции сложились на почве политеистической мифологии [16, с.365].

Однако наибольшее проявление язычества в христианской среде наблюдается в календарно- обрядовых праздниках. Праздновали встречу зимы – Коляду и проводы – Масленицу. Праздник Красной горки и Радуницы означали встречу весны, которую провожали на Семик. Были летние праздники – Русалии и Купала.

Долгое время в деревнях жили тремя календарями. Первый – природный, земледельческий. Второй – языческий тоже соотносился с явлениями природы. И третий, самый поздний календарь – христианский, православный, в котором только одних великих праздников, не считая Пасхи, – двенадцать, остальных и не счесть. Некоторые русские праздники за многие годы не раз меняли свои сроки. Так, например, Новый Год на Руси до середины XIV в. отмечали 1 марта, а потом перенесли на 1 сентября, а в 1700г. Петр I повелел праздновать Новый Год 1 января, да еще с елкой. Однако в древности главным зимним праздником считалось Рождество, а не Новый год.

Особенно таинственна была рождественская ночь, полная, как считалось, необычных явлений. А под Рождество – святки. Они начинались 25 декабря и заканчивались 5 января по старому стилю. В это время собирались, устраивали колядование, игрища ряженых, гадания.

Гадание на святки было главным развлечением девушек: бросали башмачок за ворота, чтобы по тому, куда укажет носок, узнать с какой стороны придет суженый, если он показывал на дом местной гадалки, значит, предстояло еще год сидеть в девках; подбрасывали снег вверх и наблюдали, как он падает: если ровно и звонко – быть девушке скоро замужем. Одним из самых распространенных было подблюдное гадание. Девушки, сложив свои кольца в блюдо и накрыв его платком, пели песни-предсказания. После каждой такой песенки блюдо встряхивали и наугад вытаскивали одно кольцо. К его хозяйке относилось содержание только что исполненной песни, предсказывающей судьбу. Гадание на воске свечи, гадание с зеркалом и со свечой, гадание по чужой беседе, когда, загадывая на жизнь в замужестве, ходили подслушивать под окна домов. Если говор слышался веселый, то и жизнь ожидалась нескучной, а муж – добрым и ласковым.

На Святки ходили колядовать. Остановившись под окнами чьей-нибудь избы, пели особые песенки – колядки. Содержание их было традиционным – прославление хозяина, пожелания его семье и дому благополучия и процветания. За это полагалось вознаграждение. Если колядовщики его не получали, то пели песни иного – угрожающего содержания, пугая хозяев неурожаем и болезнями скота. Среди колядовщиков имелся также специальный носитель мешка для подарков – мехоноша. Конечно, самой языческой оставалась древняя русская скоморошья забава игры ряженых. Гонимая церковью и властью, традиция эта все же пережила века и стала неотделимой частью праздников. Рядились в костюмы и маски (хари), вывернутая мехом наружу шуба – медведь, та же шуба с вставленной в рукав кочергой – журавль, девушки рядились в парней, парни - в девушек. Особым успехом пользовались группы ряженых – лошадь с седоком, медведь с вожаком, а при нем деревянная коза. Ряженые заходили в избы и веселились, как могли: кувыркались, дурачились, орали не своим голосом, а иногда разыгрывали целые представления [36, с.197- 200].

В первый весенний праздник Сороки (9 марта, день сорока мучеников) дети собирались на огородах и приносили с собой куликов, которых пекли из пшеничного или ржаного теста. Иногда они назывались жаворонками. Этих куликов привязывали нитками к шестам, которые втыкались в землю. Ветер качал куликов, так что они представлялись как бы летящими, а дети пели, зазывая весну [1, с. 67].

