ГОУ ВПО Череповецкий государственный университет
Гуманитарный институт
Специальность 031001
«Филология (русский язык)»
Заочное отделение
Контрольная работа №40
по дисциплине: «Русская литература XX века»
по теме: «Философия природы в поэзии Н.Заболоцкого 30-х годов».
выполнил: Храмцова Н.Ю.
гр. 2ЗФР-51
проверил: Остренко И.А.
2010 г.
Содержание
Введение
Натурфилософская концепция Н. Заболоцкого
Заключение
Список литературы
Введение
В русской философии и литературе 30-х годов XX века антропоцентристское направление почти полностью вытесняет идею «биоцентризма» (идея единства человека и природы). Усиление антропоцентристских настроений в науке и культуре объясняется рядом причин: во-первых, активизацией технократических идей мирового прогресса, обусловленной успехами науки в конце XIX — начале XX вв.; во-вторых, разрушением нравственно-религиозных представлений русского народа, в том числе интеллигенции, которое особенно бурно происходило в 1920-30-е гг., место Бога-создателя в массовом сознании начинает занимать человек; в-третьих, нигилизмом общества по отношению к прошлому (а в прошлом, в XIX веке, господствовала идея единства человека и природы), получившим особые условия для развития после 1917 года.
Творческим ядром антропоцентристского направления являлись идеи «русских космистов» К.Циолковского, В.Вернадского, Л.Чижевского и др. Характерные для этого направления мысли о взаимоотношениях человека и природы высказывает К.Циолковский, автор не только многочисленных научных трудов, но и фантастических повестей.
Ученый рассматривает Землю как неблагополучную среду обитания человека, а космос — как пространство, имеющее экологические преимущества перед Землей. К.Циолковский предлагает технократическую по своей сути программу изменения климата и ландшафта Земли для удобства человека, призывает уничтожить все «несовершенные», «вредные» формы растительной и животной жизни (это же он считает полезным сделать и на других планетах), ликвидировать все моря и океаны, чтобы заселить освободившиеся пространства увеличивающимся населением, создать с помощью продуманного отбора новый вид человека (в литературе этого времени формировался новый герой, многими своими чертами близкий предлагаемому ученым человеку будущего) — «великодушного, общественного, долголетнего, талантливого, здорового, плодовитого, красивого». Не случайно позиция К.Циолковского была названа позже антропоэкокосмизмом.
В художественной литературе подобные представления породили в 1920-30-е годы обширнейшее направление — произведения о преображении природы руками человека, о так называемой «второй природе». Это нашло отражение в пролетарской поэзии и поэзии футуристов, в «производственной» и «деревенской» прозе, в художественной фантастике и др. Произведения названного направления утверждали в массовом сознании не только новые научные и философские идеи, но и представления о прекрасном, гармонии (они ориентированы не на «живое», а на «мертвое», на «язык» математики, техники), о роли и формах пейзажа в художественном произведении. При разных жанрово-стилевых ориентациях авторы тяготели к единому принципу изображения «второй» природы: отстраненность от реальной картины, идеализирующая типизация, символизация изображения, метафоричность стиля.
Названное философское направление сыграло роль связующего звена между XIX и XX веками в понимании и художественном изображении природы и человека. Природа виделась писателям первичной по отношению к человеку, влияющей на его жизнь, формирующей нравственные и эстетические представления как отдельного человека, так и целого народа. В литературе ставилась задача изучения и защиты природы (развивается природоведческое направление, но, в силу создавшихся условий, гораздо менее значительное, чем во второй половине XIX века), воссоздания в художественном произведении полноты ее реальной жизни, изображения ее как самостоятельного объекта изучения. К этим художникам следует отнести часть крестьянских писателей 1920-х годов, часть писателей старшего поколения, верных традициям литературы XIX века; а также М.Пришвина, Вяч.Шишкова, М.Шолохова, К.Паустовского и др. К ним присоединялись наделенные даром предвидения писатели, ранее увлеченные антропоцентризмом, например А.Платонов. В 1930-е годы он пишет о богатстве и красоте природы, о необходимости облагораживания ею человечества, в человеке видит не базисную, а надстроечную силу. Названным писателям нужно было проявить мужество, чтобы остаться верными своей позиции, т.к. она оказалась противостоящей официальной идеологии и политике и оценивалась как враждебная по отношению к ним.
