Оглавление

Введение

1. Понятие терроризма

1.1 Терроризм: истоки, эволюция понятия

1.2 Соотношение понятий терроризм, террористический акт, преступления террористического характера, преступления с признаками терроризирования

2. Уголовно-правовая характеристика терроризма и преступлений террористического характера

2.1 Объективные признаки терроризма

2.2 Субъективные признаки терроризма

2.3 Преступления террористического характера

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Актуальность темы исследования. С давних времен террористическая деятельность использовалась в качестве не законного, но острого и эффективного средства для разрешения политических и социальных противоречий. В настоящее время она превратилась в серьезнейшую проблему, которую вынуждены решать многие государства мирового сообщества. Постоянно, с течением времени, изменяются формы, методы и средства проведения террористической деятельности, опирающиеся на последние достижения науки и техники. Никто сегодня не имеет абсолютной гарантии от всепроникающей опасности терроризма — ни простые граждане, ни государственные деятели.

В отличие от УК РФ, где терроризм определяется в узком смысле как вид преступления против общественной безопасности, в других нормативно-правовых актах реализован широкий подход к установлению его сущности и содержания.

В соответствии со ст. 1 Федерального закона РФ от 25июля2002года N114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" осуществление террористической деятельности является составной частью экстремистской деятельности (экстремизма).

Правовой основой борьбы правоохранительных органов РФ с проявлениями террористического характера является Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г. № 130/ФЗ (с изм. от 7 августа 2000 г. № 122/ФЗ). Согласно ст. 3 указанного Закона, терроризмом признается "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений".

К преступлениям террористического характера (ст. 3 Закона) относятся преступления, предусмотренные ст. 205—208, 277, 281 и 360 УК РФ.

Научная новизна. Научное изучение и практическое решение уголовно-правовых проблем борьбы с терроризмом, преступлениями террористического характера и другими подобного рода преступлениями представляет известную сложность в силу своей многоаспектности и предполагает комплексный подход на базе обстоятельной теоретико-методологической проработки.

Практическая значимость. Правоохранительным органам и другим организациям, непосредственно ведущим борьбу с терроризмом, дабы не действовать по принципу "объять необъятное", нужно иметь четкое преставление о том, что такое терроризм и что такое преступления террористического характера (террористической направленности, с проявлениями терроризма), что между ними общего и чем они отличаются друг от друга, от иных преступлений с признаками терроризирования и прочих преступлений. Для этого необходимо установить специфические уголовно-правовые признаки преступлений террористического характера, позволяющие объединить их в единый уголовно-правовой институт на базе общих черт, свойственных объекту посягательства, объективной и субъективной сторонам данных преступлений.

Степень научной разработанности темы. Наиболее обстоятельные разработки в этом направлении осуществлены Ю. М. Антоняном, Т. А. Боголюбовой, С. С. Босхоловым, В. П. Емельяновым, М. П. Киреевым, В. С. Комиссаровым, В. А. Липканом, В. В. Лунеевым, В. В. Мальцевым, Г. М. Миньковским, С. М. Мохончуком, В. Е. Петрищевым, В. П. Ревиным, К. Н. Салимовым, О. Ф. Шишовым и многими другими.

Целью дипломной работы является анализ терроризма, как уголовно-правовой категории.

Эта цель выражены в комплексе взаимосвязанных задач, теоретический поиск решения которых обусловил структуру и содержание дипломной работы.

Исходя из названных целей, определены следующие основные задачи дипломного исследования:

рассмотрение общего понятия терроризма,

соотношение понятий терроризм, террористический акт, анализ объективных и субъективных признаков преступления предусмотренного статьей 205 УК РФ (терроризм),

отграничение терроризма от смежных преступлений (ст. ст. 2051, 206, 207, 208, 277, 281, 360 др.).

Объектом исследования дипломной работы являются общественные отношения по поводу установления психологического отношения лица к совершенному преступлению и его последствия.

В прямой зависимости от объекта находится предмет исследования, который составляют нормы Уголовного Кодекса Российской Федерации определяющие ответственность за терроризм и преступления террористического характера.

Методология и методика исследования. Проведенное исследование опирается на диалектический метод научного познания явлений окружающей действительности, отражающий взаимосвязь теории и практики. Обоснование положений, выводов и рекомендаций, содержащихся в дипломной работе, осуществлено путем комплексного применения следующих методов социально-правового исследования: историко-правового, статистического и логико-юридического.

Нормативную базу работы составили: Конституция РФ, уголовное законодательство РФ, проанализированы материалы судебной практики.

Теоретической основой исследования явились научные труды отечественных ученых в области уголовного права и уголовной политики, а также иные литературные источники и материалы периодической печати, относящиеся к проблемам дипломной работы, в той мере, в какой они были необходимы для возможно более полного освещения вопросов избранной темы.

Структура и объем работы соответствует целям и задачам. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, включающих в себя пять параграфов, заключения, списка используемых нормативно-правовых актов и научной литературы и приложения.

1. Понятие терроризма

1.1 Терроризм: истоки, эволюция понятия

Терроризм появляется, когда общество переживает глубокий кризис, в первую очередь - кризис идеологии и государственно-правовой системы. В таком обществе появляются различные оппозиционные группы - политические, социальные, национальные, религиозные - для которых становится сомнительной законность существующей власти.

В средние века представители мусульманской секты ассошафинов убивали префектов и калифов. В эти же времена политический террор практиковали некоторые тайные общества в Индии и Китае. На территориях современного Ирана, Афганистана и некоторых других стран животный страх на своих противников из мусульманской суннитской знати и правителей наводила могущественная и предельно закрытая секта исмаилитов, использовавшая в своей борьбе доведенные до совершенства способы физического устранения неугодных лиц.

Терроризм становится постоянным фактором общественной жизни со второй половины XIX века, Его представители - русские народники, радикальные националисты в Ирландии, Македонии, Сербии, анархисты во Франции 90-х годов, а также аналогичные движения в Италии, Испании, США.

В XX веке спектр мотивов для использования методов террора существенно расширился. Если русские народовольцы, первомартовцы и эсеры рассматривали террор как самопожертвование на благо общества, то для "красных бригад" он служил способом и средством самоутверждения. "Красный террор" и "черный" террор фашистского, неонацистского толка стоят недалеко друг от друга и не имеют ничего общего с тем, что делали народовольцы.

У современного терроризма одна вожделенная цель: захват власти. И ни о каком "благе общества" здесь и говорить не приходится.

В XX веке состоялся перенос терроризма на государственный уровень, чего до этого не было. Террористическое государство "давило" своих граждан беззаконием внутри страны, заставляло их постоянно ощущать свое бессилие и слабость. Оно не меняло своего поведения и за пределами своих границ. Исторический пример - фашистская Германия.

В последние годы многие действия США на международной арене стали очень близки по своему характеру к террористическим, за что против этой страны на протяжении многих лет велись террористические действия.

После развала СССР бандитская традиция пустила свои корни во многих районах и уголках постсоветского пространства. Попытки насилием добиться своих целей, даже самых благородных, вызвали появление на древе государственного терроризма новых диких ростков - вооруженных конфликтов на территории Грузии, Азербайджана, Армении и Молдовы, в Таджикистане и Киргизии и т.д. Сегодня миру уже грозят ядерным терроризмом, терроризмом с применением отравляющих веществ.

И так проблема терроризма в сущности не нова, но первые попытки дать общеприемлемое определение этого явления были предприняты с развитием международного сотрудничества в борьбе с преступностью. Проблемой терроризма активно занимались и занимаются различные международные объединения и организации в рамках состоявшихся международных конференций по унификации уголовного законодательства, в рамках Лиги наций, а затем Организации Объединенных Наций и Европейского сообщества.

В настоящее время разработка мер борьбы против глобализации преступности и международного терроризма, а также решение задач совершенствования международной и национальной правовой базы направлены на повышение эффективности антикриминального и антитеррористического противодействия на национальном, региональном и мировом уровнях, активно ведутся также в рамках Всемирного Антикриминального и Антитеррористического Форума (ВААФ), цели и задачи которого и основные направления деятельности определены в Концепции ВААФ. принятой на первом заседании Международного организационного комитета 5 декабря 2000 г.

Идея об унификации уголовного законодательства была выдвинута еще в 1926 г. на Брюссельском конгрессе Международной ассоциации уголовного права, где было положено начало международному объединению криминалистов — конференциям по унификации уголовного законодательства. Эта организация оказалась очень активной. Так, первая конференция по унификации уголовного законодательства состоялась в Варшаве в 1927 г., вторая — в Риме в 1928 г., третья — в Брюсселе в 1930 г.. четвертая — в Париже в 1931 г.. пятая— в Мадриде в 1933 г.. шестая— в Копенгагене в 1935 г. Однако каких-либо ощутимых результатов эта деятельность не дала. Ставя на первый взгляд благовидные задачи — максимально сблизить нормы уголовного права разных стран в целях усиления борьбы с преступностью — "унификаторы" в действительности, с одной стороны, обсуждали давно решенные вопросы общей части уголовного права (соучастие, покушение и т. п.) либо уже разработанные действующими международными конвенциями (по борьбе с пиратством, фальшивомонетничеством, торговлей наркотиками), а с другой стороны, на фоне этих широко известных вопросов под лозунгом борьбы с терроризмом пытались по существу построить единый фронт против "большевистской пропаганды", связав ее с террористическими актами, посягающими на основы цивилизации.

Первая попытка раскрыть содержание понятия "терроризм" была предпринята на III Международной конференции по унификации уголовного законодательства, проходившей в 1930 г. в Брюсселе. В принятой комиссией конференции и представленной на рассмотрение конференции резолюции под заголовком "Терроризм" содержалось следующее:

"Статья 1. Умышленное употребление средств, способных породить общую опасность, будет установлено всякий раз, когда обвиняемый совершит деяние, угрожающее жизни, телесной неприкосновенности, здоровью человека, или деяние, угрожающее разрушить ценные блага, а именно: а) умышленный поджог, взрыв, наводнение, затопление, распространение удушливых или смертоносных веществ, разрушение и порчу сигналов, фонарей, сооружений или приспособлений, предназначенных для тушения пожара и спасания; б) самовольный перерыв нормальной работы транспорта, средств сообщений, железных дорог, телеграфа, телефона, почты, умышленную порчу гидравлического оборудования, освещения, отопления или двигательной силы общественного пользования или назначения; в) осквернение, порчу или отравление питьевой воды или средств питания первой необходимости, вызов или распространение инфекционных болезней, эпидемий, эпизоотии или болезней растений, имеющих первостепенное значение для земледелия, лесоводства.

Как видно, попытка определить объективные признаки состава преступления предпринята не путем установления его характерных черт, а посредством перечисления деяний, которые могут быть расценены как терроризм. А поскольку действиями террористов, в сущности. могут быть охвачены самые различные предметы и явления действительности, то этот перечень оказался настолько широким, что позволял под состав терроризма подвести практически любое деяние. Характеризуя указанную резолюцию. А. Н. Трайнин подметил, что "по существу трудно представить посягательство, не подпадающее под приведенное выше понятие терроризма", поскольку "это не уголовно-правовое понятие в обычном смысле, "террористический акт", а весьма обширная формула, охватывающая разнородные сложные явления".

На аморфность границ терроризма, установленных в резолюции, указывали и многие участники конференции, поэтому пленум III конференции принятие окончательной резолюции отложил до IV конференции.

Вскоре Лига наций по своей инициативе возбудила вопрос о разработке коллективных мер по борьбе с терроризмом.

9 октября 1934 г. в Марселе были убиты король Югославии Александр I и министр иностранных дел Франции Луи Барту. Это побудило Совет Лиги наций заняться вопросом о терроризме. Советом был образован комитет в составе представителей 11 государств, в том числе и Советского Союза, для разработки Международной конвенции, направленной на борьбу с терроризмом. Комитет выработал проекты двух конвенций: Конвенции о предупреждении терроризма и наказании за него и Конвенции об учреждении Международного уголовного суда, которые были открыты для подписания в ноябре 1937 г.

Конвенция по борьбе с терроризмом содержала довольно широкое понимание терроризма и называла в качестве террористических актов: всякое умышленное действие, преследующее цель убийства глав государств или дипломатических ответственных должностных лиц государств; разрушение или повреждение государственного имущества или средств транспорта; действия, подвергающие опасности человеческие жизни. Особо подчеркивалась наказуемость создания преступных организаций в целях совершения террористических актов или участия в таких организациях.

Но в силу конвенции не вступили, поскольку не были ратифицированы, причем первую конвенцию СССР подписал, а вторую нет.

После Второй мировой войны государства вновь обратились к вопросу борьбы с терроризмом. Работа ведется как в рамках ООН, так и в рамках сотрудничества Европейских государств. Под эгидой ООН эта работа осуществляется по двум основным направлениям: 1) выработка всеобщей Международной конвенции по борьбе с терроризмом; 2) подготовка проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и соответственно разработка проекта создания Международного уголовного суда.

Первая международная конвенция по борьбе с подобными деяниями была заключена 2 февраля 1971 г. и касалась вопросов предупреждения и наказания носящих международный характер преступных актов, принимающих форму преступлений против указанных в Конвенции лиц и сопряженных с этим вымогательств. В Конвенции предусмотрена наказуемость похищений, убийств и других посягательств на жизнь или личную неприкосновенность лиц, которым государство обязано предоставить особую защиту в соответствии с нормами международного права, а также наказуемость связанных с этим деянием вымогательств.

В декабре 1972 г. Генеральная Ассамблея ООН в ходе рассмотрения вопроса о мерах, направленных на предотвращение терроризма и других форм насилия, которые угрожают жизни невинных людей или приводят их к гибели, или подвергают опасности основные свободы, приняла резолюцию 3034. в соответствии с п. 9 которой в 1973 г. был учрежден Специальный комитет по вопросам международного терроризма.

Параллельно государства — члены Европейского совета разработали Европейскую конвенцию по борьбе с терроризмом, принятую 27 января 1977 г. в Страсбурге, ст. 1 которой, подчеркивая отказ от признания терроризма политическим правонарушением и необходимость выдачи террористов иностранному государству как общеуголовных преступников, относит к терроризму следующие деяния: а) правонарушения, относящиеся к применению Конвенции по борьбе с преступным захватом летательных аппаратов, подписанной в Гааге 16 декабря 1970 г.; б) правонарушения, относящиеся к применению Конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Лондоне 23 сентября 1971г.; в) тяжелые правонарушения, заключающиеся в покушении на жизнь, телесную целостность или свободу людей, имеющих право международной защиты, включая дипломатических представителей; г) правонарушения, содержащие захват заложников или незаконное лишение свободы; д) правонарушения, содержащие использование бомб, гранат, ракет, автоматического огнестрельного оружия, бандеролей или посылок с опасными вложениями, соразмерно с тем, насколько подобное использование представляет опасность для людей; е) попытка совершения одного из вышеуказанных правонарушений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает или пытается совершить подобное правонарушение.

