Реферат

«Природа исторического времени»

Проблема исторического времени в ее бытийном (онтологическом), а не гносеологическом плане была впервые осмыслена частично в работах Ф. Ницше и более полно в "философии жизни". Именно представители этой школы с самого начала поставили своей целью изучение не структуры исторического знания (как это было ранее), а сущности исторического бытия. На базе "философии жизни" в XX в. создаются наиболее крупные философско-исторические концепции. К ним Можно отнести работы А. Вебера, О. Шпенглера, А. Тойнби, Й. Хейзинга. Философская мысль от рассмотрения времени в его физическом плане начинает переходить к его анализу как форме осуществления, протекания жизни.

Историчность и инвариантность человеческого сознания

Принято считать, что человеческое сознание, включая общественное сознание той или иной эпохи, носит исторический характер. В самом деле, спору нет, что на наши представления, чувства, переживания, образ жизни, мировоззрение сознания оказывают большое влияние господствующие формы культуры, социальная и политическая структура и др. Однако важно иметь в виду, что сознание людей всегда многослойно: что-то в нем определяется "духом времени", господствующей в данный момент идеологией, классовой позицией, жизненными интересами, принятыми нормами морали и т. п., но что-то оказывается более устойчивым, как говорят, инвариантным к ходу времени, к смене эпох и политических систем; например, черты национального характера, который слабо меняется на протяжении сотен лет. Есть и такие" закоулки" нашей души, такие пласты сознания, которые неизменны в течение тысяч лет. Речь идет о человеческом переживании фундаментальных измерений нашего бытия — жизни и смерти, свободы и порабощения, любви и ненависти, короче, той сферы, которую мы ранее определили как экзистенциальное измерение жизни. Это — сфера "вечных" вопросов и жизненных проблем, раздумий и душевных катастроф, сфера отчуждения человека, его одиночества в мире. В силу того, что экзистенциальный пласт бытия является непреходящей составляющей жизни любого индивида, та часть сознания, которая отражает этот пласт, менее всего поддается исторической релятивизации.

Сходство жизненных ситуаций "лицом к смерти", несмотря на разделяющие людей тысячелетия, порождает сходство размышлений и переживаний, аналогичность смысловой жизненной рефлексии. Вспомним, к примеру, известный литературный памятник Древнего Египта "Беседа разочарованного со своей душой", находящийся в одном из берлинских музеев. Литературное произведение представляет собой диалог человека, разочаровавшегося в жизни и стремящегося покончить жизнь самоубийством, и его души, которая возражает против этого и разными способами доказывает необходимость жить. Высказываемые участниками диалога точки зрения противоположны и исключают друг друга. Создается впечатление, что диалог этот написан не в период Среднего царства XXI— XVIII вв. до нашей эры, а в наше время, в канун третьего тысячелетия: так близки и понятны нам мотивы и переживания тоскующей личности. И уж совсем близкими и понятными кажутся нам размышления о жизни Сократа, Платона, Сенеки, Августина Аврелия.

Диалектика прошлого, настоящего и будущего в историческом времени

Природа времени проявляется в том, что оно, протекая через интервал настоящего, уходит, превращаясь в новое качество — в прошлое. Таким образом, как в исторической практике людей, так и в жизни культуры всегда возникает вопрос об отношении настоящего и прошлого. Прежде всего в фокус внимания попадает природа настоящего. Французский философ А. Бергсон был убежден, что живое, переживаемое человеком время не является для него чем-то внешним, вне положенным и безразличным к потоку жизни, напротив, оно составляет ее внутренний мотив, выступает как ее глубинное содержание. Отсюда полнота человеческого присутствия в мире — в происходящем, свершающемся.

Очевидно, что историческое время нельзя оценивать по меркам и критериям простой физической длительности. В человеческой жизни настоящее почти никогда не является некой "мгновенной точкой" (в отличие от настоящего в физическом смысле). Это, как правило, определенный временной промежуток, характеризующийся той или иной целостностью: длительностью переживания, временем свершения каких-либо событий, сроками осуществления какой-то задачи. Совершенно ошибочно сравнивать протекание времени существования какого-либо атома или молекулы с тем, как протекает жизнь такой сложнейшей системы, как человек. Человеческое время дифференцируется на отрезки в зависимости от контекста его употребления и освоения.

