Вологодская государственная молочнохозяйственная

академия имени Н.В.Верещагина

Кафедра лесного хозяйства

Реферат

по дисциплине «История лесного хозяйства России»

на тему «Лесной знатель Фердинанд Габриель Фокель и его книга»

Выполнил студент

III курса 433 группы

Ермилова М.А.

Проверил преподаватель

Евдокимов И.В.

Вологда-Молочное

2009

Оглавление

Введение

Лесной знатель Фердинанд Габриель Фокель и его книга

Заключение

Список литературы

Введение

В Российском музее леса открылась экспозиция, посвященная деятельности известного лесовода-практика XVIII века Фердинанда Габриеля Фокеля. Линдуловская роща - главное наследие ученого до сих пор служит научно-исследовательским полигоном для российских лесоводов. А его труд "Собрание лесной науки" вошел в историю отечественного лесоводства как первая книга по дендрологии и лесоводству, написанная и изданная в России.

Один из них - срез лиственницы, на годичных кольцах которого отмечены даты закладки в Линдуловской роще лесных культур, имена ее создателей и исследователей. По маленьким шпилькам с указанием событий, воткнутым в кольца среза, можно проследить всю историю Линдуловской рощи - начиная с 1738 года, когда Фокель с учениками посеял лиственницу и заканчивая 2003 годом, когда академик РАЕН Александр Поляков заложил постоянную пробную площадь в посадках форстмейстера.

Немецкий "лесной знатель" Фердинанд Габриель Фокель приехал в Россию по высочайшему приглашению. Нужны были люди, которые разбираются в древесных породах, пригодных для строительства кораблей. Поэтому в 1726 году между Адмиралтейством и тремя немецкими "лесными знателями" был заключен договор на исполнение ими в России обязанностей форстмейстеров.

Как наиболее опытный специалист, Фердинанд Габриель Фокель был оставлен при Санкт-Петербургском адмиралтействе в должности форстмейстера Их Императорских Величеств.

В дворцовых и частных владениях Ингерманландии (часть современной Ленинградской области) Фокель нашел места, подходящие для разведения корабельных рощ. Это послужило поводом для издания в 1735 году Анной Иоанновной указа об отводе удобных казенных земель для посева лесов и об обязанности частных владельцев в собственных дачах сеять леса. Неисполнение этого указа влекло за собой отъем у владельцев земель, годных для лесоразведения и передачу их в ведение Адмиралтейства.

Исполняя указ императрицы, в 1738 году "лесной знатель" нашел в Выборгском уезде удобное по географическим и почвенным условиям место для выращивания лиственницы и высеял ее на двух с небольшим гектарах. Так было положено начало рукотворной Линдуловской лиственничной роще. Фрегат "Штандарт", созданный в 1996 году из древесины Линдуловской рощи, был спроектирован по чертежам Петра I (Приложение А).

Но когда в 1743 году "лесной знатель" приехал проверить состояние посевов, часть их оказалась вытоптана лошадьми. По указанию Фокеля плантация, с использованием отставших в росте саженцев из посевов 1738 года, была увеличена почти до 5 гектаров и высажена правильными рядами, в отличие от первой, так называемой "бестолковой рощи". Как и где была расположена роща в то время, на выставке можно увидеть на первом плане, который составил в 1781 году ученик Фокеля Иван Селиванов.

В 1856 году роща становится заповедной, постепенно превращаясь в полигон для научных исследований, где работают известные российские лесоводы Александр Длатовский, Дмитрий Товстолес, Георгий Редько Обширные знания позволили Фокелю составить в 1732 году "Устав о заводе и севе для удовольствия Ея Императорского Величества флота вновь лесов". Он регламентировал порядок сбора семян, охраны от самовольных рубок и пожаров, а также время заготовки корабельной древесины.

А в первой в России книге по дендрологии и лесоводству "Собрание лесной науки", которая была издана уже после смерти автора в 1766 году, Фокель описывает 15 древесных и 11 кустарниковых пород, используя римские, немецкие, шведские источники. На выставке представлены титульный лист из рукописного варианта книги и личная подпись Фокеля.

Совсем скоро посетители будут поражены красотой рощи в ее натуральную величину - по просьбе сотрудников музея леса сотрудники НИИ леса Финляндии прислали чудесную фотографию Линдуловской рощи. Что еще раз доказывает: для международного сотрудничества нет границ.

И пример немца Фокеля, ставшего у истоков российского лесоводства, - прекрасное тому доказательство. (Редько Г. И.,статья, 1990)

Лесной знатель Фердинанд Габриель Фокель и его книга

На основании Сенатского указа 1726 г. при посредничестве купца Говерса из Гамбурга в Россию в 1727 г. были приглашены по контракту три лесных знателя: Мелхиер Зелгер, Яган Фалентин Мерцгунмер и Фердинанд Габриель Фокель, которые до приезда в Россию служили «в княжестве герцога Броуншвейгского, Люнебургского и Бланкенбургского» в лесах по реке Эльбе. По условиям контракта лесные знатели должны были получать в России жалованье в 600 ефимков ежегодно, бесплатные квартиры, дрова для отопления, выпасы для скота, а также возможность набрать учеников из россиян, которые после обучения смогли бы заменить их. Адмиралтейство оплачивало их проезд в Россию и назад на родину, содержание при каждом слуги из немцев и переводчика. За все это знатели должны были проработать в России 4 года и еще 2 года - «по произволу Ее императорского величества», выполняя служебные обязанности форстмейстеров «по обыкновению российскому». Они должны были обследовать и описать леса, пригодные для кораблестроения, содержать и охранять их не только, как в Германии, но и «буде можно, лучше», подчищать от сучьев корабельные деревья, определять время их заготовки, пути сплава и пр. «В облегчение и к прибыли службы» лесным знателям по их требованию должны были выделяться «работные люди со удовольствием» (т.е. с содержанием). По уставу «О заводе и о севе для удовольствия Ее Императорского величества флота вновь лесов», подготовленному в 1732 г. Ф.Г.Фокелем, «форстмейстеры должны для лучшего содержания и присмотру в сохранении тех лесов по искусству иметь при себе учеников по 6 человек у каждого и показывать им, как за теми лесами ходить, заводить и сеять, учреждать и беречь по их лучшему искусству, не скрывая ничего, и когда из тех учеников кого исправно в том искусстве научат, за то именно будет им награждение за каждого ученика по 50 рублей». А по окончании службы лесным знателям было обещано свободно дать паспорт до границы княжества, а «також о их службе аттестат, дабы им можно было впредь службу сыскать». Условия для приглашенных специалистов были довольно выгодными. Но и знателям надо отдать должное - ефимки и квартиры, дрова и выпасы они отрабатывали честно...