Кроме того ст. 2 указывает, что под действие Конвенции могут подпадать деяния, которые, хотя и не перечислены в ст. 1. но направлены: против жизни, телесной целостности или свободы людей; против имущества и при этом создают коллективную опасность для людей; на приготовление, покушение или соучастие в этих преступлениях.

Как видно, и послевоенные конвенции, направленные на борьбу с терроризмом, мало в чем продвинулись в определении его понятия, поскольку, исходя из этих Конвенций, к терроризму можно причислить практически любое насильственное преступление, что, безусловно, снижает и эффективность антитеррористических мер. Более того, Европейская конвенция по борьбе с терроризмом (1977 г.) относит к разряду террористических и те деяния, которые запрещены ранее принятыми Международными конвенциями, но, согласно последним, террористическими не названы, тем самым Европейская конвенция в какой-то мере не согласуется с Международными конвенциями, на которые опирается в тексте ст. 1.

Так текст Конвенции, принятой 16 декабря 1970 г. в Гааге, содержит следующие положения:

"Статья 1.

Любое лицо на борту воздушного судна, находящегося в полете, которое:

незаконно, путем насилия или угрозы применения насилия,

или путем любой другой формы запугивания захватывает это воз

душное судно, или осуществляет над ним контроль, либо пытается

совершить любое такое действие, или

является соучастником лица, которое совершает или пытается

совершить любое такое действие, —

совершает преступление".

Не содержит прямых упоминаний о терроризме и международная Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, принятая и открытая для подписания 14 декабря 1973 г. в Нью-Йорке. В частности, в этой Конвенции зафиксировано следующее:

"Статья 2.

1. Преднамеренное совершение:

убийства, похищения или другие нападения против личности

или свободы лица, пользующегося международной защитой;

насильственного нападения на официальное помещение, жилое помещение или транспортные средства лица, пользующегося

международной защитой, которое может угрожать личности или

свободе последнего;

угрозы любого такого нападения;

попытки любого такого нападения и

действий в качестве соучастника любого такого нападения должно рассматриваться каждым государством-участником в соответствии с его внутренним законодательством как преступление".

Таким образом, ни в одном из упомянутых в ст. 1 Европейской Конвенции международных документов нет указаний на то. что они направлены на борьбу именно с террористическими актами, да и быть не должно, поскольку эти документы более широкого плана и в них речь идет о противодействии любому насилию, независимо от того, террористического оно характера или какого-то иного.

Следует учесть, что в связи с принятием 17 декабря 1979 г. Конвенции о борьбе с захватом заложников, данное преступление стало рассматриваться как самостоятельное, и возникла необходимость отграничить его от смежных преступлений, и в том числе от терроризма. И хотя в преамбуле Конвенции указывается, что захват заложников рассматривается как проявление международного терроризма, однако практика показывает, что далеко не всякий захват заложников "дотягивает" до акта терроризма в собственном значении этого понятия.

Нет сомнения, что многие деяния, выразившиеся в захвате заложников, угоне или захвате воздушного судна, убийстве лиц, пользующихся международной защитой, могут стать явной разновидностью терроризма, но с той же степенью вероятности они могут приобрести и другие качества. Именно этим объясняется тот факт, что одни и те же деяния, к примеру, захват заложников и захват или угон воздушного судна, одни ученые относят к разновидностям терроризма, другие — к разновидностям пиратства, третьи — к разновидностям бандитизма, четвертые же и захват заложников и угон и захват воздушного судна, и терроризм, и пиратство рассматривают как самостоятельные преступления. И здесь трудно упрекнуть ученых в какой-то неточности или непоследовательности, поскольку то или иное значение указанные преступные деяния обретают в зависимости от той или иной совокупности объективных и субъективных признаков, характеризующих их в каждом конкретном случае. То же в полной мере относится к другим деяниям, которые в ряде Конвенций причисляются к проявлениям терроризма.

По всей видимости, используемый в Конвенциях метод определения терроризма посредством перечисления конкретных деяний, в которых он может выразиться вовне, вряд ли можно считать перспективным. В этой связи совершенно точными представляются следующие выводы, сделанные Т. С. Бояр-Созонович: "Не принижая роль и значение соответствующих международных "предметных" Конвенций по борьбе с отдельными видами и формами международного терроризма, вместе с тем нельзя не принять во внимание их ограниченность. Даже в совокупности они не представляют собой упорядоченной и скоординированной системы мер... Кроме того, по мере развития науки и техники постоянно будут возникать новые виды и формы терроризма, которые на каком-то этапе выпадут из поля действия международных "предметных" Конвенций. Таким образом, работа в данном направлении не снимает с повестки дня необходимость разработки универсального международно-правового документа, который охватил бы всю проблему в целом".

При выработке такого документа, очевидно, основное внимание должно быть обращено на определение общего понятия терроризма путем установления его отличительных признаков. Те или иные Отличительные признаки терроризма с достаточной степенью полноты уже охарактеризованы как в международных документах, так и в научной литературе и нашли свое законодательное закрепление в уголовном законодательстве многих государств. Поэтому основная задача научных исследований в настоящий момент состоит в том, чтобы учесть и проанализировать все эти признаки, сгруппировать их и синтезировать в общем определении терроризма, позволяющем четко отграничить его от смежных понятий, а состав терроризма — от смежных составов преступлений.

1.2 Соотношение понятий терроризм, террористический акт, преступления террористического характера, преступления с признаками терроризирования

В УК РФ предусмотрена уголовная ответственность отдельно за терроризм (ст. 205) и террористический акт (ст. 277), а в Федеральном законе "О борьбе с терроризмом", подписанном Президентом Российской Федерации 25 июля 1998 г. № 130/ФЗ (с изм. от 7 августа 2000 г. № 122/ФЗ), в раздельном порядке речь идет о терроризме и преступлениях террористического характера, в других важнейших документах эти категории употребляются как слова-синонимы. В частности, в Указе Президента Российской Федерации от 22 января 2001 г. № 61 "О мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации" не различаются такие категории, как "терроризм" и "террористические акции", в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. № 1300 (в ред. Указа Президента РФ от 10 января 2000 г. № 24) - "терроризм" и "террористическая деятельность", а в ст. 10 Федеральном законе "Об органах федеральной службы безопасности" от 3 апреля 1995 г. № 40/ФЗ (с изм. от 30 декабря 1999 г. № 226/ФЗ и от 7 ноября 2000 г. № 135/ФЗ), говорится, что органы ФСБ осуществляют оперативно-розыскные мероприятия по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию террористической деятельности, тогда как п. "д" ст. 12 того же Закона обязывает органы ФСБ выявлять, предупреждать и пресекать акты терроризма.

В этой связи важно определить сущностные характеристики собственно терроризма, его структурные элементы как преступного деяния и на этой основе попытаться сформулировать его общее понятие.

Анализ научной литературы, международных документов и уголовного законодательства показывает, что терроризму как деянию свойственны следующие четыре отличительных признака.

В первую очередь отличительной чертой терроризма является то, что он порождает общую опасность, возникающую в результате совершения общеопасных действий либо угрозы таковыми. На эту характерную особенность терроризма указывалось еще в ст. 1 проекта резолюции о терроризме III Международной конференции по унификации уголовного законодательства (Брюссель, 1930г.). Опасность при этом должна быть реальной и угрожать неопределенному кругу лиц. Это же усматривается, например, из диспозиций статей УК Российской Федерации, предусматривающих ответственность за терроризм и относящих к нему деяния, объективно выразившиеся в совершении или угрозе совершения взрывов, поджогов и других общеопасных действий, реально могущих нанести вред неопределенному количеству лиц либо причинить иные тяжкие последствия.

Следующая отличительная черта терроризма - это публичный характер его исполнения. Другие преступления обычно совершаются без претензии на огласку, а при информировании лишь тех лиц, в действиях которых имеется заинтересованность у виновных. Терроризм же без широкой огласки, без открытого предъявления требований н существует. "Терроризм сегодня, - констатирует М. П. Киреев – это, бесспорно, форма насилия, рассчитанная на массовое восприятие".

Наряду с порождением общей опасности и публичным характером действий следующим отличительным и самым важным признаком терроризма является преднамеренное создание обстановки страха, подавленности, напряженности. "Совершенно разные цели, - пишет Ю. М. Антонян. - могут преследоваться при нападении на государственных и политических деятелей, сотрудников правоохранительных органов и "рядовых" граждан, при уничтожении или повреждении заводов, фабрик, предприятий связи, транспорта и других аналогичных действиях, но о терроризме можно говорить лишь тогда, когда смыслом поступка является устрашение, наведение ужаса. Это основная черта терроризма, его специфика, позволяющая отделить его от смежных и очень похожих на него преступлений". Причем создается эта обстановка страха, напряженности не на индивидуальном или узкогрупповом уровне, а на уровне социальном и представляет собой объективно сложившийся социально-психологический фактор, воздействующий на других лиц и вынуждающий их к каким-либо действиям в интересах террористов или принятию их условий. Игнорирование указанных обстоятельств приводит к тому, что к терроризму порой относят любые действия, породившие страх и беспокойство в социальной среде. Однако терроризм тем и отличается от других порождающих страх преступлений, что здесь страх возникает не сам по себе в результате получивших общественный резонанс деяний и создается виновными не ради самого страха, а ради других целей, и служит своеобразным объективным рычагом воздействия, причем воздействия целенаправленного, при котором создание обстановки страха выступает не в качестве цели, а в качестве средства достижения цели. Признавая, что неотъемлемым компонентом терроризма, отмечаемым практически всеми его исследователями, является наличие элемента запугивания, стремления создать социальную и психологическую атмосферу страха, устрашения - либо правительства, либо представителей тех или социальных слоев, групп, партий либо масс в целом. Т. С. Бояр-Созонович совершенно справедливо при этом отмечает, что "некоторые западные авторы относят эту функцию терроризма в разряд целей, однако, если и рассматривать ее как цель, то исключительно как опосредованную, промежуточную, ибо запугивание служит средством достижения гораздо более далеко идущих целей" Не относит устрашение к целям терроризма и "Словарь по уголовному праву", определяя его как преступную деятельность, выражающуюся в устрашении населения и органов власти с целью достижения преступных намерений". Таким образом, создание обстановки страха есть выражение терроризма, проявление его сути, а не его конечная цель. Напротив, благодаря созданной обстановке страха террористы стремятся к достижению своих целей, причем не за счет собственных действий, а благодаря действиям иных лиц, на кого призвано оказать воздействие устрашение, поэтому в отличие от других преступлений здесь натичествует страх иного рода, это страх не "парализующий", а, скорее, "мобилизующий" на выбор варианта поведения, устраивающего виновных.

И еще одной отличительной чертой терроризма является то, что при его совершении общеопасное насилие применяется в отношении одних лиц или имущества, а психологическое воздействие в целях склонения к определенному поведению оказывается на других лиц, т. е. насилие здесь влияет на принятие решения потерпевшим не непосредственно, а опосредованно - через выработку (хотя и вынужденно) волевого решения самим потерпевшим лицом (физическим или юридическим или группой лиц) вследствие созданной обстановки страха и выраженных на этом фоне стремлений террористов. Именно для достижения того результата, который террористы стремятся получить за счет действий этих лиц, и направляется их деятельность на создание обстановки страха путем совершения или угрозы совершения общеопасных действий, могущих привести к невинным жертвам и иным тяжким последствиям. При этом воздействие на лиц, от которых террористы желают получить ожидаемого результата, может быть как прямым, так и косвенным. К примеру, взрывы в общественных местах, произведенные национал-сепаратистами, преследующими цель понудить власти к удовлетворению каких-то требований, представляют собой прямое воздействие, но те же действия, совершенные кем-то с целью породить у населения недоверие к "партии власти" как "неспособной" навести порядок, с тем, чтобы на этом фоне выдавать обещания об улучшении ситуации в регионе или стране, если граждане отдадут предпочтение на выборах определенным кандидатам, есть вариант косвенного воздействия.

Таким образом, резюмируя существующие научные положения и международный опыт борьбы с терроризмом, представляется возможным предложить следующее обобщающее определение собственно терроризма как явления, выраженного в деянии: терроризм - это публично совершаемые общеопасные деяния или угрозы таковыми, направленные на устрашение населения или какой-то его части, в целях прямого или косвенного воздействия на принятие какого-либо решения или отказ от него в интересах террористов.

Генетически близок к терроризму, но все же не совпадает с ним, террористический акт. Во многих случаях их соотношение нередко представляется как часть и целое, в особенности, когда дело касается реально совершенных насильственных актов, поскольку для признания деяния террористическим актом не обязательно, чтобы оно было совершено общеопасным способом, угрожавшим причинением вреда неограниченному кругу лиц или наступлением иных тяжких последствий. Получается, что для террористического акта обязательными являются все признаки терроризма, за исключением первого - создания общей опасности, хотя и его присутствие не исключается.

Однако терроризм не представляет собой особый случай террористического акта, поскольку, во-первых, терроризм может выражаться не только в насильственных действиях, повлекших реальные последствия, но и в угрозе осуществления таких действий, т. е. в этой части смысловое наполнение термина "терроризм" выходит за рамки понятия "террористический акт", содержанием которого охватываются лишь реально совершившиеся насильственные действия, а не угроза их совершения; во-вторых, насильственные действия и угрозы таковыми при совершении терроризма направлены в отношении неопределенного количества невинных жертв, тогда как жертва насилия при совершении террористического акта строго персонифицирована; в-третьих, терроризм совершается всегда общеопасным способом (взрывы, поджоги и т. п.) и влечет за собой не только невинные жертвы, но и материальный вред, а террористический акт, как правило, способом, опасным лишь для конкретного лица, но не для окружающих. Хотя, террористический акт и акт терроризма при определенных условиях могут и совпадать по объему, в частности, в случае совершения террористического акта общеопасным способом, в результате чего террористический акт обретает также и черты терроризма.

В литературе существует и более широкое определение терроризма. "Под терроризмом, - пишут Н. Б. Крылов и Ю. А. Решетов, - в самом широком значении этого термина понимают акты насилия или угрозу насилием, цель которых - внушить страх и заставить действовать или воздержаться от действий в нужном террористам направлении". Но под такое определение терроризма вполне подпадают не только собственно терроризм и террористические акты, но также и вымогательство, принуждение к совершению сделки или отказ от ее совершения, принуждение к даче показаний, угрозы судье или работнику правоохранительного органа в целях оказания влияния на характер его деятельности и многие другие преступления, направленные на понуждение к совершению каких-либо действий либо отказу от них.

Однако нельзя и отрицать того очевидного факта, что существует немало преступлений, которые, хотя и невозможно подвести под понятие терроризма или террористического акта, но в основе которых тоже находится устрашение с целью заставить действовать или отказаться от действий в нужном виновным лицам направлении. В этой связи представляется возможным очертить еще более широкий круг преступлений террористического характера, т. е. деяний, в основе которых лежит терроризирование, обозначив их понятием "преступления с признаками (элементами) терроризирования".

