Содержание

Ведение ……………………………………………………….. 3

Глава 1. Император, правительство и Дума накануне и в начальный период Первой мировой войны …………………………… 6

Глава 2. Кризис власти летом – осенью 1915 г. ……………. 8

Глава 2. Внутриполитическая обстановка в 1916 – 1917 гг. 12

Заключение ………………………………………………….. 23

Список источников и литературы …………………………. 25

Примечания ………………………………………………….. 26

Введение

В кризисные для страны периоды взаимоотношения различных ветвей власти проходят нелегкое испытание на прочность. От их взаимодействия зависит судьба страны. Недаром Д. Шаховской, характеризуя роль царского правительства в годы Первой мировой войны, говорил: «Начиная войну, Вильгельм мечтал о революции в России. Вильгельм жестоко обманулся, но ему поспешили на помощь господа Горемыкины, Хвостовы, Штюрмеры».

В годы Первой мировой России пришлось выдержать тяжелые испытания. Две революции, падение монархии, «министерская чехарда» и двоевластие – этот период поистине стал временем тяжелых потрясений. И, кто знает, если бы в эти годы взаимоотношения между Думой, правительством и императором строились на основе взаимного сотрудничества, развитие страны пошло совсем бы по другому сценарию.

Но, увы, Дума и царская власть в эти годы так и не смогли прийти к компромиссу, а правительство стало заложником выяснения отношений между царем и оппозицией: «министерская чехарда» и, как следствие, крайне дурное управление огромной империей в кризисный период были прямым следствием претензий одной стороны, нежелания пойти на уступки – другой и неумения договориться – обеих.

Стоит ли говорить, насколько важно изучение этой ситуации для того, чтобы не повторять ее снова и снова? Россия, как показывает практика, плохо учится на своих ошибках. Пять лет назад мы стали свидетелями похожего «выяснения отношений», которое едва не закончилось импичментом Президента, причем вместо конструктивной логики отстранения от власти Б. Ельцина страна столкнулась с очередным всплеском амбиций с обеих сторон, причем срыву импичмента мы обязаны тому, что думцы в очередной раз не смогли договориться. Так что политическая актуальность изучения вопроса взаимоотношений ветвей власти в кризисные эпохи в настоящий момент крайне актуальна.

Цель данной работы – охарактеризовать взаимоотношения Император, правительство и Дума в годы первой мировой войны.

Задачи:

определить причины, приведшие к кризису власти в 1915 г.;

охарактеризовать причины и последствия «министерской чехарды» как одного из признаков все углубляющегося кризиса власти;

попытаться проследить, как Николай II упустил власть и ответить, было ли это мгновенным актом или постепенным процессом «сдачи позиций».

Хронологические рамки работы – 1914 – 3 марта 1917 г. Работу завершает не Брестский мир, а Февральская революция, когда, по словам Милюкова, «в столице России не было ни царя, ни Думы, ни Совета министров».1 По сути, начало марта 1917 г. – это время формирования совсем иной политической системы, нежели триада «император, правительство, Дума».

Среди источников, которые открывают перед нами возможности познания движущих сил этого времени, следует назвать «Воспоминания» П. Н. Милюкова,2 который сыграл не последнюю роль в формировании стиля взаимоотношений между Думой и царской властью.

Основу работы составили сочинения А. Я. Авреха «Царизм накануне свержения»,3 «Кризис самодержавия в России: 1895 – 1917»,4 «Политические партии России: история и современность»,5 С. В. Леонова «Партийная система России (конец XIX в. – 1917 год)»,6 В. В. Леонтовича «История либерализма в России».7

Глава 1. Император, правительство и Дума накануне и в начальный период Первой мировой войны

Начало Первой мировой войны пришлось на время IV Государственной Думы, выборы в которую прошли осенью 1912 г. Главным их итогом стало «вымывание» октябристского центра, более или менее стабилизировавшего ситуацию в 3-й Думе. Произошло усиление как правых, так и левых фракций.