Распределили лесных знателей так: Ф.Фокель был оставлен в столице, а М.Зелгер н Я.Фалентин были отправлены форстмейстерами в Казанское Адмиралтейство, чтобы в подчинении капитана-командира и советника Козлова работать в лесах по рекам Волге, Суре, Свияте, Тоге и другим. Кроме поиска, описания и подчистки корабельных рощ в их обязанности входило и размножение корабельных лесов - посевом желудей и рассадкой молодых дубков. В команде у каждого знателя были корабельные или мачтовые ученики, плотничий десятник, геодезист, служители и рабочие. Как свидетельствуют рапорты знателей, в 1729 г. Лесным знателям была дана инструкция, чтобы описывали «от реки в гору верст на 30, а ежели хотя и далее, до 50 верст будут находиться... годные и здоровые к корабельным и прочим строениям дерева, оные велено клеймить...» Предлагалось им также описать, «на каких землях оные леса отыщутся, на каменистых или глинистых, или при болотах, и мокрые и сырые и песчаные места и тот дубовый лес росте между дубрав или едино». При этом подчеркивалось, что если найденные годные леса знатели клеймить не будут, «якобы по германскому обыкновению» негодные, то их ученики обязаны были на таких деревьях «класть знаки особливые» и составлять на них отдельные ведомости для представления в Адмиралтейскую Коллегию. Лесным знателям доверяли, но в то же время и контролировали их работу. Подчистку корабельных рощ вели так: сучья удаляли с земли или на лестницах специальными крючьями, цепями и обычными топорами. О выполненной работе ежегодно докладывали.

С 1727 и по 1753 гг. Фердинанд Габриель Фокель ежегодно находился «по коллежским и экспедиционным определениям» в различного рода командировках или экспедициях Санкт-Петербургского Адмиралтейства «по изысканию, промериванию и описанию мачтовых и. других лесов в Санкт-Петербургской, Олонецкой, Архангельской, Новгородской и прочих губерниях и провинциях и к посеву, переправке и пересадке лиственничных и других годных лесов и исполнению всего, что ему повелевали».

Ф.Г.Фокель за 25 лет службы в России разведал и описал с представлением описных книг и ландкарт многие леса Северо-Запада России для нужд государственного кораблестроения. Кроме того, он определял места, пригодные для выращивания корабельных лесов и занимался этим делом, включая заготовку семян, посевы, посадки и уход за молодняками.

В марте 1732 г. Ф.Г. Фокель представил в воинскую морскую комиссию проект: «Каким образом надлежит поступать в разводе и в бережении дубовых рощ». А через месяц начальству он же представил в экспедицию над верфями и строениями «Особый регламент, который принадлежит должности форстмейстера с его потребными служителями». В это же время он разрабатывает положение, которое специальным указом превращается затем в Устав «О севе и заводе для удовольствия Ее императорского величества флота вновь лесов». В январе \1Ъ1 г. Ф.Г.Фокель представляет в Адмиралтейскую Коллегию записку. «Каким образом надлежит поступать в разведении леса», а летом осматривает в Новгородском и Старорусском уездах «посаженные и обрубленные на корне разных званий деревья, к каким адмиралтейским употреблениям оные годны и к пересадке способны ль...» Об этом он представляет подробный рапорт осенью, в котором отметит «сколько явилось годных и негодных деревьев и каким образом впредь содержать надлежит».

Летом 1735 г. Ф.Г.Фокель с учениками был послан в Копорский уезд и прочие места Ингерманландии для осмотра и выбора мест «удобных к сеянию и разводу вновь дубовых лесов». В октябре того же года он подробно доложил о пригодных для разведения дубовых лесов местах. Они были найдены в мызах: Воронихой, Высоцкой, Грезовской, Ломошивской, Кумаловской, Порожской, Рятинской, Котельской, Домашевской Копорского уезда и в Ямбургском уезде в мызах: Елесковицкой, Хотинской. Все эти мызы, кроме Котельской, дворцовые, а Котельская принадлежала гвардии майору Албрехту, частью мызы Хотинской владел штаб-лекарь Ян Говий. Все эти места находились от моря и реки Луги на расстоянии от 5 до 25 верст. Земля на этих местах доброго качества «и изрядную ситуацию на завод дубового леса имеет». Сенат указом от 21 октября 1735 г. постановил; «В вышеописанных дворцовых мызах, для сева и развода дубовых лесов, места отвести, снесшись Адмиралтейской Коллегии с Дворцовой Канцелярией с таким осмотрением, чтобы оные к разводу тех лесов были способные, и за отдачей б оных тем в землях и прочих угодьях недостатка не было, а помещикам объявить, чтобы они по силе вальдмейстерской Инструкции и Устава в дачах своих в тех местах, которые по усмотрению Адмиралтейской Коллегии явятся способными, также дубовые леса заводили неотменно, с таким подтверждением, что ежели оных заводить не будут, то оные места для завода тех лесов, отданы будут в ведомство Адмиралтейской Коллегии без платы» (ПСЗ, т. IX, № 6826). (Редько Г. И., Редько Н. Г., 2003)

Учителем Ф.Г. Фокелъ был строгим. В 1745 г. П. Попов и Ф. Старостин стали просить о переводе их в унтерфорстмейстеры. Фокель посчитал это делом преждевременным, полагая, что "унтерфорстмейстерские должности понести они еще не смогут". И в то же время Фокель был озабочен будущим своих учеников, особенно наиболее способных. Когда Адмиралтейская коллегия решила, что форстмейстер нужнее в Казанском адмиралтействе, то Фокель, дав согласие на переезд, не забыл и о своих учениках. В числе условий, при которых перевод в Казань становился для него приемлемым, была и отправка с ним его учеников Киприянова и Алшанского. Их, как считал Фокель, после его отъезда из Казани, в первую очередь можно переводить "в достопочтимые форстмейстеры".

