Реферат
по лингвистике
на тему:
"Упреки и попреки в русском коммуникативном поведении"
2008
К основополагающим заповедям русского коммуникативного поведения и коммуникативной этики относится представление о том, что нехорошо упрекать и попрекать.
Это закрепилось в лексическом значении, уничижающей коннотации, сочетаемости, функционировании глаголов упрекать, попрекать и существительных упрек, попрек, определило специфичность речевых и мысленных актов упрека и попрека в русском языке.
Русский никогда не скажет Я упрекаю тебя в том, что... (за то, что...), Я попрекаю тебя т.е. не употребит глаголы упрекать и попрекать перформативно, так как такое употребление было бы равносильно саморазрушительному коммуникативному действию, иллокутивному самоубийству.
Упрекать и попрекать входят в группу речевых актов осуждений, упреков и оскорблений (Гловинская 1993, с. 194-198).
Речевой акт упрека характеризуется следующими признаками:
1. Адресат упрека (упрекаемый) принадлежит к личной сфере говорящего (упрекающего), т.е. упрекать - это «личный» речевой акт. К личной сфере говорящего, которая является относительно самостоятельным фрагментом языковой картины мира, относятся «сам говорящий и все, что ему близко физически, морально, эмоционально или интеллектуально» (Апресян 1995, с. 645).
2. Упрекать можно лишь за то, что в той или иной степени ущемляет интересы субъекта речевого акта.
3. Говорящий хочет, чтобы адресат понял его чувства, осознавал ошибочность своего поведения, которое получает отрицательную оценку говорящего, - иными словами, упрекающий хочет указать на свои обманутые ожидания и пробудить в упрекаемом угрызения совести.
4. Действия и / или слова упрекаемого огорчили упрекающего, который, доводя свое огорчение до сведения адресата, слов упрекать, упрек не произносит, так как не хочет совершить по отношению к себе разрушительное коммуникативное действие.
Если упрекающий все же говорит: Я вас не упрекаю, но..., Это не упрек, а..., то высказывания тем самым приобретают статус самофальсифицируемых. О парадоксе самофальсификации см. Шмелев 1990.
5. Адресат речевого акта упрека обычно очень болезненно реагирует на упреки, хотя упрекающий не всегда бывает не прав. Результатом этого речевого акта часто бывают гнев, обида, душевная боль и сходные с ними чувства, которые начинает испытывать упрекаемый.
Проиллюстрируем названные признаки примерами, взятыми из произведений русских писателей.
Ястребом напустился он [отец] на сына, упрекал его в безнравственности, в безбожии, кстати, выместил на нем всю накопившуюся досаду против княжны Кубенской, осыпал его обидными словами (Тургенев. Дворянское гнездо).
—А я послал сейчас за доктором, - сказал Алексей Александрович.
— Я здорова; зачем мне доктора?
— Нет, маленькая кричит, и, говорят, у кормилицы молока мало.
—Для чего же тыне позволил мне кормить, когда я умоляла об этом. Все равно (Алексей Александрович понял, что значило это «все равно»), она ребенок, и его уморят. <...> Я просила кормить, мне не позволили, а теперь меня же упрекают.
— Я не упрекаю.
— Нет, вы упрекаете! Боже мой! Зачем я не умерла! — И она зарыдала. — Прости меня, я раздражена, я несправедлива, - сказала она, опоминаясь. — Но уйди... (Л.Толстой. Анна Каренина).
А когда Старцев в обществе, за ужином или чаем, говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить (Чехов. Ионыч).
6. Упрекать можно не только кого-то, но и себя, т.е. субъектом и адресатом упрека может быть одно и то же лицо.
Самоупреки больше характерны не для речевых, а для ментальных (мысленных) актов, при этом допускается перформативное употребление глагола упрекать (Я упрекаю себя...).
Например:
Милый мой! Я всю ночь думала о твоем предложении... Я не стану с тобой лукавить.... я не могу бежать с тобою, я не в силах это сделать. Я чувствую, как я перед тобою виновата; вторая моя вина еще больше первой, — я презираю себя, свое малодушие, я осыпаю себя упреками, но я не могу себя переменить (Тургенев. Дым).
Он [Каренин] жалел и сына больше, чем прежде, и упрекал себя теперь за то, что слишком мало занимался им (Л.Толстой. Анна Каренина).
Вариантом самоупреков являются упреки совести. Если упрекать другого нехорошо, то упрекать себя даже полезно.
7. Упрекать можно не только с помощью слов, но и жестом, взглядом, молчанием и другими невербальными средствами, причем по своей силе действие невербальных упреков нисколько не уступает, а иногда даже и превышает действие вербальных упреков.