Как известно, время в механике подчиняется постулату строгого, единообразного и жесткого деления на равные отрезки; причем эти последние могут быть как угодно малы. (Возможно, что механистическая абстракция бесконечной делимости физического времени имеет границу своей применимости в глубинах микромира.) Однако уже астрономическое время имеет другой способ деления на отрезки. Что касается исторического времени, то для своего отображения оно нуждается в особых единицах измерения, согласующихся с его собственным ритмом. Культурно-историческое время как специфическая реальность возникает тогда, когда люди начинают на практике, в своих предметных действиях, в своих коллективных переживаниях членить непрерывный и диффузный поток событий на социально значимые интервалы. Последние приобретают характер завершенных целостностей благодаря повторяющимся ритуалам, церемониям, периодически проводимым спортивным играм, сезонной вегетации, ритмам совместной жизни.

Подобно тому, как "историческое настоящее" никогда не является точкой, а выступает как некий атом времени, и прошлое возникает для человека лишь на определенном отдалении. Промежуток, отделяющий настоящее от прошлого, заканчивается особой точкой. Это та самая точка, в которой начинается воспоминание и появляется историческая память. Сам факт наличия у того или иного индивида, сообщества, этноса исторической памяти свидетельствует о том, что произошло "смещение времен", что люди потоком жизни перенесены в иной интервал. Находясь в этом новом атоме времени, человек смотрит на уже протекший временной промежуток и ту жизнь, которая в нем проходила, как внешний наблюдатель. Поэтому память — это всегда отношение к феномену жизни с другой, уже "посторонней" позиции. В памяти человек заново переживает некогда совершившиеся события, но уже на уровне рефлексии, когда утрачена непосредственность переживания; это последнее приобретает новое качество: оно становится эстетическим, нравственным, экзистенциально-эпическим и т. п.

Типы переживания времени в прошлых эпохах

Архаичный человек, пытаясь понять себя, обращался к мифологическим сюжетам, повествующим о стародавних временах, о мифической эпохе. Последней приписывалось особое, "сакральное" время — время, когда "все начиналось" и все свершилось. Свет этого свершения приходит к каждому новому поколению, вовлекая его из повседневности в подлинную реальность. Настоящее, наличное данное получало объяснение и истинный смысл лишь через свою соотнесенность с событиями мифического времени. Миф, отсылая индивида к основополагающему прецеденту, задавал мировоззренческую парадигму, диктовал образцы поведения и санкционировал формы взаимоотношений между членами рода. Люди смотрели на себя и оценивали друг друга глазами сакрального мира. Это был взгляд "извне", но не из настоящего на прошлое, а из прошлого на настоящее. Таково своеобразие временной структуры мифологического сознания.

Античность знает иной тип историзма, иной способ восприятия и переживания прошлого в его связи с настоящим. В эту эпоху мифологическое время стало восприниматься как почитаемая коллективная греза, лишенная собственно исторического статуса, но все еще сохранявшая за собой нравственный и эстетический смысл. Как писал А. Ф. Лосев, историческое время трактовалось в античности согласно модели вечно подвижного, но непреклонного в своей закономерности и постоянно возвращающегося к самому себе чувственно осязаемого космоса. Подлинной и несомненной ценностью обладает только настоящее, которое длится как данность, как "вечное возвращение", волнующий круговорот жизни, подобный повторяющемуся приходу весны, лета, осени и зимы. Направленность хода истории перед лицом времени как бы замыкается в кругу категорий "здесь" и "теперь". Осознание подлинности настоящего пролило новый свет на прошлое как на историческую категорию. Мифологический подход к понятию сакрального времени уступает место идее историчности. Иными словами, чувство подлинности настоящего порождает потребность искать подлинное, а не мифическое, в прошлом.

