Реферат: Высшее образование в России XIX века

Уровень образованности общества является одним из показателей культурного состояния страны. В России в XVIII в. он был крайне невысок. Еще при Петре была сделана первая попытка создания университета при Академии наук - попытка, приведенная в исполнение уже после его смерти; в 1726 г. были выписаны из-за границы профессора, но их оказалось больше, чем студентов; студенты набирались принудительным порядком из учеников духовных академий, семинарий, и дело шло плохо. В 1755 г. выдающимся событием в жизни страны стало создание первого в России Московского университета по инициативе и проекту М.В. Ломоносова при деятельной поддержке просвещенного фаворита императрицы Елизаветы Петровны И.И. Шувалова. Правда, вновь учрежденный университет не скоро приобрел значение настоящего рассадника образования в России - сначала его постигла та же судьба, что и первый петровский университет: студентов было мало, и в самом же начале существования ему пришлось пережить годы упадка.

Начало XIX века - время культурного и духовного подъема в России. Отечественная война 1812 года ускорила рост национального самосознания русского народа, его консолидацию. Произошло сближение с русским народом других народов России. Восстание декабристов в 1825 году оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи, в том числе и на образование. Сильный толчок культурному развитию России дала и вторая половина XIX века - эпоха Освобождения. Втягивание в рыночные отношения все более широких слоев крестьянства со всей остротой поставило вопрос о начальном народном образовании. Это вызвало невиданный прежде рост числа сельских и городских школ. Промышленность, транспорт и торговля предъявляли все более широкий спрос на специалистов со средним и высшим образованием.

Таким образом, вступление России в новый период своего исторического развития в XIX веке потребовало проведения социально-экономических преобразований во всех сферах жизни, в том числе и в сфере высшего образования. Это была объективная необходимость, этого требовали новые условия хозяйственной и общественной жизни России.

Тема высшего образования в России для меня, как для студентки педагогического вуза, очень актуальна. Более того, актуальность этой темы определяется и тем, что интерес к ней вызывается процессами, которые происходят в современной системе высшего образования России (проблемы государственного финансирования, благотворительность, платность и прочее). Для высшей школы начала XXI века представляет определенный интерес прошлое из XX века и даже из XIX века, это наше прошлое, наша история и наш опыт.

1. Высшее образование при Александре I

Придя к власти, Александр I продолжил проведение в России образовательные реформы. Но она была не самоцелью, так как для ускорения темпов развития страны нужен был рост социальной активности общества. Образование было одним из способов пробудить социальную мобильность населения, но его необходимо было подкрепить и другими действиями. Правительство разработало комплекс мер, призванных преодолеть сословную закоснелость общества, мешающую ему динамично следовать за темпами экономического, промышленного и культурного развития соседних европейских стран.

1.1 "Дней Александровых прекрасное начало…"

Воцарение Александра I сопровождалось заменой устаревшей системы государственного управления - коллегий - министерствами, которые более соответствовали требованиям времени. Среди других министерств, организованных царской властью в 1802 г., было создано Министерство народного просвещения, во главе которого был поставлен екатерининский вельможа граф Завидовский. В 1803 г. были опубликованы "Предварительные правила народного просвещения", согласно которым образование было возведено в ранг государственной задачи, затем, в 1804 г., - "Устав учебных заведений, подведомых университетами". Этим уставом Россия была разделена на шесть учебных округов: Московский, Петербургский, Казанский, Виленский и Дерптский. Во главе каждого учебного округа были поставлены университеты. Они должны были управлять всеми учебными заведениями своего округа, в связи с чем при советах университетов создавались училищные комитеты и профессора университетов должны были выполнять функции методистов и инспекторов. Была установлена строгая бюрократическая зависимость низших звеньев системы народного образования от высших: приходские училища подчинялись смотрителю уездного училища, уездные училища - директору гимназии, гимназии же - ректору университета, университет - попечителю учебного округа. Попечителем Московского округа был назначен М.Н. Муравьев, бывший учитель Александра; Петербургского - Н.Н. Новосельцев, Виленского - князь Чарторыйский; Харьковского - граф Северин Потоцкий; Казанского - академик Румовский; наконец, Дерптского - просвещенный генерал Клингер. Все попечители жили в Петербурге и должны били лишь время от времени объезжать свои округа, участвуя постоянно в коллегиальном обсуждении всех вопросов, связанных с распространением просвещения в России. Стройная образовательная система становилась еще тем более устойчивая, что базировалась на тех социальных привилегиях, которые приобретали выпускники средних и высших учебных заведений, а особенно те из них, которые показывали отличные успехи за время учебы.

В России, где недавно еще был один лишь Московский университет, теперь - с 1804 г. существовало уже шесть высших учебных заведений. Помимо Веленского и Дерптского университетов за время царствования Александра I были открыты Харьковский, Казанский университеты и Петербургский главный педагогический институт, который позже был преобразован в университет.

По сметам 1803 - 1806 гг., правительство Александра ассигновало средства на шесть высших учебных заведений. При этом на каждый университет отпускалось по 130 тыс. руб. Эти цифры достаточно красноречиво говорят о размерах и быстроте распространения просвещения.

1.2 Устав 1804 года

Толчок, данный в отношении просветительской деятельности в 1803 - 1804 гг. был очень силен и плодотворен. В 1804 г. правительство, несомненно, встало на правильную для того времени точку зрения. Созданные университеты имели задачи не только давать высшее образование своим питомцам, но и заботиться о правильной постановке учебного дела во всем учебном округе, потому что, по уставу 1804 г. университеты поставлены были во главе учебного дела в учебных округах. Университетский совет являлся окружным административным учреждением; при этом, по тому же уставу 1804 г., эти учреждения не были в чиновничьей зависимости от высшего начальства, в какой были попечители округов. Университеты пользовались значительной автономией. Эта автономия дана была для цели свободного развития науки, но она отражалась и на ходе их деятельности в качестве административных органов. И надо сказать, что советы университетов в то время выдерживали успешно столкновения даже с самим Комитетом министров, не говоря о Министерстве народного просвещения.

Они не только поставляли учителей, но и улучшали вообще состав педагогического персонала: до того времени директорами учебных заведений были обыкновенно отставные военные, люди для этого во всяком случае не пригодные, - и вот университетам удалось в значительной мере устранить это зло и добиться того, чтобы подбор этих начальников был несколько улучшен.

Согласно уставу 1804 г., в университетах на четырех факультетах готовили специалистов в области права, языкознания, медицины, физики и математики. Немало делалось и для совершенствования государственного аппарата, который нуждался в кадрах "исполнителей сведущих, обладающих твердым и отечественным образованием". В 1809 г. правительство ввело особые требования для чиновников. Начиная с определенного чина, они были обязаны иметь университетское образование или выдержать перед профессорами университета экзамены по русскому и иностранному языкам, праву, истории, географии, математическим дисциплинам, статистике. Все это повысило престиж университетов, особенно среди разночинной и мелкопоместной дворянской молодежи. Семьи же богатых и родовитых дворян традиционно связанные с военной и высшей гражданской службой предпочитали обучать своих детей в закрытых дворянских пансионах и лицеях (в Царском Селе, Ярославле, Нежине, Одессе), в военных училищах и кадетских корпусах. Поэтому неудивительно, что треть студентов в университетах были разночинцами. Внешне сословные различия оставались мало заметными. Все студенты носили единую форму, утвержденную в 1800г.