А самым шумным праздником была, конечно, Масленица. Она тоже известна еще с языческих времен как праздник проводов зимы и встречи весны. В христианской традиции она стала предвестницей Великого поста перед Пасхой. В масленичную неделю уже не разрешается есть мясо, но молочные продукты, в том числе и масло, которым обильно поливают блины – еще не под запретом. На Руси Масленицу праздновали целую неделю. Каждый день имел свое название: понедельник – встреча, вторник – заигрыши, среда – лакомки, четверг – разгул, пятница – тещины вечерки, суббота – золовкины посиделки и, наконец, воскресенье – проводы Масленицы, прощенный день. В первый день праздника мастерили соломенное чучело – олицетворение Масленицы. Его возили на санях с песнями и плясками. Заканчивался этот день кулачным боем: по сигналу стенка на стенку сходились две команды. Запрещалось использовать какое либо оружие, нельзя бить лежачего, догонять спасающегося бегством. Случались и трагические исходы, поэтому в конце XVII века царь издал два указа о запрете кулачных боев. Однако мера эта не возымела действия. Жестокая потеха бытовала чуть ли не до начала XX в. Во вторник, на заигрыши, парни и девушки катались с ледяных горок или в санях. Катания эти сопровождались всю неделю. В процессе парни присматривали себе невест, девушки – женихов. В среду тещи приглашали своих зятьев на блины, демонстрируя взаимную любовь и уважение. В четверг наступал самый разгар праздника: опять носили чучело в сопровождении санного поезда с ряжеными. Они пели, играли, кривлялись. Нередко устраивались коллективные застолья – братчины. В пятницу наставала очередь зятьев угощать своих тещ блинами. А на следующий день, золовкины посиделки, молодая невестка принимала у себя родных мужа. С Масленицей связан вьюнишник – обычай величания молодых. Дело в том, что на зиму, время свободное от земледельческих работ, в деревнях приходилось много свадеб, поэтому чествовали молодых – вьюнца и вьюницу, недавно вступивших в брак. К ним в гости приходили друзья и пели им здравницы. В последний день Масленицы было принято, да принято и сейчас, просить друг у друга прощения. Устраивались проводы Масленицы. Снова возили соломенное чучело по деревне, а за околицей его сжигали и расходились по домам. Масленичный разгул прекращался, в понедельник наступал Великий Пост: «Не все коту Масленица!» [36, с.201,202, 203, 204].

Еще по весне, примерно в конце апреля на Руси во многих местностях отмечали ярилки. Уж этот праздник связывался с язычеством напрямую. Ярило – солнечный бог, сильный, эмоциональный, несущий плодородие. Его представляли юным мужчиной. А изображение головы, которую Ярило держал, вероятно, связывалось с тем, что он, подобно египетскому Осирису, принадлежит к ежегодно умирающим и воскресающим богам плодородия [37,с. 224]. Влияние его было настолько сильно, что многие века уже после крещения Руси обряды, связанные именем Ярилы, сохранились вплоть до XIX в. К тому же слово это проникло и в наш лексикон: ярость, ярый, яростный – означает характер с требованиями, незнающими препятствий, стремления без пределов. В языческом мифе – Ярило можно охарактеризовать как то, что принадлежит весне и ее благотворному влиянию на природу. Немудрено, что начало года в древности было весной, потому что именно тогда оживлялась природа. В Костроме долгое время существовало обыкновение «хоронить» Ярилу. Так, например, какой-нибудь бедняк, нищий брал на себя поручение хоронить куклу мужчины, с чрезвычайно развитыми принадлежностями производительности, положенную в гробик, а пьяные, а подчас может быть и трезвые, но очень суеверные женщины провожали этот гробик и нелицемерно плакали. Существовал Ярилий праздник и близ Галича. Даже в начале XIX в. там все еще поступали так: подпаивали мужичка и шутили с ним как хотели, требуя от него изображать собою Ярило. Не везде Ярилин праздник обозначался одним числом. В селениях Рязанской и Тамбовской губерний он приурочивался то ко дню всех святых, то на петров день. Во Владимире на Клязьме – в Троицын день, в Нижегородской губернии праздник Ярилы 4-го июня соединялся с ярмаркой. В Твери этот праздник начинался с первого воскресенья, после Петрова дня. Проходил в Трехсвятском саду, куда вечером собиралась молодежь. Они пели, плясали. Пользуясь этим, многие семьи отпускали туда своих дочерей поневеститься. Там этот праздник был уничтожен архипастырями Мефодием и Амвросием в XIX в. В Воронеже до 1763г. ежегодно справлялся перед Петровским постом народные игрища Ярилы. На площади города была ярмарка, человека, избранного обществом на роль божества, украшали цветами, лентами, колокольчиками. В этом наряде он ходил по городу. Все это сопровождалось играми и плясками, пьянством и кулачными боями. Эти праздники продолжались до тех пор, пока преподобный Тихон не уничтожил праздник навсегда [12, с.80-83].