Средневековье открывает еще одно измерение исторического времени — будущее. Новая реальность времени возникает как ответ на историческую ситуацию, сложившуюся к началу нашей эры. Чувство всеобщего социального распада и незащищенности, страха перед господствующим социальным злом вызвало к жизни тип потерянной, отчужденной, морально самозамкнувшейся личности. Утрата ценности и смысла жизни в настоящем сместила акцент на будущее. Последнее выступает не только как компенсация не укорененности индивида в настоящем, но и как точка отсчета для оценки и понимания настоящего.

В эпоху Возрождения в новоевропейской культуре происходит очередной сдвиг в восприятии времени. Перед нами тип историзма, в котором пересматривается смысл отдельных модусов времени и механизм их взаимного сцепления. Уже сама идея возрождения свидетельствовала о том, что возникла глубокая внутренняя потребность обратиться к реальному прошлому человечества, к таким его великим достижениям, как древнегреческая и древнеримская цивилизация. Формируется новое историческое сознание с его неподдельным интересом к классическому наследию, с его неукротимой потребностью к культуротворческой ассимиляции духовных ценностей античного мира. Людям этой эпохи настоящее часто виделось в зеркале прошлого, но не мифического, а подлинно исторического.

Новый всплеск интереса к истории мы наблюдаем в европейском самосознании на рубеже XVIII и XIX вв. Наступивший XIX век — это время расцвета исторической науки. "Исторический подход" становится чуть ли не доминирующим во многих научных дисциплинах — в сравнительном языкознании, биологии, в этнографии, социальных теориях и др. Мыслить исторически, рассматривать каждое явление в его эволюции, развитии, исследовать, как оно возникло, какие этапы прошло и чем стало на сегодня, было признаком "хорошего тона". Меняется взгляд на настоящее и будущее. Настоящее воспринимается как итог, "высшая точка" всех прошедших эпох. Будущее — закономерное и имманентное продолжение настоящего. История движется по восходящей спирали Прогресса. Поэтому время будущего — всегда новая и более высокая ступень развития, оно как бы более высокого качества. Историческое время не имеет абсолютной значимости "здесь" и "теперь", его ценность в том, что каждый данный этап истории есть звено на пути прогресса, поэтому истинную ценность настоящее приобретает лишь в горизонте будущего.

Когда XIX век уже клонился к закату, Ф. Ницше поднял бунт против безудержного и сциентистски ориентированного историзма. Прежде всего немецкий философ бросает вызов идее неодолимости мирового исторического процесса. Поистине парализует, говорит он, вера в то, что ты последыш времен, но разрушительной представляется эта вера, когда она путем дерзкого поворота мыслей начинает обоготворять этого последыша как истинную цель и смысл всего предшествующего развития, а в ученом убожестве его видит завершение всемирной истории. Такой способ мышления приучил говорить о "мировом процессе" и оправдывать свою эпоху как необходимый результат всемирного процесса; эта точка зрения поставила историю на место других духовных сил, искусства и религии, как единую верховную силу.

Ницше видит два противоядия против "исторической болезни": неисторическое и над историческое. Первое обозначает искусство и способность забывать и замыкаться внутри известного ограниченного горизонта (т. е. в пределах замкнутых в пространстве и времени событийных рядов), второе обозначает силы, которые отвлекают наше внимание от текучести человеческой жизни, от процесса становления, сосредотачивая его на том, что сообщает существованию характер вечного и неизменного. Наука рассматривает эти силы как нечто враждебное, ибо она считает только такое исследование вещей истинным, которое видит всюду свершившееся, историческое и нигде не видит существующего, вечного.

Возврат к "неисторическому" означает1 признание самоценности абсолютного присутствия любого живого индивида внутри интервала настоящего, целостность самого феномена жизни. Другими словами, здесь в игру вступает тонкая диалектика исторической памяти и забвения как условие полноценности человеческого существования, что касается "над исторического", то это можно истолковать как обращение человека к инвариантам трансцендентного, сообщающего нам весть о высших смыслах.