Ректора и преподавателей избирал совет профессоров, он же определял перечень учебных дисциплин и содержание курсов преподавания.

Поступки студентов разбирал университетский суд. Виновных могли заключить в карцер на срок от 3 до 14 суток.

1.3 Профессорско-педагогический состав, его культурный и научный уровень

Личный состав профессоров был в начале царствования Александра довольно высок, главным образом благодаря приглашению иностранных ученых (в числе около 60 человек). Конечно, это вызывало то неудобство, что лекции читались на немецком языке, по латыни, иногда по-французски, и только половина профессоров читала по-русски. Была и вторая проблема, которая заключалась в разности менталитетов преподавателей и студентов, обусловленных множеством причин: культурной, языковой, религиозной, даже разницей бытовых обычаев. По воспоминаниям ученика Сенковского - П. Савельева и другого студента той поры - А. Никитенко, "немецкая фракция" преподавателей Петербургского университета держалась замкнуто, избегая контактов с остальными и не допуская других в совой круг. Все это затрудняло адаптацию преподавателей, подталкивая их к корпоративной замкнутости, сам учебных процесс, а также замедляло процесс преемственности, то есть подготовки национальной смены приглашенным профессорам.

Параллельно с приглашением иностранцев применялась практика командировок или стажировок в заграничных университетах тех молодых преподавателей, которые проявляли особую склонность к языкам и исследовательской работе. Такая практика применялась не часто, так как существовало опасение насчет проникновения заразы вольнодумства через командированных, но большая группа лучших, по воспоминаниям современников, русских профессоров прошла подготовку в немецких университетах. Среди них: П.Г. Редкин - видный юрист и общественный деятель и его коллега Н.И. Крюков, М.С. Куторга и Т.Н. Грановский - историки, О.М. Бодянский, филолог-славист, знаменитый медик Н.И. Пирогов, экономист А.И. Чивилев. Был послан за границу для получения профессорского знания В.С. Печорин, не вернувшийся на родину по идейным соображениям. Многие из тех, кто уже получил профессорское знание, также имели возможность отправиться в научную командировку, как, например, профессора Московского университета Н.И. Надеждин и М.П. Погодин. Общий научный и культурный уровень профессорско-преподавательского состава был в то время не высок. Профессора в основной массе не следили за ходом современной науки, особенно зарубежной, давали лекции по старым записям, не добивались понимания или даже внимания иначе, чем полицейскими мерами.

1.4 Кризис университетов 20-х годов

Внутренняя самостоятельность университетов, предоставленная уставом 1804 г., продолжалась недолго. С 20-х годов власти, опасаясь распространения среди молодежи революционных идей, начали ограничивать автономию и вмешиваться в быт студентов. Печальную славу приобрели попечители Казанского и Петербургского учебных округов М.Л. Магницкий и Д.П. Рунич. Их усилиями в университетах было сокращено преподавание философии и введено богословие, уволены за свободомыслие известные профессора (правовед А.П. Куницын, географ и историк К.А. Арсеньев и др.), был ужесточен контроль за студентами. Пример подал Магницкий: он вменил в обязанность надзирателей постоянное наблюдение за казанскими студентами. Молодых людей выстраивали в шеренги, осматривали у них волосы, платья. В новых правилах 1824 г. студентам запрещалось отлучаться без письменного разрешения начальства за город, посещать театры, читать книги "противных христианству и существующим системам правительств, в особенности же Российского государства".

2. Высшее образование во второй четверти XIX века

Восстание декабристов в 1825 г. оказало огромное влияние на все стороны социальной жизни Российской империи, в том числе на образование. Новый император Николай I видел одну из причин революционных выступлений в несовершенстве образовательной системы. Мысли о "порочности" российской системы образования неоднократно высказывал и министр народного просвещения А.С. Шишков, который исполнял эту должность в 1824 - 1828 гг.

2.1 Граф С.С. Уваров и устав университета Св. Владимира

Адмирал Шишков, унаследованный императором Николаем от предыдущей эпохи, оставался во главе Министерства народного просвещения до 1828 г.; затем, с 1828 по 1833 г. министерством управлял пиетист Ливен. С 1833 г. министром сделался один из наиболее знаменитых министров народного просвещения - С.С. Уваров, который управлял этим ведомством до начала третьего периода царствования Николая - до 1849 г.

В отечественном образовании С.С. Уваров оставил заметный след: он выдвинул концепцию, в которой утверждал, что народное образование должно осуществляться в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности. Первым шагом по реализации своей концепции в высшей школе явилась подготовка устава университета Св. Владимира. Он был утвержден императором Николаем I 25 декабря 1833 г. Этот университет создали в Киеве на базе Волынского лицея, находившегося ранее в Кременце. Университет Св. Владимира предназначался преимущественно для жителей Киевской, Волынской и Подольской губерний. Николай I взял вновь созданный университет под свое покровительство и наделил его титулом "Императорский".

Устав университета Св. Владимира 1833 г. существенно отличался от университетских уставов 1804 г. Он явился правовой основой для возрождения российских университетов, переживших кризис в 20-е гг. XIX в. По замыслу С.С. Уварова университет стал рассматриваться не как ученое сословие, а как высшее учебное заведение и административно-коллегиальное учреждение для управления другими учебными заведениями округа.

По уставу 1833 г. в состав совета университета входили только профессора, а адъюнкты такого права лишились. Вместе с тем туда был введен синдик, что усилило его реальную власть. По новому уставу произошло значительное ограничение прав университетского совета - у него отняли право увольнять преподавателей и судить их. По уставу 1833 г. ректора стали избирать на два года. В случае болезни ректора его обязанности стал исполнять проректор, избиравшийся ежегодно из профессоров университета. Первоначально в университете Св. Владимира было лишь два факультета - философский и юридический.

Принципиальное отличие устава университета Св. Владимира заключалось в порядке набора студентов: выпускники большинства гимназий лишались права поступать в университет без испытаний. Эта мера улучшила качественный состав студентов.

Интересно отметить, что в новом университете было введено семестровое распределение курса наук и установлен прием студентов два раза в год.

Предписывалось составлять учебные курсы так, чтобы студент мог изучить каждый из них за один семестр.

Это нововведение привело к дроблению больших курсов на более мелкие, что привело к увеличению числа изучаемых предметов.

По уставу университета Св. Владимира инспектор назначался попечителем Киевского учебного округа из посторонних военных или гражданских чиновников.

Он обязан был надзирать не только за казенными студентами, но и за вольными слушателями. За счет последних быстро росла численность университета: в 1836 г. обучалось 203, а в 1848 г. - 663 студента.