Преступления террористического характера. Входящие в этот круг деяния далеко не однородны: одни из них близко примыкают к терроризму и террористическому акту (публичная угроза террористическим актом, направленные на устрашение населения или какой-то его части захват заложников, захват воздушного судна и т. д.), другие же, напротив, "напоминают" эти деяния лишь в общих чертах (например, вымогательство, воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов, принуждение к даче показаний и т. п.). Поэтому наряду с понятиями преступлений с признаками (элементами) терроризирования и преступлениями террористического характера в узком смысле (терроризм в широком смысле) можно выделить понятие "преступления террористического характера в широком смысле слова", которому соответствует понятие "терроризм в самом широком смысле слова" и под которое подпадают терроризм, террористические акты, публичные угрозы террористическим актом и другие деяния с признаками терроризирования, отличающиеся направленностью действий на устрашение населения или какой-то его части, т. е. на создание обстановки страха не на индивидуальном или узкогрупповом, а на социальном уровне в целях оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него.

Следует заметить, что при рассмотрении публичных угроз террористическими актами имеются в виду лишь те угрозы, реализация которых может иметь реальные последствия только для лица, в отношении которого выражены эти угрозы, но если речь идет о совершении террористического акта способом, который заведомо может повлечь гибель других людей или иные тяжкие последствия, то в этом случае имеет место терроризм, так сказать, в чистом виде. То есть разграничение здесь осуществляется также лишь по первому признаку терроризма, все остальные признаки (публичный характер действий, создание обстановки страха и цель понуждения к каким-либо действиям или отказу от них) присутствуют в полном объеме, с той лишь разницей, что удовлетворение требований виновных лиц в данном случае может быть произведено не только за счет действий третьих лиц, но и за счет действий того лица, в адрес которого направлялись угрозы.

В свою очередь, деяния, которые можно охватить лишь общим понятием "преступления с признаками (элементами) терроризирования" отличаются от терроризма, террористического акта и других преступлений террористического характера тем, что, во-первых, здесь устрашающее воздействие может оказываться не только с помощью насилия или угрозы насилием, но и ненасильственных действий или угроз таковыми (разглашение сведений, которые потерпевший или его близкие желают сохранить в тайне, ущемление прав или законных интересов потерпевшего или его близких, изъятие имущества), во-вторых, для этих деяний не является обязательным атрибутом стремление к широкой огласке, напротив, они совершаются обычно с явным стремлением виновных остаться как можно менее заметными и, в-третьих, обстановка страха создается не на общесоциальном, а на индивидуальном или узкогрупповом уровне.

Основу общей массы рассматриваемых преступлений составляет элемент терроризирования.

Согласно толковым словарям термин "терроризирование" означает: 1) преследовать, угрожая расправой, насилиями; 2) запугивать, держа в состоянии страха.

Отличительные признаки терроризирования, как самостоятельного свойства преступного деяния, заключаются в следующем: 1) насильственные и иные действия виновного не являются самоцелью, а служат средством достижения других целей; 2) обстановка страха возникает не сама по себе - как следствие совершенного деяния или общественного резонанса, а целенаправленно создается виновным в расчете на ее содействие в достижении конечной цели в качестве средства понуждения к принятию или отказу от принятия какого-либо решения в интересах виновного или других лиц; 3) достижение конечного результата осуществляется не за счет действий самого виновного лица, а за счет действий тех лиц (физических или юридических), в отношении которых направлено устрашающее воздействие; 4) насильственные и другие преступные действия могут быть направлены против одних лиц (как физических, так и юридических), а достижение конечных целей виновного осуществляться за счет действий третьих лиц (как физических, так и юридических), но возможно, что и направленность действий и достижение конечного результата будут связываться у виновного с одним и тем же лицом.

Терроризм, террористический акт и другие преступления с признаками терроризирования следует отличать от политических и заказных убийств и прочих насильственных преступлений. Террористический акт, не самоцель, практически всегда он работает через определенный общественно-политический резонанс, который тем больше, чем шире распространяется информация о нем. То есть если убийство террористической направленности служит средством создания обстановки напряженности и одновременно способом понуждения к чему-либо или отказу от чего-либо тех или иных лиц, то политическое или заказное убийство без элементов терроризирования является способом решения каких-либо вопросов самим фактом его совершения. Здесь нет необходимости в понуждении кого-то к чему-то, все разрешается автоматически в результате наступившего последствия. Кроме того, вокруг политического или заказного убийства обычно имеется некий ореол таинственности и скрытого смысла, который раскрывается лишь спустя некоторое время.

Диспозиция ст. 277 УК РФ сформулирована таким образом, что о возможности обретения предусмотренным здесь преступлением террористического характера можно лишь догадываться, т. е. согласно конструкции состава такой вариант не исключается, но он здесь и далеко не единственный. В частности, цель прекращения государственной или общественной деятельности сама по себе никакого терроризирования не выражает, тем более, если она выступает в качестве самоцели и реализуется в политическом или заказном убийстве, когда желаемый результат достигается самим фактом физического устранения какого-то лица. Террористический характер это деяние приобретает лишь тогда, когда прекращение государственной или общественной деятельности лица будет выступать не в качестве цели, а в качестве средства достижения цели оказания влияния за счет этого фактора и фактора устрашения населения на деятельность соответствующих структур.

Примерно то же самое можно сказать и в отношении мести как цели данного преступления. Сама по себе месть не содержит в себе ничего террористического, если совершенное на ее почве деяние выступает в качестве конечной цели виновного лица. "Посягательство на жизнь другого человека, - заметил И. И. Карпец, - даже с помощью специально изготовленных взрывных устройств (мин, бомб), совершенное на почве мести или личных взаимоотношений, не образует состава террористического акта и квалифицируется по соответствующим статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности ... Повреждение имущества в тех же целях квалифицируется по соответствующим статьям преступлений против .... собственности...". Совершаемое на почве мести деяние лишь тогда будет носить террористический характер, когда акт мести будет выступать в качестве средства привлечения внимания и оказания воздействия на деятельность тех или иных организаций или их представителей.

Представляется нелогичным и противоречивым такое положение в уголовном законе, когда посягательства на жизнь государственных или общественных деятелей в известных целях признаются террористическими актами, а совершенные в тех же целях посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ), или сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ) - нет. Но ведь действия, предусмотренные ст. 295, 317 УК РФ также могут быть сопряжены с устрашением населения или его части, представителей властных структур, совершены с претензией на широкую огласку и в целях оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него, т. е. соответствовать всем признакам террористического акта, а в случае выполнения насильственных действий общеопасным способом - также признакам терроризма.

Изложенное свидетельствует о необходимости совершенствования составов, имеющих место в УК РФ. Законодатель, как представляется, может избрать здесь один из двух оптимальных вариантов: либо сформулировать признаки террористического акта, так сказать, в чистом, классическом виде, либо указанные в данных составах деяния не называть террористическим актом, дабы не охватывать настоящим понятием преступления, не имеющие к тому прямого отношения.

Если же попытаться сконструировать состав террористического акта в классическом варианте, то, следует исходить из того, что здесь насильственные действия не исчерпываются посягательствами на жизнь; более того, они не исчерпываются посягательствами против государственных или общественных деятелей или представителей иностранного государства и могут быть направлены против любого лица, ибо террористический характер указанным действиям придает не то, против кого они направлены, а те обстоятельства, при которых они происходят (создание обстановки страха), и те цели, ради которых они совершаются (оказание влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него).

Определение террористического акта может быть следующим: "Умышленное, опасное для жизни или здоровья насилие против лица или уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенное путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом, или угроза такими действиями, выдвинутая как условие прекращения насилия, если есть основания считать, что данная угроза может быть выполнена, с целью принуждения государства, его учреждений или международной организации совершить какое-то действие или воздержаться от него".

Данная формулировка террористического акта максимально близка к его классическому варианту и с учетом изложенного, самостоятельный состав террористического акта в уголовном законе должен содержать следующие признаки:

1) совершение насильственных действий (посягательство на жизнь, здоровье, похищение, незаконное лишение свободы и т. д.) в отношении конкретного лица;

2) направленность этих действий на устрашение населения или какой-то его части, властных структур, международных или общественных организаций с намерением получения широкого общественного резонанса и создания обстановки страха на социальном уровне; наличие цели оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него.

Разработка признаков терроризма, террористического акта, преступлений террористической направленности (террористического характера) имеет не только теоретическое, но и практическое значение, поскольку отсутствие четких научных критериев приводит к серьезным недоработкам в законодательстве и, как следствие, противоречивой и неэффективной практике борьбы с преступностью.

Так, в Федеральном законе РФ "О борьбе с терроризмом" определение терроризма представляет собой некий симбиоз из перечисления альтернативных признаков и причисления сюда же еще конкретных деяний, предусмотренных статьями УК РФ. Так, ст. 3 Закона, в которой даются основные понятия, терроризм определен как "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации, войны или осложнения международных отношений".

Анализ той части определения, которая состоит из общих признаков, показывает, что здесь под терроризм подпадает любое без исключения насильственное преступление. В самом деле, если эту часть определения несколько разрядить и из множества альтернативных признаков, приходящихся на каждый тезис определения, оставить по одному наиболее общему признаку, то получится следующее определение терроризма: "насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность... наступления... общественно опасных последствий, осуществляемые в целях удовлетворения... неправомерных имущественных и (или) иных интересов". Возможно ли найти такое насильственное преступление, которое не отвечало бы этим требованиям определения терроризма? Непонятно, для чего в данном определении нужно было перечислять какие-то конкретные деяния, если они и так полностью охватываются той частью определения, которая, состоит из общих признаков.

Далее, в ст. 3 данного Закона содержится еще более широкое понятие - "преступления террористического характера", которое определено путем перечисления некоторых конкретных статей УК РФ и идущего следом тезиса такого содержания: "К преступлениям террористического характера могут быть отнесены и другие преступления, предусмотренные Уголовным кодексом Российской Федерации, если они совершены в террористических целях". Такого рода тезис не только не вносит никакой ясности в данное определение, но и порождает дополнительные терминологические сложности. К примеру, что следует понимать под "террористическими целями"? В Законе на это ответа не дается, да и в науке вряд ли удастся его найти, поскольку сами по себе цели не могут быть террористическими или нетеррористическими, бандитскими или небандитскими, насильственными или ненасильственными, они лишь отражают характер действий, направленных на их осуществление, способы и средства их достижения.

Как видно, определение таких понятий, как "терроризм", "проявления терроризма", "преступления террористического характера" посредством перечисления конкретных составов преступлений или отдельных альтернативных признаков обречено на то, что терроризм вообще становится всеобъемлющим понятием, что вряд ли допустимо. Конечно, терроризм действительно сложное и многомерное явление, и терроризирование как средство достижения цели может проявить себя в различных деяниях, но эти определения не учитывают одной существенной детали: тот факт, что практически все насильственные преступления, и даже ряд ненасильственных преступлений, при определенных обстоятельствах, в каком-то конкретном случае могут обрести свойство терроризирования, вовсе не означает, что все деяния того или иного рода, подпадающие под признаки того или иного состава, на этом основании нужно безоговорочно и без разбора относить к террористическим..

Стать преступлениями террористического характера деяния могут всякий раз, если они являются для виновного не самоцелью, а средством достижения другой цели, не находящейся в прямой и непосредственной связи с этими деяниями, когда они служат рычагом воздействия, запугивания и понуждения путем их совершения к принятию какого-либо решения либо воздержанию от него. Так, например, признаки терроризирования могут обретать: похищение имущества или документов в целях использования этого обстоятельства в качестве средства воздействия на потерпевшего или его близких; совершение или попытка совершения в присутствии потерпевшего половых преступлений против его близких в целях склонения его к принятию какого-либо решения; организация разбойных нападений, поджогов и других насильственных действий в целях понуждения потерпевшего пойти на какое-то соглашение с виновным; оставление человека без помощи в целях склонения заинтересованных лиц к выгодному для виновного поведению. Но это же вовсе не означает, что теперь нужно относить к преступлениям с признаками терроризирования любые похищения имущества или документов, разбойные нападения, поджоги, половые преступления, неоказание помощи человеку и т. д. Таковыми они станут лишь тогда, когда будут соответствовать совокупности вышеперечисленных признаков терроризма, террористического акта, преступлений с признаками терроризирования. Причем деяния, подпадающие под одни и те же составы преступлений, могут находиться на совершенно различных уровнях терроризирования либо вообще не быть таковыми. К примеру, посягательство на жизнь представителя власти общеопасным способом в общественном месте, сопряженное с предварительными и (или) последующими публично предъявляемыми требованиями к тому органу, который он представляет, есть терроризм; убийство представителя власти не общеопасным способом, сопряженное с предварительными и (или) последующими публично предъявляемыми требованиями к тому органу, который он представляет, есть террористический акт, не совпадающий по содержанию с актом терроризма; публичная угроза посягательством на жизнь в адрес представителя или представителей власти, сопряженная с предварительными и (или) последующими публично предъявляемыми требованиями к тому органу, который они представляют, есть угроза террористическим актом; насилие в отношении представителя власти, сопряженное с конфиденциально высказанными требованиями к нему об использовании служебных полномочий в интересах виновных или конфиденциально высказанная угроза, сопряженная с требованиями непосредственно к этому представителю власти, есть преступление с признаками терроризирования; убийство представителя власти из мести за его деятельность без предъявления на этом фоне каких-либо требований к кому-то и без стремления к огласке в назидание кому-то, а равно убийство представителя власти с целью прекратить его деятельность и продолжить на его посту деятельность своего родственника - вообще не имеют никаких признаков терроризирования.

Несовершенство имеющегося в Федеральном законе РФ определения терроризма в особенности дает себя знать тогда, когда становится необходимым установить содержание понятий "террористическая деятельность" и "террористические группы (организации)", а соответственно и смысл таких понятий, как "борьба с терроризмом", "контртеррористические операции". А коль согласно букве этих определений под понятие терроризма можно подвести практически любое насильственное преступление, то и под террористическую деятельность подпадает совершение любого насильственного преступления, а под террористическую группу (организацию) - любая преступная группа (организация).

Под террористической деятельностью, следует понимать круг деяний, обозначенный понятием "преступления террористического характера в широком смысле" или "терроризм в самом широком смысле", т. е. это собственно терроризм, террористический акт, угроза террористическим актом и другие преступления террористического характера. Все остальные преступления с элементами терроризирования к собственно террористической деятельности не могут быть отнесены и борьбу с ними должны вести правоохранительные органы общей компетенции.

Предлагаемая позиция учитывает так называемые террористические доктрины.