Одной из самых влиятельных фракция стали «прогрессисты». Ее идеологом был представитель известной семьи промышленников и банкиров, газетный издатель П. П. Рябушинский, а лидером – фабрикант А. И. Коновалов, отличавшийся особым вниманием к проведению разумной социальной политики, соблюдению интересов рабочих. Но на формальное объединение с кадетами прогрессисты не шли, считая их слишком «демократическими», то есть уделяющими внимание больше общеполитическим вопросам, нежели формированию свободной экономики. (В конце концов, во время войны обе фракции сошлись в главной идее – идее «ответственного» министерства).8

П. Н. Милюков писал в «Воспоминаниях»: «суть перемены, происшедшей в Четвертой Думе, заключалась в том, что компромисс оказался невозможным и потерял всякое значение, вместе с нм исчезло и то среднее течение, которое его представляло. Исчез «центр», и с ним исчезло фиктивное правительственное большинство».9 Ослабевшая в IV Думе фракция «Союза 17 октября» колебалась между крайне правыми и незримым кадетско-«прогрессистским» альянсом, все больше склоняясь в пользу второго.

Нет сомнения, что одной из важнейших причин формирования такой политической ситуации была и правительственная политика. Перед самой войной, в январе 1914 г. премьер-министр В. Коковцов, заявивший однажды: «У нас парламента, слава Богу, еще нет!» и глубоко обидевший тем самым думцев, попал под перекрестный политический огонь и думцев, и разоряющихся дворян, которым был не по вкусу сбалансированный бюджет, был вынужден уйти. Новый премьер, 75-летний И. Л. Горемыкин, был многолетним честным служакой престолу, но абсолютно не соответствовал задачам, стоявшим перед страной.

Императорский двор и правительство совершенно оставили попытки выработать набор идей, консолидирующих активную, созидательную часть общества в национально-государственном и либерально-консервативном направлении. Вместо этого тщательно поддерживались традиционалистские действия с опорой на казенно-бюрократический аппарат.10

Разобщенность политической элиты накануне войны и в ее начальный период проявлялась в ряде думских резолюций, практически открыто противопоставляющих себя правительству. Верховная власть с одной стороны, и либералы и люди либерально-консервативных убеждений все больше шли расходящимися курсами.

Пока наблюдался патриотический подъем, а войну на полном серьезе называли отечественной, это было не так заметно. Но как только поражения на фронте и сложности в тылу дали о себе знать и снизили всеобщий энтузиазм, непонимание политической элитой друг друга привело к кризису власти.

Глава 2. Кризис власти летом – осенью 1915 г.

Тяжелые поражения на фронте, уход из Галиции и Польши, сдача части Прибалтики и Белоруссии привели к явному внутриполитическому кризису. Верховная власть пошла на замену ряда ключевых министров, скомпрометировавших себя в глазах общественности. 5 (18) июня 1915 г. в отставку был отправлен министр внутренних дел Н. Маклаков. На следующий день с поста военного министра был снят В. Сухомлинов. Он был обвинен в государственной измене, арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Для расследования этого дела была создана следственная комиссия, в состав которой вошли представители Думы и Государственного Совета. Новым военным министром стал генерал А. Поливанов, пользующийся доверием в думских кругах. Произошли и другие кадровые изменения в составе кабинета.

19 июля (1 августа) 1915 г. в годовщину начала войны в Петрограде открылась очередная сессия Государственной Думы. Во вступительной речи ее председатель М. Родзянко приветствовал обновленное правительство страны, но представители либеральных партий, демонстрируя свою оппозиционность, настаивали на дальнейших уступках и создании ответственного перед Думой министерства.

Еще раньше подобные призывы прозвучали во время работы всероссийского съезда городов 11 – 13 (24 – 26) июля в Москве. Требования правительства доверия стало центральными лозунгами буржуазной оппозиции, которая к августу 1915 г. сумела сплотиться не только идейно, но и организационно.

9 (22) августа 1915 г. было подписано соглашение о создании так называемого прогрессивного блока. Он объединял представителей шести партий Государственной думы – от умеренных (прогрессивных) националистов до кадетов: 236 депутатов из 442 членов Думы. Социал-демократы и трудовики не вошли в состав блока, но поддерживали с ним контакты. Три фракции Государственного Совета (центра, академическая и внепартийная) также примкнули к блоку. Для руководства блоком было избрано бюро из 25 человек, ядро которого составили видные кадеты П. Милюков, А. Шингарев, Н. Некрасов и прогрессист И. Ефремов. Значительная часть членов блока из руководства была связана друг с другом масонскими узами.