Готовясь к отъезду, Фокель позаботился также о том, что бы не оставить своих питомцев без надлежащих рабочих инструкций. И доведись ему действительно уехать - на родину, в Германию или на новую службу, в Казань - его ученики могли бы действовать самостоятельно, имея четкие и обстоятельные наставления, как ухаживать за посадками лиственничной рощи, созданной их учителем. О пересадке сеянцев он так писал: "понеже которая высока и силу в возрасте взяла, а другая поглохнутъ может и для того де надлежит на другие места пересаживать, чтобы больше не заглохли". Далее он разъяснял, как выкапывать лиственницы, не повреждая при этом корни, куда и как их пересаживать. Кроме того, Фокель пряма на месте, предметно показал ученикам методы разбивки; участка, как проводить "линии с кольями на местах посадок". И не только показал Старостину и Киприянову "как оные гнуть прямыми и кривыми, но и разные пробы действительно учил"...

После смерти Ф.Г.Фокеля все его ученики, став унтерфорстмейсте-рами и вальдмейстерами. продолжали "приводить в известность" леса России, выделять и описывать корабельные рощи, составлять на них ландкарты. В свою очередь у них были тоже ученики. Именно эти специалисты - практики вместе с флотскими офицерами, мастерами кораблестроения и геодезистами-межевщиками составляли опасные книги и карты корабельных лесов вдоль рек до той поры, пока кадры лесоводов не начал готовить открытый в 1803 г. Царскосельский лесной институт, ныне Санкт-Петербургская лесотехническая академия. ( Редько Г. И., Редько Н. Г., 2002)

«Не во славу свету свое рассуждение оставляю...». Еще один итог многолетней работы Ф.Г. Фокеля в России, итог его наблюдений, исследовавши, экспериментов - самая первая в России книга о лесах, написанная им в 1752 и изданная в 1766 г. (Редько Г. И.,статья, 1991)

Судьба этой книги во многом схожа с судьбой автора. В протокольной записке Адмиралтейской коллегии от 8 апреля 1752 г. отмечено представление форстмейстсром Фокелем рукописи книги "Собрание лесной науки". Затем коллегия в письме-представлении или, как тогда говорили, мемории, за подписью оберфорстмейстера Бориса Никитина обратилась в Академию наук просьбой дать книге оценку: "нет ли в ней какого недостатка и к обучению форстмейстерской науки ученикам та книга в пользу служить может им"

Рукопись Ф.Г.Фокеля была благожелательно встречена академиками М.В.Ломоносовым и С. Ц.Крашенинниковым первыми ознакомились ("приняли... и исследовали") с ней и признали ее полезной и достойной публикации. Но у С.Ц.Крашенинникова было несколько замечаний - как по ее содержанию, так и изложению материала.

На академическом собрании, которое "прославленными академиками... подвергло обсуждению труд Фокеля "Лесоводство в России'' (так в протокольной записи была названа книга, а сама запись велась на латыни - Г.Р.) высказал свое мнение о "Лесоводстве" и архивариус Академии Стафенгален. Оно настолько совпало с точкою зрения Крашенинникова, что отзыв о книге они подписали совместно.

Отзыв этот в архиве Академии наук сохранился и опубликован во втором издании (1996г.). А вот заключения Ломоносова найти, пока не удалось. Возможно, ломоносовский отзыв был использован при издании книги. На этот счет существует правдоподобная версия, которая еще нуждается в дополнительной проверке и обстоятельной стилистической экспертизе.

В газете "Балтийский луч!1 (Ломоносовский р-н, Ленинградской обл.), N 184 (10.839) от 19.11.86г. под рубрикой "Поиски и находки" была опубликована статья М.Солоухиной "Ломоносов и лесная наука". Объектом внимания автора этой статьи стало анонимное предисловие к книге Фокеля. На основании анализа его содержания и стиля М.Солоухина утверждает, что предисловие принадлежит перу М.Б. Ломоносова, далее, автор статьи склонна считать ("из текста предисловия к книге Фокеля и яз других архивных дел очевидно"...), что "Ломоносов был лично знаком с создателем "Лесной науки" (еще одно название книги - Г.Р.) и корабельной рощи в память Петра 1".

При издании книги Ф.Г.Фокеля отзыв М.В. Ломоносова издатели и использовали в качестве предисловия. Использовали, возможно, с некоторыми поправками и без согласия на то автора, т.к. к моменту выхода книги в свет первый русский академик уже умер. Для анонимной публикации могли быть и какие-то иные причины, о которых сегодня просто не догадаться.

"Собрание лесной науки" - так назвал Ф.Г.Фокель свой труд. Но это название удержалось в мемории Адмиралтейства, а затем как только не называли книгу! В Академии она прошла обсуждение как "Лесоводство в России", в других документах она именуется то "О посадках леса", то "Лесные науки", то "О древах по состоянию оных по здешней природе"... Увидела же книга свет под названием, тоже ничего не имеющего общего с авторским (оно сохранено при публикация труда Фокеля во втором издании, 1996г.).

При издании обширное авторское предисловие было заменено кратким анонимным (возможно, Ломоносовским). Подробное авторское содержание - "Реестр" издатели заменили на более краткое "Оглавление книги сея". После обсуждения рукописи в Академии автор заключил книгу "Приполнением во оправдание автору" - своеобразным ответом рецензентам своего труда. Издатели исключили "Приполнение" из состава книги. Во втором издатии все эти купюры нами восстановлены и даются в качестве приложений. Надо полагать, что обо всех этих купюрах знал автор анонимного предисловия, более того, видимо их он имел в виду когда писал, что книга выходит в свет, спустя 13 лет "после смерти сочинителя, при помощи которого можно было бы представить ее в лучшем совершенстве"...