Среди весенних и летних праздников особо почитались в народе три – Семик, Троица и Иван Купала. Троица и по сей день отмечается на 50-й день после Пасхи, а Семик накануне отмечали – в четверг. Поскольку шла седьмая послепасхальная неделя, то и праздник назвали «семик». Его связывали с культом природы. Дома, дворы, храмы в эти дни украшали цветами и ветвями деревьев, в основном березы. Троицыну неделю на Руси называли – «зеленой». Полевые цветы, собранные на Троицу, засушивали и хранили за иконами в красном углу, клали в житницы от мышей, на чердаки, оберегая дома от пожаров. Девушки, надев лучшие наряды, отправлялись в березовую рощу, находили молодую красивую березу, завивали ей ветви, украшали их лентами и цветами, водили хороводы, пели песни восхваляющие березу. Совершался обряд кумления. Пускали по воде венки. Спокойно плывет венок – счастливо сложится, закрутится – расстроится свадьба, потонет – быть беде, умрет кто-нибудь из близких. Вот одно из преданий, подтверждающих народную примету: «В окрестностях древнего городка Алексина, влюбленные, решив пожениться, бросили в Оку венки. Сначала плыли они спокойно, потом вдруг вода закрутила и утянула на дно. Кинулись парень с девушкой в реку спасать свое счастье, да сами утонули. Говорят, в один и тот же день, всплывают со дна реки утонувшие венки [36, с.204, 205, 206].

Праздник Ивана Купалы отмечали почти все народы мира. Приходится он на время летнего солнцестояния – 24 июня, канун христианского праздника рождества Иоанна Предтечи. Купала – языческий праздник поклонения человека водным стихиям. Две из них огонь и вода участвовали в праздничном обряде. Считалось, что огонь очищает человека, а вода – омывает, поэтому обязательно разжигали костры и устраивали купания. Огонь непременно надо было добыть древним способом – трением. Среди игр любимой были прыжки через костер. Считалось, что если парень с девушкой не разомкнут рук, то вскоре поженятся. Верили и в другую примету: чем выше прыгнешь, тем лучше уродится хлеб. В некоторых местах мастерили соломенную куклу – Купалу. Наряжали ее в женское платье, украшали. По народным поверьям, купальная ночь – таинственное время: деревья переходят с места на место и разговаривают между собой, река покрывается загадочным серебристым блеском, а ведьмы слетаются на шабаш. А еще в полночь цветет волшебный цветок папоротника. Длится это лишь одно мгновение, все вокруг озаряется ярким светом. Тот, кто сумеет поймать это момент и сорвать цветок, приобретает волшебную силу находить клады. Искали также и волшебную разрыв-траву, которая, якобы, разрушала железо и открывала любые замки [36, с.206-207].

А вот предание, связанное с этим праздником: «Один парень пошел Иванов цвет искать, на Ивана Купалу. Скрал где-то Евангелие, взял простыню и пришел в лес, на поляну. Три круга очертил, разостлал простыню, прочел молитвы, и ровно в полночь расцвел папоротник, как звездочка, и стали эти цветки на простыню падать. Он поднял их и завязал в узел, а сам читает молитвы. Только откуда не возьмись медведи, буря поднялась…. Парень все не выпускает, читает себе знай. Потом видит: рассветало, и солнце взошло, он встал и пошел. Шел, шел, а узелок в руке держит. Вдруг слышит – позади кто- то едет; оглянулся: катит в красной рубахе, прямо на него; налетел, да как ударит со всего маху – он и выронил узелок. Смотрит: опять ночь, как была, и нет у него ничего» [1,с.138].

Таким образом, на языческий праздник человек шел с Евангелием, на христианский – поклонялся природе и гадал. И после этого кто-то еще будет утверждать, что язычество не было серьезной частью древнеславянской культуры и отмерло в момент принятия христианства.

К чему бы отнести, что не только у нас на Руси, но и во всей Европе, существует так много суеверных понятий и убеждений? Их нельзя ни забыть, ни уничтожить, из века в век одно поколение передает другому со всеми мелочами, приписывая часто совершенно ничтожным вещам непонятные свойства. Испокон веков все мнимые чудеса делались при помощи знаний недоступных для народа и хранились в руках жрецов или шаманов древних племен.

