К О Н Т Р О Л Ь Н А Я Р А Б О Т А

по дисциплине «Народная художественная культура»

Т Е М А:

Региональные особенности развития художественных промыслов и ремесел.

ОРЕЛ – 2008

П Л А Н:

Вступление………………………………………………..….1

Как их много!……………………………………….…..……3

Всегда нужное дело………………………...…….……….....5

Глин – блин!…………...……………………………………..7

Как оживала древняя игрушка…………...…….…………..10

Игрушечное семейство……...……………………………...12

Живая глинка…………………………...……………….…..14

Новосиль, куда ты несешься?…………...………………….16

И филимоновцы – не конкуренты……….......................…..17

Как рождается красота………………...……………………19

Их руками и сердцами…………………….…………….….22

Заключение………………………………………….………24

Используемая литература

Вступление.

Сколько живет человек на земле, он не просто обихаживает свой быт, но и старается украсить каждую вещь, которой пользуется. Вот так из бытовой потребности и возникли со временем народные промыслы, которые еще со временем превратились в художественные. И уж наверняка мы не ошибемся, если скажем: сколько людей прикладывали свои душу и руки к этому – столько произведений искусства и существует на свете. Одни менее талантливые, другие – более. А третьи – вообще шедевры. Они-то и составили неисчерпаемый кладезь народной декоративно-прикладной культуры. И не беда, что немалая их часть не сохранилась для потомков – они служили каждое по своему назначению. Но кто-то зорким оком и чутким сердцем успел почерпнуть из них вдохновение для создания новых произведений искусства. И некоторые дошли до нас. То есть, то что мы имеем сегодня в виде народных художественных промыслов, дошло до нас двумя путями – материальным (то, что сохранилось), и моральным – вдохновением для новых мастеров.

В нашем роду принято имущество умершего сродника делить по всем родственникам. Таким путем досталось мне когда-то нехитро вышитое полотенце – вот такой следок оставила в моей душе какая-то дедушкина троюродная сестра Доня, которую я-то никогда и не знала. А тепло и радость, которые она вложила в этот рушник, создавая его (я бы сказала: творя), через много лет достигли моего потомочного сердца. Такая же радость посещает, когда я смотрю на кухонный рабочий стол, сработанный дедушкой когда-то в неведомые мне 50-е годы прошлого века. Не было у него под рукой, видимо, ничего такого, чем бы его украсить, но тем милее легкая фигурная окантовка столешницы – дедушка все-таки прошелся филеночкой по краешку ее – «для красоты».

А об особенностях говорить и вовсе непросто: у каждого мастера свои особенности. Простой, казалось бы, стеллаж для книг в нашей квартире, дедушка сработал так, что не сравнится с нашим ни один стеллаж в мире! И вот уже полтора десятка лет как нет дедушки, а вещи, которые он сделал, живут, служат и греют душу.

А если посмотреть на это в масштабах страны! На протяжении многих веков промыслы снабжали не только крестьянское подворье, но и городское хозяйство, всем необходимым. То, что сегодня мы называем тяжелым словом «промышленность», когда-то было тем самым промыслом.

Промыслы распространены везде, где только живут люди – всюду в них была и есть необходимость. И промышленность, танком въехавшая в наш быт, все-таки никогда не ликвидирует нашу нужду, нет – потребность, в простых вещах, исполненных теплыми человеческими руками.

Как их много!

В учебнике П.И. Уткина и Н.С. Королевой «Народные художественные промыслы» (Учеб. для проф. учеб. заведений. – М.: Высш. шк., 1992) предлагаются тринадцать разновидностей самых распространенных на традиционной территории нашей страны промыслов (казалось бы, узкоспециальный учебник, а воспринимается как захватывающее научно-популярное чтение!). Представляю, как нелегко было исследователям и теоретикам обобщать и систематизировать все эти разнообразные искры человеческого таланта! Так вот, Уткин (скажем так, для краткости) знакомит нас с резьбой и росписью по дереву и кости, с художественной керамикой, обработкой камня и металла, с декоративной росписью и многослойной многоцветной живописью, а также с вышивкой, кружевоплетением, узорным ткачеством и вязанием, ковроделием, ручной набойкой, изготовлением украшений из кожи и меха. Чтобы рассказать обо всем этом, придется повторить учебник Уткина. Это, как песня, - лучше не скажешь.

Для знакомства с тем или иным промыслом, он дает хорошую схему: узнать историю их возникновения и развития, рассмотреть их художественные особенности. Много раз подчеркивает, что многообразие художественного ремесла проявляется в творчестве индивидуально работающих мастеров и в деятельности различных мастерских и предприятий художественных промыслов, представляющих одну из форм современного народного декоративно-прикладного искусства. Однако в каждом случае художественное своеобразие создаваемых изделий определяется их связью с исторически сложившимися традициями, которые и служат основой для развития современных промыслов.