Натурфилософская концепция Н. Заболоцкого
Одним из поэтов, которые посвящали свои произведения проблеме «человек и природа», был Николай Алексеевич Заболоцкий. В своих произведениях 30-х годов он изложил свое видение этой проблемы. Рассвет творчества поэта пришел на рубеже тридцатых годов, которые ломали жизнь миллионам людей. Его поэзия не криклива — это разговор по душам, вдумчивый взгляд художника на жизнь, природу, на человека. Заболоцкий старался найти в ней выход своим мыслям о смысле жизни, о предназначении человека в этом мире. Поэт старался найти и обосновать свое место среди людей. Его литературное наследие невелико. Оно включает в себя томик стихотворений и поэм, несколько томов поэтических переводов, немногочисленные заметки о поэтах и писателях, произведения для детей. Преданность своему делу была характерной чертой писателя, и, несмотря на трудную жизнь, он сумел вписать новое, весомое слово в русскую поэзию.
На взгляды поэта, как он сам признавался, огромное влияние оказали Энгельс в своей «Диалектике природы» и Циолковский, с философскими произведениями которого он познакомился в самом начале 30-х годов. Прежде всего его поразила близость многих идей Циолковского к его собственным заветным мыслям. Заболоцкий полностью принимает у Циолковского его «мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений». Так же в своем творчестве поэт опирался на идею Хлебникова: "Я вижу конские свободы я равноправие коров", доводя эту поэтическую метафору до настоящего (утопического) учения в поэмах «Торжество земледелия», «Безумный волк», «Лодейников» и другие.
В основе натурфилософской концепции Заболоцкого - представление о мироздании как единой системе, объединяющей живые и неживые формы материи, которые находятся в вечном взаимодействии и взаимопревращении. Развитие этого сложного организма природы происходит от первобытного хаоса к гармонической упорядоченности всех ее элементов. И основную роль здесь играет присущее природе сознание, которое, по выражению К. А. Тимирязева, "глухо тлеет в низших существах и только яркой искрой вспыхивает в разуме человека". Поэтому именно человек призван взять на себя заботу о преобразовании природы, но в своей деятельности он должен видеть в природе не только ученицу, но и учительницу, ибо эта несовершенная и страдающая "вековечная давильня" заключает в себе прекрасный мир будущего и те мудрые законы, которыми следует руководствоваться человеку. В 1929—30 поэт напишет натурфилософскую поэму «Торжество земледелия», затем поэму «Безумный волк». Это был его поэтический проект установления единства мироздания, объединения живых и неживых форм материи, умножения чистоты и гармоничности отношений человека с природой.
«Торжество земледелия» – идейный итог ранней натурфилософской лирики Заболоцкого. «Человек бесклассового общества, который хищническую эксплуатацию заменил всеобщим творческим трудом и плановостью, не может в будущем не распространить этого принципа на свои отношения с порабощенной природой. Настанет время, когда человек – эксплуататор природы превратится в человека – организатора природы», – так пытался поэт объяснить замысел своего произведения в ответ на уничтожающую критику его поэмы. В поэме "Торжество земледелия" утверждается, что миссия разума начинается с социального совершенствования человеческого общества и затем социальная справедливость распространяется на отношения человека к животным и всей природе.
Время действия поэмы – коллективизация. Социальное переустройство рассматривалось Заболоцким как начало радикального преображения мира. «Пролог» к поэме открывается зрелищем расхристанной, беспризорной природы («Тут природа вся валялась В страшно - диком беспорядке»). Такой облик мира, конечно, не реалистическое его отражение, а тот идейный образ, который соответствует представлению о глубинном законе энтропии и смерти, царящем в нем. Так явленная наличная, природная данность – своеобразный философский аргумент поэта, приводящий к дальнейшим выводам о необходимости нового в ней порядка. Природа как будто сама стремится к нему, а человек, ее разум, авангард эволюции, выражает это стремление и осуществляет его.
Такому взгляду на природу Заболоцкий остался, по существу, верен на протяжении всего своего творчества, изменилась лишь художественная форма выражения. В ранний период она – резче, эксцентричнее, в поздний – спокойнее, классически уравновешеннее, но мысль та же. В «Торжестве земледелия» мир не просто перестраивается, а радикально преображается, начинается настоящая онтологическая революция, призванная установить «новое небо» и «новую землю».
Мы же новый мир устроим
С новым солнцем и травой.
Это, конечно, высшая цель, предел дерзаний, и к ней ведет не один этап. Это утверждается в поэме «Безумный волк» (1931), непосредственно примыкающей к «Торжеству земледелия». Природа, явленная в восходящих формах жизни вплоть до ее вершины - человеческого сознания, - основной предмет, занимающий ум и воображение Заболоцкого. Это природное восхождение выстраивалось для него в иерархию возрастающей ценности. Небытие, куда возвращается индивидуальная жизнь после смерти, где уничтожается организация и форма - область распада и хаоса, - вообще лежит вне ценностного определения. Только жизнь имеет настоящий смысл.
Нет в мире ничего прекрасней бытия,
Безмолвный мрак могил — томление пустое.
(«Завещание»)
Причем эта восходящая лестница природных существ свидетельствует о порыве к совершенствованию, пронизывающем саму природу.