2.2 Общий устав императорских российских университетов

26 июля 1835 г. Николай I утвердил Общий устав императорских российских университетов. Руководство ими осуществлял министр народного просвещения через попечителей соответствующих учебных округов. Внутри университета управляющие функции принадлежали совету (ректор и все профессора) и правлению (ректор, деканы факультетов и синдик).

Согласно уставу 1835 г. в университетах полагалось три факультета: философский, юридический и медицинский. Однако допускались и изменения в составе факультетов в зависимости от местных условий. Например, в Петербургском университете отсутствовал медицинский факультет, а в Дерптском университете был богословский факультет. На философских факультетах предусматривались два отделения.

Профессорско-преподавательский состав университетов представляли ординарные и экстраординарные профессора, адъюнкты, лектора иностранных языков, учителя музыки, танцев, фехтования и верховой езды. Штаты профессорско-преподавательского состава определялись в зависимости от числа студентов и периодически пересматривались. Удельный вес ординарных профессоров составлял около половины всего штатного состава преподавателей.

Во главе совета университета стоял ректор, который избирался тайным голосованием. Избирались также и деканы факультетов сроком на четыре года. Решения совета университета считались правомочными, если на заседаниях присутствовало не менее двух третей его состава. Все вопросы повестки дня заседания совета принимались большинством голосов присутствовавших членов. При равенстве голосов членов совета решающим был голос ректора.

В комплектацию заседаний совета входили такие вопросы, как избрание ректора, почетных членов и корреспондентов; избрание профессоров и адъюнктов, а также назначение их на должности; определение и увольнение лекторов и учителей; обсуждение предложений факультетов по совершенствованию преподавания наук; распределение курсов и времени на их преподавание; рассмотрение представлений факультетов на получение преподавателями ученых званий; анализ недостатков в работе профессорско-преподавательского состава и др.

Высокие требования предъявлялись к профессорско-преподавательскому составу российских университетов. По уставу 1835 г. на должность ординарного или экстраординарного профессора мог претендовать только доктор наук по профилю соответствующего факультета. Чтобы стать адъюнктом кафедры, претендент должен был обладать как минимум ученой степенью магистра по профильной отрасли знаний. От учителя университета требовалось наличие высшего образования.

Если ученый желал участвовать в конкурсе на замещение вакантной должности профессора, он обязан был прочитать три пробные лекции в присутствии ректора университета и декана соответствующего факультета. После успешного прохождения конкурса профессора, адъюнкты и почетные члены университета утверждались в этих званиях министром народного просвещения. Кроме того, министр имел право своим решением назначать известных ученых и специалистов на вакантные должности профессоров и адъюнктов без проведения конкурса.

Профессор мог заведовать в университете только одной кафедрой, и по разрешению министра народного просвещения ему разрешалось совмещать работу на второй. Основной обязанностью профессора было чтение лекций студентам в объеме не менее восьми часов в неделю. За пропуски плановых занятий без законных оснований из окладов профессоров, адъюнктов и учителей удерживались соответствующие денежные средства, которые передавались на нужды университета.

Устав 1835 г. установил четкие правила поступления в университеты России. Все желающие стать студентами должны были выдержать предварительные испытания по правилам, утвержденным Министерством народного просвещения. Преимуществом при зачислении пользовались молодые люди, закончившие полный гимназический курс. По решению ректора университета лучшие выпускники гимназий могли зачисляться в студенты без предварительных испытаний. Срок обучения на философском и юридическом факультетах составляя 4 года, а на медицинском - 5 лет. При наличии уважительных причин студенты могли переводиться на аналогичный факультет другого университета. В период с 10 июня по 22 июля и с 20 декабря по 12 января во всех университетах объявлялись вакации (каникулы).

После завершения каждого курса наук обучаемые подвергались испытаниям, разрешались и промежуточные испытания в течение учебного года. Лучшим студентам предлагались конкурсные работы над сложными задачами, решения которых представлялись в деканаты факультетов в виде сочинений. За успешное решение таких задач ежегодно по три студента в каждом университете награждались золотыми или серебряными медалями. Эти медали вручались победителям конкурсов в торжественной обстановке на факультетских собраниях.

Лучшим студентам, окончившим полный курс наук в университетах, присваивались ученые степени кандидатов без экзаменов. Остальные выпускники университетов, получившие аттестаты и право на классный чин, могли претендовать на ученую степень кандидата после успешной сдачи сложного экзамена по своей специальности. Через год после присуждения ученой степени кандидата их обладатели имели право сдавать испытания для получения ученой степени магистра. Еще через год у магистров появлялось законное право на защиту докторской диссертации по своей отрасли знаний. Процедура подготовки и защиты диссертации описывалась в инструкции Министерства народного просвещения.

Профессорско-преподавательский состав, чиновники и студенты университетов имели определенные права и преимущества перед другими лицами. Так, должность ректора давала право на 5-классный чин по Табели о рангах. Совет университета мог ходатайствовать перед Герольдией о присвоении классных чинов: ординарному профессору - 7-классного чина, экстраординарному профессору и адъюнкту - 8-классного чина. При вступлении в гражданскую службу доктор наук мог получить 8-классный чин, магистр - 9, кандидат - 10, а студент после завершения полного университетского курса - 12-классный чин.

Лица с высшим образованием имели дополнительные права при добровольном поступлении на военную службу. Например, кандидаты, прослужив в унтер-офицерском звании три месяца, производились в офицеры. Выпускники университетов становились в русской армии офицерами через шесть месяцев, даже если в полках не было соответствующих вакансий. Срок в три или шесть месяцев этим лицам предоставлялся для усвоения основ строевой воинской службы. После 25 лет безупречной статской службы профессорa, адъюнкты и лектора университетов получали пенсию от казны в размере полного жалованья. Заслуженные профессора могли получать пенсию и продолжать научно-педагогическую работу с выплатой положенного жалованья. После прекращения государственной службы они могли просить Министерство народного просвещения об установлении более высокой пожизненной пенсии (при наличии определенных заслуг).

Безупречная служба в университетах в течение десяти лет и более давала право профессорам, адъюнктам и лекторам на пенсию при неизлечимых болезнях. В случае смерти указанных лиц их пенсии продолжали получать вдовы (пожизненно) и дети (дочери - до замужества, а сыновья - до поступления на службу или учебу). Продуманная система материального обеспечения стимулировала работу педагогов высшей школы.

2.3 Преобразования в Императорском С. - Петербургском университете

Введение устава 1835 г. привело к существенным преобразованиям в Императорском С. - Петербургском университете. В начале 1836 г. были проведены выборы ключевых фигур университета: ректором стал профессор И.П. Шульгин, а деканами факультетов - Е.В. Врангель (юридического), Д.С. Чижов (математического) и Ф.Б. Грефе (филологического). Большинство кафедр заняли молодые ученые, вернувшиеся после стажировки из зарубежных университетов.

Существенно повысился научный потенциал юридического факультета, где за короткий период 13 преподавателей защитили докторские диссертации. Среди них выделялись работы А. Благовещенского "О методах науки законоведения", С. Богородского "О философии уголовных законов у древних" и К. Неволина "О философии законодательства у древних". Несколько человек успешно защитили магистерские диссертации, первым из них был Н. Палибин с работой "О характере уголовных законов Русской Правды, Судебника и Уложения".