Народное декоративно-прикладное искусство – результат деятельности многих поколений мастеров. Оно едино в своей художественной структуре и необычайно разнообразно по своим национальным особенностям, которые проявляются во всем, начиная с выбора (использования) материала и кончая трактовкой изобразительных форм.

Рожденное в среде земледельцев, скотоводов, охотников, народное творчество на протяжении всей истории связано с природой, - ведь само существование человека неотделимо от природы, которая дает материал для жилища и одежды, продукты питания, определяет ритм человеческой жизни сменой дня и ночи, чередованием времен года. Потому и находит все это отражение в произведениях народного творчества, составляющих целостное явление культуры каждого села, региона, народа.

Люди старались использовать естественные качества материала, создавали подходящие художественно-технические приемы, позволяющие наиболее рационально конструировать и украшать изделия орнаментом или сюжетными изображениями, соединяя в них реальные прообразы со смелой фантазией. Так сложились традиционные для многих мест нашей страны виды художественного ремесла.

Велико значение мастера в народном искусстве. От того, как владеет он своим ремеслом, как использует свои знания и практическое умение, зависит художественный уровень создаваемой им вещи.

Всегда нужное дело.

Искусство, о котором идет речь, изначально формировалось в народной среде как изготовление необходимых в быту предметов. Их делал каждый человек для себя, не будучи профессиональным гончаром или кузнецом. Ремесленную работу он выполнял параллельно со своими основными занятиями (скотоводством, землепашеством, охотой), т.е. в условиях натурального хозяйства. Но появление заказов, возможность обмена продуктами своего труда постепенно вели людей к специализации в изготовлении тех или иных предметов быта.

Во многом благодаря этому процессу нам сегодня известны такие понятия, как палехская и хохломская роспись, вологодское кружево, уральские самоцветы и курская вышивка (а у нас не хуже!). Тут как-то завезли в магазин наборы цветочных горшков «Фиеста» и «Болеро» Мичуринского керамического завода – так до них исследователи и теоретики еще не добрались! А керамический завод в городе Железнодорожном, что в Балашихинском районе Московской области – всю жизнь скромно снабжает столицу плиткой, да какие шедевры выделывает! Это надо видеть. Ладно, орловский «Велор» - предприятие современное, промышленное и иностранное. О «Kerama marazzi» я уже не говорю (хотя спасибо им за то, что «много товаров, хороших и разных»). Но есть в Орле и менее размашистое. Недалеко от Орла в поселке Щекотихино еще в дореволюционное время были мастерские по выпуску гончарных изделий. В Орле также работало много гончаров, которые выпускали кринки, миски, банки для теста, цветочные горшки. В 60-е годы на базе Щекотихинской мастерской была создана артель «Промкооператор», преобразованная впоследствии в промкомбинат «Заря», затем в фабрику керамических изделий. Его посуда не сходила с прилавков орловских магазинов даже в годы всеобщего дефицита на эту продукцию.

В послевоенные годы, когда ощущалась нехватка фабричной посуды, спрос на глиняные горшки, кубаны и миски был обусловлен дефицитом. Но и сейчас знающие хозяйки предпочтут глиняный горшок металлической кастрюле. В глиняной посуде лучше сохраняется молоко, а мясо, тушеное с картофелем, приобретает особые вкус и аромат, если его приготовить в глиняном горшочке.

В Урицком районе в селе Сергиевском удалось возродить древний гончарный промысел. Большая заслуга принадлежит мастеру Петру Ивановичу Логвинову. На базе школьных мастерских он организовал детское любительское объединение, в котором ребята все делают сами: добывают глину, делают посуду на гончарном круге, просушивают, наносят орнамент и роспись, обжигают. Получаются изделия, предназначенные для того, чтобы служить по своему прямому назначению в повседневных нуждах.

Глин – блин!

Вообще в наших средне-русских верховских местах очень много разных глинок. И население исстари использовало их в своих кустарных целях. А своеобразия-то! Что ни место – то своеобразие, во многом обусловленное качеством местного сырья. Которое, конечно, в каждом месте – уникальное. А еще уникальнее – каждый мастер, каждая мастерица. Как правило, в селах изготовлением посуды занимались мужчины, а уж игрушкой – только женщины. По традиции, несерьезным считалось это дело – забаву детям лепить. Мастерам, которые делали глиняную игрушку в Чернышино, давали прозвище «тетерешники». Анна Харитоновна Афанасова – последняя из могикан-тетерешниц в Новосиле - была тогда школьницей и очень стеснялась этого прозвища. Поэтому никогда никому не рассказывала и не показывала своего умения. Поэтому и мы в Новосиле даже не подозревали очень долго, что совсем рядом – кладезь…

Одной из первооткрывательниц нашей чернышинской игрушки стала Дайн (работница музея, к сожалению, никто у нас не знает, как ее зовут). Она рассказывала.

