СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава первая. Миф о борьбе противоположностей

1. История идеи противоположностей

2. Корень противоречивости социального мира

3. Иная мотивация к труду

4. Решение вопроса собственности

5. Становление ущербного капитализма

6. «Третий путь» развития — не выдумка

7. Сущность диалектического движения

8. Новая диалектика как метод разрешения противоречий

Глава вторая. Совершенная рыночная экономика

1. Основная проблема экономики

2. Товар и его свойства

3. Прибыль субъектов рыночной экономики

4. Стадии процесса воспроизводства

5. Проблема безработицы

6. Инфляция

7. Уровни развития рынка

8. Количественная теория денег

9. Проблемы информационной открытости власти и бизнеса

10. Теневая экономика

Глава третья. Роль философии в жизни общества

1. Нищета философии

2. Материализм и идеализм — крайности нищей философии

3. Основной вопрос философии

4. Язва партийности в философии

5. Реакционный характер классизма

6. Глобализация

ВВЕДЕНИЕ

Отличительной чертой цивилизованного общества является то, что оно постоянно занято поиском мирного, ненасильственного решения стоящих перед ним проблем.

Карл Поппер

Перечитывая книгу известного американского финансиста, филантропа и социального мыслителя Джорджа Сороса я наткнулся на утверждение: «Наше понимание мира, в котором мы живем, — несовершенно по своей сути, а совершенное общество — в принципе недосягаемо. Мы должны довольствоваться тем лучшим, что мы можем иметь»1. Я принципиально не согласен с таким заключением. Так утверждают те, кто несовершенство понимания социального мира воспринимает как нечто предопределенное. Что мешает людям иметь совершенное понимание? Почему мы не можем совершенствовать свое понимание мира и существенно улучшить жизнеустройство общества? Кто знает, что мы можем иметь? Я уверен, что мы обязаны стремиться к совершенному пониманию, это конечный смысл нашего познания. То, что мы довольствуемся жестоким и алогичным социальным миром, по моему мнению, свидетельствует об интеллектуальной слабости человека. В истории общественных наук, именно по этой причине, очень многие понятия оцениваются с полярных позиций. Возьмем, к примеру, такое понятие как «прогресс в развитии общества». Ряд мыслителей (Ж.Кондорсе, Г.Спенсер и др.) были убеждены в наличии общественного прогресса и усматривали его критерий в развитии науки и человеческого разума, в улучшении нравов. Другие (Н.Михайловский, П.Лавров) делали акцент на субъективных сторонах прогресса, связывая его с утверждением идеалов истины и справедливости. Высказывались мнения относительно ложности самой идеи прогресса (Ф.Ницше, С.Франк). Альбер Камю считал мифотворчество основой концепций прогресса. Я склонен считать, что социальный прогресс — не ложная, а все еще не понятая идея. Ответы есть на все вопросы, нужно лишь найти их. Разочарование в прогрессе вызвано обманутыми надеждами: прогресс технологии обернулся экологическими бедами и опасностью физической гибели человечества, социальные эксперименты привели к чудовищным жертвам и созданию вырождающихся тоталитарных обществ. Неудачи в прогрессе, в созидании правильного общества обусловлены тем, что интеллектуальная эволюция еле плетется за стремительно меняющимся миром. Техническая мощь человека растет быстрей, чем развиваются его интеллектуальные способности. Идея об антигуманистической сущности науки возникла именно на этой основе. Общественные науки, которые никогда не были на высоте, ныне вообще находятся в глубочайшем кризисе.

Человеческий разум не смог оправдать всех возлагавшихся на него надежд, особенно в общественной и политической сферах. Наука не смогла «изобрести человека» (Ж.-П.Сартр). Его, кстати, не требуется изобретать. Он — биологически совершенное существо. Несовершенно только его сознание, которое естественно соответствует бездумно сконструированному людьми обществу. Наше несовершенное понимание во многих случаях оказывается неспособным охватить настоящее, здраво понять прошлое, хотя бы как-то обоснованно предвидеть будущее. Предпринимаемые в этом направлении попытки не только не дают нужного практического эффекта, но и в еще большее мере вносят разнобой в понимание сложившейся ситуации.

В настоящее время практически нет внушающих доверие социальных теорий и философско-антропологических концепций, в рамках которых можно было бы более или менее определенно охарактеризовать наше сегодня и тем более — завтра. Один из влиятельных американских философов Ричард Рорти выступая весной 1995 г. в Институте философии РАН признался, что «…в американском философском сообществе все настолько утомлены, что надеются на появление чего-то, но никто не имеет ни малейшего представления о том, каким оно должно быть».

Бремя проблем обязывает нас осуществить мощный интеллектуальный рывок, основанный на иных, более приближенных к объективным, взглядах на социальный мир. Нужно нащупать ту путеводную нить масштабного миросозидающего характера, которая поможет нам вырваться из эпохи зла и насилия и перейти в эпоху мира, добросовестного труда и здорового духа. Нам нужно существенно повысить статус общественных наук, особенно философии, «оживить» предметно-деятельностный подход, приступить к созданию вдохновляющих символов и призывов. Ведь сегодня практически все светские и религиозные, глобальные и региональные, древние и новые идеологии не могут сколько-нибудь доказательно ответить на проблемы и тревоги нашей эпохи. Чтобы увидеть новое, нужно просто снять гегелевские очки лживой рациональности. Сняв их, можно понять, что общество не является частью природы.

Основная причина «слабости» общественных наук в том и заключается, что общество всегда воспринималось и воспринимается подавляющим большинством мыслителей некой частью природы, в котором неумолимо действуют жесткие законы развития. В этой книге я пытаюсь убедить читателя в том, что общество — это организационное строение из природных элементов, являющееся продуктом человеческой деятельности. Общество, организованное по усмотрению людей, далеких от совершенного понимания, не может быть тем творением, которому всецело присущи объективные законы развития. Чтобы создать гармонично развивающееся (или цивилизованное) общество, нужно понять ту логику, с помощью которой создан природный мир. Понять рациональность этой логики для того, чтобы оперировать этим знанием в деле построения разумного общества. Утвердить власть природы или, иначе говоря, смоделировать цивилизованное общество по законам природы, которое станет во всех отношениях «здоровым», могут только общественные науки, сознание представителей которых не будут извращено предрассудками предшествующего опыта осмысления. То есть те науки, которые можно будет назвать объективными; которым будет чуждо угодничество перед кем-либо (властью, народом, общественным классом, нацией, или какой-нибудь религией, или личностью); которые на основе природной рациональности предложат всем разумную модель общества, создав тем самым единую основу взаимопонимания. Я считаю ошибочным мнение, высказанное Джорджем Соросом: «Общественные науки не имеют и никогда не могут иметь права на статус, который мы предоставляем естественным наукам, независимо от того, какие достижения получены в общественных и социальных исследованиях»1. Я уверен, что общественные науки или, иначе говоря, разум в общественных делах, имеют права на высокий статус. Но чтобы им подняться до объективных высот, до тех высот, каких достигают естественные науки, они должны понять природную логику, которой управляется природный мир. То есть природная логика — орудие общественных наук. Личность ученого-обществоведа тут особой роли не играет. Играет роль только умение ученого оперировать этой логикой. В логике природного мира нужно искать действительно научный ориентир для созидания разумного социального мира. Таким образом, чтобы преодолеть ущербность нашего сознания как пережиток прошлого, мы должны решительно отречься от «нищей» философии, которая за всю историю человечества не смогла разрешить противоречия между историческим процессом и социальными отношениями, не смогла ликвидировать разделение общества по различным признакам. Моя книга в определенной мере является логическим дополнением к книге австрийского философа Карла Поппера «Открытое общество и его враги». Глава 20-я «Капитализм и его судьба» в ней заканчивается словами: «...мне кажется, что не только капитализму присущи внутренние противоречия, которые грозят привести его к краху...»2. Я предлагаю свой вариант предотвращения этого краха. Краха не капитализма, не социализма. Я пытаюсь предотвратить крах существующих обществ. Чтобы осуществить задуманное, я счел необходимым по-новому заглянуть в историю и выявить действительные причины, которые предопределили существование множества противоречий.

В моей книге я попытался переосмыслить разные аспекты освоенной культуры. Результатом работы моей мысли стала концепция непротиворечивого общества, которая отличается от существующих представлений иной структурой частностей. Только при сопоставлении с новым пониманием, изложенным в данной книге, становится понятно, насколько логически примитивным является учение Маркса, предложившее преступный и неэффективный вариант разрешения действительных и надуманных противоречий. Такого же «почтения» заслуживает и диалектика Гегеля, отягощенная ошибочным опытом противоречий. Только при сопоставлении с этим пониманием становится понятно, насколько примитивным является также либерализм. Принято считать, что прогресс — это поступательное движение вперед, от низшего к высшему, улучшение в процессе развития. Для характеристики прогресса, с точки зрения нового понимания, изложенного в этой книге, более важным является одновременность (или параллельность) развития всех элементов системы. Любая система, развитие частей которой происходит неравномерно, со временем становится все более и более неустойчивой. Капитализм стал таковым из-за отсутствия в рыночной экономике механизма естественной социальной регуляции, что нарушило параллельность экономического и социального развития, согласованность материального и духовного мира. Отсутствие именно этого механизма сделало рыночную экономику несовершенной. Его отсутствие всегда компенсировалось и компенсируется административным вмешательством в решение социальных проблем. Из-за отсутствия этого механизма постоянно усиливается разрыв между общественным и технико-экономическим развитием. Такой прогресс можно назвать однобоким, неполноценным. Результаты такого прогресса неустойчивы, вполне обратимы, поскольку создают напряженность внутри всего социального мира. Можно однозначно утверждать, что эта напряженность когда-то каким-то образом все равно разрядится. В книге даны критические оценки многим научным направлениям и парадигмам. Эта критика вытекает из желания внести логику в эти теории. Внести для того, чтобы изменить мир к лучшему. Изложенная в этой книге концепция, направленная на теоретическое разрешение некоторых субъективных противоречий, которыми обострена наша действительность, несет большой заряд критики. Может быть, слишком большой. Многие учения, может быть, не заслуживают столь неуважительного отношения. Но осознание того факта, что нынешний глобальный кризис обусловлен несовершенным пониманием, заставляет быть беспощадным. Читатель, несомненно, обратит внимание на своеобразный стиль изложения, не избегающий оценочных суждений, не выдержанный в традициях почтительности и лояльности к научным авторитетам. Такой стиль избран для того, чтобы способствовать объективности познания. Я не ставлю своей задачей разработку объединяющего мировоззрения. Это задача новых ученых, сознание которых не искажено их местом в противоречивой системе общественных отношений. Именно они, новые философы, экономисты, политологи, социологи, историки, по моему убеждению, должны стать главными организаторами интеллектуального похода против критиков разума.

Моя задача — своим протестом против критиков разума, своим пониманием, изложенным в этой книге, — задать новое направление мысли, начертать некоторые штрихи «здоровой» философии, укорить статусных мыслителей в неспособности эффективно решать насущные проблемы тревожного бытия. Укорить для того, чтобы возбудить стремление к интенсивному научному поиску в предлагаемом мною направлении, в процессе которого, не исключено, позиции очень многих людей сблизятся, осознанно сместятся к единому, объективному. То есть моя задача — приблизить осевой момент.

Глава первая.

Миф о борьбе противоположностей

1. ИСТОРИЯ ИДЕИ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ

Тот, кто неспособен осмыслить три тысячелетия, существует во тьме несведущим, ему остается жить сегодняшним днем.

К.Ясперс

Обыденное сознание вообще-то не любит копаться в делах давно минувших дней. Оно ориентировано на текущий момент и немного на будущее — то ближайшее будущее, без заботы о котором прожить никак нельзя. Однако общеизвестно, что процесс познания немыслим в прямолинейном, только восходящем русле, а предполагает вновь и вновь возвращение к исходному пункту и обоснование его всем последующим движением. Поэтому, чтобы не существовать во тьме несведущим, необходимо время от времени пытаться по-новому проникать мыслью в недра исторических знаний. Бурить, так сказать, мыслью пласты пережитого опыта и переосмысливать добытое с высоты уже современного и, хотелось бы верить, более совершенного понимания. Экскурс в историю необходим для того, чтобы наконец-то понять действительные причины существующего и, надо признать, усиливающегося напряжения цивилизации. Ведь только поняв эти причины, коренящиеся в далеком прошлом, мы сможем выработать наиболее приемлемый, с точки зрения эффективности и общей безопасности, вариант их устранения.

Я склонен утверждать, что общественные науки еще далеки от понимания причин трагичности человеческого существования. Более всего удивляет и возмущает то, что современные философы, экономисты и социологи не уделяют серьезного внимания этим, на мой взгляд, жизненно важным научным проблемам. Они в бульшей мере обслуживают различные социальные группы, общественно-политические группировки, которые вовсе не выказывают стремления к благополучию всего общества или мирового сообщества. Ученые-обществоведы, похоже, не понимают или не хотят понимать, что, в конечном счете, путь к их благополучию, к благополучию отдельной социальной группы ведёт через благополучие всего общества. Различные группировки, обычно враждующие, в унисон интересам которых чаще всего «поют» представители общественных наук, в условиях противоречивой системы жизнеустройства общества сами по себе являются нагнетателями социальной напряженности.

Из сказанного следует, что ученые, воззрения которых детерминированы положением, которое они занимают в обществе, невольно способствуют тому, чтобы зло продолжало овладевать миром; «война всех со всеми» продолжала быть естественным состоянием общества. Сейчас нужна только одна война — война против войны, война за «здоровое» человеческое сознание, победа в которой достигается эволюционным путём созидания цивилизованного или, конкретнее говоря, непротиворечивого общества.

Люди с добрым сердцем, стремящиеся и способные мыслить рационально, не должны ждать, пока статусные ученые разродятся пониманием лучшего мироустройства. Нужно напряженно думать и предлагать свои, альтернативные варианты решения насущных проблем современного общества. Не стоит стыдиться тем, кого прельщает кредо Г.Гейне: «На проклятые вопросы дай ответы мне прямые». Проклятые вопросы, терзающие по сей день умы мыслителей, возникли еще, по моему пониманию, в глубокой древности. И чтобы дать на них конкретные ответы, нужно переосмыслить тот или иной исторический период. В качестве исходного пункта теоретического поиска необходимо, как я считаю, принять начало зарождения так называемых антагонистических формаций.

Очень многие люди верят в то, что возникновение общественного строя, основанного на рабстве и рабовладельчестве, было исторической закономерностью; общей предпосылкой возникновения рабовладельческой формации было развитие орудий производства, разделение и кооперация труда, в результате чего стало возможным производство прибавочного продукта и возникновение частной собственности и эксплуатации; возникновение крупного общественного производства в рабовладельческом обществе соединило рабов с собственностью рабовладельцев — средствами производства, что и явилось объективной экономической основой борьбы классов. Для них, так считающих, многовековая борьба общественных классов была и остается естественным явлением. Ими воздается хвала немецкому мыслителю Карлу Марксу за открытие великого, как принято его называть, закона исторического движения классовых обществ — закона классовой борьбы. Нужно ли всему этому верить? Переубедить этих людей очень трудно, поскольку данные воззрения имеют мощную объяснительную базу, в которой наличествует логика определенного уровня. Понимать так или иначе — дело добровольное, поэтому не будем их переубеждать или, боже упаси, упрекать в невежестве, а предложим им (и всем другим) другую систему воззрений, по-иному объясняющую исторические события. Пусть люди сами сравнивают разные логические конструкции и делают свои выводы, осознанно, так сказать, принимают умом и сердцем определенные убеждения.

На первой стадии своего развития, которую назвали первобытнообщинной, люди жили небольшими самоуправляющимися группами. Общинная форма бытия человеческого общества была наиболее рациональной, оправданной тяжелыми и опасными условиями жизни. Люди сообща, при помощи примитивных орудий, изготовленных из камня, кости, дерева, добывали себе средства к жизни. Основными способами добывания были охота и собирательство, к которым позднее присоединилось рыболовство. Общиной создавалось (или присваивалось) продукта не больше — или не намного больше, чем его необходимо было для обеспечения физического существования всех её членов. В этих условиях необходимостью было существование общинной (общей или, другими словами, коллективной) собственности на средства производства и предметы потребления и особенно на пищу. Пища распределялась между всеми членами общины независимо от того, участвовали они в ее добывании или не участвовали. Такое распределение обычно именуют уравнительным. Оно вовсе не означает распределение продукта между всеми поровну, хотя это и могло иметь место.

Суть системы распределения, существовавшей в те времена, заключалась в том, что каждый член первобытной общины имел право на часть созданного в нем продукта исключительно лишь в силу принадлежности к общине. Размер получаемой доли зависел, прежде всего, от объема произведенного продукта, а также от потребностей отдельного индивида. Общины первоначально были немногочисленны, обычно они не превышали нескольких десятков человек. Каждая из них представляла собой (прежде всего в экономическом отношении) самостоятельный социальный организм. Никаких особых органов власти внутри общин не существовало, не было должностных лиц. Отдельные люди могли пользоваться значительным влиянием, но оно основывалось исключительно на их личных качествах. Единственным регулятором поведения людей была воля общины (первобытная мораль), выражавшаяся в общественном мнении и закреплявшаяся в обычаях и традициях.

Естественное усовершенствование производительных сил и, следовательно, возрастание массы избыточного продукта привело к осознанию того, что уравнительное распределение препятствует дальнейшему развитию производства. Была признана необходимость в распределении по труду. Становление нового способа распределения имело неизбежным следствием появление индивидуальной собственности, возрастание роли семьи как экономической ячейки и возникновение имущественного неравенства между семьями и индивидами. Процессы возникновения личной собственности на орудия труда и обособления быта особенно ускорились с появлением земледелия и скотоводства, поскольку разложение земледельческой общины (отказ от общего владения землей, замена совместной обработки земли обработкой земельных наделов отдельными семьями и т.д.) создавали для этого необходимые условия. Наряду с совместно используемой общинной землей появлялись участки, выделенные для индивидуальной обработки. Община постепенно трансформировалась в систему все более обособлявшихся друг от друга домохозяйств. Началось выделение ремесла, что способствовало развитию товарообмена. Начали появляться крупные производства, функционирование которых неизбежно требовало привлечения рабочей силы. Свободное население все в бульшей степени расслаивалось на индивидуальных (частных) собственников и зависимую от них массу рядовых общинников. Именно этой зависимостью воспользовались частные собственники. В своих интересах они сделали труд рабским — трудом одних людей на других, усугублённый личной принадлежностью трудящегося тому, кто присваивает продукт его труда. Неимущий человек стал рабом, лишенным всех прав и являющимся полной собственностью владельца-господина, распоряжающегося не только его трудом, но и жизнью. В период появления рабства зародились и начали обостряться противоречия между сложившимися в составе общины классами — рабами и рабовладельцами; между мелкими свободными производителями и крупными землевладельцами; между крупными рабовладельцами и родовой знатью. Борьба угнетенных с рабовладельцами стала естественной реакцией на свое унизительное, невыносимое существование.

Размеры социальных объединений постепенно увеличивались, в их состав входили тысячи, десятки и даже сотни тысяч людей. Общины все в большей степени из самостоятельных социальных единиц превращались в составные части формирующихся государств. В итоге борьбы, вызванной возникшими социальными противоречиями, и распада институтов родоплеменного строя возникло государство как необходимый стабилизатор и регулятор отношений между враждебными классами — в интересах, разумеется, господствующего класса — и как орган управления. В значительной степени процесс становления классов и государства ускоряли войны, которые велись с целью грабежа и установления даннических отношений.

К идее борьбы противоположностей привело противопоставление двух общественных классов — рабов и рабовладельцев. Эти противоположности, прежде всего общественные, проявившиеся в эпоху рабовладельческой формации с исключительной отчетливостью и резкостью и впоследствии всегда пребывавшие в состоянии непрерывной борьбы, стали казаться убедительным обоснованием идеи «борющихся» сторон конкретного противоречия. В истории философии первоначально сложилось представление о повсеместном сцеплении крайностей. Из этого представления выросла концепция поляризма (например, у Лао-Цзы, в пифагореизме), которая в иных формах воспроизводится и в ряде школ нового и новейшего времени (Шеллинг, Уайтхед, органицизм). В процессе исторического развития идея существования «борющихся» противоположностей, подпитываемая эмпирическими событиями, все более и более овладевала умами мыслителей.

Античный мыслитель Гераклит был первым, кто осознал существование борьбы классов и возможность социальной революции. Он понимал «борющиеся» моменты конкретного единства как общий закон всего сущего. Для него вражда — обычный порядок вещей, и несомненно, что все возникает через вражду и заимообразно. Борьба противоположных сил, по Гераклиту, отнюдь не сводится к попеременному преобладанию то одной, то другой силы: у него обе борющиеся силы всегда налицо, всегда сосуществуют, совместно определяя целостность вещи или процесса. Отсюда задача философа, по мнению Гераклита, — вычленять из потока сенсорных данных каждую пару противоположностей, «схватывая» их «вместе», в одном слове-понятии. Философия Гераклита, навеянная пережитыми им социальными и политическими неурядицами, заложила основы первой или первоначальной диалектики. Именно он впервые обобщил существовавшие до него ростки диалектических идей и фактически ввёл понятие противоречия. Многие атрибуты диалектического мышления, предвосхищённые им, стали существенной компонентой историко-философских концепций. Диалектика Гераклита оказала значимое влияние на Платона и многих других античных философов. Своеобразный ренессанс идей Гераклита наблюдается в 19 в. — Гегель, Ницше, а также в 20 в. — Шпенглер, Хайдеггер и др.

Древнегреческий философ Платон, как и Гераклит, обобщил пережитый им опыт социального развития, распространив его на мир «всего сущего». По его мнению, движущей силой любых исторических изменений является внутренняя разобщенность, классовая война, подпитываемая антагонизмом классовых интересов. Он считал, что внутренняя распря подпитывается эгоистическими, главным образом, материальными и экономическими интересами. Исходя из анализа противоречивого социального опыта, Платон выдвинул закон исторического развития, согласно которому всякое социальное изменение есть гниение, распад или вырождение. С точки зрения Платона, этот фундаментальный исторический закон составляет часть космического закона — закона существования всех созданных или порожденных вещей. Подобно Гераклиту, Платон полагал, что силы, управляющие историей, — это космические силы. Всему предшествовавшему периоду развития человечества была свойственна внутренняя тенденция к распаду, общая как для исторического, так и для космического развития. Платон верил в возможность остановить развал путем задержки всех изменений. Он полагал, что закон упадка может быть нарушен моральной волей человека при поддержке сил человеческого разума. Он пытался добиться предотвращения всех политических изменений при помощи установления такого государственного устройства, которое было бы свободно от пороков всех других государств: такое государство не вырождается, потому что оно вообще не изменяется. У Платона целью диалектики было создание с помощью отрицания чего-то позитивного, и такая формула, как «отрицание отрицания», впоследствии выразила эту цель в явном виде.

В эпоху Возрождения идея сопряжения противоположностей была отчетливо выражена в учениях Николая Кузанского и Джордано Бруно. В Новое время немецкий философ и естествоиспытатель Иммануил Кант создал учение об антиномиях (противоречиях между двумя положениями, каждое из которых признается логически доказуемым), которое было развито немецкой классической философией как фундаментальная предпосылка диалектической логики.

Немецкий философ Георг Гегель критически переосмыслил все сферы современного ему человеческого знания и культуры, обнаруживая во всех сферах напряженную диалектику, процесс постоянного отрицания каждого наличного, достигнутого состояния духа последующим, вызревающим в его недрах в виде конкретного, имманентного ему противоречия. Противоречия, по Гегелю, «…корень всякого движения и жизненности: лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладая импульсом и деятельностью». Противоречие есть единство взаимоисключающих и одновременно взаимополагающих друг друга противоположностей. Он считал, что процесс раздвоения единого на противоположности, на стороны противоречия, есть сущность развития. Возникающее в порядке этого взаимоисключения напряжение, конфликт и служит источником движения и развития любой вещи. У Гегеля основу схемы истории образует война наций. Каждая нация, которая желает «подняться до существования», должна утвердить свою индивидуальность, или душу, выйдя на «сцену истории», то есть борясь с другими нациями; целью борьбы при этом является мировое господство. Как и Гераклит, Гегель постулирует теорию справедливости войны, распространяя ее на мир природы, интерпретируя контрасты и противоположности вещей, полярность противоположностей как некоторый вид войны и движущую силу развития природы. Подобно Гераклиту, Гегель верит в тождество противоположностей, которое играло принципиально важную роль в эволюции, в «диалектическом» прогрессе. Принято считать, что вклад Гегеля в развитие философии в первую очередь определяется разработкой диалектического метода. Его тезис: «Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия — критерий заблуждения», — можно считать ключевым для уразумения гегелевской диалектики. Под диалектикой в данном случае понимается теория развития, в основе которой лежит единство и борьба противоположностей, т.е. становление и разрешение противоречий. Гегелевское учение о единстве и борьбе противоположностей как содержательно-логическом принципе явилось одной из важнейших исторических предпосылок марксистской диалектики.

Возникновение марксизма в середине ХIХ века было коренным переломом в истории общественной мысли. Закон единства и борьбы противоположностей в системе материалистической диалектики занял центральное место, стал сутью, «ядром» диалектики. Основываясь на законе единства и борьбы противоположностей, теоретик и революционер Карл Маркс детально проанализировал противоречия «капиталистического», как он его назвал, общества, тенденции его развития, диалектику классовых интересов. По Марксу, простейшее выражение этого закона в товарно-капиталистическом мире — это наличие категорий потребительской стоимости и стоимости. К.Маркс и Ф.Энгельс открыли закон исторического движения классовых обществ, согласно которому «…всякая историческая борьба — совершается ли она в политической, религиозной, философской или в какой-либо иной идеологической области — в действительности является только более или менее ясным выражением борьбы общественных классов». Глубинным источником классовой борьбы, по мнению Маркса, является объективное противоречие, коренящееся в производстве прибавочного продукта, следствием которого выступают противоречия в сферах распределения, обмена и потребления, отражаемые всеми элементами надстройки. Осознав непримиримую противоречивость интересов рабочих и капиталистов, Маркс счел их объективно пойманными в одну социальную сеть, объективно вынужденными бороться между собой. Определив рабочий класс как основную силу, способную разрешить внутренние противоречия капиталистического общества путем классовой борьбы, формы и содержание которой определяются конкретно-историческими условиями их развития, Маркс вооружил его, так называемой теорией революционного переустройства. Пролетариат в союзе с крестьянством под руководством революционной партии должен, по Марксу, выполнить историческую миссию — освободить человечество от эксплуататорского класса. Новый этап в развитии марксизма связан с деятельностью русского мыслителя Владимира Ульянова (Ленина). На первый план в теоретических занятиях Ленина выдвигается диалектика, ее основные категории, ее история и отношение к практике. Он особо выделяет закон единства и борьбы противоположностей — «сущность», «ядро» диалектики. Ленин защитил революционные принципы учения К.Маркса от так называемых ревизионистских и оппортунистических извращений, развил в условиях новой исторической эпохи все его составные части — философию, политэкономию, научный коммунизм. Ленин развил диалектический и исторический материализм, теорию социалистической революции и обосновал ее задачи, разработал стратегию и тактику борьбы рабочего класса и положил начало превращения социализма из теории в повседневную жизнь. Победа Октябрьской революции и создание первого социалистического государства стали, в понимании марксистов, началом перехода человечества от классово-антагонистической формации к социализму.

2. КОРЕНЬ ПРОТИВОРЕЧИВОСТИ СОЦИАЛЬНОГО МИРА

Понять первопричину бед человечества, не создав ни образа врага, ни идола — в этом святой долг каждого человека. (Манифест свободного общества.)

«Среди положений Марксова “исторического материализма” важное место занимает высказывание: “История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов”»1. То есть причины исторического развития следует искать в классовых, а не в национальных интересах (в противоположность взглядам Гегеля и многих историков), которые в действительности представляют собой лишь интересы правящего класса нации. В соответствии с этой доктриной существование классов на протяжении тысячелетий было исторически необходимым, а борьба между ними исторически неизбежной. Правящий класс, из-за якобы объективного разделения человечества на классы, обретает свободу за счет подчиненных классов, рабов. Представителям правящего класса приходится угнетать подчиненных и бороться с ними, если они хотят сохранить свою свободу и свой статус. Они вынуждены это делать, поскольку тот, кто не делает этого, перестает принадлежать к правящему классу. Таким образом, как правители, так и управляемые пойманы в социальную сеть и вынуждены бороться друг с другом. Эта зависимость, эта детерминация позволила Марксу исследовать борьбу классов с помощью метода, названного им научным, и высказать на её основе научное историческое пророчество, а истории общества дать научную интерпретацию как истории борьбы классов.

То, что история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов, вовсе не является фактом, убеждающим в научной состоятельности закона единства и борьбы противоположностей. Образование крупных централизованных рабовладельческих хозяйств было, без сомнения, закономерным экономическим явлением, поскольку процесс усовершенствования производительных сил невозможно остановить. Но содержание, которое вложили рабовладельцы в основу производственных отношений, и форма, в которой первые работодатели осуществили соединение неимущих тружеников со своими средствами производства, не имеют объективного обоснования. Не имеющие опыта ведения обобществленного хозяйства, рабовладельцы, движимые необузданной жаждой обогащения, насильственно соединили некогда свободный трудовой люд со своими средствами хозяйственной деятельности. Именно экономически неприемлемое по содержанию и насильственное по форме соединение предопределили унизительный статус раба и враждебный характер отношений раба и рабовладельца, что стало субъективной основой борьбы между ними. Осуществлявшиеся действия всецело зависели от воли первых собственников. Они поступали в соответствии со своим пониманием вещей, присущим данным людям в условиях полной вседозволенности. Их действия были сознательно предвзяты, пристрастны. Они поступили именно так, как могли, как знали, как было выгодно только им. Они грубо злоупотребили своим имущественным положением. Они вполне могли все сделать совершенно по-иному, без насильственного принуждения. Их никто и ничто не заставляло все делать по-варварски. Поэтому можно и нужно вполне определенно утверждать, что не могло быть никакой исторической предопределенности или, проще говоря, объективной неизбежности в зарождении враждебных отношений между первыми работодателями и поставленными в бесправное положение работниками (рабами).

По моему пониманию, экономическая неприемлемость соединения частных средств производства и неимущих работников выразилась в том, что рабовладельцы использовали в отношениях с работниками количественную меру оплаты труда. Суть ее заключается в том, каждый работник получает столько, сколько соизволит ему выдать собственник средств производства — рабовладелец, феодал, капиталист или государство. Эта система оплаты труда в основном сохранилась до нынешних времен. Такая (количественная) система оплаты труда неимущих, не увязанная с эффективностью хозяйственной деятельности, создает для собственников средств производства лишь иллюзию выгодности.

Количественная (или абсолютная) система оплаты труда зависит только от воли работодателя. Она не увязана с качественным результатом труда. Работник как бы отстранен от конкретного смысла хозяйственной деятельности, от ее результатов. Он вынужден подчиняться воле работодателя исключительно для того, чтобы физически существовать. На мой взгляд, именно количественная системы оплаты труда, а не частная собственность, обозначила проблему отчужденности или, другими словами, отвлеченности труда. То есть из-за существующей системы оплаты труда значительная часть человечества, начиная с зарождения рабовладения, пребывает в отчуждении от средств производства и продуктов своей деятельности. Это очень серьезная проблема, которую эффективно не могут решить по сей день. Для осознания важности преодоления «самоотчуждения» человека необходимо изложить некоторые суждения. Под отчуждением философия понимает процесс и результат отрыва функции какой-либо системы от субстрата, ведущий к извращению ее сущности. В границах этого процесса происходит превращение результатов и продуктов деятельности людей в какую-то дьявольскую силу, становящуюся выше своих творцов и подавляющую их. Сознание отчуждения человека от мира и самоотчуждения индивида, по мнению французского философа Альбера Камю, порождает «абсурдное сознание», при котором адекватная коммуникация с «другими» невозможна. Немецкий философ Мартин Хайдеггер полагал в качестве главной причины того, что бездомность и отчужденность становятся мировой судьбой, то обстоятельство, что человек познается (и потому существует) как «господин сущего», а не как «пастырь бытия». По Хайдеггеру, налицо тенденция, при которой чем более действителен создаваемый человеком мир, тем менее действительным становится сам человек. Происходит «растворение» человека в мире, и на первый план выходит проблема актуализации потаенных, сокровенных горизонтов и возможностей бытия людей. Существует мнение, что отчуждение является следствием кризиса техногенной цивилизации. Это, на мой взгляд, ошибочное мнение, поскольку отчуждение было и тогда, когда техногенность даже и не начиналась. Скорее всего, отчуждение является следствием того, что человек потерял ориентацию в деле созидания действительно рациональной системы жизнеустройства общества. Отчужденность — продукт неразвитого сознания, посредством которого человек сконструировал соответствующее общественное устройство. Без понимания ориентира он утратил смысл жизни, свою и общественную систему ценностей. Я рассматриваю отчуждение как отстранение отдельных людей от смысла общего дела. Некоторые люди, злоупотребляя своим положением, возомнили общее дело своей личной вотчиной, не допуская других жить этим делом. Обобществленное производство является общим делом. Мне бы очень хотелось, чтобы предприниматели осознали, что они без других людей — малозначащие социальные фигуры; научились уважать интересы своих работников. Управление государством тоже является общим делом, а не вотчиной власть предержащих.

Преодоление отчуждения всегда являлось, да и в наше время является проблемой проблем. Степень отчуждения и самоотчуждения людей выступает своеобразным индикатором, философским «термометром» управляемости и гуманности развития человека и его истории. Масштаб этой проблемы общепланетарный. Марксисты считали коммунизм исторической эпохой, содержанием которой должно стать преодоление отчуждения. Маркс, развивая гегелевское учение об отчуждении, верно отметил, что отчуждение при капитализме носит массовый характер. Так, рабочий отчужден от средств и продуктов собственного труда, от самого себя как человека, и чем больше и плодотворнее он работает, тем более могуществен отчужденный от него и подавляющий его социальный порядок. Маркс неверно трактовал отчуждение как продукт определенных общественных отношений — отношений собственности. (Отсюда он делает ошибочный вывод о том, что преодолеть отчуждение можно, только уничтожив частную собственность.) Я полностью согласен с Эвальдом Ильенковым в том, что отчуждение отнюдь не является «локальной», то есть собственно капиталистической проблемой; она по-прежнему сохраняет свою остроту и в социалистических странах с их общегосударственной собственностью. По его мнению, для полного и окончательного упразднения отчуждения необходимо превращение «каждого индивида на Земле в высокоразвитого и универсального индивида, ибо только сообщество таких индивидов уже не будет нуждаться во «внешней» — в «отчужденной» — форме регламентации его деятельности — товарно-денежной, в правовой, в государственно-политической и других формах управления людьми». Наличие проблемы отчуждения в социалистическом обществе убедительно доказывает, что изменение формы собственности и общественно-экономического строя является ошибочным вариантом преодоления отчуждения. Проблема отчужденности наличествует только в обобществленных хозяйствах независимо от формы собственности. В единоличных хозяйствах ее нет.

Следствием продолжительного применения количественной системы оплаты труда неимущих стало отсутствие материальной заинтересованности рабов, крепостных крестьян, наемных работников, трудящихся в эффективности хозяйственной деятельности. (Предпринимательскую фирму, существующую при такой системе, можно сравнить с футбольной командой, в которой лишь ее капитан получает гонорары в прямой зависимости от результатов матчей. При таких правилах игры только он будет играть как ошпаренный, другие же игроки будут играть отчужденно, они «объективно» не будут его понимать.) Отсутствие у неимущих работников естественного стремления к осознано активной трудовой деятельности всегда восполнялось разными формами принуждения (эксплуатацией) со стороны частных собственников и государства. То есть отсутствие экономических — естественных — мотивов побуждения к активному труду компенсируется соответствующей мерой противоестественного принуждения. В коллективе, в котором труд основан на принуждении, собственники средств производства и их помощники никогда не пользовались и «объективно» не могут пользоваться искренним уважением рабочих.

Для рабовладельческого способа производства была характерна наиболее грубая форма эксплуатации человека человеком, использующая меры прямого физического принуждения. Результаты рабского труда являлись полной собственностью рабовладельца. Непосредственной реакцией на повышение степени эксплуатации (или принуждения) была порча рабом орудий труда, бегство от своих хозяев и т.п. Активной формой сопротивления порабощенных рабов чрезмерному труду и казарменному положению были вооруженные восстания рабов (на острове Сицилия в 135–132 гг. до н.э. и в 104–100 гг. до н.э., восстание Спартака 73–71 гг. до н.э. и др.). Рабы, вопреки часто встречающимся в исторической литературе утверждению, не были главной силой, ниспровергшей рабовладельческий строй. Волнения рабов и даже восстания их оказали огромное влияние на другие уклады хозяйства, на борьбу различных социальных групп, и в частности на борьбу мелкого землевладения с крупным. В результате бесконечной борьбы эволюционировали экономические отношения противоборствующих сторон. Рост цивилизованности позволял во все большей степени «удерживать» социальное достояние, накопленное предыдущим развитием, и завоевывать новые рубежи, служащие фундаментом для перехода на другую ступень общественного развития.

Эксплуатация, свойственная так называемым антагонистическим общественно-экономическим формациям, совершенно не преодолевается путем ликвидации частной собственности. Исторический опыт убедительно показал, что попытка преодолеть ее этим путем приводит к еще более примитивной, архаичной форме эксплуатации — эксплуатации человека государством. Экспроприация экспроприаторов, которой добивался социализм, не подняла, а даже опустила — по критериям человечности — общество, в котором эксплуататора с именем и фамилией заменил сверх-эксплуататор — безымянное государство, присвоивший себе монопольное право на решение судьбы всех и каждого. Естественной реакцией на несуразность социалистической экономики, которая выражалась, по моему мнению, в тотальном применении количественной системы оплаты труда, был рост теневой экономики, кражи государственного имущества, иждивенческие настроения, взяточничество.

При количественной системе оплаты труда, зародившейся в период образования первых обобществленного хозяйств, элементы единого совокупного спроса (зарплата работников и доход частного собственника), по соответствующей логике, попали в полярные части стоимости товара — себестоимость и прибыль. Эти элементы как бы зафиксировались по разные стороны экономической баррикады. Заработная плата работников стала компонентом издержек хозяйственной деятельности, а доход владельцев средств производства стал всей (первоначально) частью прибыли. Из-за этого заработная плата и прибыль стали находиться в обратной взаимосвязи, в противоречии. Такое положение дел закладывает в основу экономических отношений работодателей и работников принцип «перетягивания каната». Интересы собственников средств производства и работников именно из-за того стали противонаправлены, что их доходы закрепились в полярных частях стоимости товара. Имущие и неимущие стали как бы социальными противоположностями. То есть неимущий работник по воле первых работодателей, выраженной в ущербной системе оплаты труда, попал в издержки производства.