Когда христианство вступило в свои права, изменился прежний строй и быт народов, и завязалась борьба по поводу нового вероучения. Тогда и сложились благоприятные условия для развития всего чудесного и сверхъестественного. При падении язычества, жрецы, бывшие главными хранителями мистических тайн, изгнанные и поруганные, разнесли свои знания по всем миру. А ведь в их ведении находились, если можно так назвать, научные знания древних славян. Например, откуда к нам пришли рецепты народной медицины?

Разве мы не знаем, что: «Кто спотев изопьет, и от того болезнь пройдет–овечьяго молока ложку, да желчи медвежьей с гороховое зерно, да стерши испить на тще сердце уквасив дважды»; или от зубной боли: «Змию живую добыть, вынуть из нее желчь живыя; а буде змия живая без желчи с того мазати, и в том час жерви (черви) пропадут» [12, с.417, 418].

А откуда взялся домовой? Всегда же люди верили в то, что кто-то охраняет их жилища. Домовой – это душа избы, покровитель строения и живущих в нем людей. Мифы о его происхождении существовали всевозможные. Вот, например, как в Воронежской губернии, звучал рассказ о появлении домовых, переплетаясь с библейским сказанием: « Бог при столпотворении Вавилонском наказал народ, дерзнувший проникнуть в тайну его величия, смешением языков, а главных из них лишив образа и подобия своего, определил на вечныя времена сторожить воды, леса, горы и пр. Кто в момент наказания находился в доме, сделался – домовым» [12, с. 245].

По другим легендам, домовой рождался из душ деревьев, срубленных и используемых для строительства. У домовых бывали и жены и ребятишки: стало быть, домовой для нового жилища мог появиться на свет и «естественным путем». Если не уважить, обидеть чем-нибудь душу избы, маленький хозяин будет строить всякие пакости, покуда не повинишься. Впрочем, он и сам иногда расшалившись, переходил границы дозволенного. В этом случае его нужно было усовестить: «Что же ты, дедушка-суседушка, кошку оземь бросаешь! Какое без кошки хозяйство?». Возможно, такие увещевания смогут подействовать и на современного барабашку, или по-немецки, «шумный дух» – полтергейст. И тогда в доме будут покой и благополучие [37, с. 54, 55].

А теперь о хлебе. Каждому приходилось слышать слова о том, что хлеб – всему голова. Это непросто оттого, что очень много труда уходит на приготовление хлеба, а ведь дело еще в том, что теперь мало кто помнит о глубоких мифологических корнях, которые имеют наши взгляды на хлеб. В изобразительном искусстве древних культур засеянное поле изображалось тем же знаком, что и беременная женщина. Этот знак (ромб, разделенный на четыре части, в каждой из которых – точка) дожил до наших времен в традиционных вышивках на одежде. Из этого следует, что хлеб был для славян священным даром. Запрещалось, между прочим, бить по столу кулаком: стол – Божья ладонь! А чтобы сварить простейшую кашу, нужно обеспечить «союз» Огня, Воды и Зерна – продукта Земли. Сладкая (сваренная на меду) каша, заправленная лесными ягодами, являлась древнейшей языческой ритуальной едой, она несла мощную идею плодородия, победы над смертью, вечного возвращения жизни.

Стоит ли удивляться, что языческая каша, прекрасно вписавшись в христианские ритуалы, и доныне живет под названием кутьи, которой угощаю на поминках. Разве что вместо меда кладут теперь сахар, вместо лесных ягод изюм, а вместо цельной пшеницы – рис [37, с.63, 65].

Конечно, множество суеверий было связано с одушевлением неживой природы и ее даров. Так, например, если Бог миловал крестьянина от всяческой напасти, и хлеб уродился добрый, наступала пора жатвы. В народе ее называли «зажинками» и сопровождали старинными обрядами. Первый сноп, «зажиночный», как и последний, осенний, украшали цветами и лентами, вносили в дом и ставили в красный угол. Позже этот сноп первым обмолачивали, а его зернам приписывали чудодейственную силу [36, с.164-165].

Свадебные традиции, тоже отличались своеобразной первобытностью. Например: невесте и жениху, едущим венчаться в церковь, втыкали в платье, в рубашку, в ворот и в подол безухие и безголовые иглы и булавки, на тело навертывали обрывки мережок. Во время венчания, когда под ноги подстилается ширинка – полотно или платок, то, который на нее вперед ступит ногой, тот и будет большим – большаком в жизни. А у кого из брачующихся свеча скорее догорит, тому прежде и умереть. Во время венчания не следует смотреть друг на друга, а если же будут, в особенности посмотрят друг другу в глаза, то не возлюбят друг друга, или кто-нибудь изменит в супружеской жизни [1, с. 100].

А вот суеверия, связанные непосредственно с христианскими праздниками. Точнее не суеверия, а народные приметы. Так, в Месяцеслове, составленном В.И.Далем, прослежены все русские праздники и вот, что получается: «В Богоявленскую ночь, перед утренней, небо открывается. Снег хлопьями – к урожаю. Ясный день – к неурожаю. Звездистая ночь на Богоявление – Урожай на горох и ягоды»; или: «На сретение зима с летом встретилась. Солнце на лето, зима на мороз. На Сретение капель – урожай на пшеницу» [11, с. 48].

Вот, вам и одушевление неживой природы и сплетение с христианской традицией. И все в этом так здорово слажено, что чудно кажется, как две такие разные вещи так красиво и гармонично сливаются друг с другом. Вообще разнообразие языческих обычаев, сохранявшихся почти до наших дней (хотя, кто его знает, может быть и сохранившихся) поражает, причем, они не просто сохранялись, а к тому же и не изменялись веками. Разве приходится говорить о приспособлении к христианству такого обычая как камнепочитание. Сохранилась, например, легенда о Туровских крестах, которые приплыли против течения в Туров в период Крещёния. Некоторые исследователи склонны считать их пересеченными языческими идолами. Однако сейчас эти камни – местная святыня. Таким образом, что раньше возможно являлось языческой святыней – теперь почитается христианами. Это ли не доказательство живучести язычества и в то же время его сплочения с христианской традицией.

Таким образом, на основе вышеизложенных материалов мы пришли к нескольким выводам. А именно: на момент принятия христианства язычество находилось в наивысшей точке своего развития и могущества; при христианизации использовались силовые методы, которые не принесли желаемых результатов; в процессе общения священников с паствой происходило взаимопроникновение языческой и христианской культур, которое со временем стало не заметно самим носителям культуры – они считали себя христианами. В процессе взаимопроникновения происходило дополнение языческого праздника христианской обрядностью, причём порою от христианского праздника оставалось только название. Такая система христиано – языческих ценностей дошла в неизменном состоянии почти до начала XX века, когда отторжение Церкви от государства и потеря ею контроля над обществом почти полностью подорвали религиозность русского человека, а вместе с тем ознаменовали собой почти полное забвение древней культуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Из глубины веков дошли до нас языческие верования, которые включали в себя магию, анимизм, фетишизм, тотемизм, культ мёртвых - «навий» четырёх стадий (I - упыри и берегини, II - рожаницы, III - род, IV - домовые), отражающие период матриархата, патриархата и земледельческий культ, связанный с силами природы, земли и неба. Постепенно развиваясь, они достигли высокого уровня, многопланового понимания мироздания. С подъемом хозяйства и развитием общественной жизни населения произошел расцвет языческой религии. Помимо рядовых божеств у древних славян существовали и главные боги (глобальных природных стихий и явлений).

Следует подчеркнуть многоплемённый характер древнерусской языческой религии и отсутствие общеславянских языческих центров. Кроме того, были и другие многочисленные боги, разнообразные по происхождению и функциям, игравшие в языческой религии далеко не первую роль. Существовали особые места, которые собирали на празднества и обряды не только представителей одной семьи, но и все племя, что способствовало объединению людей и, в конечном счете, развитию государственности. Язычество на Руси имело специальных служителей и жрецов, что связано с появлением капищ (функции верховного жреца мог также выполнять и князь).

В к. IX в., в период расцвета языческой идеологии, на Русь проникают христианизированные элементы, (представленные в первую очередь варягами-наёмниками, и торговцами-греками) которые составляли одну из основных частей княжеской дружины. Княжеская власть, в лице Владимира Святославича, нуждаясь в укреплении своих позиций, принимает веру, обожествляющую её – христианство. Церковь постепенно вошла в число государственных институтов Древней Руси. Кроме всего прочего христианство принесло на Русь кириллическую письменность (а вместе с ней и грамотность), каменную архитектуру и монастырский уклад жизни, что содействовало распространению достижений западной культуры на Руси.

Таким образом, на основе вышеизложенных материалов мы пришли к нескольким выводам. А именно: на момент принятия христианства язычество находилось в наивысшей точке своего развития и могущества; при христианизации использовались силовые методы, которые не принесли желаемых результатов; в процессе общения священников с паствой происходило взаимопроникновение языческой и христианской культур, которое со временем стало не заметно самим носителям культуры – они считали себя христианами. В процессе взаимопроникновения происходило дополнение языческого праздника христианской обрядностью, причём порою от христианского праздника оставалось только название. Такая система христиано – языческих ценностей дошла в неизменном состоянии почти до начала XX века, когда отторжение Церкви от государства и потеря ею контроля над обществом почти полностью подорвали религиозность русского человека, а вместе с тем ознаменовали собой почти полное забвение древней культуры.

Используемая литература

1 Андреев Н. П. Русский фольклор, М – Л.: Учпедгиз, 1938 г. 649 с.

2 Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. М., 2003

3 Балакина Т.И. Мировая художественная культура. Россия IX-XIX вв. М.: изд. АЗ, 1997 г.

4 Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989.

5 Бычков А.А.Энциклопедия языческих богов. Мифы древних славян. М.,2001

6 Верещагин В.М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. М., 1997.

7 Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т 2, М., 2000

8 Глинка Г.А. Древняя религия славян // Мифы древних славян. Велесова книга. М., 1993

9 Голубинский Е.Е. История Русской церкви. Репринтное издание М.:2003

10 Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории мировой культуры. - М.: Юрайт, 1998.- 669с

11 Даль В.М.О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. Репринтное издание «Индрик» М.:2003

12 Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия (репринтное издание 1880 г.). Изд.: М.: Книга Принтшоп 1989 г. 620 с.

13 Карпов А. Владимир Святой. М., 1997. (Серия “ЖЗЛ”).

14 Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. Т.1. М., 1991.

15 Кривошеев Ю.В. Религия восточных славян накануне крещения Руси. Л.,1988

16 Крянев Ю.В., Павлов Т.И. Двоеверие на Руси. в кн. Как была крещена Русь. М.: Политиздат, 1988 г.

17 Кузьмин А.Г.Падение Перуна. Становление христианства на Руси М.: Молодая гвардия. 1988 г. 240 с.

18 Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М-Л.: изд. АН СССР, 1962 г.

19 Макарий (Булгаков). История Русской церкви 12 томов. СПб, 1883. // http://www.magister.msk.ru/library/history/makary/makary.htm

20 Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М., 1996

21 Муравьев А.В., Сахаров А.М. Очерки истории русской культуры IX-XVIII вв. М.: Просвещение, 1984 г.

22 Никольский Н. М. История русской церкви — 3-е изд. — М.: Политиздат, 1985 г.

23 Памятники Литературы Древней Руси: XII век.– М.:Худож.лит. 1980

24 Петров А. В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы. Издательство Олега Абышко .СПб, 2003 г. 352 стр.

25 Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. Смоленск; М., 1995.

26 Повесть временных лет. / Текст и перевод Д.С. Лихачева и Б.А. Романова, статьи и комментарии Д.С. Лихачева. Т.1 - 2., М.; Л., 1950.

27 Прозоров Л.Р. Боги и Касты Языческой Руси. Тайны Киевского Пятибожия.М.:2006

28 Прозоров Л.Р. Язычники Крещёной Руси. Хроника Чёрных Лет.: М. 2007

29 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт,2000

30 Рапов О.М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. М. Высшая школа 1988г. 416 с.

31 Раушенбах Б.В. Сквозь глубину веков.//Как была крещена Русь. М.: Политиздат, 1988 г.

32 Русанова И.П. Тимощук Б.А. Языческие святилища древних славян. М., 1993

33 Русская Православная Церковь 988-1988.Изд. Московской Патриархии 1988

34 Рыбаков Б.А. Культура Средневекового Новгорода. // http:// nashrod-gimn.narod.ru/akadem3.htm

35 Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988

36 Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь. М.: Владос, 1995

37 Семенова М. Мы – славяне! С-П.: Азбука, 1997. 560 стр.

38 Серяков М.Л. Сварог. М.: Яуза, Эксмо. 2004

39 Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси. Ижевск: Удмуртский университет, 2003.

40 Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси Х - XIII вв. М., 1989.