Волк в философской поэме Заболоцкого концентрированно-символически воплощает это стремление. Отталкиваясь от своих лесных собратьев, для которых круг существования задан одним повелительным «Я жрать хочу, кусать желаю!» — Волк специальным станком выворачивает себе шею, совершив, как когда-то человек, основополагающий акт самосозидания, рывок от горизонтали земли, животной похоти в вертикаль, к небу, познанию и труду. Он демонстрирует весь пройденный человечеством ряд культурного развития: постигает законы природы, занимается наукой и литературой. Но его высокое безумие в том, что он дерзает на, казалось бы, невозможное: проникнуть в сам творящий стан природы, повторить когда-то осуществленные ею эволюционные метаморфозы, например, превратить растение в животное. Его манит идеал совершенной красоты и гармонии, символически означенный «волшебной звездой Чигирь». Открыть путь к ней может победа над путами природных законов, земным притяжением. Но одним даже самым напряженно-экстатическим усилием воли взлететь к свободе и бессмертию нельзя. «Великий Летатель Книзу Головой» погибает, но его подвиг ведет за собой других. И вот много лет спустя отмечается годовщина его смерти. Волки встали на путь цивилизации, идут по нему твердо и осмотрительно, опираясь на очевидные научные истины, трезвую практику. Волки-инженеры, доктора, музыканты все участвуют в строительстве новой жизни, составляя «мостик на другой берег земного счастья». Но они отвергают как нелепость крайние мечты Безумного Волка.
Подумай сам, возможно ли растенье
В животное мечтою обратить,
Возможно ль полететь земли произведенью
И тем себе бессмертие купить?
На эти сомнения Волка-студента отвечает Председатель, выразитель авторской идеи. Во-первых, указывает он, их прекрасный островок научно-технической победы стоит на природной основе, которая осталась не преображенной. Мир по-прежнему лежит во зле пожирания и смерти. Во-вторых, достигнутая ими новая ступень развития, их наука и искусство тоже совершенно нелепы на глаз и суждение старого животного мира, какого-нибудь Медведя, «конского громилы, коровьего Ассурбанипала». Развитию и совершенствованию пределы не поставлены, и самые «безумные» мечтатели, если ими движут благородные и высокие стремления,— «великие гладиаторы мысли» будущих времен.
Века идут, года уходят,
Но всё живущее — не сон:
Оно живет и превосходит
Вчерашней истины закон. <...>
Лежи смирно в своей могиле,
Великий Летатель Книзу Головой.
Мы, волки, несем твое вечное дело
Туда, на звезды, вперед!
«Туда, на звезды, вперед!» — звал реально существовавший мечтатель, Циолковский. Хотя, как и говорилось выше, идеи Циолковского были близки Заболоцкому, но при этом в представлениях Циолковского была одна сторона, которая вызвала внутреннее неприятие и сопротивление Заболоцкого. Речь идет о смерти и бессмертии.
Для Циолковского смерти фактически не существует. Он представлял Вселенную единым материальным телом, буквально кишащим жизнью, причем в самых разнообразных и усложняющихся формах; по ней бесконечно путешествуют атомы, покинувшие распавшиеся смертные тела, атомы, которые для Циолковского и есть неразрушимые «первобытные граждане», «примитивные Я». Настоящая блаженная жизнь для них начинается в мозгу совершеннейших, бессмертных существ космоса, притом, что огромнейшие промежутки «небытия», нахождения в низшем материальном виде, как будто и вовсе не существуют. Гарантией достижения бессмертного блаженства для мозговых атомов становится уничтожение в масштабах Земли и космоса несовершенных форм жизни, подверженных страданию, в которые эти атомы могли бы попасть. Такой атомный трансформизм, нечувствительность к проблеме личности Заболоцкий не принимал.
Вот тут и завязался тот драматический конфликт между чувством и знанием, который прошел через зрелую философскую лирику Заболоцкого, конфликт между «консервативным чувством» неприятия смерти и передовым, как ему казалось на примере Циолковского, знанием, утверждавшим неизбежность разброда «единого и неделимого» целого человеческой личности в бесконечные вещественные комбинации мира. Это был трудный и трагический, личный конфликт. Он точно передан в воспоминаниях Николая Чуковского: как тщетно пытался Заболоцкий примириться с участью стать материалом бесчисленных природных метаморфоз.
В поэзии Заболоцкого с редкой силой была выражена нестерпимая боль умирания. Эта боль настолько велика, что ею наделяется сама природа.
Река дрожит и, чуя смертный час,
Уже открыть не может томных глаз,
И все ее беспомощное тело
Вдруг страшно вытянулось и оцепенело
И, еле двигая свинцовою волной,
Теперь лежит и бьется головой.
(«Начало зимы»)
Мучительные сцены смерти в природе (вот еще из «Засухи», 1936: «В смертельном обмороке бедная река Чуть шевелит засохшими устами»), в которых особенно полно разворачивается свойственное поэту олицетворение природных явлений, конечно, истинное свое значение раскрывают для человека, выявляют его чувство, интенсивность его переживания.
«Нестерпимая тоска разъединения», вносимая смертью в жизнь, рождает в Заболоцком порывы горького душевного протеста.
Вчера, о смерти размышляя,
Ожесточилась вдруг душа моя.
Печальный день! Природа вековая
Из тьмы лесов смотрела на меня.
Моменты особенно обнаженного контакта с миром дают поэту ощущение, переходящее во внутреннее убеждение, что мертвые, великие и малые, все ушедшие поколения — здесь, они присутствуют в мире.
И все существованья, все народы
Нетленное хранили бытие,
И сам я был не детищем природы,
Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!
Здесь выражен другой взгляд, чем традиционно пантеистическая философия вечного кругооборота веществ и существ в природе, бесконечного трансформизма мира, в которой сам Заболоцкий пытался успокоиться в «Метаморфозах» ("Мысль некогда была простым цветком; // Поэма шествовала медленным быком" - создания природы превращаются в создания духа, и наоборот, человек, умирая, сохраняет свой ум и душу в новых порождениях природы: "Я не умру, мой друг, // Дыханием цветов // Себя я в этом мире обнаружу"; "А то, что было мною, то, быть может, // Опять растет и мир растений множит"). Пытался, но так и не сумел. Отправиться в «необозримый мир туманных превращений» противилась его душа. Это противоречило и самому духу его убеждения в необходимости сознательного управления природной эволюцией. Ведь тем самым стушевывалась главная задача — вырвать жало смерти у природы. И, как будто стряхнув сладостный усыпляющий гипноз пантеистического примирения, он гневно восклицает:
Опять ты, природа, меня обманула,
Опять провела меня за нос, как сводня! /.../
В который ты раз мне твердишь, потаскуха,
Что здесь на пороге всеобщего тленья
Не место бессмертным иллюзиям духа,
Что жизнь продолжается только мгновенье!
Вот так я тебе и поверил!
Человек, венец мира, его преобразователь, не может принять тот факт, что его «жизнь продолжается только мгновенье».
Недаром исследователь творчества Заболоцкого А. Македонов утверждает: «В дальнейшем Заболоцкий приходит к своеобразной концепции материалистического понимания личного бессмертия, зародыши которой имелись уже в мыслях о некой материальности самих «мыслей» в «Торжестве Земледелия».
В этой концепции Заболоцкий принимает представления Циолковского о бессмертии как прогрессивной рекомбинации человека — государства атомов. Но возобновляющееся государство атомов для Заболоцкого есть и реальная возможность сохранения данного «государства» как единого неделимого, как этой личности; умирающей и возрождающейся и совершенствующейся».
Этот пробивающийся у Заболоцкого пафос личного бессмертия питается основным его убеждением, которому он никогда не изменял:
Недаром, совершенствуясь от века,
Разумная природа в свой черед
Сама себя руками человека
Из векового праха создает.
(«Мир однолик, но двойственна природа…»1948)
Заключение
Таким образом в 30-е годы Н. Заболоцкий разработал ту концепцию мировоззрения, которая зародилась у него в юные годы. Его поэзия стала следующим «моментом» развития и философского углубления темы природы. Он по существу первым в поэзии прямо и осознанно взглянул на природу не только как на единственно окружающий нас мир, прекрасно-гармоничный, дневной, или хаотический, ночной, как часто у Тютчева, мир, являющийся нашему созерцанию и проникновению, а как на совершенно определенный способ и принцип существования, основанный на взаимном пожирании, вытеснении и борьбе.
Николай Алексеевич Заболоцкий — один из лучших советских поэтов. Оригинальное, глубоко философское истолкование им взаимоотношений природы и человека, который открывает в ней всё новые тайны, находит новые соответствия своему углубляющемуся внутреннему миру, роднит Заболоцкого с такими замечательными русскими лириками, как Баратынский и Тютчев.
С каждым годом растет число почитателей, которые по достоинству оценили яркий талант, упорный труд и непрекращающиеся творческие поиски этого истинного и вдохновенного поэта.
Список литературы
1. Заболоцкий Н. Избранные произведения, тт. 1–2. М., 1972
2. Заболоцкий Н. Жизнеописание // Огонь, мерцающий в сосуде... М" 1995.
3. Македонов А. Николай Заболоцкий. Жизнь. Творчество. Метаморфозы. Л., 1968.
4. Михаил Эпштейн. Поэзия Заболоцкого.
5. Ростовцева И.И. Николай Заболоцкий. Опыт художественного познания. М., 1984
6. Турков А. Николай Заболоцкий. Жизнь и творчество. М., 1981