Вспомним слова Маркса: «...Любому антагонистическому способу производства присуща тенденция сводить к минимуму «издержки» на воспроизводство субъекта непосредственного труда, что делает односторонней, лимитирует и т.д. главную производительную силу — самого человека…» Стремление минимизировать затраты в своей деятельности свойственно любому хозяйственнику. Это, как я полагаю, экономический закон. Маркс не понял того, почему наемный рабочий стал непочтенным компонентом себестоимости. Не поняв этого, он, разумеется, и не пытался даже изменить существующее с «седых» времен положение. Доктрина Маркса основывалась на утверждении: «Капиталист, находясь под сильным давлением механизма капиталистического накопления, вынужден переносить это давление на рабочих, чтобы самому не стать его жертвой». Капиталист действовал соответственно экономическому закону, главной же бедой для рабочих было то, что их заработная плата была частью издержек хозяйственной деятельности. Не разобравшись по существу, Маркс, видимо, удовлетворился открытием, что капиталисты и рабочие «объективно» пойманы в одну социальную сеть, вынуждены бороться между собой. Он не верил в то, что интересы тех и других можно примирить, согласовать, тем самым мирно улучшить участь рабочих, эволюционно совершенствовать капитализм. Маркс полностью исключал такую возможность, поскольку утверждал, что капитализм нельзя реформировать, а можно только уничтожить. Несовершенство капитализма вовсе не в том, что капиталист якобы объективно вынужден (под воздействием экономического закона) переносить давление на своих рабочих. Оно выражается в том, что, из-за ущербной системы оплаты труда, сложилась противоречивая структура стоимости товара, экономической системы, общества. То есть еще первые работодатели заложили основы заключающих в себе противоречия экономических отношений, которые предопределили несовершенство социального мира. Ущербная система оплаты стала действительной причиной противонаправленности интересов работников и частных собственников средств производства, субъективной причиной многовековой борьбы между ними. Конфликт стал исторически преходящей формой ошибочной социальности. В таких условиях частные интересы не могут полностью гармонически сочетаться с интересами общества. Адам Смит выдал желаемое действие «невидимой руки» за действительное. В условиях противонаправленности интересов стремление каждого к собственной выгоде, к умножению личного богатства служит побудительным мотивом человеческой деятельности, но оно является причиной нагнетания враждебности между различными участниками экономической игры. «Невидимая рука» Смита является не реальной, а мнимой предпосылкой создания справедливого и рационального порядка в обществе, как и идеология свободного предпринимательства laissez faire, в соответствии с которой неограниченное стремление к удовлетворению личной корысти не приводит к оптимальному положению вещей. Сказанное вовсе не означает, что необходимо решительно пресекать всякое стремление людей к собственной выгоде. Нужно менять систему жизнеустройства общества или, точнее говоря, созидать такое общество, в котором личные и общественные интересы однонаправленны. Только тогда «невидимая рука» Смита перестанет нагнетать социальную напряженность.

Количественная система оплаты труда предопределила существование многих глубинных противоречий (между наемными работниками и частными собственниками, между заработной платой и прибылью, между общественным характером производства и частной формой присвоения и т.д.), которые всегда обостряли и обостряют экономические и, соответственно, общественные отношения, усиливают национальную рознь и имущественное неравенство, увеличивают разрыв между экономико-технологическими прогрессом и человеческим развитием.

Частные собственники всегда стремятся повысить свою прибыль путем снижения издержек, путем повышения производительности труда наемных работников или цен на производимые продукты, а наемные работники стараются получить более высокую заработную плату за счет экономических прибылей частных собственников. Поскольку интересы предопределяют устойчивую ориентацию, вполне определенную направленность поведения людей в сфере общественных отношений, то стремление людей к удовлетворению своих потребностей порождает, в условиях противонаправленности интересов участников социальных и экономических отношений, постоянные конфликты и столкновения между ними. То есть из-за противонаправленности жизненных интересов людей, принадлежащих к различным общественным классам, история развития всех обществ стала историей борьбы классов. Именно причины противонаправленности интересов составляют тайну развала текучего мира, над которой Платон безрезультатно пытался приоткрыть завесу. Противонаправленность интересов различных общественных классов, заложенная первыми работодателями, является субъективной основой классового конфликта. В условиях противонаправленности интересов практически невозможно полностью ликвидировать противоречивость исторического процесса, социальных и экономических отношений. Именно поэтому были тщетны многочисленные попытки улучшить социальный мир. Смена формы собственности не устраняет несовершенство капитализма. Ликвидация частной собственности в конечном счете не улучшает участь рабочих, а только меняет присваивателя прибыли. При социализме продолжают существовать те же противоречия (между трудящимися и государством, между заработной платой и прибылью, между общественным характером производства и государственной формой присвоения и т.д.), которые постоянно разлагают его, как и капитализм. Противонаправленность интересов, возникшая в рабовладельческом обществе, является корнем социально-экономических проблем в капиталистическом обществе, основной причиной кризиса мирового капитализма. Противонаправленность интересов и поныне является глубинной причиной того, что институты свободного рынка не могут быть в полной мере эффективными инструментами уравнивания предложения и спроса, не способны решать социальные проблемы и предотвращать циклические кризисы. Государство, предприниматели и работники продолжают действовать, образно выражаясь, как в басне Крылова лебедь, рак и щука. Люди, чтобы жить в хорошо устроенном социальном мире, обязаны устранить корень противоречивости социального мира. Абсолютно прав Джордж Сорос, утверждая: «Мировая капиталистическая система не устоит перед напором своих недостатков, если не на этот раз, то на следующий, — пока мы не осознаем, что она порочна, и своевременно не исправим ее недостатки»1.

Государственная служба всегда (с момента возникновения государства) оплачивалась количественной мерой. Такая система оплаты в определенной мере может быть приемлемой, но она никогда не будет способствовать тому, чтобы чиновник относился к своей работе, к интересам общества так же, как предприниматель относится к деятельности собственной фирмы. Привычным фактом стало то, что избранные представители часто ставят свои личные интересы выше общественных. Отчужденность госслужащих от результатов своей деятельности, от результатов деятельности хозяйствующих субъектов предопределяет склонность системы государственного управления к пороку. Следствия этой червоточины: разбазаривание государственных средств, неблаговидные связи между правительством и бизнесом; паразитирование на предпринимателях; рост коррумпированности власти и, соответственно, теневой экономики, которая является ее подсобным хозяйством. Из-за отчужденности госслужащих государство неминуемо, хоть при капитализме, хоть при социализме, становится как бы абстрактной дойной коровой. В Германии в 2001 году, по оценке Союза немецких налогоплательщиков, впустую было растрачено свыше 30 млрд. евро бюджетных средств. Это в стране, которая всегда гордилась порядочностью своих граждан. Основываясь на подобных фактах, коих бесчисленное множество, можно с полной уверенностью сказать, что сегодня система государственного управления «подгнивает» во всех странах так же, как она «подгнивала» много лет назад. Платон, понимая это, в своей политической программе предписывал государству быть самодостаточным. Целью платоновского «проекта незагнивания государства» должна быть экономическая автаркия: ведь иначе правители или будут зависеть от торговцев, или сами станут торговцами. Первая возможность, по Платону, подорвала бы их власть, вторая — их единство и стабильность государства.

Существующая система оплаты труда государственных служащих способствует тому, чтобы представители власти сознательно создавали подпольный рынок административных услуг. Такие условия неизбежно порождают коррупцию и взяточничество. Это значит, что коррупция не является порождением безответственности власти. Порядочность чиновников не спасает систему государственного управления, а лишь продлевает на некоторое время ее более-менее слаженное функционирование. Демократия оберегает эту систему от гниения в весьма скромной мере, поскольку не имеет экономической основы, требующейся для ее эффективной роли. Из-за существующей системы оплаты государственных служащих честная трудовая активность чиновников находится в почти «выключенном» состоянии. В таких условиях элита всегда склонна к закрытости. Условия, при которых отсутствует внутренний контроль, портят любого чиновника. Поэтому укрепилось понимание, что трудно найти человека, характер которого не испортила бы власть. По этому поводу характерно выразился лорд Эктон: «Всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Твердо укрепилось мнение, что коррупцию полностью невозможно изжить.

Любая количественная мера оплаты труда, даже высокая, не стимулирует честное и творческое отношение к трудовой деятельности. Мы все являемся свидетелями неоднократных повышений заработной платы, которые, в конечном счете, никогда не решали всех проблем. И никогда не решат. Проблема коррупции также не решается повышением зарплаты сотрудникам госструктур. Любое повышение может дать только временный эффект. Так же неэффективна борьба с коррупцией и путем усиления регламентации и периодических кадровых перетрясок в разных эшелонах власти. Рекомендации Адама Смита, смысл которых заключается в том, что вознаграждение чиновников, адвокатов, преподавателей не должно быть ни слишком малым, ни слишком щедрым, являются бессмысленными. Бессмысленность выражается в том, что они являют собой попытку установить оптимальную количественную меру оплаты труда государственным служащим. Разница между слишком малым и слишком щедрым вознаграждением чиновников заключается в том, что при последнем процесс поражения власти коррупцией происходит значительно медленнее.

Характерным признаком гниения системы государственного управления является и то, что армия чиновников постоянно растет. Эта армия всегда росла и продолжает неуклонно расти (годовой прирост чиновников в мире составляет 6 %), но эффективность ее деятельности не возрастает соответственно. В некоторых землях Германии чиновничий аппарат настолько разросся, что расходы на его содержание составляют до 70 % доходов бюджета. Воистину слон в лодке. При попустительстве власти усиливается процесс дискредитации производительной экономики. Во всем мире предпринимательскому усердию бросает вызов «виртуальная экономика», связанная с деятельностью фиктивного капитала. Система управления государством уже настолько загнила, что практически повсеместно взяточничество становится единственным способом, благодаря которому успешно «продвигаются дела». Количественная система оплаты труда госслужащих создала иррациональную, ненормальную систему, не стимулирующую чиновников к эффективному и честному труду. В такой системе нет «здорового» сотрудничества чиновников и предпринимателей в совместной экономической деятельности. Дух гнилой власти точно отобразил парагвайский диктатор Стресснер, отметив как-то: «Необходимо поощрять коррупцию, ибо коррупция порождает соучастие, а соучастие порождает преданность». На первый взгляд его слова кажутся нелепыми, но в действительности они выражают попытку добиться необходимого — соучастия — уродливым способом. Чиновники, в условиях существующей оплаты их труда, в основном ориентированы на получение должностного статуса и административной ренты. И какие бы функции ни записали за ними, они всё равно не будут стремиться «отрабатывать зарплату», поскольку уверены в том, что как бы они ни работали, заработная плата расти не будет. В своей работе они будут исходить из того, что их основной доход будет зависеть от получения статуса и административной ренты. Не ликвидировав этот фундаментальный недостаток, невозможно решить задачу повышения эффективности работы госаппарата.

Количественная система оплаты труда с давних времен сформировала враждебно-эгоистичный (или отчужденный) тип производственных отношений, не предполагающий человеческого отношения людей друг к другу. Немецкий журнал «Zeit» как-то отметил, что «двигателем современной экономической системы является эгоизм». Я думаю, что человек не является существом, наделенным изначальной эгоистичной «природой». Таковым стать его вынудили соответствующие условия существования. Степень эгоистичности ошибочно признана универсальным мерилом предпринимательской активности. Эгоизм не должен быть «реальной, — как считал Шопенгауэр, — пружиной поведения... человека». Не прав был немецкий философ Людвиг Фейербах, утверждая, что в основе всех человеческих влечений, стремлений и действий — удовлетворение человеческого эгоизма. Следствием ущербной системы оплаты труда стала патология межличностных отношений на производстве. Усиление морального преследования на рабочем месте существенно ухудшает рабочую обстановку. Ученые отмечают значительный рост жертв моббингового прессинга.

Количественная система оплаты труда не способствует общественному согласию, политической стабильности и экономическому развитию на благо всего общества. «Неестественность» отношений между участниками экономических отношений предопределила «неестественность» общественных отношений. Общественная жизнь стала полна парадоксов, чужда разуму. Русский просветитель Николай Добролюбов замечательно отметил, что смысл истории состоит в движении человечества к «разумным» («естественным») началам, от которых оно отклонилось. Искажения вытекают не из природы человека, они — следствие ненормальных отношений, в которые человек поставлен. Исправлению подлежат, прежде всего, неразумные общественные отношения. Протестом, своего рода «покушением на два тысячелетия противоестественности и человеческого позора», стало творчество Фридриха Ницше. Остается лишь сожалеть, что «покушение» знаменитого певца «европейского нигилизма» оказалось не очень удачным.

При количественной системе оплаты темп роста заработной платы работников всегда отстает от темпа роста предпринимательской прибыли. Это негативное следствие существующей системы оплаты труда Маркс интерпретировал как закон относительного обнищания рабочих. У Маркса «закон» роста богатства одних членов общества и нищеты других стал важнейшей частью его доказательств неминуемости краха капиталистической системы. Чтобы в мире высоких прибылей и возрастающего богатства нищенская жизнь перестала быть постоянным уделом рабочих, нужно стремиться не к расширению количественной меры оплаты труда, а добиваться принципиально иной системы оплаты. Социальной революции для этого совсем не требуется. Марксов закон обнищания вообще ошибочно считать законом, поскольку разрыв в темпах роста доходов рабочих и предпринимателей является следствием субъективных причин.

Из-за существующей системы оплаты труда «эффект Хоторна» оказался неустойчивым, хотя замысел эксперимента, проведенного в 1927–32 на заводах компании «Уэстерн электрик» имел, казалось бы, позитивные черты. Эксперимент в Хоторне, в ходе которого психолог Э.Мэйо и его сотрудники добились повышения производительности в одном из цехов, создав в нем психологический климат, в корне отличный от деспотического режима, существовавшего в других цехах, не мог дать устойчивого эффекта, поскольку его организаторы ошибочно видели источники трудовых конфликтов в психологических комплексах. Мэйо ошибочно расценивал выступления трудящихся как отклонение от нормы, которое можно устранить с помощью социо-психологических приемов. Данный эксперимент развеял миф о том, что вежливое, уважительное отношение к рабочим может устранить враждебность отношений между общественными классами. Биоэнергетика толкового предпринимателя может создать в коллективе благоприятный фон производственных отношений, но этого совершенно недостаточно для того, чтобы преодолеть взаимную отчужденность. В начале 60-х гг. Мак Грегор дополнил теорию «человеческих отношений» учением о стилях обращения с подчиненными, или теорией «управления через соучастие». В соответствии с этой теорией люди будут стремиться к работе, если размер вознаграждения будет зависеть от преданности организации, имеющей, в свою очередь, решающее значение для достижения целей последней. В соответствии с этой теорией большая часть населения обладает творческим потенциалом. Теория Мак Грегора не была подтверждена хозяйственной практикой, поскольку при количественной системе оплаты труда невозможно создать эти «соответствующие условия». Количественная система оплаты делает работников зависимыми от воли собственников средств производства. Об этом писал Людвиг Фейербах: «Зависим ведь я только от существ, в которых я нуждаюсь для поддержания своего существования, без которых я не могу того, что я хочу мочь, которые имеют власть дать мне то, чего я желаю, в чем я имею потребность, а я сам при этом не имею власти дать себе это». В условиях зависимости работники не без оснований ощущают себя рабами. Рабство, вопреки Аристотелю, существовало и существует не «от природы», а от примитивного человеческого сознания. Отношение «раб — господин» — не необходимый, а ошибочно сложившийся элемент структуры полиса. Рабство ни экономически, ни социально и ни этически не является оправданным. Ф.Энгельс в свое время ошибочно отметил, что «без античного рабства, как классической формы эксплуатации, не было бы современной Европы и социализма». Проблемы, присущие капитализму, не решаются путем акционирования предприятий и внедрение систем «участия в прибылях». Эти меры являются противоречивыми (из-за того, что заработная плата и прибыль находятся в обратной взаимосвязи) и потому малоэффективными. Рецепты социал-демократов представляют собой административный, удушающий рыночную экономику вариант решения социальных проблем. Рецепты Маркса вообще нужно подарить врагам, поскольку смена системы государственного устройства и формы собственности, тем более насильственная, — преступная бессмысленность. Капитализм можно и нужно реформировать эволюционно. Основной смысл реформирования капитализма заключается в том, чтобы придать всем участникам экономических отношений единство целей и однонаправленность интересов.

3. ИНАЯ МОТИВАЦИЯ К ТРУДУ

В условиях противоречивой структуры общества происходит множество непредвиденных событий, омрачающих жизнь людей. Вину за эти негативные явления можно свалить на кого угодно. Люди, сознание которых отягощено предрассудками, склонны объяснять, обосновывать социальные явления, особенно такие, как война, национальная и классовая вражда, нищета, безработица, целенаправленными действиями некоторых лиц или групп лиц, которые якобы заинтересованы в существовании этих явлений. Учение Маркса, в сущности, есть антинаучная теория, пытающая свалить ответственность за все зло, от которого страдали и страдают люди в капиталистическом обществе, на частных собственников. Я полагаю, что главная задача наук об обществе состоит в том, чтобы обнаружить глубинные причины, порождающие эти явления, и ликвидировать их. Людям свойственно действовать соответственно конкретным обстоятельствам, условиям, ситуации. Им свойственно руководствоваться логикой ситуации. Вопреки утверждениям сторонников психологизма, социальные законы не сводятся к психологическим законам, поскольку в основе событий социальной жизни лежат мотивы, хотя и рождающиеся в недрах психики индивидуумов, но в основном предопределенные соответствующими условиями, обстоятельствами, местом людей в противоречивой общественной системе. И чтобы люди поступали благоразумно, нужно изменить эти условия, создать непротиворечивую структуру социальной среды. Требование научного обоснования должно сочетаться с требованием эволюционного совершенствования общества.

Для научного анализа общества центральным вопросом является анализ мотивов и побуждений к труду и деятельности, поскольку этот момент во многом определяет отношение человека к миру и другому человеку. Руководствуясь такой оценкой этого обстоятельства, я выстраиваю свою версию созидания непротиворечивого общества, которую считаю рациональной. Суть моей версии заключается в том, чтобы постепенно и повсеместно (во всех сферах экономической жизни) переходить от количественной меры оплаты труда к качественной, которая представляет собой относительную величину — долю от дохода (прибыли). Зарплата служащих, к примеру, будет представлять собой не оклад (как количественную меру), а должностной коэффициент от прибыли или, для начала, от основного прибылеобразующего показателя. Заработную плату рабочих тоже можно увязать с прибылью. При такой (качественной) системе оплаты труда заработная плата станет относительной частью прибыли, интересы предпринимателей и работников станут, что наиболее важно, однонаправленными. Качественная (или относительная) система оплаты труда создает на микроэкономическом уровне предпосылки для их активной и согласованной экономической деятельности, что является определяющим фактором экономического процветания субъектов рыночной экономики. Введение новой системы оплаты материально заинтересует коллектив в максимализации прибыли, соответственно росту которой будет увеличиваться заработная плата. Качественная система оплаты создаст для неимущих работников определенные возможности самим, своими стараниями улучшать свое материальное положение (при этом невольно действуя в интересах собственников средств производства). Так создадутся «соответствующие условия» Мак Грегора, о которых шла речь ранее. Суть этих условий в том, что преданность работников целям предпринимательских фирм станет функцией материального вознаграждения, связанного с достижением положительных результатов. В данном случае общей целью является максимализация прибыли. Единство цели и однонаправленность интересов обособленного работника и коллектива ликвидирует экономическую основу их негативной противопоставленности, повысит степень межличностной солидарности. (Отсюда можно сделать вывод, что единство личности и коллектива возможно). Коллектив при таких условиях станет единой, слаженной командой. «Поганых» игроков, забивающих голы в свои ворота, коллектив сам, при, разумеется, содействии работодателей, будет постепенно вытеснять или принуждать их к рациональному поведению (перевоспитывать). Новая система оплаты предоставит наемным работникам реальную возможность открыто, честно и неограниченно зарабатывать за счет предельного старания, добросовестного отношения к работе, экономности, честности. Отсутствие таковых условий, стимулирующих осознанное стремление к добросовестному труду, к повышению прибыльности фирмы обусловило хронически устойчивое наличие злоупотреблений, вынуждающих собственников имущества усиливать контроль, ограничивать самоуправление, расширять регламентацию до, порою, нелепых масштабов.

Увеличивая своими стараниями свою заработную плату, наемные работники будут увеличивать прибыль собственника средств производства (предпринимателя или государства). Так ликвидируется противоречие между заработной платой работников и предпринимательской прибылью. При этом относительные доли работников и собственников средств производства в прибыли останутся неизменными. То есть будет ликвидировано негативное следствие количественной системы оплаты труда — относительное обнищание работников (рабочих и служащих), ошибочно квалифицированное Марксом как экономический закон, действующий при капитализме. Абсолютный разрыв в доходах работников, разумеется, останется. И он должен быть, пока будут различия отдельных работников по деловым качествам. Создадутся лишь, и это очень важно, соответствующие экономические условия, способствующие стиранию этих различий. Эти же условия будут постепенно устранять олигархическую сущность капитализма. Искусственное выравнивание доходов не способствует экономическому росту и изживанию человеческих пороков. Новая система оплаты создает благоприятные условия, способствующие их изживанию. Людям не объективно присущи алчность, зависть и лень. Данные «качества» людей стали субъективными продуктами невежественного сознания, порожденного несовершенством социального мира. И чтобы их изжить, нужно улучшать жизнеустройство общества. Нужно разрешать противоречия, проблемы, а не приспосабливаться к ним.

При новой системе оплаты труда величина заработной платы будет изменяться в зависимости от эффективности хозяйственной деятельности. Эта величина уже в определенной мере будет зависеть не только от воли работодателя, но и от стараний и степени слаженности всего коллектива. Определение качественной меры оплаты станет элементом хозяйственного умения работодателей. От этого умения будет зависеть степень трудовой активности и преданности отдельных работников общему делу, общей цели.

При качественной системе оплаты каждый работник будет «маленьким собственником» — совладельцем (в пределах своей меры оплаты) частной или государственной собственности, — имеющим реальную возможность своими стараниям вырасти до «большого собственника». То есть иметь большую долю.

Работник станет как бы «маленьким капиталистом». Отсутствие таковых возможностей обусловили апатичность наемных работников, особенно молодого поколения. Таким образом, вопреки утверждению Маркса, рабочий может иметь долю общественного богатства. Карл Поппер в своей книге «Открытое общество и его враги» писал: «С... законом роста богатства... было бы все ясно, если бы часть увеличивающегося богатства могла достаться рабочим. Маркс же считал, что это невозможно. Поэтому главным объектом нашей критики будет марксово утверждение о том, что рабочие не могут получить свою долю общественного богатства»1. Рабочие и служащие вполне могут иметь свою долю увеличивающегося богатства. Введение качественной оплаты труда, вполне приемлемой и экономически выгодной для работодателей, очень просто и эффективно фиксирует их доли в увеличивающемся богатстве. Новую систему оплаты труда можно, по моему мнению, считать практическим воплощением мысли Карла Поппера о возможности рабочих иметь свою долю в создаваемом богатстве. Маркс не понимал, что ларчик просто открывается. Вместо того, чтобы его открыть, он «подсказал» озлобленным рабочим бандитский и абсолютно не эффективный путь решения их проблем. Следует также признать, что упреки большевиков в «обуржуазивании рабочих» были абсурдны. Если коммунисты хотят знать действительных предателей интересов рабочего класса, то пусть посмотрят в зеркало. Маркс своими выводами обманул рабочих, сделал их классовыми бандитами или, другими словами, революционными террористами. Ленин, в сущности, и был вождем мирового обманутого пролетариата.

Индивидуальная доля общественного богатства отдельного человека посредством применения качественной меры оплаты станет результатом его умственных и физических усилий. Качественная система оплаты окажется для работодателей экономически более выгодной, чем количественная. Приходится сожалеть, что многие еще этого не понимают или не хотят понять. Такая система оплаты не требует принуждения работника к труду. Работник сам осознает, что он служит общему делу повышения эффективности. Сам определяет свой уровень стараний, а значит и уровень качества своей жизни. Основное преимущество предлагаемой мотивационной системы заключается в том, что она устанавливает прямую зависимость между результатом труда и материальным вознаграждением.

В условиях однонаправленности интересов, когда старания одних радуют других участников этого же хозяйственного процесса, складываются совершенно другие, отличные от существующих, производственные отношения. При качественной системе оплаты труда работники станут сотрудниками владельцев средств производства, они уже не будут чувствовать себя чьими-то рабами. Обоюдная материальная заинтересованность в повышении прибыли научит их сообща изыскивать возможности снижения издержек, повышать производительность труда, улучшать качество и увеличивать объем производства (реализации) продукции, модернизировать основные средства, осуществлять инновационную деятельность и т.д. То есть работодатели и работники будут действовать в унисон. Качественная система оплаты труда ликвидирует враждебность отношений, существующую с давних времен между представителями различных общественных классов. Кроме того, она обладает мощным консолидирующим и мобилизационным потенциалом. Таким образом, предлагаемая мотивационная система сформирует сотруднический тип производственных отношений. Полагаю в корне неправильным утверждение о том, что сущность производственных отношений определяет форма собственности на средства производства. В действительности форма собственности не имеет никакого отношения к характеру производственных и, соответственно, общественных отношений. Между формой собственности и производственными отношениями нет линейной причинно-следственной взаимосвязи. Существующие в различных экономических системах отношения людей в общем процессе хозяйственной деятельности, далекие от совершенства, сложились из-за примитивной системы оплаты. В рыночной экономике складываются ещё худшие, чем в государственной отношения, поскольку материальные мотивы деятельности наемных работников и частных собственников противонаправлены, а жадность и эгоистичность последних, усиленная жесткой конкуренцией, лишь способствует их ухудшению. Полагаю, что нельзя разделять производственные отношения на два вида — организационно-экономические и социально-экономические. Производственные отношения, существующие в едином виде, определяет система оплаты труда, а не производительные силы. То есть производственные отношения являются частью системы оплаты труда, а не наоборот, как считают многие. Именно количественная система оплаты труда как при капитализме, так и при социализме породила противоречивые социально-экономические структуры, отчуждённость в производственных отношениях, принудительный (эксплуататорский) способ производства. Нет сомнения в том, что способ производства является детерминантом исторического прогресса, предстает как совокупность производственных отношений. Но глубоко ошибочно полагать, что эта совокупность отношений между людьми основывается на отношениях собственности.

Новый статус наемных работников, новые производственные отношения, основанные на осознанных мотивах побуждения неимущих к активному труду, вытеснят все формы административного принуждения работников к трудовой деятельности. Так, пользуясь марсовой терминологией, ликвидируется антагонизм между буржуазией и пролетариатом (между общественными классами). Враждебные отношения, классовая борьба как таковые, в принципе, перестанут существовать. Введение новой системы оплаты труда ликвидирует баррикады между левыми и правыми, консолидирует общество. Отсюда следует, что в условиях противоречивых обществ не существует объективного закона классовой борьбы. Классовая борьба не имеет никакой объективной логики и исторической направленности. Не является исторически необходимой и социальная революция. Качественная система оплаты ликвидирует, существующую, по мнению марксистов, экономическую основу социальной революции, поскольку будут уничтожены причины обострения социальных противоречий и враждебности между общественными классами.

Новые производственные отношения поднимут рыночную экономику на новую ступень развития, более эффективную, более устойчивую, социально благоприятную. Можно сделать вывод, что классовые отношения, которые характеризуют экономическую структуру общества, или социальную систему, вопреки утверждению Маркса, зависят от воли людей. Нет никакой исторической предопределенности краха капиталистической системы. Люди, а точнее либералы, как и коммунисты, сами «копают историческую могилу» несовершенному общественно-экономическому строю. Либералам нужно мировоззренчески вырасти до, скажем так, «здоровых» неолибералов или центристов. Под «здоровым» неолиберализмом я понимаю идейно-политическое движение, объединяющее сторонников такого общественного строя, в котором свободы во всех сферах не только не противоречат интересам всего общества, но и действительно служат им. Цель этого мировоззренческого перерождения состоит в том, чтобы стать способными созидать цивилизованное общество. Современные общества, которым присущи противоречия, заложенные еще при рабовладельческом строе, не являются, по моему мнению, цивилизованными. В настоящий момент цивилизованных государств еще нет. Цивилизованное общество — это, прежде всего, непротиворечивое общество. Заслуживают большого уважения многие моменты концепции общественного развития, взятой на вооружение европейскими социал-демократическими партиями: идея «прогрессивной конкурентоспособности», «пакты производительности» между рабочими и работодателями на микроэкономическом уровне, имеющие целью установление трудовых отношений на основе взаимного доверия и сотрудничества, идея «ассоциированной демократии», позволяющая на отраслевом уровне через рабочие советы вести социальные переговоры, политика «социальной интеграции» на различных уровнях и т.д.

Качественная система оплаты созвучна «теории коммуникативного действия», автором которой является немецкий социальный философ Юрген Хабермас. Он обратил внимание на то, что достигнуть участия других людей в выполнении своих планов можно определённым способом: когда «…актеры идут на то, чтобы внутренне согласовать между собой планы своих действий и преследовать те или иные цели только при условии согласия относительно данной ситуации и ожидаемых последствий».

При качественной системе оплаты труда общественному характеру производства станет соответствовать общественная форма присвоения. Тем самым ликвидируется основное, как считают марксисты, противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения. Считаю несостоятельной попытку разрешить данное противоречие путем изменения формы собственности, поскольку при социализме существует это же противоречие — противоречие между общественным характером производства и государственной формой присвоения. Основное противоречие капитализма заложили первые работодатели, неадекватно отреагировавшие на процесс обобществления хозяйственной деятельности, а государство лишь переняло их опыт. До возникновения обобществленных хозяйств этого противоречия не существовало. В единоличных хозяйствах индивидуальный (частный) характер производства соответствовал частной форме присвоения, общинный характер производства соответствовал общинной форме присвоения. Отсюда я сделал вывод, что определенному характеру производства должна соответствовать такая же форма присвоения. Частному — частная, общественному — общественная. Данное соответствие я считаю основным экономическим требованием созидания непротиворечивого общества. Важно осознать, что это соответствие достигается при любой форме собственности.

При качественной системе оплаты каждый работник уже не будет безучастно созерцать неразумное хозяйствование, мошенничество или вредительство своих сотрудников, подчиненных и даже руководителей. Любой ущерб, нанесенный предприятию, станет как бы обкрадыванием своих же сотрудников. Весьма сомнительно, что при такой системе хозяйствования кто-то позволит кому-то его обкрадывать. Работники неизбежно будут становиться честными, думающими и старательными. Их заставит быть честными необходимость и выгодность. Создастся механизм внутреннего контроля, который, несомненно, более эффективен, чем внешний — надзирательский. Так новая система изживет естественным путем (без тотального надзирательства и чрезмерной регламентации) многие проблемы хозяйственной жизни: воровство, мошенничество, раздувание штатов, образование чрезмерных товарных остатков, неэкономное расходование материалов и т.д. Уместно отметить, что в США, по утверждению Ассоциации дипломированных экспертов, занимающихся проблемами мошенничества, каждый год компании теряют более 400 миллиардов долларов потому, что работники воруют у своих компаний деньги и имущество. Только при качественной системе оплаты каждый работник предприятия (независимо от формы собственности) будет материально заинтересован в честном и добросовестном отношении к труду своих сотрудников. Высокий статус честного труда естественным путем предопределит только деловой принцип подбора и расстановки кадров. Надежных в мошеннических делах племянничков будут постепенно заменять способные, трудолюбивые и честные работники.

Новая система оплаты повысит ценность образования. Потребность в способных людях (с точки зрения мастерства в достижения наибольшей эффективности в хозяйственной деятельности), существенно улучшит отношение к образованию. Расходование государством средств на образование станет более целенаправленным, более осмысленным (вследствие «оживления» духа честного чиновника).

Переход на качественную систему оплаты не ущемит интересы предпринимателей, а лишь зафиксирует в процентном выражении фактическую количественную меру оплаты труда работников в по-новому образованной прибыли предпринимательских фирм. (Это нейтральный, стартовый вариант определения доли интереса наемных работников.) Если верить теории «погони и бегства», объясняющей стабильность относительной доли оплаты труда в национальном доходе, то ущемление интересов предпринимателей при переходе на качественную систему оплаты будет нулевым. Разница лишь в том, что при количественной системе оплаты эта стабильность достигалась противоборством, борьбой, а при качественной системе оплаты она будет достигнута в результате взаимовыгодной, мирной согласованности. Кроме того, переход на новую систему оплаты осознанно «включит» трудовую активность и добросовестность основных производительных сил, находящихся уже более двух тысячелетий в состоянии перманентной вялости. Несовершенный капитализм будет эволюционно трансформироваться в цивилизованный — капитализм для всех. Движущей силой этих — непринудительных — социальных изменений будут, как я полагаю, люди рационального мышления, независимо от классовой принадлежности.

Я надеюсь на то, что бизнесмены положительно воспримут качественную систему оплаты труда. Ведь процесс очеловечения капиталистического производства, начавшийся после второй мировой войны, хотя и медленно, но продолжается. Бизнес перешел к массовому удовлетворению индивидуальных потребностей, что привело к гуманизации его целей. В последние полтора-два десятилетия многие бизнесмены, к чести своей, заметили и усвоили, что из всех факторов развития неисчерпаемыми возможностями обладает лишь человеческий потенциал. Признается, что мощным источником развития может стать отношение работника к самому процессу труда. Повсеместно внедряются новые мотивационные системы, пытающиеся обеспечивать заинтересованность персонала в наилучших результатах деятельности фирм.

Многие правительства осознают необходимость совершенствовать рыночную экономику в интересах всех социальных слоев и групп населения. Качественная система оплаты, как передовая мотивационная система, основанная на усилении мотива эффективности, является «открытием» такого механизма экономического развития, смысл которого — «предоставить людям возможность зарабатывать соответственно достигнутым своими стараниями результатам и обеспечивать, таким образом, соответствующее качество жизни», — совпадает с целью рыночной экономики — максимализацией прибыли. Ростки такого понимания уже пробиваются в жизнь. Партия демократического социализма в Германии включила в свою программу пункт: «Установить долю в расходах предпринимателей на труд в зависимости от получаемой прибыли». Есть уже предпринимательские фирмы, которые выплачивают наемному персоналу вознаграждение, представляющее собой не фиксированную зарплату, а часть прибыли. Такая система еще, к сожалению, не получила массового применения, поскольку очень многие государственные деятели и ученые не осознают важность и необходимость ее внедрения.

Переход всего общества на качественную систему оплаты труда сделает национальную экономику как бы единым акционерным обществом, в эффективном функционировании которого будут материально заинтересованы все: госслужащие, ученые, пенсионеры, учителя и т.д. Ныне, в основном, лишь предприниматели (малая часть общества) заинтересованы в эффективности своих фирм и, тем самым, государства. Этого совсем недостаточно для устойчивого экономического процветания страны. Рыночная экономика стала не полностью совершенной системой из-за того, что активная и честная трудовая деятельность основной части общества находится в недостаточно «включенном» состоянии. Такая экономика становится все менее и менее способной обеспечивать экономический рост. Среди ученых даже утвердилось мнение, что ресурсы всех существующих экономических моделей (даже в самых высокоразвитых странах) близки к своему исчерпанию.

При качественной системе оплаты зарплата госслужащих, в моем понимании, будет представлять собой должностной коэффициент от качественных показателей развития региона, отрасли, ведомства, службы и т.д. Она будет зависеть от поступления налоговых платежей в бюджет соответствующего уровня власти. При таких экономических условиях чиновники не будут отчуждены от деятельности хозяйствующих субъектов (не зависимо от формы собственности), они не будут паразитировать на предпринимателях. Они будут в определенной мере материально заинтересованы в прибыльности предпринимательских фирм, поскольку именно их прибыль является основным источником национального дохода, от величины которого будет зависеть их заработная плата. Госслужащие станут как бы акционерами по должности, имущими или неимущими предпринимателями государственного масштаба, материальное вознаграждение которых будет соответствовать эффективности национальной экономики. Государственные служащие будут делать только то, что будет увеличивать прибыль предпринимательских фирм. Единство целей и интересов госслужащих и предпринимателей создаст на макроэкономическом уровне благоприятные предпосылки для их успешного сотрудничества, что является мощным фактором экономического развития любого государства. Ныне эти экономические агенты чаще разговаривают на разных языках, поскольку их интересы не однонаправленны. Государственное регулирование свободного предпринимательства естественным образом трансформируется во взаимоприемлемое, открытое сотрудничество государства и фирм. (Ныне это сотрудничество осуществляется нелегально. Действия чиновников, способствующих процветанию отдельных предпринимательских фирм, принято оплачивать. Это и порождает неблаговидные связи между правительством и бизнесом. Так и на общегосударственном уровне сформируется сотруднический тип отношений между чиновниками и предпринимателями, между правительством и бизнесом, между госслужащими. Легитимная материальная заинтересованность государственных служащих в прибыльности хозяйствующих субъектов создаст естественный заслон выдумыванию налогов, нелепых правил и порядков, а также лоббированию чьих-либо интересов в ущерб общегосударственным. (То есть пока не будет качественной системы оплаты госслужащих, собственник будет вынужден «делиться» с чиновником, «крышей», вообще с «нужными» людьми.) В экономической жизни общества главной целью станет не борьба за собственность, а увеличение национального дохода, стремление всех (не только частных собственников) к эффективности хозяйственной деятельности. Такое положение дел даст мощный импульс рационализации национальной экономики, станет экономической гарантией «здорового» руководства. (Демократия как политическая гарантия «здорового» руководства потому не прививается — или прививается с трудом, что не имеет соответствующей экономической основы.) Более решительно и эффективно будут изживаться негативные явления, поскольку любые решения и действия, ведущие к уменьшению предпринимательской прибыли будут отрицательно сказываться на заработной плате государственных служащих. Поэтому не правы те, кто в целях изживания коррупции предлагает в законодательном прядке разделить разные силы: государство, собственность, наемный труд. Более тщательно и глубоко будут прорабатываться различные варианты решения насущных проблем общества. Создастся как бы внутренний механизм исправления существующих и недопущения новых административных ошибок. Повышение степени разумности руководства переломит нисходящий путь развития общества. Станет, несомненно, возможным установление налогообложения крупных фирм методом прямого торга (или согласования), с тем, чтобы налоги действительно платили, а не откупались от них. То есть налоговые ставки будут определяться посредством согласования, что даст возможность учитывать специфические особенности фирм. Качественная мера оплаты как часть налогооблагаемой прибыли и приобретенное на нее имущество (как и имущество юридических лиц) не должны облагаться налогом. Систему сбора налоговых платежей можно предельно упростить, сделать логичной, конкретной и понятной всем налогоплательщикам, защищенной от уклонения от уплаты. По моему мнению, справедливой и эффективной может быть только пропорциональная система налогообложения. Регрессивная и прогрессивная системы таковыми не являются.

Французский философ и психолог Клод Адриан Гельвеций как-то сказал: «Лучший законодатель — тот, кто может уничтожить разделение общественных и частных интересов». Я полагаю, что подобная задача вообще не решается правовым путем. Несогласованность личных и общественных интересов является следствием несовершенства жизнеустройства общества. Только в непротиворечивом обществе созидательная активность одних членов общества пойдёт на пользу и радость другим. То есть частные интересы станут полностью согласовываться с интересами общества, разрешится противоречие между личными и общественными интересами. Жизнь станет гораздо проще, потому что общий интерес будет проявляться как не запланированный побочный продукт деятельности людей, действующих в собственных интересах. Думаю, что правы были те, кого Джордж Сорос в своей книге «Кризис мирового капитализма» называет рыночными фундаменталистами, — в том, что «общественный интерес должен обеспечиваться косвенным путем, когда людям позволяют добиваться собственных интересов»1. В условиях единства личных и общественных интересов госслужащие, думая об общественных интересах, невольно будут думать и о себе. И наоборот. Не прав был итальянский мыслитель Макиавелли, утверждая, что те, «в чьих руках дела государства, обязаны думать не о себе, а о государстве и не заниматься тем, что не относится к сфере защиты государственных интересов». Чиновников нельзя считать гражданами особого рода, якобы обязанных нести груз двойной ответственности перед государством и народом. Они не должны считать себя «приставленными» к власти и богатству в качестве наемных работников с твердым окладом. Чем выше статус человека, тем больше он будет (при качественной системе оплаты) материально заинтересован в эффективности национальной экономики. Государственных служащих необходимо в первую очередь переводить на качественную систему оплаты.