Прогрессивный блок стал важным инструментом радикальной оппозиции, позволяющим использовать парламент для издания необходимых законопроектов и давления на существующий режим. Стержнем программы блока стала формула «создания объединенного правительства из лиц, пользующихся доверием страны согласившихся с законодательными учреждениями относительно выполнения в ближайший срок определенной программы».11

Таким образом, требование формирования «министерства общественного доверия» стало основой деятельности блока. Этот лозунг кадеты смогли провести вопреки упорным попыткам прогрессистов, настаивавших на «ответственном министерстве». Идея межпартийного компромисса в борьбе с царизмом стала определять тактику не только либеральных партий, вошедших в блок, но и их партнеров слева – меньшевиков и трудовиков, формально не участвовавших в работе блока, но фактически тесно связанных с ним, учитывая их общую принадлежность к российскому политическому масонству.

Еще не успел окончательно сложиться Прогрессивный блок, а его программа стала реализовываться. 13(26) августа в московской газете П. Рябушинского «Утро России» был опубликован список «кабинета обороны», представленный практически целиком из деятелей оппозиции и сочувствующих ей лиц в следующем составе: Председатель Совета министров М. Родзянко, министр иностранных дел П. Милюков, министр внутренних дел А. Гучков, министр финансов А. Шингарев, путей сообщения Н. Некрасов, торговли и промышленности А. Коновалов, государственный контролер И. Ефремов, министр юстиции В. Маклаков, министр народного просвещения П. Игнатьев, оберпрокурор Синода В. Львов. Из старого правительства были включены двое: военный министр А. Поливанов и министр земледелия А. Кривошеин.

(Примечательно, что уже после февраля 1917 г. многие из них вошли во Временное правительство, заняв именно те посты, на которые они планировались летом 1915 г.).

В те же дни, когда оппозиция открыто заявила о своих претензиях на власть, Николай II вступил в должность Верховного главнокомандующего, сместив с поста великого князя Николая Николаевича, назначив его главкомом Кавказского фронта вместо престарелого графа Л. Воронцова-Дашкова.

Царь рассчитывал, что своим поступком он в тяжелую минуту поражений вселит уверенность в армию и народ в конечную победу и сумеет сплотить вокруг себя своих подданных. Это решение вызвало противодействие не только со стороны оппозиции, но и в ближайшем окружении царя. Со стороны нового кабинета министров, склонного к компромиссу с Думой, последовал ряд демаршей.12

Вечером 21 августа (3 сентября) на казенной квартире С. Сазонова на Дворцовой площади собралось практически все правительство, за исключением премьера И. Горемыкина, министра юстиции А. Хвостакова и министра путей сообщений С. Рухлова.

Участниками встречи было составлено письмо царю, в котором содержалось обращение министров пересмотреть его решение об отстранении великого князя Николая Николаевича от руководства армией. «Крайне пагубно сказывается коренное разномыслие между Председателем Совета министров и нами в оценке происходящих внутри страны событий и в установлении образа действий правительства», - писали министры. Отдавая письмо через флигель-адъютанта, А. Поливанов сказал, что при настоящем положении дел «можно довести страну до революции».13

Однако вместо И. Горемыкина царь вскоре отправил в отставку фрондирующих министров, тем самым демонстрируя, что какие-либо существенные перемены возможны только после победы над врагом.

3 (16) сентября 1915 г. на только что открывшейся сессии Государственной Думы был оглашен высочайший указ о перерыве ее заседаний на срок «не позднее ноября 1915 г., в зависимости от чрезвычайных обстоятельств». По предложению М. Родзянко, депутаты стоя выслушали это решение под аплодисменты правой части собрания. В этот же день в знак протеста против закрытия Думы рабочие Путиловского завода и Балтийской верфи объявили забастовку.14

Таким образом, в открытом противостоянии с властью радикальная оппозиция потерпела серьезное поражение. Тем не менее, она не оставила своих намерений, а, изменив тактику, перешла к активным закулисным действиям.