Например:
Красноречие Санина не пропало даром. Фрау Леноре начала взглядывать на него, хотя все еще с горестью и упреком, но уже не с прежним отвращением и гневом; потом она позволила ему подойти и даже сесть возле нее <—> потом она стала упрекать его — не одними взорами, но словами, что уже означало некоторое смягчение ее сердца <...> (Тургенев. Вешние воды);
... Ирина даже бровью не пошевельнет и сидит неподвижно, со злою улыбкою на сумрачном лице; а родителям ее одна эта улыбка горше всяких упреков, и чувствуют они себя виноватыми, без вины виноватыми перед этим существом <...> (Тургенев. Дым).
8. Самым важным семантическим свойством речевого акта упрека является косвенность, замаскированность. Говорящий, упрекая кого-либо за что-либо, не прямо утверждает, что его собеседник поступил плохо (высказывание Я упрекаю тебя в безнравственности аномально), а указывает на это косвенными способами.
Упрек - косвенный речевой акт, так как его иллокутивная цель имплицитна (не находит прямого отражения в языковой структуре употребленного высказывания) и выводится адресатом благодаря его коммуникативной компетенции. Замаскированный характер цели этого речевого акта и является тем «подрывным» фактором, не допускающим употребление глагола упрекаю вместе с местоимением я.
Интересные результаты дает сравнение упреков и попреков как речевых актов, входящих в одну и ту же группу. Если в речевом акте упрека статусы субъекта и адресата (упрекающего и упрекаемого) могут быть равны, хотя это бывает не всегда, то в речевом акте попрека коммуниканты имеют разные статусы в возрастной, социальной, семейной и прочей иерархии. Одним словом, попрекаемый всегда находится в зависимом от попрекающего положении.
Иллокутивная цель попрека - «поставить адресата на место», напомнить о его зависимом от субъекта речевого акта положении, вызвать у него обиду или досаду, причем не для того, чтобы он исправился в будущем, а чтобы "чувствовал"» (Гинзбург 1999, с. 239). Это и есть то ментальное состояние, в которое говорящий намерен привести своего адресата.
Попрекаемый, в отличие от упрекаемого, лишен возможности исправиться в будущем, потому что ситуация, которой его попрекают, уже вышла из-под его контроля.
Например:
... Они [тетки] даже ее [кроткую] били, попрекали куском (Достоевский. Кроткая);... Он [Иванушка] вспомнил, что было лет тридцать назад с соседом, стариком Лукьяном: Лукъян захворал, ему купили гроб — тоже хороший, дорогой гроб, — привезли из города муки, водки, соленого судака; а Лукъян возьми да и поправься. Куда было девать гроб? Чем оправдать траты? Лукъяна лет пять проклинали потом, сживали попреками со свету... (Бунин. Деревня);
На другой день она [Варвара Петровна] встретилась со своим другом как ни в чем не бывало; о случившемся никогда не поминала. Но тринадцать лет спустя, в одну трагическую минуту, припомнила и попрекнула его, и так же точно побледнела, как и тринадцать лет назад, когда в первый раз попрекала (Достоевский. Бесы).
Попрекам свойственна резкая, придирчивая форма выражения и неоднократное возобновление.
Как и речевой акт упрека, речевой акт попрека имеет двух говорящих: первый - это попрекающий, автор речевого акта, который квалифицируется вторым говорящим как попрек.
Например:
— Непонятное дело, — уверял охранитель, — я тут непричастен, товарищ Рокк.
— Спасибо вам, и от души благодарен, — распекал его Александр Семенович, — что вы, товарищ, думаете? Вас зачем приставили? Смотреть. Так вы мне и скажите, куда они делились? Ведь вылупились они? Значит, удрали. Значит, вы дверь ставили открытой, да и уйти себе сами. Чтоб были мне цыплята!
— Некуда мне ходить. Что я, своего дела не знаю, — обиделся наконец, воин, — что вы меня попрекаете даром, товарищ Рокк (Булгаков. Роковые яйца).
Речевой акт попрека - «палка о двух концах»: если первый говорящий (попрекающий) в своем речевом акте выражает негативное отношение к попрекаемому, то второй говорящий (им может быть как сам попрекаемый, так и другое лицо, в художественном тексте это повествователь) в свою очередь негативно оценивает попрекающего.
Многое из сказанного относительно упреков будет справедливым по отношению к попрекам. Существенное различие между этими речевыми актами касается степени отрицательной оценки, которая в несколько раз сильнее у попреков. Слова упрекать, упрек, которые употребляет второй говорящий, оценивая чужой речевой акт, содержат в своем лексическом значении отрицательно - оценочную сему, которая может как усиливаться, так и смягчаться.
Усиление отрицательной оценки происходит в тех случаях, когда глагол упрекать сочетается с наречиями, а существительное упрек с прилагательными с отрицательно-оценочным компонентом в значении, такими как: горький - горько, злобный - злобно, злой - зло, жестокий - жестоко, колкий - колко, несправедливый - несправедливо, суровый - сурово, тяжелый - тяжело, язвительный - язвительно и т.п. Например:
... В своем вытье [Аксинья] поминала «ирусые кудри Петра Михайловича, и его любовь, и свое горькое житье с сиротой Ванькой», и горько упрекала «Петрушу за то, что он пожалел брата, а не пожалел ее горькую, по чужим людям скипишьщицу» (Л.Толстой. Хаджи-Мурат).
— Княгиня сегодня только узнала, что по векселям ее и ее сына Владимира иск остановлен, - продолжал Хлебонасущенский.
— Это ее очень удивило...но... она благодарит вас за ваше великодушие.
— При этих безразлично сказанных словах молодой человек снова почувствовал, как его ударило каким-то колючим и горьким упреком; в особенности фраза «ваше великодушие» казалась ему невыносимой (Крестовский. Петербургские трущобы).
Однако негативная оценка речевого акта упрека может и смягчаться, если слова упрекать, упрек, принадлежащие дискурсу второго говорящего, сочетаются с прилагательными и наречиями, в лексическом значении которых содержится положительно-оценочная коннотативная сема: беззлобный - беззлобно, дружеский - дружески, кроткий - кротко, ласковый - ласково, мягкий - мягко, нежный - нежно и т.п.
Например:
Гагин встретил меня по-приятельски, осыпал меня ласковыми упреками <...> (Тургенев. Ася);
Он [Митя] не спеша умылся, оделся, выпил стакан чаю и пошел к обедне. «Мама уж уйти, — ласково упрекнула его Параша, — а вы как татарин какой... » (Бунин. Митина любовь).
Таким образом, упрек справедливо назван «мягким)) речевым актом (Гловинская 1993, с. 197), упрекающий не обязательно плохо относится к упрекаемому.
В отличие от упреков, негативная оценочность попреков смягчению не подлежит, поэтому существительное попрек и глагол попрекать сочетаются только с прилагательными и наречиями, имеющими в своем лексическом значении отрицательно-оценочную сему.
Например:
...Селиван, по нежной доброте своего сердца, был тронут горестной судьбою беспомощной дочери умершего в их городе отставного палача. Девочку эту никто не хотел приютить, как дитя человека презренного.
Селиван был беден, и притом он не мог решиться держать у себя палачову дочку в городе, где ее и его все знали.
Он должен был скрывать от всех ее происхождение, в котором она была неповинна.
Иначе она не избежала бы тяжких попреков от людей, неспособных быть милостивыми и справедливыми (Лесков. Пугало).
Отрицательная оценочность попреков настолько сильна, что не нуждается ни в каком дополнительном усилении, поэтому прилагательные и наречия сопровождают слова попрек, попрекать довольно редко.
Индикатором разных оценок упреков и попреков является возможность самоупреков, которые всегда получают положительную оценку, и невозможность самопопреков (высказывание Я попрекаю себя... аномально).
Упрек может быть как внешним, так и внутренним (мысленным) актом. Упрекать другого и себя можно в мыслях, в душе.
Например:
Он [Пьер] до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее [Наташу]; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку. (Л.Толстой. Война и мир).
Попрек, в отличие от упрека, - это всегда внешний речевой акт, он не может быть локализован в душе - главном внутреннем «органе», сути русского человека. Мысленные попреки обладают сверхмощной разрушительной силой, губительной для попрекающего, из-за чего и отсутствуют в русском языке.
Таким образом, запрет на использование слов упрекать, упрек, попрекать, попрек в речевых актах упрека и попрека связан с заповедями русской языковой этики, которая вместе с языковой анатомией, психологией, хронотопом формирует русскую языковую картину мира, определяет национальное коммуникативное поведение и коммуникативную культуру.
Попрекающий и упрекающий не являются объектами эмпатии, поэтому мысль о том, что упрекать и попрекать нехорошо, закреплена в лексическом значении, уничижающей коннотации, сочетаемости, предназначенности лексем только для целей вторичной коммуникации (т.е. при передаче и оценке чужой речи), допускающей использование убийственных по своей оценочности речевых актов.
При этом самоупреки не только получают положительную оценку, но и чрезвычайно важны как для «самоупрекающего», так и для окружающих его людей.
Итак, анализ упреков и попреков с точки зрения их национальной специфичности, очень важен для реконструкции общего взгляда на мир, свойственного носителям русского языка, понимания их коммуникативного поведения.
Литература
1. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. П. - М.: ЯРК, 2005.
2. Шмелев А. Д. Парадокс самофальсификации // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. -М.: Наука, 1999. С. 83-93.
3. Арутюнова Н. Д. Понятие стыда и совести в текстах Достоевского // Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. - М.: Индрик, 1999. С. 320-345.
4. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый вып. / Под общим рук. Ю.Д. Апресяна. - М.: ЯРК, 1999.
5. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. - М.: Intrada, 1999.
6. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Оценка при вторичной коммуникации // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. - М.: Наука, 1996. С. 236-242.