Качественная система оплаты создаст механизм внутреннего контроля, который гораздо эффективнее внешнего — надзирательского. Это существенно ограничит способность капитала избегать налогообложения, потому как теряется смысл и ограничивается возможность искусственного занижения основной налогооблагаемой базы — фактической прибыли. В том числе злоупотребления демпингом. Коллектив не позволит искусственно занижать прибыль, так как соответственно снизится заработная плата его членов. Важнее всего то, что основные экономические агенты (госслужащие, предприниматели, работники) будут находиться в одной хозяйственной упряжке. Каждый не сможет сам и не позволит мошенничать другим, поскольку обобществленная трудовая деятельность устроена так, что вовлеченные в нее люди, как правило, осведомлены о делах друг друга. Прозрачность функционирования станет неотъемлемой чертой функционирования национальной экономики. Новая система оплаты труда госслужащих будет постепенно изживать кумовство во властных структурах, устранять клановое правление, а также способствовать ликвидации всякого рода посредников в экономической системе. Государство перестанет быть абстрактной дойной коровой. Появится потребность в достойных кадрах, и властью будет востребована подлинная демократия. (Отсюда можно сделать вывод, что подлинная демократия должна прививаться только мирным путем — через формирование совершенной рыночной экономики.)

Качественная система оплаты создаст на макро- и микроэкономическом уровне пропорциональную, наиболее справедливую и общеприемлемую, систему распределения создаваемого богатства. Новая система оплаты покончит с многовековой несправедливостью, когда для одних только труд по принуждению, а для других — прибыль. Справедливый экономический базис станет основой справедливых общественных отношений. Новая система оплаты позволит неимущим без наличия собственности зарабатывать соответственно достигнутой прибыли. Темпы и уровни социального и экономического развития будут соответствовать друг другу. Кроме того, новая экономическая структура ликвидирует противоречия между объективными целями рыночной экономики. Эффективность перестанет противодействовать полной занятости, стабильность цен — экономическому росту. Пропорциональная система распределения утвердится и на макроэкономическом, и на глобальноэкономическом уровнях: между центром и регионами, субъектами федерации, союза, мирового сообщества.

Переход на качественную систему оплаты в высшей степени эффективно решит проблемы корпоративного управления, то есть взаимоотношений собственников (физических лиц и государства) и менеджеров.

Качественная система оплаты труда будет способствовать разумному, как я считаю, решению проблемы богатых и бедных. Суть такого решения заключается в том, что он не предусматривает щедрую помощь, не создает мощные системы социальных гарантий, а предполагает создание благоприятных условий хозяйствования, которые будут постоянно побуждать неимущих к честной и активной экономической деятельности, от эффективности которой будет прямо зависеть их материальное вознаграждение. Повышение материального уровня людей будет связано не только с наличием собственности, но и непосредственно с их трудовой деятельностью, в первую очередь с их умением трудиться честно и добросовестно. Потеряет актуальность суждение Платона: государства гибнут от «процветания», ибо стать очень богатым, оставаясь добродетельным, невозможно. Человек будет чувствовать себя свободным, достойным своего имени, поскольку он будет рассчитывать только на плоды собственного физического и умственного труда. Человек будет чувствовать себя независимым и самостоятельным, поскольку его благополучие будет зависеть не от капризов, прихотей правителей и хозяев, а от востребованности и адекватной оценки его труда. Он будет рассчитывать на себя, на свою квалификацию, на свое умение и знание, а не на чью-либо благотворительность или сострадание.

Постепенное осознанное введение качественной системы оплаты труда активизирует процесс размывания классов, который будет сглаживать опасную поляризованность современного общества. То есть новая мотивационная система станет основой социальной конвергенции.

Таким образом, качественная система оплаты труда создаст, независимо от формы собственности, непротиворечивую экономическую структуру; новый тип производственных и общественных отношений, основанный на взаимовыгодном сотрудничестве и уважении; новый способ производства, которому не будет соответствовать какая-либо исторически определенная форма эксплуатации, поскольку характер присвоения созданного продукта станет общественным; впервые за всю историю человечества (с момента возникновения рабовладения) построит бесконфликтную социальную систему; общество, где не будет места классовому противостоянию. С точки зрения синергетики, переход на новую систему оплаты является новым, конкретным вариантом объединения частей в целое, установления общего темпа развития входящих в целое частей. Переход к качественной системе оплаты труда будет малым, непринужденным, но правильным и чрезвычайно эффективным, организованным (резонансным) воздействием на сложную систему — общество.

4. РЕШЕНИЕ ВОПРОСА СОБСТВЕННОСТИ

Проблема собственности всегда была и остается корневой проблемой, порождающей в жизни общества множество других проблем различного характера. Это проблема проблем. На ней замыкается множество других, менее значительных проблем философского, экономического, нравственного, политического и даже религиозного характера. По данной проблеме, вовсе не относящейся к числу перманентных, наличествует высокий уровень мировоззренческого разброса. Я склонен полагать, что существующий разнобой в её понимании обусловлен слабостью общественных наук.

«Принцип собственности», который положен в основу «социального мира», очень неустойчив: его суть сводится лишь к правовым отношениям. Тщетны попытки отыскать внеюридические основы собственности: их не существует. История учений о собственности обнаруживает, что почти у всех народов в форме мифов и утопий были идеи о золотом веке, когда ни у кого не было частной собственности, имущество считалось общим, и именно это, по общепринятому пониманию, порождало мир и согласие, добрые нравы и уверенность в будущем. Враждебное отношение к частной собственности возникло вместе с теми проблемами, которые породило разделение общества на имущественно разные социальные группы. Эти группы стали считать противоположными общественными классами. Однако, на мой взгляд, частная собственность сама по себе не плодит социальные проблемы. Их плодят владельцы частной собственности, содержание деятельности которых обусловлено их же непониманием природы эффективной или, другими словами, рыночной экономики. Частная собственность вовсе не является объективной и единственной базой для возникновения враждующих классов.

Частная собственность стала закономерным результатом исторического развития общества. Она способствует самореализации физических и духовных сил. Но, к великому сожалению, только ограниченной части общества — тех, кто имеет собственность. Возникновение частной собственности является свидетельством того, что человечество, выражаясь фигурально, встало только на одну ногу. Частная собственность потому стала источником продуктивного труда и свободной хозяйственной инициативы и приобрела очень влиятельный статус, что всегда обеспечивала их владельцам определенные условия, позволяющие зарабатывать соответственно индивидуальному умению (или соответственно достигнутой прибыли). То есть частная собственность создает только для предпринимателей условия для работы с качественной системой оплаты. Такое положение дел создало элитарный капитализм или, другими словами, капитализм для избранных. Именно в этом суть проблемы собственности, враждебности имущих и неимущих. Наличие собственности дает возможность их владельцам властвовать над наемными работниками, преимущественно по своему усмотрению. К тому же, жестокая «рациональность» рынка вынуждает предпринимателей относиться к своим работникам как к компонентам себестоимости, а не как к людям, по-человечески. Пагубность существующей — количественной — системы оплаты заключается в том, что она создает иллюзию выгодности путем ущемления, принуждения и пренебрежения интересами других — неимущих работников.

Наиболее высокой степени социальной и экономической эффективности частная собственность достигает в условиях единоличного хозяйства. При единоличной форме хозяйствования не существует таких проблем, которые существуют при обобществленной, так как при ней частному характеру производства соответствует частная форма присвоения. Однако по мере закономерного обобществления процесса хозяйственной деятельности, укрупнения хозяйств, роста масштаба хозяйственной деятельности, образования корпораций и монополий, концентрации и централизации капитала экономическая эффективность частной собственности снижается. (О социальной же эффективности вообще говорить не приходится. Она сразу же снижается до нуля в обобществленных хозяйствах.) Эффективность частной собственности снижается не закономерно, а из-за количественной системы оплаты труда. Степень экономической эффективности частной собственности и, соответственно, рыночной экономики становится самой низкой при олигархической стадии развития капитализма.

Ранее непосредственный участник хозяйственной деятельности, расширяя своё предприятие, вынужден нанимать рабочих и служащих. Вынужденная передача наемным работникам права осуществлять экономическую деятельность отстраняет частного собственника от непосредственной экономической деятельности и снижает его роль, тем самым существенно снижая и значимость частной собственности. Подлинная экономическая власть смещается от собственников к «техноструктуре». Ныне функционирование крупных хозяйствующих субъектов фактически обеспечивают управляющие, технологи, конструкторы, различные специалисты. Эволюционный процесс также уменьшает число частных собственников, ограничивает возможности вхождения в рынок. Сегодня выглядит нелепым утверждение Гегеля о том, что «…справедливость требует лишь того, чтобы каждый человек имел собственность». Эволюция «объективно» делает гегелевскую справедливость все более и более нереальной. Швейцарский экономист и историк Симон де Сисмонди, анализируя порождаемые несовершенным рыночным механизмом социальные коллизии, пришел в выводу, что их причина коренится в неравномерном распределении собственности. Я твердо уверен в том, что нужно рационально распределять не собственность, а то, что она дает — прибыль. Рациональность этого распределения заложена в самих работниках, в результативности их стараний, нужно лишь создать соответствующие условия хозяйствования. Утверждение этой рациональности в реальной экономической жизни требует совершенной мотивационной системы, которая сможет обеспечить наивысшую заинтересованность персонала в наилучших результатах деятельности хозяйствующих субъектов. Решение проблемы собственности я вижу вовсе не в том, чтобы казуистически доказать «лучшесть» и полезность какой-либо формы собственности, а в том, чтобы улучшенной мотивацией нивелировать значение форм собственности. Эту проблему тогда можно будет считать решенной, когда частные фирмы и государственные предприятия станут в равной мере экономически и социально эффективными. Для решения этой проблемы наилучшим образом, на мой взгляд, подходит качественная система оплаты. Я считаю глупостью утверждение о том, что справедливость требует, чтобы собственность каждого была равна собственности другого. По моему мнению, справедливость требует того, чтобы как можно больше людей работали при качественной системе оплаты труда. И это практически возможно, нужно лишь осознать это и стремиться к системе хозяйствования, обеспечивающей экономическую эффективность и социальную справедливость. Данное утверждение не нарушает истинно понятый принцип справедливости, который гласит: не «всем одно и то же», а «каждому свое». Людям в действительности нужна не собственность, а возможность зарабатывать соответственно своим стараниям. Ныне, к сожалению, только частная собственность дает людям такую возможность. Но она выступает как некий имущественный ценз, несправедливо ограничивающий возможности граждан при попытке её реализации. И ценз этот в процессе эволюции постоянно повышается, из-за чего капитализм становится все более и более ущербным — элитарным или, иными словами, олигархическим. Российский политолог Глеб Павловский эту проблему охарактеризовал такими словами: «Экономический рост все-таки локализован в сравнительно узкой зоне». Он высветил ту проблему, естественно присущую «больному» капитализму, от решения которой во многом зависит благополучие будущей России. Качественная система оплаты труда решает эту проблему, поскольку ее введение повысит степень «включенности» людей в рыночную экономику. Именно повышение этой «включенности» должно стать основным содержанием нового неолиберального проекта. Важнейшей идеей неолиберализма является идея массового «включения» людей в рыночную экономику. И государственные служащие не станут исключением. Идея частной собственности скомпрометировала либеральную систему ценностей, поскольку степень участия людей в эффективной экономической деятельности, или, другими словами, зона приложения стараний, всегда ограничивалась имущественным положением субъектов и была от него зависима. Надо всем осознать, что эта зона постоянно уменьшается, что предопределяет усиление кризиса капиталистической системы. Двести лет назад капитализм был менее проблематичным. Это в своей книге отмечал Джордж Сорос: «Система, господствовавшая во второй половине XIX века, была в некоторой степени более стабильной, чем ее современный вариант»1. В то время экономическая деятельность осуществлялась множеством небольших капиталистических фирм, находящихся в собственности отдельных индивидов или семейств, непосредственно ими управлявших. То есть, можно сказать, что в былые времена экономический рост происходил в более широкой зоне. Идея частной собственности, отвергающая другие формы собственности, была и остается идеей, позорящей, в конечном счете, либерализм. Приверженность либералов архаичной системе ценностей только способствует снижению эффективности рыночной экономики. Судьбу капитализма не предопределяют какие-либо объективные законы развития. Внутренняя склонность к дискредитации капитализма заложена первыми частными собственниками. Ныне здравствующие государственные деятели, ученые и предприниматели из-за своего примитивного миропонимания лишь продолжают позволять субъективным противоречиям ухудшать судьбу капитализма. Они никак не могут или не хотят понять, что для повышения степени «включенности» людей в рыночную экономику форма собственности не имеет принципиального значения.

Эволюционный процесс выносит приговор не институту частной собственности, а существующей системе оплаты труда. Чтобы задушить капитализм, достаточно ввести для предпринимателей систему окладов, то есть перевести их на количественную систему оплаты. Любой вариант, который предлагает установить пределы концентрации богатства, является губительным. С этой точки зрения, считаю ошибочным утверждение ученого Отто Эстерле, который предлагал устранить несправедливость, якобы присущую капитализму, введением для предпринимателей верхней границы доходов через научно обоснованную налоговую систему.

Эволюционный процесс рано или поздно делает частного собственника таким же мифическим собственником, каким было государство при советском социализме. Неизбежно порождаются те же трудноразрешимые проблемы, которые присущи несуразной социалистической экономике. То есть и ущербному капитализму, и несуразному социализму присущи почти однотипные внутренние противоречия, которые рано или поздно приведут их к краху. Акционирование предприятий, внедрение поощрительных систем, систем «участия в прибылях», усиление контроля и регламентации со стороны частных собственников являются недостаточно эффективными, чтобы воспрепятствовать снижению эффективности частной собственности. Отсутствие качественной оплаты труда похоронило советский социализм, подвергает серьёзной опасности судьбу капитализма и рыночной экономики, подрывает авторитет частной собственности. Усиление кризиса капиталистической экономики становится неизбежным. Дальнейшее экономическое развитие капиталистического общества без массового введения качественной системы оплаты труда становится очень проблематичным. Многие ученые не без оснований утверждают, что существующие экономические модели (даже в самых высокоразвитых странах) близки к своему исчерпанию. В статье немецкого журнала «Zeit» как-то отмечалось, что «...свободная рыночная экономика сегодня постепенно вырождается и, возможно, в один прекрасный день потерпит крах, который не так давно уже постиг социалистическую систему». Аналогичную точку зрения высказал Дж. Сорос в своем выступлении в Конгрессе США 15 сентября 1998 г.: «Система мирового капитализма, которой мы обязаны необыкновенным процветанием нашей страны в последнее десятилетие, трещит по швам…»1 В своей книге он утверждает, что мировая капиталистическая система не устоит перед напором своих недостатков, если не на этот раз, то в следующий, если мы не осознаем, что она порочна, и своевременно не исправим ее недостатки.

Не частная собственность, а качественная система оплаты труда тесно связана с самой природой человека, с теми мотивами, которые побуждают его трудиться с душой, жить с радостью и целеустремленно, иметь семью, кров; это то, что даёт ему возможность самоутверждения, в чём он находит смысл своей жизни. Массовое применение этой системы станет свидетельством того, что человечество встанет (наконец-то) на обе ноги и приобретет устойчивое положение, необходимое для более ускоренного и мирного общественного развития. Переход на качественную систему оплаты труда создаст для работодателей и работников надлежащие условия хозяйствования, которые обеспечат совершенные экономические отношения. При таких условиях мотив прибыльности усилится в еще большей мере. Ключевым фактором экономического развития станет не какая-либо форма собственности, а условия хозяйствования, позволяющие зарабатывать соответственно своим стараниям. Такие условия можно создать для предприятий любой формы собственности. Рабочим, служащим, доверительным собственникам вовсе не важно, кто непосредственно является собственником имущества (владелец, товарищество или государство), важно то, какие условия хозяйствования будут им созданы. Борьбу за собственность, принесшую людям немало горя, заменит всеобщее стремление к эффективности. Проект упразднения семьи и частной собственности, предложенный когда-то Платоном, потому является абсурдным, что насилует здравую логику. «Учение» Маркса и Энгельса было ошибочным, поскольку суть его состояла в том, чтобы уничтожить частную собственность. Большевикам нужно было добиваться перехода на качественную систему оплаты, а они уничтожили частную собственность. Воистину получилось так, как сказал Пьер Жан Беранже об Июльской революции 1848 г.: «Нам нужно было сойти с лестницы, а мы выскочили в окно». Не прав был и английский гуманист Томас Мор, утверждавший, что «…распределение средств… справедливым способом и благополучение в ходе людских дел возможны только с совершенным уничтожением частной собственности». Форма собственности должна определяться не идеологическими, а экономическими соображениями. Изменение формы собственности — это элементарный для совершенной рыночной экономики акт «купли-продажи» имущества, осуществляемый представителями коллективной (государственной) и частной предпринимательскими системами. Это обычный элемент экономической игры, который не должен быть идеологически предвзятым. Бессмысленно отвергать или отстаивать из внеэкономических соображений какую-то форму собственности.

Я считаю ошибочным мнение: «Тот, кто отвергает частную собственность, тот принижает и даже унижает личностное начало, самодеятельность, самоценность творческого начала в личности, ее свободные искания и способность к риску. А этим он подрывает и интересы, в том числе экономические, общества, государства». Бездумно-льстивым является и утверждение типа «частная собственность укрепляет правосознание, культуру законопослушания». Мир предметной частной собственности ошибочно считать «объективной действительностью». Государственная собственность в условиях количественной системы оплаты труда — это вообще насмешка над здравым смыслом. Советский социализм стал экономически неэффективным не из-за государственной собственности, а из-за того, что все (кроме теневиков) работали при количественной системе оплаты. А это значит, что заработная плата работников государственных предприятий не была относительной частью прибыли, и потому никто не был материально заинтересован в эффективной деятельности (в росте прибыли) этих предприятий.

Изменение формы собственности в современных условиях существенно не может влиять на экономическое развитие государства. «Приватизация-национализация» при существующей системе оплаты труда — это полумера, это движение не вперед, а в сторону, это идеологизированное шараханье из одной крайности в другую, это примитивный способ решения проблем, естественно присущих обществу при наличии различных форм собственности. Решая одни общественные проблемы, сторонники такого способа неминуемо ввергают страну в болото проблем другого характера. Приватизация госпредприятий предоставляет возможность зарабатывать соответственно своим стараниям ограниченной части общества — только владельцам частной собственности. Все же остальные отчуждены от конкретного смысла обобществленной хозяйственной деятельности. «Выключенный» из рыночной экономики люд предопределенно отстает в материальном обеспечении от имущественно избранных, что по истечении времени неминуемо создает жгучие социальные проблемы. Жизнь общества, организованная в соответствии с системой либеральных ценностей, полна противоречий, вражды, преступности и прочих пороков. Узость круга тех лиц, кому в силу имущественных возможностей дается право трудиться по-человечески, предопределяет соответствующую степень эффективности рыночной экономики. Если учесть, что по воле власти в число избранных попадают граждане другой страны, то этот факт еще в большей мере усугубляет негативные последствия.

Национализация частных фирм как способ разрешения проблем порожденных либеральной несправедливостью, лишает всех возможности в полной мере реализовывать свое естественное стремление к лучшему материальному положению, к более зажиточной жизни. Переход к социализму существенных выгод рабочему люду не дает, он меняет лишь присваивателя прибыли. Власть, конечно же, старается социально ублажить членов социалистического общества, но эти старания, административно-искусственные по содержанию, не способствуют трудовой активности. Труд, лишенный материальных мотивов, какой бы идеологией он ни обосновывался, со временем неминуемо потеряет привлекательность, никогда не будет характеризоваться осознанной активностью и нравственной оправданностью. Экономика, основанная на таком труде, не может быть устойчиво эффективной, рано или поздно зачахнет. Если же учесть, что национализация осуществлялась в грубой, насильственной форме, то ее нужно считать классовым преступлением, а большевиков — классовыми бандитами.

Изменение формы собственности — это всегда потери, злоупотребления, «холодная» и иногда «горячая» гражданская война, разруха. Сегодня либералы постсоветских стран переживают такую же эйфорию, какую пережили большевики после позорного октябрьского переворота. Приватизационный зуд, как и национализационный, обусловлен непониманием того, что подобным путем невозможно эффективно решить все проблемы. «Левую чуму» не лечат «правой холерой», и наоборот; неизбежные неудачи одних «закономерно» активизируют других; «больной» экономический и социально-политический строй не лечится изменением формы собственности. Для меня либералы такие же мировоззренчески ущербные, как и марксисты.

Чем крупнее предприятие, тем бессмысленнее менять форму собственности. Именно поэтому многие российские предприятия, особенно крупные, даже после акционирования и приватизации, не смогли адаптироваться к требованиям рыночной экономики: они остаются экономически неэффективными. В странах СНГ не удается радикально изменить хозяйственное поведение большинства крупных предприятий (даже формально ставших частными), которые остаются «на плаву» не за счет эффективности своей работы, а вследствие прямого и косвенного субсидирования из госбюджета. Только сейчас, после длительного опыта ошибочного реформирования, большинство стран СНГ приходят к выводу, что смена формы собственности и правового статуса сама по себе не приводит к росту эффективности работы предприятий. Странам СНГ, чтобы выйти из затянувшего кризиса, необходимо будет признать, что основное содержание реформирования постсоветских стран — должно стать не разгосударствление экономики, а переход всего общества на качественную систему оплаты труда. (Официальные органы Казахстана, к чести своей, уже полностью согласились с данной концепцией, но считают необходимым не проявлять поспешность в ее практическом применении.) Это вовсе не значит, что исключается приватизация государственных предприятий. Это значит, что приватизация удерживается в рамках закона и экономической целесообразности. То есть продажа предприятий производится по реальным ценам и за действительно заработанные средства. Для перехода к совершенной рыночной экономике стартовый капитал вовсе не обязателен.

В условиях качественной системы оплаты труда государственную собственность тоже можно, аналогично частной, использовать на законных основаниях для получения личного дохода. В таких условиях госпредприятия тоже могут быть эффективными субъектами свободного предпринимательства. Органы государственной власти также могут, аналогично частным собственникам, нанимать менеджеров для управления государственными предприятиями на тех же (или даже лучших) условиях. Увеличение числа таких предприятий не является той «социализацией», которая подрывает устои рыночной экономики. Одним из преимуществ государственных предприятий является то, что на них возможно ввести выборность руководителей. То есть госсобственность может и должна способствовать развитию демократии. Конкуренция между частными и государственными предприятиями будет ослаблять эгоистичность предпринимателей и безответственность государственных служащих. Если весь коллектив госпредприятия будет работать при новой системе оплаты труда, то никто никому не позволит безобразничать (мошенничать, транжирить средства и т.п.). Весь коллектив будет работать как единая слаженная команда. Если работники частной фирмы станут работают по такой же системе, то сразу же перестанет действовать «закон» относительного обнищания, выдуманный Марксом; характер производственных отношений станет сотрудническим; ликвидируется отчужденность работников от результатов своего труда; повысится статус честного труда и т.д. То есть частные фирмы станут еще и социально эффективными: они будут обеспечивать неимущим соответствующее экономическому развитию качество жизни. Причем вовсе не в ущерб, а на пользу предпринимателям. Осознать выгодность этой системы предприниматели должны сами.

Государство не вправе вмешиваться в сферу частного бизнеса, принуждать его к введению новой мотивационной системы. Если государство считает необходимым призвать к рациональности систему частного предпринимательства и тем самым способствовать решению социальных проблем, то для этого эффективнее всего рыночный и косвенный метод: создавать конкурирующую с ней систему коллективного предпринимательства. То есть создавать госпредприятия, эффективно работающие в режиме рыночной экономики. Попытку депутата Государственной Думы РФ Сергея Глазьева, предпринятую в этом (правильном) направлении я считаю малоэффективной. Процесс создания эффективных госпредприятий сдвинется с мертвой точки лишь тогда, когда станет материально выгодным государственным служащим. Тогда, когда они станут, как и предприниматели, работать при качественной системе оплаты.

Основная масса людей в постсоветских государствах психологически не воспринимает рыночные реформы, не с завистью, а с озлобленностью относится к владельцам частной собственности. Такое отношение к предпринимателям обусловлено ошибками при переходе к рыночной экономике. Природа частой собственности, возникшей в результате проведения приватизации «по-советски» глубоко криминальна. О морально-нравственных издержках вообще говорить не приходится. Основная масса людей в СНГ не признает легитимность новой частной собственности, ощущает себя обманутой, ограниченной в возможностях законно зарабатывать столько, насколько они желают стараться. Психологическое неприятие основной массой тружеников как частной собственности, так и государственной, как рыночной экономики, так и плановой, обусловлено одним и тем же экономическим несовершенством, которое можно ликвидировать одним и тем же путем — путем постепенного перехода всего общества на качественную систему оплаты (труда). Необходимость этого пути еще мало кто осознает, тем более те, кто привык действовать только популистски. А пока реформы в постсоветских странах осуществляются и будут осуществляться в условиях отсутствия общественного консенсуса по отношению к ним.

Некоторые российские ученые ошибочно полагают, что реформы сдерживаются ментальными предубеждениями, якобы накопленными за годы Советской власти, не дающими развиваться предпринимательской активности. Не менталитет людей, а примитивное, научно несостоятельное содержание реформ сдерживает их осуществление. Власть в России (и не только) не дружит с теорией, поэтому её практика государственного строительства — как капризный пирог, пропекающийся лишь в отдельных местах. При неразумной политике решение одних проблем всегда обостряет другие проблемы. В медицинской практике про таких — нерадивых — лекарей говорят: «Они одно лечат, другое калечат».

Переход на качественную систему оплаты — это и есть тот, как я полагаю, мирный вариант решения стоящих перед обществом проблем, поиском которого, как считал философ Карл Поппер, должно постоянно занято цивилизованное общество. Неправ был герой писателя Ф.Достоевского, утверждавший, что «…никогда люди никакою наукой и никакой выгодой не сумеют безобидно разделиться в собственности своей и в правах своих». Мирно «разделиться в собственности» вполне возможно. Для перехода к непротиворечивому состоянию общества нужно лишь выстроить правильную стратегию, основанную на рациональном мировоззрении.

Основываясь на изложенных суждениях, можно вполне конкретно ответить на вопрос, какая форма собственности лучше? В условиях существующей системы оплаты труда частная собственность экономически эффективнее государственной, хотя и множит социальные и нравственные проблемы. Государственная же собственность является более благоприятной в социальном смысле. Капитализм более живуч, более эффективен, нежели социализм, поскольку экономический фактор все-таки является определяющим по отношению к социальному. Осознание именно этого факта создает иллюзию превосходства (недоразвитого) либерализма перед (псевдорациональным) марксизмом и больше всего способствует превращению многих людей в сторонников либеральных ценностей. Правые оказались немного рациональней. В действительности ущербный капитализм, как и ошибочный социализм, далеки от цивилизованного общества. В условиях качественной системы оплаты труда частная и государственная формы собственности становятся в равной мере экономически и социально эффективными, нравственно оправданными. Введение новой системы оплаты, по моему пониманию, решает вопрос собственности или, выражаясь словами директора российского фонда «Новые правые» А.В.Чадаева, «размывает значение собственности».

5. СТАНОВЛЕНИЕ УЩЕРБНОГО КАПИТАЛИЗМА

«...Двадцатый век настолько обнажил

конструкции людской несовершенство,

что явно и надолго отложил

надежды на всеобщее блаженство...»

Игорь Губерман

Класс капиталистов начал свое историческое развитие с отчуждения земли у крестьян. Сельские производители, оставшиеся без средств существования после экспроприации у них земли, были выброшены на рынок труда в виде поставленных вне закона рабочих. Перед людьми, насильственно согнанными со своих земель, было два пути: либо продавать свою рабочую силу, либо нищенствовать, бродяжничать и разбойничать. История установила, что люди поначалу пытались заняться последним. Но с этого пути были согнаны на узкую дорогу, ведущую к рынку труда, посредством виселиц, позорных столбов и плетей. Из истории также известно, что трудолюбивые люди не хотели работать на других, и заставляли их это делать посредством крайней нужды и насилия. На протяжении многих десятков лет шел невиданный по масштабам эксперимент над населением Европы: его приучали к дисциплине наемного труда поркой, пытками, казнями. Акты такого «приучения» вписаны в летописи человечества пламенеющим языком крови и огня. Столбы на дорогах Европы были увешаны трупами бродяг. Только Генрих VIII повесил 72 тысяч человек. Он, разумеется, не понимал, что в нищете людей виноват именно он. Так осуществлялся переход от феодализма к капитализму. С помощью насилия рабочих приучили к выгодному для частных собственников способу жизни, при котором главенствуют материальные потребности. Насилие, как историческое условие становления капитализма, сопровождало этот процесс во всех странах. Американский президент Джон Кеннеди абсолютно верно сказал: «Все богачи в первом поколении — сукины сыны». Такова, к великому огорчению, историческая цена нынешнего капиталистического рая, оплаченная жуткими страданиями предков.

Становление (искусственное взращивание) класса «новых» людей в постсоветских странах началось с бесцеремонного грабежа населения и государства. Чтобы принудить основную массу людей добровольно и подешевле продавать свою рабочую силу, их надо было обобрать материально, обокрасть духовно. То есть сделать нужными винтиками рынка, каким представляют себе его создатели. Шоковая терапия стала первым уроком бездарного приучения советских людей к наемному труду. Утверждение казахстанского писателя Г.Толмачева о том, что «многие казахстанцы приветствуют шоковую смену формаций», считаю в корне лживым. Для перехода к рыночной экономике создавались различные грабительские схемы, посредством которых беззастенчиво присваивались государственные активы и денежные средства граждан. Умышленно банкротились государственные предприятия, которые потом за бесценок продавали нужным людям. В процессе приватизации масштаб нарушений был настолько велик, что сегодня можно признать незаконно приобретенным практически любое более-менее крупное предприятие. На ниве «преступной» приватизации обогащались чиновники всех уровней власти. «В России явился, — как выразился Джордж Сорос, — грабительский капитализм, являющийся пародией на открытое общество». Первой стадией постсоветского капитализма стал криминализм. Ввергнутое в позорное состояние общество не обладает энергией, необходимой для созидательной работы, которая могла бы привести к его процветанию. Общество без этой энергии не способно удерживать более-менее приличные темпы развития, не говоря уже о высоких или, тем более, о стремительных темпах.

Проблема приучения людей к дисциплине наемного труда была и остается одной из главных проблем становления капитализма на всем постсоциалистическом пространстве. Проблема усложняется тем, что ненадлежащее отношение к труду бывших советских людей порождено несуразной социалистической экономикой. Мировая практика знает пока только два варварских способа приучения людей к наемному труду: через насилие или острую нужду. Руководители стран СНГ, похоже, избрали пассивно-варварский способ: через крайнюю нужду. Главная беда не в том, что это процесс очень долгий и мучительный, а в том, что он, по моему пониманию, социально и духовно тупиковый. Думающая часть общества уже ощущает пагубность вхождения в уродливый, однобокий способ жизни, основанный на голом материализме. Ведомые только материальными интересами, люди духовно «мельчают». Усиливается идейно-нравственная деградация практически всех слоев общества. Мораль становится обузой. Деньги постепенно узурпируют роль подлинных ценностей. Очень многие люди, пренебрегая честью, ради богатства сознательно превращаются в, мягко говоря, «сукиных сынов в первом поколении». Их сознание становится утилитарным: зацикленном на стремлении извлекать из всего выгоду. Честность не котируется, приверженность к ней демонстрируют в нужных случаях. Мошенничество становится нормой жизни. Во многих странах легализуются теневые доходы. Президенты постсоветских государств повели людей в капитализм, который всегда был (в течение последних 500 лет), по моему мнению, ущербным. Основная масса людей не желали и не желают к нему идти. Людям вообще свойственно бойкотировать глупости правителей, смягчать дурные решения дурным их исполнением. Подтверждением ошибочности выбранного пути является то, что основная масса людей в постсоветских странах ныне находится как бы в состоянии анабиоза (жизнедеятельность общества приостановилась и в будущем может восстановиться только при определенных условиях) и прострации. Руководителям стран СНГ пора бы понять, что кризисное состояние общества на их совести. Ущербность капитализма выражается в отсутствии в рыночной экономике механизма естественной социальной регуляции, что нарушает параллельность экономического и социального развития, согласованность материального и духовного мира. Отсутствие этого механизма всегда компенсировалась и компенсируется усилением различных форм социального контроля со стороны государства и профессиональных союзов. Отсутствие механизма социальной регуляции сделало рыночную экономику социально безответственной (или экономикой без социального «автоматизма»). Именно такая экономика «противна природе», т.е. противоестественна (Аристотель). Маркс же считал такую экономику вывернутой наизнанку. Ущербная экономика, разумеется, не может обеспечивать равновесие, быть полностью саморегулирующейся. Такая экономика постоянно способствует усилению разрыва между социокультурным развитием (человеческим) и технико-экономическим.

Понимание этого факта поэт А.Вознесенский выразил так: «Мир — не хлам для аукциона. Я — Андрей, а не имя рек. Все прогрессы — реакционны, если рушится человек». Такой — реакционный — прогресс продолжается уже более двух с половиной тысяч лет. На протяжении этого периода общественные науки демонстрируют свою интеллектуальную слабость. Они ищут решения проблем «под фонарем» предшествующего опыта, знаний. Они боятся выйти из удобной зоны в кромешную тьму неизведанного. Выйти для того, чтобы наконец-то понять действительные причины «несовершенства людской конструкции».

Печальным следствием слабости общественных наук стало то, что со времен промышленной революции ХVIII—ХIХ вв. на первое место выступила не мировоззренческая, а техническая ориентация познания (на внешний мир, технику, технологию), и сам человек стал рассматриваться как средство такого познания. Парадокс, суть которого заключается в том, что прогрессирует знание, техника и т.д., но не человек, не его субстанция, четко выразил один из мыслителей ХХ в. Карл Ясперс. Реакционный прогресс общества идет в том направлении, когда «все великое гибнет, все незначительное продолжает жить». В условиях слабости общественных наук усилился антиинтеллектуализм или, по-другому, усилилось бегство от науки. Люди постепенно стали расставаться с представлением, что способны действовать в основном разумно, а не инстинктивно. Рухнула их надежда на «светлое будущее».

На развитие форм социального контроля со стороны государства весьма сильное влияние оказали идеи социал-демократии. Это идейно-политическое движение, возникшее в конце ХIХ в., предлагает смягчать социальную ущербность капитализма путем административного перераспределения материальных благ. Никаких противоречий данная система убеждений не разрешает. Она пытается административно согласовывать интересы разных общественных классов, мечется, образно выражаясь, между волками и овцами. Существует еще и институциональная теория преодоления отсталости социального развития, разработанная шведским экономистом Г.Мюрдалем, одним из основателей стокгольмской школы экономической науки. Данная теория является лишь разновидностью административного варианта решения социальных проблем, субъективно присущих несовершенной рыночной экономике. Все существующие формы социального контроля, в сущности, являются своего рода «костылями» для социально «хромого» капитализма. Нет смысла спорить, какой из них лучше. Ученым нужно не изощряться в умении изобретать более практичные костыли, а лечить больной общественный строй. Хотя справедливости ради надо признать, что пока только эти «костыли» спасают людей от хищнического эгоизма предпринимателей. Научно состоятельной может быть только та теория, которая предложит эволюционный путь «вмонтирования» механизма социальной регуляции в жизнеустройство капиталистического общества. Функция такого механизма — автоматически обеспечивать параллельность экономического и социального развития общества. Цивилизованным обществом может быть лишь то общество, в котором экономическое, социальное и нравственное развитие происходят параллельно. Считаю бредовой мечту Маркса о «поглощении экономического улучшенным социальным». Маркс как социальный доктор предписал уничтожить больного. Созданное Марксом и Энгельсом «материалистическое» понимание истории не является базой научной социологии.

Сам по себе уровень экономического развития не отражает степень цивилизованности общества. Любая система, в которой одна часть развивается быстрее другой, со временем становится все более и более уродливой. Таковым и является современное капиталистическое общество. Неравномерность экономического и социального развития началось вместе с образованием крупных рабовладельческих хозяйств. Социально-духовная недоразвитость капитализма является эмпирически приобретенной, исторически наследственной. Основная причина продолжительной неравномерности развития, как уже отмечалась, состоит в том, что рабовладельцы определили своим рабам количественную меру оплаты труда. Следует отметить, что дремучая необразованность последних не могла быть причиной, которая препятствовала бы введению меры количественной. Если бы первые работодатели определили рабам качественную меру оплаты труда, пусть минимальную, то история всех обществ не стала бы историей борьбы классов.

Ошибка, допущенная из-за интеллектуальной недоразвитости рабовладельцев, стала зародышем непримиримой противоречивости интересов имущих и неимущих. Эта ошибка стала причиной раскола общества на враждующие классы, борьба между которыми совершенно не является объективной пружиной исторических процессов. Экономическая ошибка создала классово-враждебную структуру рабовладельческого общества, которая которую унаследовали и феодальное общество, и капиталистическое. К.Маркс и М.Вебер верно определили классы с экономической точки зрения. Противоположный подход, представленный некоторыми американскими исследователями социальной стратификации, при котором класс не определяется, прежде всего, экономически, считаю ошибочным. Американские социологи явно не владеют исторической логикой, если говорят о том, что их общество не может рассматриваться с точки зрения классового типа стратификации. Враждебные классовые противоречия еще не разрешены, они лишь завуалированы приличной заработной платой, основная масса людей дезориентирована потребительской идеологией, деморализована. Американское (и не только) общество ныне представляет собой забетонированный вулкан.

Из-за допущенной ошибки постоянно нагнеталась социальная напряженность, которая на протяжении последних более чем двух тысячелетий разряжалась классовыми войнами. Эта ошибка стала причиной существования парадоксального факта: разумность мира не имела под собой разумного основания, конфликт стал универсальной формой человеческого общежития, конфликт стал абсолютен. Английский философ Т.Гоббс верно отметил, что «естественное состояние общества — это постоянный конфликт, война всех против всех». Ошибка создала противоестественный, жестокий и алогичный мир, в котором беспорядок в принципе стремится к увеличению (неизбежное возрастание энтропии). Из-за понимания этого в сценарии ведической философии обозначился такой сюжет как манвантара — нисходящий путь развития (падения, засыпания) человечества — от высшей касты в период золотого века до железного века, когда люди достигнут самой низкой точки в своем духовном развитии. Ошибка первых работодателей ознаменовала начало варварской эпохи в развитии человечества, продолжающейся и поныне. Развитие общества стало противоестественно-историческим процессом Ф.Ницше осознавал эту трагедию человечества, — смыслом его творчества было «покушение на два тысячелетия противоестественности и человеческого позора». Марксисты ошибочно осознали развитие общества как естественно-исторический процесс. В неомарксизме гипотетический ход и развертывание всемирной истории уже интерпретируются как фатально-необратимый процесс всевозрастающей иррационализации мироустройства, как прогрессирующее сумасшествие разума. Выходит, если следовать логике апологетов этого течения западной общественной мысли, то такое прогрессирующее сумасшествие разума является исторически необходимым.