Насущные потребности промышленного развития Российской империи привели к образованию в Петербургском университете реального отделения, где с 1839 г. обучалось шесть студентов. Средства для создания этого отделения выделило Министерство финансов, оно же и предложило перечень изучавшихся предметов. Студентам реального отделения читали следующие курсы: прикладная механика, архитектура, строительное искусство, черчение, рисование, техническая химия и др. По заказу Министерства иностранных дел Петербургский университет с 1839 г. начал подготовку чиновников со знанием валахо-молдавского (румынского) языка. Для решения этой задачи в университете была открыта специальная кафедра валахо-молдавского языка, которая в течение 20 лет работы подготовила несколько десятков специалистов-филологов. Это позволило решить проблему дефицита чиновников в Бессарабских присутственных местах.

Для всей истории Петербургского университета характерным является следование практическим потребностям общественного развития. Так, в 1841 г. совет университета пришел к выводу о целесообразности создания межфакультетского учебного подразделения (камерального разряда) для подготовки чиновников административно-хозяйственной службы. С этой целью были привлечены специалисты всех факультетов, которые разработали учебный план и лекционные курсы.

Камеральный разряд начал готовить студентов с 1843/ 44 учебного года по предметам трех факультетов: юридического (государственное право европейских держав, государственные учреждения Российской империи, законы о финансах и государственных повинностях, законы благоустройства и благочиния), историко-филологического (политическая экономия и статистика), физико-математического (естественная история, технология, агрономия и архитектура). Коме того, студенты камерального разряда обязаны были слушать дополнительные учебные курсы по русским гражданским и уголовным законам, всеобщей и отечественной истории, одному из новейших языков. Такой набор предметов существенно расширял кругозор будущих чиновников и позволял им комплексно оценивать проблемы развития регионов России. Позже камеральный разряд был преобразован в административный разряд. Деятельность межфакультетского административного разряда была всецело направлена на подготовку квалифицированных чиновников-управленцев для различных регионов Российской империи, а также для ряда зарубежных государств.

С целью лучшего усвоения учебного материала изучение русского языка для студентов-иностранцев стало обязательным. В 1846 г. по указу императора Николая I Петербургскому университету было разрешено привлекать к учебной работе в административном разряде ученых Академии наук.

2.4 Студенческие кружки

В университетских стенах закладывалась не только программа будущей профессиональной жизни студента, но и его дружеские связи, зарождалось его мировоззрение, формировались основы нравственной позиции. Тепло и взволнованно вспоминают об этом времени духовной свободы и одновременно напряженной духовной работы И.А. Гончаров: "Дух юношества поднимался, он расцветал под лучами свободы, падшими после школьной и домашней неволи. Он совершал первый сознательный акт своей воли, приходил в университет сам: его не отдают родители, как в школу. Нет школьной методы преподавания, не задают уроков, никто не контролирует употребления им его часов, дней, вечеров и ночей. Далее следуют шаги все серьезнее и сознательнее, достигается "степень зрелости" без всякого на нее гимназического диплома. Свободный выбор науки, требующий сознательного взгляда на свое влечение к той или другой отрасли знания, и зарождающееся из этого определение своего будущего призвания - все это захватывало не только ум, но и всю молодую душу. Университет отворял широкие ворота не в одну только научную сферу, но и в саму жизнь. С учебной почвы он ступает на ученую. Умственный горизонт его раздвигается, перед ним открываются перспективы и параллели наук и вся бесконечная даль знания, а с нею и настоящая, законная свобода - свобода науки".

Особенно бурно кипела умственная жизнь студентов в кружках, где собирались люди с общими интересами и склонностями, симпатизирующие и доверяющие друг другу. Вообще правительство и университетское начальство недолюбливало любые формы общественных организаций, которые рождались по инициативе самих студентов, без организационных усилий сверху, а в 1830-е годы, вскоре после восстания декабристов, недоверие перерастало в серьезное опасение, и со студентов брали подписку, что они не состоят в тайном обществе. Поэтому любое участие студентов в кружках не поощрялось, а от студентов, замеченных в тяге к тайным сборищам, избавлялись при первой же возможности. Об этом говорит ряд дел в Московском университете, о которых известно из воспоминаний Герцена, друзей Белинского и других студентов той поры. Действительно, кружки, даже не политические, были далеко не так безобидны с точки зрения охранительной стратегии. Молодежь, устанавливая в своей маленькой республике иной порядок жизни, свои правила поведения, впоследствии не желала покорно и без возражений вписаться в существующее общественное устройство, стремясь его приспособить к удобной для себя организации, а, следовательно, несла в жизнь дух бунтарства и нонконформизма. Формы дружеского общения в студенческих кружках Станкевича и Герцена, разных по идеологии, готовили молодых людей к столкновению с жизнью. В лабораторной среде юношеских кружков 1830-х годов выковывались характеры людей, способных на все смотреть критически, обо всем говорить прямо, как они привыкли говорить о себе самих. "Дружба 1830-х годов, - пишет исследователь творчества Герцена Л.Я. Гинзбург, - трудная, требовательная, в откровенности не знающая границ. Она изощряла навыки психологического анализа. Это было своего рода взаимное отражение, отвечавшее потребности разросшейся личности в непрестанном самоосознании, самораскрытии". К тому же члены кружков не только увлекались психологическим анализом, но искали мотивы поступков и в социальном окружении. Недаром эти искания развиваются как бы параллельно с зарождением в русском искусстве реализма, предполагавшего как глубину психологического анализа, так и применение принципа социального детерминизма для объяснения мотивов человеческих поступков. Другим следствием этого интереса станет усиление социальной проблематики в литературе, искусстве и, разумеется, в журналистике.

Студенческие кружки поддерживали высокую интенсивность умственной жизни не только жаркими спорами и взаимным духовным обогащением, но и благодаря чтению. Все студенческие кружки того времени внимательно следили за новинками зарубежной научной и публицистической литературы, поскольку отечественная была небогата. Источником новинок были не только книги, официально разрешенные к ввозу в Россию или просмотренные цензурой переводы, но и тайно ввезенная из-за границы литература, которую можно было достать в кофейнях и книжных лавках. Политический эмигрант, заочно осужденный декабрист Н.И. Тургенев в своей книге "Россия и русские" писал, что в Москве в книжных лавках могут снабдить книжными новинками, даже запрещенными цензурой". Каждый из участников кружка вносил свою лепту в расширение кругозора друзей: одни следили, благодаря знанию языка, за немецкими, другие - за французскими, третьи - за английскими изданиями. По воспоминаниям членов московского кружка Н. Станкевича известно, как много часов они проводили за книгой и ее последующим обсуждением, какие жаркие споры разгорались относительно ее истолкования, похожая картина была и в других студенческих группах. Многочисленные воспоминания свидетельствуют, что круг чтения был своеобразным паролем на порядочность и независимость образа мыслей в студенческой среде. По названию читаемых книг студенты определяли: "свой" или "чужой" перед ними. Интерес, рожденный спорами внутри кружка, транслировался на остальную часть студенческой аудитории. Через некоторое время общая сумма знаний существенно увеличивалась, невзирая на то, соглашались или нет остальные с идеями, взбудоражившими молодые умы.