В 1970 году, будучи хранителем музея игрушки в Сергиевом Посаде, я впервые прочла в нашем музейном архиве рукопись В.Н. Глаголева (новосильский краевед, художник, учитель Новосильской школы в 20-30-е годы прошлого столетия) «Чернышинская глиняная игрушка, ее история и производство». Раньше о такой никогда не слышала. Оказывается, еще в 1933 году автор подробно рассказывает о малоизвестном промысле Новосильского района Центрально-Черноземной области, ныне Орловской: «Новосильский край, оторванный от влияния города и фабрики, оставляет свои образцы искусства вне каких-либо влияний в отношении формы, стиля и сюжета.

Занятие жителей исключительно земледелием ставило местное население в близкое отношение к природе, к своей среде, слагало особый быт и оберегало заветы старины.

Все это сложило образные художественные формы в местном искусстве – как словесно-литературном, так и изобразительном.

Легенды, сказки, предания, песни, орнаменты сохраняют свои традиции и являются интересными для изучения. Оставаясь творчеством изолированной среды, это искусство отличается образностью и глубиною содержания, хотя формы сложения остаются одинаковыми с общими видами народных творений.

Здесь все «от земли и к земле», т.е. нет фантастических образов, а есть только выражение реальной действительности, связанной с земледелием».

И, естественно, от самой земли – местная глиняная игрушка.

Ее истоки В.Н. Глаголев связывает с развитием здесь гончарного производства в еще догрозненские времена. И, включая век прошлый, ссылается на чернышинские находки: на куски черепичных крыш, домовые трубы (черепахи) и обломки домашней посуды, на обнаруженный в деревне в 1928 году старый горн для обжига глиняной посуды. Судя по всему, игрушечный промысел был здесь сопутствующим.

Изготавливали игрушки исключительно лепкой от руки, и только опытная мастерица могла вылепить до 50 штук в день. В работу шла белая глина высокого качества, брали ее ранней весной из близлежащих к деревне оврагов. Свертывали в большой ком и хранили в погребе или под лавками холодных нежилых помещений. Вязкая, эластичная глина не нуждалась в особом приготовлении. Ее разбивали лопатой и употребляли в дело в натуральном виде, даже без добавления воды.

Особого инструмента тоже не было. Щепочкой прорабатывали детали, ножом или осколком стекла обрезали низ игрушки. Некоторые мастерицы формовали свои куклы на заостренной болванке, колышке, для изготовления свистков применяли палочки, вымоченные в воде. Готовые игрушки сушили на «верхушках» печей, и через десяток дней игрушка была готова для обжига. С целью экономии дров обжиг производили в общем горне. Он представлял вырытую в земле яму, а потому для следующего обжига делали новый горн. Это было проще, чем править старый.

Обожженные игрушки раскрашивали минеральными или анилиновыми красками – на яичном белке, каким-либо птичьим пером или самодельной кистью из перьев, взятых из хвоста петуха. Кистей фабричного производства мастерицы не брали.

Вот весьма несложный процесс изготовления игрушки.

Большой спрос был на «коньков-свистунков». И производили их в больших количествах: одиноких, с всадником и «тройку-коня» с тремя головами. Интересно, что в раскраске коньков всегда показана сбруя, но никогда не встречается окраска под масть. Далек от натурализма народный мастер, а вот от соленой шутки не отказывался. Среди поделок встречалась тогда «монашка» в куколе, со сложенными на животе руками, вся в черном. Именно эту игрушку покупали крестьяне и, перевернув вниз головой, использовали как шкалик для водки. «Монашка» стоила на копейку дешевле, а потому и применялась для утилитарных целей в бивуачной обстановке ярмарки. Прелюбопытно, что в народе до сих пор ходит выражение «выпить по монашке». Пожалуй, без рукописи Глаголева такое теперь и не объяснишь.

А как точно подметил автор черты «эпохи» в костюмах глиняных кукол! Чернышинские барыни довольно близко отображают костюм горожан и даже прически начала 19 века и 1860-х годов; «кормилка» с ребенком или близнецами на руках одета в сарафан московского типа и местный повойник; присутствует и дородная полногрудая купчиха – характерный новосильский типаж прошлого столетия.

Гончарным промыслом здесь занимались семьи с украинскими фамилиями (Горобченко и др.), поэтому даже место, где мастера глину брали, до сих пор зовут Хохлов Верх.

Как оживала древняя игрушка.

Но и тогда, в 70-е годы, чернышинская игрушка не стала открытием для новосильцев. Новосиль еще долго «дремал», пока не появилась у нас в городе Наталья Николаевна Фролова. Она закончила худграф Орловского пединститута. Всю литературу прочитала о плешковской (под Ливнами) игрушке, в архивах копалась, встречалась со старожилами, потомками сельских мастериц., выведывала у них секреты. Она тесно связала свою судьбу с глиняной игрушкой.