Террористические доктрины имеют в виду не любое терроризирование, а лишь терроризирование на социальном уровне с целенаправленной широкой оглаской, с публично заявляемыми требованиями, соединенное с совершением и (или) угрозой совершения таких действий, которые заведомо могут вызвать состояние страха среди населения или у определенной его части.

Именно такой подход позволит провести четкое разграничение между террористическими и иными действиями и сосредоточить силы специальных антитеррористических подразделений на главном направлении их деятельности.

2. Уголовно-правовая характеристика терроризма и преступлений террористического характера

2.1 Объективные признаки терроризма

Одним из важнейших элементов преступления, а соответственно и признаков состава является объект преступления.

Всякий акт терроризма посягает одновременно на различные охраняемые законом блага и другие сферы жизнедеятельности людей, и в зависимости от того, в охране каких сфер у законодателя имеется наибольшая заинтересованность - определяются признаки основного объекта в составе терроризма. Вопрос же о том, какой объект считать основным, а соответственно и определяющим родовую принадлежность состава, является далеко не бесспорным.

Из норм УК РФ видно, что той сферой, которой, по мнению законодателя, причиняется наибольший вред актами терроризма, чаще всего признается общественная безопасность. Однако, исходя из обстоятельств самого деяния, нарушение общественной безопасности выступает для террористов хотя и первоочередным, но фактически не основным, а вспомогательным действием, способом посягательства на другой объект в сложном (составном) преступлении. "Признак двойственного характера объекта посягательства в терроризме (непосредственным являются отдельные граждане или материальные объекты, конечным - элементы конституционного строя, порядок управления, общественные институты), - замечает В. Е. Петрищев, - на наш взгляд, очень важен, ибо он позволяет четко дифференцировать социально-политические и правовые оценки проявлений действительно террористических и весьма схожих с ними по объективной стороне общеуголовных составов преступлений". Общественная безопасность не может быть основным объектом терроризма. Запугивание при терроризме, выступает не самоцелью, а средством достижения цели оказания влияния на основной объект, чем реализуется понуждение соответствующих лиц к выгодным для террористов решениям. Основным же объектом терроризма являются национальные и наднациональные институты (в их различных вариантах), посягая на которые посредством воздействия на непосредственный объект, виновные лица достигают или стремятся достигнуть главной цели нарушения их неприкосновенности. Терроризм относится к той категории составных преступлений, в которых посягательство на один объект (общественную безопасность) служит способом причинения вреда другому объекту - основному. А в таких случаях, как отмечает Н. И. Панов, "способ является дополнительным, вспомогательным действием, обеспечивающим осуществление основного действия, образуя с ним разновидность сложного действия. Из этого вытекает, что способ в сложном действии представляет собой элемент структуры, т. е. часть сложного действия, и в пределах последнего выполняет свойственную ему функцию - обеспечение исполнения основного действия, с которым он внутренне связан, образует с ним неразрывное единство".

Получается, что вопреки канонам уголовно-правовой науки при отнесении терроризма к преступлениям против общественной безопасности законодатель наделяет фактически дополнительный объект, посягательство на который служит способом посягательства на какой-то основной, признаками основного объекта.

Однако, как ни парадоксально это на первый взгляд выглядит, но при всей, так сказать, научной неправоте, законодатель в данном случае совершенно прав. Если даже принять за основу, что здесь ведущее значение придано тому деянию, которое выступает лишь способом посягательства на основной объект, то при такой ситуации, когда в качестве основного объекта выступают в бесконечном множестве различные "национальные и наднациональные институты" и т. д.. способ посягательства на них посредством нарушения общественной безопасности есть единственное общее свойство данных преступлений, которое возможно "вынести за скобки" и сформулировать самостоятельный состав преступления. В противном случае, если во главу угла поставить те непосредственные объекты, которым в конечном итоге и стремятся нанести ущерб террористы посредством создания обстановки страха на фоне посягательства на общественную безопасность, то тогда потребуется бесконечное множество составов терроризма, "разбросанных" по Уголовному кодексу, либо необходимо создавать некий "террористический" кодекс, что, безусловно, неприемлемо для законодательства и правоприменительной практики.

Таким образом, законодательная техника в данном случае вынуждает поменять местами основной и дополнительный объекты терроризма при определении их признаков в соответствующем составе. Однако при осуществлении подобной "рокировки" важно стремиться к тому, чтобы не придать самодовлеющего значения фактически дополнительному объекту - общественной безопасности - и не упустить из виду фактически основные объекты, в целях посягательств на которые и осуществляются террористами общеопасные действия. Такого рода упрощения демонстрируют состав терроризма, предусмотренный ст. 205 УК РФ, согласно которой общественная безопасность может быть вообще единственным объектом преступления, а из числа фактически основных объектов указывается лишь на деятельность органов власти, и то в факультативном порядке. Но при таком подходе к конструированию состава не только упускаются признаки фактически основных объектов, но и порождается несоответствие состава терроризма тем составам, которые содержат в качестве обязательных признаки деяний с элементами терроризирования, т. е. тех деяний, в которых насилие или угроза совершения насилия либо иных действий служат не самоцелью, а средством понуждения к какому-либо решению или отказу от него и составы которых имеют признаки двух обязательных объектов - основного и дополнительного, а во многих случаях также и дополнительного факультативного (вымогательство, захват заложника, принуждение к выполнению или невыполнению гражданско-правовых обязательств и т. д.). Поэтому терроризм, будучи ядром преступлений террористического характера, должен быть максимально приближен по конструкции своего состава к родственным составам. И одним из этапов в этом направлении, по всей видимости, должно быть определенное "усложнение" признаков объекта терроризма и формулирование его как сложного состава с признаками двух обязательных (основного и дополнительного) и дополнительных факультативных объектов.

В качестве признаков дополнительного обязательного объекта состава терроризма следует предусмотреть деятельность органа государственной власти, международной организации, а также физического или юридического лица или группы лиц. Признаками дополнительного факультативного объекта в составе терроризма могут выступать жизнь, здоровье, имущество и т. д. Как заметил А. В. Щеглов, "объект террористических посягательств всегда обладает двойственным характером, ибо включает в себя непосредственные жертвы террористов или разрушаемые ими материальные ценности и общий объект, в качестве которого выступают элементы конституционного строя (порядок управления, территориальная целостность или политическое устройство государства, его военная или экономическая мощь, финансовая система и т. д.)".

Поэтому не следует упускать из виду тот технический прием перемены местами признаков основного и дополнительного объектов, который законодатель в данном случае применил в порядке исключения.

При определении признаков объекта учитывается не только то, на что реально посягает конкретное преступное деяние, но и другие элементы преступления. Опасность деяния, определяется не только важностью объекта посягательства, но также, в ряде случаев, способом действия, тяжестью причиненного вреда, характером вины и мотивов, обстановкой совершенного деяния.

Для терроризма характерны именно общеопасный способ вспомогательного действия и многообъектность посягательства. Нередко тот объект, на который террористы посягают посредством посягательства на общественную безопасность, не идет ни в какое сравнение по степени важности с этим объектом, и наиболее тяжкие последствия наступают именно от посягательства на общественную безопасность, а основному объекту порой реального вреда не причиняется. Причем общественная безопасность выступает в качестве объекта во всех без исключения случаях совершения актов терроризма и других преступлений террористического характера и независимо от того, как признаки этих деяний сформулированы в законе и в каких главах УК расположены их составы, общественная безопасность является тем стержневым (или сквозным) объектом, который наряду с особенностями объективной и субъективной стороны деяния, позволяет объединить их в категорию преступлений террористического характера, подобно тому как в категорию корыстных преступлений по их стержневому (сквозному) объекту возможно отнести, к примеру, вымогательство имущества и вымогательство взятки. А коль скоро общественная безопасность выступает объектом всех преступлений террористического характера, а терроризм - ядром этих преступлений, то целесообразнее всего и состав терроризма расположить в главе (разделе) УК "Преступления против общественной безопасности", но при этом иметь в виду сложность и многообъектность самого деяния, совершаемого в реальной действительности, поскольку относительно объекта преступлений против общественной безопасности в уголовно-правовой науке нет единства мнений.

Одни ученые считают, что основным объектом этих преступлений является общественная безопасность, а в качестве дополнительных могут быть жизнь, здоровье, собственность, другие полагают, что единственным объектом здесь выступает общественная безопасность, поскольку без причинения вреда таким благам, как жизнь, здоровье людей, собственность и т. д. не может быть посягательства на общественную безопасность.

Возможно, что какие-то деяния (например, транспортные преступления) и возможно охватить категорией "общественная безопасность", не выделяя дополнительных объектов, однако с таким сложным как по объективной, так и по субъективной стороне многообъектным деянием, как терроризм подобный вариант исключается.

Во-первых, расположение состава терроризма в главе о преступлениях против общественной безопасности имеет в известной мере условный характер и диктуется в значительной степени законодательной целесообразностью и статистической частотой данного объекта при совершении конкретных посягательств.

Во-вторых, другие преступления террористического характера, которым также органически присуще посягательство на общественную безопасность, предусмотрены в других главах УК в составах со сложным объектом.

В-третьих, позиция о единственном объекте преступлений против общественной безопасности не согласуется уже с конструкцией ст. 205 УК РФ, где в качестве признаков дополнительного объекта прямо указано на деятельность органов государственной власти. Причем, исходя из объективной стороны состава ст. 205 УК РФ, нетрудно заметить, что если посягательство на жизнь, собственность и т. п. производится одновременно с общеопасными действиями, то вмешательство в деятельность органов власти потребует дополнительных усилий со стороны террористов, которые, хотя органически и связаны с актом нарушения общественной безопасности, но тем не менее выполняются самостоятельно и являются для террористов смыслом всего деяния в целом, обозначающим действительно основной объект их посягательства.

В российской литературе, комментирующей состав терроризма (ст. 205 УК РФ), традиционно указывается, что его объективная сторона выражается в двух видах деяний: 1) совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих объективную опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, или 2) угроза совершения таких действий. Такая характеристика объективной стороны терроризма может быть в какой-то мере приемлемой для того варианта состава терроризма, который имеет место в ст. 205 УК РФ.

Следует заметить, что предусмотренные в статьях УК цели актов терроризма нельзя рассматривать как исключительно субъективные моменты этих деяний, поскольку реализация этих целей объективируется вовне путем осуществления реальных действий - создания обстановки страха, предъявления конкретных требований, понуждения к выполнению этих требований. Цель не может быть достигнута без осуществления реальных действий, направленных на ее реализацию, и на это прямо указывается во многих научных исследованиях. Так, Т. В. Церетели относит к действию сознательную волевую цель человека и ее объективное проявление, т. е. внешнее действие или бездействие. "Без конкретного действия (бездействия), - замечает Б. С. Волков, - нет волевого акта. Волевой акт находит свое выражение в сознательных действиях, направленных на достижение определенной цели. Целенаправленность является характерным признаком любого волевого поведения. ... Давая оценку поведению лица, мы, прежде всего, должны исходить из того, входили ли наступившие последствия в цель действия..." Г. А. Злобин и Б. С. Никифоров в этой связи пишут: "По своему содержанию цель включает в себя сознание и волю человека по отношению к объективному результату его поведения. Поэтому она (цель) указывает на действительный (хотя и отдаленный) объект преступного деяния и выражает отношение личности к этому объекту". Террористические действия могут быть разнообразны, но их объединяет два общих элемента. Во-первых, они направлены на подрыв государственной власти и, во-вторых, создают у населения чувство страха и беспомощности, возникающее под влиянием организованного и жестокого насилия. В терроризме умышленное уничтожение материальных объектов - не самоцель, а способ вынудить власти либо определенные слои или категории граждан совершить выгодные террористам действия.

Таким образом, охарактеризовать объективную сторону терроризма (в самом широком смысле слова) без учета субъективных моментов невозможно, поскольку объективная сторона тесно связана с его субъективной стороной. Эта связь имеется при совершении любого преступления, поскольку субъективная сторона порождает, направляет и регулирует объективную сторону преступления. Объективная сторона служит практическим осуществлением преступных намерений субъекта. Особенно наглядно это видно в тех умышленных преступлениях, которые совершаются по заранее намеченному плану". Таким особенно наглядным преступлением и является терроризм.

Действия принято подразделять в науке на физические и информационные. Физическое действие выражается в использовании физической силы, направленной на осуществление преступного посягательства и на изменение тем самым внешней, физической сферы объектов материального мира. Информационные действия заключаются в таком общественно опасном поведении, которое направлено на передачу соответствующей информации другим лицам и выражается в словесной форме, а также в форме различных действий, несущих информацию: смысловых жестов и выразительных движений. В то же время отмечается, что для некоторых преступлений характерно сочетание физических и информационных действий. И это, в первую очередь, относится к терроризму и другим преступлениям с элементами терроризирования, в структуре которых насилие играет сугубо информационную роль и представляет собой особую форму угрозы, направленной на понуждение к каким-то действиям на фоне созданной посредством насилия обстановки страха, т. е. физическое действие здесь если и имеет место, то оно является структурным элементом информационного действия, причем действия вспомогательного, основное же действие здесь всегда носит информационный характер (предъявление требований, понуждение).

Сугубо информационный характер имеют те деяния с элементами терроризирования, которые сопряжены лишь с угрозой совершения или несовершения каких-то действий. Совершить же эти преступления с помощью только физических действий невозможно. В качестве структурного элемента вспомогательного действия, направленного на устрашение, может выступать и бездействие. Но оно подчинено здесь активному действию - угрозе дальнейшим бездействием или повторным бездействием, если не будут выполнены те или иные требования виновного, ибо, путем бездействия угрозу совершить невозможно, которая как всякое информационное воздействие предполагает передачу определенной информации посредством сообщения. Отсутствие целенаправленной передачи информации, проявления ее вовне свидетельствует об отсутствии действия как состоявшегося факта". Можно угрожать бездействием, но невозможно бездействовать при выражении угрозы. В этой связи, нуждается в уточнении тезис В. В. Мальцева о том, что "террористическая акция иногда может быть осуществлена и путем бездействия". поскольку нельзя сводить всю террористическую акцию к какому-то единичному поведенческому акту, не имеющему продолжения в виде создания обстановки страха и понуждения к чему-то или оказания воздействия на кого-то. Террористическая акция включает в себя комплекс деяний, сущность которых составляет устрашение и понуждение. Бездействие в данном случае также служит средством устрашения, а устрашение - действие активное, т. е. здесь бездействие выступает как бы оборотной стороной, основой одного действия - устрашения, на базе которого осуществляется другое действие - понуждение.

