Поэтическое наследие поэта XVII в. Мухаммада Имина Хиркати

К вопросу изучения творческого наследия Хиркати

(исполнитель - Юсупов Р.К. 2007)

Целенаправленное и углубленное изучение многовековой истории уйгурской письменной литературы берет начало с 50-х годов прошлого столетия. Найденные на территории Восточного Туркестана (Синцзянь-Уйгурского автономного района КНР) и Средней Азии многочисленные письменные памятники привлекли не только уйгурских ученых, но и зарубежных исследователей. В периодической печати и научных трудах регулярно стали появляться отрывки, иногда и целые рукописные произведения: известных и неизвестных еще уйгурских, узбекских, персидско-таджикских авторов разных периодов истории.

Интерес к письменной литературе уйгуров, к его богатому фольклорному наследию у ученых разных континентов и времен появился еще в XIX веке, когда одна за другой организовались целые научные экспедиции на районы Центральной Азии, где веками и рука об руку обитали тюркские народы, поражавшие своими древними культурами, богатыми национальными традициями. Велика заслуга таких крупных ученых, как СЕ. Малова, В.В.Радлова, Н.Ф.Катанова, Н.Н.Пантусова, занимавшихся в свое время сбором и публикацией очень полезных для нынешних поколений материалов письменной литературы. Также в этом направлении не остались вне кругозора научные исследования А.К.Боровкова, Л.Ю.Тугушевой, С.Г.Кляшторного, Е.Э.Бертельса, И.В.Стеблевой, Э.Р.Тенишева, В.В.Бартольда, Р.Р.Арата, Дж.Хамилтона и многих других. Все это стало ярким примером для всех остальных. Особым усердием и интересом работали и уйгурские ученые СУАР КНР, Казахстана, Узбекистана, исследователи других стран. На протяжении полувека была сделана огромная работа по систематизации, опубликованию целого ряда письменных памятников, относящихся к разным эпохам и истокам. Здесь особо следует отметить работы таких ученых как, У.Мамамтахунов ("Классики уйгурской литературы", 1960), Ю.Мухлисов ("Века и произведения", 1973), М.Хамраев ("История, теория, мастерство", 1964; "Веков неумерающее слово", 1969; "Пламя жизни", 1988), С.Моллаудов ("Жизнь и творчество Билала Назима", 1976; "Уйгурская литература XVIII века", 1990), Д.Рузиева (Дастаны и мухаммасы, 1972), Б.Аршидинов ("Жанр дастана в творчестве уйгурских классиков", 1988), а также научные сборники трудов: "Вопросы уйгурской филологии" (1961), "Эхо веков" (1963), "К вопросам традиции и новаторства в уйгурской литературе" (1970), "Жанры в уйгурской литературе и фольклоре" (1980), "Актуальные проблемы советского уйгуроведения" (1983), "Краткая история уйгурской литературы" (1983) и. т. д.

Исследование истории уйгурской письменной литературы, занимающей свое немаловажное место среди тюркоязычных литератур, остается актуальным и сегодня. Немало сделано на данный момент в уйгурском литературоведении в изучении творческого наследия Юсуфа Хае Хаджипа Баласагуни, Ахмата Югнаки, Насретдина Рабгузи, Алишера Навои, Абдурахима Низари, Билала Назима. Определенная работа проводилась по творчеству таких мастеров слова, как Мухаммад Хиркати, Мухаммад Харабати, Мухаммад Залили, Навбати, Норузахун Зияй, Сейид Мухаммад Каши, Молла Шакир и многих других, которые оставили глубокий след в истории уйгурской литературы своими великими и заслуживающими особого уважения эпическими произведениями, изящными газелями, рубай, мухаммасами. Они несмотря на сложность социально-политической обстановки своего времени, добились творческих достижений в развитии и обогащении национальной литературы, сумели выразить чаяния, стремления простого народа. Ведь они были, в первую очередь, изъявителями его воли, его защитниками, а их труды стали духовным достоянием народа. Мухаммад Имин Хиркати, один из вышеназванных поэтов, жил и творил на стыке XVII - XVIII веков.

XVII век оказался переломным моментом в судьбе не только уйгурского народа, но и народов Ближнего и Среднего Востока и Центральной Азии. Иранская и Османская империи, являвшиеся самыми сильными государствами того времени и долгие годы сохранявшие свое военно-политическое господство, постепенно стали утрачивать свое могущество. Особенно заметно было это во второй половине XVII века. В результате все усиливающихся национально-освободительных восстаний в колониях и внутренних противоречий эти империи пережили серьезные территориальные потери. Переживало этот социально-политический кризис и Яркендское ханство, игравшее важную роль в политической жизни Азии.

Иноплеменные ходжи, заполнившие эту "Мекку"- Кашгар, осложнили и без того сложную обстановку в стране, ожесточилась борьба религиозных течений за влияние и трон, и все это привело к разорению и политическому бесправию многонациональное население некогда свободного ханства и превращению его в колонию завоевателей. Политическая обстановка и изменения, происшедшие в регионе, повлияли и на развитие культуры и литературы населявших его народов. В языке мусульманского населения, традиционно сложившемся в течение многих веков, явственно стали ^ господствовать спрева арабские, а потом и персидские элементы. Это влияние стало сильно чувствоваться и в литературе. Так, в XVII веке поэт Мухаммад Имин Хиркати, знакомый с великими творениями литературы Востока и в совершенстве владевший арабскими персидским языками, творивший в последние годы существования Яркендского ханства, создал множество стихотворных произведений, а также знаменитый лиро-эпический дастан "Мухаббатнаме ва мехнаткам" ("Книга любви и труда"), в которых поэт продолжал лучшие традиции письменной литературы Востока. О его жизни и творчестве мы не располагаем никакими сведениями кроме этой его поэмы и стихотворений.

Жизнь и творчество Мухаммада Хиркати было тесно связано с политической ситуацией и несмотря на это, а также на тяжелое социальное положение, поэт внес большой вклад в развитие уйгурской литературы, обогащение ее в отношении содержания и формы, развитие как национальных традиций в поэзии, так и традиций Востока. Поэтому "изучение наследия уйгурских классиков (в том числе и Хиркати - Ю.Р.) в связи с творчеством узбекских, азербайджанских, таджико-персидских поэтов является одним из актуальных вопросов литературоведения. Этот аспект исследования поможет глубже вскрыть индивидуальность каждого поэта, оригинальность его произведений. Кроме того, таким образом, мы можем проследить взаимосвязь и взаимовлияние литератур, и историю становления жанров в классической письменной литературе" /1, с. 121/.

По творческому наследию Хиркати хотя и велась синьцзянскими исследователями определенная работа по выявлению художественных особенностей, идейному содержанию и тематике, однако сколько-нибудь цельной работы о творчестве поэта не имеется. Единственно здесь можно отметить труд синьцзянских ученых "Тезисы уйгурской классической литературы" 121, в которых в определенной мере характеризуются основные направления творчества Хиркати, идейное содержание поэмы "Мухаббатнаме ва мехнаткам" и научную статью М.Османова /3, с. 18/ о некоторых особенностях сборника стихотворных произведений поэта. В казахстанской уйгуроведческой науке специальное научное исследование по творчеству данного поэта, к сожалению, не велось, кроме подготовленных отдельных статей в научных трудах и специального учебного материала. Поэтому проведение цельной исследовательской работы по выявлению художественных особенностей поэтических произведений Хиркати, их места в уйгурской классической поэзии, жанровых особенностей дастана и его значения для уйгурской литературы, исследования взаимоотношения и взаимосвязи творчества Хиркати с творчеством предыдущих поэтов, а также его современников, таких как, например, узбекских поэтов Машраба Бабарахима, Турды, таджикского поэта Сайда Насафи, - все это, по нашему убеждению, несомненно, имеет важное значение не только для уйгурской литературы.

Работа по выявлению и изданию текстов произведений Хиркати была начата синьцзянскими учеными еще в 50-е годы прошлого века. Так, его стихотворный сборник, куда вошли газели, рубай и другие поэтические произведения, был обнаружен известным уйгурским поэтом Аршидином Татликом у жителя Яркенда Сайим Ахуна в 1957 году. Но, к сожалению, это был один из вариантов, переписанный неизвестным. Эти произведения впервые были подготовлены и опубликованы Т.Елиевым в 1963 году в журнале "Литература и искусство Синьзцяна" (ныне "Тарим"). Наиболее полные его варианты опубликованы в журнале "Булак" в 1981 году М. Османовым /3, с. 9-V 128/, а также в книге "Диван, Гумнам" (Урумчи, 2004), куда кроме газелей, рубай, мухаммасов и тарджиибанд, включен месневи, расшифровка всех стихотворений и факсемиль. Главный труд поэта "Мухаббатнаме ва мехнаткам" также опубликован впервые в вышеуказанном журнале "Литература и искусство Синьзцяна" в 1957 году. В Казахстане же в 1963 году были опубликованы отдельные отрывки из поэмы /4, с. 63-126/, а позже они включены в учебные пособия.

Основное место в литературе Востока эпохи Хиркати занимали произведения на суфийские темы и мотивы. Хиркати, продолжая традиции

представителей этого направления, таких как Фариддин Аттар, Алишер Навои, создает свои лирические произведения, где он воспевает торжество любви и труда над враждой и злом.

При проведении научно-исследовательских работ по творчеству Хиркати перед учеными возникали все новые и сложные вопросы относительно личности поэта и происхождения его произведений, которые требовали незамедлительной конкретизации и определения. Одна из таких проблем заключалась в том, что эти два произведения, то есть поэма "Мухаббатнаме ва мехнаткам" и поэтический сборник, имели разные псевдонимы. Написанная в 1670 году поэма под псевдонимом "Хиркати" (от слова ^горет? ''тлеть'), хранящаяся в музее памятников литературы г. Урумчи СУАР КНР, состоит из 47 глав, три из которых включает в себе вводную и заключительную части произведения, 20 глав отводятся восхвалению пророков, в остальных 24 главах описываются образы главных героев дастана - Сабы (утренний ветерок), соловья, розы и гулькахках.

Другой же труд поэта - сборник стихов под псевдонимом "Гумнам" (от словалнеизвестныи) объёмом в 109 страниц, написанный вероятнее всего в то же время, что и поэма, состоит из 85 газелей (1550 строк) , 14 мухаммаса, 25 v рубай, одного тарджйбанда (198 строк) и одного месневи. Надо отметить, что ученые до сих пор не могут определить - является ли этот сборник полным или не полным. Как мы видим, эти два разных псевдонима и стали причиной бытования в научной среде противоположных мнений: одни утверждали, что это один и тот же автор, другие придерживались иного мнения, а третьи приводили другие версии. При написании истории уйгурской литературы ученые относили их к разным периодам - Хиркати к XVII веку, а Гумнама к XIX веку. Только в конце прошлого столетия, а именно в 90-е годы, этот вопрос все-таки нашел ответ благодаря появлению на страницах издаваемого в Узбекистане журнала "Шарк юлтузи" ("Звезда Востока") отрывков из книги "Тазкираи каландаран", где приводятся факты о том, что Мухаммад Имин Ходжамкули носил два псевдонима.

Другая проблема состояла в поэтическом сборнике поэта, а именно в принадлежности тех или иных газелей перу Хиркати. Дело в том, что в изданные в 1900 и 1979 годах сборники современника Хиркати узбекского поэта Бабарахима Машраба "Дивана-и Машраб" и "Из поэзии Машраба" ошибочно были включены, как об этом пишет М.Османов, одиннадцать газелей Гумнама. Данная проблема также является актуальной.

Таким образом, творческое наследие одного из ярких представителей уйгурской литературы XVII века Мухаммада Имина Хиркати и других поэтов требует дальнейшего углубленного анализа их произведений в тесной связи с творчеством представителей родственных национальных литератур. жизни Хиркати совпали со временем, когда в Йегионе Центральной Азии сложилась очень сложная общественно-политическая обстановка. Иранская империя, Яркендское, Бухарское, Хивинское, Казахское. Джунгарское и другие ханства, сыгравшие значительную роль на этом обширном пространстве, в XVII веке переживали большие перемены. Если народы и племена, находившиеся под владычеством государства Сефевидов, усилившегося в годы царствования шаха Аббаса I (1587 -1629), своими выступлениями за независимость основательно потрясли влияние Ирана в Центральной Азии, то господство в Средней Азии Бухарского и Хивинского ханств и особенно междоусобные столкновения этих ханств и их войны против казахов, туркменов и других еще более усугубили положение масс, проживающих в этом регионе. Образование во второй четверти этого века Джунгарского ханства и его завоевательская политика разделение в конце века Казахского ханства на три части, так называемые Малый, Средний и Старший джузы /5, с. 389/, появление различных политических группировок и усиление постоянных вооруженных стычек между ними обострили и без того взрывоопасную обстановку. Такой же политический кризис переживало и Яркендское ханство (государство Саидия), сыгравшее ведущую роль в истории Центральной Азии.

Долгий тернистый путь прошло Яркендское ханство, просуществовавшее более ста шестидесяти лет. В 1514 году "султан Саид-хан - третий сын султана Ахмед-хана, внук Юнус-хана - с небольшими силами завладел престолом, и в Яркендском ханстве было положено начало новой династии Саидов-потомков Туглук-Тимура. Это объясняется тем, что с переходом власти от дуглатского племени к потомкам Туглук-Тимура государственный строй в Восточном Туркестане остался неизменным, сохраняя независимость от Могулистана" /6, с. 128/. В состав ханства входили такие большие города Восточного Туркестана, как Кашгар. Яркенд, Хотан, Аксу, Уч /Учтурпан/, Янгисар, Бай, Турфан, Кумул, Кучар, Карашар, а также прибрежные земли рек Талас и Нарын, озера Иссык-куль, Ферганская долина. К концу XVI века, в годы правления Саид-хана, Абдурашид-хана и Абдукерим-хана, Яркендское ханство заметно укрепилось в политическом, экономическом, военном отношениях, было осуществлено ряд мероприятий в культурной, просветительской, научной областях. Города Кашгар, Яркенд, Хотан превратились в настоящие очаги науки и просвещения. Эти города, так же, как знаменитые медресе "Хакания" в Кашгаре и "Ханская библиотека" в Яркенде прославились на весь ученый мир. История, литература, медицина изучались как науки, изучались языки -арабский, персидский, урду, что дало возможность для близкого ознакомления с литературным наследием Востока.

Однако не все шло гладко в стране из-за поражений во внешнеполитической жизни, а также междоусобиц, этого извечного бича внутренней стабильности. Разруха и нестабильность особенно остро проявлялись в последние сорок пять лет до прихода к власти Абдулла-хана /1638-1667/. Начиная с этого момента и до конца правления его преемника / Исмаил-хана (1669 - 1676). Яркендское ханство не знало поражения в столкновениях с внешним врагом и дестабилизации внутри страны.