«Многие ныне пытаются найти истоки своей культуры, свои корни в надежде обрести будущее, сохранив при этом свое национальное достоинство. Духовное возрождение народного искусства поможет нам на этом нелегком пути», - говорит Наталья Николаевна. Вот она-то и отправилась в Новосиль, разузнать о чернышинской игрушке – соседи, чай. Она-то и нашла здесь Анну Харитоновну. А потом вернулась в родной Новосиль Лидия Михайловна Карякина, тоже выпускница Орловского худграфа, большой специалист по всем глинам в бывшем СССР. Без преувеличения можно сказать, что знает она их на ощупь. Во многом благодаря ее усилиям и энергии открыли в местной детской школе искусств художественный класс, Анна Харитоновна передавала здесь детям секреты своего мастерства. И вот – продолжает жить традиция. Лидия Михайловна ездила в Загорск, в музей игрушки. Вот и конспект рукописи В.Н. Глаголева, которым мы здесь пользуемся – ее забота. Она всегда мечтала открыть в Новосиле экологически чистое гончарное производство – и польза, и красота, и занятость рабочих рук. Увы, административную машину «пробить» не удалось. А теперь уже и Лидия Михайловна в возрасте, и энтузиастов таких здесь больше нет. А руководству – ему, наверное, все равно, чем руководить. Без гончарного производства – оно еще и бесхлопотнее.

Лет 20 прошло, как ожила старинная чернышинская игрушка. Вовремя успели. Была в то время жива еще одна мастерица. Татьяна Терещенкова, специалист отдела культуры администрации Новосильского района так пишет в статье «Возвращение чернышинской игрушки» («Новосильские вести», 29 ноября 1994).

В старину, говорят, в овраге, где была прекрасная глина, жил в землянке беглый человек, который детям на потеху да себе на радость делал игрушки-свистульки. Ремесло быстро распространилось по селу.

Игрушечный промысел был чисто женский. О том, как лепили игрушки, рассказывала мастерица Елена Алексеевна Шеляева, к сожалению, в марте этого года ушедшая из жизни:

«Собираемся. Кто сено косить, а кто за глиной у Верх. Как раз пойдет ростыпель, самая грязь сойдет, - тут и ходили. Глину принесешь, и вот бабки собираются, нары сделают – и кто какую сумеет, такую и сляпает. Настановишь их, посушишь. Тут пойдут солнушные дни, они обветриют. Ну два дня, а может три – когда как успеет.

А тут ямочки выроют, а в ямочки эти постановят и зажигают под них гнилушечек каких-нибудь. День прожгут, ночь постоят, и они как раз звонкие выходят.

Потом остынут, вытаскивают, ставят их в рядок на лужочке, начинают красить перышком. Разукрашивали, как понравится, полосочками. Свистки делали, одну дырочку наскрозь, а то на боках слаживали. Делали на наш праздник - Преполовение Пятидесятницы. К этому празднику выносили каждый свое, что сделал.

Мы делали кукол. Куклу сделаешь, два дитя ей посадишь, тут и нарядишь. Косы делали, как мы ходили. Был у нас оброк – косы, да пустушки (бисер), так и напишешь всю. Раньше, что на елке, то было и на бабе. Хорошо было, хоть и какая чучела, а поглядишь – дюже уж хорошо было».

Один разговор этой старой женщины – уже произведение искусства! А сколько души и сердца было в тех игрушках, в общем-то, конечно, на продажу деланных, но не на обширную же – а значит, сколько любви к тем, кто живет рядом, к землякам.

Игрушечное семейство.

Лет пятнадцать назад проходила в Орле выставка народной игрушки (Степанова Е. «Живое чудо народной игрушки». – «Орловская правда», март 1994).

История сохранила имена самобытных игрушечниц Александры Михайловны Иваниловой (1911 - 1990), Егора Егоровича Красова (род. 1905) – Плешково; Анны Харитоновны Афанасовой (род.1929), живущей до сих пор в Новосиле, Александры Васильевны Семеновой (Кобельковой), родом из Чернышино (сейчас живет в Орле, певица, заслуженный деятель культуры Российской Федерации, кажется, председатель обкома профсоюза работников культуры), коллекции работ которой были представлены на выставке.

В конце 17 - начале 18 веков в Ливенском уезде зародился гончарный промысел. По преданию, возник он в этих местах потому, что в распоряжении здешних крестьян было слишком мало пахотной земли. Деревню обступали со всех сторон леса, земля была скудная, поэтому в этом месте образовалась «плешина». Оттого и название у деревни – Плешково. Глина оказалась в этих местах замечательная: легкая в работе, с искорками блестящих вкраплений слюды, розовая после обжига. Вот и стали плешковцы из глины «тянуть» горшки да квасники, махотки да макидры. А для детишек лепили игрушки, чтобы не обидно было.