Также логическая неточность усматривается из употребленного В. В. Мальцевым словосочетания "угроза совершением взрыва, поджога, иных террористических действий", ибо сами по себе взрыв, поджог и подобные действия не являются террористическими, если они не сопряжены с устрашением, угрозами, понуждением, воздействием и подлежат квалификации по статьям УК, предусматривающим ответственность за диверсию, умышленное уничтожение или повреждение имущества, умышленное убийство общеопасным способом и т. д. Террористический характер в данном случае будет иметь сама угроза общеопасными действиями (общеопасным бездействием), направленная на устрашение населения и оказание воздействия на принятие какого-то решения. При этом следует заметить, что терроризм и другие преступления террористического характера в собственном значении этих понятий существенным образом отличаются от всех других преступлений с признаками (элементами) терроризирования тем, что здесь в качестве некоего промежуточного действия выступает устрашение населения или какой-то его части. Если при совершении обычных преступлений с элементами терроризирования устрашающее воздействие направляется непосредственно в адрес тех, кому предъявляются требования, то при совершении терроризма и других преступлений террористической направленности устрашающее воздействие в адрес тех, кому предъявляются требования, осуществляется через устрашение населения или какой-то его части, которые не имеют прямого отношения ни к насильственным действиям, ни к адресатам воздействия террористов, т. е., существует как бы два уровня устрашения - сначала осуществляется устрашение населения или какой-то его части, создается обстановка страха как объективно существующий социально-психологический фактор и затем на базе этого осуществляется устрашение тех, к кому обращены требования и от кого зависит удовлетворение интересов террористов.

Специфика собственно терроризма состоит в том, что здесь устрашающее воздействие осуществляется посредством совершения или угрозы совершения общеопасных действий, могущих повлечь гибель людей или иные тяжкие последствия. Именно так трактуют смысл ст. 205 УК РФ учебные пособия и Комментарии к УК, отмечая, что к иным (кроме взрыва и поджога) относятся действия, состоящие в устройстве аварий, катастроф и крушений на транспорте, разрушении зданий, культурных и религиозных сооружений, в радиоактивном, химическом, бактериологическом или ином заражении местности и т. п., хотя буква ст. 205 УК РФ, как было показано выше, говорит о другом и позволяет под состав терроризма подвести практически любое насильственное действие, как с элементами терроризирования, так и без них, т. е. налицо ситуация, когда буква закона противоречит духу закона.

Угроза совершением общеопасных действий как одна из форм устрашающего воздействия, характерных для актов терроризма, должна быть действительной и реальной, т. е. включать "в себя не просто одно только высказанное намерение учинить акт терроризма, но и совершение действий, свидетельствующих о серьезности и реальности такого намерения, например, приобретение взрывчатых, биологически опасных, радиоактивных веществ или оружия, совершение "предупреждающих" взрывов и поджогов, выполнение подготовительных действий к отключению жизнеобеспечивающих объектов либо нарушению технологических процессов, блокированию транспортных коммуникаций и т. п.". Если же угроза оказалась нереальной и ни в чем, кроме высказывания намерения, не выражалась, хотя бы она и была направлена на устрашение населения и сопровождалась какими-то требованиями, не может расцениваться как акт терроризма. В данном случае действия виновного должны квалифицироваться как заведомо ложное сообщение об опасности (об акте терроризма), поскольку они заведомо не могут причинить тех последствий, которые возникают в результате совершения актов терроризма.

Наличие многообъектности террористических действий порождает и единое полипоследствие данных преступлений. Оно складывается из ущербов, которые находятся в определенном соотношении друг с другом и со структурными элементами этого сложного деяния и может содержать различные комбинации находящихся между собой в неразрывном единстве конкретных ущербов в виде фактически наступившего вреда и в виде создания опасности.

Если терроризм и преступления террористического характера сопряжены с реальным выполнением общественно опасных действий, то здесь возможны такие варианты последствий, входящих в единое последствие.

В результате совершения насильственных действий наступают соответственно последствия в виде реального причинения вреда невинным жертвам, имущественного ущерба. Но этим последствия насильственных действий, входящих в структуру террористических действий, не исчерпываются, поскольку данные действия совершаются не ради них самих и таят в себе угрозу их повторения, а значит опасность нового наступления подобных последствий, т. е. последствие здесь имеет как бы две стороны - реальное наступление вреда и реальная опасность наступления такого же вреда в будущем. Именно эта двойственность последствий в особенности, общеопасных действий, а также иных, но хорошо обнародованных действий, порождает следующее последствие - возникновение обстановки страха среди населения, т. е. среди людей, не имеющих прямого отношения ни к совершенному действию, ни к адресатам воздействия террористов. Указанное последствие, как правило, наступает реально, но не исключены случаи, когда расчеты террористов на устрашение населения могут не оправдываться, и тогда это последствие будет иметь место в виде реальной опасности его наступления. Последствия от основного действия (предъявление требований и понуждение адресатов воздействия) могут состоять как в реальной опасности наступления того вреда, который стремятся причинить террористы, так и в реальном наступлении вреда в случае удовлетворения их требований.

Что касается актов терроризма и других преступлений террористического характера, сопряженных с угрозой совершения общеопасных и других действий, то здесь по сравнению с вышеизложенной комбинацией конкретных ущербов разница состоит только в последствиях от первоначального действия, которые выражаются лишь в опасности наступления последствий в виде невинных жертв или имущественного вреда и т. д., а такие последствия, как возникновение обстановки страха среди населения или социальных групп и причинение вреда адресатам воздействия террористов могут как реально наступить, так и находиться в стадии опасности реального наступления.

По мнению А.Ф. Истомина, В.А. Горбулина, В.И. Зарубина, для более четкой уголовно-правовой оценки различных проявлений террористической направленности целесообразно законодательно закрепить разграничение терроризма на политический и общеуголовный. Наиболее оптимальным вариантом решения этой задачи является включение в качестве квалифицирующего признака указания на политический мотив совершения действий, описанных в диспозиции ст.205 УК РФ.

Признание политического мотива в качестве квалифицирующего признака данного преступления сделает более успешной борьбу с политическим экстремизмом. Деяния, в которых будет превалировать политический мотив, адекватно отразят сущность и общественную опасность рассматриваемого состава. Мотив, как обязательный признак, позволит более четко дифференцировать цели, достигаемые путем совершения актов терроризма, а также отграничит террористические акты по политическим мотивам от посягательств общеуголовного характера и значительно расширит возможности установления всех обстоятельств дела.

2.2 Субъективные признаки терроризма

Субъектом преступления может быть признано лишь физическое вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности.

Согласно ст. 20 УК РФ ответственность за терроризм наступает с 14 лет.

Думается, что, вряд ли оправдано установление уголовной ответственности за терроризм с 14-летнего возраста, поскольку в этом возрасте лицо далеко не всегда способно осознавать это деяние во всей его сложности, многообъектности. целевой иерархичности, поэтому представляется совершенно правильным, что в ст. 22 Модельного УК для государств - участников СНГ терроризм не отнесен к категории преступлений, за совершение которых ответственность наступает по достижении виновным возраста 14 лет.

Возраст и вменяемость лица являются общими признаками субъекта преступления. Признаки специального субъекта терроризма имеют место только в ст. 24 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, разработанного в ООН, где в качестве субъекта международного терроризма названо лицо, которое как агент или представитель государства совершает или отдает приказ о совершении указанных в статье действий.

Тот факт, что представители государственной власти порой оказывают содействие террористам и их организациям, порождает в научной литературе полемику о субъектах такого рода терроризма, и в частности, о возможности отнесения к ним государства как такового, а соответственно и об уголовной ответственности за подобные деяния. Проблема эта усугубляется и тем, что в последнее время, когда еще до конца не преодолены последствия взаимных обвинений государств в проведении "террористической политики", появилась новая форма обвинения государств - в оказании так называемого спонсорства терроризму, именуемого как разновидность "государственного терроризма". Эта полемика идет как в рамках подготовки всеобщей Конвенции по борьбе с терроризмом, так и в рамках подготовки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и проекта Международного уголовного суда. Однако всеобщей международной конвенции по борьбе с терроризмом пока что не принято, и по какому пути пойдет международное сообщество при выработке общеприемлемого понятия международного терроризма и его отличительных признаков, предугадать довольно сложно. Но пока что во всех международных документах четко выдерживается линия, согласно которой субъектами международных преступлений, а соответственно и уголовной ответственности, могут быть лишь конкретные физические лица, их совершившие.

Субъективная сторона преступления - это внутренняя сторона преступления, т. е. психическая деятельность лица, отражающая отношение его сознания и воли к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям. Содержание субъективной стороны состава преступления характеризуют такие юридические признаки, как вина, мотив и цель совершения преступления. Содержанием же субъективной стороны преступления как явления реальной действительности охватываются и другие компоненты психической деятельности, которые порой находят законодательное закрепление в тех или иных составах. В литературе отмечается, что особое место в субъективной стороне преступления занимают эмоции, т. е. переживания лица, сопровождающие подготовку преступления и процесс его совершения. В некоторых случаях этот компонент психической деятельности прямо предусмотрен в составе (например, убийство матерью новорожденного ребенка, убийство либо причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта), однако особый эмоциональный фон может быть свойствен многим преступлениям и. в первую очередь, терроризму, который зачастую совершается в тех случаях, когда эмоции довлеют над разумом и приводят к общественно опасным проявлениям нетерпимости, экстремизма, политического, националистического или религиозного фанатизма. Кроме того, у каждого человека "в процессе его жизни и деятельности вырабатывается своя, соответствующая его внутреннему миру система потребностей, влечений и интересов", которые также реально оказывают влияние на выбор того или иного варианта поведения. Причем в ряде случаев такой элемент субъективной стороны преступления, как интересы виновного, предусматривается в законодательстве. Так, в ст. 3 Федерального закона РФ "О борьбе с терроризмом" прямо указано, что наряду с другими целями эти действия могут иметь цели "оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов".

Некоторыми учеными субъективная сторона преступления отождествляется с виной, в которую, по их мнению, входит мотив и цель. Другие ученые отождествляют вину с виновностью и всеми чертами, характерными для виновности как оборотной стороны общественной опасности и сущностного признака преступления, наделяют понятие вины, т. е. причина разногласий здесь состоит в употреблении одного и того же термина к различным уголовно-правовым категориям.

В нормах Особенной части действующего законодательства, наряду с прямым, косвенным, заранее обдуманным и аффектированным умыслом широко используется конструкция специального умысла, т. е. такого вида умысла, который характеризуется наличием в сознании виновного особой цели, включенной законодателем в состав преступления в качестве конструктивного элемента или квалифицирующего обстоятельства. Именно так и сформулирован состав терроризма, который конструктивно содержит указания на специальные цели, что, в свою очередь, свидетельствует, что это деяние может быть совершено только с прямым умыслом. При совершении терроризма виновное лицо осознает общественно опасный характер своих действий, предвидит наступление многих последствий в качестве фактического вреда или реальной опасности его наступления и желает, чтобы эти последствия наступили.

Осознание общественно опасного характера столь сложного деяния как терроризм включает в себя осознание многообъектности посягательства и общеопасного способа исполнения первоначального действия, а также осознание того, что это действие может породить состояние страха среди населения на уровне социально-психологического фактора и способствовать оказанию воздействия на адресата требований.

Предвидение общественно опасных последствий терроризма - это представление о тех событиях и тех последствиях, которые могут произойти в будущем с неизбежностью или с той или иной долей вероятности: возникновение общеопасного вреда, могущего повлечь невинные жертвы или иные тяжкие последствия, либо создание реальной опасности его причинения, порождение в обществе состояния страха, напряженности, причинение вреда адресатам требований.

Желание как волевой признак прямого умысла состоит в стремлении к определенному результату, последствиям, т. е. с прямым умыслом могут достигаться лишь те результаты, последствия, которые выступают в качестве цели виновного. В прямом умысле цели и последствия находятся в неразрывной связи. Желание как признак умысла заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могут наступать в качестве: 1) конечной цели, 2) промежуточного этапа, 3) средства достижения цели и 4) необходимого сопутствующего элемента деяния.

В качестве средства достижения цели террористов служат последствия совершения общеопасных действий или угрозы таковыми, которые приводят к информированию об этом неопределенно большого количества людей.

В порядке промежуточной цели служит возникновение или создается опасность возникновения обстановки страха, напряженности в результате информационного воздействия на неопределенно большое количество людей.

Конечной целью выступает понуждение государства, международной организации, физического, юридического лица или группы лиц к совершению каких-либо действий или отказу от них в интересах террористов и в ущерб адресатам воздействия.

Такая же схема присуща и другим преступлениям террористического характера с той лишь разницей, что в качестве средства достижения цели служат последствия совершения не только общеопасных, но и других общественно опасных действий.

Таким образом, цель деяния, будучи тесно связанной с объектом посягательства и последствиями, оказывает в то же время влияние на характер и степень вины.

Отягчающими обстоятельствами терроризма (ч. 2) выступают совершение его: группой лиц по предварительному сговору; с применением огнестрельного оружия. Данные деяния наказываются лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет.

Особо квалифицированный состав терроризма (ч. 3) включает такие отягчающие обстоятельства, как совершение организованной группой, наступление по неосторожности смерти человека или иных тяжких последствий, посягательство на объекты использования атомной энергии, использование ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения.

Анализируя квалифицирующие признаки ч.2 ст.205 УК, хотелось бы внести ряд предложений. Необходимо уточнить квалифицирующий признак "совершение терроризма с применением огнестрельного оружия" (п. "в" ч.2 ст.205). В научных публикациях обоснованно указывается на нелогичность его включения в ч.2 ст.205 УК, так как совершение действий с применением огнестрельного оружия представляет общественную опасность не меньшую, чем взрыв или поджог. Кроме того, в настоящее время подлинным бедствием для России стало совершение террористических актов с использованием боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, а УК РФ в качестве квалифицирующего признака рассматривает лишь совершение его с применением огнестрельного оружия. Неясно почему в данный пункт не включено также использование террористами боеприпасов, взрывчатых веществ, взрывных устройств, тем более, что ч. 1 ст. 63 УК РФ относит их использование к числу обстоятельств, отягчающих наказание. Поэтому помимо огнестрельного оружия целесообразно как квалифицирующие признаки такие разновидности оружия как боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства. При этом следует учитывать и то, что в настоящее время все больше встречается заявлений об актах терроризма с применением биологического и химического оружия. Усовершенствование технологии их изготовления и ее доступность открывают широкие возможности для криминального производства отравляющих веществ и бактериологических возбудителей болезней. Такое производство, действительно, не представляет сегодня трудностей. Это доказано на практике. В 1995 г. секта "Аум синрикё" использовала отравляющее вещество при проведении теракта. В 1999 — 2000 гг. в г. Грозном террористами применялись химические вещества в крупномасштабных целях. Совершение террористических актов с применением указанных веществ может повлечь необратимые последствия не только для конкретных граждан, общества, но и для мира в целом. В связи с этим целесообразно ч. 3 ст.205 УК дополнить таким особо квалифицирующим признаком, как "совершение данного преступления с использованием ядовитых, отравляющих, токсичных, химических, биологических веществ".