Смысл и значение исторического времени

С мировоззренческой точки зрения исключительно важным является вопрос о значении прошлого для настоящего. В своей книге "Смысл и назначение истории" Карл Ясперс утверждает, что господство в нашем культурном бытии "настоящего момента", т. е. привычка жить без исторических воспоминаний, сводит жизнь и духовную деятельность к "техническому умению" и сиюминутным удовольствиям. На самом деле полнота "теперь" открывается только вместе с прошлым и будущим, с воспоминанием и идеей. Воспоминание как условие и восполнение прошлого служит не стремлению уничтожить или унизить настоящее как якобы неполноценное, но тому, чтобы, взирая на вершину, не утратить то, что на пути к высотам доступной мне действительности я могу искать в настоящем.

Человеческую жизнь можно рассматривать в разных аспектах — биологическом, социальном, культурном. И все же самым загадочным, пожалуй, остается временное измерение нашего бытия, связанное с исторической текучестью жизни. Люди отличаются от мира животных прежде всего наличием разума, способностью к осознаваемому существованию. Интеллект — величайший дар, которым наделен индивид. Но именно благодаря интеллекту человек оказывается способным осваивать время, превращая его из физического или биологического в человеческое.

Производство человеческого в человеке как сущность исторической жизнедеятельности людей возможно лишь в процессе культурно-исторического освоения времени, в процессе развертывания способностей и родовых качеств индивида в потоке истории. Так формируются различные модусы человеческого времени — социальный, исторический и др. Ни одно существо, кроме человека, не открыто к протеканию времени, не вступает с ним в особые отношения, ибо все остальные жестко детерминированы непрерывным физическим и биологическим процессом. Их жизнь во времени генетически и природно задана. Человек благодаря разуму и дару свободы способен манипулировать с временем, "сжимать" его или, напротив, растворяться в нем, вживаясь в прошлые эпохи. В результате человек приобретает возможность за одну свою биологическую жизнь пережить множество жизней и даже множество эпох. Время для человека становится многомерным. Он может одновременно существовать в прошлом, будущем и настоящем читая книги, изучая иные эпохи, проводя археологические исследования и активно действуя.

Осваивая социальный и исторический опыт предшествующих поколений, люди тем самым раздвигают рамки своего бытия. Человек как физическое тело не может нарушить законы природы: причинная цепочка событий нигде и никогда не прерывается. Но в биологическом отношении ситуация уже другая: здесь наблюдаются обратимые процессы (заживление ран, регенерация тканей, костей, органов и др.). Еще больше необычного у исторического времени. Здесь возможности человека поистине неисчерпаемы, ибо в своем историческом творчестве люди научились ускорять, сокращать и даже менять направление времени. Историческое время, поскольку оно в определенном отношении зависит от нашего разума, нашей воли и свободы действовать, может менять свой темп, течь вспять и т. п. Современные монахи, живущие в монастыре или ашраме, разве это не уход в исторически более раннюю эпоху? И разве существование сегодня некоторых отдаленных от цивилизации австралийских и африканских племен не говорит о том, что для них время остановилось?

Если в прошлом веке историческое ассоциировалось с текучестью, изменчивостью, процессуальностью бытия (на что так бурно реагировал Ницше), то в XX столетии онтология времени пересматривается. Прошлое — это не только то, что прошло и исчезло навсегда. Прошлое осталось, оно живет в нас, оно продолжается в памятниках культуры, оно заявляет о себе самыми разными способами. Человечество гораздо глубже связано с истекшим историческим временем, чем это представляется на первый взгляд. Современная цивилизация, как заметил философ С. Б. Крымский, переживает интенсивный процесс "актуализации прошлого". История — это не только то, что меняется, трансформируется и исчезает, но и то, что остается в веках, т. е. "универсалии" и "инварианты" культурного и социального бытия (пирамиды и храмы, учебные заведения и академии, религиозные учения и философские доктрины, произведения искусства и технологии). Кроме того, в истории многое так или иначе повторяется — в политических формах и экономических укладах, в духовных поисках и умонастроениях, в геополитических конфронтациях и этнических конфликтах.