Сюжеты чернышинской игрушки традиционны: женщины, коньки, птицы. Мужчина в основном изображается как приложение к коню.

Роспись чернышинских игрушек напоминает оперение кукушки – чередующиеся полоски.

Роспись плешковской игрушки – свободные пятна, выполненные тертым кирпичом и соком лопуха – некогда заключали в себе ритуальное, обрядовое значение.

Называли мастерицы свои игрушки домодельными, или «ляпушками».

Из поколения в поколение в каждой семье от матери к дочери, от бабушки к внучке передавалось искусство обработки глины, приемы росписи. Вот так же от своей бабушки Прасковьи Павловны Чумичевой научилась делать игрушки из глины Анна Харитоновна Афанасова. Игрушка была не только радостью, но и кормилицей. Еще до революции в Новосиле была так называемая «Кукушкина ярмарка», куда съезжались люди со всей губернии торговать глиняной игрушкой.

Расписывали игрушки соком лопуха, тертым красным кирпичом, почками тополя. Головные уборы и роспись одежды напоминали крестьянские костюмы 19 – начала 20 века. наряд куклы-крестьянки был простой – кофта да юбка в клетку, на голове кокошник. Девушка была с косой, одета в сарафан в полоску.

Живая глинка.

Приезжала как-то в Новосиль Вера Синюкова – кто она, история умалчивает. Но лучше ее, по-моему, никто не написал о чернышинской игрушке. И я не хочу присваивать ее слов (Синюкова В. «Да не иссякнет источник души!». – «Новосильские вести», 25 июля 1997).

Разговариваю с людьми, интересуюсь рукотворной красотой, мастерицами-рукодельницами. Расспрашиваю, не сохранились ли у кого старые картины с лебедями да русалками, а нахожу – Чернышинскую игрушку. Здесь, в Новосиле, живет народный мастер Анна Харитоновна Афанасова – последняя, чьи руки и душа помнят традиции старинного народного промысла деревни Чернышино – глиняную расписную игрушку.

Чудо творчества. Нехитрые, казалось бы, персонажи выходят в новую жизнь, но такие близкие, памятные, теплые и уютные. И радуют они не только детей, но и взрослых, ибо напоминают об общечеловеческих ценностях, красоте, дарят радость настоящую, от души – к душе, от сердца – к сердцу. Разве можно сравнить с бездушной китчевой (и в основном дорогой) игрушкой исполненных достоинства местных красавиц в народных одеждах. Бабы, барыньки с косами и убранными головками, различными украшениями и всем облачением, исполненным большого смысла, который для современного человека растерялся на дорогах времени. А Анна Харитоновна помнит… Вообще весь рукотворный процесс помнит. И уже не глиняная игрушка, целый образ народа, времени, глубинная мудрость перед нами в этой глиняной бабе с младенцем на руках.

Скромный ракурс – всего несколько цветов, штрихов, точек – народное искусство удивительно точно и лаконично в своих приемах, немногословно. Народная простота и правда – в непритязательных свистульках, птичках, поросятах. Держишь в руках такую игрушку и думаешь: как легко мы поддались на яркий, пустой чужеземный китч, променяли живую душу на машинную, разучились видеть в малом великое, в простоте – мудрость.

Задумываемся ли мы, сколько труда вложено в рукотворную вещь – вот в эту глиняшку, например. Для кого-то она – безделица, детская забава, а ведь за ней труд, да еще какой и не только творческий. Сначала глинку нужную отыскать надо, привезти, замочить, вычистить, промесить и отбить вручную, чтобы не липла, как масло маслилась – и все это с любовью, лаская да приговаривая. Глинка-то ведь – она живая, она целебная, все болезни из нас вытягивает. Свойство такое природное имеет, кстати сказать.

И вот, наконец, бесформенный комок начинает проявлять формы. Пальцы Анны Харитоновны ловко и быстро лепят головку, грудку, руки, укладывают лепешечки украшений, плетут косу, отсрочивают одежду. Три дырочки спичкой – и вот уже обозначилось лицо. И каждое – свой характер, образ, колорит. Теперь скульптуру надо высушить, сначала на воздухе, а затем в печи. И здесь – вот уж поистине духом, смекалкой и изобретательностью силен русский человек – эта хрупкая и уже далеко не молодая женщина своими руками (и откуда только силы взялись) из камня, кирпича и глины печь для обжига сложила.

Новосиль, куда ты несешься?

Богатые залежи глины способствовали развитию гончарного производства в селе Чернышино Новосильского района, начало которому положили казаки, населившие эти места еще в 16 веке.

Характер промысла не требовал особых приспособлений. По весне из оврагов приносили очень вязкую белую глину, хранили ее с год в погребе. Затем в открытой яме оборудовали горн, обжигали посуду.

