План:

1. Предисловие.

2. Важнейшие этапы творческого развития.

3. Немного о тренерской деятельности.

Подобно тому, как в жизни не может быть абсолютных норм, так и в шахматах не существует абсолютных правил,

Р. Рети

1. ПРЕДИСЛОВИЕ

В шахматной партии перед играющим стоит цель дать мат неприятельскому королю. Большей частью она достигается приобретением достаточного материального перевеса. Реже — с помощью комбинации, где решающим фактором победы является гармония в действиях фигур.

Чтобы добиться одного из этих видов преимущества, приходится решать многочисленные проблемы, возникающие после каждого хода противника, иначе говоря, искать лучшее возражение в ответ на его конкретный замысел. Но само понятие “лучшее возражение” не абсолютное, его сущность зависит от мастерства играющего. Ведь совершенствование шахматиста — это многоэтапный путь от начинающего до гроссмейстера, и каждому этапу присущи свой объем знаний, понимание позиции, диапазон творческой фан­тазии и т. п. Отправляясь в дорогу с нулевой отметки, шахматист постепенно накапливает знания.

Когда он подойдет к мастерскому рубежу и сможет самостоя­тельно подвергнуть проверке выводы и рекомендации автора, ему будет легче разобраться в собственных недостатках и избежать оши­бок, типичных для многих молодых шахматистов.

Автор понимает, что круг читателей этой книги не будет огра­ничен лишь шахматистамипрактиками. Он надеется, что с его тру­дом ознакомятся тренеры, т. е. люди, от которых зависит совер­шенствование шахматиста.

К сожалению, вопросы методики преподавания шахмат еще недостаточно изучены и решаются поразному. Я с глубоким ува­жением отношусь к творческой деятельности коллег и ни в коей мере не собираюсь навязывать им свои взгляды. Тем не менее, каж­дый тренер, ознакомившись с содержанием книги, невольно или сознательно начнет делать сравнения, тогда, быть может, зерно ис­тины найдет он и в чужом труде.

2. Важнейшие этапы творческого развития.

“Начинающий радуется лишь тогда, когда он может объявить своему противнику мат или, быть может, еще более, когда ему удается поймать неприятельского ферзя (ибо в глазах начинающего это, возможно, еще больший успех); напротив, маэстро уже чрез­вычайно доволен,* когда ему удается заметить хотя, бы намек на слабость неприятельской пешечной позиции”.

А. Нимцович

Обдумывая свой очередной ход, один и тот же шахматист на разных этапах совершенствования приходит к совершенно разным выводам. Наблюдая за своими учениками, я смог убедиться в том, что в период становления они используют различные методы борьбы, которые с удивительным постоянством повторяются у всех, вне зависимости от степени их таланта. Рассмотрим наиболее важные из них:

1. Игра ведется по принципу: напал — отступил, не отступил — взял.

Каждый шахматист на первом этапе совершенствования опирается на законы, созданные его воображением. Забывая о том, что главной целью шахматной партии является мат неприятельскому королю, он в первую очередь стремится к материальным завоеваниям, для чего с первых ходов вводит в игру сильнейшую фигуру — ферзя, чтобы с его помощью нанести противнику максимальный урон. Новичок не может удержаться от соблазна объявить шах, даже в тех случаях, когда это сопряжено с потерей времени и связано с ухудшением собственной позиции. Он, не заботясь о безопасности своего короля, пренебрегает рокировкой. Эти и многие другие огрехи, характерные для начального процесса обучения, проявляются у всех любителей шахмат. И только тогда, когда их ходы перестанут порождаться мгновенными импульсами (у некоторых этот период длится всего несколько месяцев), первый этап можно считать пройденным.

“Сначала нужно научиться комбинировать, прежде чем пробовать играть позиционно”.

Р. Рети

Прислушаемся к мудрым словам выдающегося гроссмейстера.

Это тем более необходимо, что многие тренеры уже в начале работы с юными шахматистами, вместо того чтобы прививать им вкус к гамбитной игре, заставляют своих учеников разыгрывать спокойные варианты ферзевого гамбита и защиты КароКанн. Нет нужды доказывать порочность подобной “методики обучения”, ограничивающей полет фантазии молодых шахматистов и противоречащей закону педагогики — идти от простого к сложному.

Приобщаясь к шахматам, дети рано начинают тяготеть к комбинации. Они испытывают большую радость, когда на доске, хотя бы на миг, создается необычное положение фигур, где, скажем, конь становится сильнее ферзя или в результате, пусть одноходовой, жертвы наносится двойной удар, восстанавливающий материальное равенство. Такая комбинация нередко является для ребенка самоцелью. Никаких дополнительных требований он к ней не предъявляет. Она может не только улучшить позицию, но даже ухудшить ее, и, тем не менее, притягательная сила комбинации столь велика, что юный шахматист все равно на нее пойдет.

Комбинационное зрение проявляется в юном возрасте, и дети быстро замечают и осуществляют случайно подвернувшиеся комбинации. Но подготовить комбинацию им трудно.

Такое умение приходит в двенадцать-четырнадцать лет вместе с пониманием основных законов позиционной борьбы. Не надо забывать и то, что фантазия развивается постепенно — по мере ознакомления с типовыми комбинациями, а на все это требуется время.

2. В основе игры обоих противников — элементарные ловушки.

Данная партия еще раз подтверждает общеизвестное положение: тактические осложнения встречаются в игре юных шахматистов значительно чаще, чем у взрослых.

Объясняется это не только возрастными особенностями, но и степенью мастерства, а оно формируется годами.

Может показаться странным, но чем шахматист становится сильнее, тем реже в его игре встречаются комбинации.

Эм. Ласкер в “Учебнике шахматной игры” писал: “Комбинация рождается в голове шахматиста. Многие мысли стремятся

к воплощению — правильные и ошибочные, сильные и слабые, практичные и непрактичные. . Они зарождаются и борются ме­жду собой, пока одна из них не одержит верх над своими сопер­ницами и не воплотится на шахматной доске в форме хода” (6е изд. М.: ФиС, 1980).

Мастер в результате огромной работы из множества мыслей останавливает свой выбор на одной, требующей точного расчета вариантов и правильной оценки позиции В процессе отбора

многие комбинационные идеи отбрасываются.

Слабый шахматист не в состоянии проделать подобную работу. Выбор хода у него определяется не требованиями позиции, а лишь случайными обстоятельствами.

3. Увлечение тактическими операциями без учета требования позиции.

“Немного знакомства с функциями и удельным той или иной фигуры и пешки в тех или иных начальных, простых комбинациях, и мы обретаем уже некоторую нить, поймем неко­торые способы игры, некоторые тактические законы”.

К. Торре.

В 1966 году в Москве среди сильнейших молодых шахмати­стов Советского Союза появилось новое имя. Четырнадцатилетний харьковчанин Миша Штейнберг в первенстве СССР среди школь­ников поделил 1—2е места с Толей Карповым, будущим чемпионом мира. Несколько меся­цев спустя, на полуфинале пер­венства СССР в Орле, он вы­полнил норму мастера (в таком возрасте это еще никому не уда­валось) в конце года на между­народном турнире в Гронингене (Голландия) завоевал Кубок Европы для юниоров (что теперь соответствует званию чемпиона Европы среди юношей). Уже тогда поражала его шахматная зрелость: умение вести длитель­ную позиционную борьбу, точ­ный и далекий расчет, завершав­шийся правильной оценкой за­ключительной позиции, пре­красная техника разыгрывания окончаний.

К глубокому сожалению, Ми­ше не удалось полностью рас­крыть свое дарование. Закончив математический факультет Харь­ковского университета, он тя­жело заболел и умер в двадцати­четырехлетнем возрасте.

Познакомился я с ним в 1965 году на юношеском первен­стве ЦС ДСО “Спартак”, после чего он мне прислал несколько писем. В одном из них он пишет: “Спасибо Вам. Если бы не Вы, то я, наверное, еще долго не смотрел бы свои старые партии. Сейчас они кажутся мне очень смешными”.

Большинство молодых шах­матистов, обладающих отлич­ным комбинационным зрением, не упускают возможности вы­звать острую тактическую борь­бу. К сожалению, некоторым из них долго не удается устранить серьезный дефект в своей игре: добившись выигрышной пози­ции, они, вместо того чтобы пол­ностью напрячь волю и попы­таться найти сильнейшее про­должение, заканчивающее пар­тию, расслабляются, полагая, что дело уже сделано.

Увлекаясь расчетом одной, казалось бы, выгодной, возмож­ности, такие шахматисты часто забывают о других. Иногда в це­лях экономии сил и времени это делается сознательно, но заме­тим, что чаще всего в подобных случаях получается противопо­ложный эффект. Ведь известно: стоит упустить сильнейшее про­должение— борьба в партии разгорается с новой силой, а неизбежно возникающая неудов­летворенность сковывает сво­боду творческого воображения, что нередко приводит к про­смотрам, заканчивающимся обидными поражениями.

“Неразвитая партия во многом сравнима с несложив­шимся еще детским организмом: единственное, что требуется от обоих, — это спокойное и здо­ровое развитие, без увлечения по­бочными делами”. Нимцович.

“Можно заблуждаться, но не следует обманывать самого себя. Кто отважно проводит в жизнь свои взгляды, может, конечно, и проиграть. Но поскольку он стремится понять причины сво­его поражения, оно послужит ему на пользу...

Но у кого уже не хватает храбрости для осуществления своих воззрений, тот теряет свойства борца и приближается к закату”.

Эм. Л аскер

“Игра на усложнение пози­ции — крайняя мера, к которой шахматист должен прибегать лишь тогда, когда он не находит ясного и точного плана”.

А. Алехин.

4. Умение видеть и создавать гармоническое взаимодействие фигур, которое приводит к ком­бинации.

Следует отметить, что бедой многих шахматистов является слабая техника расчета вариан­тов. У некоторых это связано с неэкономной тратой времени на обдумывание, у других — с не­умением определить в позиции главный вариант.

Много сил и энергии уходит впустую, когда рассматриваются всевозможные ответы противни­ка, в результате чего преждевре­менно наступает усталость и, как следствие, неизбежные про­счеты и ошибки.

Нежелание что-либо отдать сковывает творческое вообра­жение и утверждает стиль топ­тания на месте, при котором игра на выигрыш подменяется ожиданием ошибок противника. Очень часто подобная тактика приводит к потере инициативы и созданию слабостей в своем лагере при отражении неприя­тельских угроз.

“Умение искусно комбиниро­вать, способность находить в каждом данном положении наи­более целесообразный ход, скорее к выполнению задуман* ново плана,— выше всяких прин­ципов, или, вернее сказать, един­ственный принцип в шахматной игре, поддающийся такому опре­делению”, Чигорин.

5. Умение находить правильный стратегический план, соответствующий духу позиции, с расчетом многоходовых вариантов в нужном направлении.

“За четыре столетия теория испанского дебюта разрослась необычайно. И все же основной вопрос, вопрос о лучшей защите, все еще не решен, ответ на него до сих пор не найден”.

Д.. Бронштейн.

“Шахматисты стараются делить позиции на скучные и интересные, всегда надо трудиться, работать, мыслить”.

Д. Бронштейн.

3. Немного о тренерской деятельности.

Сорок лет назад я с волне­нием шел проводить свое первое занятие в шахматном клубе Ле­нинградского Дворца пионеров. Тогда я еще не знал, что это за­нятие явится для меня началом деятельности, которой я посвя­щу всю свою жизнь. Теперь на­ступила пора подвести некото­рые итоги.

В течение своего длительного творческого труда мне приходи­лось сталкиваться с самыми раз­нообразными вопросами общего характера. К сожалению, многие из них до сих пор так и остались неразрешенными. Именно они и некоторые профессиональные ре­комендации, не нашедшие отра­жения на предыдущих страницах книги, составляют содержание этой главы.

В 1958 году, когда я отбирал себе учеников из большой груп­пы желающих поступить на шахматное отделение Ленинградско­го Дворца пионеров им. А. А. Жданова, произошел такой слу

Один мальчик в ответ на I, е2—е4 сыграл 1. . а?—а5” а после 2. d2—d4 задумался и ответил 2. . .Ь7—Ь5. Для меня все стало ясно; передо мной начинающий шахматист, в лучшем случае знакомый с ходами всех фигур. Я прекратил игру и спро

сил у мальчика его адрес, чтобы подсказать ему, где вблизи от его местожительства проводятся занятия с начинающими. Как ни странно, этот вопрос послужил для меня источником мелких неприятностей. Отец мальчика подал директору жалобу, ут­верждая, что я бросил игру с его сыном изза того, что мне не понравилась улица, на которой они живут. Разумеется, мотиви­ровка жалобы вызвала у дирек­тора скрытую улыбку, тем не менее он упрекнул меня за то, что я прекратил игру с ребен­ком; и то обстоятельство, что десятки детей и сопровождавшие их родители ожидали своей оче­реди, не было в его глазах доста­точным для меня оправданием. Вспомнил я про этот случай вовсе не в связи с полемикой, возникшей у меня с директором, а в связи с тем, что я не смог дать определенного ответа на вопрос отца: “А может быть, мой сын — талант?” Этот вопрос, за­данный мне тогда прямо и бес­церемонно, в более завуалиро­ванной форме проскальзывает у большинства родителей. И пло­хого в этом ничего нет. Всем хочется считать своих детей спо­собными и талантливыми. Но плохо другое. Никто из тренеров после кратковременного общения с ребенком действительно, не в. состоянии дать ответ на этот, вопрос. И никому не известно, сколько шахматных талантов ос­талось вне шахмат по нашей вине и занялось другими видами интеллектуальной деятельности.

В чем же причины этого не­приятного явления? Оказывает­ся, в самой методике отбора. Она сводится к двум основным фак­торам: объективному — степени подготовленности (при одинако­вой силе игры преимущество по­лучает младший по возрасту) и отвергаемому многими чисто субъективному — интуиции.

Ясно, что подобный метод примитивен. Но попытка ввести в систему отбора научный эле­мент — тесты — пока успеха не имеет, так как требует большой затраты времени при весьма не­ясных выводах. Часто поступаю­щий справляется с относительно сложной задачей и совершенно бессилен перед элементарной. Повидимому, дело в специфике шахматного мышления, которая пока еще мало изучена. И только в достаточной мере изучив проб­лему, можно будет приступить к разработке тестов.

А пока приходится руковод­ствоваться степенью подготов­ленности и выявлением некото­рых качеств, необходимых для достижения успеха. Здесь в пер­вую очередь следует обратить внимание на быстроту реакции и выбор плана.

Каждый шахматист, от начи­нающего до гроссмейстера, про­водит свои партии по плану. Бес­плановой игры не существует. Но гроссмейстер составляет план, основанный на объектив­ной оценке сильных и слабых сторон позиции, а начинающий

шахматист ведет игру руководствуясь примерно таким одноходовым или двухходовым планом: “нападу на фигуру — авось не заметит”, “подставлю фигуру: если возьмет, я дам мат” и т п.

Даже ходы 1. . .а5 и 2.. .h5 нельзя считать бесплановыми. Может быть, мальчика привлекла возможность симметричного по­строения пешечной цепи. Про­должи я с ним партию, не исклю­чено, что следующие его ходы по плану были бы 3. . .Ь6 и 4. . .g6. Другое дело, что такой план не имеет ничего общего с сущностью шахмат и вызван чисто геометрическими мотива­ми. Но это уже зависит от степе­ни подготовленности играющего. Наличие способностей позволит уже в начале обучения усвоить какойто минимум из всего мно­гообразия методов борьбы, при­водящих к конечной цели — мату неприятельскому королю. К сожалению, этот минимум не всегда удается выявить в полной мере изза неизбежно сопутст­вующей психологической неус­тойчивости — “предэкзаменаци­онной лихорадки”. Поступаю­щий, как бы он мал ни был, знает, что его будут спрашивать, что у него есть конкуренты, и это всегда вызывает состояние напряженности, мешающееТ.'лностью раскрыть свои способно­сти. Думающий тренер своим отношением, добрым словом и шуткой может в некоторой сте­пени снять напряжение и создать благоприятную атмосферу для собеседования, тем не менее “рас­топить лед” до конца почти ни­когда не удается.

Не менее важный фактор, чем выбор плана,— быстрота реак­ции. Только не надо путать быстроту расчёта вариантов с по­спешными ходами, не связанны­ми общей идеей и вызванными обычным для детского возраста преобладанием процессов воз­буждения над тормозными про­цессами в коре головного мозга. И если в периоде совершенство­вания учащийся будет находить скрытые в позиции тактические возможности, можно с уверен­ностью сказать, что перед ним открыты широкие горизонты.

Итак, круг замкнулся. Мы вновь пришли к тому, с чего на­чали: окончательная оценка вы­водится на основании подготов­ленности поступающего и интуиг. тШ тренера. И тут хотелось бы посоветовать больше доверять интуиции. Не надо предостав­лять единовластия узаконенно­му формализму.

Слов нет, проще выносить решение, основываясь лишь на силе игры. Зато сколько выдаю­щихся шахматистов найдено бла­годаря интуиции тренеров, во­время распознавших скрытые в них способности! И слава тем тренерам, которые, не считаясь с существующими условностями, способствовали быстрейшему со­вершенствованию своих учени­ков, открывая им “зеленую ули­цу” к серьезным соревнованиям. Например, М. Таль вспоминает, что его с четвертой категорией то какимто неофициальным данным... сочли перспективным шахматистом и допустили к со­ревнованию” — в юношеский чемпионат Риги 1948 года. Как видим, интуиция тренеров себя полностью оправдала!

Заканчивая эту важную тему, хотелось бы остановиться еще на

ом вопросе. В больших шахкатных коллективах, например

в Московском Дворце пионеров, практикуется двухступенчатая (а иногда и трехступенчатая) си­стема подготовки юных шахма­тистов. Смысл ее состоит в том, что набор в младшие группы и занятия в них на первых порах проводят тренеры, не обладаю­щие достаточным опытом. В даль­нейшем, с ростом мастерства своих учеников, они передают их для дальнейшего совершен­ствования более квалифициро­ванным коллегам.

Я противник подобной поста­новки работы. Молодых трене­ров она обезличивает, а высоко­квалифицированные в большин­стве случаев получают учеников с ограниченными возможностя­ми.

Отбсф детей в группы и про­сеивание их в течение первых двухтрех месяцев — дело очень тонкое, и доступно оно лишь тренерам самого высокого клас­са.

Следует отметить, что интуи­ция является основной движу­щей силой во время принятия тренерами решений в самых не­ожиданных ситуациях. Ведь шахматная методика еще мало изучена. Создание шахматной специализации при ГЦОЛИФКе, так же как и работа сотрудни­ков лаборатории ЦНИИФКа, не дало, да и не в состоя­нии дать, ответа на многочисленные волнующие тренеров вопросы — и сложные, и простые. Например: каковы допу­стимые нагрузки при обучении шахматистов семи восьмилетне­го возраста? Какие психологи­ческие задачи возникают в со­ревнованиях гроссмейстеров? Ответов нет... Кроме того, каза­лось бы, в идентичных ситуациях могут приниматься различ­ные, а иногда даже диаметрально противоположные, решения. Ни­когда не надо забывать, что имеешь дело с индивидуально­стью шахматиста, и нельзя сбра­сывать со счета его наклонности и характерПредстартовая нервная об­становка самым неожиданным образом может привести к ос­ложнениям при обсуждении, ка­залось бы, простейших вопросов, например установления режима на время соревнования.

Обостряются они, когда пре­стиж тренера побуждает его за­нять твердую позицию, и он требует неуклонного выполнения установленного им режима. Да­же если это требование обосно­ванно и вызвано спецификой места и времени соревнования, конечный результат его ока­жется отрицательным.

Опытный тренер должен в полной мере обладать смелостью” решительностью и инициативой, чтобы без колебаний разрешать и более сложные проблемы, и большую ошибку совершают те, кто упрямо придерживается взгляда, который может приве­сти к психической неудовлетво­ренности молодого шахматиста. Встречаются “тренеры”, ко­торые после неудачной игры по­зволяют себе резкие упреки, граничащие, а то и переходящие в оскорбления.

Разумеется, во время сорев­нования нервы тренера напряже­ны, но надо понимать, что ра­дость победы и горечь пораже­ния — исключительное право спортсмена и тренер только в какойто степени может его раз­делить. Шахматные соревнова­ния длительны, и нервы участника надо беречь. Претензии и обиды можно высказать при под­ведении итогов.

Избежать этих неприятных явлений можно лишь в тех слу­чаях, когда за время многолет­него совместного общения удает­ся выявить все характерные осо­бенности ученика и составлять индивидуальный учебный план учитывая эти особенности.

“Шахматный успех определя­ется не только шахматными спо­собностями, а целым рядом фак­торов, определяющих личность человека, его способность к са­моконтролю, его понимание шах­матного творчества. Без учета этих “второстепенных” факторов вряд ли можно рассчитывать на то, что шахматист способен до­биться тех спортивных и творче­ских достижений, к которым стремится” {В. Малкин).

Следует отметить, что груп­повое обучение шахматистов старших разрядов по 12—15 че­ловек успеха не имеет. Я не говорю о школах эксчемпионов мира, “ которые четыре раза в году собирают своих слушателей со всех концов страны на десяти­дневные сборы.

В обычных коллективах, где проходят систематические заня­тия в течение всего учебного го­да, трудно найти общие интересы для большой группы слушате­лей. Ведь у них разные характе­ры, различная психика, различ­ный подход к шахматам, различ­ный дебютный репертуар. В та­ких случаях необходимым посо­бием тренера является индиви­дуальный учебный план, в осно­ве которого лежит точная харак­теристика учащегося.

В ней указываются его пси­хофизиологические данные; способность выдерживать длитель­ное напряжение во время игры, воля к победе, поведение после поражений, работоспособность и умение работать самостоятельно.

В таком совместно согласо­ванном плане должны быть пре­дусмотрены все мелочи, в том числе утвержден режим и воз­можные его изменения, отведены часы для общефизической подго­товки и т. д. В связи с данными характеристики намечается це­лый комплекс мероприятий, на­правленный на искоренение име­ющихся недостатков и развитие способностей в определенной об­лети. Завершается учебный :,лан личным календарем сорев­нований и перечнем тем по спе­циализации.

Литература.

1.В.Г. Зак. “Пути совершенствования”. Издательство “Физкультура и спорт”, 1981.