Глава 3. Внутриполитическая обстановка в 1916 – 1917 гг.

Начало 1916 г. прошло в тревожном ожидании перемен. Самодержавие, отразившее первый серьезный натиск оппозиции, решило не торопиться с созывом очередной сессии Думы, отложив ее начало на февраль 191 г. Основное внимание власть уделяла кадровым изменениям в правительстве. 20 января (2 февраля) было объявлено об отставке И. Горемыкина. Новым премьером стал мало чем примечательный сановник, бывший тверской и ярославский губернатор 67-летний обер-камергер Б. Штюмер. Считали, что своим неожиданным возвышением он обязан Григорию Распутину, без участия которого, по слухам, в тот год не проходило ни одного заметного назначения.

Не описывая в деталях роль «святого старца» в придворной камарилье, благо этому посвящена не одна сотня работ, отметим, что, став в силу различных обстоятельств центральной фигурой дворцовых интриг и так называемых «темных сил» в последние годы царизма, «святой черт» представил оппозиции удобную фигуру для дискредитации режима. Распутину приписывали ряд шумных назначений 1916 г. – замену марте военного министра Поливанова генералом Д. Шуваевым, выдвижение на должность министра внутренних дел А. Протопопова и отставку в июле министра иностранных дел С. Сазонова, которого сменил на этом посту премьер Ю. Штюмер. Назначение Штюмера с особым раздражением было встречено оппозицией, хотя сам новый министр стремился к смягчению отношений с Думой.

9 (22) февраля 1916 г. после полугодового перерыва состоялось открытие думской сессии, на которое приехал император. Своим присутствием в зале фрондирующей Думы Николай II как бы призывал к примирению власть и оппозицию.15

Однако оппозиционеры были настроены не в пользу компромиссов. Демонстрируя кажущуюся покорность в Думе, они перенесли всю вою антигосударственную работу в общественные организации, находящиеся полностью под их контролем. Центром внедумской деятельности оппозиционеров с весны 1916 г. становится вторая столица империи.

12 – 14 (25 – 26) марта в Москве созывается всероссийский съезд городов, в котором приняли участие видные лидеры оппозиции. С большим докладом о снабжении армии на съезде выступил Н. Некрасов. Он остро критиковал правительство, характеризуя его политику как «преступную бездеятельность». Он призвал к объединению всех существующих общественных организаций в единый Союз Союзов. Предполагалось, что этот «штаб общественных сил» будет существовать вполне легально и сплотит вокруг себя как уже существующие, так и вновь созданные самостоятельные образования: Земский союз и Союз городов, военно-промышленные комитеты, кооперативные, торгово-промышленные, рабочие и крестьянские организации.

Процесс сплочения антиправительственных сил весной 1916 г. шел весьма успешно и осуществлялся по разным направлениям. В начале апреля 1916 г. на московской квартире супругов Е. кусковой и С. Прокоповича, по инициативе левого кадета князя Д. Шаховского, состоялось очередное обсуждение будущего состава кабинета министров. Согласованные кандидатуры несколько отличались от списка, опубликованного в газете «Утро России» летом 1915 г. Так, на должность председателя Совета министров планировался уже Г. Львов, а не М. Родзянко, как год назад, были и некоторые другие изменения. В обсуждении кандидатов наряду с кадетами участвовали и социалисты: эсеры и социал-демократы, включая большевиков (И. Скворцова-Степанова). Согласованный с представителями различных партий состав кабинета затем был передан на утверждение съезда кадетов.16

Другая тайная встреча лидеров оппозиции состоялась 30 апреля (13 мая) в Москве в доме князя П. Долгорукова, на ней обсуждалось правительство Штюмера, работа которого квалифицировалась не иначе как «государственное преступление» и «измена». Д. Шаховской за полгода до скандального выступления Милюкова в Думе употребил именно эти выражения: «Начиная войну, - говорил он, - Вильгельм мечтал о революции в России. Вильгельм жестоко обманулся, но ему поспешили на помощь господа Горемыкины, Хвостовы, Штюрмеры».17