Это то, что известно. А если пройдешь по новосильскому парку (горсад он здесь называется) – чуть правее от центральной аллеи и сегодня можно заметить характерный рельеф – вот где, говорят, кипело гончарное производство! Нигде и никем не описано.

Подобный изборожденный рельеф мы встречаем и на берегу Зуши у деревни Шенский Мост. Сейчас на остатках кирпичного завода здесь, говорят, разводят страусов. Или планируют разводить. А чуть дальше – к деревне Тюково – тут уж кирпичный завод не при чем. Что-то безмолвно говорит о том, что и здесь была какая-то древняя «цивилизация».

Один любознательный москвич-дачник (а родом отсюда) раскопал в своем огороде «конные мины» - явно здесь было их производство. Сами изделия кованные, а времена – аж монголо-татарского ига: «минки» эти разбрасывали в реке вдоль брода, а когда монголо-татарские конники въезжали в брод, лошади, наступая на торчащие острия этих изделий, падали тут же от боли. История!

И филимоновцы – не конкуренты.

Места одоевские - красивые, живописные, леса кругом богаты ягодами сочными, сладким, грибами, дремучие овраги в орешниках непроходимых, звонкая, чистая речка протекает поблизости. Но самая главная невидаль в том местечке – глина, мягкая, пластичная, шести расцветок – синяя, серая, желтая, белая, красная и зеленая. Лежала она почти по верху земли, гостей заезжих удивляя да навлекая на себя гнев местных жителей.

Это рассказ еще об одних соседях по игрушке - теперь филимоновской.

Люди к глине этой относились совсем неприветливо, укоряли ее, ругали: из-за нее, многоцветной, урожая у них не бывало никогда богатого.

Однажды появился в деревне беглый Филимон. Он смог приспособить никому не нужные глиняные залежи. На ярмарке горшки да махотки быстро в ход пошли. Отбою от покупателей не было. Как-то Филимон сунул в карман глиняную игрушку, что слепил просто так, для забавы и дырочку в ней проколупал, чтоб свиристела. Дунул в нее. Залилась звонкой песнею игрушка. В другой раз побольше таких игрушек наделал - отбою от ребятишек не было.

Стали сами пробовать лепить, к Филимону за советом ходить, за помощью. А тот охотно показывал:

Разминай глину усердней, не ленись. Да не силой налегай, только лаской и ловкостью ее возьмешь.

Так мало-помалу приучил народ здешний к незнакомому делу.

Вскоре вырыли горны почти возле каждого дома – поделки обжигать. Выбирали место для них за огородами, под бугорками, чтоб ветру нельзя было зарождающийся огонь из горна сбить. А как пламя за силу возьмется, никакой ветер ему не страшен. Детишек сызмальства приучили свистульки лепить. Малышам что попроще давали мастерить – собаку или утку. А женщины брались за работу посложнее, раскрашивали игрушки горизонтальными полосками. Мужчины больше по гончарному делу хлопотали, сушили поделки, в горне обжигали. Но главная их забота – материал, т.е. глину, доставить вовремя.

К нарядным, расшитым затейливыми узорами полотенцам, к занавескам да скатертям, связанным искусными руками, прибавились новые украшения – расписные свистульки, а в хозяйстве – глиняная утварь. Игрушки-свистульки, посуду глиняную самых причудливых форм и росписей вывозили полными телегами в Калугу, Епифань, Тулу. Деревня та сейчас Филимоново зовется по имени того самого беглеца, пострадавшего во время крестьянского бунта против жестоких хозяев.

Филимоновские игрушки не спутаешь ни с вятскими, ни с каргопольскими, ни с дымковскими: и по раскраске, и по форме отличаются. Вот они: и небольшие по размеру, высотой около семи сантиметров., и покрупнее свистульки – все полосатые, яркие, веселые! Размеры, формы, раскраски соблюдаются мастерами строго. Вот, например, баран – у него обязательно рога колечком, на улиток похожи. А у барыньки непременно утка под мышкой – она для свистка приспособлена. Если доярка, то уж, конечно, при деле – корову доит или козу. Петушок – в гордом одиночестве. Курочка только в обнимку со своими цыплятами.

Форма игрушек особая, на первый взгляд странная. Все они как бы вверх вытянуты, будто к солнышку тянутся. Выглядят поэтому забавно, от их упругих, гибких фигурок веет таинственной загадочностью

Как рождается красота.

Как сегодня делают в деревне Филимоново знаменитые игрушки?

Летом ими заниматься некогда, много дел в полях… А к первому снегу, когда работы становится меньше, мужчины на всю зиму заготавливают глину, которую в деревне синикою зовут. По-настоящему она не очень синяя, близка к этому цвету, но и серым отдает.