Ошибка создала порочный круг насилия, порождающего ответное насилие, все попытки вырваться из которого, как показывает история, были тщетны. Гераклит из Эфеса, осознав дегенерацию бытия, заключил: будущее человечество еще страшнее настоящего. Платон пытался приоткрыть завесу над тайной развала текучего мира, его трагичности и жестоких метаморфоз. Но, не обнаружив источника исторического разложения, предпринял утопические попытки остановить изменения, усилить тоталитарность государства, ликвидировать антагонизм классовых интересов путем придания господствующему классу непререкаемого авторитета. Томас Гоббс пытался прекратить войну всех против всех юридическим путем — путем заключения общественного договора. Определенный положительный эффект был достигнут, однако подобным путем невозможно кардинально ликвидировать противонаправленность интересов, которая является источником войны всех против всех. Ж.-Ж.Руссо, осознав противоречивый характер развития человеческой цивилизации, несущее одним благо, другим — страдания, в очередной раз совершенно бессмысленно воскресил идею «золотого века», якобы имевшего место в далеком прошлом человечества. Швейцарский экономист и историк Сисмонди, придя к выводу, что причина социальных коллизий коренится в неравномерном распределении собственности, призывал государство отрешиться от принципа невмешательства, устанавливать пределы концентрации богатства. Сен-Симон пытался преодолеть классовые противоречия путем разработки религиозной концепции «нового христианства», которая дополняла бы материальные стимулы «промышленной системы». Он абсолютно не понимал причин противоположности интересов рабочих и предпринимателей, объединив их в единый класс «индустриалов». Гегель усугубил положение человечества своим туманным и пустозвонным философствованием. Эмпирическая ошибочность общественного развития «научно» выразилась в его сомнительной диалектике, постулировавшей тождественность мышления и бытия. Огюст Конт пытался преодолеть напряжённость в социальных отношениях своей социологией. Он напрасно надеялся на то, что применение его позитивистской философии к области политики ликвидирует различную направленность интересов общественных группировок. Философия Ницше, в которой отразился кризисный характер переходной эпохи рубежа 19 — начала 20 вв., выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме, вместо того, чтобы изменить этот жестокий социальный мир, предписывала людям становиться деморализованными животными, способными в нем выживать. Вариант разрешения антагонистических противоречий, предложенный Марксом, стал страшной трагедией человеческой цивилизации. Неоинституционалисты предпринимают наивные попытки преодолеть экономические противоречия за счет научно-технического прогресса. Они не осознают опасность того, что из-за технической ориентации познания человечество на рубеже ХХ—ХХI вв. уже стало заложником собственных научно-технических устремлений.

Кроме того, ошибка создала такой хозяйственный механизм, который сформировал особый тип личности. Этот тип — вовсе не «экономический человек», как его назвал Адам Смит, а человекоподобный мутант: алчный, эгоистичный, деморализованный, наглый, бесчестный. Беда в том, как правило, что только подобного типа личности пробиваются сквозь эволюционно усложнённые барьеры на высоту материального положения. В условиях ущербного общества люди, озабоченные проблемами отношений с другими людьми, проникнутые общественными заботами, преуспевают меньше тех, кто не отягощен моральными принципами. Те, кто в своей экономической деятельности ориентируется на легальные способы получения дохода, очень редко достигают высших статусов. Кое-кто при удобном случае задаёт унизительный вопрос: «Если ты такой умный, почему ты такой бедный?» Этот глупый вопрос задают те, кто не понимает, что сложилась такая экономическая система, при которой чаще всего приходится выбирать между богатством и порядочностью. Подобные вопросы обычно задают те, кто уже адаптировался к ущербному состоянию общества, сам став морально ущербным.

Таким образом, бытование мирового зла, принесшее человечеству много горя и страданий, стало следствием интеллектуальной недоразвитости человека. Мир вовсе не создан «лукавым». Социальный мир создан бездумным человеком. Вопреки мнению Адорно, корни духа насилия следует искать не в предыстории, не в жизни животных и не в поведении предшественников человека. Человеку нужно искать их в собственных мозгах. Человечество, поумнев, несомненно, выйдет на правильный путь развития. Научная значимость концепции политической революции и концепции Аристотеля о циклических изменениях померкнет. Теория больших циклов хозяйственной конъюнктуры, разработанная русским экономистом Николаем Кондратьевым, является обобщением следствий несовершенной рыночной экономики. Эмпирическая нелинейность, ставшая следствием мировоззренческой слепоты, предопределила ошибочность синергетики, поскольку это научное направление определило его как фундаментальный концептуальный узел своей парадигмы. Человечество из-за своей интеллектуальной недоразвитости вступило в многомерный мир. Глубоко ошибочно считать это явление объективно неизбежным. Современные социальные, экономические, политические и экологические проблемы обусловлены несоответствием господствующего в умах людей мировоззрения, то есть системы представлений о мире и месте в нем человека, и реальным бытием человека. Как прошлые, так и нынешние страдания людей предопределены неубывающей мировоззренческой неразберихой, не позволяющей людям согласованно определить разумную структуру социального мира. Разрешая противоречия, люди будут создавать «естественную гармонию» общественной жизни.

Не следует слишком серьезно воспринимать слова архиепископа Аверкия: «Надо знать, что мировое зло настолько сейчас овладело миром и такую приобрело силу, что не допустит никого выдвинуться и занять сколько-нибудь выдающееся место, какой-либо ответственный пост и видное положение, никого, кто сам не подчинен этому злу, а тем более — того, кто обнаруживает намерение с ним бороться». Не красота и не надежда спасет мир. Мир спасет наука. Насколько люди будут почтительно относиться к научному знанию, настолько благополучным будет общество.

Ущербным капиталистическое общество стало потому, что имущая его часть — предприниматели — работает при качественной системе оплаты, а остальная часть (неимущая) — наемные работники, государственные служащие, ученые и т.д. — по количественной. Ущербный капитализм — это капитализм для избранных. Это общество с приличным рабством. Такое общество не может быть унитарным, практически не может вести разумный и гармоничный образ жизни. Даже французское общество, которое когда-то считалось основанным на «принципах разума», провозгласившее «разум» божеством, в основу своей политики официально положившее учение «гениев человечества», на поверку оказалось и неразумным и нечеловечным. Таковым его сделала вовсе не французская революция 1879 года, нанесшая, как принято считать, первый удар несокрушимой вере ученых в силу человеческого разума и обязательность общественного прогресса, а то, что французское общество в основу своей политики положило учение липовых гениев. Общественный разлад в ущербном (элитарном) государстве «объективно» предопределен привилегированным положением некоторых индивидуумов, которое они в редких случаях заслужили добросовестным трудом. Популярность религиозного фундаментализма, стоящего в оппозиции чрезмерному пренебрежению духовными и моральными ценностями, набирает силу потому, что его представители, кроме всего прочего, совершенно верно определили социальный характер своих религий — антиэлитарность. Адресатами фундаментализма являются, прежде всего, маргинальные слои общества, малоимущие классы, угнетенные этнические или религиозные меньшинства. Неотъемлемой частью ущербного общества стала преступность, которая должна изживаться вовсе не карательными мерами. В ущербном обществе хозяйственное пространство в большей мере является не полем экономической деятельности социальных субъектов, а полем борьбы людей, социальных групп за собственность, за перераспределение богатства. Именно поэтому картина социального мира, с точки зрения немецкого социолога Ральфа Дарендорфа, представляет собой поле битвы множества групп, борющихся друг с другом, возникающих, исчезающих, создающих и разрушающих альянсы.

В ущербном обществе моралью выживания является ущербная мораль, которая не исправляется воспитанием и образованием и, тем более, не религией. Всеобщий упадок нравов является следствием ущербности капиталистического общества. Именно поэтому, как я думаю, Карл Поппер считал, что «западные общества еще далеки от совершенства». Идеологи западных стран, похоже, заинтересованы в низком «качестве» своих обществ, ибо безнравственные люди никогда не заразятся марксовой чумой. Речь идет о тех существах, сознание которых уже настолько повреждено рваческим психозом, что они не понимают разницы между бизнесом и преступностью.

Приведу слова из заявления Даллеса, одного из идеологов либерализма: «Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточничеству, беспринципности. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство, наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом, предательство, национализм, вражду народов, и прежде всего ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. Будем всегда главную ставку делать на молодежь. Станем разлагать, развращать, растлевать ее». Мутация интеллекта и психики человека в условиях несовершенной структуры социального мира продолжается: количество придурков на душу населения неуклонно растет. Об этом говорил еще Маркузе, считавший, что развитие науки и техники позволяет господствующему классу современного капиталистического общества сформировать через механизм потребностей новый тип массового «одномерного человека» с атрофированными социально-критическими потребностями и тем самым «сдерживать и предотвращать социальные изменения». Правящий класс, похоже, мыслит и действует в соответствии с рекомендациями утописта Платона. Примечательным является и мнение Бодрийяра: «Массы перманентно тестируют и зондируют (преимущественно посредством так называемых СМИ). Массы суть инерции, могущество инерции, власть нейтрального. «Молчание масс» становится главной проблемой современности. Безразличие масс предвещает крах власти. Уход масс в область частной жизни — это… непосредственный вызов политическому, форма активного сопротивления политической манипуляции». В цивилизованном обществе разумным средством от всякой заразы станут совершенные производственные и, соответственно, общественные отношения, а также интеллектуальная состоятельность человека. Против марксизма-ленинизма есть только одно эффективное средство — мудрость. Мудрость не подвержена заразе. С левыми (правыми) не нужно воевать, им нужно просто объяснить суть рационального мировоззрения. Вся проблема в том, что правые еще сами не овладели им, поэтому пока не способны созидать цивилизованный (непротиворечивый) капитализм. То есть капитализм для всех.

6. «ТРЕТИЙ ПУТЬ» РАЗВИТИЯ — НЕ ВЫДУМКА

Из множества решений (суждений) есть только одно правильное (разумное, объективное). Все остальные отдалены от него пропорционально степени ошибочности. Разумное всегда находится как бы в середине. Из понимания этого, как я считаю, возникла триада — метод философского конструирования, в античности широко применявшийся в платонизме и неоплатонизме. Еще древнекитайский мудрец Конфуций отмечал, что «...середина есть точка, ближайшая к мудрости; не дойти до нее — то же самое, что ее перейти». Римский поэт Овидий говорил, что «средний путь — самый безопасный». Карл Поппер считал разумной ту политику, при которой «нет места для поляризации левых и правых сил». С моей точки зрения, принцип исключенного третьего, сформулированный Аристотелем, не имеет отношения к науке. Разумный путь развития общества — это и есть так называемый «третий путь», который принято ассоциировать с некой серединой. То есть корабль общества должен плыть по фарватеру, который, как известно, максимально отдален от берегов крайностей-противоположностей. Любое отклонение от фарватера, влево или вправо, во-первых, подвергает корабль опасности, во-вторых, замедляет движение вперед. Когда определенная часть пассажиров, из-за своего невежества, направляет движение социального корабля к левому берегу, другая — к правому, а третья часть — вперед, то такой корабль плывет боком и накрененным. Именно в таком опасном — идейно разобщенном — положении ныне плывут многие отдельные общественные корабли. Устойчивость их пока сохраняется благодаря пассивности основной части пассажиров. Политизированность общества, как результат отсутствия общепризнанного мировоззрения и «здоровой» идеологии, всегда замедляет развитие общества. Когда меня спрашивают: «Вы за правых или за левых?», я всегда отвечаю: «Я за умных». Для меня правые такие же ненормальные, как и левые. И чем радикальнее, тем сильнее. Марксисты, по неразумию, наклеили «центральной» части населения неблагозвучный ярлык — «болото». Если воробей считает, что соловей — это птичка, которая не умеет чирикать, то марксисту свойственно думать, что центрист — это человек, который не умеет шарахаться в крайности. Радикалам (либералам и марксистам) надо бы знать, что водоем начинает умирать — зарастать тиной — с берегов, а не с середины.

Общественные науки еще не могут понять, где же находится этот фарватер реки жизни общества. То есть они до сих пор не могут понять, где же находится эволюционная (или естественноисторическая) колея развития общества. Та колея, в которой развитие происходит перманентно устойчиво, без всяких революций, без насилия. Они не знают, как перейти к непротиворечивому состоянию общества, что для этого необходимо сделать. Бытует мнение, что пока нет серьезной политики, нет и серьезных конфликтов. Это сущая глупость. Выходит, чтобы избежать конфликтов, нужно проводить несерьезную политику. Дело в том, что, в сущности, еще никто не проводил серьезную политику. Разумная политика никогда не провоцирует существенных конфликтов. Беда в том, что правители не имеют ни малейшего понятия о содержании такой политики. Конфликтность отражает степень абсурдности политики. Политика большевиков и была абсурдной, что подтверждает гражданская война.

Противниками цивилизованного общества являются различные девианты, поляризаторы, которые привержены архаичным стереотипам и надуманным парадигмам. Цивилизованное общество в принципе не может иметь противников по убеждению. Все противники такого общества — противники по недопониманию. Усовершенствовать нынешнее общество могут только сами люди. Не объективные законы развития, а разум пассажиров этого гигантского корабля, их единое объективное миропонимание может его спасти. Бессмысленно надеяться на благоприятные уверения эзотериков и астрологов, о «научности» которых и говорить смешно. Для представителей органов государственной власти принимать во внимание уверения подобных шаманов является верхом политической глупости. Справедливость утверждения Л.Гумилева о том, что основополагающий фактор, определяющий судьбы народов, находится в космосе — в высшей степени сомнительна. Вряд ли этот фактор может формировать «пассионарность» людей как способность к аккумуляции космической энергии и «заряжения» ею больших масс населения. Опасно надеяться на «крота истории», который «роет глубоко», на то, что объективные законы рано или поздно выведут человечество из нынешнего тревожного состояния в царство свободы и справедливости. Жизнеустройство общества — творение людей, и поэтому Бог не явится к людям, не станет преобразовывать то, что создал человек в мире, в котором живет, и не укажет реальный путь спасения. Возможность найти в умопостигаемом социальном мире основополагающие ценности и ориентиры рационального общественного развития дана только разуму человека. В какой степени он способен к выполнению этой важной задачи, в той степени и будет гармоничен социальный мир. Царство разума лежит не в прошлом, а в будущем. Не нужно слишком серьезно воспринимать древних мыслителей. Только на рациональной основе, оперируя «здоровым» разумом, можно оптимизировать межнациональные, межклассовые, межличностные и т.п. отношения. Не верят в выполнение этой задачи только те, кто сам не способен или не желает приниматься за её решение. Выход на «третий путь» развития и должен стать неким интеллектуальным крестовым походом против противников разума.

Кидаться сломя голову от одной крайности к другой (или от одного берега к другому) — верх политического безумия. Дух российского народа представляется очень разумным, он не приемлет крайности, в которые его носителя постоянно ввергают бездарные экспериментаторы. Деяния клики Ельцина и банды Ленина аналогичны по степени ошибочности избранного пути развития. «Россия, — как отметил Дж. Сорос, — бросилась из одной крайности — жесткого закрытого общества — в другую крайность — общество, не подчиняющееся законам капитализма». Трагическая судьба России и её народа — следствие безрассудности некоторых личностей её истории. Из-за них Россию называют страной крайностей. Все нынешние беды в постсоветских странах происходят оттого, что они с бесшабашным рвением взяли курс на ущербный капитализм. Они рванулись к такому состоянию общества, от которого уже многие пытаются отойти. Беды будут неизбежно множиться, пока руководители стран СНГ не осознают того, что они «пихают» свои, и без того горемычные, общества из одной крайности в другую, и не возьмут курс на создание непротиворечивого общества. Примечательным является тот факт, что когда общество начинает переходить от одной крайности к другой (слева направо или справа налево), то этот процесс встречает воодушевление и поддержку определенной части населения. Но когда общество достигает крайнего состояния, то настроение масс резко ухудшается. Это происходит потому, что оно всегда перехлёстывает свою эволюционную колею. Неужели постсоветским странам нужно еще более семидесяти лет барахтаться в теперь уже правобережной тине, чтобы понять, что они натворили и как исправить положение?

Классовый подход к решению глобальных, региональных и национальных проблем является ошибочным. Руководители стран СНГ со временем, несомненно, осознают провокационный характер рекомендаций рыночных ортодоксов, в соответствии с которыми осуществлялось и осуществляется реформирование постсоветских государств. Некоторые интеллектуалы совершенно верно считают, что нынешний системный кризис в России обусловлен путаницей в мозгах. Постсоветские страны переживают не переходный период, а преступно-разрушительный. В действительности они переходят из одной лужи противоречивой в другую, барахтаются в грязи проблем, как свиньи, на теперь уже правом бочку и радуется — думают, подвиг совершили. Кризис, который ныне переживают страны СНГ, нельзя квалифицировать как кризис трансформационный. Это кризис ошибочного реформирования. И чем раньше представители органов государственной власти осознают этот факт, тем лучше.

Созидание непротиворечивого общества — это и есть выход на реальный «третий путь» развития. «Третий путь» — это условное название пути развития общества в естественноисторической, эволюционной колее, из которой оно выбилось еще в глубокой древности. Еще ни одно общество в мире не вошло в эту колею. Я не согласен с американским политиком и экономистом Р.Рейчем, который сказал: «Мы все теперь идем по «третьему пути»». В реальной практике имеются лишь искусственные фрагменты «третьего пути», своего рода гибриды политико-экономических идей либерализма и социал-демократии. Эти элементы создают весьма слабый иммунитет общественного организма, недостаточно надежную основу для его устойчивого развития. Административно придуманный вариант «третьего пути» не стал в настоящее время и не может стать новой фундаментальной теорией, пригодной для созидания в начале XXI столетия цивилизованного общества. Такой вариант стал «всего лишь, — как выразился Т.Блэр, — разбавленной версией рейганизма-тэтчеризма: то есть не столько неким новым движением, сколько прагматичным, если не циничным, средством создания впечатления об умеренности либералов при продолжении долгосрочного смещения вправо». «Третий путь» развития — не выдумка, его нужно лишь найти. О важности движения по «третьему» пути общественного развития, пролегающему между капиталистическим индивидуализмом и марксистским коллективизмом, говорят неотомисты. Они, на мой взгляд, верно полагают, что можно обеспечить в отличных друг от друга сообществах многообразие форм собственности, примирение противоречий между социальными слоями, политический плюрализм и наличие гражданских прав и демократических свобод в сочетании с приматом сферы общечеловеческих культурных ценностей. Я согласен с Р.Рейчем в том, что «”третий путь” существует. Но он оказался чрезвычайно труден для воплощения... И новые левоцентристские правительства Европы будут испытывать сильное искушение провозгласить, что они реализуют этот путь, хотя на самом деле они приближаются к чему-то далекому от его целей». Далек от «третьего пути» и вариант социального рыночного хозяйства Эрхарда и профессора Мюллера-Армака, представляющий собой попытку административного отмежевания от коллективизма и необузданного либерализма. Социал-демократические установки нечто вроде миража по отношению к реальному «третьему пути» развития. Идеи административного перераспределения опираются на придуманные гуманитариями фантазии, а не на научно-экономические понятия. Искусственный гуманизм делает сторонников этих идей социальными популистами. Чем больше социал-демократы вовлечены в решение социальных проблем, тем больше они вредят рыночной экономике, а, в конечном счете, и всему обществу. Я считаю постулаты немецкого мыслителя Эдуарда Бернштейна, на которые в известной мере опираются представители современной социал-демократии, далекими от науки, вредными для общества. Разница между выдуманным и естественным вариантами «третьего пути» заключается в том, что первый может иметь множество модификаций, а второй — только одну. Реальный «третий путь» должен состояться именно в качестве совершенно новой стратегии устойчивого социально-экономического развития современного общества, в качестве целостной общественно-политической программы переустройства человеческого существования. Полностью согласен с утверждением Р.Рейча: «Основное кредо «третьего пути» заключается в том, что к выгодам от экономического роста, подгоняемого политикой свободного рынка, могут приобщиться весьма широкие массы населения...». Степень вовлеченности людей в рыночную экономику как раз и характеризует приближенность к реальному «третьему пути». Приватизация вовсе не является единственным вариантом вовлечения широких масс населения в эффективную экономику. Это особенно важно уяснить рыночным ортодоксам или так называемым либералам. Им надо бы также понять, что для рыночной экономики не так важна форма собственности, как массовость приобщения людей к такой экономике. Приватизация приобщает к рыночной экономике лишь избранных, разделяет общество на элиту и «плебс», всех остальных. Пренебрегать другими способами приобщения людей к рыночной экономике — наносить ей неизбежный вред. Приверженность рыночных ортодоксов своим надуманным «священным ценностям» ускоряет кризис капиталистической системы. Инерция развития ущербного капитализма продолжает нагнетать общепланетарную напряженность.

Ущербный капитализм и ошибочный социализм — это крайности по отношению к оптимальному пути развития. Для общества недопустимо сбиваться с эволюционной колеи, ни влево, ни вправо. Концепция «великого отказа» Маркузе — отказа как от капитализма, так и от советской модели социализма — подтверждает мысль о том, что человечество сбилось с эволюционной колеи. Ф.Ницше презирал идеологию черни, более всего ненавидел социалистическую сволочь. Согласен: идеологически зацикленный человек не может вызывать уважительного к нему отношения. Социалистическая же сволочь, по моему мнению, — это капиталистический урод, «залеченный» костоломным методом Маркса. Рыночные фундаменталисты (или правые) — это те, кто не осознает ущербность капитализма и необходимость его эволюционного «лечения». Они категорически отвергают общеизвестные рецепты. Беда в том, что все общеизвестные рецепты «лечения» капитализма — антинаучны.

Спор Джорджа Сороса с рыночными фундаменталистами потому и стал непродуктивен, превратился во взаимные упреки в нелогичности и наивности, что рецепты первого примитивны. Противостоять «больным» либералам могут только «здоровые» либералы или неолибералы, которые в состоянии предложить экономически более эффективную и социально благополучную модель капитализма. Неолибералы должны доказать, что в рыночной экономике есть место для всех членов общества, которые желают хорошо работать и, соответственно, хорошо жить. Переход к такой модели — это и есть выход на «третий путь» развития. Это и есть созидание цивилизованного капитализма, капитализма для всех. Переход к такой модели не является движением влево, которое категорически отвергают высокомерные либералы. Движение к «третьему пути» развития (трансформация наличного состояния противоречивого общества в непротиворечивое) — это движение во имя спасения капитализма, утверждения подлинной демократии. Глупости правых порождают явление левых, способствуют повышению популярности левых умозрительных схем. Таким образом, и правые, и левые способствуют поляризации общества, чреватой конфликтами. Левыми я считаю тех, кто зациклился на ненаучных способах разрешения проблем, присущих капиталистическому обществу. Популярность рецептов марксизма потому остается высокой, что люди еще не постигли разумных рецептов разрешения противоречий капиталистического общества. С марксизмом неэффективно бороться силовыми методами и методом политических манипуляций. Только объективная наука, предложив эффективный вариант реформирования капитализма, способна раз и навсегда похоронить марксизм. Отсутствие этих рецептов является действительной причиной того, что для многих людей перемены становятся крайне трудными.

Серьезная попытка направить общество по реальному «третьему пути» не должна столкнуться с большими трудностями, поскольку у этого пути будет мощное философское обоснование, поддержка огромных масс населения, а сопротивление левых и правых окажется незначительным. Для того чтобы развитие общества по «третьему пути» стало реальностью, движение в его поддержку должно стать мощным мобилизующим и консолидирующим политическим движением. Пока же «...политической реальностью, — как замечательно выразился Рейч, — является то, что наши населения становятся более чем прежде, разделенными приверженностями двум старым путям...». По мере созидания непротиворечивого общества будет постепенно сглаживаться идейная поляризованность как отдельных обществ, так и мирового сообщества. Человечество после долгого разброда, несомненно, войдет в свою эволюционную колею монолитным цивилизованным сообществом. Капитализм перестанет быть антагонистической формацией. Рыночная экономика станет совершенной. Отсюда в корне неверным является суждение марксистов: «Капитализм завершает собой не только историю капиталистического способа производства, но и всю последовательность антагонистических формаций».

Концепция непротиворечивого общества — это концепция мирного реформирования капитализма. Это концепция «третьего пути» развития, это новое, истинно демократическое и интегрирующее мировоззрение, это «здоровая» идеология, это научная основа разумной политической деятельности. Новая концепция — это не новая социал-демократия. Это новый либерализм, более научный, более экономически эффективный, предполагающий большее социальное благополучие. Это новый язык диалога между левыми и правыми, язык их сотрудничества для общепризнанных целей. Это трансформация абстрактной концепции открытого общества в конкретные действия.

Созидание непротиворечивого общества и связанная с ним перестройка экономических систем, как национальных, так и мировой, завершит варварскую эпоху в развитии человечества: эпоху войн и революций. Созидание такого общества ознаменует начало новой эпохи: эпохи мира, добросовестного труда и здорового духа. Так называемые азиатский и европейский способы производства и жизни, имеющие определенные экономические, политические, идеологические различия, в результате реального реформирования начнут становиться более однородными, невраждебными, социально и экономически эффективными, духовно здоровыми. В процессе классовой ассимиляции станет создаваться единая экономическая система, основанная на разных формах собственности. Повысится потребность в интеграции, которая ныне не столь очевидна. Интернационализация экономической, политической и культурной деятельности происходит по-варварски, обостряя множество проблемы.

Еще в 50–60-х гг. прошлого столетия ученые заметили в общественном развитии тенденцию к сближению двух социальных систем — капитализма и социализма с их последующим синтезом в некотором «смешанном обществе», сочетающем в себе положительные черты и свойства каждой из них. П.Сорокин, Дж.Голбрейт, У.Ростоу и др., исходя из этой тенденции, разработали теорию конвергенции, которая по сей день является одной из основных концепций современной социологии, политэкономии и политологии. В настоящее время эта теория связана с рядом теоретических проблем.

1. Существует неопределенность относительно того, что именно следует считать стимулом к социальной конвергенции — существование крупных промышленных предприятий, индустриализацию как процесс или определенные технологические условия производства. По моему мнению, стимулом к конвергенции может стать только качественная система оплаты труда.

2. Поскольку, как утверждают некоторые исследователи, черты индустриального общества являются на деле характерными чертами капитализма, то существование социальной конвергенции может, скорее, объясняется превосходством капитализма, а не процессом индустриализованного производства как таковым. Черты цивилизованного общества, по моему мнению, наличествуют только в капиталистическом обществе. То есть легитимным наследником цивилизованного общества является только капитализм, а социализм — это вообще ошибка, искусственное, вымышленное общество. Выход на «третий путь» развития — это не прививание капитализму некоторых черт социализма, а совершенствование капитализма.

3. Неясно, должны ли все общества принимать в ходе индустриализации некую общую форму, или общий индустриальный базис допускает значительные институциональные вариации. По моему мнению, по мере налаживания в различных странах совершенного рыночного механизма будут складываться схожие модели, разумеется, первоначально допускающие институциональные вариации. Определяющим фактором эффективности и стабильности функционирования общей модели станет не форма собственности, а условия хозяйствования, основанные на качественной системе оплаты труда. В процессе дальнейшего развития институциональные различия будут непринужденно стираться. 4. Не все индустриальные общества на практике развиваются в направлении общей модели. По моему мнению, это происходит потому, что из-за слабости общественных наук отсутствует единство в понимании эффективных мер решения нынешних социально-экономических проблем. Выход на «третий путь» развития — это и есть перестройка наличной модели общества в параметрах общепризнанной модели. Россия уже продемонстрировала отторжение от «правой» крайности. Нерешительность Президента РФ Владимира Путина обусловлена, на мой взгляд, не совсем ясным пониманием реального «третьего пути» развития, свободного от опасности классовой конфронтации. Мировоззренческая неопределённость делает российскую власть пассивной, неспособной решать свои внутренние социальные, политические и экономические проблемы. Непонимание реального «третьего пути» развития ставит любую власть на колени перед проблемами развития своего общества. Неопределенность экономической стратегии и идеологии подрывает авторитет власти. В таких условиях неизбежно усиливаются тенденции к популизму.

7. СУЩНОСТЬ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Итак, враждебность между общественными классами, возникшая по вине рабовладельцев и просуществовавшая до нынешних времен по вине феодалов и, пользуясь марксовой терминологией, капиталистов, объективной не является. Глубинными причинами эксплуатации и классовой борьбы являются противоречия отнюдь не объективного характера. Однако современная экономическая наука продолжает утверждать, что в основе экономических отношений лежат противоречия, которые носят объективный характер. Противоречия в общественном развитии — следствие несовершенного социального мира, которые можно и нужно ликвидировать научными методами. Противоречия в познании также не имеют объективных оснований. Они свидетельствуют об определенном несовершенстве применяемого исследовательского аппарата, негибкости, недостаточности наличной логики мышления. Объективно неизбежными признают эти противоречия те, кто не верит в возможность ликвидации существующего несовершенства посредством разума. Противоречия могут быть источником общественного развития только с точки зрения больной логики. Если они таковыми являются, то зачем их вообще разрешать? Ведь, выходит, разрешение их означает ликвидацию источника общественного развития. Противоречия являются источником совершенно ненужной, отвлекающей борьбы «противоположностей», уводящей развитие общество в тупик. Нищая философия за всю свою историю не смогла разрешить субъективные противоречия глубинного порядка. К.Маркс, выявив наличные противоречия капитализма, псевдонаучно обосновал «объективную» неизбежность гибели капитализма. То есть он ошибочно обосновал «объективную» необходимость ликвидации господствующего класса, а Ленин, поддавшись на «научную» провокацию, осуществил на практике силовой (преступный, кровавый) и совершенно неэффективный вариант разрешения существующих противоречий. Физическая ликвидация класса собственников, как противоположности, является грубым пренебрежением «единством противоположностей». То есть марксисты сами же преступно нарушили тот закон больной логики, который выдумали и боготворили. Построение социализма советского образца не разрешило противоречий капиталистического общества. Декларация Социнтерна 1951 года убедительно говорит об этом. В ней, в частности, отмечалось: «Международный коммунизм — это инструмент нового империализма, там, где он пришел к власти, он уничтожил свободу или ликвидировал возможность ее достичь. Он опирается на милитаристскую бюрократию и террористическую полицию. Он создал новое классовое общество с обостряющимися противоречиями. В его экономике важнейшим фактором является принудительный труд».

В процессе исторического развития для разрешения наличных противоречий прилагались усилия законодательного, технического, идеологического характера. Множество теорий «классового сотрудничества», доктрин различных направлений научных школ, налаживающие рыночные механизмы и усиливающие государственное регулирование рынка, не смогли полностью устранить противоречивость интересов созидающих сил, придать развитию рыночной экономики устойчивую эффективность и благоприятную социальную направленность. Всемирное распространение ущербного капитализма, по моему мнению, предопределяет усиление глобального кризиса человечества. Мировые тенденции (как об этом ныне говорит большинство аналитиков) продолжают развиваться в направлении углубления экономических противоречий. Соответственно углубляются политические, социальные, этнические противоречия и конфликты.

Всю предшествующую практику обустройства общества, примитивную по форме и ошибочную по содержанию, «научно» оформил Г.Гегель. «Плоскостное» понимание мира и человека закрепилось в гегелевском варианте диалектики: развитие как столкновение двух противоположных начал и дальнейший их синтез. Больная диалектика Гегеля, внедренная в общественную жизнь, стала, если перефразировать слова Герцена, «алгеброй революционного терроризма» или «алгеброй классового геноцида». Разум, основанный на примитивном черно-белом мышлении, рассекает мир надвое, он становится инструментом и одновременно жертвой распада и формой поддержания социальных антагонизмов: две идеологии, два антагонистических класса, две культуры — вот продукты ошибочного синтеза двух противоположных начал, влекущие мир к разрушению. Таков результат мировоззренческого косоглазия. Гегель «…оказал опустошающее, — как сказал А.Шопенгауэр, — или, точнее говоря, оглупляющее влияние не только на философию, но и на все формы немецкой литературы. Изо всех сил и по каждому случаю сопротивляться этому влиянию — именно в этом состоит долг каждого, кто способен мыслить независимо»1. Гегель, исходя из факта существования противоречий, из которых якобы «соткан» весь мир, усердствовал в доказательствах, что противоречивость разума — не слабость, а признак мощи, силы. Данное суждение нужно считать одним из семи абсурдов света. Сторонникам «учения» Гегеля надо бы понять, что плюрализм в одной голове — это признак шизофрении. А плюрализм в одном обществе — признак слабости общественных наук.

Гегель утверждал, что все действительное разумно, а все разумное действительно. На мой взгляд, глупо принимать противоестественное за должное, объективное, разумное. Если бы одни тяжести падали вниз, а другие — вверх, то в природе творился бы невообразимый бедлам. Именно такой бедлам и творится в придуманном социальном мире. В течение более чем двух тысячелетий многие ученые принимали за должное то, что стремления одних членов общества идут вразрез со стремлениями других, что общественная жизнь полна противоречий, что история представляет собой борьбу между классами и народами, смену периодов революции и реакции, мира и войн. Противоестественный социальный мир Гегель воспринял как разумный. Если буренке надеть зеленые очки, то сено от этого не посвежеет. Гегель напялил человечеству очки разумности мира, отчего у многих левое полушарие головного мозга пришло в противоречие с правым. Гегель — Великий Очковтиратель. Апогеем «научной» глупости стал марксизм-ленинизм. Огромная масса ученых не лечила хромое человечество, а изобретала всевозможные костыли (социальные, правовые, духовные и т.д.). Австрийский философ Карл Поппер является первым ученым, который восстал против липовых гениев человечества, против критиков разума. Людей принявших философию Поппера, пока очень мало, особенно в России. Из-за приверженности дихотомическому мышлению Россия продолжает оставаться страной предрассудков. Определенный уровень обострения противоречий предопределяет соответствующую меру алогичности и иррациональности бытия. Иррациональные и пессимистические умонастроения возрастают по мере обострения противоречий, формируется соответствующий эмоциональный тон восприятия жизни и ожидания будущего. Русский писатель К.Леонтьев совершенно верно высмеивал претензии сторонников прогресса на построение счастливого будущего. Он считал, что «глупо и стыдно людям, называющим себя реалистами, верить в такую нереализуемую вещь, как счастье человечества. Человеческое общество не может основываться только на счастье и добре, потому как живет разнообразием, антагонизмом и борьбой». Псевдонаучное марксистское мировоззрение, навязывающее придуманный идеал коммунизма и насильственные пути его осуществления, является преступно ошибочным. Призрачные идеалы марксизма-ленинизма зарядили миллионы людей огромной созидающей силой — массовым энтузиазмом. В процессе «строительства нового общества» направленность этой силы корректировалась штыками НКВД в нужном направлении. Абсурдность марксистско-ленинского учения выявилась, в частности, в том, что иллюзорный смысл насильственных преобразований, организованных фанатичными большевиками, оплачивается жизнью миллионов противоборствующих людей.

В природе не существует объективных противоречий. Противоречия существуют только в жизни общества. Все они являются противоречиями субъективного характера. Капиталистический строй, вопреки мнению Маркса и Энгельса, не таит в себе непримиримых противоречий, которые разрешаются только социалистической революцией. Ущербный капитализм можно элементарно реформировать. Ошибочный социализм тоже можно реформировать. Советский экономист Григорий Явлинский в своей работе «Проблемы совершенствования хозяйственного механизма в СССР» сделал глубоко ошибочный вывод: существующий хозяйственный механизм совершенствованию не подлежит. Совершенствованию подлежит любое общество. То есть любое общество можно мирно вывести на путь цивилизованного развития. Социальная революция не является исторически необходимой. Любые насильственные изменения в развитии общества — это всегда результат кризиса власти, ее неспособности решать насущные проблемы. То есть любая социальная революция — результат глупости власти. В таких условиях всегда найдутся люди, которые смогут организовать недовольные массы и направить их на свержение порочной власти. Никакой теории революции как таковой быть не может. Революция как форма социального развития вполне может быть эффективной, но она не может быть предопределена какими-то объективными законами. В общественном развитии возможность революции была субъективно заложена первыми частными собственниками, по безрассудности которых возникла противоречивая (или ошибочная) сущность исторического процесса. Если рациональная политика государственной власти исключает грубые и примитивные формы социального развития, в государстве никакой классовой борьбы не происходит. (Кстати, по степени противоборства левых и правых, накалу их борьбы в обществе можно судить о степени рациональности политики государственной власти) То есть, чтобы исключить возможность революции, государственной власти нужно научиться строить непротиворечивое (или цивилизованное) общество. Нет никаких реакционных и прогрессивных классов, есть натравливающие друг на друга противоречия.

Требуется не победа в этой жестокой и глупой борьбе, а более просвещенный интеллект, способный подняться до понимания необходимости разработки взаимоприемлемого варианта разрешения субъективно заложенных противоречий. Большевики вовлекли озлобленные народные массы в братоубийственную бойню по причине скудости своего ума.

Противоречия не являются сутью диалектики. Отношение к противоречию является точным критерием культуры ума. Для подлинно культурного в логическом отношении ума появление противоречия — сигнал появления проблемы, сигнал для включения мышления — для самостоятельного рассмотрения вещи, в понимании которой возникла антиномия. Выявление коллизий, противоречий в развитии общества сигнализирует о существовании какого-то несовершенства, которое должно стать объектом научного исследования. А целью исследования должна стать ликвидация несовершенства познания и жизнеустройства общества. Древнегреческий мудрец Эпименид Критский замечательно отметил: «Противоречие есть показатель того, что исследование вышло к границе знания и понимания, и мысль, не будучи еще в состоянии шагнуть дальше, начинает околограничную вибрацию, подобно наведению прицела перед точным выстрелом». Задача общественных наук в том и состоит, чтобы на основе анализа противоречий точным переустройством общества ликвидировать несовершенство.

Иррационалисты рассматривают противоречия как нечто принципиально неразрешимое. Но это, так сказать, их интеллектуальные проблемы. Я имею в виду проблемы с интеллектом. Методологической основой понимания противоречий для рационалистически ориентированных философских направлений должно быть отрицание объективного характера противоречий в сфере общественного бытия и познания, признание необходимости разрешения выявленных противоречий и признание человеческого разума способным их разрешить мирным путем. Утверждение Гегеля о том, что противоречия не только допустимы и неизбежны, но в высшей степени желательны, является абсурдным. Марксова схизма, которая расколола мир на взаимоисключающие части и столь же трагически разделила ученых, берет свое начало в упадке общественных наук. Когда дремлют общественные науки, особенно философия, миром правит зло, набирает силу религия. Религия Маркса воистину стала опиумом для народов. Реально оптимистическими идеалами человечества на старте третьего тысячелетия могут стать идеалы цивилизованного общества. «Цивилизованное общество» — это «открытое общество» Карла Поппера в более позитивном и практически конкретном содержании; это классово-невраждебное, социально бесконфликтное и духовно «здоровое» общество; это общество с совершенной рыночной экономикой; это действительно унитарное (единое) общество, основанное на разуме и справедливости. В цивилизованном обществе все должно быть гармонично и согласованно. Создателем идейной базы цивилизованного общества следует признать Карла Поппера. Я уверен, что концепция непротиворечивого общества в недалекой перспективе станет единой основой мирного реформирования разных обществ. По мере продвижения к заданным перспективам будут сглаживаться их экономические, политические и идеологические различия.

