Цель статьи – рассмотрение контркультуры не только как исторического, но и универсального феномена, ее осмысление в русле исторической динамики цивилизационного процесса.

Понятие «контркультура» было выдвинуто американским социологом Т. Роззаком для презентации новой молодежной субкультуры, формировавшейся на волне массовых молодежно-студенческих движений, развернувшихся изначально в США и ведущих странах Западной Европы в 50-х гг. XX века. Будучи порождением социокультурной динамики развитого индустриального общества Запада, контркультура ознаменовала собой поиск адекватных модернизации общества и цивилизации в условиях НТП и глобальных проблем современности ценностных приоритетов.

«Классическое» молодежное движение Запада охватывало три десятилетия: с конца 40-х гг. и до конца 70-х гг. XX в. и включало три этапа своего исторического генезиса: битники («разбитое поколение»; конец 40-х – 50-е гг.), хиппи («независимое поколение»; 60-е – первая половина 70-х гг.) и «новые левые» («радикальное поколение»; конец 60-х – 70-е гг.). В 70-х гг. XX в. молодежное движение во всем многообразии субкультурных форм и проявлений приобрело интернациональный характер и стало важнейшим фактором современной социокультурной жизни» [8, с. 98].

Выпестованная этими молодежными субкультурами и воплотившая их смысловые стремления, контркультура стала квинтэссенцией современного молодежно-студенческого движения, отражая в себе многие характерные противоречия культурно-цивилизационного развития в эпоху модернизации.

Можно обозначить несколько причин возникновения и массового развертывания молодежной контркультуры. Во-первых, это – обеспеченный в результате модернизации западного общества на основе НТП переход от «экономики скудости» к «экономике изобилия» (Ф. Слейтер). По мнению американского философа Ф. Слейтера, на Западе (особенно – в США) после второй мировой войны, в условиях революционного влияния НТП на систему общественного производства, обозначилось противопоставление ценностных ориентиров довоенного поколения «отцов» и послевоенного поколения «детей», поскольку «старшее поколение исходит из экономики скудости, а младшее – из экономики изобилия, избытка» [4, с. 14]. Высокий уровень жизни ведущих стран Запада, на основе наукоемкой «экономики изобилия», вызвал в них ценностно-мировоззренческий конфликт поколений «отцов и детей».

Производственно-технологические сдвиги в странах Запада позволили «удалить значительную часть молодежи за пределы рынка труда, из поля действия трудовой этики и создали сектор «верхнесреднего класса» с «вторичной» (альтернативной) системой ценностей» [2, с. 93]. Социальной базой контркультуры выступила студенческая интеллигентская прослойка «верхнесреднего класса», его интеллектуальная субкультурная среда. «Детство будущих бунтарей происходило в уникальных условиях свободы от ограничений, связанных с приобщенностью к трудовым заботам родителей. Гуманистический скептицизм, привитый молодым людям в семье, в сочетании с обесцениванием внешних наград в «обществе изобилия», ослабил импульсы к вертикальному продвижению» [2, с. 94]. Так возникло «классическое молодежное движение индустриально-развитых стран Запада, провозгласившее демократические лозунги антиавторитаризма, равенства, социальных преобразований и моральное превосходство молодежи» [2, с. 94].

Второй же причиной возникновения движения контркультуры стало широкое распространение системы высшего образования. Университеты как источники знаний и научно-технических инноваций в эпоху модернизации начали играть важнейшую роль во всей социальной жизни. «Поскольку университеты приобретают ведущую роль в развитии «высшей» культуры в США и Европе, постольку тенденции, бытующие внутри университетов, становятся тенденциями всей интеллектуальной жизни» [3, с. 89]. Не случайно протагонистами контркультуры выступили студенты из семей американского и западноевропейского «верхнесреднего класса». «Распространение высшего образования и привело к возникновению социальной прослойки, прививать своим сыновьям и дочерям ценности и черты характера, расходящиеся с требованиями доминирующей культуры. Изобилие подорвало мотивации к вертикальному продвижению, в результате возник новый социальный тип, новая субкультура молодежи – «гуманистическая молодежь» [2, с. 104].