И действительно, авторское предисловие, "Приполнение...", даже его "Реестр" делают книгу полнее, доступнее, понятнее читателю, хорошо характеризуют Фокеля как человека и специалиста по лесному делу, дают представление о его намерениях, позиции и взглядах, его отношении к национальному богатству России - лесу.

Трудно удержаться, чтобы не процитировать хотя бы одну мысль Ф.Г.Фокеля из его предисловия о том, что люди обычно раздаривают и недооценивают то, что имеют много, а лес, в частности, начинают ценить лишь тогда, когда его начинает не хватать и поправить дело можно лишь большими затратами на его длительное выращивание- "'В Лифляндии и в других многих местах уже риги нечем топить, великий недостаток в строевом лесе оказывается... Но далее в России весьма великая пустоши и степи находятся, чему по мнению моему причина та, что обыватели в приумножении дерев и лесов не знают, как поступить доподлинно, что к тому же надлежит знание и искусство". Мудрые слова и мысли и для нашего времени!

В отзыве Крашенинникова и Стефангалена на "Собрание лесной науки" указывалось, что в книге есть два недостатка. Первый относился к языку и стилю изложения: "слог в книге так темен, что местами разуметь нельзя". Второе замечание касалось принципов классификации растении. Рецензенты считали даже, что "сочинитель оного дела не знает основательно", имея в виду авторские ошибки ботанического характера ("разности роду и о цветках").

Ф.Г.Фокель в своем "покорнейшем рапорте" от 6 июля 1752 г. на это ответил; "Тс академии наук сомнения я рассматривал противу которых для усмотрения о лесной науке правость по искусству онаго прилагаю". К рукописи он приобщил "Приполнение во оправдание автору" на восьми страницах, в котором дал подробные (на немецком и русском языках) объяснения по тринадцати 1гунктам замечаний. (Приложение Б).

С замечаниями стилистического характера он согласился ибо "он и не думал в таком виде подавать книгу в печать", а больше обращал внимание на ее содержание, чем на слог. Что касается замечаний ботанических, то часть их Ф.Г.Фокель считал не очень важными, а другие и вовсе ничего не значившими, Тем не менее, два параграфа "' 181 и 182 им были написаны заново.

Чувствуется, что автора очень уязвила реплика рецензентов, что "сочинитель оного дела не знает основательно". Обиженный такой оценкой, Ф.Г.Фокель раздраженно ответил: "о деревьях во всей книге я писал по науке моей и в чужое дело не вступал".

21 марта 1753 г. Ф.Г.Фокель умер. В течение почти 10 лет после смерти автора Адмиралтейством каких-либо действий по изданию книги Ф.Г.Фокеля не предпринималось. Лишь в октябре 1762г. в протоколе заседания Адмиралтейской коллегии появляется запись, что "по исправлении погрешностей книга Фокеля вновь... отдана в Академию наук", чтобы затем "исправить ее в типографии морского шляхетского кадетского корпуса и напечатать". При этом обращалось внимание на то, "чтоб излишеств в шрифте ставлено не было, дабы такая книга обошлась ценою дешевле".

21 октября того же года последовал указ императрицы о печатании книги, вместе с указом рукопись книги поступила типографию 23 октября. Однако, положенного при типографии правщика, знающего грамматику не имелось, а потому отредактировать книгу оказалось некому. Тогда Адмиралтейская коллегия для этой цели нанимает учителя русского языка - и книга запускается в производство.

Из печати книга вышла в мае 1766 года с перечисленными выше купюрами и тиражом 1200 экземпляров. Издание книги обошлось в Ю14рублей 45 коп. Десять экземпляров книги были переплетены в сафьян с золотом, а пятнадцать - в мраморную цветную кожу с золотом. Остальная часть тиража имела картонный переплет, оклеенный бумагой.

Если допустить, что утверждение М.Солоухиной о том, что предисловие книги принадлежит М.В. Ломоносову, верно, то великий ученый был совершенно прав, когда оценивал труд Ф.Г.Фокеля: "Книга сия... столько нужного и полезного в себе заключает, что всякого домостроителя и любопытного человека к себе привлечь, и к точнейшему исследованию лесного в России искусства побудить может, тем больше, что о свойстве и разведении растущих у нас лесов никто еще ничего не писал"... Если же М. Солоухина ошибается, все равно честь и хвала этому анониму за точную и высокую опенку труда своего современника -не очень-то известного столичной публике лесного знателя, хотя он числился форстмейстером Их императорских величеств - Петра II, Анны Ивановны, Иоана VI Антоновича, Елизаветы Петровны...

Ф.Г.Фокель не был ученым (хотя и тяготел к научной деятельности), он был практик лесного дела. Все о чем он пишет - это результат его наблюдении, практических обобщений и экспериментаторской деятельности. Именно здесь кроются корни его разногласий с С.П.Крашенниковым во взгляде на ботанические названия лесных пород.

Академик при описании дерева был озабочен прежде всего правильным отнесением его к ботаническому виду, роду, семейству и т.д. Форстмейстера эти вещи, если и заботили, то, как говорится, постольку поскольку, в первую очередь его интересовала хозяйственная ценность растения, возможность его воспроизведения и рационального использования человеком.

Именно по такому принципу и написана ПОЧТИ ВСЯ книга. Кроме общебиологических и лесоводственных свойств, морфологи вегетативных органов в книге приведены фенология 15 древесных и 11 кустарниковых пород, описания и результаты многочисленных исследований и наблюдении по плодоношению, сбору, переработке и хранению семян, срокам посева, выращиванию посадочного материала, агротехнике создания и выращивания лесных насаждений. Упомянуты пороки, вредители и болезни, рассказано о применении древесины.