Исходя из изложенных суждений, я сделал вывод, что закон исторического движения классовых обществ и закон единства и борьбы противоположностей (или закон диалектической противоречивости), которые в системе материалистической диалектики занимают центральное место, являются надуманными законами. Вопреки утверждению Маркса, сущность диалектического движения не составляет сосуществование двух взаимно противоречивых сторон, их борьба и слияние в новую категорию. Если марксову диалектическую схему приложить к семейным отношениям, то получится, что семья — это бесконечная борьба супругов, результатом которой должны стать более воспитанные дети. Философская концептуализация развития, доминировавшая в философии неклассического типа, стала ошибочной из-за отягощенности практикой противоречия. Диалектический материализм потому-то и оставил не проработанным вопрос о приложимости данной диалектической схемы к органической и неорганической природе, что его невозможно выдумать. Сущность диалектического движения составляет сосуществование всех элементов целого, естественно стремящиеся к выражению своих свойств, что неизбежно требует общеприемлемой на определенный момент согласованности, в процессе достижения которой мирно отвергаются старые и образуются новые, более высокие категории. Надуманный закон единства и борьбы противоположностей должен быть заменён заимствованным у природы законом единства и согласованности элементов целого. В природе все находится в состоянии согласованности. Если это состояние нарушилось, то происходят восстановительные процессы. Землетрясение, к примеру, восстанавливает согласованность тектонических пластов. Общество — не часть природы, а человеческое творение: организационное построение из природных элементов. Люди только должны суметь создать общество в соответствии с логикой Творца природы. Люди обязаны понять мудрую диалектическую схему природы для того, чтобы смоделировать непротиворечивый социальный мир и на основе нового понимания мирно усовершенствовать свое уже существующее творение. То есть люди обязаны руководствоваться природной диалектикой в процессе созидания системы жизнеустройства общества. К сожалению, люди еще не достигли такого интеллектуального уровня, чтобы суметь создать непротиворечивое организационное устройство. Более всего удручает то, что статусные представители общественных наук ищут решения проблем не там, где нужно, а там, где им удобнее и выгоднее искать. Пока будет продолжаться поиск решений «под фонарем», люди будут продолжать жить в противоречивом, жестоком и алогичном социальном мире. То есть жить в обществе, в котором интересы (свойства) наций, социальных групп, классов (элементов) находятся в состоянии несогласованности. В таком обществе борьба между элементами, ставшими «противоположностями» — это варварский способ восстановления этой согласованности, который не должен быть свойственен разумным существам.

Сутью природной диалектики является согласованность частей целого. Такая диалектика учит уважать интересы других, сопереживать им, соизмерять их со своими интересами, вырабатывать наиболее приемлемый вариант согласования интересов, довольствоваться тем успехом, который не унижает других. Экономическая жизнь общества, отлаженная по законам природной диалектики, будет схожа с дорожным движением. Ведь дорожное движение требует считаться друг с другом: не настаивать на преимущественном праве своего проезда, принимать в расчет ошибочные действия других, двигаться предусмотрительно. Чувство меры — это и есть понимание природной диалектики. «Чувство общей согласованности» должно стать основной движущей силой поведения индивидуума. Оно выражается в стремлении сотрудничать с другими людьми для достижения общих целей и в умении согласовывать свои интересы с интересами других; чувство это нуждается в воспитании для своего полного развития, недоразвитость его характеризует людей с отклонениями в умственном развитии. Для естественной диалектики принцип «раздвоения единого» является чуждым. Задача новой диалектики — мирным путем создавать гармоническую целостность социального мира. Для этого необходимо выявлять противоречия социальной действительности, тщательно их анализировать и безотлагательно разрешать. Неразрешимых противоречий нет, есть неправильные решения. В обществе, как в природе, не должны существовать враждующие противоположности. Категории социальных противоположностей и борьбы между ними — это не пружина исторических процессов, а чисто человеческая выдумка, продукт интеллектуальной отсталости человека. То есть борьба противоположностей — это миф, выдуманный недоразвитым человеческим разумом. В цивилизованном обществе вообще не может быть противоположных социальных групп (или, словами «больной» диалектики, социальных противоположностей). Класс рабочих и класс собственников вовсе не являются противоположностями. Это разные элементы (социальные группы) единого целого (общества). Борьба между ними совершенно не обусловлена какими-то объективными законами. Классовая борьба существовала длительное время только из-за того, что люди по недомыслию создали противоречивую систему жизнеустройства общества. Классовая борьба является признаком того, что социальный мир не находится в состоянии согласованности. Кроме того, она свидетельствует об отсутствии у людей понимания модели согласованности всех составляющих его частей. Русский философ и писатель Николай Чернышевский, как и миллионы других людей, сделал ошибочный вывод о закономерностях классовой борьбы, исходя из того, что «...интерес прибыли противоположен интересу рабочей платы...» Ошибочные взгляды Чернышевского, как и Герцена на течение исторических дел и перспективы будущего были этапом перехода к созданию псевдонаучной теории революционной борьбы. Подобные «мыслители», коих в России в те времена было множество, усугубили трагическую судьбу российского народа. Мне искренне жаль Сергея Платонова (о нем рассказано в книге В.Аксенова, В.Криворотова и С.Чернышева «После коммунизма»), который пытался правильнее понять Маркса и свое «совершенное» понимание довести непосредственно до сведения компетентного руководства. Он пытался спасти социализм, но загнал себя в тупик, сам «увяз в дерьме субстанций», поскольку его знание вырастало из культуры, усвоившей извращённое понимание истории. Общей ошибкой революционных «мыслителей» было отрицание возможности «мирного прогресса при инициативе сверху». Их знание было ложным, поскольку «истинное знание, — как сказал Френсис Бекон, — есть знание причин». Они не знали причины противонаправленности интересов работодателей и работников и поэтому не могли предложить разумный вариант разрешения существующих противоречий. История всех обществ стала историей борьбы классов потому, что каждый класс в определенной мере пытался и до сих пор пытается улучшить свое положение за счет ущемления интересов другого класса. Борьба противоположностей — это следствие противоестественного устройства социального мира. Чем меньше разумности, тем больше борьбы. Чем неразумнее вариант разрешения противоречий, тем грубее форма борьбы. Цивилизованное общество — это и есть общество, в котором интересы разных социальных групп находятся в состоянии согласованности. В таком обществе отдельные социальные группы, явно выражая собственные интересы, неявно действуют в интересах других групп и всего общества.

Борьба вызывает потребность в силе. Недаром ведь говорят, что сила — уму могила. Борьба требует всяческих средств, приспособлений, технически пригодных для нападения или защиты. Различного вида вооружения начали совершенствоваться более стремительными темпами именно после появления на политической карте мира первого социалистического государства. Сегодня на вооружении различных стран, противоборствующих по разным причинам, уже имеется ядерное оружие. Причем объем этого позорного хламья таков, что может множество раз уничтожить все живое на планете. Если бы общество было частью природы, то природа не смогла бы существовать без «своей» части. Ненадлежащим образом думающие существа вполне могут уничтожить себя, а раненная, но всегда живая природа будет жить дальше. Пока будет борьба, предопределенная ошибочной (противоречивой) экономической структурой, будет продолжаться и гонка вооружений. Более 50 лет назад британское радио озвучило призыв Бертрана Рассела: «Я обращаюсь к вам как человеческое существо к другим человеческим существам: помните, что вы люди, и забудьте обо всем остальном. Если вы сможете это сделать, перед нами будет открыт путь в новый рай; если нет, то ждать нечего, кроме всеобщей смерти». Я полагаю, что актуальность этого призыва будет повышаться до тех пор, пока люди не избавятся от приобретенных из-за своей глупости «смертных грехов». Сложность решения проблемы разоружения заключается в необходимости мировоззренческого обновления.

Процесс развития должен представлять собой «подвижную согласованность»: изменения, сопровождающиеся появлением новых состояний согласованности, которые представляют собой развертывание возможностей, вызревающих в предшествующих состояниях. Прогрессивное развитие имеет место там, где элементы целого не вступают в противоречия. Согласованность свойств всех элементов является необходимым условием мирного сосуществования, стабильности и прогрессивного развития каждого в отдельности элемента и целого в общем. То есть естественным состоянием цивилизованного общества станет согласованность всех со всеми. Осознание необходимости согласования свойств всех элементов целого как цели представляет собой научное понимание естественной диалектики. Согласованность является главной общественной ценностью. В свое время французский социолог Огюст Конт, осознавая различную направленность интересов общественных группировок, совершенно верно утверждал, что «мудрость политиков заключается в их способностях гармонически сочетать интересы различных социальных групп, ибо от этого зависит стабильность общества и его развитие».

Маркс анализировал капитализм, основываясь на ошибочном гегелевском законе единства и борьбы противоположностей. Поэтому ему во всем мерещились противоречия, непримиримый характер которых, странным образом, объяснялся существованием частной собственности. Маркс «научно» закрепил (концептуально оформил) субъективную разделенность общества на враждующие классы. Ошибочность учения Маркса, с точки зрения новой диалектики, заключается) в том, что он пренебрег единством всех социальных групп, классов капиталистического общества, не выработал наиболее приемлемый на тот исторический момент вариант общей согласованности их интересов. Вместо того, чтобы научно разрешить субъективно существующие противоречия общественных классов, Маркс указал озлобленным рабочим преступный путь — путь физической ликвидации господствующего класса. Более того, дьявольский марксизм, выяснив «объективную» роль насилия в истории, впервые решил и вопрос о сознательном применении насилия пролетариатом в его революционной борьбе за вымышленный коммунизм. То есть «учение» Маркса сделало рабочего классовым бандитом. Сторонники бредового учения поняли ход истории и ее смысл как движение к закономерному будущему. А смысл жизни человека свели к работе во имя этого придуманного будущего и к борьбе с его врагами. Слова А. Блока наиболее точно выражали настроение большой массы людей, зараженных марксовой чумой: «Мы на горе всем буржуям/ Мировой пожар раздуем,/ Мировой пожар в крови — / Господи, благослови!»

Большевики определяли масштабы и формы своего насилия соответственно благоразумному сопротивлению классового противника. Объектом большевистского террора стала и так называемая мелкая буржуазия — класс мелких собственников города и деревни, живущий исключительно или главным образом собственным трудом. С точки зрения здравой логики он — мелкий буржуа — вовсе не «воплощенное противоречие». Ленин был не прав, утверждая обратное, поскольку при единоличной форме хозяйствования частному характеру производства соответствует частная форма присвоения. Террор против тружеников, имеющих мелкую собственность, в значительной степени высветил абсурдность революционного «учения». Гражданская война является следствием ошибочного решения проблем противоречивого общества. Гражданская война возникает тогда, когда стороны не могут умом найти правильное решение того или иного вопроса. В гражданской войне нет победителей, обе стороны усердствуют в жестокости и глупости. Апологетам марксистского учения надо бы знать, что нет, и не может быть такой цели, ради которой была бы допустима жертва хотя бы в одну человеческую жизнь. Любой социальный проект, если он рассчитан на принуждение, насилие над личностью — утопия.

8. НОВАЯ ДИАЛЕКТИКА КАК МЕТОД РАЗРЕШЕНИЯ ПРОТИВОРЕЧИЙ

«...Две тысячи лет война,

Война без особых причин...»

Виктор Цой

Нищая философия от зарождения первобытнообщинного строя до наших тревожно-насыщенных дней не смогла разрешить противоречия в сфере социальных отношений, не смогла ликвидировать раскол общества по различным признакам. За весь варварский период в развитии человечества «мудреная наука» не смогла постичь общность социального мира, поэтому она стала основой массового обмана. Разум, основанный на примитивном черно-белом мышлении, рассекает мир на отдельные части, он становится формой поддержания социальных антагонизмов. Война идей, война принципов — продукты ошибочного синтеза противоположных начал, влекущие мир к разрушению. Европейские философы Хабермас и Деррида совершенно верно считают традиционную внешнюю политику агрессивной и воинственной. Однако я категорически против того, чтобы «европейцы, в силу проблематичности своей истории, выступили в качестве противовеса США: проводили политику, направленную на нейтрализацию опасностей глобального капитализма». Всегда нужно изживать не негативные следствия, а причины, их порождающие. Поэтому разумной считаю политику, направленную на ликвидацию ущербности капитализма, порождающего опасности глобального характера.

Хотя диалектика трактуется разными мыслителями неоднозначно, все же общим местом является ее определение как метода, способного вывести человека из сетей противоположностей. Умение найти скрытое единство за внешне враждебными противоположностями объекта (или суждения) есть диалектический метод. Но это метод больной диалектики. Новая диалектика отвергает силовой вариант разрешения противоречий, проблем. Она считает его научно не состоятельным, интеллектуально позорным. Новая диалектика — это метод, способный ликвидировать противоречивость не противоположностей, а элементов целого. Этот метод, выражаясь словами А.Истхоупа, «...состоит не в том, чтобы поменять местами ценности бинарной оппозиции, а скорее в том, чтобы нарушить или уничтожить их противостояние, релятивизировать их отношения». Умение найти вариант согласования элементов целого есть метод «здоровой» диалектики. С точки зрения новой диалектики, путь к благополучию отдельной социальной группы проходит через благополучие всего общества. Путь к благополучию отдельного общества, нации — через благополучие всего человечества. Новая диалектика станет тем общим принципом, который поможет всем найти общий язык.

Пока же «концепция столкновения цивилизаций, — как отмечает историк-макросоциолог Г.Дерлугян (США), — которая с научной точки зрения совершенно несостоятельна, это не анализ, а программа действий, популярная у определенной части американской элиты». Население стран азиатско-африканского региона в силу особенностей духовно-исторического развития никогда не испытывало явного пристрастия к западному типу мышления. Абсолютное большинство арабов считают, что американская внешняя политика унижает их, наносит ущерб их самоидентификации и эксплуатирует принадлежащие им природные ресурсы. «Система мирового капитализма отнюдь не ищет равновесия; она одержима экспансией»1 — отмечает Джордж Сорос. В своей книге «Кризис мирового капитализма» он пишет: «Во всей Азии, включаю Японию, ширятся настроения против США, МВФ и иностранцев. США …не стесняются бравировать силой в международном масштабе»2. «Сущность экономической стратегии США, как утверждает писатель Леонид Шнейдеров, — заключается в следующем: грабь щедро чужое и бережно экономь свое». Те государства и транснациональные корпорации, которые бесчинствуют на просторах периферии, создают там соответствующий заряд гнева, который имеет свойство стремиться к разряжению. Теракт не является деянием внесистемных активистов. Терроризм является аномальной формой протеста против тех, кто, опираясь на силу, цинично пренебрегает интересами других. В подтверждение сказанного можно привести слова французского философа Жана Бодрийяра: «Феномен современного терроризма объясняется реакцией на терроризм». Ведь это кремлевские бандиты первыми начали бомбить мирный город Грозный, тем самым, начав захватническую войну. Только жертвами разряда этого гнева становятся простые люди. То есть Вашингтон и Москва своей политикой способствуют ситуациям, в которых возникают оппозиция и борьба.

Террористические акты в Москве — свидетельство полнейшего кризиса модели взаимоотношений центра и регионов. Модель взаимоотношений центра и регионов с точки зрения новой диалектики совершенно несостоятельна. Региональный сепаратизм, как его называют некоторые российские эксперты, является не ползучей инфекцией, а защитной реакцией субъектов федерации от сумасбродной политики Москвы. Не Чечне первой нужно было делать болезненную «прививку», а заблаговременно российской общественной науке.

Уничтожение Всемирного торгового центра является грубым протестом против той модели взаимоотношений первого и третьего мира, которая характерна до нынешних времен. Из-за неразрешенности накопившихся в мировой экономике противоречий и связанного с этим выяснения отношений между основными игроками процесс их разрешения, похоже, окончательно переходит из финансово-экономической сферы в военно-политическую. Чем заменить существующую модель мировой экономики, которая, вообще говоря, породила нью-йоркский теракт? Главный экономист ИК «Тройка Диалог» О.Вьюгин, по моему мнению, ошибочно считает, что «Основы конфликта очень трудно исправить… Я лично не представляю, как можно так легко изменить политику. Капитал концентрируется в Соединенных Штатах… Это гремучая смесь капитала и интеллекта рождает настолько агрессивный и профессиональный бизнес, что у людей возникает впечатление, будто их эксплуатируют. Это проблема не политическая. Тут глубинные причины. Надо вообще запретить рыночную экономику». Не менее ошибочную точку зрения высказывает и директор Института политических исследований С.Марков: «Мир устроен несправедливо. ...Мы видим столкновение между способностью одних использовать ресурсы для развития и неспособностью других воспользоваться теми же ресурсами. Сейчас обездоленные народы создали идеологию исламского радикализма и идут с ней. Поэтому миру необходима глобальная социал-демократическая политика».

Терроризм невозможно изжить силовым методом. Не военной силой, а только разумной внешней и внутренней политикой можно основательно заглушить (нейтрализовать) терроризм. Воинственный пыл не красит президентов. В этой связи слова американского конгрессмена-демократа Дэниса Кусинича являют собой образец рационального мышления: «Я против того, чтобы США увековечили состояние войны». Нерациональной выглядит политика министра иностранных дел Великобритании Джека Стро, который в начале 2003 года призвал европейские страны увеличить свои военные бюджеты, чтобы противостоять угрозам современного мира и спасти отношения между Европой и США. Многим политикам надо бы предписать интеллектотерапию: изучить содержание книги американского политолога Джима Шарпа «Политика ненасильственных действий». В этой книге описано 198 методов ненасильственной борьбы (включая формы символического протеста, бойкота, ненасильственного вмешательства и т.п.). Думаю, данная книга немного просветит их разум, омраченный невежеством. Для всемирного торжества демократии вовсе не нужно присутствие по всему миру американских военных баз. Для этого необходимо созидать цивилизованное общество с совершенной рыночной экономикой. Насильственная демократизация аналогична насильственной коллективизации. Те, кто отстаивает демократию с помощью оружия, уподобляются большевикам. Грубые формы борьбы с терроризмом — порождают новые витки насилия и ответного терроризма, получается, выходит, что борьба ведётся с последствиями своей же неразумной политики. Гибель ни в чем не повинных людей — такова цена неразумности американской и российской политики и неэффективности противодействия терактам. Совершенно неприемлемым является предложение, высказанное директором Института этнологии и антропологии РАН В.Тишковым: «Глобальная стратегия противодействия терроризму — это укрепление государства как источника порядка и легитимного насилия, соблюдение интересов большинства, воленавязывание со стороны большинства, ограничение внесистемных активистов и политики меньшинств, отторжение радикальных проектов и призывов». Те, у кого не хватает ума мирно решать проблемы, хватаются за оружие, усиливают репрессивный аппарат. Рвение решать проблему терроризма хирургическим путем, свойственное Российской власти, еще в большей степени обнажает безрассудность политических лидеров. Война является самым бездарным и общественно-предательским способом разрешения внутренних и межгосударственных проблем. Гераклита нужно признать интеллектуальным инвалидом за его утверждения: «…распря или война — это динамическая и творческая первооснова всех перемен. Исход войны всегда справедлив. Война — отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными… Должно знать, что война общепринята»1.

Напрасно мировая капиталистическая система пытается сохранить лояльность периферии по отношению к себе путем приостановки оттока капитала или выделения кредитов. Основой конфликта между первым и третьим миром является противонаправленность интересов. Ее можно ликвидировать пропорциональной системой распределения создаваемого всеми богатства. Межгосударственные отношения, как и отношения между государством и предпринимателями, как и отношения между работодателями и работниками, можно установить по принципу единства целей, что сделает их экономически бесконфликтными. Именно здесь общественным наукам надо искать ответ на судьбоносный для мирового сообщества вопрос. Австрийский зоопсихолог К.Лоренс ошибочно считает, что основой поведения человека служит инстинкт агрессии. Человек стал таким, каким надлежит быть существу в жестоком социальном мире. Он лишь приспособился к нему. Совершенная рыночная экономика может ликвидировать основу конфликта между общественными классами, между богатыми и бедными странами. Новая система распределения создаваемых благ даст бедным странам стимул к активной и эффективной экономической деятельности. Реально начнется, как сказал Джордж Сорос на Всемирном экономическом форуме 2001 года, «выравнивание «игрового поля» для бедных и богатых стран» и различных экономических агентов. Народы третьих стран получат реальную возможность своими усилиями улучшать свою жизнь. Причем не в ущерб, а на пользу и другим странам.

Неспособность науки разрешить противоречия является благодатной почвой для появления утопических течений, расширения социальной базы террора. Несерьезным является вопрос: «Как люди становятся рекрутами массовых мобилизаций и радикальных проектов?». Мировоззренческий кризис способствует тому, что набирают силы концепции фундаментализма, сутью которых является фанатичное стремление с помощью насилия и крайних мер кардинально изменить личность и общество в соответствии с отчасти ложными, отчасти верными представлениями. Многие современные философы, политологи и социологи не без оснований полагают, что фундаментализм являет собой наибольшую угрозу для развития мирового сообщества. Рыночные фундаменталисты грубо насаждают свою агрессивно-потребительскую идеологию, лишенную социальных ценностей и моральных принципов. Марксисты морочили и морочат головы озлобленным рабочим. В условиях неразрешенности социальных противоречий основополагающие принципы марксизма — материализм, революционное преобразование общества, равенство, коллективизм, упразднение частной собственности — являлись и являются привлекательными для беднейших народных масс. Радикальные исламисты морочат головы правоверным. Цель у всех фундаменталистов — переделать мировое сообщество в соответствии со своими «учениями». Человечество сторонники радикальных идеологий атрибутивно делят на «своих» и «не своих», находящихся в состоянии антагонистического конфликта. Фундаментализм успешно развивается в значительной мере благодаря тому, что его программы, хотя бы на местном уровне, обращены к повседневным социальным и религиозным потребностям масс. Популярность религиозного фундаментализма набирает силу потому, что его представители, кроме всего прочего, верно определили социальный характер своих религий — антиэлитарность. Все фундаменталисты считают, что религия содержит в себе разрешение всех проблем общества и индивида. Великим позором для философии является то, что религиозный фундаментализм, как движение, проявляет большую, чем она, активность в борьбе против пренебрежения духовными и моральными ценностями, коррумпированности общества, чрезмерного увлечения новейшими технологиями. Фундаменталисты создают организации фанатиков по всему миру.

В своей борьбе исламисты пошли дорогой большевиков. Аналогичное утверждение содержится в статье аналитика Джонатана Роча, опубликованной Международным агентством «Вашингтон профайл». Родина политического терроризма — революционная Россия. Бурное зарождение и становление терроризма в России началось в конце 19 века, когда интеллигенция, заражённая марксистской чушью, вырастила и воспитала целую плеяду террористов-революционеров. Но не их деятельность, как считают очень многие, в итоге привела к развалу Российской империи. Ее развалила российская власть своей неспособностью разрешать существующие в обществе противоречия. Поэтому лукавят те российские ученые, которые, рассуждая о терроризме, заявляют: «Мы имеем дело с новым по своему воздействию феноменом, который не укладывается ни в рамки государства, ни в рамки этнических общностей». Как когда-то убийство народовольцами императора Александра II вывело из либерального оцепенения правящий класс, побудив его всеми мерами противодействовать революционной смуте, так и сентябрьский теракт в США вызвал яростное наступление на позиции исламистов. Из истории мы все прекрасно знаем, чем закончилось в России силовое противодействие революционному движению. Правящий класс и ныне, как в течение последних двухсот лет, демонстрирует свою неспособность эффективно противодействовать силам, «естественно» возникающим в условиях неразрешенности социальных противоречий. Будь в начале ХХ в. хотя бы один объективно мыслящий философ, он бы, несомненно, «выветрил» из Ленина и его приспешников теоретическую основу шизофренического романтизма. Ныне, похоже, Усама бен Ладен заразился такой же болезнью. (Тем более что он для подобной деятельности чрезвычайно подходит, поскольку умеет толковать Коран, обладает широким кругозором, владеет миллиардным состоянием, имеет много влиятельных знакомых в самых высоких сферах.) Преступно надеяться на то, что исламисты так же, как марксисты, когда-нибудь исчезнут с политической арены. Радикальный исламизм — не менее опасная идеологическая зараза, чем марксизм. Она может принести человечеству много бед. Поэтому нужно действовать, и действовать только эффективно. Ошибочно считать, что главной причиной усиления терроризма в мире является усиление процессов глобализации. «Надо, — как совершенно верно сказал итальянский политический журналист Джульетто Кьеза, — заниматься лечением мира от бед, ведущих к терроризму. Треть населения планеты живет в ужасных условиях крайней нищеты». Терроризм невозможно победить, не ликвидировав условия, его порождающие. Счастье — это, прежде всего, мир. И чтобы навсегда заблокировать агрессивные интенции человека, полностью снять социальную напряженность, утвердить мир и спокойствие на планете, в каждой стране, в любом коллективе, всем людям необходимо отказаться от традиционной внешней политики, надо решительно и эффективно разрешать проблемы и противоречия, коих в мире множество. Я уверен это задача не военных, а ученых (философов, экономистов, социологов).

Глава вторая.

Совершенная рыночная экономика

1. ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА ЭКОНОМИКИ

Принято считать, что основной проблемой экономики является координация действий хозяйствующих субъектов. До последнего времени существовали два принципиально противоположных подхода к решению этой проблемы. Согласно первому, максимальная эффективность общественного производства достигается благодаря предоставлению каждому из его участников неограниченной экономической свободы. Сторонники противоположного подхода считают, что действия участников производства должны подчиняться жесткой социальной регламентации, осуществляемой главным властным институтом общества — государством, которое обладает правом и силой для внеэкономического принуждения. Современное общество пытается преодолеть ныне квалифицируемые уже как неприемлемые исторически сложившиеся крайности «капиталистической» и «социалистической» организации хозяйственной деятельности путем создания социально-регулируемой экономики. Однако данный вариант преодоления крайностей не является эффективным. Он создает лишь иллюзию управляемости рынка. На самом деле он душит несовершенную рыночную экономику. «Смешанная» система не ликвидирует причины противоречивости экономических процессов, а лишь административно- искусственно объединяет, примиряет крайности.

По моему мнению, основной проблемой экономики является проблема согласования интересов всех участников экономического процесса. До настоящего времени вообще не существует более-менее серьёзного научного подхода к решению данной проблемы. Именно поэтому все существующие модели экономического развития близки к своему исчерпанию.

Переход всего общества к качественной системе оплаты создаст такую экономическую систему, в которой интересы всех участников хозяйственной деятельности будут однонаправленными. В таких условиях государство не будет ни регулятором экономических процессов, ни «ночным сторожем». Государство, если оно захочет быть рациональным, перестанет быть аппаратом для проведения грубых принудительных (внеэкономических) мер по отчуждению части вновь создаваемых благ. Государство станет главным не управляющим, а организующим институтом общества, элементом (частью) единого национального и транснационального рыночного механизма. Основным принципом управления станет не руководство, а согласование. Государство будет стремиться делать только то, что в интересах максимализации прибыли и, разумеется, не в ущерб самостоятельности экономических единиц. Цель всех участников экономики, независимо от формы собственности, станет единой — увеличивать объем национального богатства (прибыль своего предприятия, корпорации, бюджет города, области, страны и т.п.). Общая цель станет побудительным мотивом для сотрудничества. О необходимости объединяющей цели говорил еще американский социолог Толкотт Парсонс. Главный представитель структурно-фунуционального направления в социологии исходил из того, что для социальной жизни более характерны «взаимная выгода и мирная кооперация, чем взаимная враждебность и уничтожение», утверждая при этом, что только приверженность общим ценностям обеспечивает основу порядка в обществе. Если бы Парсонс в свое время знал о качественной системе оплаты труда, то его анализ явлений общественной жизни был бы научно привлекательным, интеллектуально ясным и не столь консервативным. Социологи-марксисты были бы лишены оснований критиковать его теорию за недооценку значения социальных конфликтов и противоречий. Постепенный переход всего общества к качественной системе оплаты создаст совершенную рыночную экономику, которая должна стать неотъемлемой частью цивилизованного общества. Форма собственности не будет ключевым фактором развития такой экономики. Главная задача рациональной экономической политики — повышение эффективности частных и государственных предприятий. Если главной задачей является приватизация или национализация, то такая политика губительна для развития общества. Для экономической организации цивилизованного общества характерно следующее: 1. частная и государственная собственность на средства производства и сочетание внутреннего и внешнего контроля над ними; 2. на микроэкономическом уровне — направленность экономической деятельности всего коллектива на получение прибыли; на макроэкономическом уровне — направленность экономической деятельности всего общества на увеличение прибыльности хозяйствующих субъектов; 3. наличие саморегулирующегося рыночного механизма; 4. присвоение всеми участниками хозяйственной деятельности соответствующей доли прибыли, подлежащей налогообложению со стороны государства; 5. осознанный труд работников как свободных лиц. Поскольку диалектика имеет теоретическую, мировоззренческую и методологическую функции, то попытаемся, исходя из открытого закона единства и согласованности элементов целого, по-новому сформулировать некоторые категории совершенной рыночной экономики.

2. ТОВАР И ЕГО СВОЙСТВА

Товар — продукт труда, предлагаемый рынку для его приобретения, использования или потребления. Нет сомнения, что товар обладает двумя основными свойствами — потребительской стоимостью и стоимостью. Вопреки утверждению Маркса, любой товар создается не конкретным и абстрактным трудом, а каким-то одним — либо полезным, либо бесполезным трудом. Факт реализации любого товара есть подтверждение покупателем соответствия потребительской стоимости и стоимости, согласованности интересов продавца (или производителя) и покупателя. Если товар не «нашел» покупателя, то значит товар общественно бесполезный, а потраченный на создание этого товара труд — бесполезный труд. Потребитель покупкой товара подтверждает соответствие спроса и предложения, востребованность основных свойств товара, определяет общественную полезность труда, возмещает затраты всех факторов производства и оплачивает усилия всех участников производства. Согласованность потребительской стоимости и стоимости служит в рыночной экономике своего рода фильтром, который заставляет производителя оптимизировать процесс производства и создавать для потребителя только полезные (или реализуемые) блага. Плановая экономика не имеет такого устройства, и поэтому рано или поздно засоряется убыточными или вовсе ненужными товарами. Таким образом, в товаре не существует противоречия между потребительской стоимостью и стоимостью. Согласованность свойств товара достигается предпринимательским умением, общественно-полезную значимость которого оценивает потребитель. В условиях несовершенной рыночной экономики только предприниматели в полной мере материально заинтересованы в производстве реализуемых товаров. (В условиях совершенной рыночной экономики в производстве реализуемых товаров материально заинтересованы все участники экономики.) Практические трудности реализации товаров на рынке, превращения его натуральной формы в денежную, о которых Маркс отмечал в «Капитале», объясняются не глубоким противоречием между потребительской стоимостью и стоимостью, а низким предпринимательским умением частных собственников, их непониманием природы эффективной экономики. Ильенков предпринимал новую попытку прояснить логическую структуру Марксова «Капитала». Очерченные им контуры «новой» конструкции основывались на том, что «...любая конкретная категория предстает как одна из метаморфоз, через которую проходят стоимость и потребительная стоимость в процессе их взаимного превращения друг в друга. Становление товарно-капиталистической системы в теоретическом анализе Маркса выступает как процесс усложнения той цепи опосредующих звеньев, через которые вынуждены проходить оба взаимно тяготеющих и одновременно исключающих друг друга полюса стоимости. Путь взаимного превращения стоимости и потребительной стоимости становится все длиннее и сложнее, напряжение между полюсами растет и растет. Относительное и временное разрешение его осуществляется через кризисы, окончательное — в социалистической революции». Данное построение считаю алогичным, потому что стоимость и потребительская стоимость не являются тяготеющими и одновременно исключающими друг друга полюсами стоимости. Это разные составляющие единства, без согласованности которых любой товар — не товар. Потребительская стоимость является определяющим свойством (содержанием) товара. Это заставляет производителя производить не то, что он умеет, а то, что нужно потребителям. Рыночная экономика не позволяет производить такой товар, который не имеет потребительской стоимости. Разумная экономика быстро «топит» товаропроизводителей-идеалистов. Плановая экономика как система искусственна, противоестественна. Свойства товара в условиях товарно-капиталистической системы не вынуждены, а обязаны (в целях признания потребителями продуктов труда) проходить цепь опосредующих звеньев, процесс усложнения которого происходит из-за несовершенства рыночной экономики. И форма собственности тут абсолютно ни при чем. Только полезный труд должен быть оплачен. Товар должен проходить через куплю-продажу. Плановое распределение товаров по расчетной цене, свойственное советской экономической системе в недавние времена, является верхом экономического безумия. Надуманная концепция двойственного характера труда товаропроизводителей — труда конкретного и труда абстрактного — явилась для Маркса ошибочной основой не только его трудовой теории стоимости, но и всей созданной им концепции капиталистического производства. Маркс ошибочно полагал, что противоречия товара, произведенного в условиях господства частной собственности, представляют собой зародыш всех противоречий простого товарного и частнокапиталистического хозяйства. Рабочая сила не является товаром. Рабочая сила не продукт труда, предлагаемый рынку с целью его продажи, использования или потребления. Стоимость способности рабочего к труду не определяется общественно необходимым трудом. А если рабочий разбогатеет, станет сам собственником и работодателем? Во что трансформируется его «товар»? Кому будет продавать частный собственник на рынке труда свою превращенную способность к труду? Она перестанет быть товаром? Парадокс, однако. Мистические метаморфозы чужды объективной науке, характерны только для лженаук, одной из которых является экономическое учение Маркса. Маркс заблуждался, рассматривая рабочую силу — а вместе с ней и рабочего — как товар. Рабочий является таким же участником экономического процесса, как и предприниматель, только с меньшей долей участия.

3. ПРИБЫЛЬ СУБЪЕКТОВ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ

Прибыль и себестоимость являются полярными частями, которые образуют единое целое — стоимость. Определяющей стороной (содержанием) целого является прибыль. Главное в экономике — вовсе не объем затрат на производство товара, а конечный результат этого производства — прибыль. Получение максимальной прибыли — основной закон рыночной (эффективной) экономики. Предпринимательские фирмы, которые приуменьшают значение прибыли как для создания положительного имиджа в глазах общественности, так и реально — в публикуемых балансах , играют, что называется, с огнем. Экономика, при которой определяющей стороной стоимости товаров является себестоимость, — затратная. Потребителя совершенно не интересуют затраты товаропроизводителей. Какое ему дело до того, кто сколько затратил рабочего времени или потратил средств на производство какого-либо товара. Он покупает только тот товар, который ему нужен и который он может оплатить. Прибыль является превращенной формой не прибавочной стоимости, как считал Маркс, а, если выразиться иронически-образно, минусовочной. Стоимость продукции или услуги не определяется путем прибавления условных начислений затрат одного или всех факторов производства к желаемому доходу предпринимателя. (Если товаропроизводитель явится на базар со своей ценой, и на вопрос покупателей «почему так дорого?», станет рассказывать им о затратах, о величине общественно необходимого рабочего времени, затраченного на его производство, то его наверняка сочтут ненормальным.) В экономической жизни нет ничего нелепее, чем прибавлять к бездумно образовавшимся затратам некую прибыль. Прибыль образуется за счет разницы между суммой выручки от реализации продукции по максимально возможной цене и минимально возможной суммой затрат на её создание. Максимально возможная цена ограничивается равновесной ценой (ценой на конкурентном рынке, при которой величина совокупного спроса и совокупного предложения в определенном месте и в определенное время равны; ценой на монопольном рынке, верхний предел которой достиг оптимальной и стабильной величины.). Определение оптимальной цены на реализуемую продукцию является элементом предпринимательского умения. Предприниматель должен понимать разумность цены подобно тому, как опытный капитан корабля определяет фарватер реки. Завышенная цена не является экономически оправданной. Оптимальной ценой является цена равновесия дохода и издержек (цена, при которой производитель или продавец товара получает максимальную прибыль), которая, как правило, равна цене согласованных спроса и предложения. Естественная ограниченность цены в рыночной экономике играет положительную (общественно полезную) роль. Она заставляет предпринимателей оптимизировать издержки, улучшать качество, увеличивать при необходимости объем производства товаров и т.д.

Таким образом, величина прибыли субъектов рыночной экономики зависит от предпринимательского умения, от разумности установления цены. Вопреки утверждению Адама Смита, «действительная цена» товара не должна зависеть от «телесных и душевных тягот» или от затрат других факторов производства. Увеличение затрат должно не увеличивать цену товара, а уменьшать прибыль. И наоборот, прибыль следует увеличивать не за счет увеличения цены, а за счет снижения затрат или увеличения объема производства (реализации). Теория прибавочной стоимости как надуманная, трудовая теория стоимости, как затратная по одному фактору и «трехфакторная теория» Жан-Батиста Сэя, являются ошибочными. Приверженность Д.Рикардо трудовой теории стоимости предопределила ошибочность его утверждения: «Прибыль имеет естественную тенденцию падать, потому что с прогрессом общества и богатства требующееся добавочное количество пищи получается при затрате все большего и большего труда». Хозяйственная практика, я уверен, положительно воспримет новые теории: достигнутой прибыли, минимальных затрат и оптимальной цены.

Несовершенное рыночное хозяйство приводится в движение побуждениями только предпринимателей, устремленными к достижению прибыли. Материальная заинтересованность в росте прибыли только предпринимателей еще не предопределяет процветание экономики. Тем более что закономерный процесс укрупнения предприятий, монополизации рынка снижает определяющую роль предпринимателей. Переход к качественной системе оплаты труда материально заинтересовывает всех в увеличении прибыли хозяйствующих субъектов. В условиях усиления борьбы за прибыльность производство станет более чутко ориентироваться на покупательский спрос, поскольку от реализации произведенной продукции будет зависеть прибыль и, соответственно, заработная всех участников хозяйственной деятельности. Качественная система оплаты не позволит выбиться из колеи экономического роста, поскольку структура производства будет соответствовать структуре потребления. В несовершенной рыночной экономике производство и потребление не связаны непосредственно.

Следствием исторически продолжительного несовершенства хозяйственного механизма стало то, что ни рабы, ни крепостные крестьяне, ни наемные работники в капиталистическом обществе, ни трудящиеся при социализме не были в полной мере заинтересованы в увеличении прибыли. Образование акционерных предприятий, как полумера, из-за количественной системы оплаты лишь частично и относительно заинтересовывает непосредственных тружеников — держателей акций — в росте прибыли. Акции вообще имеет смысл продавать только непосредственным участникам хозяйственной деятельности акционерного общества. При качественной системе оплаты труда наличное противоречие разрешится: зарплата работников и дивиденды будут увеличиваться одновременно. Предельная материальная заинтересованность всего общества в эффективности предприятий (независимо от формы собственности) становится возможной только в условиях качественной системы оплаты. Применять новую технику, технологию, прогрессивные формы организации производства и т.д. станет выгодным для всех делом. Научно-технический прогресс перестанет усиливать разрыв между экономическим и социальным развитием, обострять проблему богатых и бедных. Он станет служить процветанию всего общества. Борьба, которую Маркс назвал борьбой между рабочим и машиной, в цивилизованном обществе перестанет существовать. В лице работников предприниматель приобретет сотрудников, а в лице государства как субъекта совершенной рыночной экономики приобретет соучастника бизнеса, и без подношений заинтересованного в прибыльности фирм и предприятий. Новые условия хозяйствования естественным образом изживут многие негативные явления в экономической жизни общества.