Явившееся в своё время очагом развития уйгурской культуры, искусства, литературы, бывшее своеобразным центром многих тюркских народов и племен, Яркендское ханство, несмотря на отчаянные преодолевания внешних и внутренних противоречий, во второй половине XVII века оказалось в трагическом положении. В целях превращения этого богатого и древнего края в свою колонию, внешние силы приложили максимум усилий по дестабилизации обстановки в нем. В первую очередь усилили борьбу за власть среди ходжей в таких крупных городах, как Яркенд, Кашгар, всячески поощряли столкновения между религиозными течениями. Они добились раскола в среде широких масс, привели в полное разорение богатсва края, города и селения, а население довели до полного обнищания. Все это привело к краху Яркенское государство, к уничтожению политического центра с развитой экономикой, процветающей культурой, к ликвидации державы, которой гордились уйгуры, узбеки, казахи и другие тюркские народы, считавшие её своей родиной. Не довольствуясь содеянным, ходжи продолжили свои злодеяния, в результате чего весь Восточный Туркестан оказался под пятой в начале джунгарцев, а затем и маньчжуро-китайских завоевателей.

Жившие и творившие в таких условиях поэты, историки, представители искусства и другие отражали в своих произведениях дух времени, положение народа и его чаяния, стремления и надежды. Свидетели своего времени, они запечатлели саму действительность в своей реальности.

Представитель уйгурской литературы периода Яркендского ханства Мухаммад Имин Ходжамкули (Хиркати) прожил большую часть своей жизни в XVII веке. Он родился в 1634 году в селении Багчи что находилось в местечке Тазгун, относящемся к новому городу Кашгара, бывшего тогда первой столицей государства Саидия. Как известно, Кашгар расположенный на Великом Шелковым пути в свое время привлекал внимание многочисленных путешественников, торговцев, ученых, правителей всего мира. Он являлся столицей многих известных государств, сыгравших немаловажную роль в истории Центральной Азии. Вот что пишет о нём известный казахский ученый Ч.Валиханов: "Кашгар лежит на большой дороге из Средней и Южной Азии в Восточный Туркестан. Кашгар и Яркенд суть первые по торговле города Западного края. Все среднеазиатцы весь Китайский Туркестан называют Кашгарией; из этого явствует, сколь знаменит был этот город в древности. Ханы так называемого Уйгуристана и Кашгара, начиная с Темир-Туглука, первого отдельного от Джагатая хана, имели здесь местопребывание. Торговля V Кашгара процветала с древнейших времен, через него Средняя и Южная сбывала свои товары в Тибет, Китай и Джунгарию. В настоящее время это значение его сохранилось вполне" /7, с. 278/. В течение 16 лет Хиркати обучался в различных медресе этого города и в совершенстве овладел арабским, персидским языками и всеми диалектами тюркского языка. Он одновременно знакомится с творениями представителей арабской литературы и литературы Востока. Все это стало возможным благодаря политике государства, открывшей широкие условия для получения знаний в таких отраслях, как язык и литература, история, география, логика, астрономия, медицина и т.д. Необходимо отметить, что, начиная с царствования Саид-хана, основателя Яркендского ханства, и продолжателей его дела Абдурашид-хана и V Абдукарим-хана, т.е. с 1514 годы, - года по 1593 годы страна не знала больших войн и занималась мирным строительством. "Оно было типичным государством со всеми присущими ему атрибутами и институтами, весьма походившими на государство Шейбанидов и Аштарханидов в Средней Азии. В начале в состав Яркендского ханства входили такие города, как Кашгар, Янгвдсар, Яркенд, Хотан, Аксу и Уч. После заключения перемирия с Мансур-ханом (1516 г.) к Яркенду присоединилась и Восточная область страны - Бай, Кусан (Кучар), Чалыш (Карашахар), Турфан и Кумул вплоть до Чжайгуаня (Великой Китайской стены)..." /6, с. 129/. Правителей интересовала не только внешняя политика, но и положение дел внутри государства, развитие экономики, культуры, улучшение благосостояния населения. Много внимания они уделяли науке, литературе, искусству, просвещению. Однако ко времени рождения Хиркати положение в стране начало обостряться. Особенно это проявлялось в стремлении захвата трона. После смерти Абдукарим-хана, когда к власти пришел один из его наследников - Абдуллатиф, это вылилось в открытую борьбу. Так, ближайший родственник Абдурашид-хана Абдурахимхан, будучи губернатором Турфана, объявив об отделении своего владения от государства Саидия, провозгласил его независимым. Таким образом, он положил начало распаду ханства /8, с. 271/. После смерти Абдуллатифа борьба за власть растянулась на целых десять лет. Только в 1638 году сыну губернатора Турфана Абдулла-хану удалось положить конец междоусобицам и восстановить целостность страны.

Царствование Абдулла-хана ознаменовалось тем, что он поднял разрушенные войной города. Построил множество медресе и другие объекты, наладил экономику, укрепил военную мощь страны. Его восседание на троне продолжалось около тридцати лет. Однако в 50-годы в страну ринулись полчища калмыков и более могущественные в военном отношении они захватили многие земли государства Саидия. Образовавшееся в это время Джунгарское ханство стало угрожать народам, населявшим Восточный Туркестан, Среднюю Азию. С момента своего появления оно организовало военные походы против Яркендского и Казахского ханств. Галдан Бошокту (1670 - 1687 г.г.) начал новый поход в Южный Казахстан, Среднюю Азию, Восточный Туркестан. В 1864 году он занял город Сайрам. Обеспокоенные военными стычками с китайцами, джунгары бросили разграбленный, опустошенный Сайрам и увели с собой в плен многочисленное население этой территории /9, с. 182; 10, с. 314/. Правитель ханства Абдулла-хан не смог противостоять врагу поскольку часть его сил была брошена на усмирение взбунтовавшегося правителя Кашгара, его собственного сына Йолбарс-хана. Потерпев поражение, Абдулла-хан находит убежище в Индии и там умирает в 1667 году. Воссевший на трон вместо отца Иолбарс-хан приводит страну к полному опустошению. Повсюду возникают направленные против него выступления масс и спустя два года он был убит. А пришедший к власти младший брат Абдулла-хана Исмаил приложил много сил и усердий для восстановления порядка в стране, однако деятельность ходжей свела на нет все его усилия. Последователи шейха Махдум Азама (1401-1542), объявив себя "белогорцами" и "черногорцами", т.е. двумя непримиримыми религиозными группировками, начали между собой беспощадную борьбу. Особенное рвение проявил ходжа Хидаятулла Сумевший в 1676 году свергнуть с престола Исмаил-хана и взявший его в плен. По поводу происшедших в это время событий имеются различные точки зрения. К примеру, по утверждению историка Ибрахима Нияза, когда Исмаил-хан стал настаивать об изгнании ходжи Хидаятуллы, последний прибег к помощи джунгарского хана Галдана и опираясь на его войско, оккупировал Яркендское ханство, а самого хана взял в плен /П., с. 223-234/. Другой историк Мухаммад Имин Бугра, один из активных участников национально-освободительной борьбы уйгурского народа, развернувшейся в начале XX столетия, заявляет, что после падения Яркенкжого ханства царствование Хидаятуллы долго не длилось. Не прошло и 3-4 месяцев, как Мухаммадимин, один из продолжателей ханского рода, собрал большие силы, сверг ходжу Хидаятуллу с престола. Ходжа Хидаятулла вместе с взятым в плен Исмаил-ханом и с семьей направился в Илийский край и просил, как убежища у калмыцкого хана Галдана, так и помощи против Мухаммадимин-хана. Галдан присвоил ему почетное звание калмыков - "Абак" и в 1679 году с 60000 войском оккупировал Яркендское ханство /8, с. 275/. Мухаммадимин-хан и его сторонники проявили ожесточенное сопротивление захватчикам и пали в неравном бою. Восточный Туркестан стал вассалом Джунагарского ханства, а изменник Хидаятулла (Абак ходжа) восседал на троне до конца XVII века, к Хиркати был в близких отношениях с ходжой Ашо поскольку он с отцом в его дворце работал садовником, осветителем, шашлычником. В это время Хиркати было около 30 лет. Он уже владел многими знаниями, был хорошо осведомлен о происходящих событиях словом, был сформировавшейся личностью. Страдания, выпавшие на долю простых людей, произвел ишанов, ходжей, их хитрости и уловки, вид разрушенных городов оставили не безучастными Хиркати и ему подобных. В силу ряда обстоятельств, поэт не мог открыто писать о продажной политике ходжи Абака и его приближённых, рассказывать о их злодеяниях. Но он был в состоянии говорить о дружбе и взаимоотношениях людей, о гуманизме и верности, т. е. провозглашать идеи в противовес предательству и произволу, суеверию и невежеству Такой способ выражения своих мыслей и помыслов присущ не только Хиркати, но и многим поэтам Востока. Написанные на высоком художественном уровне стихотворные произведения Хиркати, вошедшие в вышеназванный диван, повествуют о родном крае и о величии отчизны, рассказывают о верности и красоте, дружбе и любви, содержат раздумья человека об окружающем его мире, о его тревогах и переживаниях.

Что же касается поэмы "Мухаббатнаме ва мехнаткам Тто она считается вершиной его творчества. Объемистое, написанное в лиро-эпическом плане произведение, как бы расширяет жанровые рамки уйгурских дастанов и во многом обнавляет характер их содержания. Хиркати сливает в единое целое такие понятия, как любовь и труд и, находя в них много общего, трактует их в тесной взаимосвязи, дополняет одно другим и в итоге находит возможность выражения волнующих его проблем.

Любовь и труд - качества, поднимающие значимость каждого из нас, дающие оценки нашим поступком и дейтсвиям. Их соединение поднимает значимость и роль человека, определяет его место среди нас, в обществе. Подлинная любовь не может быть без жертв, а тяжелый труд - без полной отдачи сил. С другой стороны, все это - мерило, определяющее сущность и характер человека. Хиркати для описания всего этого находит удивительно простой и в то же самое время удивительно образный и поэтический язык. Создал свое блестящее произведение Хиркати, когда ему было 35-36 лет. Прожил же поэт долгую жизнь, скончался на 90 году. Если допустить, что из

отведенного ему времени, поэт много и плодотворно трудился до 50-60 лет, то у не трудно представить себе каких масштабов и какого уровня произведений он создавал за более чем 15-20 лет. Значит, из его богатейшего творчества до наших дней дошла лишь малая толика написанного им. Все остальное или уничтожено временем, или пока не найдено. Не исключено и такое, что те, о ком Хиркати в аллегорической, иносказательной форме писал с беспощадностью и сарказмом, постарались, чтобы вышедшее из под его пера не стало достоянием будущих поколений.

Несмотря на сложность времени, всяческую ограниченность правдивого слова, Хиркати создал яркое, реалистическое произведение, в котором со всей достоверностью запечатлел реальные события и верных образах выразил свои думы и чаяния. Он в литературе продолжал то, что в политике, экономике - в развитии государства осуществили Саид-хан, Абдурашид-хан и другие. Именно ему, Хиркати, было суждено сказать, что мучило таких его современников, как Абид Кумули, Молла Фазыл, Мухаммад Харабати, Бабарахим Машраб, Молла Юсуф ибн Кадир ходжа, Ходжа Насирахун и других. Одни из них ушли рано из жизни, другие прожили долгую жизнь. Хиркати смог создать такие произведения, которые увековечили как его имя, так и его сподвижников по перу.

Помимо названных выше поэтов можно отметить еще таких современников Хиркати, как известный историк Шах Махмуд Чурас, переводчики Мухаммад Рахим Кашгари, Мухаммад Садик Янгисари /12, с. 72/ и т.д.

Следует отметить, что в социально-политической, экономической, культурной жизни Яркендского ханства было много общего с жизнью народов Средней Азии, Индии, Ирана, Афганистана. Этому способствовало много причин, таких, например, как торговля, миграция, общая религия. О тесных взаимоотношениях литератур этих народов З.Г. Ризаев пишет: "Произведения XVII в. Средней Азии, Индии, Ирана и Афганистана, представленные на языке фарси нельзя рассматривать изолированно друг от друга, так как литература, особенно поэзия этого периода, носила в основном одинаковый характер, как по своему содержанию, так и по форме. Этому в значительной степени способствовало непосредственное общение многих литературных деятелей этих стран.

Следует также отметить, что в результате сложившихся исторических условий средневековья в Средней Азии, Иране и Афганистане происходит резкий упадок в развитии придворной поэзии и значительное оживление вне придворного круга. В это время появляются десятки замечательных поэтов из среди ремесленников, поэзия которых насышана мотивами острого социального протеста и вольнодумными философскими воззрениями на окружающую действительность" /13, с. 8/. По мнению З.Г. Ризаева, множество поэтов того времени придерживались пантеистического направления в литературе. В XVII веке на этой обширной территории жили и творили десятки поэтов, в числе которых, например, такие как Шавкат-и Бухарой, бывавший в Индии, Афганистане и Иране, принимавшей активное участие в диспутах по философским и религиозным вопросам, написавший три дивана.

Сайидо Насафи, Мир Обид, родом из Насафа (ныне Карши), жил и творил в Бухаре, создал один диван.

Нахли, Хафиз Таныш-и Бухарой, автор дивана, газелей, касыд, исторического труда "Абдулла-наме".

Никхат, Мир Нуриддин из Кашгара, бывал в Самарканде, Иране, Индии.

Шайдо из Ходжента, жил в Индии, автор дивана. Фироки, по имени Турды - известный представитель узбекской литературы. Козым, Мулла Нияз, туркмен по национальности. Бывал в Индии.

Мазхар, Ходжа Юсуф, родом из Бухары, бывал в Индии. Автор дивана, активный участник пантеистических дебатов.

Аршад Мухаммад Амин из Самарканда, путешествовал по странам Востока, представитель пантеистического направления и многие другие. Говоря о современниках Хиркати, мы в первую очередь имеем в виду Бабарахима Машраба, видного представителя узбекской литературы, поэта-бунтаря. Хиркати и Машраб некоторое время жили в Кашгаре и служили во дворце Абакходжи. Тогда Машрабу было от 25 до 30 лет.

По данным того же З.Г. Ризаева под псевдонимом Машраб в XVII - XVIII в.в. творили несколько поэтов. Например, в Иране их было четыре: Мирза Ашраф был придворным поэтом Надир-шаха; Машраб ибн Мир-Хусейн из Кашана; Абдураззак из Исфахана; Шах Масум из Шираза. В Индии известны два поэта: Бахур Ситга из Раджпутаны и Мир-Иноятулла, жил и творил в Дели.

В Средней Азии под этим псевдонимом жили также два поэта. Это известный нам Бабарахим Машраб, второй - Мулла Рузи-Ахун-суфий.

Бабарахим Машраб родился в 1640 году (по другим сведениям - 1657), в селе Андижан под городом Наманганом, центром Ферганской долины, входивший в состав государства Могулистан, в семье ткача Моллы Вали, образованного человека. Начальное образование Машраб получил в Наманганском медресе, затем попал в ученики к Мулле Базарахуну. Духовный воспитатель, обнаруживший большие способности молодого человека к сочинительству, сделал намало для развития его таланта, а затем отправил в Кашгар, к Абак ходже.