Автор книги был хорошо знаком с лесными законами европейских стран и литературой по лесоводству (об этом свидетельствуют неоднократные его ссылка на немецкие, шведские лесные уставы и регламенты). Впрочем, он хорошо знал не только литературу по лесоводству. Цитирование церковных книг, произведений древних историков и писателей (Плиния, Ветрувия), а также средневековых и нового времени авторов (Флорина, Бюффона, Страленберга и др.) выдает в нем весьма образованного для своего времени человека.

Хорошо Фокель знал и основы корабельного дела. Поэтому особенно большое внимание уделяет он древесным породам, используемым в кораблестроении; оно и понятно - это же был его хлеб. Из 529 параграфов, на которые поделен весь текст книги, дубу посвящено 123, лиственнице - 47, сосне-48(Приложение Г,Д).

Но о какой бы породе деревьев он не писал, он всегда пишет обстоятельно, детально, со знанием деда. Скажем, в главе о лиственнице он подробно описывает особенности роста дерева, в деталях рассказывает о коре, опаде хвои, фенологии, срокам созревания, сборе и способах переработки шишек, обескрыливании семян. Здесь же дает советы по агротехнике возделывания на основе опыта таких работ при создании корабельной лиственничной рощи на реке Линдуловой. (Редько Г. И., Редько Н. Г., 2002)

Одним из выдающихся лесокультурных памятников России по праву считается заложенная Ф.Г.Фокелем и приумноженная последующими поколениями, сохранившаяся до наших дней Линдуловская лиственничная корабельная роща. Первые два участка: I - посев 1738 г. (1.9 га) и посадки 1743-1750 гг. (2,9 га) были созданы Ф.Г.Фокелем и его учениками. В 1772 и 1773 гг. один из учеников лесных знателей - форстмейстер Иван Селиванов прибавил к корабельной роще еще 12,04 га культур лиственницы (участки II б, II в, III и V). Это был второй этап создания корабельной рощи. В 1925-1927 гг. финскими лесоводами рядом со старыми культурами были посажены еще 14 га четырех видов лиственницы - сибирской, Сукачева, европейской и даурской. Наконец, в 40-70-е гг. XX века в роще было посажено еще 28,5 га культур лиственницы.

Большая часть культур лиственницы находится на левом холмистом берегу реки Линдуловой. Наибольшая высота над уровнем моря -51м, над уровнем реки - 23 м. Почва на всех участках моренная, слабовалунная, дерновая, скрыто или слабоподзолистая, супесчаная, свежая и влажная, подстилаемая плотным хрящеватым суглинком. Рядом под коренными древостоями-ельниками почвы подзолистые.

Линдуловское лесничество занимает сегодня 15591 га, в том числе собственно Линдуловская роща- 356 га.

В 39 таксационных участках сегодня имеется 56 га культур лиственницы. Из них самые старые - 1738-1822 гг. сохранились на 22,5 га. На самом первом посевном участке в 256-летнем возрасте приходилось 339 деревьев на гектаре со средним диаметром 52,4 см, средней высотой 41 м и запасом древесины - 1284 м3/ га. На втором участке посадки Ф.Г.Фокеля сохранились на 2,1 га. Здесь в возрасте 256 лет на гектаре сохранилось 185 деревьев со средним диаметром 56 см, высотой 42 м и запасом древесины в 819 м3/га. Это пересаженные форстмейстером, отставшие в росте деревца лиственниц. Здесь имеется дерево высотой 51,5 м и диаметром 100 см.

Линдуловская лиственничная корабельная роща - это своеобразная Мекка для современных лесоводов. Тут есть на что посмотреть, тут есть, чему удивляться! Старейшая в мире культура лиственницы в 256-летнем возрасте на посевном участке 1738 г. имеет запас древесины, превышающий в 10 раз средний запас древесины в лесах России и примерно в 2 раза запас древесины в коренных древостоях сосны и ели северо-западного региона (Приложение В). Всего в старейших культурах в 1994 г. имелось: 3097 деревьев с общим запасом 14949 м3. (Редько Г. И., Редько Н. Г., 2003)

Его наблюдения всегда точны, а советы и рекомендации предметны. Говоря о хозяйственном использовании лиственницы, он отмечает, что "лиственничный лес годится на корпус военных кораблей, а на мачты тяжеловат, и круг мачты також на брашпиль и блоковое дело крепок, напротив того дуб на то дело лучше, потому что от каната гладится, а лиственница перетирается ..."

В этой цитате, можно сказать "весь Фокель", все его профессиональное кредо. Он как бы угадывает, что после того или иного совета, наблюдения, замечания у читателя может возникнуть вопрос и потому сразу же дает конкретный: детальный ответ на предполагаемый вопрос.

Книга действительно написана необычно, в виде рассуждений автора по тем или иным вопросам, относящимся к различна древесным породам. Не чурается при этом автор и народного опыта. Лучшим временем для рубки всякого леса он считал зиму, "когда соки крепнут, а само дерево становится прочнее, нежели весною, ибо от весны до середины лета все деревья полны сока текущего водою"... " Особо он предостерегал от использования свежесрубленного леса: "лес в корабельное строение лучше и прочнее такой, который по срубке, спустя два или три года, в дело употребляется".

Говоря о березе, он выделяет два вида: "с повислыми и прямостоячими ветвями", которые характеризуются разными качествами. Особое внимание уделяет он карельской березе: "В Японии, Финляндии и Карелии находятся такого рода березы, что... толщиною в две пядени и редко находятся в лесах, а где и есть, то обыкновенно вкупе, но одна меньше другой, у коих все жилки видом как у престарелых, и листья на них гуще, нежели на прочих... Оный род березы внутренностью походит на мрамор, которую обыватели отыскивают на токарную работу на чашки, стаканы и прочие тому надобныя. вещи. Я из того рода березы видел выточенный ракетный станок, который за дорогую цену был продан".

Рассказывает Ф. Г. Фокель и о лекарственных свойствах описываемых им растений, говоря, что "из сего довольно видимы щедроты вышнего создателя, по велению которого земля для всякого климата столько лекарственных трав произносит, сколько обывателям для сохранения своего здоровья потребно".