Американский экономист Т.Веблен, основываясь на наблюдениях явлений экономической жизни (устранение конкуренции, создание крупных объединений, ограничение выпуска товаров), доказывал, что жажда прибыли толкает некоторых предпринимателей на беспринципные поступки. Это, по его предсказанию, приведет к бесполезной трате ресурсов и неспособности рыночной экономики полностью реализовать свой потенциал. Вывод Веблена заключался в том, что классический капитализм, основанный на невмешательстве государства и других непричастных субъектов в экономику, вероятно, в долгосрочной перспективе обречен на замену более чуткой к нуждам людей системой. Следует, однако, заметить, что не жажда прибыли как таковая, а непомерная жажда прибыли, является субъективно-психологической причиной многих негативных явлений в жизни ущербного общества. Беда не в жажде прибыли, а в том, что прибыль не увязана с доходами всех членов общества. Глупо ограничивать стремление людей стать богатыми. Имевшая в течение длительного времени неуёмная жажда прибыли, обуревавшая тех, кто становился собственником средств производства, сформировала ущербные сознание и мораль. Присущая предпринимателям жажда прибыли, в условиях качественной системы оплаты труда, станет разумной, приобретет общественно-полезную направленность. Предприниматели будут обогащаться не за счет ущемления интересов работников и обмана государства, а только за счет рационального хозяйствования. Поэтому, вопреки утверждению Веблена, нужно не менять систему, а постепенно реформировать ее для того, чтобы рыночная система была не чуткой к нуждам людей, а предоставляла им самим больше реальных возможностей (собственными усилиями) улучшать свое социально-экономическое положение. Причем — без активного вмешательства государства.

Марксистское учение, вместо того, чтобы обуздать желание быть богатым, естественно присущее всем, в том числе и частным собственникам, материально заинтересовать рабочий класс в росте прибыли, спровоцировало рабочих, озлобленных несовершенством рыночной системы на преступную ликвидацию господствующего класса. Свержение капиталистического строя путем насильственного восстания, которое по своей сути является террористическим актом, не дает существенных экономических выгод рабочему классу, не разрешает противоречия несовершенной рыночной экономики, а лишь меняют присваивателя прибыли.

В условиях качественной системы оплаты, категории «валовая прибыль» и «валовой доход» станут равнозначными понятиями. Прибыль была, есть и должна быть определяющей целью и главным движущим мотивом деятельности субъектов совершенной рыночной экономики (как частных, так и государственных) в сфере материального производства. Не производительность труда, а прибыль как главный критерий эффективности должна определять величину материального вознаграждения всех участников хозяйственной деятельности. Зарплату конкретного работника должен определять не абстрактный рынок труда, а конкретно достигнутая эффективность хозяйственной деятельности конкретного предприятия. Эффективность безгранична. Марксов закон тенденции нормы прибыли к понижению является надуманным. На основании сформулированного им закона и анализа конфликта между расширением производства и самовозрастанием стоимости Маркс сделал вывод об исторической ограниченности капиталистического способа производства. Однако закон тенденции падения нормы прибыли, фактически основанный на допущении очень быстрого роста коэффициента капиталоемкости, не подтверждается мировой экономической практикой ХХ века: агрегированный показатель капиталоемкости в развитых экономиках с 1920–30-х годов остается практически неизменным. Американский же экономист Джон Гэлбрейт ошибочно полагал, что для современной зрелой корпорации основной целью деятельности становится уже не прибыль, а высокий темп роста производства, что соответствует интересам общества. Пролетарская, так сказать, наука считает, что отношение прибыли (превращенной формы прибавочной стоимости) к заработной плате наемных рабочих выражает степень эксплуатации. Стало быть, чем эффективнее предпринимательская деятельность, тем выше степень эксплуатации. Даже если темп роста зарплаты рабочих слегка отстает от темпа роста прибыли. Несуразица, однако. Экономическая наука, которая, как и любая наука, не может быть ни пролетарской, ни буржуазной, засорена многими нелепыми Марксовыми положениями.

4. СТАДИИ ПРОЦЕССА ВОСПРОИЗВОДСТВА

Экономическая наука считает, что непрерывную жизнедеятельность людей обеспечивает циклическое движение общественного богатства, которое идет по такому кругу: производство — распределение — обмен — потребление.

Данное представление о круговороте движения общественного богатства давно устарело. Процесс закономерного разделения труда, углубления специализации, возникновения товарно-денежных отношений выжил товарообмен из хозяйственной практики. Бартерный обмен является примитивной, многозатратной, неудобной формой экономических отношений между продавцом и покупателем. Экономическая жизнь общества — это производство, реализация, распределение, покупка и потребление разного рода предметов и услуг. Круговорот богатства представляет собой цельную систему, в которой определяющей стадией является производство. Реализация является процессом превращения произведенной продукции в денежные средства. Акт реализации продукции возмещает производителю первоначально авансированный процессу производства капитал и формирует доход, соответствующий индивидуальному или коллективному предпринимательскому умению. В акте реализации отражается соответствие интересов продавца и покупателя. Реализованной является продукция, за которую изготовитель получил денежные средства от покупателя, независимо от того, когда она была произведена. Не реализовав продукцию, предприниматель не получит дохода, нечего будет распределять. Заработная плата, выплаченная за произведенный, но не реализованный товар, (или оплата бесполезного труда) создает инфляционный спрос (основная причина инфляции в советской экономике). Поэтому нарушение логической последовательности стадий движения богатства нарушает соответствие между производством и потреблением, между спросом и предложением. Качественная система оплаты труда естественным образом не позволит нарушать эту последовательность. Полная зависимость производителей от реализации продукции заставит их уважительно относится к потребителям. То есть совершенная рыночная экономика является предельно чуткой к запросам потребителей. Тем самым ликвидируется один из «минусов» несовершенной рыночной экономики. Распределение — разновидность не объективных, как принято считать, а субъективных экономических процессов и отношений, спецификой которых станет установление качественной меры оплаты труда всех участников производства, что предопределит их трудовую активность, как общую, так и каждого в отдельности. Каждый участник процесса воспроизводства, движимый собственным мотивом прибыльности, в условиях однонаправленности интересов, не только не будет ущемлять интересы других, но и станет невольно действовать в интересах всех. В цивилизованном обществе доминирующим принципом распределения станет принцип: «от каждого — по стараниям, каждому — по результатам». Покупка — процесс приобретения различных товаров и услуг на заработанные денежные средства. Потребление — использование продуктов или услуг для удовлетворения потребностей. Потребление является одновременно целью и движущей силой всего процесса воспроизводства. По мере повышения доходов граждан меняется структура потребления. Снижается удельный вес удовлетворения физиологических потребностей, а удельный вес удовлетворения духовных потребностей — повышается. В цивилизованном обществе, по мере повышения доходов и удовлетворении духовных потребностей, нормальный человек станет гуманнее, добрее, душевно спокойнее, дружелюбнее.

5. ПРОБЛЕМА БЕЗРАБОТИЦЫ

Безработица, вопреки мнению экономистов, вовсе не является неотъемлемым атрибутом рыночной экономики. Она не носит объективный характер, хотя ее и усугубляют объективно происходящие процессы: техническая модернизация производства, конкуренция и т.п. Незанятость экономически активного населения, как проблема, стала присуща рыночной экономике из-за ее несовершенства. Она стала как бы необходимой частью примитивной конструкции, именуемой либерализмом. В экономике, основанной на принуждении к труду, функция безработных состоит в том, чтобы оказывать давление на работающих, помогая, таким образом, работодателям платить своим работникам меньшую заработную плату. Безработица как рычаг воздействия выгодна работодателям. Утверждения типа «работодатели должны активно включиться в борьбу с безработицей» являются совершенно бессмысленными. (Кстати, глава Объединения немецких профсоюзов Михаэль Зоммер некогда высказался подобным образом.) Безработица — проблема не микроэкономическая, поэтому отдельные участники рынка (предприятия, потребители) в условиях существующей конструкции не могут бороться с ней. Эффективно бороться с этой проблемой можно только макроэкономическими методами. То есть решение проблемы безработицы, учитывая ее макроэкономический характер, требует, с одной стороны, определенного участия государства, но ведь, с другой стороны, вмешательство государства в рыночную экономику, недопустимо. Это противоречие и обуславливает сложность разрешения данной проблемы.

Основными причинами безработицы являются недостаточно ускоряющийся экономический рост, неправильная организация рабочего времени. Вялотекущее экономическое развитие не может ликвидировать безработицу из-за того, что трудовая активность всех созидательных сил общества находится в недостаточно «включенном» состоянии. Существующая система оплаты труда госслужащих, кроме всего прочего, сделала государство не столь эффективным институтом, каким ему надлежит быть в стремительно меняющемся мире. Одной из причин безработицы является вмешательство правительства и профсоюзов во внутренние дела частных фирм. Традиционные административные усилия в ещё большей мере усугубляют проблему безработицы через систему обратных последствий. Рецепты социал-демократов не исцеляют общество от ущербного либерализма, они лишь обезболивают процесс. Более того, они портят людей. Если государство считает необходимым призвать к рациональности систему частного предпринимательства и тем самым способствовать решению общегосударственных проблем, то для этого эффективнее всего косвенные меры: создавать конкурентную ей систему коллективного предпринимательства, более открытую для участия государства в ее деятельности, расширять экономические связи как внутри страны, так и на мировом рынке, оптимизировать систему налогообложения. Если предпринимателю нужно создать рабочее место, то он это сделает без поощрительных мероприятий государства. Для создания новых и сохранения существующих рабочих мест фирмам нужны, в основном, не финансовые средства, а заявки на их продукцию, позволяющие увеличивать объем производства. Показательными являются усилия канцлера Шредера, который почти в каждой зарубежной поездке лоббировал ведущие немецкие фирмы и участвовал в подписании многомиллионных контрактов с ними. Финансирование создания вакансий — это разбазаривание государственных средств. Можно, конечно же, создавать видимость борьбы с безработицей посредством проведения ряда побочных мер: организовывать ярмарки вакансий, вводить Агентуры персонального обслуживания, увеличивать количество рабочих мест в государственном секторе, вводить премиальные системы для предпринимателей и т.д. Но в этом случае статистика неумолимо будет фиксировать... рост безработицы как факт неэффективной экономической политики государства.

Полностью ликвидировать причины, порождающие безработицу, можно только в процессе реформирования капитализма. Выход на «третий путь» развития — это и есть переход от «больного» либерализма к «здоровому», более экономически эффективному, социально благополучному. Суть «здорового» либерального проекта заключается в более высокой степени «включенности» населения в рыночную экономику. Реализация этого проекта обусловлена необходимостью повышения осознанной трудовой активности и согласованности действий основных участников рыночной экономики: предпринимателей, неимущих работников, госслужащих. Неизбежным следствием этой «включенности» станет высокий и устойчивый темп экономического развития. Именно активизация производственно-хозяйственной деятельности фирм и станет основным лекарством от безработицы. Добиться активизации одновременно всех участников рынка не удавалось еще ни в одной стране, поскольку в противоречивой конструкции этого достичь невозможно.

В условиях движения общества по «третьему пути» станет возможным косвенно содействовать распределению прироста вновь созданного богатства и на повышение материального уровня населения, и на сокращение продолжительности рабочего времени. С безработными можно делиться не только заработанными деньгами, но и рабочим временем, сохраняя «чистую» зарплату работающих на прежнем уровне. Постоянное сокращение рабочего времени — не красивая цель сторонников цивилизованного общества. Это неизбежность, диктуемая объективно происходящими процессами. Достичь этого возможно только в условиях качественной системы оплаты труда неимущих, минимальной налоговой нагрузки. Кроме того, должна наличествовать система коллективного предпринимательства, которая в совершенной конструкции будет выполнять функцию наглядного показателя, отражающего степень рационализации частного бизнеса. Речь идет о наличии той конкурентно действующей силы, которая будет способна укрощать косвенным образом бесчинствующих предпринимателей. В отсутствие таких факторов как раз и создается неприглядная для власти ситуация, когда она ответственна за состояние общества, но не имеет приличных возможностей для решения общественных проблем. Безработица — самая позорная для государственной власти проблема. Наличие ее соответственно характеризует экономическую политику государства. Массовая безработица, ставшая характерной чертой самых развитых капиталистических стран, свидетельствует о том, что конструкция элитарного капитализма стала уже предельно неэффективной. Переход к совершенной рыночной экономике, которая не нуждается в наличии принуждающих к дешевому труду мер, для которой политика полной занятости является экономически более эффективной, становится неизбежным.

6. ИНФЛЯЦИЯ

Размер спроса объективно равен размеру реализованного предложения. Если из объема реализованного предложения вычесть издержки, то получится вновь созданный спрос, равный валовой прибыли. Действительно заработанная плата как часть прибыли объективно не может быть инфляционной. Качественная система оплаты создаст жесткие, но экономически правильные условия хозяйствования, которые вполне естественным путём смогут воспрепятствовать инфляции: нет реализации — нет валовой прибыли — нет заработной платы. То есть антиинфляционный смысл новых условий хозяйствования заключается в том, что участники экономики смогут осуществить спрос (получат прибыль, а значит и заработную плату) только после того, как создадут объективно соответствующее потребностям предложение (реализуют результаты своей деятельности). При качественной системе оплаты труда спрос будет гарантирован предложением, которое по своей природе является антиинфляционным. Не увеличение общего количества бумажных денег в обращении усиливает инфляцию, как принято считать, а увеличение количества «не заработанных» (не гарантированных предложением) денег. Инфляционным спросом является весь объем заработной платы, выплаченной за произведенный, но не реализованный товар. То есть оплата бесполезного труда.

При новой системе оплаты труда рост эффективности экономики соответственно увеличивает заработную плату. Однако повышение платежеспособности населения не будет способствовать росту цен, поскольку весь объем гарантированного предложением спроса является антиинфляционным. При качественной системе оплаты теряют логическую обоснованность «кривая Филлипса», положенная в основу кейнсианской теории инфляции, и теория инфляционной спирали. Разорвется «заколдованный круг», образованный в несовершенной рыночной экономике процессом роста цен и обесценивания денег (зарплата — издержки — цены — зарплата). Повышение заработной платы перестанет быть начальной точкой инфляционного процесса. Принцип «железного закона» заработной платы, которого придерживался Д.Рикардо, является не экономическим, а примитивно-механическим тормозом роста негативных явлений в рыночной экономике. Снижает эффективность спроса увеличение сбережений, которое можно, но не нужно компенсировать увеличением инвестиций. Поглощение увеличивающегося объема сбережений растущим инвестированием повышает угрозу инфляционного взрыва. Поэтому считаю провокационным утверждение английского экономиста Джона Кейнса: «Размер инвестиций является главным фактором эффективного спроса, а через его посредничество — главным фактором занятости и национального дохода».

Определение размера заработной платы является элементом предпринимательского умения. Заниженная зарплата не является экономически оправданной. Занижать заработную плату — это, образно выражаясь, экономить воду для полива собственных хозяйственных грядок. Отсюда — соответствующий урожай. Низкий покупательский спрос в постсоветских странах объясняется низким предпринимательским умением работодателей. Количественная система оплаты способствует тому, что работодатели проявляют безрассудную жадность.

Политика заработной платы — исключительно внутреннее дело хозяйствующих субъектов. Любое вмешательство государства в эту политику губительно. Особенно преуспела в нанесении социально-экономического ущерба монетарная политика, которая является во многих странах основным инструментом государственного регулирования процессов в экономике. Монетаристский подход заключается в том, что инфляция в любом случае зло, с ней нужно бороться. Представители этого направления рассматривают инфляцию как чисто денежный феномен, наличие избыточного количества денег. Вместо того чтобы ликвидировать действительные причины инфляции, монетаристы примитивно борются с ее следствием путем сокращения заработной платы, замедления ее роста, сокращения социальных выплат, повышения косвенных налогов, сокращения денежной массы. Д.Кейнс утверждал, что инфляция в мягких формах полезна для экономики, предоставляет ей определенный поток инвестиций, активизацию производства, поскольку у предприятий появляются оборотные средства. Я считаю, что инфляция в любых формах вредна для экономики, поскольку обостряет ее основную проблему (согласованность интересов всех экономических участников). Инфляция обычно бьет по экономически слабым слоям населения. Недаром ее считают налогом за бедность. Кроме того, инфляция обесценивает честный труд, нагнетает социальную напряженность. Те, кто получает дополнительные дивиденды от инфляции, в сущности, обворовывают других. Несовершенство рыночной экономики предопределило наличие в ней инфляционных процессов. Основная причина инфляции — несоответствие производства и потребления. Инфляционные процессы возникают тогда, когда потребление превышает производство. Для обеспечения данного соответствия вовсе не требуется государственная политика, направленная на урегулирование денежного обращения, сжатие массы денег, прекращение неумеренного роста цен. Требуется ликвидация предпосылок для возникновения инфляции, которые создаются в условиях несовершенной рыночной экономики не объективно (как полагают ученые-экономисты), а субъективно. Конкретнее: требуется постепенное, не принудительное вмонтирование в рыночную экономику естественного антиинфляционного механизма. То есть введение качественной системы оплаты труда, которая не допустит, чтобы зарплата превышала прибыль, потребление превышало национальный доход. Чтобы инфляцию полностью изжить из экономической жизни, требуется ликвидировать теневой сектор экономики, заблокировать возможности использовать фальшивые деньги и т.д. Все причины, которые провоцируют инфляционные процессы, по мере созидания цивилизованного общества будут ликвидироваться.

7. УРОВНИ РАЗВИТИЯ РЫНКА

В соответствии с точкой зрения традиционной экономической науки, конкуренция и монополия являются альтернативными понятиями, крайними состояниями рынка. Однако, по моему мнению, это не противоположности, а разные уровни развития рыночной экономики. Монополия — более высокий уровень. В процессе эволюции рыночных отношений монополизация рынка происходит закономерно. Монополии вырастают из конкуренции, закономерно ведущей к концентрации производства путем горизонтальной и вертикальной интеграции, а также диверсификации производства. На более высоком уровне развития функцию конкуренции как внешней силы, вынуждающей к высокодоходной деятельности, может выполнять только внутренняя сила — всеобщая материальная заинтересованность в максимализации прибыли хозяйствующих субъектов. Эта заинтересованность достигается только качественной системой оплаты труда, отсутствие которой как бы вынуждает объективный процесс монополизации вносить некоторую долю в обострение глобального кризиса. То есть эволюционный процесс монополизации рынка постепенно вытесняет конкуренцию, объективно требуя более цивилизованной, более мирной и эффективной для общества «пружины естественного саморегулирования и самосовершенствования».

Монополизация является естественным негэнтропийным процессом. Если заглянуть в историю, то можно убедиться, что ранней форме индустриального капитализма было свойственно чередование резких подъемов и спадов. То есть процесс монополизации закономерно вносит в рыночно спонтанную самоорганизацию общества элементы устойчивой стабильности, организованности и эффективности без «войны всех со всеми», без конкуренции, без активного вмешательства государства. Другими словами, в процессе развития спонтанный «естественный порядок» Адама Смита, одним из элементов которого является конкуренция, закономерно заменяется организованным и стабильным «естественным порядком». Прав был Дж. Гэлбрейт утверждая, что «государство не должно тормозить образование монополий, призвано содействовать их росту во всех сферах хозяйства». Монопольность экономических систем постсоветских государств была огромным «плюсом» для интегрирования их в рыночную экономику. Но безответственная приверженность архаичным рыночным канонам, следствием которой стало ошибочное, саморазрушающее реформирование, отбросила постсоветские государства в первобытно конкурирующий капитализм. Со временем постсоветские страны, несомненно, ощутят негативные последствия реструктуризации и приватизации монополий. Процесс монополизации значительно опередил истинное понимание природы рынка. Отсутствие этого понимания позволило утвердиться антимонопольной политике, которая, в сущности, является одной из форм вмешательства государства в рыночную экономику. Разрушительная антимонопольная политика тормозит закономерное слияние предприятий в технологически и организационно единые национальные и транснациональные промышленно-финансовые группы, совместные предприятия и объединения-монополии. В Великобритании, к примеру, запретили создание альянса пяти авиакомпаний. Объединение Oneworld гарантировало пассажирам синхронизацию расписания полетов, систему скидок и высокий уровень обслуживания. Антимонопольщикам свойственно следующее мнение: «пусть в каждом колхозе будет авиакомпания, пусть будут авиакатастрофы, лишь бы не было монополии». Уже второе столетие существуют надуманные законы, запрещающие монополизацию, слияние. Даже перекрыли технические лазейки для слияний. Но все это не приостановило процесс монополизации, а лишь породило его новые, теневые, формы. Мировые монополии продолжают формироваться, несмотря ни на что. При разумной экономической политике число авиакомпаний в мире должно сокращаться, авиакатастрофы становиться чрезвычайно редкими событиями. Ученым-экономистам еще предстоит доказывать противникам монополизации, что их борьба — борьба с закономерностью.

На монопольном рынке бесчинствуют не монополии как таковые, а люди, ими управляющие. Сонный получатель своей количественной меры оплаты, естественно, равнодушно относится к такому поведению управляющих. В условиях качественной оплаты труда это бесчинство, несомненно, будет вызывать внутренний и внешний протест, принуждающий управляющих монопольной компанией к рациональному поведению на рынке. То есть на монопольной стадии развития рыночной экономики функцию конкуренции будет выполнять другая сила, более действенная, более эффективная, более цивилизованная. Эта сила — люди или, иными словами, другие участники экономики, вплетенные в систему экономических отношений, материально заинтересованные в рациональном (стабильном и правильном) поведении монополии.

По мере монополизации рынка необходимо вводить процедуру согласования цен на монопольно производимую или монопольно реализуемую продукцию (товары, услуги).

Административное ограничение цены является лишь замораживанием конкурентно образованной (и, значит, рыночно оправданной) цены на определенный момент времени.

Участие государства, в условиях однонаправленности интересов госслужащих и хозяйствующих субъектов, позволит удерживать поведение монополии в рациональной зоне. Ограничение роста цен побудит монополии оптимизироваться в экономически рациональном направлении. По мере закономерного расширения зоны влияния монополий будет повышаться степень стабильности их функционирования и их прибыльность не за счет увеличения цены, а за счет использования преимуществ экономического масштаба, оптимизации, безграничной специализации и т.д. (Кстати, антимонопольная политика действует на руку тенденции стремления нормы прибыли к понижению, постулированному Марксом как экономический закон) Не цена будет стабилизирующим фактором незначительных, и вполне естественных, колебаний спроса и предложения, а объем, структура и качество производимых товаров. Более того, повышение прибыльности национальных и транснациональных монополий будет соответственно увеличивать (при разумной экономической политике) налоговые и другие платежи в бюджеты всех уровней всех государств, повышать материальный уровень работников, повышать эффективность и стабильность экономического развития государства (государств). То есть в условиях качественной системы оплаты труда интересы национальных и транснациональных монополий могут соответствовать интересам отдельных государств.

При оправданном повышении цены увеличится прибыль, автоматически увеличится и заработная плата, налоговые отчисления. То есть автоматически сработает рыночный механизм. В условиях несовершенной рыночной экономики отсутствует этот автоматизм. Поэтому, видимо, Джордж Сорос считает, что «...рыночные силы, если им предоставить полную власть, даже в чисто экономических и финансовых вопросах, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма»1. Отсутствие полного рыночного автоматизма позволила Д.Кейнсу обосновать необходимость государственного регулирования существующей рыночной экономики, которая, разумеется, саморегулирующейся быть не может.

В мире скопились огромные завалы проблем и противоречий, начиная с таких фундаментальных, как противоречия между прогрессом и окружающей средой, прогрессом и человеком. Предприниматели в угаре конкуренции не только не замечают этих и других проблем, но и значительно обостряют их. Противники монополизации, в сущности, способствуют тому, чтобы хаос и далее продолжался. Признание монополий в качестве законных субъектов предпринимательства, делает необходимым полное прекращение проведения антимонопольной политики.

8. КОЛИЧЕСТВЕННАЯ ТЕОРИЯ ДЕНЕГ

Количественная теория денег впервые была выдвинута английским философом и экономистом Д.Юмом. Согласно этой теории объяснение колебаний ценности, или покупательной силы денег, состоит в изменении количества денежных знаков. То есть с увеличением их количества ценность денежной единицы падает, а с уменьшением этого количества ее ценность растет.

Постулаты количественной теории денег, выдвинутые более двухсот лет назад, были представлены американским экономистом И.Фишером в виде строгой математической формулы. И.Фишер вывел формулу «уравнения обмена» товаров на деньги, которая давала возможность вычислить покупательную силу денег. Из уравнения обмена следовало, что количество реализуемых товаров, умноженное на средний уровень цен, равно количеству денег, умноженному на скорость оборота одной денежной единицы. По утверждению И.Фишера, эти четыре величины связаны между собой, и каждая из них зависит от трёх остальных. К примеру, товарные цены, которые выражают покупательную силу денег, изменяются прямо пропорционально количеству денег.

Монетарная политика (как интерпретируют эту политику сторонники количественной теории денег) является одним из основных инструментов государственного регулирования экономических процессов во многих странах.

Развивая взгляды И.Фишера, глава чикагской школы М.Фридман, основываясь на количественной теории денег, предложил новое понимание денежного фактора в экономике. Идеи М.Фридмана нашли практическое применение в экономической программме Президента США Р.Рейгана. Она была направлена на уменьшение денежной массы путем сокращения государственных расходов. Это было достигнуто, во-первых, за счет сокращения социальных выплат нуждающимся (социальные пособия только 1980–84 гг. были урезаны на 120 млрд. долларов), во-вторых, за счет сокращения заработной платы в одних отраслях и замедления ее роста в других, в-третьих — за счет повышения налогов (прежде всего косвенных) на наёмных работников и одновременного предоставления налоговых льгот крупным корпорациям и предпринимателям. Осуществление этих мер привело к резкому увеличению числа людей, живущих за чертой бедности, но одновременно способствовало снижению инфляции и стабилизации темпов экономического роста. До настоящего времени монетарный подход (по утверждению М.Фридмана, монетарист — это сторонник количественной теории денег) к решению основных проблем современного рыночного хозяйства является одним из доминирующих. Реальная монетаристкая политика включает в себя не только регулирование объема денежной массы, но и всю совокупность мероприятий государства в области налогов, бюджетных расходов и правил банковской деятельности. По мнению монетаристов, количество денег в обращении является определяющим фактором формирования хозяйственной конъюнктуры (к примеру, снижение денежной массы в обращении снижает цены на товар). Поскольку изменения денежной массы сказываются на экономике не сразу, то следует, как рекомендуют монетаристы, отказаться от краткосрочной денежной политики. Ее необходимо заменить политикой, рассчитанной на длительное, постоянное воздействие на экономику, имеющее целью рост производственного потенциала. Однако научная состоятельность формулы «уравнения обмена», выведенной И.Фишером, вызывает сомнения. Из констатации первичности товарного обращения и вторичности денежного обращения следует, что величина «скорости оборота одной денежной единицы» логически не может определяться количеством денег. Скорость обращения денег определяет только товарооборачиваемость.

Формула «уравнения обмена», выведенная И.Фишером, является экономически алогичной. И поэтому она никакого научного и практического значения не должна иметь. По моему мнению, логически правильная формула «уравнения обмена» должна выглядеть так: количество товара, умноженное на средний уровень цен, равно количеству денег, умноженному на среднюю товарооборачиваемость в днях, деленную на время оборота денежной единицы (в днях).

Из нового уравнения обмена следует, что количество денег, необходимое для нормального товарного обращения, изменяется: обратно пропорционально средней товарооборачиваемости в днях; прямо пропорционально времени оборота денежной единицы; прямо пропорционально среднему уровню цен; прямо пропорционально количеству реализуемых товаров.

Таким образом, не цены товаров определяются количеством денег, а, наоборот, количество денег в обращении зависит от цен товаров. Отсутствие непосредственной связи между общей массой обращающихся денежных знаков и товарными ценами опровергает научную состоятельность механического направления количественной теории денег, которое берёт свое начало в работах Фишера.

Если анализировать монетаристскую политику с точки зрения новой формулы «уравнения обмена», то получается, что по мере искусственного снижения количества денег в обращении:

замедляется товарооборачиваемость (скорость товарооборота снижается; время обращения товаров увеличивается), что отрицательно влияет на эффективность деятельности всех хозяйствующих субъектов, участвующих в процессе производства и реализации;

снижается скорость денежного обращения (количество оборотов одной денежной единицы за определенный период снижается, а время одного оборота денежной единицы — увеличивается);

нарушается товарное обращение, которое нормально функционирует только по формуле Д — Т — Д (деньги — товар — деньги);

вынужденно распространяется практика безденежных и «условных» форм расчетов (бартер, взаимозачет и т.д.);

увеличивается разрыв между денежными и бартерно-зачетными ценами;

увеличивается удельный вес реализации товарно-материальных ценностей по завышенным (бартерно-зачетным) ценам; данный факт свидетельствует об усилении инфляции в своеобразной форме; относительная стабильность денежных цен (из-за возросшей покупательной силы денег) лишь создает видимость отсутствия инфляции;

увеличиваются издержки деятельности основной массы субъектов предпринимательства; вынужденное повышение цен провоцирует новый виток инфляции; это делает деятельность субъектов экономики менее эффективной, они становятся менее конкурентоспособными;

снижается реальная заработная плата основной массы работников из-за натуральной формы оплаты труда (как правило, по завышенным ценам);

ограничиваются возможности своевременно и полном объеме погашать налоговые и другие платежи в бюджеты;

увеличивается количество преднамеренно обанкротившихся предприятий;

повышается доля теневой экономики, так как становится практически невозможно легальным (честным) способом выполнить регрессивно завышенные фискальные притязания государства; налог на добавленную стоимость (НДС) в вынужденных условиях функционирования товарно-материальных ценностей как основных средств обращения становится удушающим;

увеличиваются теневые доходы, которые создают не гарантированный предложением спрос;

увеличивается скрытый «инфляционный заряд»; увеличение количества денег в обращении всегда изменяет уровень цен в том же направлении (так сказать, материализует этот «заряд» в денежный доход, который и вызывает повышение спроса); основываясь на исторических примерах, подтверждающих синхронное изменение цен и количества денег в обращении, один из идеологов монетаризма М.Фридман ошибочно утверждал: «Не существует более регулярно повторяющегося экономического явления, чем связь между количеством денег в обращении и уровнем цен». Таким образом, монетарная политика, основанная на научно несостоятельной количественной теории денег, является экономически и социально губительной, политически провокационной. Монетарная политика компенсирует инфляцию нищетой общества. В условиях совершенной рыночной экономики устойчивое соответствие товарной и денежной массы должно быть неотъемлемым ее условием.

9. ПРОБЛЕМЫ ИНФОРМАЦИОННОЙ ОТКРЫТОСТИ ВЛАСТИ И БИЗНЕСА

Информационная закрытость власти и бизнеса свойственна существующему положению вещей. В процессе исторического развития сложилась такая система жизнеустройства общества, когда представители власти, в отличие от предпринимателей, оказались лишенными возможности зарабатывать соответственно своим усилиям. Сотрудники госструктур лишены возможности проявлять легитимные предпринимательские усилия, поэтому для людей с инициативой госслужба не привлекательна. В таком положении представителям власти свойственно, компенсируя несовершенство социальной системы, вести двойную игру, вымогать дополнительный заработок, а бизнесу — стремиться извлекать из мошеннических устремлений госслужащих дополнительные выгоды. В условиях такой деятельности информационная открытость не нужна ни власти, ни бизнесу.

Проблемы информационной открытости власти и бизнеса невозможно эффективно решить без разрешения проблем их взаимоотношений, без ликвидации причин несовершенства социума. Можно без устали упрекать и тех, и других в генетических пороках — проблемы от этого не решатся. Не решат эти проблемы и правила хорошего поведения, оформленные законодательно и, даже, порядочность чиновников и предпринимателей. Не даст предельного эффекта и гласность, поскольку ее введение не ликвидирует причины информационной закрытости власти и бизнеса, а лишь обнажает их несовершенство. Понять и ликвидировать действительные причины, из-за которых власти и бизнесу стало свойственно скрытно вершить свои дела, — вот главная задача тех, кто искренне стремится разрешить проблемы информационной открытости.

Бизнес имеет больше оснований сделать свою деятельность открытой. Однако те предприниматели, которые вознамериваются осуществить это, как правило, создают себе множество проблем. Не так-то легко в условиях существующей системы жизнеустройства общества сбросить путы недобросовестной власти. В существующих условиях власти свойственно создавать для бизнеса искусственные трудности (нереальные налоги, трудно соблюдаемые правила и т.п.). Оправдывать под разными предлогами государственное вмешательство в рыночную экономику — это действия из той же губительной сферы. Все это делается (придумывается) только для того, чтобы подчинить бизнес своему влиянию, сделать его ручным. То есть вынудить его негласно платить дань представителям власти.

Поскольку представители власти работают при количественной системе оплаты, а предприниматели — при качественной, то их взаимоотношения не могут быть сотрудническими. При таком положении они всегда будут пребывать в неладах, разговаривать на разных языках. Чтобы раз и навсегда решить проблемы их взаимоотношений и информационной открытости, необходимо, по моему твердому убеждению, переводить госслужащих на качественную систему оплаты. Не просто увязать зарплату чиновников с какими-то придуманными показателями (как это ныне делается в России), а переводить на новую систему оплаты с тем, чтобы согласовать интересы представителей власти и бизнеса, сделать их интересы однонаправленными. Только находясь в единой хозяйственной связке, госслужащие и предприниматели будут действовать в унисон. Только в таких условиях прозрачность функционирования станет неотъемлемой чертой экономики. У власти и бизнеса появятся общая цель, общие интересы, единые правила игры, что, несомненно, обессмыслит информационную закрытость деятельности.

10. ТЕНЕВАЯ ЭКОНОМИКА

Преступный мир таков, каким

государство позволяет ему быть

Джон Крамник – сопредседатель американской

Ассоциации начальников полиции

Существует еще один миф, выдуманный недалёкими экономистами: рыночной экономике объективно присуща и сопровождает её теневая экономика. Теневая экономика не объективно, а субъективно присуща несовершенной рыночной экономике. Отсутствие прозрачных, стабильных и благоприятных условий для честной и активной трудовой деятельности всех (не только предпринимателей) участников экономики обусловили устойчивое существование теневой экономики. Отсутствие таковых условий является следствием несовершенства экономической и политической систем (регрессивно завышенные фискальные притязания государства, несуразная система заработной платы госслужащих и т.д.). В существующих условиях преступный тандем «чиновник — собственник» является неизживаемым негативом. Теневая экономика становится необходимым атрибутом коррумпированной власти. То есть доля теневой экономики соответствует степени коррумпированности власти. Теневая экономика существует, поскольку этому потворствует власть, а порою даже и нелегально способствует ее росту. Правительства в богатых ресурсами странах значительно активнее участвуют в разного рода сделках и поэтому более коррумпированны.

«Естественным» следствием существующей системы жизнеустройства общества являются криминализация хозяйственной жизни и мошенничество, которые ныне достигли угрожающих размеров. В настоящее время это «следствие» достигло таких размеров, что стало основной угрозой экономической безопасности государств. Не будет лишним еще раз напомнить о некоторых издержках количественной системы оплаты: в России до 50 % всех доходов являются нелегальными, а в США, по утверждению Ассоциации дипломированных экспертов, занимающихся проблемами мошенничества, каждый год компании теряют более 400 миллиардов долларов потому, что работники воруют у своих компаний деньги и имущество. Ведь предприниматели, работающие при качественной системе оплаты, у себя не воруют, поскольку это противоестественно. Если госслужащие и работники будут работать при такой же системе, то никакого мошенничества не будет. Количественная система оплаты труда лишает людей возможности зарабатывать соответственно своим усилиям и поэтому увеличивает стремление людей зарабатывать нечестным (преступным) путем. Комплекс определенных причин создал систему, которая подобно болоту втягивает в трясину мошенничества все большее число людей. Криминал укрепляет свои позиции во властных структурах, навязывает обществу свои порядки, привычки, ценности. Во всем мире предпринимательскому усердию и инвестиционной активности бросает вызов «виртуальная экономика», связанная с деятельностью фиктивного капитала. Процесс дискредитации производительной экономики усиливается. Во многих государствах, особенно в постсоветских, прогрессирует процесс криминализации общества, обостряющий общественные отношения. Люди, погибшие и погибающие в процессе расхвата и передела собственности, — бессмысленные жертвы безрассудного реформирования ошибочного социализма. В результате ошибочной политики, проводимой последние два десятилетия, Россия стала «криминальным государством под пиратским флагом» (из выступления А.Солженицына на общем собрании РАН). Негативные явления общественной жизни, порожденные бездумным переходом к ущербному капитализму, чреваты неизбежными трагическими инцидентами. Борьба с этими негативами, которая ныне ведется во всем мире, является неадекватной и поэтому малоэффективной. Проводимые в России мероприятия — антикоррупционные недели, фестивали «Остановим коррупцию», организация передвижных юридических консультаций являются позорной имитацией борьбы с коррупцией. Надсмехаются-то над Россией, а не над агентством США по международному развитию, специалисты которого дирижируют этими мероприятиями.

Современные открытые общества, как считал Карл Поппер, «еще далеки от совершенства, будучи не во всем честными и справедливыми. Серьёзным недостатком западных обществ является, прежде всего, преступность, проявляющаяся во многих формах и в первую очередь в злоупотреблениях свободой рынка». Современные общества, по моему мнению, развиваются в направлении усиления негативных явлений. Все причины, следствием которых являются определённая доля теневой экономики, коррумпированность власти, высокий уровень преступности, можно ликвидировать. И вовсе не карательными мерами.

Корни теневой экономики (как и организованной преступности) лежат во власти. Разумеется, коррумпированной. Неблаговидные связи между правительством и бизнесом, провоцирующие рост теневой экономики, можно разорвать только с помощью качественной системы оплаты госслужащих. Преступной власти, разумеется, не нужна такая система оплаты, поскольку переход к ней неизбежно вызовет возмущение среди не коррумпированных чиновников. Насколько некоторые чиновники противятся внедрению качественной системы оплаты госслужащих, настолько они сами поражены коррупцией. Только путем осторожного введения новой системы оплаты можно без эксцессов излечить систему государственного управления от коррупции и, тем самым, свести на нет теневую экономику. Только этот путь искоренения теневой экономики я считаю цивилизованным и эффективным. Качественная система оплаты труда повысит статус честного труда, что, несомненно, вызовет непримиримое отношение к преступности, коррупции, теневой экономике. Кто считает, что коррупцию невозможно уничтожить, тот глубоко не прав. Не прав и Александр Лившиц, утверждая, что «…уберечь от воровства госзакупки нельзя…» Изжить можно любые социальные негативы, нужно лишь знать действительные причины, их порождающие. Те, кто утверждает, что «рыночной экономике объективно присуща теневая экономика», лишь признаются, что они не понимают природы негативных явлений.

Глава третья.

Роль философии в жизни общества

1. НИЩЕТА ФИЛОСОФИИ

С давних времен, начиная с эпохи рабовладения, значительная часть человечества оказалась порабощенной и физически, и духовно. В.С.Соловьев в своей работе «Исторические дела философии» спрашивает: что же делала философия для освобождения человека? И отвечает: «Она освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание…» И что, освободила? Сделала ли философия человека вполне человеком? Конечно же, нет. Более того, человечество вообще потеряло веру в возможность обустройства планеты, предполагающего устранение войн и революций, нищеты, голода, болезней, преступности. То, что напряженность геополитической реальности постоянно возрастает и сохраняет в своей основе противостояние социальных групп, классов, наций, государств является следствием того, что философия до сих пор пребывает в донаучной стадии. Философия, несмотря на свой почтенный возраст, остается мировоззренчески и методологически нищей общественной наукой. Подтверждением нищеты философии является нынешний, весьма примитивный уровень понимания первопричин глобальных проблем человечества и невозможность нахождения точки опоры для созидания непротиворечивого социального мира. Нищая философия, разумеется, не могла и не может найти эффективные решения проблем земной цивилизации.