Существует острая необходимость в конкретизации особо квалифицирующего признака ст.205 УК РФ "совершение организованной группой". Размах террористической деятельности в Чеченской Республике показывает, что Террористические акты совершаются в большей части именно такими группами. Однако привлечение к уголовной ответственности по ст.205 УК организаторов преступных групп, в частности чеченских полевых командиров, не всегда представляется возможным и сопряжено с заведомыми трудностями, поскольку ст.35 УК указывает, что лицо, создавшее организованную группу, будет нести ответственность за совершенные организованной группой преступления, если они охватываются его умыслом, а умысел руководителей-террористов, как правило, направлен не на совершение конкретного акта терроризма, а имеет более широкие цели, в том числе и международные.

Согласно примечанию к ст. 205 УК РФ лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления.

Сравним данную норму с нормой ст. 31 УК РФ. Проблема соотношения добровольного отказа, сформулированного в примеч. к ст. 205 и в ст. 31 УК, вызвана двумя обстоятельствами. Первое заключается в том, что в качестве условия освобождения от уголовной ответственности за терроризм в названном примечании предусмотрен добровольный отказ от совершения данного преступления, тогда как в других нормах Особенной части УК, содержащихся в примечаниях к отдельным статьям, в качестве такого условия предусматривается деятельное раскаяние. Отличие добровольного отказа от деятельного раскаяния состоит, как известно, в том, что добровольный отказ допустим на стадиях неоконченного преступления -приготовления к преступлению и покушения, а деятельное раскаяние - по окончании преступления. Второе обстоятельство выражается в том, что норма, содержащаяся в примеч. к ст. 205 УК РФ, является специальной, а установленная в ст. 31 - общей. Вследствие этого при добровольном отказе от совершения терроризма возникает конкуренция норм - специальной и общей.

В соответствии с правилами уголовно-правовой оценки преступлений при конкуренции общей и специальной норм применяется только одна - специальная. Из этого следует необходимость определения соотношения указанных норм. Важно также подчеркнуть, что согласно любой из названных норм лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, не подлежит уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иной состав преступления.

На основании ч. 1 ст. 31 УК, определяющей добровольный отказ исполнителя преступления, "добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца", а ч. 4 этой статьи "организатор преступления и подстрекатель к преступлению не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Пособник преступления не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления".

Согласно примечанию к ст. 205 "лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления".

Сравнение норм, установленных в ст. 31, с нормой, закрепленной в примечанию к ст. 205, указывает на ряд существенных отличий первых от последней.

Первое отличие состоит в том, что, в соответствии со ст. 31 добровольным отказом признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо покушения на преступление, тогда как на основании примеч. к ст. 205 - прекращение только подготовки акта терроризма, т. е. приготовления к терроризму. В последнем случае, следуя букве закона, возможность добровольного отказа ограничена лишь одной стадией неоконченного преступления - приготовлением к терроризму и добровольный отказ на стадии покушения на терроризм исключается. Иными словами, временной отрезок добровольного отказа от терроризма существенно усечен. Второе отличие заключается в том, что в ст. 31 четко и однозначно указано на наличие добровольного отказа, если: 1) исполнитель прекратил преступную деятельность на стадиях приготовления или покушения, 2) организатор и подстрекатель предотвратил доведение преступления до конца и 3) пособник принял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.

В соответствии же с примеч. к ст. 205 добровольный отказ имеет место тогда, когда лицо способствовало предотвращению акта терроризма.

Таким образом, формулировка условий добровольного отказа в ст. 31 исключает их двусмысленное толкование, а в примечании к ст. 205 - вызывает необходимость уяснения термина "способствовало" и, соответственно, его толкования, ибо под этим термином можно понимать как принятие мер по предотвращению акта терроризма, т. е. совершение действий, направленных на такое предотвращение, независимо от того, был совершен в конечном итоге акт терроризма или нет, так и предотвращение осуществления акта терроризма, т. е. совершение действий, приведших к тому, что акт терроризма осуществлен не был.

Отмеченное свидетельствует о точности терминологии при определении добровольного отказа в ст. 31 УК и о ее расплывчатости в примеч. к ст. 205. Такое положение позволяет констатировать нарушение законодателем правил законодательной техники при формулировании примеч. к ст. 205 или, проще, о правовой неграмотности законодателя.

Третье отличие выражается в том, что в ст. 31 дифференцированы условия добровольного отказа применительно, во-первых, к исполнителю, во-вторых, к организатору и подстрекателю и, в-третьих, к пособнику преступления, а в примеч. к ст. 205 подобной дифференциации нет -указывается на "лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма", т. е. не проводится различие условий добровольного отказа в зависимости от видов соучастников, поскольку к названному лицу может быть отнесен любой соучастник: организатор, подстрекатель, пособник, а также исполнитель, если он участвовал в подготовке акта терроризма. Рассматриваемое - третье - отличие следует, оценить в пользу ст. 31, так как сформулированная в ней норма обеспечивает дифференциацию добровольного отказа с учетом видов соучастников. Притом такая дифференциация новая, отсутствовавшая в прежнем отечественном уголовном законодательстве, и весьма прогрессивная.

Охарактеризованные отличия в их совокупности позволяют сделать вывод о явной предпочтительности добровольного отказа, сформулированного в ст. 31 УК, по сравнению с определенным в примечании к ст. 205 и внести предложение об исключении названного примечания из УК РФ.

Умышленное лишение жизни людей при совершении террористического акта рассматривается как самостоятельный состав и должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст.205 и 105 УК. Однако с учетом того, что терроризм в большинстве случаев сопровождается умышленным убийством людей целесообразно, как нам кажется, дополнить п. "в" ч.2 ст.105 УК РФ квалифицирующим признаком "сопряженное с терроризмом". Данная норма во многом усилит уголовную ответственность террористов и позволит решить многие вопросы, связанные с террористическими действиями.

2.3 Преступления террористического характера

К преступлениям террористического характера, кроме собственно терроризма, относятся - вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению (ст. 205.1), захват заложника (ст. 206 УК), заведомо ложное сообщения об акте терроризма (ст. 207 УК), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК), диверсия (ст. 281 УК), нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК).

Признаки террористического деяния содержатся в преступлении, описываемом диспозицией статьи 206 "захват заложника". Цель захвата заложника может быть и корыстной и политической, однако это не влияет на террористическую сущность преступления.

Захват заложника посягает на общественную безопасность, жизнь, здоровье, а также личную свободу и неприкосновенность человека, гарантированные Конституцией Российской Федерации (ст. 22).

Захваты заложников, как показывает практика, могут повлечь за собой нанесение политического и экономического ущерба России в ее международных отношениях, привести к срыву либо отсрочке принятия решений, имеющих важное межгосударственное значение. Борьба с захватом заложников является задачей всего мирового сообщества и регламентирована Международной конвенцией, принятой Генеральной Ассамблеей ООН (1979 г.).

Под захватом заложника понимается такое неправомерное физическое ограничение свободы человека, при котором его последующее возвращение к свободе ставится в зависимость от выполнения требований субъекта, обращенных к государству, организации, физическим и юридическим лицам. Захват может осуществляться тайно или открыто, без насилия или с насилием, не опасным (ч. 1) либо опасным (ч. 2) для жизни или здоровья.

Удержание заложника означает насильственное воспрепятствование возвращения ему свободы.

Содержание требований субъекта, обращенных, к государству, организации или гражданину, может быть самым разнообразным и значения для квалификации не имеет. При этом адресатом требований может быть любое государство (свое, гражданином которого является субъект, или иностранное), равно как и организация (зарубежная либо российская). В зависимости от характера требований, адресат может быть персонально определенным (конкретный руководитель, должностное лицо, представитель власти, общественный деятель и т. п.) или нет, что также не имеет значения для квалификации.

Практика показывает, что характер предъявляемых преступниками требований связан с их желанием покинуть страну, получить крупную сумму денег в российской или иностранной валюте, добиться отмены какого-либо политического решения (международного договора) либо, напротив, заставить принять его, освободить заключенных, добиться помилования конкретного лица, получить транспортное средство, наркотики, оружие, взрывчатые вещества, встретиться с работниками средств массовой информации и т. п.

При захвате заложника требования предъявляются открыто; нередко субъект намеренно стремится придать преступлению широкий политический резонанс, выступив с заявлением, предъявив ультиматум, и т. д. Не влияя на квалификацию, такие действия учитываются при оценке общественной опасности содеянного и вынесении судом меры наказания.

Преступление окончено с момента фактического лишения свободы потерпевшего либо удержания его в неволе, независимо от продолжительности по времени. Неудавшаяся попытка захватить заложника квалифицируется как покушение на преступление.

Если в процессе захвата заложника либо его удержания совершается умышленное убийство, то действия виновного квалифицируются по совокупности со ст. 105 УК.

Субъектом данного преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста. Как исполнители преступления выступают и те, кто осуществляет захват, и те, кто осуществляет удержание заложника.

В примечании к ст. 206 УК речь идет о специальном основании освобождения от уголовной ответственности, если лицо добровольно или по требованию властей освободит заложника и в его действиях при этом не содержится иного состава преступления. Но нельзя не признать наличия серьезного недостатка в этой норме, не содержащей указания на срок, в течение которого она действует. В нынешней редакции примечание к статье 206 гарантирует освобождение от уголовной ответственности субъекту преступления, удерживавшему заложника и в течение часа, и месяца, и более длительного времени, что, безусловно, не может считаться нормальным явлением. Такая норма действительно может считаться "поощрительной" с точки зрения поощрения к совершению подобного рода ненаказуемых преступлении.

Заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК) представляет повышенную общественную опасность, поскольку вред, наносимый при этом, выходит за рамки ущерба, который наносится деятельности органов правосудия при, обычном заведомо ложном доносе о совершении преступления (см. ст. 306 УК).

Объект данного преступления достаточно широк, ибо вред наносится и общественной безопасности, и органам правосудия, и нормальному функционированию органов государственного управления, и экономическим интересам организаций, предприятий и учреждений, а также правам и интересам отдельных граждан.

Заведомо ложное сообщение об акте терроризма парализует нормальную деятельность учреждений, отвлекает силы правоохранительных органов и служб, которые призваны оказывать помощь в экстремальных ситуациях (скорая медицинская помощь, пожарные подразделения, специалисты по взрывотехнике и т. п.). Вынужденное приостановление производственной деятельности, особенно на поточных линиях, влечет за собой значительный экономический ущерб, порождает панику, вызывает недовольство людей.

Объективно преступление выражается в заведомо ложном сообщении о готовящемся взрыве, пожаре или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий.

Адресатом ложного сообщения могут выступать органы государственной власти и управления, правоохранительные органы, должностные лица учреждений, организаций и предприятий. Информация может доводиться до тех физических и юридических лиц, которые обязаны или вынуждены на нее реагировать. Если поступившее сообщение затрагивает интересы частных лиц, то и они могут выступать адресатом заведомо ложного сообщения об акте терроризма (пассажиры самолета, жильцы дома и т. д.).

Форма сообщения может быть различной и значения для квалификации содеянного не имеет (устно, письменно, по телефону, в средствах массовой информации и т. п.).

Минимальный объем сообщения должен соответствовать признакам, указанным в диспозиции данной статьи. Фактически же, как показывает практика, он может быть и шире, с указанием конкретного "террориста", организации, мотивов и целей, которые они при этом преследуют, и т. п.

Преступление образует заведомо ложное сообщение о действиях какого-либо лица (лиц) по подготовке взрыва, пожара или иных общеопасных действиях. Ложное сообщение лишь о намерении совершить указанные действия данного состава преступления не образует.

Субъективная сторона преступления характеризуется наличием вины в форме прямого умысла. Цель отражает направленность умысла — ввести в заблуждение физических и юридических лиц, относящихся к адресату сообщения, и тем самым нанести ущерб общественной безопасности, нормальной деятельности органов правосудия, правам и интересам отдельных граждан.

Мотивы могут быть самыми разнообразными (месть, корысть, хулиганские, националистические побуждения и т. д.).

Заведомая ложность сообщения означает, что и до, и в момент совершения деяния лицо сознает, что сведения, передаваемые им адресату, не соответствуют действительности. Если же имеет место ошибка, заблуждение относительно оценки смысла происходящего, то признаки данного преступления отсутствуют.

Субъектом преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста (ст. 20 УК).

Хотя речь в данной статье идет о ложном сообщении об акте терроризма, по существу уже само это сообщение является акцией психологического терроризма, так как рассчитано на достижение определенного, значимого для субъекта деликта результата через устрашение населения, групп граждан или отдельных лиц. Кроме того, каждая такая акция сопряжена с нанесением экономического ущерба, так как приводит к дезорганизации нормальной работы предприятий и учреждений, администрация которых, как правило, принимает решение об эвакуации сотрудников при поступлении угрозы совершения акции терроризма.

Если даже преступники, заявляющие заведомо ложные сведения о подготовке актов терроризма, прямо не преследуют цели нарушения порядка управления или отвлечения внимания, сил и средств правоохранительных органов на "негодный объект", то такие негативные последствия наступают как имманентные издержки подобного рода акций психологического терроризма.

Общественная опасность организации незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК) заключается в том, что создание и функционирование незаконного вооруженного формирования как альтернативы законным Вооруженным Силам и другим воинским формированиям, предусмотренным действующим законодательством, создает обстановку неконтролируемых государством действий значительного числа вооруженных людей, возможность их использования преступным элементом в противоправных целях, столкновения с законно действующими силовыми структурами. Возникает реальная угроза общественной безопасности и общественному порядку.

Объективно преступление выражается в трех видах деяний: а) создании вооруженного формирования (ч. 1); б) а равно руководстве им (ч. 1); в) либо участии в вооруженном формировании (ч. 2).

Под созданием (организацией) незаконного вооруженного формирования следует понимать любые действия, результатом которых стало его образование. Эти действия могут быть аналогичны тем, которые предшествуют образованию банды, и выражаться в сговоре, приискании соучастников, финансировании, приобретении оружия и т.п. Создание формирования может происходить и путем реорганизации законного вооруженного формирования в незаконное. Такая реорганизация может выражаться, например, в увольнении из формирования неугодных (прежде всего, соблюдающих российские законы) и приему угодных (по клановому, национальному и т.п. признакам) лиц и т.д.

Создание вооруженного формирования является оконченным составом преступления с момента его образования, т.е. с того времени, когда оно укомплектовывается людьми, получает вооружение и в целом готово к совершению деяний с применением оружия. При этом необязательно, чтобы все намеченные участники формирования стали его членами или все предполагаемое вооружение поступило в распоряжение формирования либо были проведены все запланированные мероприятия по военно-специальной подготовке участников формирования. Для признания указанного преступления оконченным достаточно установить, что по большинству параметров формирование готово к применению оружия в тех или иных целях. Понятно, что если формирование комплектуется людьми, имеющими опыт обращения с оружием, то надобность в проведении военной подготовки может отсутствовать вообще.