Рано осиротевший Машраб здесь не только сочинял, но и выполнял различные обязанности, в том числе и тяжелый физический труд чтобы прокормиться. Однако к тридцати годам он был изгнан Абак-ходжой и его окружением, опасавшимися широко распространенными в народе его стихами, в которых поэт страстно бичевал несправедливость, тиранию, отсталость и другие человеческие пороки. С этого момента начинаются мытарства поэта, продлившиеся на целых срок лет. Он побывал в городах Ташкент, Бухара, у Самарканд, Балх и в Индии. Всюду он видел одно и тоже: трагическую жизнь народа, тиранию власть имущих, несправедливость и лицемерие духовенства, и все это находит свое отражение в стихотворениях поэта. Прославившийся поборником прогресса и просвещения, Машраб оказался, в конце концов, жертвой несправедливости того времени: в 1711 году он был казнен через повешение правителем Кундуза Аштарханидской династии Махмудом Катагани /14, с. 85/.

Известный историк и поэт, живший в XVIII веке, Шах Махмуд Чурас (Чурас - название племени) родился в Яркенде (точная дата неизвестна). Отец его Мирза Фазыл, человек прогрессивных взглядов, получивший хорошее образование в Яркендском ханстве, позаботился также об образовании сына, который, будучи прилежным и способным учеником, оправдал ожидание отца. Рано он стал широко образованным человеком, талантливым поэтом, овладел модными тогда арабским, персидским языками. О том, что Махмуд Чурас в совершенстве владел персидским языком, говорит его исторический труд "Тарихи Шах Махмуд Чурас", посвященный истории Могулистана и Яркендского ханства.

Другое его сочинение - "Тарихи Рашиди (Зайли)" - продолжение -подражание сочинению Мирзы Мухаммада Хайдара "Тарихи Рашиди", на что указывает заключенное в скобки слово «Зайли» в названии книги Чураса. Это не только сочинение историческое. В этой своей книге Махмуд Чурас рассказывает о жизни и творчестве Саид-хана, Абдурашид-хана, Аманисахан и других, приводит различные истории, связанные с их литературной и государственной деятельностью.

В этой книге Махмуда Чураса встречаются и поэтические строки собственного сочинения. В большинстве своем они носят дидактический характер /15, с. 779/. Перу Чураса принадлежит также сочинение религиозного содержания "Энис - ат Талибан".

Представителем уйгурской литературы последнего периода Яркендского ханства и периода господства джунгаров и ходжей является Абид Куму ли. Он был известен в основном своими газелями и рубай. Жил и творил под покровительством правителя города Кумул Абайдул-Газибека. В рукописный сборник "Баяз", хранимый в литературном музее СУ АР КНР, вошли 34 газели и 69 рубай поэта.

Другой современник Хиркати - Молла Фазыл. Единственное дошедшее до нас произведение Фазыла - дастан "Лейли-Меджнун", подписан псевдонимом, «Кичик». Из содержания дастана известно, что он родился в 1653 году, сочинение написано в 1705 году, в возрасте 52 лет. Рукопись состоит из 254 страниц, 5592 строк.

Живший во второй половине XVII и первой половине XVIII века поэт Мухаммад бинни Абдулла Харабати родился в 1638 году в кенте Чогтал Аксуйского района. Учился Харабати в Аксуйском медресе, продолжал учебу в Кашгаре, Бухаре, изучал литуратуру, историю, философию. Большая часть его жизни была посвящена религиозной деятельности.

Из произведений Харабати, прожившего девяносто с лишним лет, до нас дошла рукопись собрания сочинений "Куллият месневи Харабати" ("Собрание месневи Харабати"), содержащая 13000 стихотворных строк. Месневи часто нравоучительного характера прославляют справедливость, правдивость, милосердие, добро, любовь, призывает правителей к этим нравственным добродетелям.

Произведения Хиркати и поэтов его поры обогатили не только уйгурскую, но и всю тюркоязычную литературу в смысле содержания и формы.

Место малых жанров в творчестве Хиркити.

В уйгурском литературоведении малые стихотворные формы (газели, рубай, мухаммасы, месневы и т.д.) как вопросы их происхождения так и вопросы об их главных особенностях, предметом специального изучения не являлись. Единственно здесь можно отметить теоретические работы М.Хамраева "Основы тюркского стихосложения", "Пламя жизни", а также отдельные труды синцзянских и казахстанских ученых по истории уйгурской письменной литературы, где в определенной мере анализируются стихотворные жанры, их место в творчестве поэтов классического периода и современности.

В зарождении и развитии почти всех письменных жанровых форм поэзии Востока в литературе некоторых тюркских народов неоценимую роль сыграла классическая персидско-таджикская поэзия - произведения Рудаки, Фирдавси, Ибн Сины, Насыра Хосрова, Гургани, Омара Хайяма, Руми, Саади, Хафиза, Джами и других, живших и творивших на протяжении всего средневековья, чье творчество занимает достойное место в сокровищнице мировой литературы. Традиция, начатая ими была продолжена на почве тюркоязычной поэзии такими ее видными представителями, как Лутфи, Саккаки, Атаи, Навои, Хусейн Байкара, Бабур, Увейси, Хиркати, Залили, Навбати, Низари, многие из которых осваивали опыт и учились у известных не только в сфере тюркской, но и мировой литературы авторов - Юсуфа Хае Хаджиба Баласагуни, Ахмада Югнаки, Насыра Рабгузи, сочинявших также и на фарси. Ко всему этому следует добавить влияние ислама, начавшего распространяться и на тюркский мир, и вместе с ним, исламом, арабской культуры и литературы.

Происхождение жанра "газель" вообще и особенности его освоения в тюркской литературе, в частности, его взаимосвязь с устным народным творчеством и совершенствование в письменной литературе как в персидско-таджикской так и тюркской литературах живо интересовали известных исследователей разных времен и стран, таких, как Аман Ахмад Рази, Е.Э. Бертельс, И.С. Брагинский, Шамси Кайс, М.Л. Рейснер, А. Баузани и других. Среди множества теоретических проблем литературоведения более всего вызывали разноречивого суждения вопросы происхождения и развития газели, других малых форм, таких, как мухаммас, мусаддас, кытъа, рубай, а также споры о приоритете того или иного поэта в становлении этих жанров. Хотя и совершенно очевидно, что каждый из прославленных уже при жизни поэтов внес свое в развитие жанра, однако ученые считали необходимым отдать предпочтение тому или иному из них: "Зарождение и формирование главных письменных жанровых форм в классической персидско-таджикской поэзии связана по общепринятому в науке взгляду с именем ее основоположника -Рудаки" /14, с. 9/, "Признание того, что в творчестве Омара Хайяма четверостишие достигло своей кульминации, стало общепризнанным в иранской филологии" /14, с. 79/, "Одна из основных заслуг Саади состоит в том, что он выработал специальный стиль газели. Язык газели имеет свои специфические черты, как-то: плавность, изящность, сладостность. Он должен отличаться от языка других видов поэзии" /15, с. 53/, "Творчество Хафиза - это кульминация газели. Он воспринял все впечатляющее, что было в газели у его предшественников, закрепил все эти элементы и придал им еще большую завершенность и тем самым совершенство" /16, с. 241/.

В уйгурской же литературе особого пика развития газель достигла при творчестве известного поэта XIX века Билала Назыма. Достаточно здесь вспомнить диван поэта "Газалият" куда вошли многочисленные газели любовного, дидактического и социального содержаний.

Газель широко распространена в поэзии народов Ближнего и Среднего Востока, Юго-Восточной и Средней Азии. В творчестве одних поэтов этот жанр преобладает, является основным или чуть ли не единственным, вследствие чего, как правило, снижается степень мастерства поэта с каждым произведением, вместо того чтобы изощряться, как у истинных мастеров, обращающихся к газели словно бы для оттачивания своего пера. Они-то и преуспевают не только в других малых поэтических жанрах, но и в эпических ее видах.

Однако следует особо подчеркнуть, что сочинение газелей - любимейшее "занятие" всех поэтов Востока и тюркоязычных поэтов-арузистов, ибо газель привлекательна тем, она передает интимные чувства , человека, преимущественно мотивы любви, она мелодична, поскольку исполняется как песня, она может вместить в себя и выразить больше, чем четырехстрочные рубай" /16, с. 239/. И действительно, литературной основой известного на Востоке у некоторых народов Средней Азии вокально-инструментального цикла, именуемого по-разному произносимым у разных народов термином "макамы", "мугамы", "макаматы", являются именно газели. У уйгуров, например, этот цикл состоит из 12 мукамов и соответственно называется "Двенадцать мукамов", у узбеков - шесть /"Шашмукам"/. Исследователь уйгурских мукамов Б.Аршидинов пишет по этому поводу: "Музыка мукамов пишется исключительно на слова поэтов-классиков, создавщих поэтическую систему аруз, куда относятся и газели. Это общее для мукамов всех народов непреложное правило" /17, с. 52/.

Каждая эпоха характеризуется своими общественно-политическими, социально-экономическими и культурными особенностями. Сообразно с ними развивается и литература. Так, в Караханидском государстве, сыгравшем большую роль в политической и культурной жизни Центральной Азии, были созданы все условия для разностороннего развития литературы. Такие всемирно известные письменные памятники, как "Кутадгу билиг", "Диван лугатит тюрк", "Атабатул хакаик", составившие духовное богатство тюркских народов, относятся к этому периоду. Значение их для судеб современных тюркоязычных литератур трудно переоценить. По сравнению с другими поэтическими формами жанр газели особо стал выделяться в творчестве поэтов эпохи Яркендского ханства.

В этом ханстве жили и творили такие поэты, как Аязбек-кошчи, Саид-хан, Абдурашид-хан, Аманиса, Шах Махмуд Чурас, Кыдырхан Яркенди, Хиркати, Харабати, Машраб, Абид Кумули, Мола Фазыл и другие. Почти каждый из них владел несколькими разносистемными языками, а знание арабского и фарси считалось обязательным, без знания которых ни один уважающий себя поэт наверняка не взял бы в руку перо. В этом нет ничего удивительного, ибо это было нормой литературной жизни того времени.

Как видно из перечисленных имен, самые первые поэты времен Яркендского ханства были в подавляющим своем большинстве известными людьми - государственными деятелями, историками, военачальниками, прославленными музыкантами. Так, Саид-хан /литературный псевдоним -Саиди/, Абдурашид-хан /Рашиди/ были первыми ханами Яркенда, Аманиса /Нафиси/ - музыкантом, композитором, патриотические проступки которой сделали ее впоследствии национальной героиней уйгуров. Аязбек-кошчи был военачальником в первые годы жизни Яркендского ханства. Он является автором не только газелей, но и других поэм - "Махмуднаме" и "Джаханнаме".

Много ценных сведений об этих исторических личностях, оставили известные историки того времени Мирза Мухаммад Хайдар /"Тарихи Рашиди"/, Шах Махмуд Чурас /" /"Тарихи Рашиди"/ Зайли, а также авторы XVIII - XIX веков, например. Мола Исматолла бинни Мола Нематулла Муджузи в своем сочинении "Таварих мусикиюн" /"История музыкантов"/.

По идейно-тематической направленности газели Яркендсого периода можно разделить на три группы: дидактического, любовного и социального содержания, хотя каждая из этих "циклов" гораздо шире приписываемой ей идеи.

К газелям первой группы можно отнести сочинения Аязбека-кошчи. В одной своей газели он приветствует и поздравляет Абдурашид-хана со вступлением на престол.

Однако то важное, что народ, страдающий от несправедливости, жесткости, темноты, ждет от своего султана покровительства, защиты:

Саки майи фарах бахш тутким бахар калди,

Ишрат замани ятди ол гулъузар калди.

Или:

Давран айру-ишрат баш кун ерур ганимат,

Чун чархи би муравват напайдар калди.

В другой газели, посвященной главному празднику мусульман Курбану, он восхваляет хана за его добрые деяния во славу страны, на благо народа:

Айду бахар айямидур, саки лаба-лаб жам тут,

Айшу тараб давранидур жами майи гулгам тут.

Ко второй группе мы относим те немногочисленные газели Саиди, которые дошли до нас благодаря Шах Махмуду Чурасу, описавшему стихи поэта в названном нами выше труде "Тарихи Рашиди /Зайли/". В них поэт воспел чистоту, красоту неповторимого чувства любви двух молодых сердец. В газели, начинающейся строкой: "В каком цветнике найдется хоть один цветок, красота которого сравнится с твоей красой?", Саиди спел гимн любви и красоты в лучших традициях поэзии Востока. Любовь, по убеждению поэта, это и высшее наслаждение, радость, сладость и горькое разочарование в одно и то же время. Однако у поэта есть газель, в заключительных строках которой он остается совершенно удовлетворенным и счастлив с возлюбленной:

И Саиди ол ярдин тантинг мурадингни тамам,

Барчаси болди муяссар шукр биру барга.

По-видимому, Саиди, строго следовавший поэтическим канонам восточных классиков, имел ввиду не столько любовь-страсть, сколько любовь к чему-то возвышенному, божественному, быть может, Богу. Может быть, поэт остался доволен своей деятельностью хорошего, добродетельного хана: ведь в годы его правления было создано сильное государство, где с самых низов до самого дворца народ был сплоченный, жизнь стабильной, уровень культуры, литературы высокой, на десять лет население ханства было освобождено от всяческих поборов, хашаров. Отсюда, видимо, и оптимистический настрой газели.

Газель - лирический жанр поэзии. Поэтому в ней воспевается любовь, раскрываются ее тайны, описываются счастливые свидания и грусть разлуки, поэты словно бы соревнуются в достижении изощренности языка, стиля. Однако, они не ограничиваются этим, стараясь осветить также социальные и моральные вопросы времени. Одним из таких поэтов был Рашиди. Несмотря на свое происхождение из среды господствующего класса, он выдвигал в своих газелях идеи гуманизма, народничества, справедливости. Он говорит, что тленный этот мир красив, но горделив, и бездушен, он преходящ, и перед смертью равны все - богатый и бедный, царь и плебей, поэтому не следует уповать на красоту и молодость, которые поблекнут в один миг, когда подойдет черед, подобно пожухшему цветку, что вчера радовал глаз.

Поэты эпохи Яркендского ханства, подобно суфийским поэтам Востока, "внесли в газель новые универсальные темы, кроме любви, - пантеизм, жалобы на время и т.д., но продолжали эти темы подавать через посредство мотивов любви" /16, с. 240/. Эту мысль подтверждают и газели Рашиди:

Хак йолида жан чекип бир жустужу-йи килмидим,

Тавба суйидин тенимни шустушу-йи килмидим.

Вах, начук макбул болгай, вах, намазим ким менинг,

Чунки хунаб-и жигар бирла вазу-йи килмидим.