Участники встречи решили, что в урочный час они публично выступят с обвинением правительства и потребуют передачи власти. «Мы живем сейчас как на вулкане, - заявил П. Долгоруков, - взрыв возможен в каждую минуту… И вот когда где-нибудь разразится голодный бунт – наступит момент для возбуждения того ходатайства, о котором я говорю. Под свежим впечатлением стихийного взрыва народного возмущения обращение к верховной власти может получить необычайную силу и убедительности. Пока же, в ожидании подходящего момента, нужно готовиться к проектируемому шагу».18

Замысел радикальной оппозиции, таким образом, не предусматривал ликвидации монархии, а был рассчитан на перехват власти из рук дряхлеющей бюрократии. Предполагалось лишь совершить переворот в верхах, используя стихийное народное возмущение в связи с трудностями в продовольственной сфере, которые стали объектом политических манипуляций оппозиции.

Что касается Думы, то активность оппозиции и прогрессивного блока в ее стенах вплоть до ноябрьской сессии была минимальной. Тем не менее ей отводилась важная роль в налаживании контактов оппозиции с союзникам.

В апреле – июне 1916 г. парламентская делегация России с официальным визитом посетила союзные страны Англию и Францию. В составе делегации преобладали оппозиционные депутаты. От Государственной Думы семь депутатов, включая П. Милюкова и А. Шингарева, принадлежали к прогрессивному блоку, из шести членов государственного трое (В. Гурко, А. Васильев и А. Олсуфьев) примыкали к нему.19

Главной целью этих поездок было налаживание контактов с западными парламентариям и заручение поддержкой со стороны правительственных и общественных кругов стран Антанты в условиях усилившегося противостояния власти и оппозиции в России.

В значительной степени поставленные задачи думскими оппозиционерами были решены. Англичане тут же публично заявили о «великом братстве парламентов», была достигнута договоренность о создании регулярно функционирующей межпарламентской союзнической группы, к которой Дума могла бы апеллировать в случае конфликта с правящим режимом.

Лидеры Запада проявили большой интерес к русской оппозиции. За четыре месяца своего пребывания за границей Милюков имел ряд доверительных бесед с европейскими государственными и общественными деятелями, банкирами, промышленниками, учеными и военными. Он был принят королями Англии, Швеции и Норвегии, президентом Франции Пуанкаре, британским и французским премьерами Асквитом и Брианом, имел встречи с представителями банков Ротшильдов и Морганов.

Многие из встречавших Милюкова на Западе смотрели на него как на одного из будущих лидеров новой России, а сам П. Милюков усиленно обрабатывал собеседников, собирая сведения для предстоящего выступления в Думе.20

Характерно, что царское правительство не препятствовало визитерам парламентского типа, попустительствовало прямым контактам оппозиции с союзниками, надеясь хоть как-то смягчить накал напряжения в стране. Однако надеждам этим не суждено было сбыться.

1 ноября 1916 г. начала свою работу очередная сессия Государственной Думы. И то, что произошло в этот день в зале заседания, современники назвали «штормовым сигналом революции».

Накануне своего выступления в Думе оппозицией был разработан сценарий предстоящих акций с участием широкого круга лиц различной политической ориентации. В конце октября в Петрограде прошел ряд заседаний бюро Прогрессивного блока, на котором активно обсуждался проект думской декларации, составленный П. Милюковым и В. Шульгиным. Кадеты настаивали на включении в декларацию положения об особых заслугах союзников и прежде всего Англии в войне. Правые же считали, что больше внимания следует уделять не внешнему, а внутриполитическому аспекту и критиковать следует «системы, а не Штюмера». В результате был выработан компромисс, из проекта было изъято требование левых об ответственном министерстве, однако тон его был вызывающим.

25 октября в Москве на съезде председателей губернских земских управ была принята резолюция с беспрецедентным требование к царю о замене «реакционного министерства». Подобного рода решения были приняты в эти дни и на партийных форумах кадетов и прогрессистов, прошедших в Петрограде.