Набрали глины, с песком да с водою ее тщательно перемешали так, чтобы ни комочка, ни крупиночки не попадалось. Месить надо долго-долго, руками пробовать чаще – достаточно ли мягка? И вот уж «тесто» вязкое, тягучее, готово, можно лепить.

Но не только цветом своим примечательна глина в Филимонове. Она слишком мягка, поэтому, когда изделие из нее сушат, не выдерживает она жаркого огня, трещинами покрывается. А в более прохладном месте игрушку сушить нельзя – рассыпаться может. Заглаживает мастер влажной рукой эти трещины, и невольно фигурка вытягивается.

Отделяет он от глины комочек, ровно столько, чтоб на свистульку хватило, потому что лепят ее из единого куска – всю от начала до конца. Вот только утку, к примеру, для барыни отдельно лепят или всадника с конем – тоже по отдельности. Быстрыми точными движениями из глины сначала вроде колокол выделывают, потом, глядишь, вырисовывается фигурка барыньки, жеманная такая, чинная, локоток в сторонку, туда ей потом уточку просунут. Из следующего продолговатого жгута появляются копытца, ножки, вот и конь готов.

Не по одному разу пройдутся бережно по игрушке теплые, ласковые руки мастера: очень уж глина непослушна, так и старается все свои капризы показать. Свистулька, будто живая – только что подправили ее, пригладили, глядь, через какое-то время снова пошла трещинками.

Так и «ласкает» ее мастер подолгу, кропотливо, пока не присмиреет будущая игрушка, пока не станет гладкой, ровной, без единой задоринки – вот теперь с ней можно и дальше работать.

Чуть твердеет свистулька, снова за нее принимается мастер – надо чтоб она запела звонко, голосисто. Для этого деревянной палочкой прокалывают в игрушке отверстие, прочищают его тщательно, осторожно, чтоб не попортить изделие. Если что-то в «голосе» том не понравилось, тут же палочкой подправляет отверстие и снова свистит…

В теплом помещении высохли поделки, можно их теперь обжигать.

Всю зиму лепят игрушки филимоновские мастера да еще махотки, посудину всякую. Весною со своими изделиями спускаются по крутой тропинке к горнам. Укладывают бережно все это туда, потом разжигают березовые дрова.

Разгорается огонь, такой жар вокруг стоит, что подойти близко невозможно: горны накаляются добела, а над ними столбом пламя висит. Температура до 700 градусов.

Всю ночь филимоновцы караулят у печей свои будущие поделки. С гармошками, балалайками, с песнями хороводы водят – одеваются к такому событию по-праздничному…

Жар постепенно спадает, медленно остывают горны. С волнением и тревогой достают оттуда свои изделия мастера… Бывало, и черепки одни доставали.

После обжига глиняные изделия меняют свой цвет – они становятся белыми с разными нежными оттенками: то розоватыми, то желтыми, то серыми… На такие свежие, только что обожженные свистульки краска легко ложится… Всего 4 краски используют филимоновцы, а получается жизнерадостно, ярко. Даже если петухи дерутся, даже если жених с невестой осерчали друг на друга, все равно грусть не наводят – с юмором добрым, теплым сделаны они добрыми же руками.

Вот разложили перед собой краски мастерицы. К слову сказать, в прежние времена мало кто в деревне весной яичко отведывал, все они шли на разведение красок. Пробовали мастера красить поделки из состава местных трав, из коры деревьев, из особых сортов глины. Но получалось блекло, невыразительно, да и недолго краска держалась на игрушке. Ныне придумали для мастериц анилиновые краски, которые разводятся лаком, они устойчивы и по цвету ясные, сочные. Кисточки - из куриных перьев, ниточкой перехваченных.

Расцветок не так уж много: желтая, красная, синяя, зеленая. Кисточкой по фигурке – желтый мазок, а на него еще и синий положила мастерица – легкая зеленая полосочка образовалась. А коли по синему красным мазком пройтись – фиолетовый рождается. На желтую полоску красную наложить – оранжево получается… Подсохнет, и можно ее на выставку везти…

Их руками и сердцами.

Сегодня – Евдокия Ильинична Лукьянова – член Союза художников СССР. Сама она почти и не смотрит на стол, разговаривает с собеседником, а руки будто сами по себе существуют, вылепливая, приглаживая, поправляя будущую свистульку. Игрушкой она с малолетства занимается. Лепила вся их семья – от детворы до стариков. Игрушка выручала в нелегкие голодные годы. Спрос на нее был всегда. Елена Кузьминична Евдокимова, член Союза художников СССР. Виктор Федорович Склемин – гончар, ни у кого такие певучие кувшинчики не получались, только у него. Певучие оттого, что стенки у них тоненькие, причудливой формы. И расписаны все по-разному. Многому он научился в детстве у Дмитрия Ильича Дербенева…

Вот она лежит перед ним – глина, мертвая, маслянистая. Склемин мнет ее долго, упорно, побрызгивая на нее время от времени водой. Вроде она уж и мягка достаточно, и пластична, так и скользит в руках, а гончар придирчиво ее перекинет с руки на руку – и опять давай ее дубасить. Глина аж вся лоснится, блестит. И вот, наконец, он отделяет от куска равные дольки – заготовки делает. Положил первую на гончарный круг, водой смоченный, и даже пришлепнул его, вроде как закрепил. Крутанул круг, и завертелся круглый комочек быстро, стремительно.