В этих строках Рашиди говорит о том, что он многое задуманное не успел сделать, а время уходит, вспоминает с сожалением о допущенных ошибках, Ему пришлось на тернистом пути борьбы за укрепление государства и обеспечение зажиточной и мирной жизни народа встречать и предательства и навет. Все это он готов забыть, простить врагу, но никогда не простит себя за ошибки, которые привели его к жестокости, несправедливости. Дело в том, что после смерти Саид-хана во дворце распространилась сплетня о его, Саид-хана, близком друге и соратнике, известном историке Мирзе Мухаммаде Хайдаре. В результате этого навета поплатились жизнью несколько человек из окружения мирзы Хайдара, который сам отделался тем, что был отдален ханом от орды.

Насколько был умным правителем Абдурашид-хан, настолько и был талантливым поэтом. Писал одинаково талантливо на родном языке и на фарси, которым владел в совершенстве:

Гар кадатра сарви гуям, сарвара рафтар несит,

Гар лабатра гунча ханам, гунчара гуфтар несит.

О поэте и прогрессивном государственном деятеле Абдурашид-хане похвальными словами отозвалась современница хана поэтесса Аманисахан. Ее поэтическое и музыкальное наследие дошло до нас благадаря книге Молы Исматуллы Муджузи "Таварихи мусикиюн", о котором упоминалось выше. В этой книге говорится не только о газелях Аманисы, посвященных Абдурашид- хану, и ее "Дивани Нафиси", но и книгах "Ахлаки джамиля" /об эстетике поведения/, "Шурухул-кулуб" /о душевных качествах/, а также о ее вокально-инструментальном произведении-мукаме "Ишратангиз" /ода "К радости"//18, с. 42/.

Литература второй половины эпохи Яркендского ханства /после сороковых годов XVII века/ характеризуется расширением идейно-тематического содержания газели, ростом мастерства поэтов, появлением на поэтическом горизонте новых имен и новых поэтических жанров. В тематике лирических газелей появляются патриотические мотивы, как-то любовь к малой и большой родине, а вместе с тем естественный переход к теме недовольства, протеста поэтов - патриотов против существующего положения вещей, критике феодальных нравов и т.п. Мухаммад Имин Хиркати /Гумнам/, Бабарахим Машраб, Абид Кумули - поэты именно этого периода Яркендского ханства.

Газели поэта этого периода Яркендского ханства - Бабарахима Машраба характеризуются ярко выраженными суфийскими взглядами. По нашему предположению, он в 1665-1672 годах жил в Кашгаре. За свои популярные в народе стихи против несправедливости и предательства ходжей он попадает в немилость к властям. "Он заслужил в народе громкую славу" заступника угнетенных, что вызвало ненависть к нему реакционной части мусульманского духовенства" /19, с. 413/.

Захид манга бир шишаи май, санга намазинг,

Минг таквани бир шишаи майга сата калдим.

Или:

Анкадар даря болубман асманга сигмадим,

Таки аршу курсию лавху жаханга сигмадим.

«Кимга саям тушса бир нури якин болди у хэм,

Дафтари рухи кудрустурман забанга сигмадим.

Сорок лет Машраб провел жизнь поэта-дервиша, воспевая в своих газелях любовь, дружбу, справедливость, гуманизм, которые противопоставлял таким людским порокам, как алчность, стремление к наживе, темнота, ханжество, предательство. О чем бы поэт не писал, в его стихах постоянно присутствуют грусть, тревога, глухой протест против несправедливости. Этим и отличаются друг от друга газели Машраба и, например, Хиркати, которые творили, живя бок о бок.

В своих газелях Хиркати воспевает любовь, ее облагораживающую силу, радость встречи и печаль разлуки, красоту возлюбленной, где присутствуют все атрибуты и средства поэтических сравнений и эпитетов поэзии Востока. Встречаются в его газелях также проповедь пантеистически-суфийских взглядов.

Чиксам кочага шах суварим келадур,

Гул гунчасидек лала узарим келадур.

Хар янга бакиб кирпик окин елга атиб,

Жанимга якиб отни нигарим келадур.

Майгун лабидин ишк майин елга сунуб,

Оз мастлигидин кози хумарим келадур.

Наряду с выражением своих личных чувств с помощью образов любовной лирики Хиркати размышляет и над социальными вопросами своего времени, разоблачает такие пороки, как лицемерие, бахвальство, горделивость в человеческих характерах и призывает очиститься от них:

На болди килсанг еди тарки бивафалигни,

Ямандур ахири аи шох бивафалигнинг.

Фиганки ишк мани атти хару-зар ахир

Асири шифтаси килди бир басалигнинг.

Тема любви в поэзии Хиркати не ограничивается описанием интимных чувств возлюбленных. Его вдохновляет родная природа, близкие его духу простые люди, села и города его необъятной родины с их судьбой, повергающей поэта то в восторг, то уныние. В газели 26-ой с редифом "Кашгар" и состоящем из девяти байтов поэт называет этот край благословенным самим богом, камни его гор сравнивает с жемчугом, плодородную землю его называет пурпурным, и она источает аромат мускуса, в описании красоты кашгарцев употребляет такие атрибуты восточной поэзии, как яхонт, гранат, красное яблоко и.т. п.

Мазраи лутфи илахидур дияри Кашгар,

Ишк елининг киблагахидур мазари Кашгар.

Ишку улфат чашмасидин дарду михнат жуш етар,

Туфраги хасрат билан путкан хисари Кашгар.

Дилрабалар багрини лаъли Бадашхан айлагай,

Бир нигахи гамзасидин гулъузари Кашгар.

Жанровые и художественные особенности

Подавляющее большинство сочинений Хиркати посвящено теме любви. Основное содержание этой темы - человеческая любовь, доставляющая влюбленному не только отраду, усладу, блаженство, но и, как это не парадоксально, страдание, душевные муки.

Любовь была основной темой жанра газель - стихотворной формы, игравшей ведущую роль в творчестве таких великих представителей поэзии Востока, как Саади, Хафиз, Атаи, Саккаки, Лутфи, Навои. Эта тема, как и стихотворная форма лирической поэзии газель, достигла в творчестве названных выше поэтов вершины своего развития и совершенствования.

Высоко отзывался Навои о сладостных бейтах Мавлана Саккаки, нежных газелях Мавлана Лутфи, во множестве распространенных не только в Герате, но и Средней Азии, Китае и Хотане.

Если несомненно то, что Саккаки, Атаи, Лутфи, Гадай и другие поэты испытали большое влияние персоязычных поэтов, то также не подлежит сомнению, что спустя столетия не меньшее влияние персидской поэзии испытали прославленные представители уйгурской литературы. Такие поэты, как Хиркати, Навбати, Залили, Арши, Низари, Билал Назим продолжили традиции поэзии Востока. Однако это не означает, что их творчество не представляло самостоятельной художественной ценности. Влияние восточной поэзии выразилось в том, что оно вдохновило уйгурских поэтов на создание на родном языке оригинальных газелей. Продолжая поэтическую традицию не только персидско-таджикской, но и тюркоязычной поэзии XV века, основным стихотворным жанром которой была газель, уйгурские поэты создали новые изобразительные средства, стиль и слог. Эта новизна выражалась в изобретательности не только формальной, но и в плане содержания.

Как было отмечено выше, главным содержанием газелей во все времена была любовь. Любовная лирика поражала читателя своей искренностью, простотой. Однако поэты не ограничивались возвеличиванием красоты возлюбленной, они обращали свое внимание на социальные вопросы эпохи. Так, Шамсиддин Мухаммад Хафиз в одной из своих газелей сетует на то, что люди не желают избавляться от устаревших и вредных правил образа жизни, не хотят покидать свое темное царство. Обращаясь к возлюбленной, он говорит:

Приди же, милая моя: мы небо рассечем

И создадим для всей земли невиданный уклад.

Да, я считаю, что пора людей переродить,

Мир надо заново создать - иначе это ад.

А в газелях Саккаки, Атаи, Лутфи и других встречаются строки, которых содержатся иронические замечания о духовных надзирателях, проповедниках, мусульманских законодателях, официальных представителях власти. Так, Атаи, говоря о возвышенной любви, восклицает:

Дай Атаи место у своего порога

Ни дворцы, ни замки, ни веранды не нужны ему.

Или:

Видит бог, богатства Сулеймана –

для меня все равно что ветер

С тех пор как сокровище твоей красоты обрела прибежищев моем разрушенном сердце.

Вера и мир, наслаждение, богатство, высокий сан-

Все они хороши, но возлюбленная лучше их всех.

Во все времена, при любом общественном строе Любовь - тема вечная у поэтов. У них - это любовь-страсть. В быту она понимается шире: любовь к ближнему, любовь к Родине, к совершенной, божественной природе и к самому Богу. Рассуждая обо всем этом, Навои делит любовь условно на три разновидности. В своей книге "Мир идей и образов Навои" В. Захидов пишет следующее: "Алишер Навои делит любовь на три вида: первая - обычная, она существует между двумя полами - между мужчиной и женщиной. Навои называет её простой, естественной любовью. Он её не отвергает, как это делают многие аскетические суфии - мистики, а считает законной, обязательной, имеющей полное право на существование, нужной, необходимой для продолжения рода человеческого. Но она, по его мнению, должна быть честной и обоюдной". "В понимании Навои, в аспекте его гуманистической системы, эта любовь (второй вид) означает: смотреть чистыми, истинно человеческими глазами на окружающее, относиться к реальности с чистым сердцем, измерять все мерой настоящего человека, честно любить все действительно прекрасное, все достойное похвалы с точки зрения настоящего человека и наслаждаться им, а когда это прекрасное затоптано, то гореть, страдать, стремиться к устранению несправедливости или хотя бы к её уменьшению.

Говоря конкретно, по Навои, объектом этой любви являются:

а) человек и родина;

б) радостная и счастливая жизнь в мире;

в) природа, её богатство и прелести;

г) совершенный бог, проявленный в форме человека, прекрасной природы;

Назначение этой любви:

а) служить человеку, родине;

б) связать человека с природой, с реальной жизнью;

в) поднять достоинство человека и значение природы;

г) призывать людей к истинно человеческому, показывать, что имеют право пользоваться уважением только такие люди, которые обладают качествами настоящего человека;

д) видеть человека счастливым, радостным;

е) ненавидеть и преодолевать то, что противоречит истинной, человечности!

Эта любовь (третья - Р.Ю.) проникнута мистическим духом. Её объект - только абстрактный бог, который "существует" где-то вне пространства и времени, оторван от действительного мира, противостоит природе, реальному человеку. Последователи её любят только этого бога, противостоящего человеку, его реальным интересам. Отказываясь от всего мирского, от самих себя, они заняты стремлением к нему, к воплощению в нем, заняты путем мистической интуиции познанием бога в уединении от всех и от всего 722, с. 115-118/.

По убеждению Навои, любовь между мужчиной и женщиной - любовь-страсть - должна быть честной, искренней и обоюдной. Поэты воспевали именно такую любовь, ее нежность и красоту, силу и хрупкость. Следует подчеркнуть и ту истину, что в своих газелях поэты достигали совершенства не столько в описании возвышенной любви, в восхвалении, боготворении (возлюбленной, в создании образа красоты и обаяния, сколько в тех строках, где осуждают измену в любви, коварство красавиц.

Саккаки писал:

Глаза твои - убийцы, ресницы твои проливают кровь.

Чему еще могут научиться эти соседи палача?

Саккаки достаточно торговался с твоими черными локонами,

Но прибыль в его руках - только растерянность.

Примечательны среди таких примеров газели Саккаки, Атаи, Лутфи и других поэтов начала XV века, в которых, в соответствии с традицией классической персидско-таджикской поэзии, живо рисуется образ нежной кокетки-возлюбленной. Вот, например, газель Атаи:

Ай бигим, ушбу йуз дегул, шами била камармидур,

Ай бигим, ушбу соз дегул, шахд била шакармудур.

Коз ичидин кия-кия шиба била бакишларин,

Жан томурин кияр учун тигму я назармудур.

Или возьмем следующие бейты Саккаки, где поэт умоляет свою возлюбленную быть милосердной, сострадательной:

И хосн ганжи, бу заип конлумни вайран айлама,

Йуз оза зулфун тагитип, омрим паришан айлама.

Хар накасу хас-йузина хуш таза гул йанлиг кулуп,

Багримни хар дам гунчадак хасрат билан кан айлама.

Обращаясь к самому себе, Лутфи говорит:

О бедный Лутфи, не стремись встречаться с той златоликой,

Ибо обнимет белоликую не мужчина, а золото.

Тема любви нашла своё дальнейшее развитие в творчестве Хиркати, пользовавшегося богатым наследием поэзии Востока, а также устным народным творчеством. Он, единственный в своем роде, написал газель о Любви как философской категории:

Ишкнин кавну макан ичра макани йоктурур,

Лейк баксан жан козида ишксиз йоктур макан.

Бул хаваслар бинихайатдур качан тапкан хабар,

Ишк атин туткан била та болмагунча багри кан.

Ишк оти машхур ерур ким корди шаклу суратин,

Жану дил коймакдин озга ким ани корди аян.

Анлагил Гумнам баксан хар тараф йок гайри ишк,

Фани билган коз корар хеч тил ани килмас баян (81-я газель).

Как и другие поэты своего времени, Хиркати глубоко сожалеет о том, что нет теперь настоящей любви, что ценится в его время не преданность, а богатство. Цену любви знает только тот, кто обожжен ее огнем, кто испытал радость встречи и горечь разлуки, считает Хиркати вслед за Саади, кто довел до совершенства жанр газели, в которой высказываются высокие слова о любви. Однако Хиркати тут не подражатель. Он не повторяет своего великого учителя или современников, его образы, поэтические приемы совершенно самостоятельны, ибо Хиркати выдвигает на первый план свои собственные видение и толкование темы.

Подобно Хафизу, Хиркати находит великолепные сравнения, оригинальные образы в описании двух противоположных мотивов в своих газелях о любви. Говоря о газелях Хафиза, литературовед И.Брагинский пишет: "Каждому из этих двух основных мотивов была свойственна целая "свита" тонов, образов, полутонов и оттенков: прелесть весны, радость винопития, блаженство свидания и т.д., а с другой стороны - боль разлуки, страдания, безответной любви, удары судьбы и т.д. В хафизовской газели нашли своё выражение оба основных мотива, иногда даже в пределах одной и той же, газели, и это придает ей особое обаяние" /18, с.241/. То же самое мы наблюдаем и в газелях Хиркати. Так, например, в первом двустишии девятой газели он говорит о любви, доставляющей человеку радость, блаженство, о своей возлюбленной, глаза которой подобны двум светлым родникам - источникам жизни, но тут же сравнивает брови ее с луком, стрелы которого угрожают его, поэта, жизни:

Ол ай хаят чашмисидин таза жан килур,

Хар лахза каши яси мана касд жан килур (9-я газель).

Во втором двустишии поэт признает, что от мук и страданий его избавит один лишь нежный взгляд своей звезды (ситары):

Гам отидин бу жисмим агар болса даг даг,

Йуз корсатип ситарам гамдин аман килур.

Таких примеров можно приводить много.