Перед открытием сессии на имя председателя государственной Думы поступило обращение руководителя Земского союза князя Г. Львова, в котором он писал о «зловещих слухах о предательстве и измене, о тайных силах, работающих в пользу Германии». Аналогичное письмо направил в Думу и председатель Союза городов М. Челноков. Прямым вмешательством во внутренние дела России явилось выступление английского посла Д. Бьюкенена на торжественном заседании в Петрограде Общества английского флага (созданного стараниями М. Ковалевского в 1915 г.). В своей речи посол союзной державы призвал оппозицию довести войну «до победного конца» не только на поле брани, но и внутри страны, т. е. в России.

Таким образом предстоящий демарш оппозиции был согласован и с депутатами, и с внедумскими кругами, включая союзников. В таких условиях Дума начала свою работу, и оппозиция сразу же перешла в открытую атаку на правительство Штюрмера. Выступавший от имени Прогрессивного блока октябрист С. Шидловский заявил, что стране необходимо правительство народного доверия и что блок будет добиваться его создания «всеми доступными ему способами».

Представитель левых фракций А. Керенский разразился истерикой в адрес царских министров, назвав их предателями интересов страны. Однако «гвоздем» программы, подготовленной оппозицией, стала знаменитая речь П. Милюкова «Глупость или измена?».

«Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас привести к победе», - заявил лидер кадетов, поддержанный голосами с мест «верно». Не отвергая слухов о предательстве и измене «придворной партии во главе со Штюрмером и Распутиным», Милюков заявил, что она «группируется вокруг молодой царицы». Умело жонглируя цитатами из зарубежных и русских газет, сопровождая их собственными комментариями, Милюков повторял: «Что это: глупость или измена? Выбирайте любое. Последствия те же».21

В один из таких патетических моментов речи лидер монархистов Марков 2-й бросил Милюкову: «А ваша речь – глупость или измена?». «Моя речь, - ответил Милюков, - есть заслуга перед Родиной, которой вы не сделаете!».

На следующий день после выступления Милюкова оскорбленный Штюмер обратился с заявлением о привлечении его к суду за клевету. Царь поддержал своего премьера, однако его политической репутации был нанесен сокрушительный удар.

Речь Милюкова в тысячах копий расходилась по стране. Многочисленные переписчики, вставляя «от себя» целые абзацы, тиражировали и усиливали самые невероятные слухи.

Между тем достоверность фактов, приведенных Милюковым, не была доказана. Более того, позднее, уже находясь в эмиграции, многие видные кадеты признавали, что выступление Милюкова носило сугубо политический характер и не отражало реальные события.22

Тем не менее оппозиция добилась своего. Началось огромное давление на царя, в том числе и со стороны ближайших родственников – великих князей. 10 (23) ноября Штюрмер был отправлен в отставку. Новым председателем совета министров стал 52-летний А. Трепов, занимавший до этого пост министра путей сообщения и разделявший многое из программы Прогрессивного блока.

Трепов стал третьим за годы войны (после И. Горемыкина и Б. Штюрмера) лидером правительства, но возглавлял его чуть больше месяца – накануне 1917 г. он был заменен Н. Голициным, чье премьерство (27 декабря 1916 г. – 27 февраля 1917 г.) оказалось последним в Российской империи и столь же непродолжительным, сколь и неудачным. Фактическим главой кабинета министров в это время был А. Протопопов, бывший оппозиционер, товарищ председателя Государственной Думы и член Прогрессивного блока, назначенный в сентябре 1916 г. на должность министра внутренних дел, ставший одним из самых доверенных лиц императора.23

Так называемая «министерская чехарда» явилась одним из признаков все углубляющегося кризиса власти. За время войны сменилось 4 премьера, 6 министров внутренних дел, 4 военных министра и 4 министра юстиции. Отсутствие стабильности кадров в результате придворных интриг и закулисной борьбы отрицательным образом сказывалось на управлении страной в период, требовавший величайшего напряжения и ответственности.

Что касается царя, то реальной возможности непосредственно влиять на государственные дела у него не было. Из 19 месяцев пребывания его на посту Верховного главнокомандующего 9 месяцев он находился в Ставке, 6 – в столице, 4 – в разъездах между Могилевым, Царским Селом и Петроградом.