Человек манипулирует временем не только благодаря вживанию в атмосферу минувших эпох: своей активностью, своими историческими инициативами он может оказать влияние на ход истории, положив начало тем или иным процессам, движениям, социальным институтам, которые затем будут существовать в течение веков, а может быть, и тысячелетий. Например, учебное заведение, основанное Платоном, просуществовало с 387 г. до н. э. по 529 г. (Академия Платона была закрыта императором Юстинианом спустя 916 лет со дня основания). Чешский король Карл Великий основал Карлов-Университет в Праге, который существует до сих пор. Братья Кирилл и Мефодий разработали еще до крещения Руси славянскую письменность, в основе своей сохранившуюся до наших дней.

В ближайшем будущем человечество достигнет важного исторического рубежа: количество людей, одновременно живущих на Земле, сравняется с количеством людей, живших за всю человеческую историю. (Тогда об умершем уже нельзя будет говорить: "Присоединился к большинству".) Эта ситуация по-новому ставит вопрос о культурном смысле исторического. Жизнь одного поколения будет равна по насыщенности всей мировой истории. Это может изменить наше отношение к прошлому. До сих пор история как сгусток опыта поколений была так или иначе критерием существующих систем ценностей. Во многих случаях мы доверяем тому, что "проверено историей". Теперь ситуация меняется: совокупный опыт современного человечества оказывается больше опыта всей пред. шествующей жизни людей. Не возникнет ли в связи с этим настроение "отказа от истории"?

Для ответа на этот вопрос важно, однако, иметь в виду реальную диалектику проблемы. Дело в том, что современному индивидууму потребуется смотреться "в зеркало истории", чтобы иметь хоть какие-то уже апробированные ориентиры в жизни. В этом смысле значение прошлого не ослабевает. К тому же не следует забывать феномен "актуализации прошлого". Люди лишь с годами, столетиями начинают осознавать подлинные масштабы тех или иных событий, памятников культуры, исторических деятелей, писателей, ученых и т. п. В 60-е годы прошлого столетия в России многие воспринимали Пушкина в духе Писарева. Лишь в 80-е годы наблюдается перелом в общественном сознании. Но, возможно, мы и сегодня еще по-настоящему не осмыслили все значение пушкинского гения.

Только с годами прошлое раскрывает свои истинные пропорции и свой сокровенный смысл. И именно эти все новые и новые прочтения былого позволяют ему наиболее полно раскрыться и реализоваться. Актуализация истории в том, что мы не можем выстроить себя, не обращаясь к минувшему, не переинтерпретируя и не переосмысливая его.

Свободное, многогранное и позитивное освоение времени — удивительный дар человека. Сущность этого дара — возможность по своему желанию вместить в свою жизнь исторический опыт тысячелетий, сотни других жизней и тем самым расширить свой биологический интервал бытия до любых желаемых пределов в рамках исторического времени.

Надо жить так, чтобы прошлое и будущее не довлели над настоящим, напротив, и то, и другое должны служить текущей жизни, расширяя ее горизонты и обогащая ее новыми красками. Неверно пренебрегать настоящим ради прошлого, но и нельзя игнорировать прошлое или будущее в угоду текущему моменту, равно как и зачеркивать настоящее ради будущего. Только гармония, только разумное единство всех трех модусов исторического времени позволяет выжить и полноценно существовать любому народу, этносу, государству. Здесь нужно чувство меры. Замечено: чтобы скрипач мог играть на своем инструменте, он должен как следует натянуть струны; но если их натянуть чересчур сильно — они лопнут, а если слишком слабо — то не будет никакого звука. Мелодия человеческой жизни, сама ее возможность зависит, с одной стороны, от нашей способности к усилию, к напряжению, от нашей воли к "настройке", с другой стороны, от объективных порядков бытия, от возможностей окружающего мира. Мудрость заключается в том, чтобы умело натянуть струны.

Человек по массе и размерам располагается в нижней половине шкалы, но по продолжительности жизни — в верхней четверти, т. е. с точки зрения вселенских масштабов человек мал, но время жизни его достаточно велико по глобальным меркам длительностей существования самой Вселенной. Этот удивительный вывод современной физики и космологии побуждает нас в корне пересмотреть наше отношение к фактору времени. С космической точки зрения наша жизнь — не "мгновение", а "целая вечность": время тревог, грез и творческих свершений.