При создании незаконного вооруженного формирования, как и банды, возможны ситуации, когда активные действия лица, направленные на это, в силу их своевременного пресечения правоохранительными органами либо по другим независящим от этого лица обстоятельствам не приводят к его образованию. В этих случаях надо руководствоваться ч.3 п.7 упомянутого постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и квалифицировать такие действия как покушение на создание такого формирования.

Вместе с тем полной аналогии по объективной стороне между его созданием и созданием банды (ч.1 ст.209 УК) проводить все же не следует. Банда обладает устойчивостью, что обычно характерно и для незаконного вооруженного формирования. Однако последнее, исходя из содержания диспозиции ч.1 ст.208 УК, может создаваться и для решения разовой задачи (допустим, демонстрации силы).

"Банда признается вооруженной при наличии оружия хотя бы у одного из ее членов и осведомленности об этом других ее членов" (ч.4 п.5 того же постановления). Между тем это положение не применимо к составу преступления, предусмотренному ч.1 ст.208 УК, ибо иначе искажается содержание и теряется смысл выражения "незаконное вооруженное формирование". Вооруженность формирования как минимум должна быть такой, чтобы хотя бы несколько вооруженных его членов, пусть и при поддержке не имеющих оружия участников формирования, были бы способны провести операцию по типу воинской (боевой), а не просто нападение на гражданина или организацию. Это утверждение, однако, касается лишь видов оружия, предусмотренных Законом "Об оружии". Наличие же в незаконном формировании хотя бы одной единицы военной техники (бронетранспортера, танка, ракетной установки и т.п.) либо оружия более мощного, чем боевое стрелковое (артиллерийская пушка, миномет, гранатомет и др.), годных для использования по своему назначению, само по себе может оказаться достаточным для признания формирования незаконным и вооруженным.

Вооруженная группа может считаться бандой при наличии в ее составе как минимум двух ее членов. Этого нельзя сказать про незаконное вооруженное формирование. Число участников формирования (даже с учетом того, что в диспозиции ч.1 ст.208 УК говорится и об "иной группе"), по общему правилу, должно соответствовать хотя бы самому малому первичному звену воинской части. В противном случае такие имеющие реальное социальное содержание понятия, как "вооруженная группа лиц" и "незаконное вооруженное формирование", в уголовном праве просто утратят свои особенности. Конечно, признание конкретного числа членов группы достаточным для наличия незаконного вооруженного формирования зависит от всех обстоятельств совершения деяния. И это во многом вопрос факта. Однако, прежде всего, при этом надо учитывать поражающую мощность оружия, которым обладает группа. Вполне возможно, что группа в несколько лиц, к примеру, обладающая танком, может быть признана вооруженным формированием, а группа с большим количеством лиц, вооруженных холодным оружием, таковым не признана.

Объективная сторона деяния, предусмотренного ч.1 ст.208 УК, выражается и в руководстве незаконным вооруженным формированием. К руководителям должны быть отнесены лица, его возглавляющие (в их названиях может быть использован как вполне официальный язык, так и может быть употреблена разного рода словесная атрибутика: от левоэкстремистской до воровского жаргона), т.е. обладающие реальной властью в формировании и имеющие полномочия отдавать приказы, распоряжения, выполнение которых в той или иной мере затрагивает формирование в целом: например, командир (начальник формирования), его заместители и начальники наиболее важных подразделений. В случаях если указанные лица одновременно являются и организаторами формирования, то им в вину следует вменять как создание, так и руководство этим формированием.

Под участием в вооруженном формировании, не предусмотренном федеральным законом (ч.2 ст.208 УК), подразумевается вступление в него (членство, служба в формировании) и выполнение вытекающих из данного факта обязанностей по обеспечению функционирования этого формирования.

Действия лиц, не создававших формирование и не являющихся его членами, а лишь оказывающих ему содействие, например, советами, заключениями, разработкой всякого рода планов и документов по руководству формированием либо финансами, предоставлением оружия, технических средств, транспорта или вербующих новых его членов, должны квалифицироваться как пособничество (ч.5 ст.33 УК) соответственно в руководстве формированием (ч.1 ст.208 УК) или в участии в нем (ч.2 ст.208 УК).

С субъективной стороны деяния, описанные в ст.208 УК, характеризуются прямым умыслом. Лицо осознает, что создает вооруженное формирование, не предусмотренное федеральным законом, или осознает, что руководит таким формированием (ч.1 ст.208 УК), либо осознает, что участвует в нем (ч.2 ст.208 УК), и желает этого.

Субъект анализируемого преступления - вменяемое лицо, достигшее на момент его совершения шестнадцати лет.

В примечании к ст.208 УК указывается: "Лицо, добровольно прекратившее участие в незаконном вооруженном формировании и сдавшее оружие, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления".

В юридической литературе высказано мнение о том, что содержание упомянутого примечания распространяется как на участников, так и на организаторов и руководителей незаконного вооруженного формирования. Это утверждение представляется спорным, ибо в примечании говорится только о прекращении участия в незаконном вооруженном формировании и не более того. По общей же норме о добровольном отказе организатор преступления не подлежит уголовной ответственности лишь в том случае, если своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратит доведение преступления исполнителем до конца (ч.4 ст.31 УК). К тому же и лицо, создавшее формирование, совсем необязательно должно стать его вооруженным руководителем или участником. Потому, наверное, дополнительным условием освобождения организаторов и руководителей от уголовной ответственности должны стать их активные действия по разоружению, прекращению деятельности этого формирования. Сейчас, во всяком случае, по вопросу применения примечания к ст.208 УК, назрела необходимость в разъяснении Верховного Суда Российской Федерации.

Как террористическое деяние рассматривает законодатель и посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (статья 277 УК РФ). В качестве вида наказания эта статья допускает, наряду со сроками лишения свободы от 12 до 20 лет, пожизненное лишение свободы либо смертную казнь.

Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля уголовный закон рассматривает как террористический акт, т. е. деяние, посягающее на политическую систему России, а также жизнь и здоровье потерпевшего.

Потерпевшими при террористическом акте могут выступать только государственные или общественные деятели, т. е. лица, проявившие себя в какой-либо области общественной или государственной деятельности.

К государственным деятелям относятся руководители и ответственные работники высших и местных органов власти и управления, депутаты всех уровней, руководители министерств и ведомств, главы администраций республик и областей, ответственные работники администрации Президента РФ, аппарата правительственных структур и т. п., которые последовательно и активно осуществляют свои государственные и политические функции.

К общественным деятелям относятся лица, активно участвующие в работе общественных объединений, партий, независимо от их должностного положения.

Посягательства на близких родственников и членов семьи указанных лиц не образуют террористического акта и квалифицируются по, соответствующим статьям УК как преступление против личности.

Посягательство на жизнь означает совершение деяний, непосредственно направленных на убийство государственного либо общественного деятеля, независимо от наступления фактических последствий. Здесь законодатель, с учетом исключительной опасности действий террориста, момент окончания преступления как бы перенес на стадию покушения. Фактическое наступление смерти или покушение на жизнь указанных лиц охватываются признаками данного состава преступления и не требуют дополнительной квалификации по статьям за убийство (ст. 105 УК) либо умышленное причинение вреда здоровью (ст. 111, 112 УК).

Объективно фактическими последствиями посягательства могут быть: наступление смерти, причинение вреда здоровью различной тяжести. Возможно и полное отсутствие вреда "здоровью, когда покушение не реализовалось в указанных последствиях (например, террорист стрелял, но промахнулся). Не влияя на квалификацию (во всех этих случаях налицо признаки оконченного теракта), наличие или отсутствие вредных последствий учитывается в оценке степени вины субъекта и вынесении ему меры наказания.

Если в процессе совершения террористического акта было использовано незаконно приобретенное либо хранящееся оружие, взрывчатые вещества и взрывные устройства, то действия виновного подлежат квалификации по совокупности со ст. 222 УК РФ.

Теракт совершается с прямым умыслом, т. е. субъект сознает общественно опасный характер посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля и желает его совершить. Обязательными признаками субъективной стороны при этом является наличие либо цели — прекратить государственную или иную политическую деятельность потерпевшего, либо мотива — мести за такую деятельность. Следовательно, террористический акт выступает "ответной мерой" за ту активную государственную и политическую деятельность, которую проводит потерпевший, либо местью за ее осуществление.

Субъектом теракта могут быть гражданин России, иностранный гражданин либо лицо без гражданства, достигшие шестнадцати лет.

Критический анализ статьи 277 позволяет высказать мнение в том, что разработчики УК Российской Федерации при ее конструировании необоснованно сузили круг подпадающих под ее действие деликтов. В частности, в редакции статьи 66 прежнего УК РСФСР террористическим актом считалось и нанесение объекту посягательства тяжких телесных повреждений.

Состав диверсии существовал в УК РСФСР до 1994 г. Как показала практика, это исключение не было обосновано ни теоретически, ни практически. В УК состав диверсии восстановлен, но несколько в иной редакции.

Во-первых, из числа признаков диверсии исключены такие действия, как массовое уничтожение людей, распространение эпидемий и эпизоотий, совершение массовых отравлений. Подчеркнута направленность диверсии на разрушение или повреждение важных народнохозяйственных и оборонных объектов, а также объектов жизнеобеспечения населения. Круг предметов диверсии сужен.

Изменена формулировка цели преступления. Если раньше она формулировалась как цель ослабления Советского государства, то теперь речь идет о цели подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации. Прежняя формулировка цели была слишком широка и неконкретна, а потому и труднодоказуема. Формулировка цели преступления, предусмотренного ст. 281 УК, более конкретна, что облегчает ее доказывание на практике.

Объективные признаки диверсии выражаются в совершении взрывов, поджогов и иных действий, направленных на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи, объектов жизнеобеспечения населения.

Перечень действий диверсантов, данный в законе, примерный, но это всегда действия активные, общеопасные и ведущие к быстрым последствиям разрушительного характера (затопление, обвал, крушение и т.п.).

Преступление окончено с момента совершения взрывов, поджогов и иных действий, направленных на разрушение или повреждение объектов диверсии. Фактическое разрушение или повреждение объекта не меняет квалификации преступления.

При совершении диверсии могут погибнуть и, как правило, гибнут люди. Если гибель является результатом неосторожности, то не требуется квалификации по совокупности преступлений. Если же это были умышленные действия, направленные специально на уничтожение людей, то речь должна идти о квалификации по совокупности преступлений (ст. 105 и 281 УК).

Диверсия совершается только с прямым умыслом и с целью подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации. При установлении истинных целей виновного следует учитывать прежде всего объективные признаки состава преступления: способ совершения преступления, а также личность виновного в совокупности.

Ответственность за диверсию несет любое лицо, т.е. гражданин Российской Федерации, иностранный гражданин или лицо без гражданства, достигшее 16-летнего возраста.

В ч. 2 ст. 281 УК говорится о совершении диверсии организованной группой, т.е. устойчивой группой, заранее объединившейся для совершения одного или нескольких преступлений. Это могут быть и специально подготовленные разведывательно-диверсионные формирования зарубежных государств и организаций, совершающих диверсионные акты против нашего государства.

К ряду террористических преступлений следует отнести и предусмотренное статьей 360 УК Российской Федерации нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений. Такого рода противоправные действия необходимо рассматривать как проявления международного терроризма.

Юридическим источником данной нормы является Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, 1973 г., в которой определяется понятие "лицо, пользующееся международной защитой". В соответствии с этой Конвенцией к таким лицам относятся: а) глава государства, в том числе каждый член коллегиального органа, выполняющего функции главы государства согласно конституции соответствующего государства, или глава правительства, или министр иностранных дел, находящиеся в иностранном государстве, а также сопровождающие члены его семьи; б) любой представитель или должностное лицо государства, или любое должностное лицо, или иной агент межправительственной международной организации, который во время, когда против него, его официальных помещений, его жилого помещения или его транспортных средств было совершено преступление, и в месте такого совершения преступления имеет право в соответствии с международным правом на специальную защиту от любого посягательства на его личность, свободу и достоинство, а также проживающие с ним члены его семьи. К таким лицам и учреждениям, пользующимся международной защитой, относятся не только работники дипломатической, консульской или внешнеторговой службы, но и сами указанные службы. Уголовный закон призван защищать и различного рода общественные организации и их представителей, также пользующихся международной защитой (имеются в виду, например, соответствующие представители различного рода международных организаций и международных благотворительных обществ).

Объективная сторона данного преступления выражается в действиях: 1) нападении на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующегося международной защитой, и 2) нападении на служебные или жилые помещения либо транспортные средства указанных лиц.

Субъектом преступления является лицо, достигшее 16 лет.

Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом. Лицо осознает, что совершает нападение на лиц и учреждения, пользующиеся международной защитой, и желает этого. Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется также целью провокации войны или осложнения международных отношений (разрыв или ухудшение дипломатических отношений, расторжение договоров и т.д.).

Статья 205.1 Федеральным законом от 24 июля 2002 г. № 103-ФЗ в Уголовный кодекс РФ введена статья 205.1, которая предполагает уголовную ответственность за вовлечение лица в совершение преступления, предусмотренного статьями 205, 206, 208, 211, 277 и 360 Уголовного Кодекса, или склонение лица к участию в деятельности террористической организации, вооружение либо обучение лица в целях совершения указанных преступлений, а равно финансирование акта терроризма либо террористической организации. Данные деяния наказываются лишением свободы на срок от четырех до восьми лет.

Частью второй предусмотрена ответственность за те же деяния, совершенные лицом неоднократно или с использованием своего служебного положения, что влечет наказание в виде лишения свободы на срок от семи до пятнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой.

Введение данной статьи в Уголовный кодекс РФ устраняет пробел, на который указали специалисты. Так еще до введения данной статьи В. В. Лунеев писал: "явным пробелом является отсутствие нормы об ответственности за финансирование террористических организаций. В Указе Президента РФ от 10 января 2001 г. "О мерах по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН 1373 от 28 сентября 2001 г." прямо говорится о необходимости предотвращения и пресечения финансирования террористических актов и о введении уголовной ответственности за умышленное предоставление или сбор средств с намерением их использования для совершения террористических актов".

Заключение

Терроризм, представляя собой серьезную опасность для жизни и здоровья граждан, нормального функционирования общественных и государственных институтов, требует адекватно жесткой реакции со стороны органов власти.

Обращает на себя внимание неточная конструкция объективной стороны состава терроризма: взрыв и поджог создают не опасность, а влекут реальные человеческие жертвы, уничтожение или повреждение различных материальных ценностей. Конструкция объективной стороны юридически ставит знак равенства между реальным наступлением общественно опасных последствий и созданием лишь опасности их возникновения, что нельзя признать правильным. Ведь наступление указанных последствий и опасность их наступления в рамках единой уголовно-правовой нормы явно не равнозначны по фактической степени общественной опасности содеянного. Такая конструкция нарушает принцип дифференциации при назначении наказания.