Заканчивая книгу автор, как бы извиняясь перед учеными читателями, пишет:"... я все выше упомянутые деревья, над которыми по здешнему климату и качеству их через 25 лет чинил разные опыты, находил, в здешних северных провинциях, « кои был посылая, и оным дал теж имена, коими жители тех провинций их называли"...

Как уже говорилось ранее, Фокель приехал в Россию по контракту на 4-6 лет, но проработал 25 лет. В России он нашел свою вторую родину, став фактически россиянином, он даже свое второе имя - Габриель - переиначил на русский лад, назвав себя Фердинандом Гавриилом на титульном листе рукописи своей книги.

Ф.Г.Фокель был католиком. По описи, составленной после его смерти, среди вещей - пожитков значились: алмазный крест, портрет святого Непомусенуса в окладе из драгоценных каменьев, распятие Христа. Очевидно, Фердинанд Габриель был женат, так как среди вещей имелось и кольцо золотое венчальное. Возможно, что жена умерла раньше, детей, наверное, не было, так как все свое имущество Фокель завещал родному брату Ягану Вильгельму Фокелю и сестре Анне Берх с наследниками.

Фокелъ имел библиотеку из 51 книги, Берленбургскую библию. После него остался мешок писем. Проведя большую часть жизни в лесах, он не мог не стать охотником, среди его вещей были ружье со штуцером, рожок для пороху и два мешка для дроби, волчья шуба, дара пистолетов, Фокель курил, пользуясь серебряной курительной трубкой, были у него две серебряные и одна черепаховая табакерки.

Своим наследникам он оставил старые деревянные хоромы с дворовыми-строениями. Наверное, имел лошадей, в сараях душеприказчики нашли хомут, седло, 4 воза сена, три куля овса...

Для работы форстмейстер имел свои личные специальные приборы - подзорную трубу, старый медный компас, разные пилы - целый инструментальный ящик.

Возможно, Фокелъ был зажиточным, но не очень богатым человеком, У него было много золотых и серебряных вещей — парадная серебряная (а для будней оловянная) посуда, серебряный, кортик. Остались награды: 2 золотые и 8 серебряных медалей. Но были и долги: неоплаченные векселя, выданные купцам Звеленгреду, Мадендорфу Фредерику Герман, Христиану Махенгоутеру, К-угдону, Шваненбаху, прапорщику Ягану Фохту на общую сумму более 3 тые. рублей (не зря форстмейстер добивался у своего начальства прибавки жалованья)...

Все это в какой-то мере, характеризует Фокеля, бытовую сторону его жизни, уровень культуры - и все это нам интересно прежде всего потому, что в отечественную историю Фердинанд Габриель Фокель вошел как выдающийся лесовод, изучивший и описавший многие леса северо-запада России, подготовивший 15 унтерфорстмейстеров и вальдмейстеров из россиян, создавший Линдуловскую лиственничную корабельную рощу и оставивший нам самую первую на русском языке книгу о лесах России - как научную монографию, справочник и одновременно первый учебник по лесоводству. (Редько Г. И., Редько Н. Г., 2002)

Заключение

Итоги деятельности Ф.Г.Фокеля известны. Один итог - это, по крайней мере, четыре сохранившихся до наших дней описи и ландкарты лесов на Северо-Западе России, помещенные в «Генеральный атлас, сочиненный из имеющихся при Адмиралтейской чертежной разных годов описей всякого рода лесов 1782 г.»:

№ 1. На части Санкт-Петербургского и Шлиссельбургского уездов с показанием годных лесов к судовому строению (год и автор не указаны).

№ 2. На части Ямбургского и Копорского уездов с показанием годных лесов на судовое строение (год и автор не указаны).

№ 3. Карта на часть Итоменегорской провинции Выборгской губернии с показанием годных лесов к корабельному и прочих судов строению (описи форстмейстера Фокеля 1748 г.

№ 8. Карта разных уездов Новгородской губернии с показанием годных лесов описи форстмейстера Фокеля 1742 г. с внесенными на оную вновь описных лесов.

Наверное, в какой-то мере описи Фокеля использованы и при составлении еще четырнадцати (№ 9-20 и 29-30) карт лесов обширных в то время Новгородской и Архангельской губерний, составленных преимущественно флотскими офицерами в 1738-1782 гг.

Второй итог - лесовосстановительные работы Ф.Г.Фокеля, его занятия посевами и посадками корабельного леса. Служа по Адмиралтейству, он свято верил, что «государственный флот требует порядочного заведения лесов, постоянного содержания и всегдашнего своего приумножения». А как в ту пору в России содержали и приумножали леса, Ф.Г.Фокель знал хорошо. «...Я не без основания думаю, - писал он, - что до зачатия российского флота в здешнем государстве производился великий промысел мачтовыми деревьями в заморский отпуск. Ибо, в бытность мою при осмотре лесов, находил я по рекам и во лесах целыя кучи гнилых дерев мачтовых». Такую картину и сегодня можно увидеть в некоторых наших лесах. А вот лесов рукотворных в России мало. Поэтому одним из выдающихся лесокультурных памятников России по праву считается заложенная Ф.Г.Фокелем и приумноженная последующими поколениями, сохранившаяся до наших дней Линдуловская лиственничная корабельная роща. (Редько Г. И., Редько Н. Г., 2003)

Еще один итог деятельности Ф.Л.Фокеля - это его школа, его ученики, продолжившие дело своего наставника. Как и другие лесные знатели, Ф.Г_ Фокелъ постоянно имел учеников из россиян. Вот их имена: Петр Попов и Федор Старостин, Иван Киприанов, Матвей Алтайский, Хлопов, корабельный ученик Козлов, мачтовый ученик Ивасников. После отъезда Я.Фалеитина в Германию и смерти МЛеягера их ученики были переданы Ф.Г.Фокелю - это И.Селиванов, Иванов, Васильев, Осипов и др. (Редько Г. И., Редько Н. Г., 2002)

Список литературы

Редько Г.И., Редько Н.Г. Лесное хозяйство России в жизнеописании его выдающихся деятелей: Библиографический справочник. - М.:МГУЛ,2003.-392с

Редько Г.И., Редько Н.Г. История лесного хозяйства России. - М.:МГУЛ,2002.-458с.