Нищая философия не способна надлежащим образом выполнять гуманистическую функцию. Отсутствие научного мировоззрения дезориентировало людей в плане обустройства общества. Ошибочность конструкции общества заложила внутренние склонности к порокам, внешне проявляющиеся как негативные тенденции. Многие мыслители видели в развитии цивилизации эти негативные моменты. Немецко-французский мыслитель А.Швейцер писал: «…На человека стало отрицательно действовать все убыстряющееся движение социума… Многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди… Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становятся для человека физической потребностью… Мы в конечном счете деградируем… Все более дающая о себе знать тенденция к тоталитаризму подавляет человека, ведет к конформистской личности…» Коснемся лишь одного момента — тенденции к тоталитаризму. Бесспорным фактом является то, что усиление тоталитарных тенденций обусловлено обострением социальных противоречий. В таких условиях, чтобы как-то снять напряженность, государство усиливает контроль над всей жизнью общества. Подобные меры вытекают из понимания социальных противоречий как объективных, являются как бы необходимыми. Но… это на примитивном уровне понимании. В действительности же это меры невежественной власти. Эти меры предпринимаются из-за непонимания глубинных причин противоречивости общества, от безысходности. Стремиться к тоталитаризму, обосновывать необходимость усиления контроля государства, — значит признаваться в собственной некомпетентности. Вовсе не удивительно, что идеи о всеобъемлющем характере государства выдвигались Платоном, Гегелем. Подлинная гарантия исключения проявлений тоталитаризма, с точки зрения «здоровой» логики, заключается в созидании непротиворечивого общества. Нищей философии свойственно создавать противовесы негативным тенденциям. Такая философия в конечном счете не воспрепятствует росту самоубийств, наркомании, алкоголизму, преступлениям. Философия реального рационализма должна катализировать уничтожение причин, порождающих негативные тенденции в развитии общества.

Нищая философия не способна эффективно выполнять социально-аксиологическую функцию, содержание которой заключается в формировании представлений об общественном идеале и разработке представлений о ценностях, таких, как добро, справедливость, правда, красота. Русский философ и социолог П.И. Новгородцев полагал, что функции философии состоят лишь в разработке общественного идеала, который и может быть положен затем в основу самых разных конкретных представлений о государственном устройстве. Идеал этот устанавливается в связи с основной нравственной нормой, каковою является понятие личности в ее безусловном значении и бесконечном призвании. По-моему же мнению, философия не устанавливает общественный идеал, она его открывает, как естествоиспытатели открывают законы природного мира. В противоречивом обществе практически невозможно установить идеал, который бы мог стать общепризнанным. Когда интересы личности и общества не совпадают, когда интересы разных социальных групп разнонаправленны, а порою и противонаправленны, тогда «объективно» у каждого свои идеалы. Этот мировоззренческий разброд нищая философия, разумеется, не способна преодолеть. Данное суждение подтверждает тот укоренившийся в практике факт, что социальная действительность постоянно расходится с установленными или, другими словами, придуманными идеалами. Отсутствие рациональной ориентированности порождает неадекватную интерпретацию и критику действительности, плодит множество дорог в политике, к обустройству общества. К примеру, ошибочно считать, что притязания личности и ее обязанности, в частности, ее обязанность солидарности и единства с другими, вытекают из понятия личности. С точки зрения «здоровой» философии, потребность личности в солидарности с другими возникает только в условиях однонаправленности жизненных интересов. Противоречивая конструкция общества востребовала примитивный аппарат понятий. Проблемы общества вовсе не сводятся к тому, что «волки» и «овцы» по-разному понимают смысл слов «свобода», «справедливость», «добро» и т.д.. Людям свойственно так понимать эти и другие слова, как они способны их понимать. Чтобы изменить их понимание, нужно изменить «овце-волковую» действительность, сделать ее человечной. Философ (Спиноза, Гегель), который говорит о разумности мира и призывает к примирению с действительностью, полной противоречий, — сущий пустослов.

Нищая философия не способна выполнять культурно-воспитательную функцию. Такая философия никогда не даст людям общий язык для взаимопонимания и взаимоуважения. Еще нет той диалектики, которой нужно учить людей. Пока есть отвратительная диалектика, выдуманная Гегелем, учить которой — значит делать людей  непримиримыми борцами с «чужими». А ведь «чужие» — это те же «свои», только по-другому заблуждающиеся. «Волки» — это те же «овцы», только сумевшие озвереть. Насильственная борьба свойственна только мировоззренчески слепым, зрячие же не воюют, они открывают глаза тем, кто им противится.

Нищая философия не способна выполнять и методологические функции. Если пытаться осознавать значимость философии как науки, то она более всего схожа с наукой навигации, обучающей мастерству кораблевождения. Представьте себе: кораблем общества, плывущим по реке жизни, управляют философы, которые понятия не имеют, где находится фарватер и что вообще необходимо держать курс по нему. Какому приросту научных знаний могут содействовать горе-философы, лишенные высшего чувства ориентирования? Когда слепой ведет слепого, то они неизбежно упадут в яму. Нищая философия разобщила человечество и ведет отдельные корабли на мйли ошибочных аксиом. О какой интегрирующей роли философии может идти речь, если из-за ее нищеты происходила конфронтация между отдельными философскими направлениями, усиливалось воздействие на нее идеологии? Кроме того, начиная с эпохи Возрождения, усилился процесс размежевания между философией и частными науками. На этой почве возникло противопоставление философии частным наукам. В 17–19 вв. создавались системы, в которых естествознанию противопоставлялась философия природы, истории как науке — философия истории, правоведению — философия права. Теоретические частнонаучные проблемы требовали и требуют философской интерпретации. Нищая философия, разумеется, не претендовала и не может претендовать на роль всеобщей методологической основы наук. «Если науки, — отмечал немецкий философ К.Ясперс, — в своих областях получили убедительно достоверные и общепризнанные знания, то философия не добилась этого, несмотря на свои старания в течение тысячелетий» Отсюда трагичность положения философа. Внешний аспект этой трагичности русский философ и публицист Бердяев видел во враждебном отношении к философии, обнаруживаемом на протяжении всей истории культуры. Философов, считал он, всегда составляющих небольшую группу в человечестве, не любят и чего-то не могут простить им теологи, иерархи церкви и простые верующие, ученые и представители разных специальностей, политики и социальные деятели, люди государственной власти, консерваторы и революционеры, инженеры и техники, простые люди, обыватели.

Отличительной чертой нищей философии является то, что философское творчество стало глубоко личностно. Мышление философов не должно быть детерминировано их положением в определенной системе общественных отношений. Философы должны мыслить независимо, как независимо мыслят естествоиспытатели. Синергетика признает зависимость знаний об объекте от ценностно-целевых установок познающего субъекта. Это, несомненно, ее большая ошибка. Личность, образ жизни философа должен быть отделим от его мысли. Очень плохо то, что разные философы учат по-разному, каждый человек и каждый философ «варятся в собственном соку». Многообразие философских идей, концепций, учений свидетельствует об отсутствии объективного понимания. Отсутствие в культуре доминирующего мировоззрения, признанного большинством за полезность, логичность, универсальность является признаком слабости философского творчества. Из-за отсутствия объективного или, другими словами, подлинно рационального знания (содержания культуры) философия постмодернизма возвеличила плюрализм, который есть всего лишь эффективная форма поиска этого мировоззрения. Не так важен плюрализм, который всего лишь принцип организации осмысления, при котором каждый, разумеется, в праве сделать собственный выбор своей жизненной позиции, главное — достичь единого понимания. Чем выше уровень единства понимания, тем выше степень объективности знания. По моему пониманию, философ должен стремиться к непротиворечивой системе взглядов на мир и на отношение к этому миру. Такая система может быть только единственной. Вовсе не исключено, что в разных странах она будет по-разному воспринята. Но политическая жизнь общества приобретет конкретный смысл: постепенно, без внешнего принуждения, осознавать эту систему и улучшать жизнь общества в соответствии с ее ценностями. Объективная система не может иметь существенных, заслуживающих признания альтернатив. Плюралистическая модель в преподавании философии имеет тот смысл, чтобы ознакомить обучающихся с большим спектром философских концепций, с многообразием различных подходов к решению ключевых философских проблем. Обучающиеся должны сами сделать мировоззренческий выбор в соответствии со своим пониманием.

За всю историю человечества ещё не бывало реального рационализма и сциентизма. Из-за нищеты философии стало научно слабым мировоззрение, рассматривающее науку и ее успехи в качестве главного фактора прогресса в истории и средства решения общественных проблем. Сциентизм всегда был и является псевдосциентизмом, и стал он таковым из-за принижения социальных наук, не имеющих якобы познавательного значения, и отрицания гуманистической сущности науки. Псевдосциентизм, разумеется, не в состоянии обеспечить социальный прогресс, улучшить жизнь людей. Слабость псевдосциентизма стала благоприятной почвой для возникновения философско-мировоззренческой позиции, сторонники которой подвергают резкой критике (или, в отдельных крайних случаях, вообще отвергают) науку и технику. По этой причине гуманисты критикуют предметно-деятельностный подход. Однако я полагаю, что критики заслуживает не сциентизм как таковой, а лживая научность существующего сциентизма. Если Бердяев хотел спасти человечество от порабощения научным Логосом, или от сциентизма, то я считаю необходимым способствовать тому, чтобы вылечить «больной» сциентизм от интеллектодефицита. Со «здоровым» сциентизмом будет здоровым и человечество.

Нищета философии активизировала иррационализм. В середине ХIХ в. начался отказ от традиций, которые признавали разум опорой человеческого существования. Датский философ С.Кьеркегор выступил против притязаний разума, а Ф.Ницше объявил разум «больным пауком», ткущим паутину, опутавшую жизнь людей и превращающую ее тем самым в нечто высохшее и обескровленное. Если в свое время к идеям Кьеркегора, Ницше и других критиков разума отнеслись как к бреду шизофреников, то ХХ век востребовал и переместил их идеи в центр интеллектуального пространства. Эти критики разума, не случайно ставшие в свое время клиентами психических клиник, в ХХ веке были реабилитированы и стали почитаемы. Возникла даже некая хронологическая аберрация: Гегеля стали воспринимать как далекое прошлое, а Кьеркегора — как современника. Идеи критиков разума привлекли внимание З.Фрейда, М.Хайдеггера, Х.-Г.Гадамера, Ж.Деррида, Л.Шестова и других мыслителей прошедшего века. Общество объявило их выдающимися мыслителями и тем самым продемонстрировало свою готовность принять критику разума. Кроме того, наука показала свой «звериный оскал» в первой и второй мировых войнах, продемонстрировав возможность её использования для массового уничтожения человечества и его культуры в газовых атаках и бомбардировках мирных городов. Не удивительно, что наиболее проницательные мыслители в момент, казалось бы, наибольшего торжества идей классической философии вдруг заговорили о сомнительности исторического прогресса, релятивности истины, иррациональности истории и самой души человека.

2. МАТЕРИАЛИЗМ И ИДЕАЛИЗМ — КРАЙНОСТИ НИЩЕЙ ФИЛОСОФИИ

Во времена, совпавшие с жизнью К.Маркса, давление социально-экономических факторов на все сферы жизнедеятельности людей обнаружились столь отчетливо, что никто уже не сомневался в первичности, базисности материального, экономического интереса. Материальные потребности стали ведущими, соответственно изменилась структура духовного опыта людей. Стало моральным все, что приносило материальный успех. Не честность и не добродетель завоевывают уважение людей. Достоинство человека стало определяться размером богатства. И «…сегодняшнее поколение американцев сосредоточено на деньгах больше, чем предыдущее», — делает вывод социолог Р.Вутнау из Принстонского университета, проводивший всесторонний опрос общественного мнения. По данным его исследования, «многих американцев беспокоит то, что деньги ценятся больше, чем уважение к людям, честность в работе и участие в деятельности своей общины». Философия Маркса «научно» утвердила первичность материального. Марксизм сделал материализм, который как способ осмысления мира хронологически прослеживается от античности и наблюдается практически во все философские эпохи, одним из основных направлений философии. Новации, внесенные марксизмом в материализм, заключаются в применении материализованной гегелевской диалектики в представлении о сознании как свойстве высокоорганизованной материи — мозга и о практике как критерии истины, в материалистической теории отражения и создании на этой основе материалистической теории познания и материалистического понимания истории. Главное «достижение» марксизма — в рассмотрении материалистической диалектики как критической и революционной, нацеленной не на осмысление мира, а на его преобразование, причем революционным путем.

Определение материи, данное Лениным, является наиболее общепризнанным в современном материализме: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существует независимо от них». Из определения, кроме всего прочего, вытекает принципиальная познаваемость материального мира, что означает согласование, совпадение содержания законов мышления и законов объективного мира. Объясняется факт такого согласования следующим образом: мышление — продукт человеческого мозга; но и человек, и его мозг — продукты природы, которые развиваются вместе с ней. Следовательно, в конечном счете, мышление — продукт природы, а потому его законы совпадают с законами объективного мира. По моему мнению, Маркс оперировал примитивной логикой. Вне всякого сомнения, человек и его мозг — продукты природы. Человек рождается с мозгом, но без той способности к мышлению, которую он приобретает в процессе своей жизни. Мышление — способность человеческого мозга, приобретенная в благоприятной, с точки зрения развития этой способности, социальной среде. Мозг при определенных условиях может и не развиваться. Не имеется в виду какая-либо болезнь. Отсюда следует, что мышление имеет не природную, а социальную основу. Мышление — не продукт природы, а потому его «законы» автоматически не совпадают с законами объективного мира. Стереотипы поведения человека заложены не в нем (т.е. генетически), а вне его, в социальном содержании общения. Сущность человека — не в его генотипе, а в совокупности всех общественных отношений. Если бы человек рождался с уже твердыми, как бы запрограммированными природой убеждениями, то материализм мог бы претендовать на доминирование в философии. Ошибочно отождествлять строение материи и общественную жизнь. В корне неверно выделять социальные группы как элементы в структуре материи. Для учения Маркса противоречия есть источник развития исторического процесса, экономических и социальных отношений. Опираясь на надуманный закон единства и борьбы противоположностей, Маркс исследовал общественное бытие, обостренное отнюдь не объективными противоречиями. Он исследовал ущербное капиталистическое общество с несовершенной экономической системой, социально «безответственное» и духовно неполноценное общество. Такая историческая практика не могла быть основой объективного познания и критерием истины. Социальная практика вообще не является критерием истины, поскольку она — результат деятельности людей. Практика общественной жизни может служить лишь объектом научного исследования для выявления причинной обусловленности реальных событий и явлений. Установленная детерминированность фактов общественного развития необходима для сопоставления ее логики с логикой действий законов объективного мира. Недостаточное понимание Марксом сущности диалектического движения (надуманность социальных противоположностей и абсолютизация борьбы между ними, ошибочное применение закона отрицания отрицания), природы рынка, а также ошибочная оценка классового фактора при анализе противоречивого исторического процесса, предопределило монистическое решение основного, как принято считать, вопроса философии и квалифицировало материю как единую основу всего сущего. Материалистическое понимание истории, общества кажется великой премудростью только извращенному сознанию. Материализм и идеализм — это ошибочные крайности «нищеты» философии. Диалектический и исторический материализм — это утопии. Я уверен, что в скором времени материализм и идеализм заменит такой тип и такой способ философствования, который будет признавать материю и дух неразрывными элементами общего — сущего (всего существующего), во взаимосвязи и взаимозависимости которых объективная материя будет определяющей стороной (содержанием), а дух (сознание) — разновидностью ее субъективного осмысления (формой). Вообще, вопрос о первичности материи или сознания я считаю научно некорректным. Учение Маркса о первичности материи, о повторяемости в истории, о наличии в истории объективных, не зависящих от сознания человека законов, которые можно выявить, можно использовать, направляя, ускоряя или замедляя развитие общества, — не что иное как выдумка.

Отличительной особенностью философии реального рационализма станет то, что ее представители будут признавать единство и согласованность материи и сознания, содержания и формы. Задачей новой философии станет эволюционная унификация множественности в единое «тело» социума. Я думаю, что новый и постмодернистский характеры философии будут иметь нечто общее, поскольку важнейшей парадигмальной презумпцией последнего является презумпция отказа от интерпретации субъект-объектных отношений в качестве жесткой оппозиции. Философские концепции, ориентированные в интерпретации мироустройства и миропознания на доминирование духовного или материального начала, со временем померкнут. Материя и здоровый дух — едины. Материя как чувственно ощущаемая вещь не может активно развиваться, преображаться без умственной деятельности человека. Сознание человека — творческий преобразователь природного и единственный созидатель социального мира. Некие универсальные принципы спонтанной самоорганизации материи, которые являются каркасом синергетического подхода, нельзя применять к изучению социального мира, это антинаучно, потому как общество — не часть природы. Идея активного управления материей со стороны духа является, по моему мнению, научно состоятельной. Люди являются постоянно действующей силой, «мотором» исторического процесса, а идеи придают смысл предметной деятельности человека. Прав Джордж Сорос, утверждая, что «…между мышлением и реальностью — существует двусторонняя зависимость, иногда порождающая механизм обратной связи»1. Человеческий мозг осмысливает приобретенные знания и творит новые, не имеющие аналогов в реальности, осмысливает состояния материи и общественного бытия, понятия, категории. Наиболее объективированное и активное индивидуальное сознание рождает идеи, соответствие реальности которых определяется согласованностью теоретически обоснованной необходимости и практически приемлемой возможности. В моем понимании идея — это форма применения в мышлении новых моделей состояния материи и состоянии общества. Воплощаемые в реальность идеи, с точки зрения людей, влияющих на их реализацию, меняют мир. Перефразируя суждения Платона и Аристотеля, можно сказать, что нереальные идеи — либо необходимость без возможности, либо возможность без необходимости. Ведь какой-либо замысел становится реальностью тогда, когда желания совпадают с возможностями. Философская картина мира — это картина, бесконечно создаваемая пытливым интеллектом. Все существующие научные картины мира были несовершенными, потому что были противоречивыми. Я считаю, что Гегель ошибался, утверждая, что «индивидуальное человеческое сознание есть сокращенный, сжатый во времени инвариант сознания родового, общественного. Ему остается лишь усвоить, «распредметить» путь, уже пройденный, освоенный мировой культурой. Ступени на этом пути — это категории диалектики, заключающие в себе огромную продуктивную творческую силу именно потому, что они не «выдуманы», а взяты из всемирно-исторического опыта, из жизни и борьбы поколений». Изменившееся состояние материи и состояние общества становятся новым содержанием, которое постепенно отбрасывает старые формы, переставшие соответствовать ему. Новое содержание преобразует, побеждает, подчиняет себе все формы старого отражения. Так восстанавливается соответствие между новым содержанием и старой формой. Происходит как бы взаимопереход бытия и сознания и наполнение старой формы новым содержанием. Измененные материя и сознание являются снятыми моментами. Образующими моментами развития общества являются взаимопереходы сознания и общественного бытия. Отсюда следует, что общество как организационное творение не является саморазвивающейся системой. Степень объективности идеи определяет соответствующий уровень гармоничности жизнеустройства общества. Разрыв между человеческим и технико-экономическим развитием, разумеется, не способствует повышению уровня гармоничности. Между сознанием и страданиями человека никакой связи быть не может. Гегель и многие ученые ошибочно приписывали сознанию неизбежность и способность выносить напряжение жизненных противоречий.

Между материалистами и идеалистами, в принципе, не может быть острой борьбы. А если она существует, то это свидетельствует об отсутствии «здоровой» философии. Без такой философии усиливается многоголосица, увеличивается количество псевдонаучных направлений, общественная мысль становится хаотичной, сознание людей субъективируется. Множественность подходов к миру и человеку является признаком нищей философии. Не зря ведь отмечают, что современная философия — это разбитое на множество осколков огромное зеркало. Особенно характерна многоголосица для русской философии: славянофильство и западничество, марксизм и религиозная философия, рационализм и интуитивизм, персонализм и всеединство. Продолжительный и беспросветный сумбур в головах почти всех русских философов и политиков обусловил трагический удел русского народа и тех, кто в силу исторических обстоятельств связывал с ним свою судьбу. «...Русские, — как сказал Н.Бердяев, — не допускают, что истина может быть открыта чисто интеллектуальным, рассудочным путем. И никакая гносеология, никакая методология не в силах, по-видимому, поколебать этого дорационального убеждения русских». Неубывающая мировоззренческая неразбериха мешает людям объективно разобраться в своих политических симпатиях и антипатиях, не позволяет им ликвидировать идейный разброд, консолидироваться для единой стратегии действий, основанной на оптимальных решениях жизненно важных для общества проблем.

Дух, не обращенный к материи — нездоровый дух, а материя без духа — творчески пассивна. Здоровый дух — это материя в мысли. Только деятельностью здорового духа может определиться содержание триады «социальный мир — сознание — лучший мир». Разум человека — единственный творец социального мира. Если кому-то нравится считать сознание антенной, то подключить ее нужно не к Богу, не к Космосу, а к материи, к конкретной практике, к логике природного мира. Без этого невозможно повысить степень участия сознания человека в конструировании лучшего социального мира. Для философа недопустимо равнодушие к материи, практике. Без контакта с реальностью он неизбежно впадет в схоластику. Проблемы неподлинности бытия нет, есть проблема несовершенства бытия. В процессе интеллектуальной эволюции люди научатся понимать несовершенство общественного бытия и ликвидировать его. Люди научатся разрешать мировоззренческие, нравственные, политические, педагогические и т.п. проблемы вовсе не по образцам алгоритмов технического знания.

По моему мнению, ошибочно считать немецкую трансцендентально-критическую философию «золотоносным» интеллектуальным пластом, имеющим вневременную значимость и ценность. Вовсе не потому, что произведения ее представителей (Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха) изобиловали крайне абстрактными дедукциями и невероятно сложными концепциями. А потому, что именно на этом этапе своей истории мировая философия пыталась подняться до самосознания, поставив вопрос об основах и условиях своего собственного существования и развития, ошибочно установив в качестве исходных категорий надуманно полярные диалектические противоположности: мышление и бытие. Немецкая трансцендентально-критическая философия — это как бы своего рода канон нищей философии. Это своего рода итог всей двухтысячелетней предшествующей донаучной философской традиции, завершающее звено в развитии европейского философского псевдорационализма и так называемой философской классики (с присущими ей претензиями на систематическую целостность и завершенность, мнимой убежденностью в естественной упорядоченности мироустройства, наличием в нем гармонии и порядка). Вполне «естественно», что немецкая трансцендентально-критическая философия стала одним из основных теоретических источников дьявольского марксизма, принесшего человечеству огромные страдания. Ведь диалектический материализм получился в результате совмещения и доработки гегелевской диалектики и материализма Л. Фейербаха. Кроме того, немецкая трансцендентально-критической философия стала тем истоком, с которым связана современная западная философия, ибо именно ее парадигмальные установки во многом определили облик большинства основных направлений, школ и течений неоклассической и постклассической философии, далеких от объективного миропонимания.

3. ОСНОВНОЙ ВОПРОС ФИЛОСОФИИ

Проблема места человека в мире должна артикулироваться в философии не как проблема соотношения бытия и сознания, а как проблема созидания рационального бытия. Ведь несовершенное бытие формирует несовершенное сознание. Если общественное сознание идеально будет отражать такое бытие, оно не станет совершенным. То есть проблема соотношения бытия и сознания не является фундаментальной. Поэтому я считаю ошибочной марксистскую интерпретацию фундаментальной проблематики, трактующую философское познание как решение проблемы соотношения бытия и сознания. Вопрос об отношении сознания к бытию вовсе не является основным вопросом философии. Основной вопрос философии — вопрос о приложимости законов природного мира к жизнеустройству общества. Совершенно прав был Огюст Конт, утверждавший, что «…законы, управляющие природой, должны распространить свое действие на сферу человеческого общества». Трагедия общественных наук в том и заключается, что ее представители сочли общество частью разумной природы, которому якобы должны быть присущи объективные законы развития. Огромная плеяда мыслителей, основываясь на данном заблуждении, выискивала в неразумно сооружённом общественном устройстве некие устойчивые явления, фиксировала «закон», а потом методом экстраполяции предсказывала будущее (как правило, ошибаясь). Основываясь на опыте горе-мыслителей, К.Поппер сделал вывод, что «…любая сегодняшняя социологическая концепция будет обладать мизерной доказательственной силой, ведь ни одна из них не может сделать рискованного предсказания будущего развития общества»1. Общество не часть природы, а организационное создание человека. Ему присущи объективные законы развития в той мере, в какой, скажем так, разумно, рационально человек создал систему жизнеустройства общества. Если бы общество было частью природы, то природный мир вообще не мог бы существовать без своей части. Утверждать, что природный мир перестанет существовать, если безрассудные люди уничтожат себя, — безумие. Мир, в котором протекает наша нынешняя жизнь, пока остается сплавом субъективного и объективного. Людям еще предстоит своими усилиями, прежде всего интеллектуальными, привести общество к вполне объективному состоянию. Восхождение от субъективного состояния общества до объективного — это и есть выход на реальный «третий путь» развития, по степени приближения к которому можно судить о рациональности философии. Данный путь эволюционного «дозревания» социального мира в определенной мере соответствует эволюционному закону, сформулированному некогда Г.Спенсером в терминах биологии: закону перехода от неопределенной бессвязной однородности к определенной связной разнородности.

Прогресс человечества определяет интеллектуальная эволюция. Человек сначала понял что-либо, а уже потом сделал. То есть степень гармоничности жизнеустройства общества предопределяется интеллектуальной развитостью людей. Степень гармоничности современных обществ свидетельствует о крайне низком уровне стратегического мышления. Основоположник философии Нового времени Р.Декарт объявил мысль бытием, а творцом мысли — человека. Чтобы продолжить философскую эстафету развития идеи возвеличивания человека и принижения Абсолюта, высказанную русским мыслителем Н.Федоровым, необходимо созидать социальный мир «здоровым» духом. Только природный мир может быть образцом для созидания непротиворечивого или, другими словами, цивилизованного общества. Закон однонаправленности интересов людей — это и есть, с моей точки зрения, проекция на человеческое бытие объективного закона природы — закона всемирного тяготения. Принцип однонаправленности интересов — это и есть тот фундаментальный принцип, которым должны руководствоваться люди для созидания гармонично развивающего общества. Это и есть точка опоры общественных наук, которая снабдит их высшим чувством рационального ориентирования. Это и есть, как я полагаю, точка вхождения современной хаотичной общественной мысли в русло конструктивного поиска решений проблем земной цивилизации. В обществе, усовершенствованном в соответствии с этим принципом, стремления одних людей не будут идти вразрез со стремлениями других. И неважно, как будет называться непротиворечивая формация: капитализмом или цивилизмом.

Новой философии или, точнее говоря, философии реального рационализма предстоит понять логику природы, чтобы, основываясь на этом знании, разумно обустроить жизнь людей. Эта задача под силу только просвещенному человеческому разуму. Никакой Абсолют, кроме разума человека, не способен указать людям путь к экономически и социально благополучному, духовно здоровому состоянию общества. Эта задача будет выполняться по мере того, как множество субъективных пониманий, представлений в процессе обсуждения, осознания, будут создавать нечто единое, оптимальное, разумное. Человеку не на кого и не на что надеяться, кроме себя самого. Общество, созданное на основе понимания объективных законов природы, станет гармоничным и стабильно развивающимся, объективным, детерминированным, прогнозируемым. Новая философия похоронит традиционную дихотомию естественных и гуманитарных наук. Именно она, а не постмодернизм, оформляющийся, по выражению Деррида, «на границах философии», несет в себе интегрирующий потенциал и ценностную установку на междисциплинарный диалог. Я присоединяюсь к тем представителям общественных наук, которые настойчиво отвергали и отвергают идею неопределенности. Люди способны создать совершенное общественное устройство по образу и подобию природы. Не прав был Карл Поппер, утверждавший, что «совершенное общество — в принципе недосягаемо»1. Ошибочным является и мнение Дж. Сороса: «Все построения человеческого мозга, ограничены ли они тайными уголками нашего мышления или находят выражение во внешнем мире в форме дисциплин, идеологий или институтов, — все они в любом случае имеют недостатки»1. Кто не имеет точки опоры и правильной ориентации мысли, кто не понимает того, чем и почему один способ действия лучше другого, тот никогда не постигнет оптимального способа действия. Социальный мир, вопреки мнению Жан-Франсуа Лиотара, может пониматься иначе, чем «…как в конечном счете выдуманное повествование». По моему представлению, принцип фаллибилизма — признание принципиальной гипотетичности любого научного знания, который выдвинули представители критического рационализма, — не имеет отношения к здоровой логике. Представители этого направления демонстрируют противоречивость, заявляя, что одновременно признают возможность познания реального мира и гипотетичность любого знания. Ложна также теория, согласно которой все наши теоретические построения должны основываться на некотором фундаментальном решении — некоем прыжке в неизвестность. Действительная причина того, что наше понимание мира, в котором мы живем, стало несовершенным, заключается в том, что человек никогда не имел точки опоры, ясного понимания своей эволюционной колеи развития. Не имея определенной фундаментальной установки, основанной на знании точки опоры, люди делали выбор вслепую, на основе инстинкта, исходя из донаучных знаний, случайно или «с благословения Бога». Из-за отсутствия точки опоры интеллектуальный релятивизм стал главной болезнью философии нашего времени. Причем моральный релятивизм полностью основывается на интеллектуальном. Концепция, в соответствии с которой выбор между конкурирующими теориями произволен, — сущая чушь. В основе такой концепции лежит убеждение в том, что объективной истины вообще нет, а если она все же есть, то все равно нет теории, которая была бы истинной или, во всяком случае, хотя и не истинной, но более близкой к истине, чем некоторая другая теория. Иначе говоря, в случае наличия двух или более теорий нет никаких способов и средств решить вопрос, какая их них лучше. Опять же, из-за отсутствия точки опоры любой философский довод всегда вызывал и вызывает бесконечные новые вопросы. Не имея точки опоры, Дильтей, соответственно, неверно полагал, что любой «жизненный опыт» относителен, а человеческое мышление неизбежно исторично. И у Дж. Сороса по этой же причине есть неверное суждение: «...Существуют неограниченные масштабы для совершенствования не только нашего мышления, но и нашего общества. Совершенство ускользает от нас; какой бы план мы ни избрали, он обязательно будет иметь недостатки. Поэтому мы должны довольствоваться тем лучшим, что мы можем иметь: формой общественной организации, которая не является совершенной, но которая открыта для совершенствования»1. Если любой проект не приводит к совершенству, то к чему тогда совершенствовать общество? Странная логика. Лишь безрассудные человеческие построения ошибочны. Признаком непонимания эволюционной колеи развития — или реального «третьего пути» развития — стало то, что в истории еще не было мыслителя, которому не давались бы полярные, взаимоисключающие оценки и современниками, и потомками. Концепция ошибочности как универсальная идея Дж. Сороса, с которой он предлагает людям вступить в Эпоху Ошибочности, сама является, по моему мнению, в высшей степени ошибочной.

4. ЯЗВА ПАРТИЙНОСТИ В ФИЛОСОФИИ

Широко распространено мнение, что партийность в философии — это объективно-закономерная и исторически определенная социальная, в классовом обществе — классовая, направленность мировоззрения, как по его предметному содержанию, так и по реальной роли в противоречивом процессе общественного развития. То есть принято считать, что философское сознание по природе своей партийно в том смысле, что оно не может быть «нейтральным» по отношению к добру и злу, истине и заблуждению, не может быть равнодушным и безразличным к целям и идеалам человека. Ленин считал, что «…ни один живой человек не может не становиться на сторону того или другого класса (раз он понял их взаимоотношения), не может не радоваться успеху данного класса, не может не огорчаться его неудачами, не может негодовать на тех, кто враждебен этому классу, на тех, кто мешает его развитию распространением отсталых воззрений». Философия, как и все общественные науки, якобы объективно вынуждена стремиться к научному познанию мира и в то же время максимально выражать интересы субъекта (класса). А идеология, содержание которой представляет собой систему политических идей и программу практических действий, всегда должна выражать интересы определенной части общества. Отсюда главный принцип идеологии — не принцип объективности, как в естественных науках, а принцип партийности.

В классово-враждебном обществе, каковым оно стало в силу субъективных причин, философия стала инструментом в идеологическом диалоге и политических столкновениях между социальными группами, классами. Философия не смогла разрешить противоречий исторического процесса, социальных отношений, не смогла ликвидировать раскол общества на враждебные классы, и поэтому стала двуличной служанкой идеологии. Из-за этого создался «заколдованный круг»: активизация позитивных, казалось бы, ценностей в одной из частей расколотого общества приводит в действие силы другой части общества, отрицающей эти ценности. В истории общественной мысли даже появилось, и очень давно, понятие утопии для обозначения «места, которого нет», то есть несуществующего, идеального государства или общества, где совместная жизнь людей носит черты золотого века, свободна от зла и противоречий.

Человек продолжает жить в «двоичной» системе координат, что отражается в формах логического мышления, в искусстве, нравственности, религии. Современные философы, много пишущие о необходимости преодоления дуалистического стиля жизни и мысли, не могут преодолеть противоречивость человеческого существования. Нищая философия, разумеется, не могла опровергнуть ошибочность и пагубность вывода, сделанного Лениным в книге «Материализм и эмпириокритицизм»: «…За гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партий в философии, борьбы, которая в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества. Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад».

Не постигнутая философией общность человечества и отдельных обществ стала основой продуцирования идеологии, массового обмана. Нищая философия тем самым санкционировала «одномерность» человека и мира. Такая философия, которую оскорбительно и заслуженно называют «хитромудрием», посредством признания неизбежности противоречий всегда способствовала мученической жизни человека. Поэтому я считаю, что представители общественных наук несут основную ответственность за извращение человеческих ценностей, за то, что зло приобрело могучую силу и овладело миром. Обществоведы обязаны знать, как, ненасильственно совершенствуя экономические и, соответственно, общественные отношения, улучшить сознание человека, создать принципиально новых, старательных, человечных и думающих людей. Будь в начале ХХ в. хотя бы один объективно мыслящий философ, он бы, несомненно, «выветрил» из Ленина и его приспешников теоретическую основу шизофренического романтизма. Интеллектуальные усилия Э.Бернштейна, Г.Плеханова и др. были слишком чахлыми, чтобы остановить упрямого «ученого».

Партийность как результат и политическое выражение социальных противоположностей стала орудием политической и идеологической борьбы. Эта борьба, как отмечал Л.Е.Оболенский, «компрометировала философию, давая возможность думать, что там, где нет единства, где вечные — разделение и вражда, там не может быть силы, не может быть истины». Философствования Гераклита, Платона, Аристотеля, Гегеля, Маркса аналогичны примитивности кинического философствования. А деяния Ленина и Сталина — аналогичны преступным деяниям Гитлера. Горе-мыслителей породил противоестественно-исторический процесс.

Философия марксизма-ленинизма сознательно и открыто провозгласила принцип партийности, который стал высшим выражением классового характера общественной науки, философии, литературы, искусства. Всякий ученый, художник или писатель должен был служить дьявольскому учению, которое натравливало людей на извращённо квалифицированного классового врага — будь он хоть братом, хоть отцом. В центре Москвы до сих пор покоится чучело одного из апологетов лженауки, олицетворяющее трагический и интеллектуально позорный период в развитии России, Европы, мирового сообщества. Не стоит обращать внимание на больных идеологическим СПИДом (синдромом приобретенного интеллектодефицита), которые, по примеру Зюганова, шлют проклятия всем, кто вознамеривается предать земле это чучело. Бредовое «учение» К.Маркса имело трагические последствия для человеческой цивилизации из-за того, что оно рассматривало капиталистический строй с классовых позиций пролетариата. Марксизм как теория, как метод, учит лишь тому, как ошибочно мыслить и поступать. Маркс опозорил науку, он не ученый. Он критикан капиталистического общества, преступный пророк. Гуманизм Маркса — лживый, а предложенное им устройство общественной жизни не является разумным. (Представители неомарксизма до сих пор опираются на ведущий постулат классического марксизма — радикальный, якобы, гуманизм.) Карл Поппер совершенно верно отметил, что «наши идеи и взгляды не могут быть детерминированы классовым интересом»1. В цивилизованном обществе ни этническая, ни классистская, ни религиозная концепции гражданства не должны возобладать над общечеловеческой. Новая философия в скором времени просеет груды суждений липовых гениев, и я уверен, что не слишком много она найдёт рациональных зерен. Современный философ, если перефразировать слова из известной повести Николая Гоголя «Вий», уже пошарив во всех и всевозможных направлениях, наконец-то основательно подумает и радостно воскликнет: «Вот путь для человечества».

В цивилизованном (классово-невраждебном) обществе идеология будет производным единого философского мировоззрения. Философия не может быть формой индивидуального сознания. Она, как фундаментальная наука, не может быть гетерогенной. Мир един, он соответствует способу человеческой жизни, человеческим потребностям, критериям, чаяниям. Наука может и должна указать путь избежания гибели природы и человечества. Со временем подлинная философия будет становиться такой же точной наукой, как и математика. Естественная диалектика станет понятной алгеброй прогресса. Ведь ученые не применяют для каждой нации или класса разных таблиц умножения. Формирование единых, общезначимых представлений о том, что являют собой мир и человек, станет основой взаимопонимания между людьми. Гомогенность науки является признаком ее объективности. Природа человеческого разума (при всей ее историчности) все же едина, она одна и та же у всех народов и индивидов, сколь угодно разнящихся по всем другим культурно-историческим признакам. Единообразие социальных феноменов (сходство моральных, правовых институтов и религиозных верований во множестве различных обществ) является лучшим доказательством того, что социальная сфера развивается, хотя и очень-очень медленно, в направлении естественной разумности, цивилизованности. В процессе развития единая философия будет множить универсалии культуры (общие для всех народов правила и ценности), интегрировать разные культуры. Синергетика ошибается, настаивая на том, что для сложноорганизованных систем, как правило, существует несколько альтернативных путей развития. Философское сознание по природе своей может быть только объективным. Моя мысль совпадает с точкой зрения Шпенглера, что общество, «историю надо рассматривать не глазами партийного человека, идеолога, а с вневременной высоты». В структуре сознания не может быть априорных или апостериорных форм буржуазности или пролетариатности, позволяющих воспринимать мир и творить его в соответствии с этими уродливыми продуктами тотального невежества. Это говорит о том, что, в принципе, правых и левых политических партий быть не должно. А если они есть, то это свидетельствует о том, что философия еще не излечилась от своего многовекового недуга. Учение о классовой природе сознания — бред нищей философии. Общественное сознание не выводится из содержания социального положения групп людей, их места в способе производства и распределения, их отношения к собственности. Содержание зрелого сознания того или иного индивида не связано с его классовой принадлежностью. Объективной науке чуждо угодничество кому-либо: власти, народу, классу, нации или отдельной личности. Критерий необъективности знания, утопичности, больной идеологии — признание той или иной системы взглядов пристрастной, оценка ее как ангажированной. С этой точки зрения считаю нарративы, выявленные Жан-Франсуа Лиотаром при анализе европейской культуры, необъективной формой «употребления» знания. Ведь с помощью таких, «легитимизирующих», макронарративов пытаются обосновать господство существующего — несовершенного — политического строя, законов, моральных норм, присущего им образа мышления и структуры социальных институтов. Поэтому закат лживых метанарраций неизбежен. Ценность идеологии будет тем выше, чем объективнее она будет добиваться общей согласованности интересов отдельных социальных групп, классов, наций.