Иногда, обвиняя возлюбленную в невнимании, а то и в жестокости, он сравнивает ее с царем-тираном, палачом, убийцей:

Кайси катил сан каби жаллад олмишидур асиз,

Кайси жалладнин киличи навки мужганинча бар (6-я газель)

Мани Гумнамга бармай закати хосн кайтардин,

Корарму бохл ара бир шахри яри ман каби харгиз (30-я газель)

Залилу катилу жаббар ерур бишафкат,

Яру агярни алида билур йаксан киз (31-я газель)

Агар нафс илкидин куткармасан наткумдур аи катил,

Оларму ол зумуррад козлариндин аждаха бир ку (76-я газель).

Описание такого противоборства, противоречия между лирическим героем и его возлюбленной - обычное явление в газелях поэтов Востока. "Удел лирического героя - страдать от неразделенной любви, плакать, жаловаться на неверность, вероломство, жестокость и кокетство возлюбленной; возлюбленной же неизменно сопутствуют красота, благополучие, беззаботность, она упоена своей красотой и равнодушна к страданиям лирического героя" (29, с. 183). Вот и возлюбленная Хиркати горделива, она любуется своей красотой; луноликой, солнцеликой называет ее и поэт, но тут же предупреждает, что если кто желает себе отраду, блаженство, то он пусть даже не думает о слове любовь:

Бивафалик сандин откай дап гуманим йок иди,

Журм икан сандак вафасизга конул алдурмагим.

Сан нача бадъахд сан жан берурман ахд ила,

Мана мушкулдур бурунки ваъдани синдурмагим, (59-я газель).

Такое отношение к амурным делам находим в газелях многих современников и предшественников Хиркати. Оно традиционно идет от великих представителей персидско-таджикской поэзии (24, с. 121). Так, Лутфи, предшественник Хиркати, в своей изящной газели с радифом "керак болса" наполнил свои строки тонкими намеками и упреками насчет возлюбленной и начсет самого себя:

Жамалу хоснуна соз йок, вафа керак болса,

Мани худ олтурадурсан рава керак болса.

Конул чу билмайин оз хаддини сани савди,

Балаву гусса била мубтала керак болса.

Жафани жанима аз килки, нагахан бир кун,

Жафа тугунса нитарсан, жафа керак болса.

И в то же время Хиркати напоминает о том, что в отношениях с возлюбленной необходимо быть сдержанным, терпеливым, великодушным, предостерегает от излишней откровенности с любопытствующими в отношении своих любовных дел, неудач и разочарований, призывает быть сильным и бороться за свою любовь:

Мусулмани амас намардка сен коз яшин токсан,

Гаминнин гавхарин ол кимсага исар атип болмас.

Нача би сабр сен килма такаллум ишкидин харгиз,

Кишиким бол хавасдур махз асрар атип болмас (35-я газель)

Чтобы достичь своей цели в жизни, человек должен учиться этой жизни, трудиться над собой, искать и находить. Точно так же и в любви: выносить невзгоды, неудачи, муки на этом пути, если нужно жизнь отдать. Нет розы без шипов, говорит поэт:

Гул касдин ерса истама рахат тиканга бас,

Васл иштиякин олса ишит фуркат ат содаг (38-я газель).

Вне поля зрения не остается у поэта и такие изъяны, как двуличие, хвастовство:

Нуктаданлик саф диллик лафин урса хар киши,

Ким бу давлатка йатурган хаки пайиндур Сенин (45-газель).

Или:

Таваххум айлагил хакдину худписанд олма,

Ки кахру зиллат ерур тухми худнамалигнин (46-я газель).

Хиркати перенес много боли и печали не только от любви, но и от бедности, неустроенности быта. Жалобу на свою жизнь довольно часто можно встретить в газелях поэта:

Йузун михри иолун атмай кеча, кцндцзни фарк атмам,

Замана коргани йок розгари ман каби харгиз (30-я газель).

Или:

Розигаримдур кара харгиз акармас тун каби,

Коз карамим озгадур кози караси озгача.

Значит, такие строки Хиркати нельзя понимать узко, относя их только к любовной лирике. Эти сетования объясняются гораздо большими причинами социального порядка: жестокость времени, трагическое положение народа, социальная несправедливость.

Другая особенность газелей Хиркати заключается в том, что в них мы часто встречаем строки, посвященные восхвалению вина. В них, написанных в духе четверостиший Омара Хайяма, поэт развивает не только тему "вино и возлюбленная", но и иронизирует над требованиями духовенства, противопоставляет земные радости аскетической жизни поборников шариата. Следует здесь отметить, что до Хиркати, в газелях Атаи, Саккаки, Лутфи эта тема не была достаточна развита. Об этом Э.Р. Рустамов пишет следующее: В газелях Саккаки и Лутфи своеобразно отразились некоторые условия современной им жизни. Так в их поэзии отсутствует тем Рвина, что вероятно связано с запретом, установленным в период правления Шахруха. Отдельные строки, посвященные восхвалению вина, есть у Атаи и Гадай, но у них эта тема не развернута так, как в стихах Хафиза /24, с. 196/. Однако было бы насовсем справедливо утверждать, что в газелях Саккаки и Лутфи тема вина отсутсвует или неразвернута достаточно. Так можно было бы сказать также и о газелях Хиркати, ибо их также нельзя сравнивать с стихами Хафиза, тем более хайямовскими четверостишиями о вине. Приведем некоторые примеры из Саккаки и Лутфи.

Лаилин шараби болди конул дардина дава,

Бу дард жанга йатти, вали ол дава фани? (Саккаки)

Бу кечар жаханда, сакий, чу емас вафа нишани,

Дари айш бирла качса керак ушбу омри фани (Лутфи)

Известно, что параллель любовь - вино нашла вершину своего развития в газелях Хафиза.

У Хиркати насчитывается более тридцати газелей, где он свободно манипулирует словами май, шараб (вино), джам (чаша), майхана (кабак), майпараст (пьяница), саки (виночерпий). Развивая эту тему, Хиркати обогатил уйгурскую поэзию, стал образцом для других поэтов-последователей. Следуя сам традициям Хафиза, Сабири, Навои, он противопоставляет в своих стихах вино и "благочестивость" суфиев, отшельников: нет правдивости в речах их, -говорит поэт, - истина только в вине.

Ичмайин кавсар суйидин агзини айлап чочак,

Зухд ели май табидин гулдак ачилгандин кечар (18-я газель).

По Хиркати "познанием истины" обладают не шейхи, которые не хотят понять, что истинный смысл - во встрече с любимой и вином, которые одинаково пьянят и доставляют наслаждение, а не в райском источнике -кавсаре:

Зухд ели жаннат била кавсар суйин килса талап,

Бизга ол гул гунчаси ичра шараби наби бар (10-я газель).

Или:

Захр ичар яр илкидин хар зару ринди майпараст,

Хури жаннат ангабиндин айлаган халва билур» (24-я газель).

Для Хиркати вино, виночерпий не только атрибуты, используемые для воспевания истинного наслаждения на этом свете, сегодня, сейчас, они также -спутники в долгом, длинном пути, то есть жизни.

Май болсаву саки нага хамдамга кошулсам,

Йол канча йирак болуп коз юмуп ачкуча йетарман (69-я газель).

Некоторые из газелей Хиркати имеют философско-нравоучительный характер, наряду с возвеличиванием силы и сущности любви и описанием красоты возлюбленной, он выражает свое отношение, свое видение в вопросах жизни и любви, и всегда призывает к нравственности. Избрав композиционный прием, своеобразный параллелизм, подчеркивающий связь в сущности разных по всем "параметрам" вещей - картины и явления природы с одной стороны и любовь - с другой, Хиркати говорит:

Тагмаса - гулга сахар салкини хандан олмас,

Ишкидин йатмай асар гун сухандан олмас.

Или: Мудди марди худадин озини билса баланд,

Кара таш йакут олуп илунча маржан олмас (34-я газель).

В следующих строках поэт доказывает, что любовь не умирает никогда и не умрет, каких бы мук ни принесла непреодолимая разлука, не оставляющая ни малейшей надежды на свидание с возлюбленной.

Сени Гумнам агар хажр оти мин пара килур,

Гам нама лаил туман парадур аззан олмас (34-я газель).

Среди газелей поэта встречаются бейты, которые открыто призывают к преданности, взаимной любви, настоящей дружбе:

Козин гулгун коруп хар кимга озини зар етип болмас,

Конул захмига мархам коймаса афгар етип болмас (35-я газель).

На болди килсан иди тарки бивафалигни,

Ямандур ахири аи шох бивафалигнин (46-я газель).

Хиркати предпочитает бедность даже трону падишаха, ибо он сочтет за счастье страдать вместе со своим народом, делить с ним его тяжелую судьбу. Породоксальны следующие строки поэта, где сказано, что у царствующего забот больше, чем душевный покой у бедствующего:

Балаву михнати коп асли падишалигнин,

Баси фарагати бар достлар гадалигнин (46-я газель).

У Хиркати встречаются строки о дороге, пути, путешествии. Однако путь здесь имеет также метафорическое значение: путь - это поиски способов, как добиться встречи с возлюбленной, с одной стороны, и способ избавиться от мук любви и забыть о ее, любимой, существовании - с другой.

Турдум нача кун гурбат ара анди кетарман,

Хамда йокидин дарду алам била кетарман.

Ким килса сапар йук била хавфу хатари бар,

Не малу озук рахила бихавфу хатарман (69-я газель).

Большое значение придавали устному народному творчеству поэты, писатели, ученые во все времена. Постоянное внимание уделяли фольклору Махмуд Кашгари, Юсуф Хае Хаджиб, Ахмад Югнаки, особенно поэты. В "Разелях Атаи, Саккаки, Лутфи, Навои свои собственные сравнения, метафоры и другие тропы художественной речи строили именно по типу фольклорных образов. Приведем некоторые примеры:

Карангу ичра гавхар тийра болмас.

-О (В темноте жемчуг остается жемчугом, он не почернеет)

Кар таш йакут олуп алуча маржан олмас.

(Черный камень не превратится в рубин, а вишня - бусы)

Лаил туман парадур арзан олмас.

(Даже дробленный рубин не потеряет свою цену)

В Диване Хиркати есть газели, похожие по форме на народные песенные жанры. Они сравнительно просты по форме и лексически, имеют точную рифмовку, как и песни, они точно могут лечь на музыку. Именно поэтому в свое время газели Хафиза стали любимыми народом, как отмечали не раз исследователи: "Наследие Хафиза оставляет большое количество стихов в разных жанрах, но мировую славу ему принесли газели. Они еще при жизни автора были широко распространены на всем Ближнем Востоке, говорящем не только на персидском (фарси), но и на других языках. Привлекательная простота стиля, напевность, богатство поэтических образов и афористичность способствовали сближению газелей Хафиза с народным песенным жанром. Вследствие этого его стихи нашли широкое распространение в народе. (25, с. 19). По своей обязательной строфичности, отсутствием сложных приемов такие газели Хиркати также завоевали симпатии его читателей. К примеру можно привести 20, 25, 54 и 55-газели поэта.

Одним из особенностей поэзии Востока заключается в том, что поэты, чтобы еще больше усилить силу воздействия стиха особенно в содержательном плане, широко используют имена и приключения исторических, коранических, мифологических личностей, лирических героев, названия известных реальных или сказочных местностей. Не являются в этом отношении исключением и газели Хиркати, в которых встречаются такие имена, как Адам (Адам), Нох (Ной), Якуп (Иаков), Сулайман, Ибрагим, Айса (Иса),Юсуф и др.

Чтобы описать красоту возлюбленной, Хиркати использует для сравнения китайские идолы, еменский рубин, еменский яхонт, хотанский мускус и другие предметы сравнения.

Гар бути Чин сенин била давайи хосн килсаким,

Гул каби йуз малахати икки кози кара керак (42-я газель).

Сочетания еменский рубин или яхонт", "хотанский мускус" в поэзии Востока встречается очень часто. Часто пользуется ими и Хиркати. Так, выражение "мушки Хотан" (хотанский мускус) у него кроме прямого значения может иметь и метафорическое, т. е. образное выражение. Это может означать черный цвет.

Данаи халин коруп отлуг йузунда аи пари,

Аташин жисмим ара конлум ерур мушки Хотан (82-я газель).

Или: Гам оти кабаб айлар хажринда чикарган дуд,

Ишк ахли машамига сун мушки Хотан сансиз (32-я газель).

Небезынтересно отметить что само слово Хотан в поэзии Востока превратилось в метафору: Хотан, хотани - это нечто лучшее по достоинствам своим. Хотан - город в Восточном Туркестане, славившийся, по преданию, своими красавицами /24, с.211/, лучшим мускусом и нежными шелковыми тканями. К этому образу часто обращаются Атаи, Саккаки, Лутфи и другие поэты-классики. Так, например у Саккаки:

Если роза увидит твое лицо, то она разорвет себя

на сотни частей.

Из-за твоих /красивых/ глаз скитается газель

в степи Хотана.

В газелях Хиркати упоминаются такие имена, как Хисрав, Кайкубад, Мансур и другие. Так, Мансур - выдающийся суфий Хусейн ибн Мансур аль-Халладж (родился он в 858 г., казнен в Багдаде-родоначальником особого "крайнего" направления в суфизме, представители которого полагали, что единение с Богом не "разрушает" (уничтожает) личность, как у умеренного суфия Джунайда ал-Багдади (ум. в 910 г.) и не "вытесняет" (растворяет в божественной любви) ее, как у Абу Назира Вистами, но, наоборот, "совершенствует" и "освещает!" ее /26, с. 83/.

Мансур встречается и в газелях Бабарахима Машраба, современника Хиркати.

Магом был с отравой смешан тот напиток данный мне.

Как Мансур, я был повешен, не ужившийся у вас.

Слава о моем безумье прогремела по земле,

Что отверг я оба мира за один свиданья час.

Вместо Мансура Хиркати представляет себя на виселице, но свои любовные муки он считает несравнимыми с муками Мансура:

Мастана аналхак уза асрарни кордум,

Мансур болуп баш алибан дарни кордум.

Преуспел Хиркати не только в сочинении газелей. Он писал мухаммасы, месневы, рубай, тарджиибанд и др. И эти формы стихосложения в основном написаны на тему любви. И здесь поэт возносит красоту возлюбленной, одобряет такие качества ее, как верность, покорность, благочестие, осуждает

измену, неверность, коварство.

Поэт сетует на несправедливость сильных мира, нищенскую жизнь народа, на то, что духовенство использует религию в своих интересах.

Ай Гумнама ялган отуп чин катти,

Дуняни тилап тапмади алдин катти.

Инкар алидин козунни йум бакма ана,

Ким бакти дидан хакбин катти.

Хиркати продолжает тему вина в этих стихотворных формах. Так же сравниваются вино и райский источник, где поэт предпочитает первое второму. Например, в этом рубаяте:

Гумнам йугур шарабу саки отти,

Сан тиргуза корки омри баки отти.

Сан кимга килурса саждаи бандаликин,

Кавсайин зухур каши таки отти.