Фокель Ф.Г. Собрание лесной науки, часть 1, второе издание. – СПб, Архангельск, Северо-Западное книжное издательство,1996.

Редько Г.И. Лесной знатель Ф. Г. Фокель в России//Лесной журнал,1990.№5-с.129-131.

Редько Г.И. «Не во славу свету … рассуждение оставляю» (к 225-летию опубликования книги Ф. Г. Фокеля) //Лесной журнал,1991.№4-с.125-130.

Приложение А

ГЛАВА ДВАДЕСЯТЬ ШЕСТАЯ О кедре сибирском

§ 471. О сем кедре мне более ничего неизвестно, кроме что во всю мою жизнь одно только дерево видел я во архангелогородской губернии недалеко от реки Двины, о котором мне объявили, что оно из Сибири вывезено, упователно рекою Вычугдою, и тут посажено.

§ 472. Помянутое дерево издали глазам моим представлялось высокою неболшею рощицею, но приближившись к нему увидел, что от одного корня три дерева вышли толщиною от 10 до 13 дюймов в комле, а вышиною от земли каждое не более 50 футов до самаго верха, со многими и обширными наклонившимися сучьями. Кора на них цветом более походила на еловую, а иглы были изряднаго зеленаго цвета в великом множестве, из коих каждая на пятеро разделилась на подобие треуголиика, кои сжаты вместе изображали круглую иглу длиною до пяти дюймов.

§ 473. При осмотре сего дерева во Октябре месяце приметил я на концах у сучьев маленкия круглыя темныя пуговки, от одной до трех вместе, которыя надлежит почитать за настоящих предвестников предбудущему цвету и шишкам, как то и на сосне бывает, только на оном кедре шишки были болше и крупняе, которыя по объявлению обывателей, созревают во исходе Августа или вначале Сентября месяца, и в то время срывают и выколупывают из оных орехи.

§ 474. Из помянутых шишек зрелыя и самыя болшня были до 4 дюймов длиною, а в диаметре трех дюймов, цветом темныя, а шелуха полутора дюйма длиною; и в каждой было по два черных продолговатых ореха с белыми сладкими ядрами. Как я некоторый из тех орехов в Декабре месяце положил в мох, а другая в землю, и примачивая в теплоте содержал, то у первых ростки появились чрез пять месяцов, которые и пересадил я в лесу; но по прибытии моем чрез несколько лет на то место, оных уже тут не явилось.

§ 475. Дерево сие, котораго сколько мог я промыслить во архангелогородском адмиралтействе, при изследовании мною его качества, явилось весом тяжелее ели, и ядро имело пожелтее своей заболони; а по учиненным опытам оказалось, что скорее исчезает нежели ель; а к сосне прочностшо на воздухе и в воде, и весом гораздо не подходит. Сверх того внутри онаго находились потаенные облупы, из чего заключаю, что во архангелогородскои стороне, или где б оно рублено ни было, не по натуре оному лесу есть место.

§ 476. В Страленберговой истории на странице 343 упоминается, что хотя он подлинно и не ведает, сходствует ли кедр ливанский с сибирским кедром, однако по мнению его близко подходит. Ибо сибирские кедры растут на подобие пирамид, по болшей части обширнее, толще и выше пихты. Притом, как он пишет, видел кедровую доску из одной штуки, шириною в два локтя, а каждая из кедровых шишек имела от 40 до 50-ти орехов, токмо не так крупных как те, кои из теплых краев привозят. В Сибири выжимают из них для знатных людей масло, которое однако скоро портится; а в Татарии ядра от скорлуп отделяют ручными жерновами и продают фунтами, которыя можно в пироги и в кушанье употреблять вместо миндальных ядер.

§ 477. В наставлении Ганса Карла Карловича о заводе диких или неизвестных дерев на странице 181 упоминается о дереве называемом по латынски пинус сатива, да в натуралной истории Бер-гарда фон Рора о диких деревьях упоминается на странице 197 о оном же дереве называемом по немецки пиниен, которое по примечанию его бывает разных родов. Первый из сих писателей объявляет, что то дерево растет во Италии около города Равенны высоко и прямо со многими сучьями, и зимою и летом имеет зеле-ныя иглы. Последний пишет, что оное растет на высоких гористых местах невысоко, котораго сучья от корня произрастающие по земле разстилаются, из которых бочары делают обручи; сверх сего другий род растет на тридентских и тиролских горах, кой называется по италиански ценбро, или цермоло. На нем имеются пурпуровыя темныя шишки со орехами, которые повары и конфетчики ко своему делу употребляют. И так по сей описи чаятелно сибирский кедр есть не другий какий, как тот, о котором выше упомянуто под именем пинус сатива, или пиииен.

§ 478. Советник Генцелман, который определен был во оренбургскую експедицию Историографом, находил, как он объявляет, в проезде своем чрез южныя страны Сибири, на южных верхотурских и уральских горах, от Соли камской в шестидесяти градусах, даже до оренбургской губернии пятидесяти четырех градусов ширины, самые болшие кедры, а особливо против вершины рек Уфы, Белы, Яика и Тобола, притом приметил он, что там на самых вершинах гор кедры чрезвычайно высоки были, а имянно до 125 фут длиною, и до 13 фут во охвате толщиною, у которых сучья в густых Местах выше половины дерева от корня зачались разшириться, а до половины онаго почти в равной толщине состояли, от срединыж в верх меж сучьев толщина помалу убавлялась до самой вершины.

§ 479. О шишках тех дерев, кои находил помянутый Советник на самом хребте уральских гор, кои по татарски называются урал тау, а по древнему званию рифейския горы, и особливо на самой вышшей горе Урамии, объявляет, что, как оныя по его усмотрению были гораздо болше, нежели в северной стороне Сибири, так де и орехи во оных. В прочем все тамошния леса состоят из кедра, лиственницы н пихты.