«Партикулярные идеологии, — как верно отметил немецкий философ Карл Манхейм, — отражают интересы отдельных человеческих сообществ с их специфическими интересами. Они представляют собой сознательные или несознательные фальсификации действительности, основанные на селекции нужных информационных фрагментов. Тотальные идеологии предзадаются сложившейся социальной системой. Осуществить когнитивный синтез различных идеологических искажений знания способна единственная, не вплетенная жестко в сеть социальных интересов и информационно обеспеченная для решения подобной задачи, социальная группа — интеллигенция». Не принцип партийности, а принцип объективности должен органически соединить в себе научный анализ действительности с последовательным и целенаправленным достижением непротиворечивости общества. «Дух политической партийности, — как замечательно отметил русский философ И.Ильин, — всегда ядовит и разлагающ. Сущность его состоит в том, что люди из честолюбия посягают на власть; ставят часть выше целого; создают атмосферу разлагающей нетерпимости; обращаются в борьбе к самым дурным средствам; становятся зловредными демагогами. Этим духом заражаются одинаково — как левые партии, так и правые». Любая политическая партия должна следовать только принципу объективности. От этого зависит ее авторитет и влияние в обществе. А «постоянная смена идеологий, — как замечательно заметил Лиотар, — подтверждает, что вера в господство разума, правовую свободу и социальный прогресс подорвана».

Философское сознание, конечно же, не должно быть «нейтральным» по отношению к добру и злу. Однако чтобы не быть «нейтральным», ему вовсе не обязательно быть партийным. Добро и зло — не противоположные оценочные категории, не извечные два начала в мире. Зло повсюду, а добро между ним. Аристотель замечательно сказал, что этическая добродетель в середине между двумя пороками: мужество — между отчаянностью и трусостью, самообладание между распущенностью и бесчувственной тупостью, кротость — между гневливостью и невозмутимостью, дружба находится между себялюбием и самоотречением. Добро — это фарватер реки жизни, где любое отклонение в сторону, хоть в левую, хоть в правую — одинаковое зло. По характеру ориентации в окружающей действительности можно судить о степени ясности сознания. Нужно учиться все понимать объективно для того, чтобы твердо держать правильный курс. Можно заметить, что поведение порядочных людей примерно одинаковое, а поведение очень непорядочных — по-разному безобразное. Зло — не часть природы, а ошибочная ориентация отдельного человека. Зло как возможность творить неразумные дела невозможно уничтожить, нужно лишь научить людей «чувствовать фарватер», сделать разумное поведение более выгодным. Зло — «воздаяние» человеку за его глупость. Беда в том, что философское сознание, мировоззренчески и методологически нищее, вынуждено служить злу — быть партийным — из-за противоречивости структуры социального мира. Оно не может служить добру — стать объективным — из-за своей интеллектуальной слабости. Уместно привести мнение Фуко: «…знание не может быть нейтральным, поскольку является результатом властных отношений в обществе, легитимизируя интересы определенных социальных групп… оно является идеологией». Социальная философия, от безысходности, оказалась перед необходимостью формировать мировоззрение, опирающееся на проблемность социального бытия и познания. Партийность как язва разлагает философию, общество. Чтобы философии полностью вылечиться от этой язвы, нужно стать ей объективно мыслящей и преодолеть характерную для всякого человеческого существования раздвоенность и ограниченность, в том числе и культурную. А для этого нужно по-новому переосмыслить опыт истории, по-новому взглянуть на культурное наследие «величайших интеллектуальных лидеров» человечества.

5. РЕАКЦИОННЫЙ ХАРАКТЕР КЛАССИЗМА

Классизм — идеология и политика, для которых характерны идеи превосходства и исключительности отдельного класса. Из-за ошибочной практики обустройства общества сложилась противоречивая структура социального мира, которая размежевала людей на большие группы, различающихся по их месту в системе общественного производства, по их роли в организации труда, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Соответственно образовавшимся таким образом классам возникли две противоположные до взаимного исключения группы теоретических концепций. Одна группа концепций (правоклассистские) исходит от идеологов имущих классов, пытающихся сохранить за собой права на власть и богатство в соответствии с собственным пониманием справедливости. Другая группа теоретических концепций (левоклассистские) выдвинута идеологами неимущих слоев, пытающихся разрушить устои существующей государственной власти путем активного использования механизмов классовой борьбы и социальных революций, перераспределения общественного богатства по уравнительному принципу, объявляя его собственностью народа. Эти классы, существование которых не было исторически необходимым, уже третье тысячелетие пребывают в состоянии непримиримой экономической, политической и идеологической борьбы. Борьба из-за взаимного недомыслия сделала социальный мир алогичным, жестоким, несправедливым. В основном из-за этой борьбы процесс развития общества стал противоестественно-историческим. Класс является такой же формой общественного единства, как и нация. Разница лишь в том, что вторая является естественно сложившейся, а первая — ошибочно приобретенной. Классизм является такой же реакционной идеологией и политикой, как и национализм.

Двойной стандарт в понимании стал возможен из-за нищеты философии. На протяжении многих столетий ни один мыслитель не смог преодолеть дихотомическое мышление. «Учение» Маркса резко усилило противоборство классов, сделав социальный мир еще более жестоким, более безрассудным. Неспособность мыслителей преодолеть классизм говорит о том, что за всю историю человечества никогда не было подлинного рационализма. Было лишь псевдорационалистическая установка — убежденность в том, что мир сам по себе разумен, а поэтому познаваем средствами разума. Будь мир разумен, зачем его тогда улучшать? Противоположная точка зрения — иррационализм: мир иррационалисты всегда считали неразумным, абсурдным, разумное познание его невозможным. Суждения иррационалистов порою были более рациональными, нежели суждения тех, кто причислял себя к рационалистам. Противоречивость этих крайностей можно, на мой взгляд, ликвидировать иным представлением — убежденностью в том, что разумен только природный мир, а мир социальный, организованный людьми, таковым не является. И чтобы сделать социальный мир разумным, необходимо его улучшать только на основе понимания той логики, посредством которой создан мир природный. Такое представление я считаю подлинно рационалистическим. Если кому-то нравится природную логику называть божественной мудростью, то это не меняет ее разумного смысла и содержания практических дел. Задача философии реального рационализма заключается в том, чтобы создать такой социальный мир, который был бы саморазвивающимся, полностью детерминированным объективными законами, поддающимся прогнозированию. Противоречивый социальный мир таким не является. Более того, он является саморазрушающимся. Тенденцию разложения заметил еще Платон. Теодор Адорно своей негативной диалектикой восставал именно против так называемой рационалистической традиции, неудовлетворенность которой была вызвана его глубокой убежденностью в том, что между целостностью и ее элементами имеет место конфронтация или насильственный характер взаимоотношений. В действительности он пытался освободить диалектику не от позитивности, а от псевдопозитивности (или от гегелевской лживости). Диалектика Адорно — положительная реакция на бесчеловечную общественно-историческую реальность. И чтобы реальность стала иной, человечной, людям еще только предстоит создать разумный социальный мир. Чувственное познание для этой архиважной задачи является малозначимым.

Философии реального рационализма чужды принципы «раздвоения единого», «почитания отдельного». Для нее чужды и традиции бинаризма, свойственные классическому типу «рациональности». Новая философия будет постулировать принцип «согласованности элементов общего». Путь к благополучию отдельной части общества (социальной группы, класса и т.д.), с точки зрения новой философии, проходит через благополучие всего общества. Путь к благополучию отдельной нации проходит через благополучие всего человечества. Спасая всех, спасешь себя. Мифологическое мировоззрение основано на общественных иллюзиях, рожденных неадекватным восприятием большими группами людей (классами, нациями) социальных процессов и своей роли в них. «Учение» Маркса является реакционным, и поэтому оно не относится к научному знанию. Если каждый, руководствуясь пещерной логикой, будет спасать себя, свой класс или нацию, то он непременно погибнет со всеми. Поэтому тот, кто заявляет: «Нация превыше всего», не только противник цивилизованного общества, но и, в конечном счете, враг своей нации. Ленин был таким же спасителем рабочего класса, каким спасителем немецкой нации был Гитлер.

Новая философия отличается от нищей философии тем, что она не будет служить отдельным классам, нациям, расам и т.д. «Идея класса, — как писал Бердяев еще в 1918 г., — убила в России идею человека». Великой глупостью марксистов было то, что они сочли возможным уничтожение классов лишь путем завоевания пролетариатом политической власти и коренного преобразования экономического строя. Уничтожить классы — это не значит поставить всех граждан в одинаковое отношение к общественным средствам производства. Чтобы уничтожить классы или, точнее говоря, ликвидировать размежевание участников хозяйственной деятельности на противоборствующие группы, необходимо сделать их интересы однонаправленными. Классы, разумеется, невозможно уничтожить в одночасье, поскольку процесс их уничтожения или, конкретнее говоря, взаиморастворения должен проходить эволюционно, без внешнего принуждения. Все идеи пещерного мышления — идеи класса, нации, социально-ущербной рыночной экономики, насильственной демократии, — продолжают уродовать человечество. Я полагаю, что новая философия будет признавать человечество высшей формой общественного единства. Идея человечества в перспективе, скорее всего, растворит низшие формы общественного единства, но все составляющие их элементы станут, несомненно, счастливее.

6. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ

Глобализация — это процесс, ведущий к возникновению глобальной системы. Глобализация характеризуется следующими явлениями: распространением средств телекоммуникации и информационных технологий, увеличением денежных потоков и взаимозависимости финансовых рынков, снижением роли национальных барьеров на пути торговли и инвестиций. Основой этого процесса является процесс экономический, содержание которого — экспансия капитализма и его трансформация в интегрированную глобальную экономику.

С середины 1960-х гг. мировая торговля испытала значительное ускорение, которое во многом стало результатом растущего господства транснациональных корпораций (ТНК). Вследствие глобализации производства происходит процесс отрыва звеньев от национальных экономик и поглощение их ТНК. Деятельность этих корпораций, а также межправительственных структур и частных финансовых организаций, распространенная по всему свету, в основном осуществляется вне контроля со стороны какой-либо страны. В условиях постоянного ослабления контроля правительств над принятием ключевых решений, которые могут влиять на экономику их стран и, соответственно, на благосостояние людей, могущественные участники глобалэкономики оказывают растущее влияние на национальные экономики. Глобализация, таким образом, существенно ограничивает суверенитет государств, поскольку правительства, государственные учреждения, национальные банки, традиционно отвечавшие за принятие решений, важным для будущего их стран и народов, постепенно лишаются этих полномочий. Участники глобалэкономики, присвоившие себе главную роль в государственном управлении и в мировых делах, озабочены лишь экономическими и финансовыми аспектами своей деятельности, а аспектами, относящимися к социальным проблемам, здравоохранению, экологии, грубым образом пренебрегают. Глобализация, кроме того, способствует распространению по всему миру однородной потребительской культуры, лояльного отношения к преступности и т.д. Отрицательным следствием становления глобалэкономики является и то, что ее участников практически невозможно привлечь к ответственности и проследить за их действиями. Во многих случаях отсутствует открытость существующих механизмов принятия решений.

Развитие событий, привносящих в жизнь обществ множество отрицательных явлений, естественно, вызывает протест. Очень многие люди, озабоченные негативным воздействием финансовой и экономической глобализации, начали создавать всемирное движение, которое принято называть «антиглобалистским». Это движение объединяет профсоюзы, экологические НПО, политиков, активистов-правозащитников, ученых, женские организации и т.д. — всех стремящихся к более справедливому миру, который, по их мнению, невозможен до тех пор, пока неолиберализм, отказ от регулирования и приватизация остаются главными двигателями экономической глобализации. Антиглобалистам уже удалось сформировать коалицию, ставящую своей целью уничтожение международных финансовых учреждений.

С моей точки зрения, глобализация — процесс, формирующий высшую форму общественного единства. Процесс этот — неизбежный. Негативные последствия, которые он несет, обусловлены не самим процессом, а его содержанием. Поэтому антиглобалистам надлежит добиваться не ликвидации могущественных «продвигателей» глобализации, а очеловечивания этого процесса. Только такой подход я считаю рациональным и потому обещающим успех. Противники глобализации, которые ставят своей целью уничтожение международных финансовых учреждений, уподобляются революционерам, которые в своей борьбе ставили ошибочную цель — ликвидацию частной собственности и господствующего класса. Суть движения за гуманизацию глобализации должна, по моему мнению, заключаться в создании рациональных «правил экономической игры». Существующие «правила игры» крайне несправедливы. Мировой истеблишмент, формирующийся в основном из американского истеблишмента, играет по собственным правилам, грубо попирая интересы периферийных стран. Результатом одностороннего геополитического подхода является усиливающееся неравенство в экономических и финансовых показателях центра и периферии. Глобализация, таким образом, делает богатых еще богаче, а бедных — еще беднее. Односторонний экономический прогресс неизбежно нагнетает конфликты. Существует мнение, что проблема международного терроризма является порождением глобализации. Отчасти так оно и есть. Но это не значит, что бороться с международным терроризмом нужно путем сопротивления процессу глобализации. Джордж Сорос излагает существующие «правила игры» следующим образом: «…Политика Буша имеет четкое предназначение служить американским интересам во всем мире и защищать интересы конкретных сил, особенно военно-промышленного комплекса и нефтяной промышленности в более широком контексте национальных интересов США. Чего такая философия не учитывает, так это интересов мира в целом… Это — роковой изъян в философии администрации Буша. Система, которая не приносит выгоды всем ее членам, не может не вызывать недовольства. А поскольку недовольство приходится сдерживать с помощью репрессивных мер, оно, недовольство, неизбежно будет усиливаться. В конечном счете, система, скорее всего, разрушится. Возможно, это произойдет лишь в отдаленном будущем, а тем временем система, по всей вероятности, будет становиться все более уродливой и репрессивной».

Ликвидировать неравенство в развитии развитых и развивающихся стран — это вовсе не значит устанавливать равенство. Новые «правила игры» должны отражать однонаправленность интересов участников мировой и национальных экономик, которая наилучшим образом достигается при пропорциональной системе распределения создаваемого богатства. Это значит, что периферийные страны будут иметь фиксированную долю от дохода ТНК, международных финансовых организаций и прочих участников глобалэкономики. Такая система распределения, несомненно, создаст в этих странах стимулы для активной хозяйственной деятельности, для добровольного соблюдения ими международных правил и внедрения передового зарубежного опыта. Посредством такой системы сложится сотруднический тип межгосударственных отношений, который со временем позволит согласованно создавать другие институты мировой системы. У мирового истэблишмента отпадёт надобность полагаться на принудительные меры в форме политического и военного вмешательства. Новые «правила игры» требуют предельной открытости, отказа от принудительной приватизации, поскольку государственные предприятия, если исходить из ценностей «здорового» либерализма, могут быть конкурентоспособными участниками рыночной экономики. Глобализация по этим «правилам игры» — это процесс формирования мирового сообщества в соответствии с идеалами цивилизованного общества. Глубоко не правы те, кто утверждает: «Глобализация фиксируется как новый общественно-исторический, социально-экономический феномен, в интерпретации которого одинаково правомочны идеи, ценности и социолого-гносеологические инструменты как либерализма, так и социал-демократии». Процесс глобализации может принести огромные выгоды всем членам мирового сообщества, если вложить в него рациональное содержание. Ведь за счет использования преимуществ масштабной экономики можно добиваться высочайшей эффективности, а за счет повышения степени участия людей в рыночную экономику — созидать социально благополучные общества.

7. РЕЛИГИИ

Все религии во все времена основывались и основываются на том, что наша эмпирическая действительность не самостоятельна и не самодостаточна. Она носит производный, тварный характер, по своей сути — вторична. Она — результат истинной реальности — Бога или богов. Религия, апеллируя к фантазии и чувствам (это могут быть и очень высокие чувства — любви, веры, надежды, благоговения перед жизнью, бытием), необратимым образом разводит земное и сакральное на два противоположных полюса. Религии удваивают мир и указывают человеку на превосходящие его силы, обладающие разумом, волей, собственными законами.

Мне представляется, что в разных религиях по-разному отражена боль социального мира, его несовершенство. Немаловажным является тот факт, что все мировые религии возникли после формирования противоречивого общества. Негативные тенденции противоречивой структуры социума, в частности тенденция «гниения, распада или вырождения», которую Платон ошибочно обозначил как закон исторического развития, соответствующим — пугающим и убеждающим — образом отражались в общественном сознании. Жестокий и алогичный социальный мир неизбежно множил и множит деяния людей, которые с точки зрения религиозного сознания воспринимаются как грешные. Человечество саморазрушается, и именно в человеческих взаимоотношениях яснее всего проявляются признаки такого саморазрушения — это эгоизм, как личный, так и государственный, это неслыханное падение нравов, стремительное нарастание преступности, наркомании и разврата, это бездушная музыка, абстракционизм в искусстве, распад семьи и многое, многое другое. Религии предлагают различные пути спасения от такого мира. Они выбирают пути преобразования не внешнего, а своего духовно-нравственного внутреннего опыта. Христианство всю свою двухтысячелетнюю историю вынашивало одну главную идею — идею «второго пришествия», конца света, конца истории. Грешное человечество, по христианскому писанию, ждет Страшный суд, который определит посмертную судьбу каждого. Тот, кто хочет получить бессмертие в раю, должен следовать нравственным канонам христианской церкви, твердо верить в основные положения христианства, молиться Христу, вести праведный и добродетельный образ жизни, не поддаваясь искушениям плоти и гордыне. В буддизме центральная идея — «нирвана», означающая «угасание», «затухание жизни и стремления к ней». Прекращение желаний, согласно учению этой религии, единственный путь и к прекращению страданий, ибо жизнь и страдания всегда неразрывно связаны между собой, неотделимы друг от друга. Эта религия уверяет людей, что причиной гибели мира всякий раз становятся накопленные грехи живых существ.

Таким образом, в центре любого религиозного мировоззрения стоит поиск высших ценностей, истинного пути жизни, и то, что и эти ценности, и ведущий к ним жизненный путь переносится в трансцендентную, потустороннюю область, не в земную, а в «вечную» жизнь. Религиозная вера позволяет надеяться, что несправедливость на этом свете будет компенсирована на том свете (существование которого ни доказать, ни опровергнуть практически невозможно). То есть поиск решения земных проблем религии подменяют пропагандой определённого образа жизни, праведность которого определялась различными сочинителями по-разному. Для решения земных проблем религия неэффективна. Она помогает людям, но их не спасает. Религия только в определенной мере сдерживает нравственную деградацию общества, но остановить ее и, тем более, повернуть вспять — не в силах. Религия — это своего рода духовный костыль хромого человечества. Совершенно нет смысла спорить, какая религия лучше. Человечеству требуется не суперудобный и в высшей степени оригинальный костыль, а реальное выздоровление. Любой религии, как и другим придуманным мировоззрениям, свойственно бесконечное дробление. Бороться с религиями — дело бессмысленное, даже, в сущности, глупое. Нужно не отбирать у хромого костыль, а лечить социальный мир от присущих ему бед. Именно поэтому я считаю интеллектуально ничтожной идею сверхчеловека, главным идеологом которой явился Ницше провозгласивший бунт против Бога, борьбу против христианства. А слова Ленина: «В борьбе с религией не следует пренебрегать помощью даже нематериалистов — буржуазных ученых, способных дать и дающих ценные научные исследования в области фактического материала» полагаю чушью. Хромой сам отбросит костыль, когда станет здоровым. Религиозные (и мистические) компоненты опыта познания окончательно потеряют значение только тогда, когда наука, особенно философия, преодолев полосу псевдонаучного понимания действительности и ориентируясь на природную разумность, докажет на практике эффективность участия человеческого сознания в конструировании разумного мира. Спасти человека может только сам человек. Бог не явится к людям, не станет исправлять то, что они навыдумывали, и указывать путь построения достойного общества. Возможность открыть в умопостигаемом мире основополагающие ценности дана только разуму человека. В какой степени человек интеллектуально созрел для выполнения столь важной задачи, в такой и будут продвигаться дела в плане создания непротиворечивого социального мира. Нынешнее состояние общественных наук столь убого, что только невероятного характера усилия смогут объединить и направить их в русло конструктивного поиска решений насущных проблем бытия.

Взаимоотношения философии и религии в истории культуры не были однозначными. В средние века, когда духовная власть религии (и основанная на ней политическая власть церкви) над людьми была безраздельной, философии отводилась лишь роль «служанки» богословия. В Новое время, особенно в эпоху Просвещения, философия заявила о своей «эмансипации» от религии, но вместо того, чтобы занять рациональную позицию, предприняла — в лице наиболее радикальных атеистов — настоящую атаку на религию. Такая позиция философии не может вызывать уважительного к ней отношения. Такая философия не может служить основой массового, практического сознания. Какого мнения заслуживает врач, если он не лечит умирающего, а только грызётся со знахарями, которые в меру своих способностей пытаются излечить больного? Вряд ли благоприятное. Отсюда и те «успехи», которых добилась нищая философия, несмотря на свои усилия в течение тысячелетий. Она могла выдавать только такие ничтожные результаты, как секулярное мировоззрение — так называемый «научный гуманизм». Эта идеология не могла быть альтернативной по отношению к религии, поскольку, в сущности, была ненаучной и потому не гуманной. Ни национализм, ни, тем более, социализм не могут быть альтернативными по отношению к религии.

Философия и религии не должны быть противоборствующими мировоззрениями. Философия реального рационализма должна повышать авторитет общественных наук, не унижая религий. Для такой философии верным является путь, который ориентирован на постепенное практическое, предметно-деятельностное воздействие на социальный мир с целью его усовершенствования. Это путь вовсе не бунтов и революций. Если религии, как и нерациональные науки, разделяют людей на враждующие общности, внося разногласия, умножая общее непонимание и раздор, то реально рациональной можно считать только ту философию, которая своими конкретными усилиями будет активизировать обратный процесс: растворение и примирение ранее организованных по различным критериям общностей, будет стремиться пропагандировать массовое осознание универсальных общественных идеалов и т.п. Новая философия должна вобрать в себя множество жемчужин человеческой мудрости, которые имеются во всех религиях и науках. Ислам более близок к «третьему» пути развития, поскольку отвергает как капитализм, так и социализм. Учение Агни-Йоги совершенно верно провозглашает принцип сотрудничества как между людьми, так между государствами.

Религии, чтобы повысить авторитет своих традиций, пытаются адаптироваться к светской культуре. Реакцию организованной религии на проблемы, вставшие перед традиционными обществами, являет собой фундаментализм. Он, обращенный к повседневным социальным и религиозным потребностям масс, возникает и успешно развивается в основном потому, что дремлют общественные науки, особенно философия. Науки не проявляют активности в направлении рационального мышления, не демонстрируют способность к решению терзающих общество проблем. Пустоту и бесплодность общественных наук восполняют религиополитики. Они разрабатывают новые стратегии выживания, воинственно выступают против эрозии уродливого (противоречивого) общества и ориентации традиционного образа жизни на чуждые или внерелигиозные ценности. Фундаменталисты совершенно правы в том, что презирают коррумпированное общество, выступают против элитарности и секуляристского (лжерационального) движения. Если фундаменталисты защищают Бога, то философы защищают только себя, свои шкурные интересы, бесславно ища решения проблем у «фонаря».

8. ПРЕОДОЛЕНИЕ ПОСТМОДЕРНА

Во второй половине ХХ вв. европейская философия, опираясь на идеи иррационалистов и экзистенциальной философии, отказалась признать ценность и необходимость разума для человечества. Позорная и вполне неизбежная капитуляция нищей философии перед своими традиционными проблемами и проблемами жизни общества создала благодатные условия для возникновения так называемой философии постмодерна. Постмодерн не имеет никакого отношения к философии. Это лжеучение, которое, злорадствуя от интеллектуальной импотенции «рационалистов», пытается лишить разум права судить и оценивать. Свои положения представители постмодерна основывают на том, что разум уже завел человечество в тупик, поставил его на грань глобальных катастроф. Если бы этим сектантам хватило разума понять, что в действительности довело человечество до войн и революций, то они бы, несомненно, не покушались на доверие к разуму, науке, логике. Но раз произошло обратное, произошло то, что произошло. Можно с полной уверенностью утверждать, что постмодернисты переняли от предшествующей философии эстафету научного невежества. Сегодня человек оказался неспособным осознать свою неразумность, понять свои ошибки, понять причины алогичности и жестокости социального мира. Представители постмодерна, не оценив должным образом бессилие нищей философии, предписывают человеку жить не по правилам разума, а по велению своих эмоций. То есть жить как животное — не рассматривать свои поступки сквозь призму разума. Постмодернисты, похоже, никогда и не поймут ошибки (ошибок) невежественной философии, поскольку для них ценно только новое, не связанное с прошлым. Настоящее невозможно понять, не поняв прошлого. Более того, сектанты пытаются трансгрессивным методом, сродным мистическому откровению, предсказать эволюционные перспективы, не детерминированные наличным состоянием системы. Разве можно посредством фантазерства начертать принципиально новые перспективы? Конечно же, нет. Это могут быть только безусловно, бредовые прогнозы на будущее.

Постмодернисты пытаются использовать идею бытия как становления, отказываясь от понимания бытия как неизменного. Отвергая идею абсолютного бытия, которая в разных своих вариациях, от Парменида до Гегеля, оправдывала необходимость для человека подчиняться каким-то высшим ценностям, представители постмодернизма считают себя спасателями людей от добровольного порабощения, якобы выражавшееся в признании бытия как чего-то надчеловеческого. Идея абсолютного бытия, которая заставляла людей устремлять свой взор на небеса (в надуманные законы общественного развития), без сомнения, антинаучна. Познание, которое устремлено к нахождению объективных законов в произвольно созданном обществе, не является научным. Но и постмодернистская «философия» не предлагает ничего научного. Она отвергла классический способ философствования, нацеленный на отработку ощущения самотождественности через отношение к чему-то надчеловеческому, но не предложила другого способа философствования, более-менее здравого. Весь комплекс ее измышлений мне представляется концептуальным оформлением факта гибели человечества. То есть «философия» постмодернизма лишь пытается держать нос по ветру, поскольку для нее характерна (как и для культуры постмодерна в целом) парадигмальная установка на восприятие мира в качестве хаоса. А хаос, к сведению сектантов, неизбежно усиливается из-за противоречивости социального мира. Потому-то и беснуются постмодернисты, что «конгруэнция постмодернистских феноменов, — по оценке В.Вельша, — как… в разных видах искусства, так и общественных феноменах — от экономики вплоть до политики и, сверх того, в научных теориях и философских рефлексиях совершенно очевидна». Мир действительно превратился в хаос, но торжествовать по этому поводу свойственно только ошибочным аксиологиям. Для множества постмодернистских феноменов, таких, как преодоление бинарных оппозиций общесоциологического порядка (противопоставление субъекта и объекта, центра и периферии в социальной структуре), конгруэнция принципиально исключена, поскольку «философия» постмодернизма не понимает и не пытается понять причины, породившие дихотомическое мышление.

Универсальным принципом построения культуры постмодерна является принцип плюрализма, фундированный презумпцией не только отсутствия, но и невозможности канона. Настоящее культуры постмодерна описывается Лиотаром как «монстр», образуемый переплетением радикально различных, но при этом абсолютно равноправных мировоззренческих парадигм, в рамках взаимодействия которых невозможно определить универсальные «метапредложения». Коллаж в постмодерне превращается в универсальный принцип построения культуры. Это формирует социально-психологические ситуации, когда человек, особенно молодой, оказывается неспособным четко зафиксировать свою позицию по отношению к плюралистическим аксиологиям. Постмодерн, таким образом, семантически противостоит не только дуализму, но и монизму. Отказываясь от «больших историй», метанарраций, основанных на идеях Просвещения («прогресса истории», свободы и рационализма), постмодерн пытается претендовать на универсальность, доминирование в культуре своих лженаучных воззрений. То есть он делает то, чего не позволяет делать другим.

Постмодернизм рассматривает метанаррации как своеобразную идеологию модернизма, которая предписывает обществу и культуре в целом определенный мировоззренческий комплекс идей; ограничивая, подавляя, упорядочивая и контролируя, они осуществляют насилие над человеком, его сознанием. Если социальная реальность оказывается искусственно сконструированной в результате взаимодействия различных дискурсивных практик, где метанаррации служат средством легитимации знания, социальных институтов, то это не является основанием для того, чтобы кидаться в еще большую невежественность: настаивать на игровой равноправности множества сосуществующих картин мира, провозглашать «закат метанарраций». Постмодернизм, таким образом, подвергает сомнению не содержание идеологии модернизма, а форму, посредством которой обществу и культуре навязывается определенный комплекс мировоззренческих идей. Это явный признак односторонности мышления или, точнее говоря, идеализма. Постмодернисты, как и все идеалисты, совершенно не способны решать насущные проблемы жизни общества. Они лишь пытаются сочинять парадигмы, соответствующие последствиям искусственно сконструированных дискурсивных практик.

Постмодернисты утверждают, что истина не открывается (как считали философы классического рационализма), а создается. По их мнению, ни одно описание мира — научное, поэтическое, философское, религиозное, политическое и т.д. — не является точной репрезентацией мира, каков он сам по себе. Идея такого рода репрезентации вообще лишена смысла. Главной онтологической характеристикой природы и общества объявляется неопределенность как процесс взаимодействия противоречивых тенденций: хаоса и порядка, организации и дезорганизации, устойчивости и неустойчивости. По моему же мнению, истина, претендующая на долгое и массовое признание, только открывается. Созданные истины как раз и являются элементами произвольных организационных строений. Сочинители, которые не имеют точки опоры или, другими словами, руководящего момента в поисках рационального (непротиворечивого) состояния общества, способны только на искусственное конструирование различных дискурсивных практик. То есть они способствуют утверждению нерационального состояния общества, а вместе с ним и соответствующих общественных идеалов и истин, не выдерживающих, как правило, испытания временем. Чтобы открывать в социальном мире абсолютные истины и жизнестойкие идеалы, нужна совершенно другая методология.

Сначала необходимо предложить точную репрезентацию природного мира и только потом, основываясь на понимании логики его создания, конструировать социальный мир. А общественные идеалы и истины будут открываться по мере, скажем так, правильного монтажа естественной социальной конструкции. Поэтому правильнее утверждать, что лишена смысла идея репрезентации только искусственной социальной конструкции. Неопределенность является главной онтологической характеристикой только такой конструкции общества. К природному миру она не имеет никакого отношения.

Вопреки мнению постмодернистов, трагедия тоталитаризма в Европе вовсе не связана с сутью европейского мышления, ориентированного на поиск безальтернативной истины. Право на индивидуальный выбор в своей реализации приводит к практике сосуществования множества различных языков, гетерогенных «языковых игр», полное тождество которых невозможно ввиду различия их целей. К насильственной унификации множественности в единое «коллективное тело» социума вынуждает нерациональное состояние общества. То есть, чтобы изжить тоталитаризм, необходимо созидать непротиворечивое (или, иными словами, цивилизованное) общество. Именно из-за отсутствия такого общества «очень часто мы слышим высказывания, будто та или иная форма тоталитаризма неизбежна. Многие из тех, кому в силу их ума и образования следует отвечать за то, что они говорят, утверждают, что избежать тоталитаризма невозможно. Они спрашивают нас: неужели мы настолько наивны, что полагаем, будто демократия может быть вечной…Они заявляют, что демократия в борьбе с тоталитаризмом вынуждена копировать его методы и потому сама становится тоталитарной»1. Постмодернисты сами не стремятся к созиданию непротиворечивого общества и пытаются не позволять делать это другим. Они утверждают, что демократия способна и должна разрушить единую систему ценностей общества. Это утверждение в корне неверно. Демократия способна и должна разрушать ложные системы ценностей. Демократия потому нынче приживается с большим трудом и существует в лицемерной форме, что наличные системы ценностей в различных странах далеки от ценностей цивилизованного общества. Таким образом, постмодерн, подпевающий хаосу и невежеству, косвенно способствует повышению необходимости применения тоталитарных форм организации общественной жизни. Существует мнение, что «философия» постмодернизма окончательно «разбожествила» мир. Постмодернисты утверждают, что нет Бога, Истины, Разума — есть только люди, нуждающиеся в стратегии совместной жизни. Отвергая эти ценности, они, в сущности, обрекают человечество на погибель, уводя общественную мысль от поиска рациональной формы организации общественной жизни. Постмодернисты даже не осознают необходимость такого поиска, поскольку они утверждают, что общество необратимо плюралистично. Если происходит постоянная смена идеологий, то это значит, что философия реального рационализма еще не восторжествовала. Но я твердо уверен в том, что она скоро восторжествует. Она предложит людям рациональное понимание социального мира, разработанное на основании единого принципа, заимствованного у разумной природы. Новой философии нужен Разум, чтобы понять логику Создателя (или Бога) природы и открыть Истины, основываясь на которых люди могли бы выстроить правильную полноценную, безупречную стратегию совместной жизни. Для философии преодолеть постмодерн — значит прервать эстафету своего бесславия. Это святой долг каждого, кто считает себя философом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Я представляю себе открытое общество как общество, открытое улучшениям… Открытое общество не только допускает такой процесс, но реально его поощряет, отстаивая свободу выражения и охраняя инакомыслие

Джордж Сорос

Эволюционный процесс делает капитализм все более и более ущербным. Глобальный кризис, охвативший мировую экономику, политические отношения, культуру и особенно человека, усиливается, как я считаю, из-за всемирного распространения такого капитализма. Существующие экономические модели (даже в самых высокоразвитых странах) близки к своему исчерпанию, и развитие личности находится под угрозой. Духовный мир обретается на одной из последних ступеней своей нищеты. Все это предвещает глобальную Реформацию. Судьба человечества на изломе. Впереди развилка истории, и необходим глубоко осмысленный выбор дальнейшего пути. Нет смысла менять кадры, Правительства, главное — победить собственное невежество, из-за которого мы все лишены ориентирующего мировоззрения. Но я уверен, что совсем скоро философия реального рационализма предложит человечеству «стратегию выживания», основанную на мировоззрении мобилизационного и консолидирующего типа. Я также уверен, что компонентами этого мировоззрения станут: новое понимание сущности диалектического движения и природы рынка, новый основной вопрос философии, качественная система оплаты труда; коллективная система предпринимательства, пропорциональная система распределения создаваемых благ; сотруднический тип производственных отношений независимо от формы собственности и т.д.

Тенденция к нарастанию планетарного единства, которая просматривается сегодня, несмотря на продолжающиеся (а иногда и усиливающиеся) противоречия интересов, вопреки еще наличным идейно-политическим противостояниям, экономическим столкновениям, геополитическим и военно-стратегическим конфронтациям, приобретет, хотя и очень медленно, ясные очертания. Разумная Европа уже объединяется. Путь от объединенной Европы к единой планете неизбежно определится, сформируется устойчивая и эффективная мировая политическая система. Человечество обязано осознать свое единство перед лицом вызова глобальных проблем современности, обязано укреплять эту прогрессивную тенденцию, придать ей конкретное, позитивное и безопасное содержание. Нужно сделать еще многое, чтобы человечество развивалось в направлении лучшего. Это вполне возможно. Возможно и совершенное общество. И личность можно постигнуть рационально. Для осуществления этого необходимо, чтобы разум человека стал единственно признанным для всех людей Абсолютом.

Общественные науки могут и должны знать, как, в соответствии с социальной природой человека, мирно совершенствуя экономические и, соответственно, общественные отношения, улучшить сознание человека, создать принципиально новых, старательных, человечных людей. Нужно отбросить идею сверхчеловека, поскольку она абсолютно антинаучна. Фридрих Ницше интеллектуально не смог разрешить «рогатую проблему» (проблему науки, разума) и поэтому отказался от идеи «облагородить когда-либо человечество», ударился в фантазию, лишенную здравого смысла. Лирическим плодом этой фантазии и стал сверхчеловек. Придуманный им сверхчеловек — вовсе не человек, а существо, не ведающее о добре и зле, ставшее по ту сторону добра и зла. Их таких существ, живущих не по человеческому разуму, а по животной природе, разумеется, совершенное или, в моем понимании, цивилизованное общество создать невозможно. Мораль, как и сознание, — компонент сущности человека, без которой он не является таковым.

Суть перехода к цивилизованному обществу состоит в устранении противоречий, присущих современным обществам. Синергетика ошибочно полагает, что устранять негативные явления не только в принципе невозможно, но и нецелесообразно. Одно из ведущих направлений науки, представляющее собой область теории нелинейных динамик в современной культуре, похоже, пытается не только оправдать интеллектуальную беспомощность общественных наук в деле устранения социальных негативов, но и предлагает считать неразумными тех, кто стремится на практике достичь этого. Все негативные явления являются следствием несовершенства социального мира. Их можно устранить без всяких революций. Нет никакого антагонизма между природным началом человека и культурой. Есть несогласованность между природным началом человека и его сознанием, являющимся отражением всей совокупности различных достижений, выработанных человеческим сообществом. Эти достижения, как правило, преходящи по форме и относительны по содержанию. Они зачастую противоестественны, не объективны. Если сегодня ни в одной мусульманской стране не приживаются многопартийность и идея уравнения в правах женщин, то это вовсе не говорит о том, что так будет всегда. Если в госаппаратах живет и процветает коррупция, то это не значит, что так и должно быть. Браться за устранение негативных явлений без научного фундамента — это то же самое, что мести мусор против ветра. Если какие-то политические деятели считают коррупцию порождением безответственной власти, то они, соответственно, выстраивают программу ее устранения. Эффективность этой программы будет, в конечном счете, нулевой, поскольку она построена на ошибочном понимании природы этого негативного явления. То есть, чтобы политику завоевать устойчивый народный авторитет, он должен быть рационалистически ориентированным. Эффективность созидания цивилизованного общества настоятельно требует повышения объективности, а значит и результативности общественных наук. Лучшим критерием научности знания является «...то, что, — как сказал Карл Ясперс, — из непреложных оснований признается каждым...»

Созидание цивилизованного общества, разумеется, во многом зависит от руководства стран. По мере осознания руководителями различных стран нового мировоззрения, по мере целенаправленного внесения ими конкретных и многоопределяющих корректив в содержание экономической политики своих государств начнут налаживаться рыночные механизмы. Постепенно, по мере повышения преданности идеалам демократического открытого — цивилизованного — общества и искренности стремлений к экономическому процветанию, социальному благополучию и духовному единству, будет формироваться совершенная рыночная экономика. Реформированная экономика станет способна обеспечивать стабильность экономического роста и решение социальных проблем без циклических кризисов, без активного вмешательства государства. В человеческом сообществе начнёт преобладать тенденция ускорения темпов экономического роста и укрепления международного мира.

14 апреля 2005 г.

1 Сорос Дж. «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, с. 4.

1 Сорос Дж. «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 18.

2 Поппер К. «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 221.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 131.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма» М., 1999.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т.2, с. 196.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 25.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, с. 34.

1 Там же, стр. 75.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 95.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, стр. 75.

2 Там же, с. 76.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т.1, с. 46.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 43.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., 1999, с. 33.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 317.

1 Там же, стр. 467.

1 Сорос Дж., «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас­ности» М., ИНФРА-М, 1999, с. 19.

1 Там же, с. 26.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, т. 2, с. 132.

1 Поппер К., «Открытое общество и его враги», М., 1992, Т.1, с. 31.

203