Таким образом, студенческие кружки были одним из способов развития, духовного самообразования молодежи того времени. К тому же сформировавшаяся привычка к общению и обсуждению насущных проблем внутренней жизни приведет позднее большую часть из них в журналистику в качестве авторов критических и научно-популярных статей, полемистов и рецензентов.

3. Высшее образование в 50-е годы XIX века

Революционные события 1848-1849 гг. оказали серьезное влияние на положение Петербургского университета и всей высшей школы России. Ответной реакцией императора Николая I на эти события стало назначение в январе 1850 г. министром просвещения князя П.А. Ширинского-Шихматова, бывшего морского офицера. Он был на должности министра до своей кончины (1855 г) и снискал "славу" реакционного государственного чиновника.

В первой половине 50-х гг. XIX в. Министерство народного просвещения предприняло ряд ограничительных мер в высшей школе. Во-первых, установление численного предела обучавшихся в российских университетах (не более 300 студентов в каждом, не считая медицинских факультетов), а также запрета на прием лиц недворянского происхождения. Во-вторых, запрещение заграничных командировок преподавателей и студентов с научными целями. В-третьих, прекращение чтения лекций по философии светскими профессорами с передачей преподавания логики и психологии ученым богословам.

Сокращению численности студентов способствовало увеличение платы за обучение с 1849/50 учебного года до 50 рублей серебром в год в столичных университетах и до 40 рублей - в остальных. Такой уровень оплаты оказался непосильным для многих обедневших дворян, которые вынуждены были отказаться от получения высшего образования.

Министр Ширинский-Шихматов насаждал полицейский контроль за всеми сторонами жизни и деятельности высшей школы. Профессора обязаны были до начала учебного года представлять деканам факультетов тексты своих лекций для утверждения, а затем направлять их в Публичную библиотеку в качестве обязательных подписанных экземпляров. Контроль за студентами со стороны инспектора университета и его помощников осуществлялся даже по месту жительства. Только за 1855 г. студенты Петербургского университета 1540 раз посещались ими на квартирах.

Крымская война 1853-1856 гг. существенно изменила социально-политическое и экономическое положение России. Для ведения крупномасштабной войны против коалиции государств (Великобритании, Франции, Турции и Сардинского королевства) Российская империя вынуждена была использовать значительную часть материальных средств и людских резервов. Чтобы постоянно развертывать дополнительные силы русской армии и флота, нужны были подготовленные резервы офицеров и нижних чинов.

Поэтому 29 декабря 1854 г. император Николай I повелел: "В столичных университетах и высших классах всех гимназий открыть для воспитанников с наступающим новым годом преподавание Строевого устава пехотной службы, ротного и батальонного, не далее, - чтобы таким образом они могли быть офицерами, практически приготовленными и уже знакомыми с теорией Строевого устава. Сверх того в университетах обоих столиц ввести преподавание артиллерийской и полевой фортификации, имея преимущественно в виду практическую часть оного".

4. Образовательная система пореформенной России

Пореформенный период истории России XIX в. ознаменовался проведением существенных мер в образовании. Их следует рассматривать в контексте реформ в других сферах, а также царившей обстановки "оттепели", наступившей в стране в 50-60-е гг. Ряд моментов, характерных для пореформенного периода нашей истории, имевших место в обществе рыночной экономики, представляет немалый интерес и сегодня, когда идут напряженные поиски целесообразных форм деятельности образовательных учреждений в новых условиях.

4.1 Устав 1863 года

Характерной черной деятельности Министерства народного просвещения при А.В. Головнине, занявшем пост министра в 1862 г., была широкая гласность. Комиссия, возглавляемая фон Брадке, составила проект нового университетского устава. Проект был разослан во все университетские советы, лицам духовных и гражданских ведомств, переведен на немецкий и французский языки и доставлен многим иностранным ученым и педагогам.

Новый устав распространялся на Московский, Санкт-Петербургский, Харьковский, Казанский, Киевский университеты. К обсуждению проекта университетского устава были привлечены русские и иностранные ученые. Устав восстановил автономию университетов, определил правила поведения студентов в учебном заведении и в не его стен, отменил форменную одежду.

Правом поступления в университеты по-прежнему пользовались выпускники классических гимназий. Юноши, окончившие реальные училища или духовные семинарии, для получения такого права должны были успешно выдержать экзамены по древним языкам в одной из гимназий, причем семинаристы - с особого разрешения духовного начальства. Семинаристам разрешалось учиться только в Дерптском, Томском, Петербургском и Варшавском университетах. Будущий студент подавал на имя ректора о принятии его на первый курс избранного факультета. К прошению прилагались аттестат зрелости, выданное местной полицией свидетельство о безукоризненном поведении, а с 1884 г. и выписка из школьного кондуита (журнала, в котором записывались пропуски учащихся).

Усиление финансирования университетов привело к значительному улучшению материального положения профессорского состава, выразившегося в увеличении их жалования вдвое. Укрепилась престижность профессоров, их авторитет в обществе. Серьезным завоеванием демократической общественности России следует считать внесение в устав положения о праве университетов освобождать студентов от платы за учение, сокращать размер этой платы, а также удовлетворять просьбы студентов об отсрочке ее. Закон оговаривал, что эти льготы предоставляются только успешно обучающимся студентам.

4.2 Расширение сети высших учебных заведений

Наряду с университетской реформой правительство осуществляет ряд мер по расширению университетского образования. В 1863 г. был открыт университет в Одессе (Новороссийский), а в 1888 г. - в Томске, городе, ставшим важнейшим культурным центром Сибири. Открытием Томского университета было положено начало высшему образованию в Сибири. В 60-е же годы проводится реорганизация некоторых технических учебных заведений в собственно высшие: Петербургский технологический институт (1862), Горный институт (1866), Московское высшее техническое училище (1868) и др.

В связи с запросами сельского хозяйства были открыты Петровско-Разумовская сельскохозяйственная академия (1865) и Новоалександровский институт сельского хозяйства и лесоводства (1869).

Сеть высших технический учебных заведений в пореформенный период развивалась значительно быстрее, чем университетов, количество их выросло с семи почти до шестидесяти.

4.3 Структура университетов пореформенной России

В стенах университетов сохранялись четыре факультета: историко-филологический, физико-математический, юридический и медицинский. В Санкт-Петербургском университете не было медицинского факультета, но функционировал факультет восточных языков. Число кафедр значительно возросло: время диктовало необходимость усиления теоретической и исторической частей преподавания на гуманитарных факультетах, теоретической и экспериментальной частей - на естественных факультетах.

На историко-филологическом факультете прибавились три новые кафедры: сравнительной грамматики индоевропейских языков, истории всеобщей литературы, теории и истории искусств. Восстанавливалась кафедра философии. На юридическом факультете появились тринадцать кафедр вместо семи - кафедры энциклопедии права, государственного права, истории русского права, истории славянских законодательств.