В ст.3 Федерального закона от 25 июля 1998 г. "О борьбе с терроризмом" дано широкое понятие этого преступления, охватывающее как все преступления террористического характера, предусмотренные ст.ст. 205-208, 277 и 360 УК, так и организационно-правовые формы борьбы с ними. Но при этом Закон ввел в понятие терроризма, установленное ч.1 ст.205 УК, новые признаки. Так, при описании состава этого преступления указано, что оказание воздействия на принятие органами власти решений должно быть выгодно террористам или служить средством удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов.

Отсутствие этих признаков в диспозиции ч.1 ст.205 УК можно считать пробелом.

По нашему мнению необходимо сформулировать признаки состава терроризма следующим образом: "Терроризм, то есть совершение или угроза совершения взрыва, поджога или иных общеопасных действий, могущих повлечь гибель людей или иные тяжкие последствия и направленных на устрашение населения в целях понуждения государства, международной организации, физического или юридического лица или группы лиц совершить или воздержаться от совершения какого-либо действия".

Терроризм следует отличать от террористического акта и других преступлений террористического характера. Их основное отличие состоит в том, что терроризму свойственен общеопасный характер насильственных действий, могущих повлечь неопределенно большое число невинных жертв и иные тяжкие последствия. По остальным признакам (направленность действий на устрашение населения и оказание влияния на принятие какого-либо решения) они совпадают.

Определение террористического акта может быть следующим: "Умышленное, опасное для жизни или здоровья насилие против лица или уничтожение или повреждение чужого имущества, совершенное путем взрыва, поджога или иным общеопасным способом, или угроза такими действиями, выдвинутая как условие прекращения насилия, если есть основания считать, что данная угроза может быть выполнена, с целью принуждения государства, его учреждений или международной организации совершить какое-то действие или воздержаться от него".

К преступлениям террористического характера, кроме собственно терроризма, относятся - вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению (ст. 205.1), захват заложника (ст. 206 УК), заведомо ложное сообщения об акте терроризма (ст. 207 УК), организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК), диверсия (ст. 281 УК), нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК).

Терроризм и преступления террористического характера отличаются от других сложных преступлений, при совершении которых посягательство на один объект также служит способом посягательства на другой объект, тем, что в последнем случае виновный либо сам непосредственно выполняет все действия, либо ставит потерпевшего в полностью безвыходное положение, тогда как смыслом терроризирования выступает оказание влияния на адресата воздействия, понуждение его к совершению каких-либо действий или отказу от них. В этой связи необходимымо провести унификацию в уголовном законодательстве формулировок угроз и предусмотреть две унифицированные формулировки: одну для случаев, сопряженных с понуждением к каким-либо действиям, другую - для случаев, не сопряженных ни с каким понуждением, и установить в соответствующих составах преступлений раздельную ответственность за эти действительно различные по степени общественной опасности варианты угроз. В тех случаях, когда угрозы сопряжены с понуждением, в статьях предусмотреть следующий единообразный блок угроз: под угрозой насилием над потерпевшим или его близкими, ущемлением прав или законных интересов этих лиц, причинением вреда в отношении их имущества либо имущества, находящегося в их ведении или под охраной, либо разглашением сведений, которые потерпевший или его близкие желают сохранить в тайне. Если же угроза не сопряжена с понуждением, то вполне достаточным будет установление ответственности за угрозу насилием над потерпевшим или его близкими или причинением вреда в отношении имущества потерпевшего или его близких.

Отсутствие в УК РФ состава посягательства на жизнь представителя иностранного государства следует считать пробелом в законе.

Составы посягательства на государственных или общественных деятелей, а также представителей иностранного государства нуждаются в дополнении их частью второй статьи, в которой следует предусмотреть ответственность за угрозы убийством, причинением вреда здоровью или имуществу, а также похищением или лишением свободы в адрес указанных лиц или их близких в целях оказания влияния на характер их деятельности либо деятельности государства или органов, которые они представляют либо целесообразно ввести самостоятельные составы, предусматривающие ответственность за такие действия.

Поскольку терроризм представляет собой сложное преступление и в этой связи лица, которые совершают подпадающие под признаки его состава деяния в возрасте от 14 до 16 лет, не в состоянии осознавать терроризм во всей его сложности, многообъектности и целевой иерархичности, поэтому ответственность за совершение акта терроризма необходимо установить по достижении 16-летнего возраста.

В настоящее время возникла необходимость в криминализации распространения материалов, содержащих указания (инструкцию, пособия) по совершению террористических действий. Поэтому в уголовный Кодекс РФ необходимо ввести статью 205-2 "Распространение информации, содержащей указания по совершению террористических действий" следующего содержания "распространение материалов в печатных изданиях, средствах массовой информации, публичных выступлениях, которые могут служить руководством (пособием, инструкцией) к совершению террористических действий, - наказывается…"

Сегодня особо остро стоит вопрос о криминализации международного терроризма, поэтому в гл. 34 Преступления против мира и безопасности человечества, необходимо ввести следующую норму:

"Статья 256-1 "Международный терроризм".

Организация совершения либо совершение на территории иностранного государства взрыва, поджога или иных действий, направленных на уничтожение людей или причинение телесных повреждений, разрушение или повреждение зданий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи или другого имущества с целью провокации международных осложнений, войны или дестабилизации внутреннего положения иностранного государства, либо убийство или причинение телесных повреждений государственным или общественным деятелям иностранного государства, либо причинение вреда их имуществу с той же целью (международный терроризм), - наказывается …"

Список использованной литературы

Нормативно-правовые акты

Конституция РФ, принята на всенародном референдуме 12.12.93. М.: Проспект, 1997.-96 с.

Уголовный кодекс Российской Федерации, принят Государственной Думой 24 мая 1996 года, вступил в силу с 1 января 1997 года, М.: Проспект, 1997.

Федеральный закон "Об органах федеральной службы безопасности" от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ (с изм. от 30 декабря 1999 г. № 226-ФЗ и от 7 ноября 2000 г. № 135-ФЗ) // СЗ РФ. 1995. № 15. Ст. 1269; 2000 № 1 (часть 1). Ст. 9; 2000. № 46. Ст. 4537.

Федеральный закон "О противодействии терроризму" от 06 марта 2006 года № 35-ФЗ // Собрание законодательства РФ.-.2006.-" 11.-ст. 1146

Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г. № 130/ФЗ (с изм. от 6 марта 2006 года. № 35-ФЗ). // СЗ РФ. 1998. №31. Ст. 3808; 2000. № 33. Ст. 3348.

Федеральный закон РФ от 25июля2002года №114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"// Российская газета. 2002. 30 июля.

Концепция национальной безопасности Российской Федерации, утверждена Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. № 1300 (в ред. Указа Президента РФ от 10 января 2000 г. № 24) // Российская газета. 1997. № 247. 2000. № 11.

Указ Президента Российской Федерации от 22 января 2001 г. № 61 "О мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации"// Российская газета. 2001. № 14.

Конвенция 1973 г. "О предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов". // Международное право в документах. М.: Юридическая литература, 1982.

Модельный Уголовный кодекс для государств - участников СНГ // Правоведение. - 1996. - №1.

Специальная литература

Аксенов А. В чьих интересах совершается теракт ?//Уголовное право. – 2002. - № 4. – С. 5.

Антонян Ю. М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование М.: Щит-М, 1998.- 180 с.

Амиров Р.З. Некоторые вопросы участия вооруженных сил в борьбе с терорризмом//Закон и армия.-2005.-№ 5.- С.14.

Бояр-Созонович Т. С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. Киев; Одесса, Лыбидь, 1991.- 214 с.

Блищенко И. П., Жданов Н. В. Международно-правовая борьба с терроризмом // Правоведение. - 1975.- № 1. - С. 88-89.

Быков А.А. Пути совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации РФ как законодательной основы борьбы с терроризмом //Закон и армия.-2005.-№ 8.- С.34.

Волков Б. С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань: изд-во Казан. ун-та, 1965. – 98 с.

Волков Б. С. Мотивы преступлений (Уголовно-правовое и психологическое исследование). Казань: изд-во Казан. ун-та, 1982.- 182 с.

Галенская Л. Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л.: ЛГУ, 1978. – 124 с.

Гаухман Л. Уголовно-правовая борьба с терроризмом//Законность.-2001.-№ 5.- С.12.

Герасименко Т.В. Понятие и признаки терроризма//Закон и армия.-2005.-№ 8.- С.40.

Гринько С. Понятие терроризма//Законность.-2005.-№ 8.- С.11.

Гращенкова Е. Гражданско-правовые средства в борьбе против ложных сообщениях об актах терроризма//Законность.-2005-№ 11.- С.26.

Даньшин И. Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков: изд-во Харьковского ун-та, 1971. – 188 с.

Даньшин Н. И. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юридическая литература. 1973. – 412 с.

Дьяков С. В. Государственные преступления против основ конституционного строя и безопасности государства и государственная преступность. М.: Норма, 1999. - 148 с.

Емельянов В. П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования - СПб.: Юридический центр, 2002. -352 с.

Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М.: Юридическая литература, 1972. – 122 с.

Иванов А.А. Международные конвенции в борьбе с терроризмом// Государство и право. - 1995. - № 4. - С. 43-44.

Истомин А.Ф. Горбулин В.А. Зарубин В.И. Пути совершенствования норм Уголовного кодекса РФ как законодательной основы борьбы с терроризмом // Журнал российского права. - 2001. - № 1.- С.10.

Карпец И. И. Международная преступность. М.: Наука, 1988. - 112 с.

Карпец И. И. Преступления международного характера. М.: Юридическая литература, 1979.- 114 с.

Киреев М. П. Криминологические и социально-психологические причины терроризма на воздушном транспорте: Материалы научно-практической конференции "Актуальные проблемы борьбы с организованной преступностью". Калининград, Изд-во КГУ. 1997.-С.76.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации /Отв. ред. Наумов А. В. - М.: Юристъ, 1997.- 782 с.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный)/Под ред. Лебедева В.М. издание третье, дополненное и исправленное. М., Юрайт. 2004.- 678 с.

Комиссаров В. С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества. По новому УК РФ. М.: Кросна-Лекс, 1997. – 126 с.

Комиссаров В. Захват заложников: происхождение нормы, вопросы совершенствования // Законность. - 1995. - № 3. - С. 42-46.

Коробеев А.И. Транспортные правонарушения: квалификация и ответственность. М.: Юрид. лит., 1990. – 184 с.

Крылов Н. Б., Решетов Ю. А. Государственный терроризм - угроза международной безопасности // Советское государство и право. - 1987. - № 2. - С.78.

Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии. М.: Юридическая литература, 1968. – 188 с.

Лапаева В.В. Политический и религиозный экстремизм: проблемы совершенствования законодательства//Адвокат.-2001-№ 10.- С.11.

Лунев В. В. Тенденции терроризма и уголовно-правовая борьба с ним // Государство и право. - 2002. - № 6.- С.37.

Мальцев В. В. Терроризм: проблема уголовно-правового регулирования // Государство и право. - 1998.- № 8.-С.104.

Мальцев В. Ответственность за организацию незаконного вооруженного формирования или участие в нем // Российская юстиция. - 1999. - № 2. - С. 26.

Международное право в документах: Учеб. пособие / Сост. Блатова. Н. Т. М.: Юрид. лит., 1982. – 822 с.

Миньковский Г. М., Ревин В. П. Характеристика терроризма и некоторые направления повышения эффективности борьбы с ним // Государство и право. - 1997. - № 8. - С. 87.

Мовчан А. П. Международный правопорядок. М.:ИГП РАН, 1996. – 190 с.

Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и докторальное толкование (постатейный)/ Под ред. Резника Г.М. М., Волтерс Клувер, 2005.- 764 с.

Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу /Под ред. Панченко П. Н. – М.: Полюс, 1996.

Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1985.-1222 с.

Оксюк Т. Совершенствование уголовно-процессуальных мер борьбы терроризмом// Законность.-2005.-№ 12.-С.17.

Панов Н. И. Способ совершения преступления и уголовная ответственность. Харьков: Школа, 1982. – 310 с.

Панов В. П. Международное уголовное право: Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 1997.

Петрищев В. Е. Российское законодательство: профилактика терроризма // Современный терроризм: состояние и перспективы. Отв. ред. Степанов Е. И. М.: УРСС, 2000. – С.206.

Петрищев В. Е. Правовые и социально-политические проблемы борьбы с терроризмом // Государство и право. - 1998. - № 3.- С.89-90.

Постатейный Комментарий к Уголовному Кодексу РФ /Под ред. Игнатьева А. А. - М.: Зерцало, 1997.- 284 с.

Ромашкин П. С. Преступления против мира и безопасности человечества. М.: Наука, 1967. – 216 с.

Савельев В.А. Об имплементации в российском законодательстве международных договоров Российской Федерации по борьбе с терроризмом//Транспортное право.-2002.- № 1.- С.11.

Сальникова Н.И. Организация незаконного вооруженного формирования или участия в нем - преступлений террористического характера?//Журнал российского права.- 2004.- № 11.- С.67.

Словарь по уголовному праву / Отв. ред. проф. А, В. Наумов. М.: БЕК, 1997. -821 с.

Трайнин А. Н. Уголовная интервенция. М.: Госюриздат, 1935. – 180 с.

Трайнин А. Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М.: Наука, 1969. – 160 с.

Уголовное право России. Особенная часть: Учебник/Отв. ред. Здравомыслов Б. В. М.: Юристъ, 1996.- 574 с.

Уголовное право. Часть Общая. Часть Особенная: Учебник/ Под ред. Гаухмана Л. Д., Колодкина Л. М., Максимова С. В. М.: Юриспруденция, 1999.- 560 с.

Утевский Б. С. Вина в советском уголовном праве. М.: Госюриздат, 1950. -160 с.

Церетели Т. В. Причинная связь в уголовном праве. М.: Госюриздат, 1963. -190 с.

Цепелев В. Европейская конвенция о пресечении терроризма теперь обязательна и для России//Российская юстиция.- 2001.-№ 2.- С.21.

Щеглов А. В. Анатомия терроризма: проблемно-психологический анализ // Право и политика. - 1999. - № 5.-С.51.

Материалы судебной практики

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1997. - № 3. – С.4

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ (по уголовным делам) за 1994-1998 гг. - М.. 1999. -С. 134.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14 февраля 2000 года "О судебной практике о преступлениях несовершеннолетних" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. - № 4.-С.3.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 5 от 25 июня 1996 года "О судебной практике по делам о хищении и незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 6.-С.5.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 "О судебной практике по делам об убийстве" от 27 января 1999 года// Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 1.-С.3.

Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 3 от 4 мая 1990 года "О судебной практике по делам о вымогательстве" // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1990. - № 5.-С.5-6.

Приложение

Статистические данные о преступности за 2005 год