Третей причиной движения контркультуры является бурное развитие технических средств массовой коммуникации или масс-медиа, что привело к возрастанию динамики социокультурной жизни на Западе, в результате чего молодежь оказалось втянутой в ее орбиту. Рост социокультурной динамики общественной жизни под влиянием масс-медиа происходил во «временных рамках» одного поколения (50-е – 60-е гг. XX века). Новые информационные технологии как средства массовой коммуникации стали (впервые в истории) оказывать определяющее влияние на социализацию молодого поколения. Это особенно касалось телевидения, с широким распространением которого, по мнению канадского философа М. Маклюэна, человечество вступает в новую – «электронную эру» многомерного восприятия мира. Поэтому контркультуру можно представить в качестве закономерного социокультурного феномена, выражающего энергию молодежной социализации, вызванную стремлением современной молодежи занять место «старшего поколения», приняв на себя его социальные функции и наполнив их новым содержанием и смыслом.

В своем содержательном плане контркультура является своеобразной реакцией на глобальные проблемы культурно-цивилизационного развития человечества, четко обозначившиеся на современном этапе модернизации. Так, к «первой группе» глобальных проблем, отличающихся наибольшей общностью и актуальностью, можно отнести комплекс экологических, экономических, социально-демографических и политических противоречий современной цивилизации. Вызвавшие широкий общественный резонанс глобальные проблемы современности не могли оставить в стороне молодежь и послужили главной причиной развертывания движения контркультуры (психика юношеского возраста, отличающаяся большой широтой, остротой и оптимизмом мировосприятия, оказалась особенно восприимчивой к ним).

Контркультура выражает оптимистическую перспективу решения глобальных проблем и выступает с инициативами: выработки нового мировоззрения, адекватного глобализации антропогенного влияния и культурно-цивилизационного развития человечества (т.н. идея «революции сознания», составляющая смысловое ядро контркультуры).

Утверждаемое контркультурой глобальное мировоззрение (сознание) призвано выразить особенности развития современной цивилизации с учетом особенностей и истоков глобальных проблем. На этой основе моделируются возможности их преодоления, а также будущие перспективы человечества. В конечном итоге речь здесь идет о смысле человеческой жизнедеятельности «в мире», о той миссии, к которой призван человек по самой своей сущности.

Контркультура выдвинула ряд идей и мероприятий, направленных на трансформацию современной цивилизации в духе экологической модели. Сюда относится выработка и пропаганда альтернативного, по отношению к экологически-катастрофическому мировоззрению «массового потребления» развитого индустриального общества, мировоззрения «эколого-центризма», рассматривающего смысл и перспективы человеческого бытия исходя из осознания человеком своей близости к природно-географической среде и ее универсальной ценности в мире.

Именно в этом содержании мировоззрение эколого-центризма активно распространялось коммунитарно-экологическим движением контркультуры, «очагами» которого выступили молодежные общины (коммуны) битников и хиппи, создаваемые на лоне природы в духе романтического образа имения Ясная Поляна Л. Толстого. Они прокламировали «культ естественности» как альтернативу урбанистической цивилизации, отмежевывающей человеческое бытие от природного ландшафта. Наибольшего размаха коммунитарное движение контркультуры достигло в США, где коммунитарный образ жизни имел свои давние традиции. «В 1967–1969 гг. (в кульминационные для движения контркультуры годы) общины коммунаров битников и хиппи, ставившие своей целью борьбу за сохранение окружающей среды и гармонизацию отношений человека с природой, насчитывали в США сотни тысяч протагонистов экологических ценностей» [8, с. 121]. В это время «такие известные общины как Хейт-Эшбери в Сан-Франциско, Гринвич-Вилледж в Нью-Йорке, Сансет-Стрип в Лос-Анджелесе, Пичтри-Стрит в Атланте и др. общины-коммуны ежегодно собирали до 500 тысяч молодых последователей контркультуры (в возрасте до 30 лет), т.е. население целого штата» [2, с. 63].

Эти экологические коммуны создавались в самых живописных местах Америки: «в Скалистых горах (штат Колорадо), в Каскадных горах (Орегон), в горах Санта-Крус (Калифорния), на севере штата Нью-Мексика и других районах» [8, с. 121]. Их местоположение было демонстрацией экологически-ориентированного образа жизни и его биофильских ценностных ориентиров.

В годы своего расцвета (1967–1970 гг.) движение контркультуры становится мощным катализатором процессов демократизации общественно-политической жизни. Стремившиеся придать контркультуре политические контуры активисты «нового левого» движения создали «такие массовые и влиятельные общественно-политические организации, как: Студенческий координационный комитет ненасильственных действий и Студенты за демократическое общество – в США, Движение молодежи за ядерное разоружение – в Англии, Национальный союз студентов Франции, Социалистический немецкий союз студентов – в Западной Германии и др. Они сыграли свою роль в политической социализации молодежи и с этого времени она становится активным участником современной международной общественно-политической жизни» [8, с. 124]. Вовсе не случайно российский социолог С. Левикова подчеркивает, что «молодежь – новая социологическая категория, порожденная развитым индустриальным обществом» [4, с. 14].

Идеи и ценности контркультуры имели широкое распространение, поскольку «молодежь в возрасте до 25 лет в США и некоторых др. западных странах (в 60-х гг. XX века) составляла почти 50% населения» [3, с. 108

В истории цивилизации возникают такие ситуации, когда определенные субкультурные феномены, их локальные идейно-ценностные комплексы начинают претендовать на некую универсальность и выходят за границы собственной субкультурной среды, протагонируя новые духовно-практические стратегемы для индивидов и широких социальных общностей как субъектов культуротворчества. В данном случае можно уже говорить не о субкультурных, а контркультурных или даже культурных тенденциях.

Анализируя влияние контркультуры на современную социокультурную жизнь, «профессор Калифорнийского университета Беннет Бергер считает, что в 60-х гг. XX в. на Западе возникла новая – пост-материальная культура. Вобрав в себя азиатскую пантеистическую культуру, другие субкультурные традиции – мистические культы, романтическое мироощущение богемы, пасторализм, языческую мудрость американских индейцев и т.п., она сумела полностью раскрыть в себе потенциал альтернативной культуры» [8, с. 141].

«Беннет Бергер отмечает, что контркультура, воплотив собой совокупный эффект активного духовно-практического поиска нового ориентира развития цивилизации, породила настоящую «ценностную революцию» [8, с. 141].

Один из видных теоретиков контркультуры профессор права Йельского университета Ч. Рейч представляет молодежные движения в качестве некой культурной «революции сознания». По мнению Рейча, «новое сознание», первоначально сформировавшись в среде молодежи, получит затем широкое распространение и автоматически вызовет революционные преобразования в структуре современного западного общества. Оно осуществит революцию не прямыми политическими средствами, а изменением самой культуры» [5, с. 19].

Многие исследователи свидетельствуют, что «в современном западном обществе происходит «революция сознания», знаменующая рождение новой культурной модели. Об этом пишут такие известные на Западе ученые как Э. Тирьякян, У. Бейнбридж, М. Гарднер, М. Дилингер, П. Рассел, Р. Старк, М. Фергюсон. Они отмечают такие важнейшие признаки новой духовности, как формирование установки на личный опыт, увлечение разнообразными техниками саморазвития, интерес к явлениям экстрасенсорного восприятия и парапсихологии, значительная популярность восточных религиозных учений, магии, астрологии, все глубже проникающих в массовую культуру» [1, с. 168].

Можно констатировать, что многие знаменательные общественные инициативы XX века – экологическое движение в защиту природной среды, пацифистское движение за запрещение войн, движения за ограничение гонки вооружений и за запрещение испытаний ядерного оружия, движения за демократизацию общественно-политической жизни и всей системы мировой политики и международных отношений, движения религиозного обновления и нравственного возрождения человечества, новейшие художественно-эстетические течения, рожденные из смелых творческих экспериментов и др. движения были результатом стремления молодежи к усовершенствованию природной и социокультурной сфер человеческой жизнедеятельности в мире.

Например, идеи и ценности контркультуры оказали большое влияние на западную художественную культуру второй половины XX века. Они воплотились в романах Д. Сэлинджера, Д. Керуака, У. Берроуза, Н. Мейлера, К. Кизи, в поэмах А. Гинзберга, Г. Снайдера, в английской драматургии «рассерженного поколения» – пьесах Озборна, Ардена, Болта, Шеффера. Не остались в стороне также и кинематограф (фильмы М. Формана, О. Стоуна, Д. Кроненберга, И. Мекаса, Ш. Кларк, М. Антониони, А. Паркера, Ж.-Л. Годара) и музыка (экспериментальная музыка Э. Вареза, Д. Кейджа, Ф. Гласа, К.-Х. Штокгаузена) и живопись (современное сюрреалистическое направление). Присущая контркультуре интенция активной социальной пропаганды своих идеологем, привела к возникновению многих видов искусства (рок-музыка, песня протеста и бардовская песня, хэппенинг, граффити, перфоманс и др.).

Развертывание контркультуры в ходе молодежных движений указывает на то, что этот феномен представляет собой мощный катализатор культурно-исторического творчества, знаменующий собой процесс выработки новой культурной модели, адекватной перспективам развития цивилизации.

Например, черты контркультуры имели: древнеиндийский монашеский буддизм, движение эллинистических киников, апостольское христианство, средневековый христианский мистицизм, богемный гуманизм эпохи Возрождения, движение Реформации, романтизм эпохи Просвещения, богемный модернизм Новейшего времени. Как универсальный феномен, контркультура обладает огромным креативным потенциалом выработки ценностно-смысловых моделей развития цивилизации, стимулируя ход человеческой истории на ее переломных – судьбоносных этапах. Это значит, что контркультура постоянно проявляет себя в истории цивилизации в качестве диалектического механизма ценностно-мировоззренческих новаций.

Рождение новых культурных моделей, стимулирующих исторический прогресс цивилизации невозможно без феномена контркультуры, который рождается как результат утраты прежней культурной моделью своего значения и в то же самое время как результат поиска новых ценностно-смысловых ориентиров как адекватного «ответа» на «вызовы» тех обстоятельств, которые связаны с условиями, результатами и перспективами человеческой жизнедеятельности. Все значимые для человеческой истории культурные модели проходят через этап контркультурного утверждения, когда прежняя ценностная система уже утратила свое значение, а новая еще не стала доминирующей, начиная развертываться в субкультурных рамках.

Рассматривая контркультуру в качестве универсального феномена можно проследить историческую динамику развития цивилизации в виде культурно-контркультурной диалектики, в русле которой господствующему типу культуры отводится роль стабилизирующего – синхронического начала, а контркультуре – роль динамически-обновляющего начала, с которым связаны культурные новации, прежде всего, – ценностно-смысловые. При этом креативный (динамический) потенциал контркультуры знаменует собой ход социокультурных перемен, а стабилизирующее начало культуры – адаптацию позитивных итогов контркультурных новаций. При завершении определенных исторических этапов развития цивилизации, этот диалектический механизм контркультуры вновь и вновь воспроизводит себя.

Наиболее восприимчивой к контркультурным инновациям оказывается, прежде всего, молодежь, вследствие обусловленных молодежным сознанием нонконформистских особенностей мировосприятия и деятельности. Сам же префикс «контр –» отнюдь не означает отрицания культурного наследия. Моменты отрицания определенных консервативных элементов культуры, безусловно, имеют место, но как начальный этап, как средство подготовки контркультурных новаций, имеющих, характер и смысл утверждения новых ценностно-мировоззренческих ориентиров человеческой жизнедеятельности.

Выводы. Контркультура (от англ. counter и culture) как феномен может рассматриваться в двух аспектах: конкретно-историческом и универсальном. Как конкретно-исторический феномен контркультура представляет комплекс молодежных субкультур, развернувшиеся со второй половины XX века в ведущих западных странах, а затем и во всем цивилизованном мире (в том числе – в Украине), и выражающих особенности молодежной социализации в условиях техногенной модернизации общества и глобальных проблем современности. Выдвинувший понятие «контркультуры» Т. Роззак, стремился посредством его выразить новые идейно-ценностные инициативы, связанные с молодежными движениями и субкультурами Запада 60–70-х гг. XX века.

В универсальном или философском смысле понятие «контркультуры» может быть использовано для исследования особенностей исторической динамики мирового культурно-цивилизационного процесса (и, прежде всего, – в областях философии культуры и философии истории).

Литература

1. Гуревич П.С. Культура и контркультура // Культурология. – М.: Знание, 1996. – С. 153–169.

2. Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б. Социология контркультуры. Критический анализ. – М.: Наука, 1980. – 264 с.

3. Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура: Теории. Идеи. Разновидности. Образы. – М.: Политиздат, 1985. – 339 с.

4. Левикова С.И. Молодежные движения США // Вестник Московского Университета. Серия 10. Философия. – 1991. – №1. – С. 12–20.

5. Reich C.A. The Greening of America. – New York: A Bantam Book / Рublished by arrangement with Random House, 1970. – 433 p.

6. Сухина И.Г. Молодежная контркультура (философский и социологический аспекты) // Вестник Донецкого университета. Серия Б: Гуманитарные науки. – 2001. – №1. – С. 283–288.

7. Сухина И.Г. Контркультура как экологическая модальность культуры (истоки и современный контекст проблемы) // Ноосфера: Зб. філософ. праць. – Донецьк: ДонНТУ. – 2002. – Вип. 2. – С. 160–170.

8. Сухина И.Г. Экологический императив в контексте проблемы отношения человека к природе: Монография. – Донецк: МЧП «ВИК», 2006. – 184 с.