Процесс дифференциации и роста кафедр шел и на естественных факультетах. Появились кафедры механики, технической химии и агрономической химии, кафедры физики и физической географии, кафедры минералогии и геогнозии, ботаники и зоологии.

Новыми кафедрами пополнился и медицинский факультет, среди них были кафедры медицинской химии и физики, эмбриологии, гистологии и сравнительной анатомии, общей патологии, фармакологии, фармации, общей терапии и врачебной диагностики, теоретической и экспериментальной фармакологии.

Важное значение для развития университетской науки имела организация, согласно уставу, новых лабораторий, клиник, музеев, кабинетов, т.е. научно-вспомогательных учреждений. По свидетельству А.В. Головнина, после введения устава 1863 г. молодежь университетов стала более ревностно заниматься наукой. Студенты естественных факультетов получили возможность заниматься в физических, химических, зоологических, физиологических лабораториях. Увеличение числа кафедр свидетельствовало о быстром развитии науки.

4.4 Подготовка профессорских кадров

Уровень университетской подготовки студентов в значительной мере зависит от квалификации профессоров. Именно глубина овладения читаемым курсом, форма его изложения, наличие элемента интереса оказывают огромное влияние на студенчество и качество образования будущих специалистов.

На протяжении исследуемого периода планомерная подготовка профессорских кадров не проводилась, она велась "от случая к случаю". Задача состояла в том, чтобы найти среди студенчества подающих надежды. Ставка должна делаться на талант и способности.

В стенах российских университетов складывалась плеяда ярких талантов, блестящих профессоров, являвшихся глубокими исследователями и одаренными лекторами. На протяжении десятилетий своего служения просвещению они всесторонне разрабатывали методику чтения лекций, которая способствовала глубокому восприятию их студентами. Она вошла как ценнейший капитал в сокровищницу национального опыта образовательной системы.

К числу выдающихся профессоров Московского университета, бесспорно, относится Сергей Михайлович Соловьев. С первых шагов учебы в университете С.М. Соловьев прилежно и с успехом занимался отечественной историей. По окончании университетского курса ему представился случай побывать в течение двух лет за границей, где он посетил университеты Германии, а также Колледж де Франс.

Раскрывая характер построения С.М. Соловьевым лекционного курса, В.О. Ключевский писал: "Так уже в первые годы Соловьев установил тот порядок преподавания, которого он долго держался потом: начав специальное изложение с эпохи, на которой прервалась "История государства Российского" Карамзина, Соловьев с каждым годом понемногу подвигался все дальше вперед, но студент специально знакомился с доставшейся ему эпохой, уже подготовленный к тому общим курсом русской истории с древнейших времен".

Ярчайший след о своей педагогической деятельности в Московском университете оставил Федор Иванович Буслаев, академик Петербургской академии наук с 1860 г., создавший огромное количество трудов по русскому языкознанию, литературе и фольклору. "В моей памяти, как и в студенческих заметках, - писал В.О. Ключевский, - уцелели следы того диалектического процесса, какой задавал Буслаев нашему мышлению и которым мы усвоили столь новые для нас воззрения... Уча нас строению языка и его связи с народным бытом, он учил нас читать древние памятники, разбирать значение, какое имели слова на языке известного времени, сопоставлять изучаемый памятник с другими одновременными и посредством этого разбора и сопоставления приводить его в связь со всем складом жизни и мысли того времени".

Методика чтения лекций одновременно с глубокой исследовательской деятельностью разрабатывалась на других факультетах российских университетов.

В 60-е гг. российские университеты находились в катастрофическом состоянии, испытывая острейший дефицит в кадрах профессоров. "В настоящее время у нас около 40 кафедр вакантных, - отмечал А.В. Головнин в 1863 г., - и я должен сознаться, что не могу без страха просматривать списки наличных профессоров. Читая эти списки, нельзя не предполагать, что многие профессора по естественному ходу вещей должны в непродолжительном времени сойти со своего поприща, несколько других могут оставить университет по каким-либо причинам, и тогда мы будем вынуждены к одновременному закрытию нескольких факультетов".

Для подготовки университетских преподавателей к профессорскому званию использовалась и такая форма, как командирование в зарубежные университеты.

Периодом наивысшего подъема в подготовке преподавателей к профессорскому званию в зарубежных университетах следует считать 60-е гг. С 1862 по 1866 г. было командировано около 100 преподавателей: цифра для того времени довольно внушительная. Осуществлять руководство стажерами поручалось выдающемуся русскому педагогу, обладавшему богатым опытом в области народного образования, Николаю Ивановичу Пирогову.

В 60-е гг. происходят изменения в правилах командирования российских преподавателей за рубеж. Если прежде российские стипендиаты проходили полный цикл стажировки при университетах Западной Европы, то с марта 1867 г. разрешалось командирование лишь тех, кто сдал магистерские экзамены, но не написал диссертацию. Рекомендовалось командировать доцентов, успешно преподававших в университетах в течение двух лет, а также преподавателей, создавших серьезные научные труды.

В числе условий для командирования за границу государство выдвинуло такие, как "очень хороший аттестат зрелости при отличных оценках по обоим древним языкам", "достаточное знание" немецкого и французского языков, отличные оценки по предмету избираемой кафедры, наличие авторских работ, способность правильно и свободно выражать свои мысли и "безупречная надежная нравственность".

Командировали на учебу за рубеж не келейно, а на заседаниях советов университетов и потому направляли лучших, достойных, талантливых, о чем свидетельствует дальнейшая научная и преподавательская судьба стипендиатов. Обучение в западноевропейских университетах проходил выдающийся биолог Илья Мечников, снискавший славу в мировой науке, основавший научную школу иммунологии, член-корреспондент Петербургской академии наук, впоследствии лауреат Нобелевской премии. Среди профессорских стипендиатов находились Василий Модестов, видный специалист по классической филологии, а также питомец Московского университета Владимир Герье, ставший впоследствии его ординарным профессором истории.

Интерес российских посланцев к опыту западноевропейских университетов был необычайно высок. Каждый из них стремился за время пребывания за границей прослушать лекции и посетить семинары по двум-трем специальностям: уже в ту пору молодым ученым было ясно, что будущее науки - интеграция ее различных областей, что без овладения знаниями в смежных областях нельзя добиться успехов в основной области деятельности. Одновременно они знакомились с научными библиотеками и другими учреждениями, позволявшими расширить кругозор и познакомиться с той литературой, которой не было в России.

Что же интересовало профессорских стипендиатов в зарубежных университетах? Прежде всего накопленный опыт в системе образования: связь науки и образования, методика чтения лекций и проведение семинаров, контакты лектора со студенческой аудиторией и др. Все виденное и услышанное они проецировали на конкретные условия российской действительности. Пристальное внимание стипендиатов привлекали такие дисциплины, как право, классическая филология, педагогика, что объясняется состоянием российского общества того времени.