Последние месяцы царствования прошли для Николая II в удручающем одиночестве. Убийство Распутина, в котором участвовали родственники царя, реакция высшего света на смерть «старца» повергли императора в глубокую депрессию. Вместе с семьей он жил преимущественно в Царском Селе, лишь изредка общаясь с Протопоповым. Стена отчуждения между Романовыми и обществом становилась все более неодолимой. Даже губернские дворянские собрания, бывшие в прошлом оплотом монархических устоев, теперь принимали резолюции в поддержку Думы. Даже в армии, в офицерской среде, усиливались антимонархические тенденции.24

6 (19) января царь подписал рескрипт правительству (первый подобного рода документ после 17 октября 1905 г.). В нем говорилось о полном единении России с союзниками и отвергалась всякая мысль «о заключении мира ранее окончательной победы». Перед кабинетом министров ставились две задачи: снабдить армию и тыл продовольствием, наладить транспортные перевозки. Выражалась надежда, что законодательные органы, земства и общественность помогут правительству.25

Однако отношение к войне в обществе за два с половиной года существенно изменилось. Патриотический подъем сменился полной апатией. Начался подъем забастовочного движения в промышленных центрах, в частности, в Петрограде. Радикальная оппозиция, в частности, Рабочая группа при Центральном военно-промышленном комитете в Петрограде, требовали решительного устранения самодержавного режима и призывала рабочих столицы быть готовыми к всеобщей забастовке в поддержку Думы.

Царизм попытался перехватить инициативу и предпринял ряд решительных действий. В ночь на 28 января, по распоряжению А. Протопопова, были произведены аресты членов рабочей группы ЦВПК. По указанию Николая II был составлен проект Манифеста о роспуске Думы, выборы нового ее состава предполагались в конце года.

Тем самым царская власть загнала себя в тупик, взволновав оппозицию и приблизив собсвтенный конец. Ровно месяц оставался до Февральской революции и образования «Временного комитета членов Государственной Думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями», возглавленный председателем Думы М. Родзянко 27 февраля 1917 г.

В этот же день, 27 февраля, правительство князя Голицына, собравшись на экстренное заседание, признало свою недееспособность, решило объявить об отставке Протопопова, сославшись на его болезнь, и обратилось с ходатайством о назначении над оставшимися верными войсками «популярного военачальника» и о составе ответственного министерства. Царь сместил Хабалова, заменив его героем Галицийской битвы генералом Н. Ивановым. Он наделил его широкими полномочиями для водворения порядка и передал в его распоряжение снятые с фронта войска.26

Вместе с тем Николай II признал, что «перемены в личном составе министерства при данных обстоятельствах недопустимы». Плохая информированность царя подавала ему надежду, что он может лично справиться с «данными обстоятельствами». Однако время было упущено. Как отмечал в своих мемуарах Милюков, «в этот момент в столице России не было ни царя, ни Думы, ни Совета министров».27

Уехав из Ставки в Могилев, император еще больше усугубил разрыв между собой и какой-то возможностью влиять на события в стране. М. Алексеев, ставший главной фигурой в Ставке после отъезда Николая II, все больше склонялся к мысли о поддержке Временного комитета государственной Думы и его линии. 1 марта 1917 г. он телеграфировал царю в Псков о необходимости «призвать ответственное перед представителями народа министерство». Алексеева в этом вопросе горячо поддерживал главком армией Северного фронта Н. Рузский, ссылаясь на мнение других главкомов фронтов.

В конце концов царь уступил давлению со стороны военных и направил в Царское Село генералу Н. Иванову телеграмму «Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». Тем самым он отказывался от силовых методов восстановления порядка и соглашался с условиями думского комитета.

Между тем в Петрограде, в ночь с 1 на 2 марта, вопрос о власти в стране получил неожиданное разрешение. В ходе переговоров между Временным комитетом Государственной Думы и исполкомом Петросовета была достигнута договоренность об образовании Временного правительства во главе с прибывшим накануне из Москвы князем Г. Львовым – председателем Земского союза.28

В часы формирования Временного правительства между генералом Рузским и Родзянко произошел телефонный разговор. Рузский сообщал, что царь пошел на уступки и согласился с созданием «ответственного министерства» и отменой экспедиций генерала Иванова. Но вместо слов одобрения со стороны родзянко было передано, что «династический вопрос поставлен ребром», т. е. от царя требовали отречения.29

2 марта под давлением армейской верхушки, ознакомившись с мнениями генералов Рузского, Савича, Данилова император отрекся от престола сначала за себя, а затем и за сына. На следующий день от престола отрекся великий князь Михаил Александрович, что фактически упраздняло монархию в России, поскольку никто из царствующей династии не мог претендовать на трон в обход Михаила, передавшего всю полноту власти Временному правительству.

Заключение

Накануне и в начальный период войны уже было заметно, что император с правительством и думская общественность идут разными курсами, но в условиях относительной стабильности это не вызывало особого беспокойства. Но тяжелые поражения на фронте уход из Галиции и Польши, сдача части Прибалтики и Белоруссии привели к явному внутриполитическому кризису. Верховная власть пошла на замену ряда ключевых министров, скомпрометировавших себя в глазах общественности.

Взаимоотношения царской власти с Думой строились на требовании ответственного перед Думой министерства. Эта идея трансформировалась в «министерства общественного доверия». Идея межпартийного компромисса в борьбе с царизмом стала определять тактику не только либеральных партий, вошедших в блок, но и их партнеров слева – меньшевиков и трудовиков.

Что касается императора, то в этот трудный период он попытался укрепить авторитет царской власти путем принятия обязанностей Верховного главнокомандующего, однако это решение вызвало противодействие и в оппозиции, и даже в ближайшем окружении царя. Со стороны нового кабинета министров, склонного к компромиссу с Думой, последовал ряд демаршей. Но царь отправил в отставку фрондирующих министров и издал высочайший указ о перерыве заседаний Думы, продемонстрировав тем самым нежелание идти на какие-либо компромиссы.

Так называемая «министерская чехарда» явилась одним из признаков все углубляющегося кризиса власти. Отсутствие стабильности кадров в результате придворных интриг и закулисной борьбы отрицательным образом сказывалось на управлении страной в период, требовавший величайшего напряжения и ответственности.

Что касается царя, то чем больше в 1916 – 1917 г. он пытался уйти от компромисса с оппозицией, постепенно у него становилось все меньше реальных возможностей непосредственно влиять на государственные дела у него не было. Власть уходила из его рук. Последние месяцы царствования прошли для Николая II в удручающем одиночестве. Стена отчуждения между Романовыми и обществом становилась все более неодолимой, пока не привела к династическому кризису и падению монархии.

Список источников и литературы

Источники

1. Милюков П.Н. Воспоминания. Т. 1. М., 1990.

Литература

1. Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1989.

2. Кризис самодержавия в России: 1895 – 1917. Л., 1984.

3. Леонов С. В. Партийная система России (конец XIX в. – 1917 год) // Вопросы истории. 1999. №11 – 12. С. 29 – 49.

4. Леонтович В. В. История либерализма в России. М., 1995.

5. Политические партии России: история и современность. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000.

.

Примечания

1 Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 2. С. 210.

2 Там же.

3 Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1989.

4 Кризис самодержавия в России: 1895 – 1917. Л., 1984.

5 Политические партии России: история и современность. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000.

6 Леонов С. В. Партийная система России (конец XIX в. – 1917 год) // Вопросы истории. 1999. №11 – 12. С. 29 – 49.

7 Леонтович В. В. История либерализма в России. М., 1995.

8 Там же. С. 367.

9 Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 134.

10 Аврех А. Я. Указ. соч. С. 261.

11 Политические партии России… С. 181.

12 Аврех А. Я. Указ. соч. С. 263.

13 Там же. С. 264.

14 Там же. С. 266.

15 Там же. С. 266.

16 Политические партии России… С. 189.

17 Там же. С. 191.

18 Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 167.

19 Там же. С. 68.

20 Там же. С. 169 – 171.

21 Там же. С. 190.

22 Там же. С. 191.

23 Аврех А. Я. Указ. соч. С. 286.

24 Кризис самодержавия в России… С. 418.

25 Там же.

26 Там же. С. 418 – 419.

27 Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 186.

28 Там же. С. 189.

29 Там же. С. 190 – 191.

28