§ 480. Оная гора Урания так названа некоторым пустынником, который на той горе делал астрономическия обсервации, и сообщал оныя католическим патерам в Пекине тогда находившимся. Помянутую гору, которая и в далной обширности от уралских гор видна, Татары называют ураниан, а Россияне великим каменным поясом для того, что она от ледянаго моря к северу чрез Сибирь и болшую Татарию до китайских стен простирается, к югу к себе заключает гору Арарат, а к западу Кавказ и Тавр, и потому веема прилично названа каменным болщим поясом.

Приложение Б

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ О клене

§ 152. Сие дерево по латипе именуется ацер и платанус. В Финляндии за Нейшлот более 20 верст близ жилья видел я некоторый, по объявлению обывателей, саженыя кленовыя деревья, который природою с теми, кои в полуденных странах находил я, веема несходны, и вышиною были около 20 фут, горбаты, с болшими расщелинами, с сухими вершинами, а с низу с молодыми отраелмп, так что их по листу только узнать было можно; а во всем дереве упователно и на фут здороваго тела не находилось.

§ 153. Под 61 градусом ширины и под 52 градусом длины, находил я еще в лесах клен мелкий, как прутья; а под 60 градусом толщиною уже до 12 дюймов в диаметре здоровый, на котором и семя созревает; а далее к полудню в лесах и более ростом деревья видел.

§ 154. Кленовое дерево в здешних местах зеленеет в Майе месяце, и лист на нем бывает хороший, гладкий, зеленый, с глубокими врезами, как значит в фигуре IV. Оный лист в руке кажется подобен тонкой бумаге. У сего дерева стебель, також и жилки у некоторых листов красноваты, а у других беловаты бывают.

§ 155. Цвет на оном дереве выходит вскоре после выпуску листа на разных стеблях равного длиною, (смотри под литерою ^) на всяком стебле оказывается кружек с бледножелтыми нижними ли сточками, между которыми белыя жилки, кои во исходе Майя, или во время студеной весны в начале Июня месяца превращаются в зеленыя семянные гнезда, и так вкупе пучками созревают.

§ 156. Оныя семена поспевают осенью, как лист начнет спады-вать, цветом оне желтоваты с крылышками; и на всяком стебелке по два гнезда в месте с распростертыми и по концам притуплёнными тонкими крылышками, а пока гнезда па стебле еще вместе, тогда видом подобны бывают вилкам (смотри под литерою Ь) по том как с дерева ветром понесет их, пли паче от земли сырости хватят, то каждое гнездо отделяется порознь.

§ 157. Ежели гнездо-с низу разнимешь, то окажется в нем семя круглое и плоское, другою красноватою тонкою кожицею покрытое, вкусом язык вяжущее и ломкое, а видом как сверченый зеленый листок, в чем состоят внутренний и внешния приметы зрелости онаго.

§ 158. По спадении семян с дерев, и по усмотрении в них зрелости, посади оныя на приготовленной земли линеею в бороздки глубоко чем нибудь проведенные так, чтоб семя от семени было разстоянием на несколько палцов ширины, и прикрой не много землею, или поступай в сеянии так, как о ясени показано, а ежели случатся такия семена, которыя еще в неотделенных гнездах состоят, то оныя отдели и посади порознь.

§ 159. Опыты над кленовыми семенами мною чиненные в здешних холодных местах были следующие: как такого кленоваго са-маго зрелаго семени собрал я несколько во исходе Сентября месяца под 60 градусом ширины, и те, кои еще были в гнездах не-разделены, разделив, положил в мягкую изготовленную землю, гнездом во глубину более половины крыла, и держал в теплоте и сырости, то чрез 147 дней, некоторые из них взошли на подобие вилок, и оные так оставил.

§ 160. Другияж из тех посеянных семен, вынув осторожно из земли, усмотрел, что болшая часть из них ростки уже дали, и гнездовая кожица стала разделяться. Между тем у одного семени приметил я, что в средине ядро, как бы свернутый зеленый листочек, разбухло, токмо еще находилось в своей тонко красноватой кожице. После сего, три дни спустя, вынял я еще некоторый, в числе которых нашлось одно, у котораго росток уже в землю вкоренился, а крыло отстало и семенная кожица отставать начинала. Между тем увидел я, что тот свернутый зеленый семейный листочек зачал развертываться, и по том чрез 8 дней острыми вилками появился. Скоро после сего настоящий первый лист оказался таким образом, как мною в § 159 показано, и потом на полфута поднялся.

§ 161. Сверх сего еще другия семена посадил я в начале Октября месяца в саду, которыя все весною хорошо вышли; некоторый же из них, смешав с двумя частми земли, оставил их лежать на стуже во всю зиму, а как весною земля раступилась, то посеял я оныя по примеру полевых семен, и загреб землею, кои по наступлении Июня месяца исправно вышли; но понеже болшая часть оных семей, которые незагребены были, но поверх земли остались, засохли; того ради я думаю, что лучше садить их гнездами в землю глубиною болше половины крыла, и так оныя взойдут. В прочем то подлинно, что к размножению клена кленовый семена по их природе в здешней северной.стороне способнее, нежели ясеновые.

§ 162. Кленки пересаживать способно таким образом: естьли пожелаешь, чтоб прямо и выше росли, те пересаживать надобно Чайде, а котбрым быть "обширнее, те реже рассаживать, так как и о дубе показано.

§ 163. Кленовый лес в здешней северной стороне веема применить нельзя к тому, который в южных места ростет. Будучи я в здешних провинциях такого клену не видал, о каком Ганс Карл

фон Карловичь в книге называемой домостроителский лес упоминает. Он о одном кленовом дереве на странице 202 говорит, что внутри был пуст охватом 71 фута, в коем римский Консул Лициниус Муцианус с 18 человеками кушивал. Он же на странице 213 пишет о одном также клене, что стоял более 1000 лет. В прочем кленоваго дерева тень похваляется, якобы служит к человеческому здравию.