Условие, поставленное Министерством народного просвещения перед командируемыми, состояло в требовании регулярного представления отчетов об учебе, которые надлежало делать один раз в три месяца. Регулярная публикация отчетов командируемых за рубеж в журнале министерства и выпуск их отдельным многотомным изданием имели целью знакомить университеты России с квалификацией стипендиатов, поскольку отчеты позволяли судить о познаниях и достоинствах каждого кандидата в профессора. Мера эта оказалась не менее эффективной, чем конкурсы и аттестации. Отчеты значительной части стипендиатов представляют собой обобщение опыта высшего образования России и потому находились в центре внимания российской профессуры. Публикация отчетов явилась проявлением политики гласности, проводившейся министерством в начале 60-х гг., в период заметного подъема демократических настроений в обществе.

Отношение к зарубежному опыту в сфере образования - проблема, волновавшая российское общество в XIX в. и продолжающая глубоко интересовать сегодня. Профессорские стипендиаты не только знакомились с опытом западноевропейских университетов, многие из них искали ответ на вопрос о правомерности использования в России зарубежного опыта. Нередко в отечественной публицистике звучало утверждение, будто не следует "изобретать велосипед", а надо взять готовый опыт Германии в области высшего образования. Однако имелись и иные точки зрения стипендиатов. Молодые магистры и кандидаты сравнивали образовательные системы Германии, Франции, Швейцарии, Англии, Италии, отметив при этом, какие стороны их могут быть применимы в развивающейся российской системе. Большинство их сходилось во мнении о невозможности искусственного перенесения западноевропейского опыта, в том, что следует глубоко и всесторонне учитывать конкретно-исторические условия России. Происходило, таким образом, критическое переосмысление зарубежного опыта.

Характеризуя систему преподавания классической филологии в германских университетах, профессорский стипендиат Александр Новоселов указывал как на положительную черту на крепкую солидарность немецких профессоров, читавших этот курс, и в рамках одного университета, и в рамках университетов страны. Вместе с тем он возражал против такого порядка преподавания классической филологии, при котором в центре внимания находилось изучение не истории и культуры древних цивилизаций, а лингвистически-критический обзор текстов древних авторов. Задача русских профессоров, по мнению А. Новоселова, состоит в глубоком изучении содержания произведений древних классиков, если они хотят поддержать и развить пробуждающуюся в молодых людях любовь к познанию сути классического мира. Именно знакомство со всеми сторонами этого мира, анализ их позволяет извлечь уроки, усвоение которых послужит воспитанию молодого поколения.

Безусловно, профессорских стипендиатов волновал вопрос и о форме изложения материала лектором, о степени интереса и доходчивости. "Изложение Моммзена, - писал Адриян Копылов, - лишено всякого внешнего блеска, но зато чрезвычайно ясно. Вместе с тем, у него вызывало возражение отсутствие в лекциях профессора Моммзена историографии, оценки трудов историков, ранее разрабатывавших проблемы читаемого им курса. Анализируя содержание курсов лекций по истории, Владимир Герье отмечал: "Первое, что поражает студента русского университета на исторических курсах немецких профессоров, это то, что они придерживаются чисто фактической стороны предмета, не позволяя себе никаких отступлений: они даже не кладут в основание всего курса какую-нибудь обширную историческую идею, около которой они бы группировали факты в известной перспективе..."

Русские стажеры проявляли глубокий интерес к изучению в университетах Германии теории и истории педагогики. Интерес этот был тем более оправдан и объясним, что педагогика в России как наука только еще становилась на ноги. Профессорский стипендиат Лев Модзалевский выделил два главнейших, по его словам, священных условия воспитания: национальное и семейное. Отсутствие их не может не отозваться страданием, так как оно приведет к нарушению естественных законов. "Дело воспитания должно стоять в пределах дома, его нравов и порядка, обусловливаемых самим понятием "семейства". В его недрах коренятся семейные нравы, семейная честь, племенные нравы, народная гордость, любовь к Отечеству. Из него же вырастают чувства честности, права, мужества в битве с жизненной ложью. Только при таком патриотизме живет несокрушимая вера в конечную победу права".

Университетскую общественность, и в том числе профессорских стипендиатов, волновал вопрос о связи науки и образования. Знакомясь с различными системами образования, стажеры отмечали, что германские университеты являются хранителями науки, для французского типа университета характерна подготовка к определенному роду практической деятельности, наука же развивалась в особых учреждениях. По мнению Н.И. Пирогова, наука была источником российских университетов. Не случайно уже в начале столетия при российских университетах открывается большое число научных обществ.

Российский историк Василий Модестов, внимательно следивший за развитием отечественной и зарубежной науки, отмечал, что в Англии, Франции, Германии широко распространяется мнение о том, как важно овладеть русским языком, чтобы успешно заниматься научной работой. Таким образом, достижения отечественных ученых признавались в мире.

Это подтверждается также и тем, что рецензирование работ русских ученых в научных периодических изданиях Западной Европы становится правилом.

Разработка, обсуждение и принятие университетского устава 1863 г. - событие рубежного значения для российской образовательной системы. В этом документе отражены и закреплены новые реалии России. Устав не только открывал большое число новых кафедр и лабораторий, он создавал необходимые условия для развития науки в стенах университетов. Значительная часть профессоров занималась академической, т.е. научной деятельностью.

Именно "на плечах" этих профессоров смогло произрасти в стенах университетов во второй половине XIX в. новое поколение, составившее гордость не только российской, но и мировой науки.

4.5 Пересмотрение устава 1863 года и утверждение устава 1884 года

Сделав шаг вперед правительство уже в 60-х гг. и особенно после вступления на пост министра народного просвещения Д. Толстого предпринимает попытки пересмотреть университетский устав 1863г. Одной из основных причин этого наступления было активное участие студенчества высших учебных заведений, в частности университетов, в общественной жизни и революционном движении. Поток репрессий против студенчества еще не затрагивал общих основ университетской жизни, хотя и противоречил отдельным положениям устава 1863 г. Однако, одновременно развернулась работа по созданию нового университетского устава, в основу которого был положен реакционный проект Д. Толстого. Он был утвержден Александром III в августе 1884 г.

Новый устав практически упразднил автономию университетов. Отныне они попали в полное подчинение министерства и попечителя учебного округа. Была упразднена выборность ректора, деканов, профессоров, и они стали назначаться. Независимое о профессуры положение занял инспектор, в обязанности которого входил надзор за студентами. По новому уставу плата за обучение из года в год стала возрастать, а за период 1885 г. по 1890 г., например, в Московском университете она удвоилась.

Изданные в 1885 г. "Правила о студентах" запрещали собрания, устанавливали систему наказаний за нарушение дисциплины. Не определяя, какие из проступков относятся к тяжелым и влекут за собой исключение, "Правила" давали администрации возможность избавиться от нежелательных элементов.

В целях усиления надзора за студентами во внеучебное время для них вновь была установлена форменная одежда.

Но, несмотря на трудности, появившиеся в жизни университетов после принятия устава 1884 г., завоевания в сфере университетской науки были неоспоримыми. Университетскую науку и в 80-е, и в 90-е гг. ждали блестящие успехи.