В своем месневи, написанном, должно быть, в преклонном возрасте, Хиркати обращается к Богу, признает свои грехи, за которые поэт готов понести самое строгое наказание, вплоть до смерти и надругательства над его телом, которое пусть разрубят и отдадут собакам на съедение. И все же поэт надеется на справедливую оценку его деяний.

Художественные средства и поэтические приемы «творчестве.

Разнообразны художественные средства стихов Хиркати. Немало среди них образов, традиционно идущих от классической поэзии Востока. Несмотря на то, что Хиркати и сам вносил много нового, однако не мог отойти от законов поэтики своего времени, что объединяло не только поэтов - классиков XVII века, но и их предшественников - Саади, Хафиза, Атаи, Саккаки, Лутфи, Навои. "Поэт - сочинитель газели, обнаруживая свое мастерство в изобретении новых изысканных поэтических образов, метафор, сравнений, должен был при этом исходить исключительно из установленных законов и правил восточной поэтики, разрабатывая всегда одну и ту же тему - любовь и описание красоты возлюбленной" /24, с. 196/. Насколько умело, широко использует Хиркати поэтические средства в создании своих образов, можно показать на примере его газели с рефидом "Кашгар":

Уду анбар туфрагидур аби кавсардур суйи,

Дурру маржан ташларидур кохсари Кашгар.

Особенно ярки метафоры поэта в описании стройного стана возлюбленной, ее глаз, бровей, ресниц, локонов. Недовольный невниманием возлюбленной, он сравнивает ее с палачом, скупым падишахом или султаном, тираном, убийцей. Обычные, частые сравнения возлюбленной следующие:

Солнце: (44-4)

Зеница ока: (53-8)

Тень поэта: (60-5)

Павшы (61-2)

Душа, оживляющая мертвое тело поэта: (75-1)

Роза: (20-1)

Кафир: (20-1)

Река: (50-6)

Индийский павлин (31-1)

Сравнение стройности с кипарисом в восточной поэзии было самым распространенным во все времена и у всех поэтов. У Саиба Табризи, одного из известных представителей персидской литературы, есть газель, где с кипарисом сравнивается рука:

Наша рука подобно кипарису, никогда не имела

подола /краешка/ счастья,

Это бесплодное /счастье/ с давних времен не

имело принадлежности.

В конце концов небо смыло с наших сердец

отпечаток надежды,

Никто не имел надежды получить дождь из этого

сухого облака.

В Восточной поэзии кипарис - это олицетворение красоты человека: он высокий, стройный и красивый. Пожалуй, мы не найдем поэта, который не воспел бы эти качества кипариса и не сравнил бы его с человеком или со своей возлюбленной" /13, с. 151/. Хиркати не ограничивается простым таким сравнением стройности возлюбленной с кипарисом. Это сравнение он усиливает тем, что заявляет в другом месте, что даже стройность и красота кипариса не сравнится со стройностью и красой возлюбленной, как не может никто сравнить с розою ее лицо, с мускусом и амброй - цвет и запах ее локонов /31-7/.

Следуя традиций поэзии классиков, Хиркати искусно использует отдельные буквы арабского алфавита для описания красоты возлюбленной: (7-6, 19-1, 31-8). Здесь поэт дает следующие сравнения:

Каф - глаза

Нун - губы

Знак "Мадд" - брови

Алиф - стан

Интересно отметить, что одну и ту же букву поэты используют для сравнения разных сравниваемых предметов. Так, например, один из виднейших представителей персидско-таджикской поэзии Камал Ходженди брови любимой сравнивает с Нун, губы- Мим, глаза - Сад /27, с. 12/. Сравните у Хиркати.

Кафу нун кози лабин мад алиф кад кашин

Раю эсрар башиндин аягин киран киз (31-8).

Хиркати употребляет и другие сравнения:

Каддин гулбун, йузун гул, кашларин савсан, козун бадам,

Киши бир топ шакарда тапмади гулзар ман янлиг (36-12).

В этом двустишии поэт стройность стана любимой сравнивает со стеблем цветка; Лицо - цветок, брови - лепестки цветка, ирис (савсан). (Ирис - по-гречески - радуга).

В следующих строках Хиркати сравнивает стан красавицы с:

молодым деревцем (или финиковой пальмой): (6-4)

молодой ветвью, побегом: (65-4).

свечой: (12-4).

Самое большое число сравниваемых предметов и явлений у Хиркати относится к глазам любимой. Их около двадцати:

Звезда:(1-1) Камфора: (3 7-6)

Разбойник: (4-3) Луна: (47-2)

Родник: (9-1) Облако: (1-3)

Охотник: (19-3) Палач: (65-2)

Венера: (31-5) Изумруд: (76-8)

Огонь: (34-4) Кровопийца: (84-1)

Миндаль: (36-12) Соломорезка: (65-1)

Черные глаза поэт сравнивает с бедой, несчастьем, слезы - кровью, яхонтом, бусинами, рубином. Лицо возлюбленной Хиркати сравнивает с луной, солнцем, розой (12-4, 5-3, 21-1, 34-3, 57-12, 9-2, 83-4), а также с

Луч светильника: (6-5) День, ночь: (71-1)

Огонек: (20-2) Рай: (58-2)

Бутон: (25-1) Гранат: (84-7)

Луч, цветник: (2-6)

Уста возлюбленной Хиркати украсил сравнениями, взятыми также с реальной жизни. Одно из наиболее распространенных сравнений в классической поэзии Востока - это яхонт. Другие сравнения:

Родник: (2-6) Вино: (50-1)

Источник жизни: (7-2) Огонь: (82-5)

Соловей: (64-1) Сахар: (61-3)

Бутон: (22-7) Чаша: (84-9)

Чаша жизни: (11-3) Прозрачная вода: (65-9)

Цвет вина: (25-3)

Одним из объектов сравнения в поэзии Востока - это ресницы красавицы. Сравнение ресниц возлюбленной со стрелами встречается у многих поэтов разных времен. Так, Навои, помимо употребления такого сравнения, считает счастьем, если стрела эта ранит его. Вот что говорит он в одной из своих газелей:

Ярамдин чекарга окин саий килман,

Ки пайкан сузук ичра махкам болуптур.

Или:

Ичимдин ничук тарткайлар окин ким,

Конул коймасун жан мадад хам болуптур.

Почти же признания читаем у Хиркати:

Таш карап башига тартип я кашин кирфик окин,

Атса мандурман нишана чун мана жанандур (14-4).

Иногда поэт с завистью, досадой глядит, как возлюбленная налево-направо пускает свои стрелы-ресницы, будто пренебрегает она им (25-2).

Хиркати сравнивает ресницы любимый с колючкой, мечом, кинжалом, ланцетом, пером, войском, метлой, греблей, зарослями кипариса (18-3, 6-3, 13-1, 8-3, 1-6, 7-8, 28-2, 59-7, 22-3).

Следующий объект сравнения - брови - схож с ресницами красавицы. Точно так же, как и ресницы, Хиркати сравнивает брови возлюбленной с кинжалом, саблей, ланцетом, луком. Более всего брови сравниваются с луком:

Дилбаримнин олтурурга каши яси озгача,

Мин масих шагирди тиргузмак дуаси озгача. (81-1)

Иногда брови и ресницы идут рядом в одной строке (8-3, 11-4, 39-9, 65-2, 68-1), они не разделимы.

Другие сравнения:

Кинжал: (82-3)

Клинок: (20-2)

Меч: (78-7)

Хиркати сравнивает брови также с михрабом (ниша в мечети, указывающей направление к Мекке), серпом луны, савсаном (ирис)

Мехраб - излюбленный эпитет в классической газели. Так, у Атаи:

Фалак-айванана баш ундурурму,

Кашин мехрабинин такина муштак?

В следующем бейте сравнение брови с молодым месяцем - серпом луны идет паралельно со сравнением красоты лица с солнцем, глаз - с луной.

Хуршид зийбига ярамас анжуму хилал,

Хоснунга зийб икки хилал икки анжумун (47-2).

То же самое можно сказать и о сравнении бровей с лепестками ириса (савсан):

Каддин гулбун, йузун гул, кашларин савсан, козун бадам (36-12).

Заслуживают внимания также образы Хиркати, связанные с описанием кос, локонов возлюбленной. "Образ волос (кудрей) красавицы в тексте XI в. строится с помощью сопоставления с можжевельником; в газелях классической поэзии для такого сопоставления привлекаются обычно базилик, фиалка, гиацинт, внимание обращается на форму, фактуру (изогнутая, вьющаяся, пушистая), цвет (темный) и "запах" /23, с. 182/. Хиркати предпочтение отдает гиацинту (сунбул), ирису (савсан):

Не сарв била гулда бу шаклу шамайилдур,

Не анбару сунбулда бу нав саласилдур (4-1).

Как видно из этих строк, Хиркати использует тут два ряда сравнений: гиацинт - длина, пышность волос и амбра - запах.

В следующем двустишии (82-6) также проводится целый ряд образов: тмин (зира), уд (название дерева, при тлении издает ароматный запах), гиацинт, шафран, амбра... Сравнения говорят сами за себя.

У Хиркати распущенные волосы красавицы уподобляется змеям, стерегущим клад: (6-6).

Другие сравнения:

Цепи: (22-5)

Петля: (65-10)

Волосы красавиц - всегда черные, почему они обычно, большей частью,

уподобляются ночи. Так, у Хиркати:

Зулфидин олди кун кеча хоснидин олди тун ярук,

Зулфу йузи магар анин лайли била нахаридур (2-5).

Или:

Шами авжида йузун от, от узра сачиндур дуд,

Буй алди жаханни пак от узра сачин сунбул (50-4).

Другой образ в газелях поэтов Востока - родимое пятно, родинка. Этот образ делает лицо красавицы еще краше. У Хиркати сама родинка на лице возлюбленной сравнивает с зеницей глаза и точкой (диакритическим знаком) над арабской буквойﻥ" ", со сторожем рядом с ямочкой на щеке, который защищает ее, красавицу, от влюбчивых и от сглаза, а также с зернышком:

Иузун хажрига сабр атмай от узра миск тушкандак,

Амас халик япушкан мардуми чашми силхимдур (7-4)

Нун ичида нуктадак конлумда халин даги бар (19-1)

Сипанд етмас от узра ол сенинки данаи халин,

Асийрин банд атмакликка ол бани занахдандур (22-9)

Ким табандак от ара халин сипанд данадур,

Чашми бад дафиига ол гулру еканни билмадим. (65-8).

Перечень объектов сравнений в газелях можно продолжать, наполнять и дальше: подбородок - яблоко, уши - чаша весов, зубы - жемчуг, шея - черенок, стебелек, ножка (лепестка, цветка) (6-5, 22-8), 65-2, 82-5, 44-9).

У Хиркати ноги возлюбленной также сравниваются с ножкой цветка, лепестка, а пальцы - бутонами цветка (44-9, 7-1, 44-10).

Лирический герой у Хиркати готов сгореть в огне любви, он терпеливо выносит издевательства, насмешки возлюбленной. Он также наделен поэтическими образами, сравнениями, которых насчитывается более двадцати. В большинстве случае в поэтике Востока он сравнивается с соловьем.

У Хиркати:

Гар жари ситам узра нача нала килурман,

Булбул болушум ол гули ханданин учундур (13-3).

Таких сравнений можно встретить и в 6-7, 16-5, 31-11, 50-2, 58-6 и других газелях.

Часто встречается сравнение с псом (ит, саг):

Гумнам итини соргали калса аягин агритип,

Хар кадимига мин жахан болса агар нисаридур.

Дальше в 25, 27, 30, 43, 48, 60-газелях.

В газелях Хиркати лирический герой изображается страдальцем, мучеником, несчастным, одержимым любовью, безумцем. Он не может выплеснуть свою боль, печаль перед своей возлюбленной, поэтому готов довольствоваться общением, беседой с собаками своей любимой.

Агар болса муйассар итларига хам забан олмак,

Далил ушбуки ол каткан каяшм сари башимдур (21-4)

Поэт сравнивает этих животных с их хозяйкой, которая бездушна, бессердечна. Он бы желал, чтобы возлюбленная заимела хоть малую часть сострадания, которыми наделены ее собаки:

Агар рагиб есам дил багига васл кадам килмак,

(Бахит конлумга итлар михрини рагиб каяшимдур (21-5).

В следующих строках поэт сравнивает себя с костью, которую только и собака может возжелать:

Амасдур устахани хар итин астида содралган,

Гамин ранжи била олган менин жисми табахимду (27-8).

Таких примеров у Хиркати великое множество: 5, 24, 27, 28, 29, 31, 37, 42, 43, 52, 59, 75, 77, 78, 79, 83 и другие газели.

Встречаются в газелях Хиркати также следующие сравнения:

цель, мишень (11-4, 58-6);

султан влюбленных (22-11);

цветущий луг, цветник (49-7);

муха (58-4);

безумец (60-13);

тень (77-7);

зола (25-15, 35-10);

гора (28-6);

дым (35-10);

стелька (44-10);

огонь (35-10);

дрова (2-3, 55-13);

сокол (76-6);

рай (36-11);

отшельник (60-13);

молния (83-4);

гром (83-4);

кость (27-8);

капля моря (50-6);

шах бедняков (63-6);

земля, прах (64-4);

золото (64-6).

Лицо лирического героя Хиркати сравнивает с золотом (63-6), цветком (67-5); сердце - коралл (63-6), глаза - солнце (57-3), следы -жемчужины (63-6), потоп (31-9), яхонт ( 57-4), летний дождь (25-10), кровь - вино (41-5), душа, сердце - чернильница (1-6), мишень (78-3), голубятня (58-3), клетка (19-1), обитель печали (82-11), собака (50-5), счастье - бутон (74-4), душа и тело - сыновья Адама Хабил и Кабил (4-9).

Другие сравнения:

Любовь - мусхаф (книга, Коран) (1-7), огонь (51-3) 62-5), светильник (8-7).

Огонь любви - обиталище поэта (56-1).

Пленник любви - цель, мишень (43-7).

Душа, сердце (чувство) - родник, источник любви (1-8), кыбла

(запад, Мекка) (17-2), Шах шахов (35-6).

Сердце - кебаб (10-1, 41-5).

Слезы - кровь (42-5).

Кровавые слезы - хна (42-5).

В своих мухаммасах, рубай, таржибанде месневи Хиркати. помимо образов газелей, обыгрывает также свои новые, оригинальные. Свое возлюбленную поэт сравнивает с:

колючкой:

Мани булбулга гул хам болмасан баг ичра харим бол;

Масихом (Айса, Иса):

Масихадак олук жисмим ичра аи гул жан сипарим бол;

Наездником:

Йолунда гард олай туфраг олуп сан шахсуварим бол;

Светильник:

Олупман ишкин ичра дайима шамъи мазарим бол;

Возлюбленная воплощена в рубайятах Хиркати в следующих символических образах:

виночерпий эпохи:

Таижил айлагил сакии давран отти;

время (сезон):

Гумнам гулун мавсими бостан отти;

томные глаза:

Гумнам йугур кози хумарим отти;

амулет:

Зулфаклари бойинда тумарим отти;

бадахшанский яхонт:

Отдак кизарип лаил Бадахшан отти;

душа:

Гумнам йурак тахтини кой жан отти.

Такие сравнения встречаются с в таржибанде Хиркати: возлюбленная - это кыбла (страна света, куда обращается молящийся), лирический герой - раб, искра, пылинка.

Метафоры

В газелях Хиркати:

Ишк ахли (Влюбленные): 36-6 Газели (серны) любви: 15-8

Клинок любви: 37-3 Пленник любви: 41-5

Огонь любви: 24-1 Пустыня любви: 29-8

Кафиры любви: 31-9 Море любви: 57-6

Паводок любви: 72-7 Река любви: 57-7

Базар любви: 84-11 Шах любви: 14-1

Страна любви: 57-7 Дерево любви: 3-6

Огонь печали: 32-6 Клинок печали: 72-1

Море печали: 12-6 Муравьи печали: 30-6

Газели (серны) печали: 28-6 Уголок печали: 13-6

Хижина печали: 83-9 Огонь разлуки: 67-5

Тучи разлуки: 60-8 Стрела разлуки: 59-8

Зиндан разлуки: 10-3 Ветер разлуки: 9-4

Ад разлуки: 41-3 Ветер печали, расставания: 77-1

Кинжал печали: 9-3 Птица души: 4-8

Ларец души: 45-1 Сад души: 21-1

Глаза души: 57-5 Крепость души: 14-3

Силок красы: 10-8 Луч красы: 32-3

Тепло красы: 71-5 Двери радости: 10-6

Вино радости: 41-3 Вместилище дум: 15-3

Птица грёз: 83-8 Сад лица: 22-7

Солнце лица: 30-7 Светильник красы: 54-5

Клинок красы: 63-3 Сад страданий: 67-2

Птица страданий: 57-9 Листок жизни: 15-9

Гора души: 29-6 Цветок рая: 4-6

Петля счастья: 15-8 Ветер смерти: 28-8

Стрела печали: 31-2 Стрела гнёта: 3-6

Лоно судьбы: 37-3 Птица взора: 16-5

Метафора в мухаммасе:

Подарок красы

Зерно верности

Садности

Чаша свидания

Вино любви

Лужайка увеселения

Цветок красы

Метафоры в рубаят:

Вино увеселения

Виночерпий времени (эпохи)

Трон сердца

Шах любви

Жемчужница души

Страна любви

Время расставания

Метафора в тарджбандах:

Искра восхваления

Сад восхваления

Огонь любви

Ветер милосердия

Ланцет дум

Река разлуки

Рука свидания

Солнце красы

Семья любви

Рука любви

Камни тирании

Страна любви

Хиркати умело использует гиперболу: "земля, посеянная милостью бога" - это Кашгар; красоту кашгарских девушек поэт описал так: "мельком брошенный взгляд ее испепелит сердца" и превратит в бадахшанский яхонт; кашгарский мазар - кыблагах, место поклонения всех влюбленных; "жизнь и быт бедняка богаче трона султана" и т.д. Большая часть гиперболических сравнений поэта относится к описанию красоты возлюбленной; она - "вся огонь пылающий" (2-3); "волосы белый день в темную ночь превратят (2-5); лицо чисто, без пятен, как Солнце" (20-3).

В поэзии Хиркати, особенно в его газелях, встречается во множестве стилистическая фигура контраста; день и ночь,свет и тень, солнце и луна,рай и ад.

Особенно часто встречается антитеза день и ночь. Ее встречаем в газелях: 39-4, 48-5, 51-2, 51-3, 51-17-1, 67-6 и "др. В этих газелях антитеза День и Ночь употреблена в значении "всегда", "постоянно".

В своем прямом значении эта антитеза также употребляется очень часто:

Йузун михри толун атмай кеча, кундузни фарк утмам

Замана коргани йок розгари ман каби харги (30-7)

Она встречается еще в следующих газелях: 48-6, 55-15, 65-12, 71-1.

Антитеза Солнце - Луна:

Не михр ила мах ичра бу кием яруглук бар,

Хажрин кечаси билмам не важр ила зайилду (4-2)

Встречается также в газелях: 23-5,31-5, 34-6, 43-4, 47-2, 50-7, 60-8, 82-9.

Антитеза Cвет и Тень:

Жаханга шами толса чикмаса кун тийрлик катмас,

Бу ран аламга, аи Гумнам, жанан нури туташипдур (23-9).

Ночь и Утро:

Хижран туни козга нача бихад кара болса,

Чун субх умидим рухи табанин учундур (13-2).

Ночь и День:

Равзи оавшандур йузун сачин урур бир тийра тун,

Шам вактида шафакдак йаткурур тун ичра кун (71-1).

Темнота и Солнце:

Тийра конулга хар заман салса йузун хаяли нур,

Килмади бу конул ойи кун йузидин зия керак (42-6).

Темнота и Рай:

Мана йок тийралик жаннат каби дайим ерур равшан,

Ка нури уршдин ким болди атушвар ман янлиг (36-11).

Рай и Ад:

Хоснин нури таб атса жаннат корунур давзах,

Васлин йок еса килмам жаннатни ватан сансиз (32-3).

Яд и Сахара

Жаннат тиламан кавсар атин алман агизга,

Лаилин гами захр ердию маккар шикан аттим.(56-5).

Поэма «Мухаббатнаме ва мехнаткам» Хиркати

Наряду с такими письменными поэтическими жанрами, как газель, рубай, касыда, мухаммас, туюг, месневи, издревле существующими в литературе Востока, особое место в творчестве поэтов занимает жанр дастана со всеми присущими ему особенностями. Особенности эти заключаются в том, что дастан являясь эпическим жанром в литературах и фольклоре Ближнего и Среднего Востока и юго-западной Азии, обычно представляет собой обработку сказочных сюжетов, легенд и преданий. Дастаны бывают поэтому трех видов: прозаические, стихотворные и смешанные -последовательное чередование прозы и стиха. По происхождению дастаны делятся на устные и литературные, которые тесно взаимодействуют. Так, "многие авторские дастаны со временем обретали устно-народное бытование и переставали чем-либо существенным отличаться от фольклорных произведений" (1. 87). И, наоборот, отдельные традиционные сюжеты и персонажи фольклора используются поэтами для создания собственных произведений, по-новому преобразуя жанровые, композиционные, художественные особенности народных дастанов.

Другие отличия устного и письменного дастана касаются их формы, строения. По типу стихов дастаны в устном народном творчестве имеют свободную стихотворную строфу и рифмовку, то есть, в письменной литературе - форму эпической поэзии месневи. Далее: в дастанах устного творчества часто чередуются проза и стихи, форма дастанов письменной литературы - в основном стихотворная. Незначительные прозаические вкрапления служат либо связующим звеном между главами, частями дастана, либо для характеристики действий или персонажей. "Язык этой прозы образно не богат, прост, не эмоционален в отличие от языка стихотворных частей, где образный арсенал поэзии используется очень широко" (1. 87). Этими арсеналами являются "гиперболизация, идеализация героя, фантастические и приключенческие ситуации, любовно-романтические сюжетные линии, словесные и сюжетные клише, четко разработанные шаблоны концовок и зачинов" (там же).

Развитию и совершенствованию жанра дастана внесли неоценимый вклад своими романтическими поэмами такие поэты-классики, как Фирдавси (X век), Юсуф Хае Хаджиб (XI век), Низами (ХП-ХШ вв.), Дехлеви (XIII-XIV вв.), Джами, Навои (XV в.). Традиции их продолжали десятки последующих поэтов, обогативших жанр новыми формами и содержанием. Особую роль в развитии дастана сыграла Хамса (Пятерица). Эту новаторскую форму стихосложения ввел в письменную литературу азербайджанский поэт Низами, которого продолжали Хосров Дехлеви, Абдрахман Джами, Алишер Навои, Хамдулла Челоби. Основываясь на отдельных романтических поэмах Низами, создали свои варианты последующие азербайджанские классики: Ариф Ардобили ("Фархаднаме"), Ассар Табризе ("Михр вк, Муштари"), Шах Исмаил Хаттам ("Юсуф и Зулейха"), Фузули ("Лейли и Меджнун"). Такая традиция была и в персидско-таджикской, узбекской, уйгурской литературах.

Среди классических тюркских литератур издавна выделяется уйгурская своим фольклорным и письменным богатством, где имеется множество авторских дастанов и народных вариантов поэм Низами, Навои и других поэтов, а также дастаны поэтов нового времени на различные темы.

В современном уйгурском литературоведении имеется ряд работ, посвященных теоретическим вопросам дастанов и их месте в творчестве уйгурских поэтов. Следует отметить, что в этих работах более глубоко и шире исследованы особенности развития жанра дастана в устном народном творчестве. Среди произведений этого типа, получившего в уйгурском литературоведении название "народные дастана", следует назвать следующие: "Огузнаме", Терип-Санам", "Чин-томур-батур", "Садир палван", "Назугум", "Абдурахман-ходжа", "Сеит-ночи", "Тахир и Зухра", "Дархад и Ширин", "Лейли и Меджнун", "Юсуф и Зулейха" и другие, которые до сих времен не стерлись из памяти народной. Последние четыре дастана являются общими для ряда тюркоязычных литератур, остальные - чисто уйгурские.

Поскольку народные дастаны - "Зеркало духовной жизни народа, выражение высшей ступени его художественного мышления и сокровищница языка народа, то следует отметить, что историю литературы нельзя рассматривать в отрыве от народных дастанов" (2.79). Точно также, нельзя рассматривать народные дастаны в отрыве от письменно - литературных, поскольку поэты-дастанчи создали свои произведения, в первую очередь литературно обрабатывая богатый арсенал фольклора и используя традиционные образы, сюжетные линии, приемы описания народных дастанов.

Становление и развитие жанров дастана в уйгурской письменной литературе тесно связаны и именем Юсуфа Хае Хаджиба, автора поэмы "Кутадгу билик".

Безусловно, автор поэмы "Кутадгу билик" испытал сильное влияние Фирдавси, Дакики, Балхи и других персидско-таджикских поэтов. В свою очередь с поэмы "Кутадгу билиг" Юсуфа Хае Хаджиба начинается расцвет тюркских литератур. Достаточно сказать, что дастан "Атабатул хакаик" ("Подарок истин") Ахмада Югнаки (XII), последнего представителя литературы караханидского периода, очень близок по идейно-художественным особенностям, по языку и стилю поэме Юсуфа Баласагуни. "Атабатул хакаик" написан на кашгарском (Хакания) диалекте, стихотворным размером (бахр) мутакариб метра аруз (3. 353).

Большое значение записям, переписи и упорядочению дастанов придавали деятели государств, в которых жили и творили поэты. "К середине XIV века в Мавераннахре возникает новое государственное образование во главе с Тимуром, которое после смерти Железного Хромца фактически распадается на два государства: Мавераннахр со столицей Самарканд и Хорасан со столицей Герат. Вокруг этих центров и концентрируется литературная жизнь, ожившаяся с середины XIV века после стабилизации в экономике и политической жизни страны (4. 575).

Известно, что в этих городах интерес к литературе был очень высок, а падишахи Шахрух и Байсункар (сын Шахруха) сделали очень много для сохранения литературных памятников. "Так, в Герате в 1439 году, то есть спустя 13 лет после создания первого "канонического" текста "Шахнаме" Фирдавси, был подготовлен написанный уйгурским письмом первый текст знаменитой поэмы Юсуфа Баласагуни "Кутадгу билиг" ("Наука о том, как стать счастливыми"), который хранится в настоящее время в Вене" (5. 32).

Исследователь Э.Рустемов особо отмечает, что по велению султана Арслан-ходжы (сына Тимура) был переписан на уйгурском письме ряд рукописей. "Арслан-ходжа Тархан был высокообразованным человеком, знал уйгурское письмо и был знаком с текстом поэмы "Хабатул хакаик" и биографией ее автора Адиба Ахмада. Составление в Герате и Самарканде текстов поэм "Кутадгу билиг" и "Хабатул хакаик" на уйгурском алфавите свидетельствует о большом интересе ученых и литературоведов этого периода к изучению уйгурской письменности и литературы, а также о наличии в Герате и Самарканде знатоков уйгурского языка, литературы, искусства каллиграфов, прекрасно владевших уйгурским письмом (5.37).

Прогрессивные падишахи, подобные Шахруху, Байсункару, Арслан-ходже Тархану, жили и в уйгурских государствах Восточного Туркестана. Например, Саидхан, Абдурашидхан - ханы Яркендского ханства - Саидия, а также последующие владыки -Джаганхир-ходжа (Арши) - поэт и государственный деятель, Зухретдинбег и другие. Они внесли большой вклад в развитие уйгурской литературы.

Развитие жанра дастана в уйгурской литературе происходило под сильным воздействием творчества Алишера Навои. Достаточно сказать, что поэзия Навои,особенно, его газели, входят как тексты почти в каждый из двенадцати мукамов уйгурского классического вокально-инструментального произведения "Двенадцать мукамов".

Уйгурская классическая поэзия периода воздействия творчества Навои пережила новый подъем не только в жанровом, содержательном и тематическом планах, но и в отношении художественных приемов. "Постепенно светская литература, противостоящая религиозно-мистическим и клерикальным сочинениям, начинает занимать все более прочные позиции. Поэзия обращается к реальной жизни, человеку. Она воспевает радости и страдания земной любви, горести разлуки, счастье свидания, красоту возлюбленной, ревность, чувственное восприятие жизни. Все чаще появляется социальная тематика, в ней звучат мотивы обличения деспотизма, насилия, мракобесия и ханжества, утверждаются идеи человеколюбия" (4. 576).

Проникаясь традициями Восточной литературы и жемчужинами устного народного творчества, Навои создает новые сюжеты, новых героев, соответствующих духу времени, ставит перед обществом социальные, политические, нравственные проблемы, выдвигает прогрессивные идеи.

Во времена, когда жил и творил Навои, взаимодействие, взаимовлияние различных литератур достигло высокого уровня. Навои продолжил традиции своих предшественников представителей персидско-таджикской литературы, в подтверждение чего можно назвать его "Хамсу" ("Пятерицу"), составляющую две тысячи стихотворных строк и объединяющую пять поэм: философско-дидактическую "Хайратул абрар" ("Смятение праведных"), любовно-романтическую "Лейли и Меджнун", любовно-героическую "Фархад и Ширин" героическую "Садди Искандари" (Искандеров вал'Чи любовно-приключенческую "Сабъаи Сайяр" гСемь планету То же самое можно сказать и о других поэмах Навои. Так, например, его философская поэма "Лисан ат-тайр" ("Язык птиц") по своему идейному содержанию напоминает поэму персидско-таджикского поэта Фариддина Аттара "Мантик ат-тайр" ("Речи птиц"). Написанным в жанре муназара (спора) этим поэмам характерно украшение меткими народными выражениями, а часто великолепной игрой слов, тонким юмором и блестящим остроумием, столь свойственными устному творчеству народа" (5. 222).

Эти особенности поэм Аттара и Навои наблюдаются в литературе последующих периодов. К таким произведениям относится, например, "Китаби Гариб" - эпическая поэма представителя уйгурской классической литературы XIX века Турды Гариби. В ней описывается спор представителей различных профессий, что превращается в своеобразный диспут на социальные, нравственные темы времени.

Начиная с XVII века уйгурская литература поднялась на новую ступень своего развития, продолжая при этом традиции Юсуфа Хае Хаджиба Баласагуни, Ахмада Югнаки, Алишера Навои. Первые успехи литературы этого периода тесно связаны в первую очередь с именем Мухаммад Имина Хиркати, автора дастана "Мухаббатнаме ва мехнаткам".

По своим жанровым особенностям дастан Харкати следует традициям литературы Востока. Поэт был к тому же хорошо знаком с творчеством классических поэтов. В ней отражены взгляды и мысли поэта о таких философских категориях, как любовь, счастье, дружба, вражда, карьеризм, зазнайство, описываемые в 47 главах, три из которых предваряют дастан (пролог) и заключают его (эпилог).

Написан дастан эпической формой месневи метра аруз, хотя поэт часто обращается здесь также к форме газели, приверженцем которой он был всегда. Вообще говоря, газель играет ведущую роль в творчестве Хиркати: этой формой написаны почти все произведения поэта, подписанные псевдонимом "Гумнам".

Основная часть дастана Хиркати написана в форме беседы, спора (муназара), в форме вопроса и ответа, что характерно поэтике восточного дастана. В процессе описания такой "полемики" поэт устами своих персонажей выражает свое отношение к жизни, жизненным явлениям, понятиям общественной жизни, разоблачает пороки феодального общества. Основная идея произведения передается при помощи диалога Соловья и Розы.

Другой образ поэмы Саба - это легкий утренний ветерок, дарующий людям, всему живому существу каждого уголка земли радость, свежесть, покой. Являясь символом душевной чистоты, доброты, он выступает в поэме защитником настоящей любви, преданности, защитникам настоящего труда, обвинителем тьмы, предательства, ленивости, лицемерия. Саба - это "посредник" между этими образами - героями, претворяющий в жизнь мечты и чаяния последних. Саба - это образ самого поэта, его позиция. Следует добавить к всему этому, что символические образы Хиркати Соловей и Роза - это то же, что Лейли и Меджнун, Юсуф и Зулейха, Фархад и Ширин.

Другой образ - Соловей - это, обычно, одна из хорошо знакомых нам птиц, выделяющаяся своим красивым, голосистым, и в то же время, печальным пением, и дарующая этим своим достоинств радость, покой людям. Поэтому она особо почитаема. Во многих случаях она символизирует свободу, независимость. Этот образ в письменной литературе, особенно в поэзии, появился благодаря устному народному творчеству. Как известно, в уйгурских пословицах и поговорках Соловей выступает символическим образом. Например: "Соловей любит цветущий луг, человек - свою родину", "Без родины сын - соловей пустынь, "Человек без родины - соловей без голоса" и т.д. В лирической поэзии Соловей выполняет роль образа влюбленного, ишущегоСвою V возлюбленную. В некоторых случаях поэты Соловья в клетке сравнивают с человеком, потерявшего свою родную землю, лишившегося своей Родины. Причина обращения Хиркати к этому образу, скорее всего, в этом и заключается. Поэт в своей жизни очень многое пережил. Страдания, выпавшие на долю народа, после предательских действий некоторых ходжей, во главе с Абаком, и беспрерывных нападков со стороны захватчиков - не оставили поэта равнодушным к судьбе своей Родины. Он через эти образы изъявил свой протест к несправедливости. В лирических произведениях в большинстве случаев Соловей и другой действующий образ поэмы Роза выступают как два влюбленных. Роза - это символ красоты, грации, преданности. Хиркати, особенно, в своих газелях розу сравнивает с ликом возлюбленной. Такое сравнение характерно лирике многих поэтов Востока.

Кроме Сабы, Соловья и Розы в дастане имеется четвертый, отрицательный образ - Гюлкахках (буквально: "Роза - хохотунья"). Это символ несправедливости, подозрительности, измены, одним словом, темных сил, приносящих несчастья для ближних. Символические образы - это тоже одна из традиционных приемов восточной поэзии.

Эпические произведения поэтов Востока традиционно начинается с восхваления Аллаха, Пророка и четырех халифов - Абубакра, Омара, Османа и Али. Только после этого можно было переходить к описанию основного содержания дастана. Однако бывают и отступления от этой традиции, примером чего является дастан Хиркати "Мухаббатнаме ва мехнаткам". Цель поэта -возвеличение значения любви и труда в жизни человека, о чем говорит уже само название поэмы. Однако это ни в коем случае не должно наводить на мысль о том, что Хиркати был против поэтических традиций или канонов ислама.

Эпическая форма поэзии в уйгурской литературе преобразовалась и приняла новый облик в XIX веке. Дастаны этого периода по идейному содержанию можно разделить, в основном, на любовные и исторические.

Дастаны любовного содержания относятся к первой половине XIX века и названы они "Мухаббат дастанлири" ("Дастаны о любви"), куда входят произведения трех поэтов: Абдурахим Низари, Норузахун Зияй и Турды Гариби. Перу Низари принадлежат поэмы о любви "Фархад и Ширин", "Лейли - Меджнун", "Махзун -Гюльниса", "Рабиа - Саъдин", а также дидактические поэмы "Чахар дервиш" ("Четыре дервиша"), "Зат -ул ниджад". Зияй написал поэмы "Вамук - Узра" и "Масуд - Дилара". Турды Гариби - автор поэмы "Шах Бахрам".

"Мухаббат дастанлири", называемые еще "Гериплар хекайити" ("Рассказы о странниках"), являются своеобразными "Хамса" ("Пятерица") - подражание "Хамсе" Навои и его предшественников, авторов "Пятериц".

Во второй половине XIX века в уйгурской литературе созданы дастаны исторического содержания, которые отражали многовековую народно-освободительную борьбу уйгурского народа против маньчжуро-китайских поработителей. Следует подчеркнуть, что авторы этих поэм часто сами являлись очевидцами народных восстаний, сами участвовали в них с оружием в руках, что делали их произведения предельно реалистическими, зримыми и правдивыми, их герои были часто реальными историческими лицами. Таковы "Газат дар мулки Чин" ("Война против Китайского государства") Билала Назима, "Зафарнаме" ("Поэма и победе") Моллы Шакира, "Шархи Шикаста" ("Описанние поражения") Сеит Мухаммада Каши и другие.

Поскольку основной целью дастана Хиркати, как это принято в произведениях классической поэзии, является любовь, то поэт старается раскрыть всю сущность этой философской категории, ее тайны и величие. Для этого он мастерски использует буквы арабского алфавита. Этот поэтический прием, как известно, широко распространен в поэзии классиков Востока, однако Хиркати, который продолжил его в своих газелях, теперь в своем дастане "Мухаббатнаме ва мехнаткам" находит новые образы, оригинальные сравнения. Так, например, он отдельно останавливается к каждой букве, из которых состоит слово "мухаббат", и находит семь слов, характеризующих каждую из этих букв. Возьмем, например, первую букву "М" этого слова:

1. Мим - мим (арабская буква)

2. Муптилаллик - подверженность;

3. Маламат - порицание, укор;

4. Мувапик - соответствие;

5. Муруват - щедрость;

6. Муние - друг;

7. Муттассил - близость.

Вторая буква слова Мухабба-г* - X. Она обозначает следущие слова:

1. Хаят - жизнь;

2. Хилим - мягкость, нежность;

3. Хая - стыд;

4. Хасрат - печаль;

5. Хазза -наслаждение;

6. Хазирлик - готовность;

7. Хакирлик - бедность, нужда.

Третья буква - Б решается следующими словами:

1. Бала - беда;

2. Бандилик - рабство;

3. Бихриман - возможность;

4. Бука - плач;

5. Баб - дверь;

6. Баки болмак - вечность;

7. Басталик - связанность.

Последнюю букву -Т слова «Мухаббат» Хиркати объясняет следующим образом:

1.Тоба килмак - каяться;

2. Танзих - очищение;

3. Тадан - хитрый;

4. Тарк атмак - отречение;

5. Танбих - предосторожение;

6. Таслим - покорение;

7. Таасуп - жертва.

Пояснив свойства слова мухаббат, Хиркати не переходит сразу на основной сюжет дастана, а рассказывает о событии, связанном с любовными приключениями. Здесь поэт пользуется символическими образами. Он сравнивает влюбленного с мотыльком, а возлюбленную - со свечой. Вот свеча одна в комнате, страдает от одиночества. В комнату залетает мотылек. Влюбленный в горящую свечу, мотылек, облетая огонь, в конце концов, сгорает в объятиях огня. Этой картиной поэт хотел показать силу любви. Этот образ встречается и в произведениях других жанров, которыми богато творчество Хиркати. Здесь поэт также обращается к традиционным символическим образам, как это отчетливо видно в дастане. Строит Хиркати образы свечи и мотылька исходя именно из этих символов поэзии Востока. Он описывает также так называемые маджлисы - вечера, где люди, в основном принадлежащие к писательским кругам, вели свои беседы, относящиеся к их профессии. "Маджлисы - литературные пиры - служили одной из излюбленных форм постоянного общения светских и литературных кругов того времени. На этих маджлисах люди, рассевшись вдоль стен, ставили посредине комнаты зажженную свечу и вели беседы" (24, с. 173).

Хиркати сосредотачивает свое внимание на людей, собравшихся на этих маджлисах, на их взаимоотношение, на то, как молодые парни и девушки бросают друг на друга влюбленный взгляд:

Литературовед Э.Рустамов в своей работе «Узбекская поэзия в первой половине XV века» проводит газель Саккаки, где описывается, как свеча на одном из маджлисов плачет:

Тун-кеча мажлиста йузун васфидин качти хадис,

Шамъ гайрат отина яндию созан йиглади.

Вчера на маджлиса, когда шла речь о красоте твоего лица,

Свеча сгорала от пламени ревности и плакала от горя

О байте, приведенном здесь, ученый говорит следущее: "Саккаки применил в этом байте слово «гайрат», обозначающее одновременно и зависть, и рвение. Если бы поэт употребил какое-либо другое слово, пусть даже близкое по своему значению к слову «гайрат» (хотя бы такое, как рашк), то образ «завистливой свечи» потерял бы свою выразительность и живость.

В одном из изданий этот байт Саккаки прочитан ошибочно и переделан:

Тун кеча мажлиста юзунг васфидин кечти хадис,

Жам хайрат утина ёндию сузон йиглади.

Вчера на собрании когда речь шла о красоте твоего лица,

Все сгорели от пламени изумления (?) и плакали от горя.

В этом варианте слово хайрат (вместо гайрат) логически не связывается со смыслом байта, ибо вместо слова шам (свеча) вставлено слово «жам» (все). Это лишило весь байт его его первоначального значения: в нем отсутствует поэтический прием маджаз (метафора - Р.Ю.), создание которого и было в данном случае главной целью поэта" /24, с. 174./ Этот байт, который Э.Рустамов считает ошибочно прочитанным и переписанном, приводят и авторы двух книг: «Образцы уйгурской классической литературы» и «Эхо веков». Это говорит о том, что и Саккаки, и Хиркати образ свечи заимствовали традиционно из средневековой персидско-таджикский поэзии.

Завершив рассказ о свече и мотыльке, Хиркати переходит к основной цели - к описанию любовных перипетий между Соловьем и Розой. Известно, что поэт работал в одно время садоводом у Абак-ходжи. Неудивительно поэтому, что он хорошо знал жизнь птиц и цветов и умело использовал их в своих различных произведениях. В дастане он называет следующие цветы: роза, фиалка, гиацинт, базилик, ирис, нарцисс, лилия, петушиный гребешок, жасмин и многие другие.

В дастане Хиркати использует диалоги, газели и другие формы композиционных средств стихосложения. Диалоги построены, как и положено в классической поэтике Востока, в форме вопросов ответов и бесед.

Использованная литература:

1. Маматахунов У. К вопросу изучения истории уйгурской классической литературы // Актуальные проблемы советского уйгуроведения. - Алматы, 1983.

2. Тезисы уйгурской классической литературы. - Урумчи, 1987 (на уйг. яз.).

3. Османов М. Газели Гумнама // Булак (Сборник по уйгурской классической и народной литературе). - Урумчи, 1981. №3. (на уйг. яз.).

4. Эхо веков. - Алматы, 1963 (на уйг. яз.).

5. Безертинов Р.Н. Татары, тюрки - потрясатели вселенной. -Новосибирск, 2001.

6. Кутлуков М. Образование Яркендского ханства // Маловские чтения. - Алматы, 1990.

7. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Т: 2. -Алма-Ата, 1985.

8. Бугра Мухаммед Имин. История Восточного Туркестана. -Анкара, 1998 (на уйг. яз.).

9. Аманжолов К. Рахметов h. Tүpкi халықтарының тарихы. -Алматы, 1997.

10. Кляшторный Ч.Г., Султанов Т.И. Казахстан. Летопись трех тысячелетий. - Алматы, 1992.

11. Ибрахим Нияз. Краткие сведения из истории. - Кашгар, 1989 (на уйг. яз.).

12. Краткая история уйгурской литературы. - Алматы, 1983 (на уйг. яз.).

13. Ризаев З.Г. Индийский стиль в поэзии на фарси конца XVI - XVII в.в.-Т., 1971.

14. Машраб - великий гуманистический поэт. Булак, 1986, №19 (на уйг. яз.).

15. История уйгурской классической литературы. Т.2 -Урумчи, 2002 (на уйг. яз.).

16. Козмоян А.К. Рубай в классической поэзии на фарси. -Ереван, 1981.

17. Мирзоев A.M. Рудаки и развитие газели в X - XV вв. -Сталинабад, 1958.

18. Брагинский И.С. 12 миниатюр. - М., 1966.

19. Аршидинов И. О двенадцати мукамах. - Алматы, 2002.

20. Муджузи Молла Исматулла. Таварихи мусикиюн. -ч Урумчи, 1982 (на уйг. яз.).

21. История всемирной литературы. - М., 1987.

22.3ахидов В. Мир идей и образов А. Навои.- Т., 1961.

23. Стеблева И.В. К вопросу формирования образной системы лирики в классической тюркоязычной поэзии. \\ Проблемы исторической поэтики литературы Востока.- М., 1988.

24. Рустамов Э.Р. Узбекская поэзия в первой половине ХУ века. - М., 1963.

25. Классическая восточная поэзия.- М., 1991.

26. Пылев А.И. Ходжа Ахмад Яссави: суфийский поэт, его эпоха и творчество.-А., 1997.

27. Ходжанди. Латафат-наме.-Т., 1976.

28. Литературный энциклопедический словарь. — М., 1987.

29. Уйгурское устное народное творчество. -А., 1983 (на уйг.яз).

30. История всемирной литературы. —М., 1985. Т. 3. 31. Султан Иззат. Книга признаний Навои. -Т., 1985.

47