На глазах меняется его форма, вытягивается, утоньшается. Ловкие пальцы мастера помогают поточнее закруглиться вазочке… Совсем неуловимым движением Виктор Федорович пристроил руку внутри трубочки, раздавая ее вширь. А другая рука опять же помогала, тут же на подхвате оказалась. Руки будто в одно движение слились – только одна сверху, а другая изнутри, кажется, накрепко сжимает с обеих сторон заготовку, делая стенки сосуда все тоньше, даже страшно становится – вдруг прорвется от неосторожного движения…

Вот круг замедлил свой ход, совсем остановился. Склемин подровнял что-то сверху, снизу подправил, теперь нужно вазочку снять… Очень осторожно берет мастер изделие обеими руками с широко расставленными пальцами и бережно пристраивает его в сторонке – пусть подсыхает. Окрепнет – тогда можно и обжигать.

Гончарное искусство – это не только горшки да махотки, это и вазочки, и кувшинчики, и тарелочки, и кружки с бокалами. Да мало ли чего может придумать настоящий мастер!

Заключение.

Так вот получилось, что разговор наш на гончарном деле да на игрушке зациклился. Да неспроста, наверное. Было время как-то – ну, не было посуды в магазинах. Дефицит. Даже я помню, хоть и ребенком была. А тарелки да чашки чайные имеют такое свойство – биться. И скоро чай пить не из чего станет. А тут приехала к родителям Лидия Михайловна, мамина подруга, и подарила нам несколько чашечек собственного изготовления. Пережили дефицит.

Гончарные изделия – они всегда в домашнем хозяйстве нужны. Никогда не пройдет их время. А значит, производство это нужное, и всегда будет экономически оправдано. А игрушка, наверное, тоже всегда будет сопровождать изготовление посуды, как сопутствующий товар, как возможность самовыражения мастера, как учебное пособие для будущих мастеров, как источник вдохновения, как радость для ребенка (хоть и кратковременная), как долгое эхо прошедших эпох для истинных ценителей декоративно-прикладного искусства. И пока есть ценные глины в новосильской земле, может быть, время от времени будут рождаться здесь мечтатели, которым все-таки удастся когда-нибудь открыть местное гончарное производство.

Используемая литература:

Уткин П.И., Королева Н.С. «Народные художественные промыслы». Учеб. для проф. учеб. заведений. – М.: Высш. шк., 1992.

Костин В.Н., Бережнова О.В., Бутримова И.В., Сальникова Э.В. «Фольклор земли Орловской». – Орел: Изд-во ОРАГС, 2004.

Глаголев В.Н. «Чернышинская глиняная игрушка, ее история и производство». – Новосиль.1932-33 гг. (рукопись)

Дайн

Степанова Е. «Живое чудо народной игрушки». – «Орловская правда», март 1994.

Макушев А. «Игрушка-свистулька – потешная забава». – «Орловская правда», 1993.

Третьякова Г. «Древний промысел». – «Орловская правда», 14 марта 1991.

Терещенкова Т. «Возвращение чернышинской игрушки». - «Новосильские вести», 29 ноября 1994.

Синюкова В. «Да не иссякнет источник души!». – «Новосильские вести», 25 июля 1997.

Рогов А.П. «Кладовая радости». – М.: Просвещение, 1982.

Маленькие чудеса. Очерки / Составитель Н. Тарановская. – Л.: Дет. лит., 1981.

Хворостов А.С. «Чеканка. Инкрустация. Резьба по дереву». Пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1985.

Каменева Е.О. «Волшебная глина». – М.: Малыш, 1983.

Бедник Н.И. «Хохлома». – Л.: Художник РАФСР, 1980.

Шкловская А.Б. «Игрушечные мастера». – М.: Малыш, 1988.

Журавлева З.М. «Филимоновские чародеи». – Тула: Приокское книжное издательство, 1987.

Кирпичникова И. «Красный башмачок». – Л.: Дет литература, 1980.

Утевская П. «История фарфоровой чашки». – М., Дет. литература, 1980.

Амоков В. «Волшебное дерево». – Тула: Приокское книжное издательство, 1988.

Русецкая О. «Прикосновение к истокам. Очерки о народных художественных промыслах России». – М.: «Молодая гвардия», 1987.