5. Высшее женское образование в XIX столетии

Борьба за высшее женское образование в России была составной частью общественно-педагогического движения, широко развернувшегося в период первого демократического подъема и выдвигавшего в ряду своих основных лозунгов требование реформы женского образования. Это требование поддерживалось представителями различных общественных течений.

Уступая общественному мнению, правительство в 1859 г. разрешило женщинам посещать лекции в университетах в качестве вольнослушательниц. В конце 60-х гг. такие замечательные деятели русской науки, как А.Н. Бекетов, Д.И. Менделеев, И.Н. Сеченов выступили инициаторами Аларчинских курсов в Петербурге и Лубянских - в Москве.

В 1870 г. в Петербурге были созданы Владимирские высшие курсы для мужчин и женщин, просуществовавшие до конца 1875 г. Но эти меры не могли полностью удовлетворить стремление передовой части женской молодежи к получению образования. В поисках выхода отдельные ее представителя отправлялись за границу, и прежде всего в Швейцарию, в Цюрихский университет и политехникум.

Осенью 1872 г. профессор Московского университета В.И. Герье открыл Высшие женские курсы в Москве, в разработке программы которых принимали участие виднейшие профессора университета. В том же году в Петербурге были открыты Высшие женские медицинские курсы, на которых безвозмездно преподавали Д.И. Менделеев, И.М. Сеченов и другие ученые. На протяжении 70-х гг. Высшие женские курсы были созданы в Казани, Киеве, Одессе. Однако особенно большую роль в развитии высшего женского образования сыграли Бестужевские высшие женские курсы, открытые в Петербурге в 1878 г. по инициативе группы прогрессивной интеллигенции во главе с А.Н. Бекетовым. Возглавил курсы профессор русской истории Петербургского университета Константин Николаевич Бестужев.

По своему характеру Бестужевские курсы были высшим учебным заведением университетского типа и первоначально имели три отделения: словесно-историческое, физико-математическое (естественное) и специально-математическое.

В 1879 г. были утверждены правила приема на Бестужевские курсы. Согласно этим правилам на курсы принимались лица, представившие аттестат об окончании восьми классов женской гимназии, института благородных девиц или другого учебного заведения, дающего право быть домашней наставницей или учительницей. Для поступления на курсы необходимо было также представить справку о политической благонадежности и согласии родителей или опекунов. Плата за обучение определялась 50 руб. в год, вольнослушательницы вносили по 5 руб. за "слушание" каждого предмета.

Слушательницы Бестужевских курсов в большинстве своем были из дворянских семей. Но сам факт преодоления ими рутинных воззрений на образование женщин, на ее место в обществе свидетельствовал, что на курсы шли лучшие представители женской молодежи.

Дав официальное разрешение на открытие Высших женских курсов в России, правительство весной 1873 г. потребовало, чтобы все женщины, занимавшиеся в Цюрихском университете и политехникуме (а их было более 100 человек), до 1 января 1874 г. возвратились в Россию.

Основание Высших женских курсов положило начало женскому высшему образованию. Из среды слушательниц курсов вышло много активных участниц революционного движения. Высшие женские курсы подготовили большой отряд учительских кадров, щедро передававшие свои знания народу.

Заключение

Непоследовательность реформ высшего образования, периодическое наступление на него реакции тормозили развитие высшей школы в России. И тем не менее здесь были заметны определенные сдвиги. Например, в конце 50-х гг. в высших учебных заведениях училось немного больше пяти тысяч студентов, а середине 90-х гг. их было двадцать пять тысяч.

Несмотря на широкие репрессии к передовой профессуре и студенчеству, в университетах и других высших учебных заведениях России не прекращалась интенсивная работа передовой общественной и научной мысли, в среду студентов и преподавателей проникали революционные идеи.

А.Н. Бутлеров, Д.И. Менделеев, И.М. Сеченов, И.М. Мечников и другие в Петербургском университете, К.А. Тимирязев, А.Г. Столетов, Н.Е. Жуковский и другие передовые ученые в Московском вели борьбу против идеализма и отстаивали материалистические позиции в русской науке. В студенческой среде университетов развертывалась революционная деятельность замечательных представителей освободительного движения России.

Историю отечественного высшего образования в XIX веке долгие годы было принято показывать в виде синусоиды. Так, в одной из монографий, сказано: "На протяжении XIX века четырежды - по числу правлений императоров - сменяются реформы и контрреформы в высшем образовании. <...> Руководствуясь стремлением примирить непримиримое - государственность и науку, четырежды в XIX веке реконструировали высшую школу". На деле движение проходило не по синусоиде, а по гиперболе, устремленной вверх, и каждый император по-своему придавал ему новый импульс, сообщая дополнительное ускорение.

Уже на рубеже XIX-XX веков Россия, пережив "золотой век русской культуры", который не мог состояться без развитой высшей школы, вошла в число ведущих университетских держав. И хотя страна все еще заметно отставала в масштабах подготовки ученых и специалистов, мировая общественность с изумлением наблюдала за прогрессом российского образования и культуры. И это дало основание В. Ключевскому заявить: "В сознании образованного мира совершился глубокий перелом, в высшей степени важный для судеб цивилизации; этот перелом изменил отношение западноевропейских народов к русскому и русских к ним". Но он еще не знал грядущего космического триумфа русских университетов. Как оказалось, выдающиеся успехи русской науки и культуры на рубеже XIX-XX веков были всего лишь прелюдией к победному штурму космоса.

История России - история многих трагических событий, из-за которых жизнь народа никак не хочет становиться лучше. Вместе с тем, если бы не забота государства о высшей школе, мы, наверное, жили бы намного хуже. Российская действительность никак не похожа на западную или американскую, поэтому уходить из сферы высшего образования государству (в том числе от финансирования) нельзя. Есть эффективная высшая школа - есть государство, нет ее - нет и сильного государства.

Литература

Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. - М.: Высшая школа, 1993.

Очерки истории русской культуры II половины XIX века. Ред. Волынкина Н.М. - М.: Просвещение, 1976.

Ключевский В.О. Исторические портреты. - М., 1991.

Константинов Н.А. и др. История педагогики. - М.: Просвещение, 1982.

Эймонтова Р.Г. Русские университеты на путях реформ: шестидесятые годы XIX века. - М.: Наука, 1993.

Энциклопедия. Т.5, ч.2. История России. От дворцовых переворотов до эпохи великих реформ. - М.: Аванта+, 1997.

Федосова Э.П. Бестужевские курсы - первый женский университет в России. - М.: Педагогика, 1980.

Милов Л.В. и др. История России с начала XVIII до конца XIX века. - М.: АСТ, 1999.

Змеев В.А. Развитие российской высшей школы, XVIII - начало XX в. Диссертация доктора исторических наук. - М.: 2001.

Щербакова Р.И. Реформа российского образования в первой половине XIX века - Научно-культурологический сетевой журнал "RELGA", №1 (91), 2004.

Круглов Ю., Олесеюк Е. Государство и высшая школа. - Информационно-аналитическая газета "Вузовский вестник", №6, 2006.

Реферат: Высшее образование в России XIX века

Похожие работы: